Трофей дракона (СИ)

Глава XVIII. Приказ

Леса Тарийского царства, два дня спустя

Крылатый черный монстр с серебристым отливом появился неожиданно. Его большие крылья закрыли на миг желтое светило, и Светолег стремительно задрал голову. Дракон пролетел над ними почти над деревьями, и Люция испуганно вскрикнула.

— Сюда, Люция! — выпалил Светолег, схватив девушку за руку и увлекая за собой в небольшие заросли елей, росшие поблизости. Он втолкнул ее под дерево и следом за ней вполз на четвереньках, притиснувшись к широкому стволу, так же сев на землю. Нижние раскидистые ветви вековой ели, растущие в русте от земли, скрыли их. — Здесь не увидит.

Понятливо кивнув, Люция обхватила руками свои колени, прижав их к груди. Она втиснула подбородок в свои ладони, опершись спиной о ствол. Чуть повернувшись, Светолег внимательно смотрел на склоненную голову девушки и думал о том, что за эти два дня она почти не говорила с ним. Он сидел рядом с ней, чуть согнувшись, ибо его голова упиралась в зеленую ветвь. Отметив, что Люция вновь замерла и уставилась в одну точку, словно ушла в себя, как часто делала после побега из лагеря драконовых, он нахмурился, решив немного отвлечь ее от тягостных дум.

— Испугалась? — спросил участливо он.

— Немного, — кивнула Люция, отбрасывая за спину рыжую прядь густых волос, и посмотрела на него. — Когда мы уже выйдем из леса?

— Скорее всего, завтра. В лесу все же безопаснее. На равнине драконы могут увидеть нас. Похоже, они ищут именно нас, раз уже третий раз за сегодня мы видим этого монстра в небе.

— Они ищут меня, — выдала она. — Бесятся от того, что я загрызла этого урода.

Она вновь уткнулась в свои колени подбородком и закрыла глаза.

— Ты права. Но не переживай, по равнине будем передвигаться только по ночам. А далее много селений, там легче укрыться. Купим тебе платок, повяжешь на шею, никто не поймет, что ты северах.

Светолег намекал на приметное отличие всех северахов — длинную полосу сзади, от шеи и по позвоночнику у них росла короткая шерсть, по которой и можно было их узнать.

— Одежду новую купим тебе, какую носят селянки, заплетешь косы. Кожа у тебя белая, вполне можешь походить на русину.

Северахи отличались смуглой кожей и широкой костью в человеческом обличье, в основном имели рыжие или черные волосы.

— Моя матушка была русина, отец северах.

— Понятно, отчего ты так стройна и бела, — улыбнулся он.

Она вновь подняла на него лицо и, прищурившись, спросила:

— Зачем ты помогаешь мне?

— Ну как же, я должен помочь тебе, — пролепетал он, смутившись от ее горящего взора.

Люция прошлась мрачным взглядом по его взъерошенным смольным вихрам, смуглому молодому лицу и добрым темно-зеленым глазам.

— Жалеешь? — процедила она и тут же выпалила гневно: — Мне не нужна твоя жалость, вайнег! Понял? Я обесчещена, я была под мерзким драконом много раз! Я грязная, словно гнилая вода теперь! Разве тебе от этого не противно?

В ответ он поджал губы, как-то пронзительно смотря на нее. Как он мог сказать ей, что испытывает к ней не жалость, а сострадание? И нет, он не считал, что она «грязная», и не испытывал отвращения к ней. Наоборот, он хотел защитить ее от всего, уберечь от этих злых демонов, которые изувечили ее тело и душу.

— Оставь меня здесь, Светолег, и возвращайся в лагерь к драконовым, пока они не хватились тебя, так будет лучше для всех.

— Нет, я отведу тебя в свой град, к матушке, как и обещал.

— Зачем? — выпалила Люция, тряхнув распущенными волосами. — Сам же презирать меня будешь, разве можно отмыть ту грязь, которая теперь навсегда со мной?

Он опять молчал и лишь в упор смотрел на нее. Она инстинктивно чувствовала, что нравится ему, и оттого ей было только хуже. Люция понимала, что он заслуживает чистой девушки, а не такой, как она, опозоренной и гонимой драконами.

— Пошел прочь! Далее я сама! Не надобна мне твоя помощь!

Вдруг ринувшись из укрытия, она попыталась выползти из-под ели, но молодой человек тут же схватил ее за бедра и резко потянул назад, не давая ей вылезти.

— Боги! Какая же ты еще несмышленая! — выпалил Светолег, прижимая ее к себе и не давая даже двинуться с места.

