Тренировочный День 9

Глава 7

Глава 7

Наташа Маркова, свежеиспеченный помощник тренера

Кабинет старшего тренера располагался в конце длинного коридора второго этажа, где линолеум цвета морской волны уже потерял первоначальный блеск от бесчисленных шагов спортсменок. На двери из темного шпона красовалась табличка: «Старший тренер».

Внутри помещение встречало посетителей характерным запахом табачного дыма, въевшегося в зеленоватые обои с геометрическим узором, и слабым ароматом линимента. За массивным письменным столом орехового цвета, заваленным тренировочными планами и протоколами соревнований, возвышался портрет Генерального секретаря в простой деревянной рамке. Рядом — вымпел с гербом СССР и надписью «Победитель социалистического соревнования 1983–1984».

Вдоль стены тянулся застекленный шкаф, где за мутноватым стеклом выстроились ряды кубков разной величины, грамоты городских и областных соревнований, пожелтевшие фотографии команд прошлых лет. На самом почетном месте — переходящее Красное знамя комбината за спортивные достижения.

В углу примостился потертый кожаный диван горчичного цвета с продавленными пружинами, над которым висела схема волейбольной площадки с разноцветными магнитными фишками. На подоконнике, рядом с чахлым фикусом в керамическом кашпо, стояла пепельница из зеленого стекла и электрический чайник — предмет особой гордости, привезенный с товарищеского турнира в Болгарии. Перед диваном располагался низкий журнальный столик, на котором был расстелен большой белый ватман, а по ватману были раскиданы разноцветные картонки, обрезки, бутылочка с клеем и прочие канцелярские принадлежности.

Наташа Маркова, свежеиспеченный помощник тренера — аккуратно орудовала ножницами, вырезая из цветного картона заглавную букву «К» для спортивной стенгазеты, так аккуратно, что даже чуть приоткрыла рот и высунула кончик языка.

— Виктор Борисович! — дверь открывается и в кабинет влетает юное создание с развеселыми косичками и в коротких шортиках с майкой, создание оглядывается вокруг и поняв, что Виктора в кабинете нет — с досадой топает ножкой: — куда же он подевался⁈

— И тебе привет, Железнова. — меланхолично замечает Наташа, не отрываясь от вырезания заглавной буквы «К»: — как твои дела? Вижу, что неплохо. А у тебя как дела, Наташа? Спасибо, хорошо. Вот и замечательно. Хорошо поговорили…

— А? — теряется создание с косичками: — что?

— Говорю — поговорили хорошо. — отрывается от своего занятия Наташа и поднимает взгляд на посетительницу: — а если тебе чего от тренера нужно, так можешь мне сказать, я — его заместитель и на время отсутствия полностью замещаю.

— … не, спасибо. — создание с косичками пятится к двери: — я лучше ему сама расскажу. Мне лично нужно…

— Вот как? — Наташа поднимает бровь, следя за отступлением супостата: — а еще там в коридоре ящик для пожеланий стоит, можешь туда записку опустить, он прочитает. Дверь закрой! — повышает она голос вслед созданию, но той уже и след простыл.

— Никто за собой дверь не закрывает. — вполголоса ворчит Наташа себе под нос: — вот как ворваться в кабинет, так…

— Витька, ты чего удумал себе… — в кабинет бодрым шагом заходит Мария Волокитина, с ног до головы в гражданском, в бежевом плаще из болони и бежевой же шляпке, с сумочкой в руках.

— И вам привет, Мария, свет Владимировна. — кивает Наташа, опуская ножницы с картонкой, которые она держала в руках: — рада вас видеть в таком… импозантном наряде. Тебе очень идет, Маш. Нечасто увидишь Волокитину в «гражданке».

— Витька! — девушка оглянулась вокруг в поисках, даже зачем-то заглянула за диван, как будто ожидала что он там прячется: — где он⁈

— И тебе здравствуй Наташа, спасибо что заметила мои обновки, да еще и комплимент сказала… — бормочет Наташа, снова взявшись за вырезание непослушной буквы «К»: — как замечательно поговорить с таким чутким человеком как ты. Ой, да что ты, Маш, это ты у нас чуткая! Нет-нет, Наташа, это ты у нас умница и прелесть, а еще и помощник тренера… кстати а куда Виктор Борисович ушел не подскажешь?

— Ну? — говорит Маша, которая стоит прямо перед Наташей, нависая над ней, широко расставив ноги и уперев руки в бока: — так что?

— В смысле — что? — поднимает голову Наташа.

— В смысле — так куда он ушел?

