Тренировочный День 9

Глава 11

Глава 11

«Ленинская комната» спорткомплекса «Заря» располагалась на втором этаже административного корпуса. Это было просторное помещение с высокими потолками и большими окнами, выходящими на центральную аллею комплекса.

Стены были выкрашены в спокойный светло-бежевый цвет, а по периметру на уровне глаз шла широкая полоса темно-красного бархата с золотистой окантовкой. На торцевой стене, напротив входа, висел огромный портрет Ленина в золоченой раме — Ильич был изображен в своей знаменитой позе с протянутой вперед рукой, указывающей советским спортсменам путь в светлое будущее. Под портретом на специальной полке стоял бюст вождя из белого мрамора, а по бокам — два знамени: красное знамя комбината с вышитым золотом орденом Трудового Красного Знамени и спортивное знамя «Зари».

Вдоль стен были расставлены новенькие мягкие стулья с обивкой из красного дерматина — человек на сорок. В углу стоял массивный дубовый стол, покрытый красной скатертью с золотистой бахромой, за которым обычно располагался президиум. На стенах висели застекленные стенды с фотографиями передовиков производства и лучших спортсменов комплекса, грамоты и вымпелы.

Особой гордостью комнаты был новенький цветной телевизор «Рубин-714» на специальной тумбе и современная стереосистема «Вега-122», подаренные шефами к открытию комплекса. Паркетный пол блестел свежим лаком, а в углах стояли фикусы в деревянных кадках. На окнах висели тяжелые бордовые шторы с золотистыми кистями.

У входа на специальном стенде красовались «Моральный Кодекс советского спортсмена» и расписание идейно-воспитательной работы на квартал, рядом висела стенгазета «К передовым успехам в спорте!» Пахло в комнате свежей краской, полиролью для мебели и совсем чуть-чуть, почти неуловимо — хорошими французскими духами.

— Итак. — сказала Наташа Маркова и строго посмотрела на всех присутствующих поверх очков, которые она купила для пущей важности. Зрение у новой помощницы тренера было стопроцентное, так что стекла очков пришлось брать с нулевыми диоптриями. В зеркале она себе очень нравилась, очки придавали ей серьезности и важности, она становилась немного похожей на Юлю Синицыну или на строгую учительницу в дореволюционной гимназии. Про себя Наташа признавала, что очки Синицыной очень даже идут, придавая законченность ее образу. Ведь если бы Юлька без очков свои умности выдавала, то выглядела бы весьма странно, а в очках сразу было понятно, что она немного ботаничка не от мира сего.

В так называемой «Ленинской комнате» присутствовала вся команда, впереди сидела Маша Волокитина, скрестив руки на груди и качая одной ногой, положив ее на другую, рядом с ней скромно сложив руки на коленки сидела Айгуля Салчакова. Чуть дальше — Алена Маслова, справа от Алены, наклонившись вперед сидела Анна Чамдар. Позади — Саша Изьюрева со своим папой, большим, крепким мужчиной с седыми висками. Чуть левее сидела Светлана Кондрашова, которая о чем-то вполголоса перешептывалась с Юлей Синицыной. Лиля Бергштейн, как всегда, выделялась, она перевернула стул спинкой вперед и уселась на него как всадница на коня, положив предплечья на спинку стула, а подбородок — на предплечья. Тут же сидела Жанна Владимировна, согласившаяся стать медиком.

Позади всех устроилась Арина Железнова, рядом с ней сидели «пятеро-из-ларца», как их прозвали в команде, бывшие «бортпроводники», а ныне получается «железновские». Парни из ее «гарема». Наташа очень старалась не пялится в тот угол, но получалось откровенно плохо. Все-таки целых пятеро! Причем все такие приметные, высокие… кроме одного, который пусть и выглядел очень мило, но ростом не выдался. Про себя она отметила, что именно вот такого младшего братика и хотела бы себе на день рождения — вместо щеночка. Его можно было бы тискать за щечки и жамкать за бока и вообще. Рядом с «щеночком», как его окрестила про себя Наташа, сидел высокий парень с четкими чертами лица, словно бы нарисованными черными чернилами на белой бумаге, острый нос, впалые щеки, бледная кожа… его Наташа прозвала «Дракулой». Сразу за «Дракулой» сидел другой парень, которого Наташа с легкостью бы поставила рядом с Лилей Бергштейн, если бы не ее рост. Лиля все же была не такой высокой, в отличие от него, но во всем остальном они были похожи, «белокурые бестии» арийской крови, натуральные блондины, голубые глаза, такие же уверенные движения и прямая спина, расправленные плечи, чуть поднятый подбородок… наверное именно таких молодых людей и хотели бы размножать евгеники третьего рейха, вот только не получилось у них ни черта… ну и потом Лильке почему-то нравились такие как Волокитина и Полищук, а в этих обоих ни капли арийской крови. Ну и честно сказать, в самой Лильке немецкий порядок отсутствует вовсе, достаточно у нее дома побывать или в шкафчик в раздевалке заглянуть и все сразу понятно станет. Как там — «только тупицам нужен порядок, гений властвует над хаосом». Тем не менее этот «Лилькин Брат» был весьма привлекательным, Наташа даже облизнулась непроизвольно, везет этой Железновой.

