Три сестры. Анна (СИ)

Глава 36

— Решая за меня моё будущее, вы упустили один очень важный момент, графиня. Меня не интересует ваш титул, ваше состояние и вообще всё ваше имущество. До сего момента я вас не знала, и не сильно от этого страдала. И намерена сохранить подобное положение вещей и впредь. — Ответила я.

— Не сильно, хм… Но всё-таки страдала. — Графиня с идеальной осанкой, не смотря на возраст, легко опустилась на краешек стула.

— Вы не девочка-подросток, которая пытается заработать себе славу главной язвы улицы. — Не поддалась я. — Не желаете объяснить, что это значит? И с чего вы решили, что император одобрит передачу титула фрау, когда у вас граф Пембрук в дальних родственниках бегает?

— Ты же умная девочка, и право знаешь неплохо. Что же касается с чего я решила, что мне пойдут навстречу… Знаешь, случай не единичный. Так поступают, если не хотят, чтобы род прервался. Но риск определённый был. Но не теперь, когда моё ходатайство поддержали три герцога империи. — Улыбнулась мне графиня краешком губ. — Сессиль всегда была слишком благородна для аристократки, и обладает чрезмерным чувством благодарности. Поэтому её кузену, мужу и старшему брату, нынешнему герцогу Велмор, просто не осталось другого выхода! Ты очень вовремя спасла Марка Норимара.

— Вам-то это зачем? — в благодушие графини я не верила. — Уж извините, но в неожиданно проснувшееся в вас желание пригреть родную кровиночку, я не верю.

— И правильно делаешь. У меня его нет. — Совершенно серьёзно сказала она. — Но род Дорангтон должен жить. Наше имя и дела наших предков не должны исчезнуть, растворившись в тени чужаков. Тебе придётся сохранить всё это.

— Набор громких и напыщенных слов. Не более. — Сложила руки на груди я. — И нет, если вы решили, что можете врываться в мою жизнь и что-то решать за меня, вы сильно ошибаетесь.

— А если я буду настаивать? — заинтересовалась графиня.

— Я забуду о воспитании и вы будете совсем грубо посланы, — прямо и откровенно предупредила я.

— Дерзка и самоуверенна. Но вот что интересно. Эта самоуверенность чувствуется по особому. Словно опирается на силу и опыт. Удивительно. — Рассматривала меня как забавную зверушку графиня. — Знаешь, деточка, в моём возрасте подобные пожелания, воспринимаются уже не оскорблением, а как пожелания хорошо и интересно провести время. И на будущее, быть леди, это не значит падать в обморок от любого грубого слова. А теперь когда приступ детской истерики и топанья ножками прошёл, и можно считать, что своё фи ты мне высказала, поговорим начистоту.

— Интересно. Вы ведь прекрасно знали и о жизни вашей сестры, моей матери. И о моей. И спокойно наблюдали за всем происходящим. А теперь вдруг вспомнили о родстве? — мне стало обидно за Анни, ту девочку, которую безнаказанно шпынял выродок Олди. Вот не могла я считать его Саргенсом.

— Знала. И наблюдала. И ничего стоящего не видела. Бесхребетная, скулящая дворняжка, которую в собственном доме превратили в бесправную служанку. — Прищурилась она.

— Что же вы не заступились? — отзеркалила её прищур я.

— За кого? Если ты сама не делала попытки защитить себя и своё? Ты сама не готова была бороться даже за себя! Так почему кто-то другой должен был бороться за тебя? — задала она очень важный вопрос.

— И что же настолько изменилось, что вы вдруг готовы даже признать родство со мной? — спросила я.

— Ты. Та, что вцепилась зубами в шанс не стоящий и медяшки, а вырвала победу. Ты рискуешь, напоминая о том, о чем другие бояться даже помнить. И конечно семейные рецепты. Ты наверняка прогнозировала какой эффект будет от введения новых рецептов с маркой "результат долгих исследований моего отца" или "старинный рецепт моей семьи". Особенно после того, как ты всех усердно тыкала носом в то, что Саргенсы поставляют лекарства в армию и управу. Ты прошла по очень тонкой грани. После обвинения в том, что ты озар, вывесить на стене аптеки свидетельства о признании стольких Саргенсов именно озарами. Но лекарства из твоей аптеки уже приобрели некий флëр особенности. — Перечислила мне графиня всë то, на что я и рассчитывала. — Ты рискуешь собой, чтобы сохранить наследие семьи. Именно это мне и нужно. Мне нужен наследник, который будет защищать и сохранять наследие Дорангтонов. А не только стараться добраться до денег и имущества.

