Трофей для Зверя (СИ)

Глава 6

Во сне она снова стояла возле старой водяной мельницы. Порывы ветра налетали со спины, пытаясь сбить с ног, трепали волосы и длинный светлый подол. Мелена ненавидела платья. Самая бесполезная одежда, которую только можно придумать. Юбка путалась в ногах, цеплялась за кусты и норовила задраться, в самый неподходящий момент. Куда лучше привычный темный костюм, не сковывающий движения. Но его не было.

Над ее головой по свинцово серому небу мчались тяжелые грозовые тучи. Порой их неровные края провисали так низко, что еще чуть-чуть и коснутся сосен великанов, окружающих деревню.

Ее снова что-то звало в дебри. Манило по узкой тропинке, петляющей меж деревьев, в тем места, куда ни грибники, ни охотники не заглядывали, а деревенская ведунья еще на подходе ставила обереги, пытаясь отпугнуть темных духов.

Мел никогда не верила в привидения. Даже в детстве. Как не верила и в сказки о лесных демонах или болотных девах. И когда другие дети, затаив дыхание слушали страшные рассказы, она лишь смеялась и неожиданно хватала их за руки, пугая еще больше.

Темный лес ее манил своими тайнами. Нашептывал, что надо идти, что это важно. Важнее всего, что было в ее жизни.

И она сдалась. Ступая босыми ногами по мягкой траве, углубилась под сень деревьев. Всего пара шагов и снова кругом тьма, разбавленная скромным мерцанием светлячков. Мел обернулась — просвет тропы едва виднелся где-то в далеке, давая последний шанс на возвращение.

И снова внутри стянулся тугой ком, наполняя диким нетерпением.

Нельзя назад. Есть только путь вперед. И она отправилась дальше, прислушиваясь к ночным голосам.

Слишком тихо. Словно эта часть леса опустела, и зверье вместе с птицами перебрались подальше от темной чащи. Надо отступить, но ноги сами несли вперед, не позволяя остановиться.

И вот уже дремучий лес остался за плечами, а впереди остов полуразрушенной башни и темный провал, ведущий в глубь скалы. Желание уйти стало нестерпимым. Все внутри противилось этому, каждый вдох с хрипом вырывался из груди, но остановиться все равно не могла.

Нет ни привидений, ни болотных дев, но есть кто-то пострашнее. И этот кто-то поджидал ее в пещере, жадно облизываясь и наблюдая. Она чувствовала, как чужой взгляд скользит по телу. Медленно оценивающе поднимается, потом спускается, видит насквозь. Все ее страхи, все то, что она так старалась спрятать от посторонних.

— Я не хочу, — беззвучно шептали губы, но голос в голове настойчиво гнал вперед, подталкивая к неминуемой гибели.

И вот уже под ногами первая на половину обвалившаяся ступенька, вторая…

Стоит только зайти внутрь, как звук шагов начинает отражаться зловещим эхом, собственное дыхание пугает.

Развилка.

До боли в глазах Мел смотрит сначала в одну сторону, потом в другую. И там, и там непроглядная тьма. Это полнейшее безумие идти дальше, но она делает свой выбор. Разворачивается вправо…и тут же слышит шорох за спиной.

Она медленно разворачивается и видит янтарные глаза прямо перед собой. Злые, полные ярости и обещания разорвать. А спустя мгновение зверь с диким рычанием бросается на нее.

…Мел подскочила на кровати, зажимая себе рот рукой, чтобы не закричать. Надрывно сокращающееся сердце пыталось пробить ребра изнутри. Было больно. И жутко.

Все еще не дыша, она резко обернулась к Зверю, сидящему на цепи. Он спал. Широкая грудь размеренно поднималась и опадала, на лице спокойная маска спящего человека.

— Проклятье, — ее все еще трясло.

Кое-как она расстегнула пуговицы на груди, пытаясь вдохнуть глубже. В висках нестерпимо гудело и даже простой взмах ресницами причинял боль. С трудом доковыляв до купальни, она умылась, потом подошла к окну, как раз поймав момент, когда солнце едва подсветило кромку горизонта.

Она чувствовала себя усталой, но знала, что больше не заснет, поэтому тихо ушла из комнаты и спустилась на пустынный двор для тренировок.

