Трофей для Зверя (СИ)

Глава 4

Ей снился сон.

Заброшенная деревня возле изгиба лесной реки. Со всех сторон подступает молчаливый лес, тишину которого боятся нарушать даже шумные сороки…

Все, что сохранилось — это десяток полуразрушенных домов, небольшая часовня с покосившимся навершием Трехликой, да водяная мельница чуть поодаль. Кругом темная, сочная зелень. Природа жадно отвоевывала территорию у бывшего поселения — мох поднимался по трухлявым стенам, сквозь окна пробивалась тонкая ясеневая поросль, а на одном из домов, прямо на коньке крыши, гордо цвел куст лестной бузины.

Мимо домов, плавно уводя в сторону леса, петляла узкая, едва заметная тропинка. Со всех сторон к ней подступал жесткий осот, крапива и настырный лопух, пытающийся навешать репьев на платье. В траве стрекотали тревожно стрекотали кузнечики.

Но стоило только ступить под сень леса, как все окончательно затихло. Деревья росли все ближе и ближе, буквально наваливаясь друг на друга, а потом внезапно расступились, являя взгляду поляну, прижатую к крутому горному склону, возле которого лунный свет вычертил остов обвалившейся охранной башни, с темными провалами узких бойниц. Наполовину рассыпавшиеся остатки лестницы вели к сорванной двери, за которой клубилась зловещая тьма. И в этой тьме проступали еще более темные очертания зловещей фигуры.

Тихие шаги, шорох, пробирающий до самых костей.

…А потом в глубине загорается янтарь. Пронзительно яркий, полный ярости и злости, готовый сокрушить любого, что встанет у него на пути.

Вздрогнув, Мелена проснулась и, прижав руку к беснующемуся сердцу, уставилась шальным взглядом в потолок.

— Плохой сон? — внезапно раздался насмешливый голос.

— Твою мать…

Он вздрогнула и резко села, уставившись на пленника, который сидел, привалившись спиной к стене.

Забыла! Спросонья напрочь забыла о том, что он здесь.

Кхассер лениво усмехался и из-под полуприкрытых век сверкал янтарем. Таким же ярким как тот, во сне.

Спустив ноги с кровати, Мелена потерла лицо, пытаясь отогнать остатки сна. Потом легко соскочила и отправилась в купальню, а когда вышла обратно — была уже полностью затянута в привычный черный костюм и на ходу заплетала темные волосы в тугую косу.

— Уходишь?

Мел скрипнула зубами. Этот кхассер выводил ее из себя одним своим самоуверенным видом и голосом, в котором так явно сквозили пренебрежительные ноты.

Не оборачиваясь, активировала ошейник, тут же услышав за спиной злое шипение.

— Еще вопросы будут? — спросила, равнодушно пристегивая верную плеть к петле на поясе, — Нет? Я так и думала.

Рядом с ним было сложно — слишком сильная аура, слишком много ярости, закованной в человеческом обличии. Мелена и рада бы не замечать его, но это было невозможно. В его присутствии даже воздух казался острым и искрящимся, как во время грозы.

— Если в мое отсутствие, попытаешься сбежать — тебе конец, — жестко сказала она, — понял? Не разочаровывай меня, котик.

От столь пренебрежительного обращения взгляд кхассера стал еще более хищным. Зверь шумно втянул воздух, потом выдохнул, успокаиваясь, и Мел отрешенно подумала о том, как ему, наверное, сложно держать себя в узде. Как его ломало от того, что посадили на цепь и обращаются, словно с самым ничтожным рабом. От этого было еще приятнее осознавать свою власть над ним.

Несколько часов она потратила на привычный обход, проверку постов и на то, что навестить Морта.

— Как продвигается работа?

— Все прекрасно, — он с предвкушением потирал руки, — все отлично. Амулет встал, как влитой. Система приняла его, теперь идет насыщение. День-два и я смогу включить ее на полную мощность.

— Хорошие новости, старик, — Мелена удовлетворенно кивнула, обходя машину.

Высотой она была в два человеческих роста, и если раньше лишь монотонно щелкала и скрипела, то сегодня от ее гула закладывало в ушах, и сотни ярко-красных искр бегали вокруг того места, где неспешно пульсировал амулет кхассера.

— Это мое лучшее творение, — со слезами приговаривал он, влюбленными глазами глядя на свою «девочку», — она прекрасна.