— Так что же вы не озаботились наследником? Не думаю, что для вас было проблемой выйти замуж. А вот я явно не соответствовала вашим представлениям о достойном наследнике. И вы спокойно наблюдали за тем, как рушится моя жизнь. Более того, вы и на проверке пытались меня утопить. А ведь от её результатов зависело куда больше, чем просто наследство. — Пропустила я мимо ушей хвалебную часть выступления графини.

— Разве? Наверное потому, что не дала влезть в проверку твоих знаний истории. Ты так в них уверена? — усмехнулась графиня. — Между мной и твоей матерью не было тёплых отношений. Ошибка ребёнка, настроенного откровенно говоря глупой матерью, дорого мне обошлась. И долгое время я считала, что Стеф заняла моё место. Но я никогда не упускала из виду ни её саму, ни её дочь, то есть тебя. И о том, что дочь фармика Саргенса удивляет всех способностями в правоведении и математике, знала из первых рук. А история… Если нужно кого-то утопить или выставить дураком, то устрой экзамен или выведи разговор на историческую тему.

— То есть, вы хотите сказать, что своим выступлением на проверке, вы меня облагодетельствовали? — удивлённо уточнила я.

— Анна, скажите, вы помните, когда началась геральдическая война? — мило улыбнулась графиня.

Даты затруднения не вызвали. Война, получившая своё название из-за того, что аристократы шли в бой не под общим флагом империи, а под личным, с изображением своего родового герба, была последней войной на известных землях и запомнилась всем опустошением, что осталось после неё.

— Сколько аристократических родов исчезли за время геральдической войны? — продолжала улыбаться графиня.

— Тридцать восемь из-за смерти всех мужчин рода, и один был лишён герба из-за предательства. — В ответ улыбнулась я. — Поэтому он считается мëртвым.

— Можете перечислить погибшие рода? — приподняла брови графиня Александра.

Уже осторожнее я перечисляла те фамилии, что всплывали в памяти. Графиня улыбаясь кивала головой на каждую фамилию.

— А теперь поимённо и обстоятельства гибели всех тех, кого считают героями империи. — Ехидно фыркнула графиня. — Вы ведь знаете героев империи?

— А сами-то знаете? — возмутилась я.

— А сами проверяют, а не отвечают. — Фыркнула графиня. — И вот я знаю. Отец очень много времени посвятил изучению геральдической войне. И даже знаю, что тридцать девятый род прекратил своё существование, потому что любимая и балованная дочь и сестра влюбилась во вражеского военачальника. И даже умудрялась с ним встречаться. Вскрылось это перед решающим сражением за крепость Дюбраси. Наши войска долго отступали, враг буквально предугадывал любые манёвры. На самом деле успешно вытягивал сведения из дуры, которая сначала пожелала сопровождать отца и братьев на войну, а потом не догадалась, что её просто используют. Войска отступили в родовой замок, владельцы были уверены в победе. Ведь крепость рода Дюбраси очень много лет была причиной того, что на землях вокруг был покой. Голубя с письмом от девицы поймали, и не смотря на весь гнев отца, младший из сыновей заступился за сестру, заявив, что даже отец в семье не должен поднимать руку на девушку. И зря, очень зря, он не позволил, ввалить девице розг!

— Это почему? — заинтересовалась я.

— Она, как и все члены семьи знала о тайном ходе из крепости, что был сделан на случай нужды. Вообще, все замки и крепости имели один, а то и несколько тайных ходов. — Пожала плечами графиня. — Дурочка бежала к своему любимому, но тот прошёл по её следам и напал на крепость изнутри. Дюбраси сопротивлялись отчаянно. Отец предательницы и три старших брата погибли. Младший прорвался с боем, уводя с собой остатки людей. Но крепость была потеряна, а вместе с ней обрушилась оборона всех восточных границ. Вернуть их смогли только полтора года спустя.

— А дальше? — насторожилась я. Что-то царапнуло меня в этой истории.

— Дальше? Девица некоторое время была наложницей того, ради кого предала семью. Герб рода разрубили и обвинили в предательстве. Выживший наследник был лишён любого статуса и был приравнен к черни. Во время одного из боёв, он прорвался в лагерь врага и лично казнил сестру, за которую заступался. После окончания войны было ещё два упоминания, которые смог найти мой отец. И оба из-за обращений семей девушек, что стали жёнами бывшего лорда и его сына. В семье потомков Дюбраси жёсткое, если не сказать жестокое обращение с женщинами стало обязательной нормой. Что видимо и привело к тому, что они действительно вымерли. — Закончила графиня. — Что же касается почему я лично не озаботилась наследником… Скажи, ты слышала о проклятии королевы?