Чтобы выжить нужно быть сильной. Нужно уметь разить врагов направо и налево, нужно переступать через себя, свою слабость, свои страхи. Нужно каждое движение наполнять борьбой и жаждой победы.

Снова в руке привычный меч, а перед глазами только вращающийся столб с тяжелыми мешками, набитыми песком. Подкат, удар, уклонение. Снова удар. Не надо лишних мыслей, только тренированное тело, знающее, что делать. Никаких сомнений, только мастерство. Никаких страхов, только сила. Надо бить, бить, бить, не прекращая. Не жалея ни себя, ни противников.

Постепенно стало легче дышать. Ночной кошмар отступил и рассеялся, лишь изредка накатывая черными безжизненными обрывками. Просто сон и ничего больше.

Давно ли она стала бояться снов?

Спустя час на площадку стали выползать первые воины. Увидев, что глава королевской стражи уже здесь, они мрачно хмурились, брались за оружие и шли к свободным тренажерам. Ее пример всегда вдохновлял других.

Еще через час Мел поняла, что на сегодня достаточно. Мышцы забились, в крови пульсировала жажда действий. Поэтому завершив тренировку, она дала напутствия воинам и отправилась в замок. Слишком много планов, чтобы позволить себе прохлаждаться еще дольше.

Первым делом она проверила короля и, убедившись, что правитель все еще спит, отправилась на кухню. Закинула в себя пару кусков свежего хлеба, с парным молоком, сунула в карман горсть орехов, на тот случай если проголодается, и пошла дальше.

Следующий пункт в плане — полигон. Нужно узнать, насколько продвинулся Морт в своих изысканиях…

— Веллина, не хмурься, — раздалось за углом, — ты становишь похожа, на эту ведьму. Мелену.

Услышав свое имя, Мел остановилась.

— Ой, не вспоминай ее, — с открытым пренебрежением в ответ фыркнула другая девица, — Без слез не взглянешь.

— А гонору-то! Ходит по замку, как королева, а на деле — просто цепная псина короля! Он ей объедки кидает, а она и рада выслужиться.

— Точно! Цепная псина, — заливаясь смехом, подхватила третья, — такая же злая и безобразная. Как по мне, то ее действительно надо посадит на цепь и выгуливать по ночам, чтобы не пугать нормальных людей.

— Таких как вы что ли? — с этими словами Мелена выступила из своего укрытия.

Увидев ее, три разодетые в шелка и кружева девицы, дружно побелели. Одна начала неистово обмахиваться ажурным веером, расписанным райскими птицами, вторая пошатнулась, внезапно ощутив острую нехватку воздуха, а третья упрямо поджала ярко подведенные губы.

— Ну что же вы замолчали? — неспешно похлопывая себя по бедру полу распущенной плетью, Мелена ласково улыбалась.

— Мы ничего запрещённого не говорили, — надула губы та, что понаглее.

Мел улыбнулась еще шире и шагнула к ней.

— Продолжай…как там тебя? Тесс? Мерида? Броша?

— Меня зовут Тира!

— Прости, не запомню. Вы все на одно лицо.

Девица тут же вспыхнула:

— Да ты знаешь кто я?

— Мне все равно кто ты, что ты, с кем ты, — Мел повела плечами.

Ее равнодушие пугало больше криков. И Тира, хоть и пыталась выглядеть смелой, невольно сделала шаг назад. Ее подруга в розовом пышном платье, заискивающе улыбнулась:

— Мы, наверное, пойдем?

— Стоять. — тем самым тоном, от которого у воинов волосы дыбом вставали на загривке.

Девицы совсем сникли. Одна из них и вовсе покраснела, задрожала подбородком и приготовилась рыдать

— Увижу хоть одну слезу — отправишься мыть полы в бараках, — не глядя на нее, обронила Мелена.

Девушка всхлипнула и тут же зажала себе рот руками.

— Так что насчет цепных псов, питающихся объедками?

Снова сдавленный всхлип.

— Я предупреждала. — Мел опасно сверкнула глазами.

Мел всегда раздражало то, как эти бестолковые куклы выхаживали словно стая ярких фазанов, с крошечными мозгами под замысловатыми прическами. Высечь бы каждую. Но, к сожалению, придворных бездельников нельзя гонять, как простых смертных. Приказ короля.