— Главное, что она защитит Асоллу от захватчиков.

— Защитит. И Асоллу, и ближнюю деревню, — гордо произнес Морт, — все узнают ее силу. Все!

Для Мелены главным было, чтобы эту силу узнали андракийцы. Чтобы прочувствовали ее на своей шкуре, чтобы разбились о нее, как волна о прибрежные скалы.

Старик тем временем пошатнулся. Мел успела перехватить его за миг до того, как он начал оседать на землю.

— Что с тобой? — она усадила его у стены, ослабила пуговицы на шее и груди и прикоснулась к потному лбу, — ты холодный, как покойник!

— Все хорошо…просто слабость накатила. Я не спал уже двое суток.

Мелена витиевато выругалась. Не хватало еще, чтобы главный мастер Асоллы сжег себя за несколько дней до финала.

— Когда ты ел?

— Я…я не помню, — он отмахнулся, как от чего-то несущественного, — аппетита нет. Да и времени.

— Эй ты, — Мел кивнула ближайшему стражнику, — отправляйся на кухню. Скажи, что я велела принести обед к полигону. Горячий! Со свежим хлебом. И чтобы мяса было много.

Когда принесли обед, Морт покладисто сел за узкий, грубо сколоченный стол и проворно стучал ложкой, закидывая в себя пряную похлебку, жаркое из крольчатины и тушёную с травами тыкву.

А Мелена в это время стояла неподалёку, привалившись к стене и сложив руки на груди. Она хмуро наблюдала за тем, как жадно поглощает пищу мастер и почему-то думала о том, как давно приходилось есть кхассеру.

Харчи в камерах раздавали по утрам, но она привела его уже после, а потом и вовсе забрала к себе. Получается пленник ее — значит, и кормить его придется тоже ей.

— Вот ведь, — с досадой тряхнула головой, — не было печали…

Морт тем временем покончил с обедом, залпом осушил большую кружку хлебного пива и сонно зевнул.

— Ложись, — Мелена указала на узкую койку у стены,

— Некогда…

— Еще слово и я тебя отстраню.

Она знала куда бить, и как заставить человека прогнуться. Морт был пленен своей работой, и для него не было ничего страшнее, чем быть отлученным от полигона.

Бормоча себе под нос что-то о пустой трате времени, он растянулся на койке и уже через две минуты громко захрапел.

— Безумец, — беззлобно сказала Мел, натягивая на него угол драного одеяла. Потом обернулась к остальным, — пусть спит. Будить только в крайнем случае. Если узнаю, что нарушили приказ — шкуру спущу.

Больше ей было нечего здесь делать, да и внутреннее нетерпение гнало обратно замок. Она ощущала острую потребность проверить как там обстоят дела у Зверя.

Вдруг сбежал?

Стоило только подумать об этом, как шаг сбился.

Не мог он сбежать! Ошейник бы не позволил. Она успокаивала себя, но все равно прибавила шагу, чувствуя, как разгоняется сердцебиение.

На ходу перехватила какую-то бестолковую служанку:

— Принести в мою комнату обед! Живо! — гаркнула так, что девчонка чуть не повалилась в обморок.

— Да, госпожа, — приподняв длинный подол серого платья она побежала на кухню, а Мел ринулась дальше.

Пролетела мимо неспешно прохаживающихся беззаботных придворных, едва не свалив с ног расфуфыренную растяпу:

— С дороги! — черным вихрем взлетела по лестнице и припустила к своей комнате.

Он должен быть там!

Со скрипом провернув ключ в замке, Мел толкнула плечом дверь и ввалилась внутрь.

Маэс сидел на том же самом месте, где она его оставила. Расслабленно облокотившись на согнутую ногу, он спал.

Услышав ее неровное дыхание, мужчина открыл глаза и лениво, не отрывая затылка от стены, обернулся к ней. Спокойный, какой-то усталый, но с неизбежной насмешкой во взгляде. Будто и не сидит на цепи, будто все у него под контролем.

Мел невольно задержала взгляд на его мощных плечах, обтянутых простой, далеко не свежей рубашкой.

— Подъем!

Он чуть сморщился, перевел скучающий взгляд на противоположную стену и нехотя поднялся.