С правой стороны от «Лилькиного Брата» сидел рыжий весельчак, или «Антошка», нет, Наташа не слышала его шуток, но его выдавал взгляд — озорной и хитрый, с искоркой где-то в глубине. Такой же какой порой бывал у Алены Масловой, когда так задумала очередную шалость. И наконец рядом с рыжим сидел парень очень-очень похожий на старшего тренера. Наташа как его увидела даже моргнула несколько раз и глаза протерла, прогоняя морок, однако морок не прошел. Парень в синем спортивном костюме действительно очень был похож на Виктора, только помоложе и чуть-чуть поменьше в плечах.

С учетом всего сказанного Наташе было очень трудно не смотреть в тот угол где сидела Арина Железнова, но она невероятным усилием воли заставила себя смотреть прямо в глаза Маше Волокитиной, сидевшей спереди.

— Так — сказал батрак. — откликнулась с места Аленка Маслова, которая сидела совсем рядом с Машей: — а Витька где? Он в курсе вообще, что тут творится? — она оглядывается назад на копию Виктора и качает головой: — ты смотри что происходит…

— Виктор Борисович сейчас подойдет. — говорит Наташа: — я просто чтобы не галдели, и чтобы заранее все проверили. Завтра мы собираемся здесь же в семь утра. Самолет у нас в девять, автобус заберет нас от спорткомплекса в семь тридцать. Билеты на всех у меня, никому не опаздывать. Что с собой брать уже сказали, но на всякий пожарный повторю что в Ташкенте жарко сейчас, так что имейте в виду. Аленка, Жанна Владимировна сказала, чтобы ты руку берегла, а то она видела, что ты как обезьяна на турниках прыгаешь и вся нагрузка на правое запястье! Ты у нас Лильку заменяешь как она устанет, так что не думай, что на скамейке запасных отсидишься, на тебе тоже ответственность. И где Валя Федосеева? Говорили же что собрание в пять…

— Она в душевой. — откликается Алена Маслова: — мы же теперь у мужиков в раздевалке, а там пионеры какие-то перепутали и вошли, когда она переодевалась, поймали стресс и травму от вида ее тела, крик, шум, скандал.

— Какие еще пионеры? — теряется Наташа: — и при чем тут душ?

— Какие-какие. Обычные. — отвечает Алена: — они привыкли что в мужской переодеваются, а читать что на двери написано, кто же читает? А может и не умеют. Вот Валька последней переодевалась, я-то уже собралась, вся одетая была, а Валька в одних трусах… а тут пионерский отряд влетает, футболисты хреновы. Они же сперва не сообразили, побежали переодеваться, ну а Валька тоже не стала панику поднимать, и я ее понимаю. Чего тут орать-то? Тут надо как с маленькими зверьками — без резких движений и громких звуков…

— И что потом? — заинтересовалась Наташа: — так все и прошло по-тихому?

— Да кого там. — машет рукой Алена: — пионеры все-таки заметили Валькины сиськи и все. Я ж говорю, крик, шум, скандал. Старший еще у них странный, вместо того чтобы ситуацию под контроль взять — стоит, красно-белыми пятнами пошел и шевельнуться боится. В общем Валька пошла в душ, а я пионеров выгнала.

— Валька и тринадцать пионеров. — говорит с места Айгуля Салчакова: — вот зря ты их выгнала, Маслова. Глядишь родилась бы легенда о Доброй Волейболистке.

