Требухашка. Рождение

Глава 15

1.

Когда гусеница закончила ужинать, на спине у Костяна не было и следа инопланетных отростков. Требухашка наелся, разбух чуть ли не в два раза и отвалился — я еле успел его поймать. Костян сидел ровно и таращился в никуда, даже не вздрагивая от неприятных ощущений.

Гусеница оказалась влажной и, как всегда, мерзкой на ощупь.

— Ну что? Сделала свою работу? Посиди в коробке пока.

Возражать она не стала и уехала под кровать молча, и, наверное, даже икая, а я осторожно снял полотенце с глаз посетителя, стянул наушники, выключил музыку и посмотрел ему в глаза.

— Эй! Привет! Как ощущения?

Он не сразу сфокусировался и немного «поплыл». Я даже испугался, как бы чего не наделали своими экспериментами мы с питомцем, но фиг их убьешь, этих алкашей.

— Нормально. Только не помню ни хера.

Костян осмотрелся и поднялся:

— Можно?

— Что чувствуешь? Что помнишь?

— Заснул, кажется. Пить хочется, в горле пересохло. Воды дай, не смотри на меня так.

Он долго с чавканием тянул воду из чайника и, наконец, вытер бороду, по которой стекали ручьи.

— Я пойду? Помыться нужно. Некомфортно себя чувствую, запустил.

— О, — только и произнес я и добавил: — О.

— Можно?

— Да вали уже.

Он только собирался уходить и даже шаг к двери сделал, как замер и повернулся ко мне. Погрозил мне пальцем и головой покачал:

— Нехорошо так со старшими разговаривать, некрасиво. На тебя не похоже, Михаил.

И ушел.

Я спрятался за занавеской и наблюдал в окно, как он вышел из подъезда, как подскочил и снова сел Андрей, как медленно приближался к нему Костян — он брел как призрак, еле ступая по земле. Как, наконец-то, вскочил сосед и руками крутил круги, перепутав себя с мельницей, а потом вдруг бросился на друга. Я уж было думал на помощь выбегать, когда понял, что это крепкие мужские объятия (настоящие, а не такие, что сейчас любят показывать по ящику). Сосед кричал, хлопал другу по плечу и тряс его, как бутылку с последней каплей. Милая сцена продолжалась недолго, Костян с трудом отцепился от друга и побрел домой, а сосед уставился на мои окна — я смылся, принимать благодарности еще рано.

Заснуть удалось не сразу. Долго ворочался в постели, не мог успокоиться — ощущения навалились и не давали расслабиться. Нужно это перетерпеть, да еще и жара такая, что прилипаешь к простыне. Не выдержал и пошлепал на кухню, напился воды из фильтра и отнес мисочку своей гусенице. Зря я ее под кроватью оставил, там же духота, плюс я сверху лежу. Как бы Требухашка не полез назад в скорлупу, не дойдя до стадии бабочки.

На улице никого не было — сосед Андрей спал, таинственные цыгане тоже. Какая хорошая ночь была бы, если бы не жара.

Требухашка оказался живой, хоть и мокрый насквозь, но я его вытащил и на шкафу пристроил, напротив открытой форточки — пусть дышит и водичку пьет.

Захотелось позвонить Витьке, но я посмотрел на время и передумал, хотя заскучал страшно — родного голоса не хватало. Я бы сейчас даже Катьке позвонил, хорошая же девочка, хоть и полная. Не в моем вкусе, но человечек хороший. Нет. Спит, наверняка. По кабакам я ей запретил ходить до особого распоряжения.

Можно и к соседу зайти, он всегда звал в гости, можно пригласить к себе на чай, но все-таки нет. Не в четыре часа утра, а то еще понравится. Придется как-то самому… Так и уснул, считая гостей вместо баранов.

Требухашка волновался. Выражал он это своеобразно, а я думал, что сплю. Все эти клёкоты, щелканье, шипение — мне снилось, что я в джунглях, бреду с открытым ртом, изучая африканскую фауну, а потом коробка свалилась на пол, и я открыл глаза. Полная луна одним глазом заглядывала в окно, освещая комнату, превращая руку в белые клешни мертвеца, а постель — в надгробие. Требухашка распластался на полу и ворочался из стороны в сторону, а в коридоре что-то происходило.

Я приподнялся на локте и прислушался — гусеница растянулась на полу и защелкала в усиленном режиме. У двери в прихожую кто-то копошился. Это уже интересно. Сон убежал без сопротивления, а я негромко ступал босыми ногами по направлению к двери. По пути подхватил с пола Требухашку и закинул его на плечо, как мокрое полотенце.

В дверном замке что-то ворочалось, крутился из стороны в сторону ключ, всё норовил выскочить или провернуться в нужную сторону. Кто-то хотел познакомиться или просто зайти туда, куда нельзя.

Человек с той стороны подергал за ручку, и дверь опять не поддалась, какая досада.

«Что делать будем, червячок? Возьмем гантель или так справимся? Судя по звукам, вор там один. Шансов у него просто нет. Двое против одного».

Захотелось открыть дверь, выкинуть в коридор гусеницу и закрыть дверь, а потом послушать, что будет. Крики на весь дом или тихое убийство?

Погладить на счастье гусеничку, выдохнуть и резко повернуть ручку одновременно с ключом. Жаль, что дверь открывается на себя, иначе можно было бы отшвырнуть взломщика подальше, ошеломить его на пару секунд.

— Ну и кто тут у нас! — я заорал так, что разбудил весь дом и потянул дверь на себя. Человек еле успел отскочить, иначе бы влетел прямо в мои объятия. Или влетела.

В спортивном костюме и с капюшоном, натянутым на голову, стояла девушка. И я узнал её. Я сразу узнал эти глаза. Бармен или барменша с Тройки, та, что улыбалась мне и подмигивала.