Мелена осмотрела его со всех сторон, проверяя в порядке ли цепи, активирован ли ошейник, и только после этого позволила себе выдохнуть.

Он услышал:

— Боишься, что сбегу?

— Я ничего не боюсь.

В ответ снисходительная улыбка.

— Все чего-то боятся…

— И ты?

— И я.

— И чего же боится оборванец из Андракиса.

Он ухмыльнулся и медленно склонился к ней. Словно завороженная Мелена наблюдала, как к ней приближается хищное лицо. Даже дышать перестала, превратившись в один оголенный нерв.

— А вот это тебя не касается, чужачка. — неожиданно жестко произнес Маэс, и Мел отпрянула, стряхивая с себя оцепенение.

— Завтра прибудет наш мастер воспоминаний. И вскроет твою дурную голову, как пустую коробку, — зло процедила она, — ты расскажешь все. И о том, как проник на нашу сторону, и о том, что у вас там происходит в вашем поганом Андракисе. И про страхи твои все вытащит.

Янтарь снова подернулся черной мглой.

Зверь злился.

Мелена тоже злилась. В его присутствии она всегда то злилась, то задыхалась и от этого злилась еще сильнее.

Сдался ей этот пленник! Надо было загнать его в самую глубокую каменную шахту подземелья, чтобы он сгнил там, больше не увидев дневного света.

И тем не менее, когда пришла служанка с подносом и во все глаза уставилась на пленника, Мелену накрыло. Липкими мазками по коже, проникая в самые потаенные уголки, на нее опустилось желание вышвырнуть мерзавку за порог. Она настолько была обескуражена собственно реакцией, что в первый момент даже не смогла отреагировать. Просто стояла, как статуя, и не дышала.

Тем временем девушка зашла внутрь, стреляя любопытными глазками на Маэса, и аккуратно поставила на тумбочку тяжелый поднос. Мел торопилась и не сказала, что еда не для нее, поэтому на кухне расстарались. И мяса положили, и целый горшочек густой наваристой похлебки, и корзиночку свежих булочек, посыпанных поджаренным семенем льна. В глиняном кувшине плескалось теплое молоко, а в маленькой стеклянной пиале призывно поблескивал ее любимый апельсиновый джем.

— Вот, как вы просили, — служанка склонила голову, а сама снова метнула быстрый взгляд в сторону кхассера.

Тот сидел, расслабленно прислонившись затылком к стене и с едва заметной, снисходительной усмешкой смотрел на девчонку. Ее щеки запылали алым румянцем. Она смутилась, торопливо, чуть нервно скользнула кончиком языка по пухлым ярким губам и отвела взор.

Столь явная реакция не укрылась от Мелены, и, наверное, впервые в своей жизни, она ощутила, как острые когти ревности мучительно медленно проникают под кожу, отравляя своим ядом.

— Проваливай, — указала на дверь.

От ее голоса служанка вздрогнула и втянула голову в плечи, стараясь стать незаметной. Но упрямый взгляд, не подчиняющийся контролю, снова полз в тот угол, где сидел пленник, лениво наблюдающий за происходящим.

— Иди на двор и скажи Террину, что тебе положено пять ударов плетью, — жестко произнесла Мелена.

— Госпожа, — девчонка затряслась, прижала руки к груди и с мольбой взглянула на главу королевской стражи, — пожалуйста…

— Если узнаю, что соврала — будет десять. Иди.

Понуро свесив голову, служанка поплелась к выходу, и по ее щекам ручьем бежали крупные, горькие капли.

Увы, Мелену давно не трогали ничьи слезы.

Она подошла к подносу, отломила кусочек ржаной булки и макнула в апельсиновый джем. Он был таким солнечным, ярким, и так напоминал янтарь кхассера.

— Зачем обидела девчонку? — хмуро спросил он.

— Она меня разочаровала, — Мел только пожала плечами, радуясь тому, что стоит к нему спиной. Меньше всего ей хотелось, чтобы он увидел в ее глазах правду.

Кхассер ничего больше не стал спрашивать, но шумно принюхался и Мелена явно расслышала, как урчит у него в животе.

Оголодал зверь…Тем хуже для него.

Мел опустилась на край кровати, подвинула к себе ближе тумбочку, заменяющую стол и приступила к трапезе.