— Пусти, — промямлила она, пытаясь бороться с ним, и из ее глаз брызнули слезы.

— Не пущу. Сиди здесь. Как станет безопасно, тогда и выйдем, — заявил властно он, целуя ее темно-рыжую макушку.

Чуть зарычав, Люция уже решила превратиться в медведицу и показать этому упертому ратнику, где раки зимуют, ведь она точно была сильнее его в зверином обличье. Но в последний миг передумала, ощутив его губы на своих волосах. Что-то надорвалось в ней, и она, наоборот, прижалась к нему и обхватила его натруженный торс тонкими руками. Она очень хотела верить ему и в то, что он действительно говорил правду и мог помочь ей.

Срединное царство, Асгард Белый,

Резиденция императора, тронный зал

— Ты хочешь сказать, русин, что с северахами покончено? — спросил грозно Сумрачный дракон.

— Да, церин*. По всем пяти царствам в лесах осталось не более нескольких тысяч. Девять отрядов мизгирей прочесывают сейчас лесную полосу еще раз и добивают последних, — ответил Ратмир, поморщившись, было видно, что ему неприятно говорить об этом.

— Каро, ты подтверждаешь его слова? — задал вопрос Аргон, обратив взор на Обсидианового дракона, стоявшего рядом с русином.

— Я собственными глазами видел их многочисленные трупы по лесным чащам. Эти твари гибли тысячами.

— Мне доложили про твоего брата, Каро… большая утрата, — сказал, поморщившись, император.

— Я найду эту мерзкую девку и уничтожу весь ее род за это! — процедил Карон Обсидиановый. — Она не уйдет от моей мести.

— Не сомневаюсь, — кивнул Аргон. — Ты должен отомстить, чтобы эти твари впредь боялись поднимать руку на драконов.

— Мы безжалостно гнали их по всем пяти царствам, где они жили, — добавил Лаброн, приближенный дракон в подчинении у Карона.

— И сколько, по вашим подсчетам, погибло? Каро? — спросил Сумрачный.

— Мои драконы насчитали более двухсот тысяч трупов. Но наверняка мы пропустили кого.

— Замечательное число, — оскалился гадко Сумрачный. — Вели своим людям, Каро, прочесывать все леса каждую неделю и добивать оставшихся. Чтобы ни одна эта мохнатая тварь не выжила.

— Слушаюсь, повелитель, — кивнул Обсидиановый дракон.

— Хвалю, ты выполнил мой приказ, русин, — оскалился император. — Хотя я до последнего не верил, что ты его исполнишь. Думал, врешь прямо мне в лицо. Казалось, что только дойдут твои ратники до северахов, тут же к ним примкнете и против нас попрете.

— Отчего вы так думали, церин? — удивился Ратмир.

— Взор твой странный мне не нравился, но это, видать, мои домыслы были. Потому Карона с другими драконами-когортами послал присматривать за вами. Приказ им дал — при малейшем подозрении вас уничтожить. Но ты справился, русин, доказал свою преданность мне, как и ты, Каро.

— Готов и далее служить тебе, император! — отчеканил Обсидиановый.

— Даю тебе ровно месяц, Каро, чтобы добить оставшихся северахов. Бери мизгирей, змеевичей сколько надо, летающие машины и оружие, но за месяц очистить все леса до конца от этих мохнатых тварей.

— Слушаюсь, повелитель!

— Как вернешься, обещаю, что награжу тебя и отдых дам.

Когда Карон Обсидиановый вышел, Сумрачный обратил свой темный взгляд на Ратмира и сказал:

— Доказали вы преданность, значит, не дураки. Верное решение. Отныне вы в моем войске, и твои люди свободны. Но за вами будут следить, и, если только намек будет на то, что вы готовите какую заварушку, ну, ты понял меня…

Он угрожающе посмотрел на русина, и тот понял, что дракон говорит о восстании. Ратмир медленно кивнул.

— Так вот, если только я заподозрю, что… вы все немедленно будете казнены, понял? И своим людям это объясни.

— Не будет этого, церин, — ответил Ратмир.

— Для тебя я повелитель или император! — возмутился дракон. — Ты понял, русин?

— Да, император, — выдавил глухо Ратмир, еле выговаривая ненавистное слово, которым он признавал власть Сумрачного над собой.

Но Ратмир понимал, что сейчас надо смириться и затаиться, чтобы потом выиграть решающую битву.

— То-то! Напомни, как твое имя?

— Ратмир.