— Я жду. Вы так прекрасно обсуждали меня за спиной, теперь есть шанс сказать все в глаза.

Ее взгляд мог выдержать не каждый. И эти три дурочки не отличались ни умом, ни силой, ни внутренней стойкостью, чтобы выдержать его достойно. Им было страшно. И если две молча задыхались от страха, то третья наоборот начала огрызаться, как загнанная в угол крыса. Голос ее дрожал, да и вся она тряслась как осиновый лист, не вызывая ничего кроме брезгливости.

— А что мы такого сказали? Ты ведь…жуткая! Злая, как собака. Жестокая!

— Хорошо, что вы об этом не забываете, — Мел подошла еще ближе, давя, заставляя задыхаться, — я здесь не для того, чтобы юбками трясти и обсуждать у кого какие рюши на подштанниках. Мое дело — безопасность и порядок. И если ради этого мне потребуется в назидание другим посадить на кол пяток таких курочек как вы, то я сделаю это не моргнув глазом.

— Считаешь, что ты особенная? Что перед тобой все преклоняются? Как бы не так! Тебя все ненавидят и презирают, и смеются за спиной. Потому что ты даже на женщину-то не похожа! Всегда в брюках и сапожищах, как солдафон! Наравне с мужиками, машешь мечами и дерешься. И Вейлор тебя держит при себе, потому что ты на самом деле как псина! Вгрызаешься в горло по его приказу. Прихвостень!

— Как интересно, — хмыкнула Мел, с трудом осаживая свою ярость.

— Думаешь, ты кому-то нужна? — Тира распалялась все сильнее, — Да как только король от тебя устанет, ты тут же вылетишь из дворца куда-нибудь на дальнюю заставу! И кстати, то, что мы тут говорили — это мелочи! Тебя все обсуждают! Думаешь, тебя кто-то любит во дворце? Чудовище! Тебя просто боятся. Как бешеную собаку.

— Тира, прекрати…

— Хватит стонать, Веллина! Ничего она не сделает, — наивная дурочка сложила руки на груди, — Не посмеет. А если вдруг, то я пожалуюсь…

Ее голос оборвался, когда Мел жестом подозвала стражников, показавшихся с другой стороны коридора.

— Этих трех красавиц к Дениссу в темницу. Обрить налысо. И на исправительные работы. Эту в бараки, эту на конюши, а вот эту, — холодно улыбнулась Тире, — на чистку выгребных ям. Не кормить. Не давать умываться. На ночь в холодные камеры. К крысам.

— Как прикажете, госпожа.

У стражи вопросов никогда не возникало — любой приказ Мелены для них был законом. Поэтому, один схватил за шкирку двух обмякших красоток, а второй, заломив руки, волок отчаянно визжащую Тиру.

Проводив их взглядом, Мелена резко развернулась и пошла в обратную сторону. Снаружи холодная, как обломок зимней скалы, внутри — кипящая раскаленной лавой. В голове гремели ядовитые слова:

Да кому ты нужна, чудовище? Тебя просто боятся, как бешеную собаку!

Она видела этот страх в глазах каждого, кто попадался навстречу. Замечала, как они торопливо сворачивают, чтобы не пересекаться с ней, не слышала, но чувствовала, как шепчутся у нее за спиной.

В этот раз привычная ледяная броня не справлялась.

«Ты даже на женщину-то не похожа!»

Эти слова гремели в голове весь день. Раздавались то легким шепотом, то коварным хохотом, то оглушающим эхом. Ей даже казалось, что она видит их в чужих глазах. Будто каждый, кто на нее смотрел думал так же, как ты выскочка с напомаженным лицом.

Мел никогда не стремилась кому-то нравится, быть милой и общительной, и ей было откровенно было плевать на то, кто и что о ней думает. До сегодняшнего дня.

Она привыкла, что ее боятся. Это избавляло от множества проблем и давало власть. Это было удобно. Это то, чего она хотела от людей. Но почему-то оказалась не готова к такому откровенному презрению, к тому, что за спиной ее называли цепной псиной, питающейся объедками со стола короля. Она была готова к ненависти, но не к насмешкам. И не к тому, что ее считали «непохожей на женщину».