Сначала наложила в глубокую тарелку немного похлебки и, прикусывая румяным хлебом, с видимым удовольствием отправляла в рот ложку за ложкой. Было нестерпимо горячо, очень пряно и остро. Но саму остроту добавлял не перец, привезенный с прибрежного Кемара, а взгляд кхассера. Он будто резал наживую, но Мел делала вид будто не замечает этого. После похлебки в туже тарелку положила мясо, щедро приправленного рубленной зеленью и взяла еще одну булочку.

В животе у него заурчало еще сильнее.

Комната давно наполнилась умопомрачительными ароматами вкусной свежей еды. Тут у любого бы слюни потекли, а не только у кхассера, томящегося в заточении.

Он усмехнулся и перевел взгляд на окно, не прикрытое шторами. Тут же стало холоднее, и ощущение чужого прикосновения исчезло.

Есть больше не хотелось.

Мел отложила в сторону ложку. Перед глазами снова стояла смущенная физиономия служанки, ее пылающие щеки, взгляд полный не только интереса, но и самого настоящего влечения. Это неимоверно злило!

Это ее пленник! Честно добытый трофей, на который никто не смеет пялится, кроме нее самой!

— Поднимайся.

Он молча встал.

— От тебя воняет как от помойного кота, — произнесла она с непроницаемым выражением лица и сняла кандалы сначала с одной руки, потом с другой.

— Пригнись, — отцепила крюк от ошейника, — шаг без спроса — и тебе конец. Понял?

— Да.

Он был немногословен, и Мел это беспокоило. А еще ее беспокоило, почему ей не плевать на то, что он явно осуждал наказание для девчонки, посмевшей пожирать его взглядом.

— Вперед иди, — совсем неласково схватила под локоть и потащила его к небольшой двери в углу, стараясь не думать о том, как под ее ладонью напрягаются каменные мышцы.

Какой же он здоровый! Аж мурашки по коже.

В небольшом помещении было сумрачно и прохладно. Мел шлепнула по рычагу, прибавляя яркости негаснущим свечам и указала на утопленную в полу мраморную купальню.

— Вперед,

Отпустив его руку, она отступила к стене, а Маэс сделал несколько шагов и остановился, явно не понимая, чего она хочет.

— Снимай свое вонючее тряпье.

Снова циничная насмешка скривила красивые мужские губы.

Раздражая ее каждым своим жестом, он начал неспешно расстегивать уцелевшие пуговицы на рубашке.

Мелена наблюдала. Оценивающе скользила по фигурно вылепленным порожкам пресса, по сильным рукам и плечам, на которых бугрились тугие мышцы, по спине.

Он был похож на статуи древних героев, украшающие главный зал Асоллы. Такой же совершенный.

Тем временем его руки потянулись к брюкам:

— Так и будешь смотреть?

— Варвар стесняется?

— Варвару плевать, — снова пренебрежение, после которого захотелось полоснуть по нему мощью ошейника.

— Продолжай.

Равнодушно глядя ей в глаза, Маэс потянул за ремень.

Мелене было интересно насколько далеко он может зайти. В камерах Асоллы и у позорных столбов ей не раз доводилось видеть пленников, лишенных одежды. Голые, жалкие они пытались прикрыть унылое мужское естество и отвернуться, будто кому-то было дело до их наготы. Просто способ унизить, заставить почувствовать себя еще более никчемными и беспомощными.

Однако очень скоро она убедилась, что этого пленника стыдом обделили. Он раздевался неспешно и размеренно, с таким видом, будто делает это по доброй воле, и что ему плевать на хмурого наблюдателя. И даже оказавшись полностью без одежды, он не выглядел ни беспомощным, ни тем более жалким.

А вот Мелена себя ощущала так, словно это ее держат в плену и не позволяют отвернуться.

Мужчина был совершенен. Каждое его движение было наполнено ленивой, пока дремлющей силой. Очертание каждой мышцы — идеально. Мел поймала себя на мысли, что никогда раньше не видела такой спины, как у него: широкая, мощная с жестко прочерченной линией позвоночника, две ямочки чуть ниже поясницы…

Когда он обернулся к ней, взгляд сам ухватился за темную полоску волос, идущую вниз от пупка, и Мелена снова порадовалась утраченной способности краснеть.

Тем временем Маэс спокойно ждал, пока она его хорошенько разглядит. Только глаза опять начали наполняться россыпью черных звезд.