— Итак, Ратмир. Твои ратники теперь часть моей армии. Отдельный полк, ты командующий, получишь чин когорта. Можешь еще набрать воинов из местных, если надо, но только проверенных и преданных мне, уяснил?

— Да. Можно просьбу, император?

— Говори.

— Отдых моим людям можно пару недель?

— Нет. Это много, — огрызнулся Аргон. — Три дня. Не более. Есть для тебя и пары дюжин твоих людей новое задание.

— Какое?

— Поедешь в Асгард Элийский и привезешь оттуда царевен.

— Царевен? — удивился Ратмир.

— Да. Они скрываются именно там. Привезешь сюда всех этих крыс, я решу их судьбу.

— Но почему именно я и мои люди? — нахмурился Ратмир, понимая, что, когда Церцея увидит его, она сразу же поймет, что он встал на сторону врага, и возненавидит его. — Дай нам другой приказ, император.

— Приказ дан, русин, и он не обсуждается! — прохрипел дракон. «Нет, этот цетурианец явно не сломлен», — подумал Сумрачный. — Именно ты и твои люди доставите царевен сюда, и в сохранности. Иначе остальные твои ратники будут приговорены к казни. Ты понял?

— Да, — тихо ответил Ратмир.

— Вот, вижу, ты начинаешь понимать, что я от тебя хочу. Безоговорочной преданности, русин! Эти царские девки вас знают, оттого не испугаются и не сбегут. Потому поедешь ты и две дюжины твоих ратников. И как можно быстрее. Через три дня отправляйтесь. Все, ступай!

— Слушаюсь, — одной головой кивнул Ратмир и направился быстрым шагом к выходу из залы.

— И помни! — пророкотал ему в спину Сумрачный. Ратмир на миг остановился, чуть обернув лицо на дракона. — Одно неверное действие, и все твои люди уйдут к предкам, кажется, так у вас говорят на Цетуриане?!

Император злобно рассмеялся.

Под громкий хохот Сумрачного Ратмир быстро покинул тронный зал, стараясь более не терзать себя мыслями о том, что он предатель.

Элийское царство, Асгард Элийский

древняя крепость Элиа

Быстро ступая по пустынному двору, где ветер носил опавшие листья, Ирия прижимала к себе большую корзину стираного белья. Она возвращалась из прачечной в дурном настроении.

Ежедневно до обеда ей приходилось исполнять свою обязанность. Церцея поручила ей заниматься этой грязной работой — стиркой белья. Каждое утро они вместе с единственной прислужницей собирали грязные вещи у всех обитателей крепости и носили их в прачечную для стирки. И это жутко не нравилось Ирии. Но ей приходилось терпеть.

Подобные обязанности были у всех жителей Элийской крепости. Лисия убирала в комнатах и коридорах, Океана готовила еду вместе с одним из трех старцев-хранителей крепости, Церцея мыла полы и лестницы с другой прислужницей, Сияна гладила и шила, ратники носили воду, кололи дрова, подметали двор, чинили мебель и восстанавливали в некоторых местах обрушившиеся стены. Вячеслав и Цветана копали землю в огороде и растили овощи, злаки, фрукты и ягоды. Даже Горан каждый день вычищал пыль с башенных приборов и часов, чтобы они верно показывали погоду. У всех было занятие. Ибо все две дюжины жителей крепости: царевны, ратники и две служанки, — должны были обеспечивать свое существование сами.

Ирия считала, что ей досталось самое неблагодарное занятие — стирка.

И все оттого, что Ирия не умела готовить, как Океана, растить овощи, как Цветана, потому ей досталось такое неприятное занятие.

Однако она стирала не руками, как обычно делали это цетурианские женщины. Загрузив белье в большой чан, они с прислужницей заливали воду, добавляли золу и травы и запускали волшебный механизм, сотворенный Гораном и Океаной. Большой чан начинал крутиться сам, поворачивая одежду и разминая ее. Ирия и прислужница только следили за ним. Через час они доставали уже чистое белье и вешали его сушиться. Но вся эта работа утомляла Ирию неимоверно. Порой приходилось делать по семь стирок в день.

И это ее просто бесило. Она постоянно вспоминала, как хорошо ей жилось раньше во дворце Атурий в Рамхашиме с прислужниками. Сейчас же ей полдня приходилось ходить в простом хитоне, пока она занималась стиркой. А прихорашиваться только к вечерней трапезе. По вечерам она надевала один из своих трех чудесных нарядов, привезенных из Белого града, и блистала в этом захолустье среди простых ратников и сестер.