Она злилась. Так сильно, что снесла тренировочный столб, а потом с криком швырнула меч о стену. Хотелось громить все, что попадалось под руку.

Стражи отводили в сторону взгляды, делая вид, что не замечают, как она лютует. В отличие от разнеженных придворных они принимали ее любой. И в стоптанных сапогах, и усталую, и злую, и жестокую. Им было плевать на кого она похожа, у них не возникало вопросов к главе королевской стражи, они шли за ней беспрекословно, выполняли любой приказ…пока король не назначит другого главу.

Внезапно свое собственное положение в Асолле ей показалось зыбким, все заслуги перед Милрадией — незначительными, а она сама — никому не нужной. Той самой псиной, которая сидит на заднем дворе на цепи и наблюдает за тем, как остальные беспечно порхают по жизни.

С темнеющего вечернего неба снова падал снег. В этот раз мелкими колючими хлопьями. Неприятный. А ветер, как назло, подхватывал его горстями и кидал в лицо.

— Пошло оно все…

Мел стащила с изгороди холодный плащ, который снимала на время тренировки, накинула его себе на плечи и отправилась в обход. Привычно проверила периметр, стражу у ворот, поднялась на крепостную стену, но вместо того, чтобы смотреть на город, распластавшийся у ее подножья, ее взгляд устремился туда, где едва проступали вершины Сторожевой гряды. Их призрачные силуэты как обычно вызывали щемящее чувство тоски. Так глубоко, что не вырвать из себя, не вылечить. О чем была эта тоска, Мел никогда не могла понять.

— К черту…

Спустившись вниз, она зашла внутрь через центральный вход. Уверенно, распрямив плечи, холодным взглядом пронзая каждого, кто попадался на пути. И снова колючими мурашками по спине, накатывало ощущение того, как они все ее обсуждают. Стоило ей посмотреть и они сжимались, отворачивались, но потом снова раздавался презрительный шепот.

Она прошла в главный зал, из которого доносилась красивая музыка. Черной тенью скользнула внутрь и подошла к королю, сидевшему на витом троне. Неспешно отпивая из серебряного кубка, он наблюдал, как его придворные танцевали и веселились. Они были яркими, словно экзотические птицы, порхающие с цветка на цветок, непростительно беспечные и счастливые. Они не знали, что этой зимой над Асоллой нависла смертельная опасность, не знали, что в одной из комнат на цепи томится зверь, готовый уничтожить любого. Им было все равно — они предпочитали петь, танцевать, придаваться пьяному разврату и обсуждать причудливые наряды.

Мужчины были одеты в бархатные кафтаны, женщины в прекрасные струящиеся платья из тончайшего шелка. Их волосы, уложенные локон к локону, сверкали тонкими нитями жемчуга, на ресницах мерцали крошечные кристаллики, делая взгляд таинственным и манящим. Их духи навевали воспоминания о вечерней прохладе после изнуряюще жаркого дня.

На их фоне Мелена выглядела черной, мрачной птицей. Иногда танцующие пары бросали на нее быстрые взгляды, но тут же отворачивались и продолжали смеяться. Мел все больше казалось, что это смех над ней.

Ты даже не похожа на женщину…

Сейчас, стоя за спиной короля, Мел себя чувствовала именно той, кем ее считали все эти беспечные болваны. Цепной псиной.

— Можешь идти, — произнёс Вейлор, не оборачиваясь, — здесь мне ничего не угрожает.

— Как вам угодно, мой король, — она поклонилась и вышла из зала. По привычке приказав стражникам, не спускать глаз с правителя, отправилась к себе.

В груди снова кипело. На каждом балу он ее спроваживает из зала. Раньше она не задумывалась об этом, а теперь понимала, что не хотел пугать своих бестолковых мотыльков. Она была нужна королю для грязных дел, для того чтобы кого-то разорвать в клочья, поставить на колени долину Изгнанников, проконтролировать работу ученых. И он выпроваживал ее за дверь, как только начиналась другая жизнь, полная красок и удовольствий.

Цепная псина как есть.

Ворвавшись в свою комнату, Мел громко хлопнула дверью, и не обращая внимания на пленника, равнодушно наблюдавшего за ее появлением, прошла в купальню. Стянула костюм, расплела косу и подошла к зеркалу.