— Вам смешно, а у детей травма. — ворчит Алена: — мы в Советском Союзе защиту детства прежде всего ставим. Мирное небо над головой и бесплатное обучение. Это с Доброй Вожатой легенда вышла, а с Валькой вышла бы трагедия, какой пионер Вальку выдержит? Это если бы взвод солдат вошел бы в раздевалку, тогда еще может быть… и то, наверное, кто-то все равно бы помер, но солдат не жалко. Они же готовы жизнью рисковать, присягу давали что ни шагу назад…

— Прекратить бардак. — веско роняет Маша Волокитина: — Маркова, ты… ты седьмая на скамейке запасных, сгоняй за газировкой. Маслова, а ты ее не подначивай, она только за дело взялась, а ты ей сплетни таскаешь. Давай по существу вопроса, пока Витька не пришел.

— А… ладно. — говорит Наташа: — точно. В общем собираемся у спорткомплекса в семь, перекличка и все такое. В семь тридцать автобус уходит, до аэропорта. В девять — самолет вылетает. Через шесть часов приземляется в Ташкенте, там нас встречают и везут в гостиницу. У нас времени на раскачку нет, чтобы акклиматизация не догнала, на второй день уже матч. После него — еще один день в гостинице и вылетаем назад. Если выиграем, то поживем еще, если проиграем, то нас прямо в аэропорту и убьют. Соломон Рудольфович и Гектор Петрович. Из пулемета расстреляют. И кроссовки импортные заберут.

— Не отдам я кроссовки. — говорит Алена: — я к ним привыкла уже.

— Уже начали… — в ленинскую комнату входит Валя Федосеева, у нее красное, распаренное лицо и мокрые волосы, мастерка распахнута на груди, видна белая майка: — извините что опоздала, девчата.

— А тут у нас не только девчата сегодня. — Алена Маслова стреляет глазами в сторону «железновских»: — тут у нас… всякие.

— Да, кстати. — Наташа пользуется случаем повернуться в сторону «гарема» Арины Железновой: — Арина, твои… друзья вместе с нами полетят, билеты куплены. Чтобы хоть какая-то поддержка была. Мы пока фанатами не обросли, так что займем у тебя, ты у нас уже звезда. — говорит она. «Пятеро-из-ларца» вскакивают и как по команде занимают какие-то странные позы, каждый свою.

— Железный характер, железная рука — Арина Железнова бьёт наверняка! — декламируют они хором. Арина недовольно морщится.

— Хорошая речевка. — кивает Айгуля Салчакова: — в рифму. Правда про характер…

— Кто знает рифмы к слову «стерва»? — спрашивает Алена Маслова: — стерва-Минерва?

— Стерва-консерва. — подает голос Юля Синицына: — режет по нервам. Тихая верба. Могу стих прочитать.

— Пожалуйста не надо. — говорит Наташа: — вы же Машу слышали? Хватит бардак разводить, а то Светлана проснется и вас всех в асфальт закатает.

— Я не сплю.

— Вот она не спит, она всех записывает. В черную книжечку.

— Мне нужды нет. — пожимает плечами Светлана Кондрашова: — у меня Синицына есть, у нее память хорошая.

Тем временем Валя Федосеева оглядывает помещение и останавливает свой взгляд на «железновских». Протискивается к ним поближе и садится рядом. «Железновские» начинают нервно ерзать на своих стульях. Наташа прослеживает ее взглядом и вздыхает про себя. Ей тоже интересно кто такие эти «железновские» парни и чем они дышат, сколько им лет и чем они занимаются и что между ними и этой Ариной происходит. Любопытно аж жуть, но надо работать, потому что организационные вопросы сами собой не решатся, а Витька у руководства задерживается, надо же народ чем-то занять, а то и правда бардак начнется. Если оставить все по течению плыть, то тут начнется… все окружат бедных парней и тысячу вопросов им зададут…

Она еще раз посмотрела туда, где Валя Федосеева непринужденно положила руку на спинку стула рядом сидящего парня из «железновского гарема» и вздохнула. Конечно, Валька сейчас со всеми познакомится… надо будет у нее потом все узнать.

— … прошу прощения! — в ленинскую комнату врывается Виктор: — задержался у Соломон Рудольфовича. От него всем привет, он не прощается, завтра придет с утра нас проводить в семь утра. И на самолет лично посадит. В общем, как всегда, высока наша ответственность, далека дорога, со щитом и грудь в крестах. Маркова!