— Грубая ты, Маш. — говорит Наташа: — вот всегда грубая была. Есть такая штука — искусство малого диалога. Ну там, привет, как дела, все хорошо, а у тебя и прочее такое.

— Ты уже все за нас двоих сказала, Маркова, не беси меня. — говорит Маша и прищуривает глаза: — или ты решила со мной тут поспорить?

— Нет, нет, нет! — Наташа поспешно поднимает руки вверх, отставив вырезание многострадальной буквы «К» до лучших, более безопасных времен: — что ты! Кто же в здравом уме решит с тобой бодаться, Волокитина. Ты же у нас воплощение асфальтового катка в облике привлекательной молодой девушки, Маш. Нету Витьки, он в медпункте, с Жанной Владимировной милуется.

— Чего⁈

— Медикаменты привезли, его подпись нужна. — терпеливо поясняет Наташа: — там же всякие препараты есть, некоторые только под подпись ответственного лица выдают. Потому как — спорт высоких достижений!

— Тц. — роняет Волокитина: — ладно, я чуть позже зайду.

— Дверь закрой… — вздыхает ей вслед Наташа: — да что ты будешь делать-то… с открытой дверью тут сквозняк гуляет… эх. — она встает, закрывает дверь и возвращается обратно к своему занятию, взяв ножницы и примериваясь к желтой картонке.

— … Витька! — в комнату влетает шаровая молния в белых кроссовках и белой же спортивной курточке: — а ты… ой! А где он?

— И тебе привет, Лиля. Твоя Волокитина только что заходила. — говорит Наташа, решив все же не отвлекаться и вырезать злосчастную букву: — Витьку… то есть Виктора Борисовича искала. Убежала уже. Как ты ее в коридоре не встретила?

— Я от нее спряталась. — отмахивается Шаровая Молния, мгновенно оказывается рядом и перегибается над Наташей, вглядываясь в стол на котором разложены канцелярские принадлежности: — а чего ты делаешь? Что это такое? К Новому Году готовишься? Уже? Или это Новый Год по какому-то особенному календарю? Я читала что у инков и майя Новый Год отмечают по Празднику Урожая, то есть осенью, они там все собираются в поле, где маис растет и проводят обряд Плодородия! Для этого берется одна молодая девушка и один молодой парень и они должны зачать ребенка прямо на пахоте, вот в борозде, где ка семьсотый прошел, в парной земле…

— Кто о чем, а вшивый о бане. — говорит Наташа и откладывает свою букву «К» в сторону, поворачиваясь к Лиле: — слушай, вот как так получается, Бергштейн? Ты что, несгораемая? Почему с тебя как с гуся вода, а?

— С гуся вода, а в огороде бузина. В Киеве — дядька. — оповещает ее Лиля и усаживается рядом, заправляя непослушный локон за ухо: — не поняла, о чем ты, Ташка.

— О том, что ты раз в десять более бесстыжая чем я, а про тебя никто ничего не говорит. Я вон один раз… ну хорошо, пару раз и все! Уже все про меня языками треплются, я в среду на рыке слышала, как мне в спину кто-то говорил «вон идет гулящая из волейбольной команды»! — жалуется Наташа: — нет, я тебя не осуждаю, Лиль, но почему так несправедливо?

— Ты чего, еще кого-то слушаешь? — Лиля делает круглые глаза: — никогда никого не слушай.

— Но… разве так можно? Кого-то слушать нужно!

— Хм… — на мгновение задумывается Лиля, потом ее лицо светлеет, и она озаряется улыбкой: — а ты меня слушай! Вот. Я тебе сразу скажу, когда ты дуру гонишь.

— Да как ты мне скажешь, если ты сама через раз эту самую дуру гонишь? — с сомнением говорит Наташа, глядя на Лилю: — ты же сама ничего не понимаешь…

— Ну тогда чего ты у меня спрашиваешь? — резонно замечает Лиля: — но вообще я дуру не гоню, я живу весело, Маркова. Вот ты например — чего такая серьезная?

— Мне стенгазету сказали в профкоме сделать! Говорят, что команда есть, а стенгазеты нет! А у нас еще ничего в команде и не происходило! О чем стенгазету выпускать⁈ О чем обычно пишут? О надоях и пятилетку в три года, о том, что кое-кто у нас порой и карикатуры что товарищ Имярек напился и безобразничал или там брак на производстве допустил, про товарищеские собрания с осуждением практики мирового империализма и все такое, а у нас — нет ничего!

— Мы с Машкой и Айгулей вина пили. — говорит Лиля: — в эту пятницу, отмечали ее переезд. Вот! Об этом напиши!