Подтянутая доведенная тренировками до совершенства фигура, большие карие глаза, не слишком полные, вечно обветренные губы, прямой, чуть вздернутый нос с россыпью едва заметных веснушек. Она была не хуже, чем любая в том зале. Ничем не хуже! И если нарядить ее в такое же воздушное платье, сделать красивую прическу, то и лучше!

— Дура, — сказала она, — к черту платья.

Она переоделась в ночное и вышла в комнату, мечтая только об одном — провалиться в сон и ставить этот дурацкий день в прошлом.

Но стоило ей переступить порог, как напоролась на янтарный взгляд зверя. Он смотрел на нее холодно, как всегда высокомерно, с плохо скрываемым пренебрежением.

Именно это пренебрежение окончательно вывело ее из себя.

— Тебе весело, андракиец? — подошла близко и остановилась, нависая над ним. Не отрывая затылка от стены, Маэс запрокинул голову, чтобы смотреть ей в глаза.

— А тебе?

Как же хотелось стереть с лица эту ухмылку, сделать хоть что-то, чтобы заставило его прогнуться и почувствовать себя беспомощным.

— Вполне.

Он чуть склонил голову на бок:

— Я слышу музыку.

Мел ничем не показала своего удивления. Бальный зал находился в другом крыле, и сюда звуки веселья не долетали. Но, кажется, для зверя не было ничего невозможного.

— У вас праздник, но кого-то не позвали? — хмыкнул он, — Неужели ваш пустой король, не хочет видеть рядом с собой свою верную помощницу. Недостаточна хороша или танцевать не умеешь?

Сам того не подозревая, зверь ударил в ту же пульсирующую рану, которая сегодня мешала дышать. Ударил со вкусом, медленно проворачивая отравленное лезвие.

Мел едва сдержалась, чтобы не активировать ошейник. Останавливало лишь то, что ему плевать. Сколько бы боли она ни причинила, как бы ни пытала — он даже не пикнет. Продышится и снова своими звериными глазищами посмотрит так, что колени начнут дрожать.

Самоуверенный, непростительно красивый сукин сын, глядя на которого снова вспоминались ядовитые слова.

На женщину не похожа…

Почему ей никак не удавалось избавиться от этой фразы, бьющейся в висках?

У Мелены даже в мечтах не было ни семьи, ни тихой уединенной жизни, ни тем более детей. Она не мыслила себя в другой роли нежели сейчас. Мимолетные любовники не задерживались рядом дольше чем на пару раз, потому что Мелена не нуждалась в их присутствии и воспринимала лишь как средство сбросить напряжение.

Интересно, они тоже ее боялись? Ночью обнимали, а на следующий день в корчме за кружкой пряной медовухи горько жаловались приятелям на судьбу? Со слезами на глазах рассказывали о том, как приходилось быть с чудовищем?

Пусть так. Ей плевать. Она просто брала то, что хотела и когда хотела.

И сейчас ей хотелось подтверждения тому, что она женщина. Хотелось поднять свою самооценку в собственных глазах. А кто может сделать это лучше, чем мужчина? Тем более тот, который полностью в ее власти, и от одного присутствия которого внутренняя самка начинала жадно облизываться и выпускать коготки?

Мел не любила врать самой себе. И сейчас не стала этого делать. Кхассер ее привлекал. С самой первой секунды. С того самого момента, как увидела его в темном плаще посреди оружейных прилавков.

— У верной помощницы короля свои планы на этот вечер, — на губах расползлась холодная улыбка, — подъем, котик.

Маэс не шевельнулся. Его лицо застыло и превратилось в каменную маску, до этого расслабленные плечи напряглись.

— Я сказала подъем! — она пихнула его ногу носком домашних туферь.

Медленно, не отрывая от нее мрачного взгляда, кхассер поднялся на ноги. Теперь ей пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть в стремительно набирающие черноту хищные глаза.

Он все понял, прочитал ее как раскрытую книгу. Но так было даже интереснее.

— У меня был сложный день, андракиец, — все так же с улыбкой произнесла она, неспешно развязывая шнуровку на платье, — самое время расслабиться. Как думаешь?

