Три сестры. Анна (СИ)

Глава 26

— Мастер Редкинс, — сложила я руки в молитвенном жесте. — Очень прошу вас об одолжении! Продолжите пожалуйста замеры без моего участия. Я совершенно не могу отойти из приёмной. Необходимо принимать заказы, обновлять графины с лимонадом и не забыть о чае! Я уже молчу о том, что почти по всем рецептам необходимо будет приготовить лекарства. И уважаемый ювенал ютиться здесь, составляя иск. Даже думать не хочу, как буду выкручиваться, когда придёт ательер Антуан.

— О! Я совершенно не хочу обременять вас. Извините, я решил, что раз аптека открылась, то здесь я найду вас с большей вероятностью, и услышал ваш разговор. — Снял шляпу зашедший ательер. — Уверен, что мы с мастером вполне справимся с замерами. Тем более, что и рекомендациями сможем сразу обменяться. Если конечно, фрау нам доверяет.

— Без малейших сомнений! — улыбнулась я с огромным облегчением, дождавшись согласного кивка от мастера Редкинса. — А если будут какие-то вопросы, то Мартиша может подсказать. Её семья долгое время помогала моим родителям по дому и хозяйству.

К счастью, никаких больше особых происшествий не было. Не считать же таковым усиленно изображавшего кашель мальчишку, который высыпал на столешницу гору несколько мелких монеток и попросил леденцов от кашля, только обязательно анисовых.

Ювенал спокойно оформил все бумаги, дал их мне для ознакомления и на подпись, а потом вручил расписку о том, что он забрал документы для передачи в суд, и поблагодарив за чай, откланялся. Я же в один из небольших перерывов между посетителями смешала масло эвкалипта, которого было просто в огромном количестве, с эссенцией жгучего перца, которую добавляли в разогревающие мази, в небольшом распылителе и поставила рядом с собой.

Оружие здесь носить имели право только военные, ювеналы и мужчины, не ниже фрая. То есть только фраи и лорды. Женщине подобное приобретение могло бы очень дорого стоить. А вот такой состав из подручных средств никаких последствий за собой не повлечёт. Зато всегда эффективен. В пять часов вечера, закрыв аптеку, я почти без сил опустилась на стул в приёмной.

У окна спорили и обсуждали что-то мастер Редкинс и ательер Антуан. Что-то по поводу оббивки. И ещё им нужно было моё согласие на изменение. Для того, чтобы повесить многослойные шторы, мастер Редкинс предложил просто заменить однострунную гардину на трёхструнную. Но для этого необходимо было долбить стены над окнами, чтобы создать основу-противовес для тяжёлой гардины да ещё и со шторами. Я согласилась, при условии, что не пострадают сами окна.

Выставленные обоими мастерами счета впечатляли. Даже не подсчитывая сколько денег у меня на руках из тех, что я взяла в банке, нашла во время уборки, накопленных тайком Анни и из найденных моим верным котом заначек покойного мужа, я понимала, что предоплату в размере положенной трети от суммы я внесу спокойно. А вот для полной оплаты мне вновь придётся влезать в накопления на счету.

Следующие пару дней у меня проскочили в мельтешении между приёмной аптеки, кухней, где я готовила еду для себя и Лихо, подсобными комнатами, где я готовила лекарства по полученным рецептам, и спальней. Причём даже не всей её частью, а той, что приходилась на пару шагов до кровати и собственно самой кроватью. В качестве спальни я пока использовала тайную комнату.

Вот кто чувствовал себя привольно в доме Саргенсов, так это Лихо. Иногда он часами лежал на подоконнике лениво наблюдая за работой аптеки и вызывая неизменное восхищение у посетителей, особенно женского пола. Позволить себе такую роскошь как беридианский дикий кот могли немногие. А я чувствовала себя увереннее под присмотром своего Лиха. И ждала субботы, когда у аптеки был официальный выходной, а вот управа работала.

Как только моя аптека попадёт в этот патрульный лист, я смогу всерьёз задуматься о помощнице. Ведь сейчас, когда я не уверена в безопасности, подставить другого человека я не могла.

От мыслей о необходимости охраны меня отвлёк звук наддверного колокольчика. Я вскинула голову. В аптеку вошёл высокий мужчина, темноволосый, с редким для этих мест разрезом глаз, навевающем мысли о предках, выходцах из Восточной Азии. Правда размах плеч больше соответствовал былинным богатырям Васнецова.

Взгляд зацепился за странный цвет кожи вошедшего. До уровня носа лицо было словно обветренным или загорелым, а вот нижняя часть лица удивляла бледностью. Словно мужчина долгое время носил густую бороду и недавно её сбрил.

Густая борода… Сбрил… Эти слова сложились в голове в странную картину, которая тем не менее находила всё новые подтверждения. Да и вряд ли кто-то осмелится надеть форму старшего йерла и ходить в ней по городу, кроме самого старшего йерла. Единственное… Я почему-то считала, что старшему йерлу с его вечным брюзжанием хорошо так за сорок. А сейчас понимала, что буду сильно удивлена, если он вообще успел переступить рубеж тридцати лет.

— Фрау Анна, я прошу вас повторно сообщить мне под протокол те сведения, что вы передали йерлу Марку Бербергу, — знакомо пробасил старший йерл.

— Ммм… Вот оно значит как. И вы побрились. А где же ваша помощница? Неужели оставили на улице? — не смогла не съязвить я.

— Я нахожусь в активном поиске. Кандидатура уже есть! — закаменел лицом старший йерл.