— Ага. И карикатуру на вас троих нарисовать с подписью «заклеймим позором алкоголиков, тянущих наш славный коллектив назад!». — с едким сарказмом говорит Наташа.

— Не. Не получится. — качает головой Лиля: — мы вас не назад тянем, а вперед. Все равно повод, а карикатуру тебе Железнова может помочь нарисовать, она знаешь, как рисует! Правда у нее в основном шаржи на меня выходят, но все равно — талантливо…

— … вот вы где! — в кабинет входит Виктор: — Лиля, там тебя Волокитина по всему спорткомплексу ищет, людей пугает.

— Я от нее спряталась. — отвечает Лиля, тут же перепорхнув с дивана на тренерский стол и начав качать ногами в воздухе: — она опять со своими глупостями! Так не делай, то не носи, не веди себя легкомысленно! Как будто я себя когда-то вела легкомысленно!

— Практически всегда. — бормочет себе под нос Наташа Маркова: — ты вообще что-нибудь всерьез воспринимаешь?

— Я все всерьез воспринимаю! Смотрите! — Лиля наклоняется чуть вперед, прижимает указательные пальцы к вискам и напрягается, сузив глаза и задержав дыхание.

— Что ты делаешь? — не выдержав молчания, наконец спрашивает Виктор: — это что такое?

— Это — мое серьёзное лицо! — торжествующе говорит Лиля: — видели? Очень серьезное! Вить, ты к нам вечером заходи, а то Машка мне все мозги проест. Втроем веселее.

— … и вот что бы ты не делала — тебе как с гуся вода… — ворчит себе под нос Наташа Маркова: — если я себе позволю про «тройничок» говорить меня завтра на площадь инквизиторы потащат, костры жечь, а тебе хоть бы хны. Несгораемая ты Лилька.

— … Виктор Борисович! — в комнату врывается создание с развеселыми косичками и сперва — светлеет лицом, наконец увидев тренера, но тут же — хмурится и сводит брови к переносице, увидев Лилю и Наташу.

— Так! — Виктор поспешно поворачивается к Наташе: — а ты чего делаешь? Это что тут за кружок народного творчества и самодеятельности?

— Мне Скамейкина Лида сказала, что у нас стенгазеты нету, а к завтрашнему дню чтобы висела! — оправдывается Наташа: — думаете легко целую стенгазету придумать? Мне еще и карикатуры на Лильку и Салчакову рисовать, что они алкоголики, которых позорят коллектив! А я рисовать не умею!

— А… погоди. Стенгазета. Как называется? — хмурится Виктор, стараясь встать так, чтобы не видеть сияющего лица Арины Железновой.

— «За передовые спортивные успехи!» — отвечает Наташа: — я уже почти заглавные буквы вырезала!

— Молодец. — кивает Виктор: — профком с нас не слезет, если нужно им газету нарисовать, значит нарисуем. А что до наполнения… вон у нас Арина «Гений Поколения» Железнова тут стоит, она и поможет. Можно про нее написать, какой она тут опыт получает и когда наконец в «Крылья Советов» собирается возвращаться…

— Если вы так скажете, то я все напишу! — сияет Железнова: — и даже могу карикатуру на Бергштейн и Салчакову нарисовать!

— Уж как это добавит тебе популярности в команде. — ядовито замечает Наташа.

— Рисует она хорошо. — кивает Лиля и тут же поднимает руки вверх, когда Виктор и Наташа не сговариваясь, как по команде — оборачиваются на нее: — чего? Она и правда хорошо рисует! Видели бы вы какой она шарж на меня нарисовала в раздевалке! Одним черным фломастером на дверце шкафчика… и орангутанг у нее такой убедительный получился… особенно его пенис. Здоровенный такой.

— Орангутанг? — не понимает Виктор: — какой еще орангутанг?

— Такой что меня на этой картинке… — начинает было объяснять Лиля, но Арина поспешно перебивает ее, не давая сказать и слова.

— Виктору Борисовичу неинтересно про орангутангов. — говорит она: — Виктор Борисович за мир во всем мире и стенгазету для команды. Правда, Виктор Борисович?

— Виктору Борисовичу на самом деле интересно про орангутанга. Но ладно, бес с ним, потом посмотрю. Кстати, все ваши художества ненадолго, имейте в виду. Со среды в мужскую раздевалку перебираемся на недельку, в нашей ремонт будут делать, все картины и искрометные лимерики на стенах — закрасят. — говорит Виктор: — и… ты что делаешь, Маркова?

— Как что? — удивляется Наташа: — я же буквы для заголовка газеты вырезаю, вот. Смотри, уже почти букву «К» вырезала.