Небрежно отбросила тряпку в сторону оставшись перед ним в одном белье. Стыдливость, смущение — все это не про нее. Она стояла перед ним прямая, как палка и улыбалась.

Зверь злился. Впервые с момента заточения он злился настолько, что его ярость огненными мазками проходилась по коже.

— Что? Не нравлюсь? Недостаточна хороша для тебя, варвар? — насмешливо протянула Мел, поворачиваясь вокруг своей оси.

— Разве кому-то может это понравиться? — выдавил сквозь зубы. Быстрый взгляд мазнул по телу и поднялся наверх.

Мелена наблюдала за ним с ледяным спокойствием, но внутри лютовал пожар. Не того она мужчину выбрала, чтобы потешить потрепанное самолюбие. Этот не будет юлить, не станет угождать и делать вид, что его все устраивает.

Тем хуже для него. Он пленник, она — его тюремщица, значит, ее воля — закон.

Она подступила ближе, стараясь не думать о том, что мог свернуть ей шею одним движением. И никакие цепи его не остановят. Только ошейник.

Неспешно, почти с любовью расстегнула пуговицы на рубашке и кончиком пальцев провела по коже, повторяя контуры проступающих мышц.

В ответ на ее прикосновение раздался глухой рык.

— Зверь не страшится боли, но боится, что к нему прикоснутся? — насмешливо изогнула темную бровь, — или в Андракисе все такие недотроги?

Янтаря в его взгляде не осталось. Лишь тьма полная ненависти.

Мелена снова улыбнулась.

Теперь она знала, как заставить его беситься от беспомощности.

— Злишься? Мне это нравится, — подступила ближе, прижимаясь у нему всем телом, — в этом есть что-то особенное. Пьяняще-опасное.

Она чувствовала, как его сердце бешено мечется в груди. Видела, как в такт ему на виске пульсировала синяя жилка. И от этого сама едва дышала.

С огромным трудом зверю удавалось сохранять спокойствие, а Мел поймала себя на мысли, что когда он вот так близко, когда ощущает его горячую кожу своей, когда его ярость обжигает, у нее самой внутри просыпается то, что никогда не испытывала раньше. Предвкушение. Не было скуки и желания просто получить разрядку, как с другими мужчинами. Не было безразличия. Не было мыслей о том, что какие дела поджидают ее после и что будет на ужин. Ничего не было. Только предвкушение, расползающееся жаром по венам.

Рядом с ним все было по-другому. Каждое ощущение — обострено до предела, каждая эмоция — вспарывает на живую. Будь Мел слабее или трусливее, то непременно бы испугалась не только той силы, что клокотала в напряженном до предела мужчине, но и урагана, который поднимался в ней самой.

Она подняла на него пылающий взгляд. Ладонями прошлась по каменным от напряжения плечам, зарылась в густые двуцветные волосы и отстегнула цепь от ошейника.

С глухим лязгом она тяжело упала на пол. И от этого звука оба вздрогнули.

Зверь шумно втянул воздух, в его хищных глазах полыхало черное пламя. Не отрываясь от него, Мел также медленно спустилась по его руке и отцепила крюк с одного запястья. Потом со второго.

Он был почти свободен, если не считать ошейника, тихо поблескивающего в полумраке.

Обвила сильную шею руками и потянула на себя, вынуждая неподатливого кхассера склониться ближе:

— Ты мой, андракиец, — хрипло прошептала, прикасаясь губами к мочке уха, прикусывая ее зубами, — как тебе такой расклад?

Он дёрнулся, пытаясь отстраниться, но Мел лишь плотнее прижалась к нему, с каким-то диким, почти неконтролируемым восторгом чувствуя, как откликается мужское тело.

Как бы ни велика была ненависть, пылающая в их сердцах, притяжение работало в обе стороны.

Привстав на цыпочки, она прикоснулась к его губам. Жесткие. Как и он сам. Никогда не прогнется, не станет шелковым котенком и не будет угождать. Это было так странно, и так волнующе.

Прихватила зубами нижнюю губу, чуть оттягивая, борясь с желанием укусить до крови. Его руки дрогнули. Сдержался, хотя желание прикоснуться так явно читалось в почерневших глазах.

Дыхание сбилось, у обоих.