— Да? — вытягивается Наташа, облегченно вздохнув про себя, начальство прибыло, значит можно расслабиться.

— Наташ, ты всем все сказала? Собираемся тут в семь, в восемь автобус, в девять тридцать вылет. — говорит он: — не опаздывайте! Кто проспит — тот тут останется. А у нас каждый человек на счету! Кроме того… — он поворачивает голову, бросает взгляд в дальний угол и замолкает, глядя туда. Наташа удовлетворенно поджимает губы, так она и знала. Вид собственного двойника выбирает Виктора из колеи и некоторое время он просто моргает, глядя на свою копию, которая жмется в противоположную от Вали Федосеевой сторону.

— Да ну нафиг. — говорит Виктор и мотает головой: — как будто в зеркало смотрюсь…

— Правда же! — вскакивает с места Алена Маслова: — а я говорила, что как две капли воды! Арина, признавайся, ты это специально⁈

— Не понимаю, о чем вы. — поджимает губы Арина Железнова: — кто на кого похож?

— Чудны дела твои господи. А ведь я комсомолец. — говорит Виктор: — а сейчас рука сама потянулась перекреститься. Ну ты даешь Железнова… у нас с тобой явно разговор будет. После матча.

— С вами всегда готова поговорить!

— И чего ты в нем нашла? — прищуривается в Железнову Лиля Бергштейн: — я вот в толку не возьму…

— Неправда! Ничего я не нашла!

— Ладно, прекращаем бардак. — поднимает ладонь Виктор: — возьмите с собой на всякий случай солнцезащитные очки, те что выдали от Комбината. Технические моменты мы все уже обсудили про игру и про возможные грязные трюки, и про гелий в мячах и про открытую площадку и прочее. Арина, ты говорила, что у твоих парней есть одна кинокамера… завод еще одну выделил, помнишь мы с тобой говорили про это?

— Да, Виктор Борисович!

— Ну вот. Ладно, с технической стороной все ясно. Насчет остального… выспитесь сегодня как следует, не волнуйтесь. Вообще имейте в виду что это не спринт, это марафон, берегите силы. После «Автомобилиста» нам еще с Саратовским «Химиком» встречаться, буквально через две недели, хорошо, что матч у нас в Колокамске будет.

— Ты так говоришь, будто мы уже «Автомобилист» выиграли… — ворчит Светлана Кондрашова, сложив руки на груди.

— Если не выиграем, то тогда весь сезон псу под хвост, так что лучше готовится к тому, что выиграем. — отвечает Виктор: — чтобы не расклеится после победы. Как я уже говорил, вы — страшный сон для команд высшей лиги. Вон у Дюма есть такое сравнение, он там говорит, что первая шпага Парижа должен опасаться не второй шпаги Парижа, а темной лошадки из провинции, потому что никто не знает с кем он там фехтовал и какова его техника. Его не с чем сравнивать. Вот и вы — никогда раньше не были сравнимы ни с кем, кроме как друг с другом. Колокамский волейбольный ад, междусобойчик где выросли такие бойцы как Юля Синицына, Маша Волокитина или Лиля Бергштейн. Поэтому — не волнуйтесь. Просто делайте то, что у вас всегда получалось лучше всего — вселяйте страх и ужас в команду соперников. В первой партии они будут нас недооценивать, так что на площадку выпустим Маслову, во второй и третьей отработает Бергштейн, а когда она устанет — сменим. Исходя из этого в первой партии на площадке будет состав Волокитина-Салчакова-Маслова, а во второй — Синицына-Кондрашова-Бергштейн. Валя! Федосеева! Ты чего там творишь? — повышает голос Виктор.

— Я? Да ничего. — отвечает Валя, всем своим видом демонстрируя что она сама невинность: — Вить, а ты видел что этот вот — прямо жутко на тебя похож, а?

— Валя, отстань от парня, видишь же что он смущается. — говорит Наташа Маркова: — убери от него руки, он же «железновский»!

— Пусть делает что хочет, у меня ещё есть. — заявляет Арина: — а Валя всегда ко мне хорошо относилась. Мы с ней подруги.

— Еще какие. — подтверждает Валя и наклоняется к сидящему рядом парню: — вот видишь, твоя хозяйка разрешила…

— … мамочка!

— Можешь и так меня звать…