— Боги. — говорит Виктор: — газета называется «За передовые спортивные успехи», найди там хоть одну букву «К»! Ты надо мной издеваешься, Маркова?

— Была же буква «К»… — говорит Наташа и смотрит в пустоту, шевеля губами: — была. Заглавная…

— Так. — говорит Виктор и обхватывает голову руками: — все, собираемся и пишем статьи для стенгазеты. Лиля! С тебя статья про то, почему играть в волейбол весело.

— Ага! Сейчас сделаю! — Лиля спрыгивает со стола и шарит по нему взглядом в поисках ручки и бумаги: — сейчас напишу!

— Вряд ли то, что она напишет можно будет в газету вставить… — с сомнением говорит Наташа, глядя на то, как Лиля садится за стол, найдя ручку и бумагу и начинает чего-то там строчить, высунув от избытка энтузиазма кончик языка.

— Разместим под рубрикой «Нам пишут дети». — кивает Виктор: — вот прямо без правок и исправления ошибок, как напишет — так и приклеим. Маркова! Хватит буквы вырезать, это идеологически выдержанная газета, а не праздничная в детском саду. Название напишешь фломастером. Лучше напиши статью про то, что в раздевалке был бардак, но высокое руководство наконец заметило головотяпство и перегибы на местах и уже через неделю будет там все тип-топ.

— Хорошо! — Наташа с облегчением отложила в сторону так и не вырезанную букву «К»: — а может мы все-таки используем что есть? Скажем название изменим? Пусть будет не «за передовые успехи», а «к передовым успехам», а?

— Ладно. — говорит Виктор, чуть поколебавшись: — вырезай эту свою букву, если так хочется. Пусть будет «К передовым спортивным успехам».

— Это будет переходящая буква «К» — поднимает голову от бумаг на столе Лиля: — будем ее вырезать каждый раз и к новой газете приклеивать!

— А я могу карикатуру нарисовать! — поднимает руку Арина Железнова: — я хорошо рисую!

— Вот! — поднимает ручку Лиля: — а я говорила что она хорошо рисует! Там такой орангутанг страстный получился! Немного на нашего Соломона Рудольфовича похож…

— А ты, Железнова… — Виктор смотрит на создание с косичками: — только тебе я могу такое доверить.

— Да?

— У меня проблемы, Железнова. В школе я учил, там есть девочки… которые не совсем адекватно восприняли нового учителя физкультуры и устроили ему настоящую травлю.

— Почему это?

— Мне говорят, что они привязались ко мне лично. И я рад что смог чему-то научить и привить любовь к знаниям, но боюсь, что тут не только любовь к знаниям… — говорит Виктор.

— Ну чисто лис. — бормочет себе под нос Наташа, стараясь не привлекать ничьего внимания: — старый лис…

— Так вот в чем дело! — вскидывается Арина: — они же еще малолетки, куда им! Виктор Борисович, позвольте я с ними поговорю! Вы — взрослый, состоявшийся мужчина, а они еще соплячки, жизни не нюхавшие, неужели они этого не понимают? Я им все растолкую!

— Себе бы растолковала. — мурлычет Наташа, снова взявшись за вырезание многострадальной буквы «К»: — но как он мягко стелет…

— Я бы не хотел, чтобы ты перегибала палку, Арина, но…

— Я все сделаю! — создание исчезает, и Наташа только прищуривается ей вслед. Опять дверь не прикрыли.

— Натравить Железнову на Нарышкину и ее трио. — хмыкает Лиля за столом: — коварный Полищук.

— Может если она с ними поговорит у нее в голове у самой прояснится. — вздыхает Виктор: — когда кого-то чему-то учишь, то сам лучше понимаешь.

— Неа. — говорит Наташа, закончив наконец вырезать букву и теперь разглядывая ее со всех сторон: — там мотивация разная. Но в целом… есть такая штука как встречный пал. Верховой пожар в лесу не остановить ничем… кроме встречного пожара. Хитрый старый лис, вот кто ты, Виктор Борисович.

— Братец Лис! — хлопает в ладоши Лиля: — ему идет!

— Вот ты где! — в кабинет заглядывает Маша Волокитина: — а ну-ка пойдем, поговорим, Бергштейн!

— Витька, спасай! — пищит Лиля, которую вытаскивают к выходу за руку. Виктор смотрит им вслед и качает головой.

— Боюсь нам придется обойтись без рубрики «Нам пишут дети». — говорит он. Наташа поворачивает голову и вздыхает. Опять не закрыли за собой двери.

— Проходной двор. — ворчит она, любуясь вырезанной буквой «К».