Мел невольно думала о том, каким бы он мог быть в другой ситуации? Без ошейника? Такие как он берут то, что хотят, делают то, что считают нужным…

Может снять? Мелена не сомневалась, что это будет взрыв, после которого она не выживет — он задушит ее собственными руками, не испытывая ни малейших колебаний. Знала, что глупее фантазии и не придумать. Но кровь закипала от одной мысли о том, каким он будет если выпустить его на волю.

Впрочем неважно. Ошейник снять невозможно. Она даже почти жалела об этом. Почти…

— В чем дело, кот? — она все-таки укусила его. За плечо, тут же пройдясь языком, с удовольствием вдыхая запах горяечй кожи, — твое сердце гремит так, что его слышно на всю Асоллу. Уж не из-за меня ли?

Зарычал.

— Твое желание столь очевидно… — насмешливо произнесла она, спускаясь ладонью по плоскому животу. Маэс дернулся, сокращаясь, и перехватил ее руку. Жесткая ладонь сжалась на тонком запястье. Сильно, почти больно, при желании он мог сломать ее одним движением, но Мелена лишь усмехнулась. — и что дальше, андракиец? Будешь держать меня за руку всю ночь? Или, наконец, покажешь на что способен?

Провоцировала. И он это понимал.

— Мы можем это сделать прямо здесь. В твоем углу. Стоя, — провела кончиком языка по губам, с удовольствием глядя на то, как Маэс борется с самим собой, — Как думаешь? Или вот на той дурацкой койке. Или в купальне. Или…

Он все-таки сорвался. Подхватив ее за талию, оторвал от пола, роняя на себя и вынуждая обвить ногами бедра. Прежде чем она успела хотя бы охнуть, впечатал в стену, наваливаясь сверху. Жестко, словно каменная лавина. Не давая шанса увернуться и отступить. Но Мелена и не хотела отступать. Чувствуя, как шершавая стена царапает лопатки, она, наоборот, подалась вперед, впиваясь когтями в мужские плечи.

Тьма в его взгляде была такой притягательной.

Стук в дверь разбудил обоих. Но если кхассер встрепенулся, а потом снова упал на подушки, сонно потирая глаза, то Мелена кубарем скатилась с кровати, на ходу подцепила с пола смятое платье и, кое-как натянув его через голову, бросилась к двери.

— Да чтоб вас всех, — прорычала, когда стук повторился, — чего надо?

На пороге стояла бледная служанка, та самая которую Мел приказала высечь несколько дней назад. Щеки ее горели пугливым румянцем, тонкие руки нервно подрагивали.

— Госпожа…

Мел встала в просвет между дверью и косяком, старательно прикрывая своим телом обзор. В голове не укладывалось, как она могла заснуть рядом с андракийцем! Всего на мгновение прикрыла глаза, и уже утро…

— Чего надо?

— Король отправил за вами. С ним магистр Воспоминаний. Они вас ждут в сером зале, — служанка изо всех сил старалась не смотреть на помятую Мел.

Проклятье! Сколько времени?!

— Скажи, что уже иду, — с этими словами она захлопнула дверь перед девчонкой и бросила отчаянный взгляд на стену. Стрелки на маленьких потертых часах равнодушно переползли через отметку девять.

Проспала! Впервые за время службы она проспала! Из-за кхассера!

— Встал, живо! Минута на сборы, — Мел рывком стащила с него тонкое одеяло. Идеальная нагота снова бросилась в глаза, моментально откидывая в воспоминания о сегодняшней ночи, но сейчас Мелене было не до этого. Убедившись, что мрачный андракиец исполняет ее приказ и поднимается с кровати, она ураганом залетела в купальню по-походному быстро облачилась в темные одежды и выскочила обратно.

Маэс уже был готов. Стоял, заправив руки в карманы и угрюмо смотрел на свои цепи, притаившиеся хищными змеями в углу.

— Идем! — приказала Мел. Он безропотно подчинился, но так на нее и не взглянул.

Это задело. Острыми клыками полоснуло по женскому самолюбию. Как и осознание того, что он жалел о произошедшем. Ни слова не было сказано об этом, но Мелена так явно чувствовала его сожаление, что было сложно дышать.

— Давай живее! — сердито буркнула, хотя он шел, не отставая от нее ни на шаг, — королю не терпится снова покопаться в твоей голове.