Молодые парни из отряда Любима оказывали ей знаки внимания и постоянно таскали в ее комнату цветы. Но она даже не смотрела на них. Она знала себе цену и не собиралась размениваться на рядового вояку. Из тех, кто в эту пору был рядом, всего двое мужчин заслуживали ее внимания и были достойны ее. Витязь Любим, княжеского рода, и мастер Вячеслав. Один был влюблен в Асию, а второй, в два раза старше нее, вообще не интересовался женщинами. Потому она тосковала по достойным мужчинам здесь, в этой заброшенной крепости, уже полгода.

Повернув за угол, Ирия случайно увидела впереди Асию и Любима. Они целовались, укрывшись под небольшим навесом, спрятавшись от накрапывающего дождя. Они ворковали друг с другом и смеялись. Эта сцена вызвала у Ирии завистливое чувство досады. Когда-то и она была так же счастлива, как и Асия сейчас. Когда-то и она могла ощущать близость любимого мужчины.

Ирия увидела, как Любим положил руку на живот сестры и погладил его. Отчего-то у Ирии появилось осознание того, что Асия уже ждет дитя. Ведь прошло уже почти два месяца с заключения их союза, и все было естественно. Но смотреть на их радость Ирия спокойно не могла, оттого резко отвернулась. Она прислонилась к каменной стене, и на ее глаза навернулись слезы. Как она хотела, чтобы «Он» тоже был тут. Она так давно не видела его.

— Почему он до сих пор не приехал за мной? — пролепетала Ирия себе под нос, вспомнив, как ходила еще пару месяцев назад в местное поселение за этим. — Я же отправила ему послание, где я…

Она вытащила платочек и смахнула побежавшую по щеке слезу.

Вдруг в ее воспоминания ворвались давно минувшие счастливые картины. В них был он, тот, о ком теперь так гулко застучало ее сердце. Он был не просто ею любим, она обожала его безмерно, почти боготворила. Она считала его лучшим из мужчин, самым прекрасным, неустрашимым, сильным. Он был ее возлюбленным, любовником и отцом ее малыша, которого она носила под сердцем уже полгода. Она скрывала ото всех свое положение, и ее округлые формы позволяли это делать, к тому же плод был небольшим.

— Отправил бы послание, — лепетала Ирия, не зная, что думать.

Скорее всего, послание до него не дошло, думала девушка, ибо в его чувствах Ирия не сомневалась. Он непременно нашел бы способ написать ей или тайно приехать сюда.

Она так ждала его, каждый день, каждую ночь, каждый час. Ибо еще три месяца назад написала ему, что с ней все хорошо и она ждет его. О ребенке она не упоминала в своем письме, жаждала сказать об этом при встрече. Он, конечно, обрадуется, и они непременно поженятся, как он ей и обещал.

Она вновь вспомнила, как познакомилась с ним на Парящих островах, где обитала раса соколов. На те острова она летала вместе с теткой по приглашению мастера Бридена, главного наместника тех мест.

Впервые Ирия увидела «его» у цветущего виноградника. Его высокая мощная фигура была такой мужественной, эффектной, притягательной. Он находился в тот миг у виноградной лозы и, сорвав сочную гроздь, с жадностью ел плоды. Она же долго стояла, замерев, и любовалась им, чувствуя, как к горлу подкатил комок. А потом этот опасный красавец вдруг заметил ее и заговорил с ней. От его низкого обволакивающего голоса она сразу растаяла. С первого взгляда она полюбила его и отдала ему свое сердце. Ради него она была готова на все.

Но это была ее сокровенная тайна. О нем никто не знал и даже не подозревал.

Сейчас она искренне не понимала, отчего он до сих пор медлит и не дает о себе знать?

Она знала, что сейчас ее возлюбленный там, в Асгарде Белом, ибо в день нападения драконов она должна была с ним увидеться, но этого не случилось. Потому что старцы и сестры настояли на немедленном побеге из столицы. Именно поэтому она отчаянно не хотела покидать Срединное царство, ведь там оставался ее любимый.

Отчего-то теперь Ирия очень волновалась за него. Она чувствовала, что его нельзя оставлять одного надолго. А они уже не виделись семь месяцев, почти половину шестнадцатимесячного цикла лета*. Да, он клялся ей в любви и обещал жениться. Но все же он был слишком красив и великолепен и мог за это время увлечься другой девицей.

Примечание автора:

Церин, церина — обращение к мужчине, женщине на Цетуриане

Астрономическое лето на Цетуриане (год) — длится 400 дней, состоит из 16 месяцев по 25 дней, два времени года, весна и осень.