— Все? Осмотр закончен? Удовлетворена.

Снова мороз по коже от его голоса.

— Более чем. Вперед, — указала на купель, — у тебя десять минут.

— У вас всем пленникам предоставляют такие условия? — хмыкнул он.

Нет, только тебе…

— Только самым никчемным.

В этот момент янтарь полностью исчез, уступая место тьме:

— Когда-нибудь, ты мне это вернешь, — тихо, но очень разборчиво произнес он, — каждую секунду, которую забрала.

— Непременно. Время пошло, — холодно ответила она и вышла в комнату. Смотреть на него больше не было сил. Демон, не иначе.

Слушая, как в купальне плещется вода, Мел выглянула в коридор и жестом подозвала ближайшего стражника.

— Мне нужна самая большая нательная рубаха и штаны. Немедленно.

Он умчался прочь, а через пять минут вернулся со свертком. Забрав его, Мелена снова зашла в купальню. Несмотря на то, что время еще не вышло, пленник уже выбрался из воды. Крупные капли скапливались на ресницах, скатывались по мощной груди, оставляя за собой влажные дорожки…по которым так отчаянно хотелось провести пальцем.

— Одевайся, — Мел швырнула ему сверток, — свое старое барахло в мешок.

— Вы так любезны…госпожа, — донеслось ей вслед.

Она все-таки вспыхнула. Сдавила кольцо, активируя ошейник и, услышав глухое рычание кхассера, удовлетворенно улыбнулась.

Он вышел за ней спустя несколько мгновений. Уже одетый, но босой. С двуцветных волос срывались капли, отчего рубаха на его плечах промокла и прилипала к коже, снова притягивая взгляд.

— На место, — указала взглядом в угол, где его уже поджидали цепи.

Янтарь во взгляде снова полыхнул, и Мелена невольно схватилась за рукоять плети, готовая оказать сопротивление. Но пленник лишь на секунду задержался, после чего выполнил приказ. Каким бы сильным он был, но ошейник был сильнее.

Мел снова его прицепила, стараясь лишний раз не прикасаться, потому что каждое прикосновение грозовым разрядом проходилось по жилам.

— Ешь, — подвинула к нему поднос.

— Надо же, здесь еще и кормят.

Он бесил ее. Самим своим существованием, своей манерой держаться и тем, что заставлял испытывать ненужные эмоции. Мелена всеми силами пыталась их пригасить, но проигрывала самой себе и от этого злилась еще больше.

Впрочем, ей удалось сдержать ледяную маску:

— Мне надо, чтобы ты не сдох в первую же минуту, как мастер воспоминаний начнет копаться в твоей голове. Поэтому да, я буду тебя кормить. Даже если ты сам этого не захочешь.

Маэс смерил ее долгим, пронзительным взглядом и взялся за ложку, а Мелена облегченно выдохнула, когда его внимание переключилось с нее на еду.

Он ел быстро, но не жадно, как это делали другие заключенные, а скорее как воин, не привыкший церемониться с едой. В какой-то момент Мел поймала себя на том, что просто таращится на него. Смотрит, как подносит ложку ко рту, как откусывает хлеб…

Наваждение какое-то. Не иначе.

И чтобы избавиться от него, она покинула комнату сразу, как только пленник покончил с трапезой. Резко забрала у него поднос, едва не свалив на пол посуду, выругалась себе под нос и ушла, напоследок одарив ледяным:

— Только попробуй дернуться.

Поднос с посудой она скинула на первого попавшегося бедолагу, а сама отправилась к королю. Надо было показаться на глаза, доложить о том, как продвигается настройка машины.

Однако зал, в котором Вейлор обычно творил, в этот раз был заперт. Только Мел не обманывалась, относительно его отсутствия — чуткий слух уловил из-за дверей какую-то возню и едва различимые вздохи.

Король был мужчиной и, как любой мужчина, любил красоту женского тела. Жены у него не было, зато любовниц он менял часто и с превеликим удовольствием, при этом щедро откупался, когда те надоедали. Поэтому девицы были не против. Побыть фавориткой короля, хоть недолго — не это ли великое счастье?

Обычно Мел просто уходила, но тут замерла, прислонившись ладонями к лакированной поверхности двери. Ей было плевать, чем там занимается король. Ее терзала мысль о том, что кхассер тоже мужчина…