— Легенда о том, что королева-изменница перед тем, как её заточили, заявила, что её оговорили и прокляла всех участников своего свержения? — припомнила я что-то из разряда страшных сказок.

— Нет, не об этом. А о том, что носила она сама. Принято считать, что детей у неё с королём не было. Но на самом деле была дочь и трое сыновей. Все мальчики погибли в раннем возрасте. Любая рана становилась причиной кровотечений, которые невозможно было остановить. Древний артефакт показал, что проклятие в крови королевы. И её дочери. — Описала знакомые симптомы графиня.

— Это не проклятие, это болезнь крови. Гемофилия. — Опознала я. — Мальчики болеют, девочки переносят сквозь поколения.

— А что ты хотела от времён основания империи? Тогда каждый чих считали признаком проклятья. Но я впервые слышу, что у этой болезни есть имя. — Задумалась графиня.

— Читала где-то тут, — махнула я рукой сторону коробок с книгами, ожидающих восстановления шкафов и возвращения на своё законное место.

— Вот даже как, — протянула она. — И как успехи?

— Пока неизлечимо. К сожалению. — Я действительно не помнила, чтобы в лечении болезни, известной большинству благодаря царевичу Алексею, добились хоть какого-то успеха.

— Дочь королевы, Виттория, была отправлена отцом после заточения её матери подальше с глаз. Убить девочку король не смог, не решился. Но буквально вычеркнул её из жизни. Про неё все благополучно забыли. А она жила, правда не как принцесса, а как приёмная дочь одинокой и бездетной вдовствующей графини. Бездетной и вдовствующей она стала из-за войн, что вёл король. Виттория вышла замуж и словно и не существовало никогда у короля дочери от первого брака. — С грустью смотрела в окно графиня, словно сравнивая себя и ту девочку, тоже позабытую отцом.

— Подождите… А вы… — щёлкая гранями сложился пазл у меня в голове.

— Моя мать прямой потомок принцессы Виттории по женской линии. И да, через два года после моего рождения, мать родила сына, погибшего спустя месяц из-за кровотечения пупочной раны. В моей крови эта зараза тоже есть. Я сознательно не выходила замуж и не позволяла себе даже думать о возможности рискнуть. Мой сын однозначно не выжил бы. А дочь продолжила бы сохранять это проклятие в крови. — Кивнула мне графиня. — А вот в тебе кровь Дорангтонов без примеси яда. Поэтому я позволю снять с себя кожу, но сделаю тебя леди. Хочешь ты того или нет. А ты захочешь.

— С чего бы это вдруг? — прищурилась я.

— С того, что озаров всё меньше. Сейчас они уже великая ценность. И методы охоты на них всё более усовершенствуются, проверки всё коварнее. Как долго способ Саргенсов оставаться на свободе ещё сможет оберегать семью от ошейника-ограничителя? — усмехнулась она.

— Я не озар, артефакт это подтвердил. — Насторожилась я.

— Да, свидетельство вон, на стене висит. А что будет, когда будут проверять твоих детей? Внуков? — вытащила козырь графиня. — Видишь ли, фрау или фрай не попадают под защиту сословия. Такое право есть только у знати. И обреки судьба фрау или фрая Саргенса родиться озаром, и участь его незавидна. А вот родись озаром лорд или леди Дорангтон, родители получат горы поздравлений и восхищения. И столько брачных предложений, что даже среди самых выгодных партий смогут устраивать конкурсный отбор женихов или невест. Ведь озаров из семей действующей знати, разорившиеся рода не считаются, не забирают уже четыреста лет. У нас с тобой сугубо деловой договор. Ты сохраняешь наследие Дорангтон, я предоставляю защиту для твоих детей, внуков, правнуков и последующих поколений. А аптека… Будет такой очаровательной скандальностью. Леди или лорд владелец аптеки и фармик.

— Разорившиеся рода не считаются… А всё ли в порядке во владениях Дорангтон? — показалось, что я услышала и почуяла подвох.

— Ну ремонт необходим, замок требует ухода. А парк превращается в непролазную чащу. У меня с утра лисы приходят на парадное крыльцо и требуют угощения. Но деньги не ограничены. Справишься. — Отмахнулась графиня. — С ответом не тороплю. Есть пара недель, чтобы хорошо всё обдумать.

Графиня ушла. А в моей голове спорили за первенство две мысли. Если я официально стану наследницей графини, то я смогу использовать деньги из флигеля. Никого это не удивит. А вторая… Все замки имели тайный ход, сказала графиня. Учитывая многовековое увлечение Дорангтонов историей, её словам можно было верить. Но тогда… А есть ли тайный ход из замка-крепости на острове мёртвых?