— Может тогда чая? Во время обеда в аптеке затишье, можем спокойно расположиться за столиком. — Предложила я.

— Спасибо, фрау. — Проследовал к столику мужчина.

Пока я заваривала чай и пополняла запас печений, старший йерл достал из папки плотный разлинованный лист бумаги, чернильницу и перьевую ручку.

— Интересная конструкция, — кивнула я на чернильницу.

— Да, это один из озаров придумал. Вроде мелочь, но такая нужная. Оценить реальную пользу такой придумки может только тот, кто переписывал десятки страниц из-за перевернувшейся чернильницы. — Вдруг совсем не вредничая и не ворча сказал йерл. — Фрау, я понимаю, что личное отношение может помешать вам быть откровенной со мной. Поэтому прошу сейчас подумать и ответить, возможно для вас будет удобнее и проще, если вас допросит другой сотрудник управы.

— Йерл Нудисл, — начала я.

— Ногарэ Нудисл, старший йерл столичной управы Тервеснаданской империи. По выслуге лет получу наследуемый статус фрая. На службе короны с четырнадцати лет, внеочередное повышение получил за участие в двух операциях тайной службы империи, переведён в столицу из пограничья, где был неоднократно отмечен за противодействия контрабандистам и борьбу с ними. Участвовал в столкновениях с бандами тирданцев. Собственно, это вся моя история. — Запоздало представился старший йерл. — И последние лет пять или шесть мы ведём настоящую войну с поклонниками опиума. Теряем своих в этой никому неизвестной и по факту необъявленной войне. Кто-то гибнет, кто-то сдаётся, а кто-то переходит на ту сторону. Кто-то сдаётся и перед этим дурманом, и перед теми благами, что сулят те, кто всеми силами поддерживает распространение этой пагубной дряни. Я не требую запретить. Я как никто понимаю, что иногда он необходим. Не мне вам перечислять примеры, фрау Анна. Но этот демон должен сидеть в маленькой клетке строжайших правил и под постоянным контролем! Вот это моя позиция!

— И она заслуживает уважения, йерл Ногарэ. — Кивнула я. — У меня нет к вам личной неприязни. Хотя я и не согласна с вами по ряду вопросов, особенно по тем, что отражались синяками и кровоподтёками на мне. И скажу честно, я всей душой желаю вам столкнуться с такими же взглядами на допустимое по отношению к женщине, только когда это коснётся лично вас. Чтобы у вас была возможность оценить вот эти ваши взгляды в полной мере. Но это на усмотрение судьбы. Так что ничто не помешает мне рассказать вам о том, что я помню. Тем более, что мне кажется, что эта история для меня не окончилась.

— Вот как? — прищурился йерл. — Интересно. И собирались ли вы об этом сообщать?

— Да. Планировала в субботу посетить управу с просьбой внести мою аптеку в патрульный лист. — Призналась я.

— Это хорошо. Приступим к вашим воспоминаниям? — сделал глоток чая йерл.

— Как вы знаете, у нас запрещены вольные перемещения жителей империи. Чтобы переехать, нужно получить разрешение. Чтобы поехать отдыхать, нужно получить курортную карту. — Начала я. — Поэтому поставщики и транспортные компании на особом счету. Но и они каждый раз оформляют подорожную. Я обратила внимание, что сорр Фрег покидает город, когда такой необходимости нет, причиной указывает, что заканчиваются ингридиенты, необходимые для приготовления лекарств, но их в избытке. А вот особые вещества, для которых мой отец заказывал специальные ящики, закрывающиеся на ключ, обновляются гораздо быстрее, чем при моём отце. Сорр Фрег отпускает их по неподтверждённым рецептам неизвестных мне медикусов. А ведь те медикусы, что имеют право назначать подобные лекарства, входят в перечень, который даже я знала наизусть! Тогда я стала сверять поступление и расход. И оказалось, что даже с тем, что принимаются, как я считала, поддельные рецепты, то всё равно не сходится. Остатки опиума и морфия то значительно меньше, а то и вовсе больше заявленного! Вот с этим я и пошла в управу. К сожалению, все выписки я отдала йерлу Марку Бербергу. А сорр Фрег так вёл отчётность, что вряд ли мы сможем найти там хоть что-то.

— Часть ваших выписок мы нашли при обыске у бывшего йерла Марка, под воздействием открывателя истины, он сам рассказал про свои тайники. Вы сможете что-то рассказать по тем записям? — спросил йерл.

— Думаю да, но нужно будет их увидеть. Сейчас мне сложно заранее определиться. — Пожала плечами я.

— Значит назначу вам визит в управу на субботу, раз вы всё равно собирались нас навестить. Кстати, интересно послушать зачем? — внимательно посмотрел на меня йерл Ногарэ.

Я рассказала о странной посетительнице и её угрозах. И о своих опасениях, что это были не просто слова вздорной бабы.

— Хотя возможно стоит и подождать, вдруг проявятся товарищи? — задумалась я.

— Мне сейчас послышалось, фрау Анна, что вы предлагаете посидеть и посмотреть, а не клюнет ли крупная рыба на живца, в роли которого будет выступать некая фрау Анна Саргенс. Но мне ведь послышалось, да? Не мог же я услышать такую глупость? — спросил йерл.

— Почему же сразу глупость? — погладила я запрыгнувшего ко мне на колени Лихо и посмотрела на йерла.

Йерл Ногарэ тоже смотрел на меня. Очень так нехорошо смотрел.