— Какого хера ты лезешь в мой дом?

2.

Она метнулась вниз по ступенькам, даже не желая отвечать и оправдываться. В пару прыжков осилила лестницу и грохнула дверью подъезда, но я уже бежал за ней. Не захлопнув дверь, не обувшись — босой и с Требухашкой на плече, — мне бы только схватить её за капюшон и притянуть к себе, а там уже поговорим.

Но я не ожидал, насколько резво она умеет бегать. Ударил плечом в дверь и выскочил во двор, собирая голыми пятками пыль — фигурка уже бежала метрах в десяти.

Кричать не стал, чтобы не терять времени и сил, — рванул за ней. Одна попытка: если не получится, сразу домой.

Кто ты и зачем я тебе нужен?

Гусеница вцепилась коготками в плечо до крови и участвовала в погоне наравне со мной. Девушка обернулась и споткнулась на миллисекунду, я сокращал расстояние, работал спокойно — на результат. Догоню — это точно. Главное — правильное дыхание и настрой. Сил у меня больше, и практики тоже. Ещё бы я паршивую воровку не догнал — позор моим тренерам.

Она снова обернулась и заметно вздрогнула, изменившись в лице. Я, как неизбежный рок, был всё ближе. Уже слышал её учащённое дыхание, слышал аромат духов, перемешанный с потом.

Девчонка обернулась, и Требухашка заверещал. Передняя часть его туловища треснула, освобождая маленькую чёрную мордочку, которая скалила острые клыки и невыносимо мерзко пищала.

Я протянул руку и почти схватил девчонку, когда одежда у неё на спине лопнула, разбрасывая в стороны нитки и клочья ткани. Теперь пришла моя очередь спотыкаться, но монстр на плече закричал громче и вцепился зубками в тело.

Девка побежала быстрее, ускоряясь как гоночный болид после пит-стопа, и вдруг рванула вверх, заставляя меня выругаться. Это, конечно, всё красиво — крылья на фоне неба, бла-бла. Вот только гадина ушла легко и непринуждённо, а я остановился, задыхаясь. Последние силы были потрачены на этот рывок, и сейчас в открытую квартиру могли врываться толпы крылатых монстров, а сделать я ничего не мог — заходи кто хочет, выноси что поднимешь.

Девчонка развернулась и зависла, посматривая на меня сверху вниз.

— Чего тебе надо? Ты кто такая?

Вряд ли кто-то услышит эти вопли, есть у меня такая чуйка. Когда-то я уже был в похожем беззвучном коконе. Требухашка кричал-надрывался и смотрел вверх, похожий на бешеную крысу, завернутую в шаверму.

Девка показала пальцем мне на плечо и нырнула вниз. Так быстро, что я даже не успел сообразить. Скользнула ко мне, вытягивая правую руку и оскалив рот в ухмылке. Типа: «Дай, моё». А я взял и зарядил ей с правой по морде. Я женщин не бью никогда. «Никогда» — и это даже не обсуждается. У любого нормального мужика заложено в генотипе: «Не обижай её. Она слабый пол и мать».

А я, мать её, врезал от всей мужской души по красивому лицу. Хоть и ладонью, но всё равно — очень больно, наверное.

Как же её перекосило, когда она покатилась по земле, завывая. Крылья хлестали, поднимая тучи пыли и оставляя перья разбросанными вокруг.

Мы с червячком замерли немного в шоке. Наверное, Требухашка тоже был мужчиной, потому что он пребольно укусил меня в шею и закричал во всё горло.

— Что? — посмотрел я на него и вовремя. Если бы не посмотрел, то вряд ли бы увидел новых крылатых. Они бежали со стороны парка, и их было много. Сначала я заметил троих и даже успел подумать, что с этими задохликами ещё справлюсь, если они без оружия. Но потом увидел ещё двоих, и ещё троих, и ещё. Их было много, и они всё выскакивали и выскакивали из парка, как клонированные ангелы.

Они не погнались за нами, а обступили державшуюся за глаз барменшу. Мы с червячком отступили, точнее, я убежал, а он грозно кричал на плече и больно кусался, желая меня вернуть. Силы были слишком неравны. Не знаю, кто это и откуда взялись, но связываться с ними без пулемёта я не собирался.

Гусеница хотела жрать, а крыльев там было, как в Грузии мяса на праздничном столе. Можно понять её обиду, но можно и меня понять.

Если одна из них умеет применять крылья по прямому назначению, то научатся и остальные. А что это значит для нас?

А фиг его знает, охота теперь точно осложнится. Кое-кому пора садиться на диету.

В квартире никого не было. Дверь чуть приоткрыта, но никаких следов постороннего присутствия.

Дом спал, никто не выскочил на шум. Даже вездесущий Андрей не поинтересовался, что происходит, не курил на лавочке. Ещё перед тем, как зайти в подъезд, я оглянулся и не увидел преследователей. Не было никого в воздухе, даже пролетавших по своим делам летучих мышей. Никого. Как и дома.

3.

— Тебе бы, Мишка, выспаться не помешало!

Я вздрогнул и открыл глаза. Мы вышли на обед, и, пока чайник грелся, пока дед переодевался, я неожиданно выключился.

Дядя Миша посмеивался и пакетик в кружке по-зековски выжимал. Катька сидела рядом с ним и неодобрительно поглядывала на меня, будто денег ей задолжал или пару рабов.

— Небось с какой-то красавицей зажигал целую ночь? — продолжал подкалывать напарник. — Да не одну ночь. Уже месяц на работе спишь, ковбой.

Я непроизвольно бросил взгляд на Катьку. Хотя чего бы мне её стесняться? Она побелела, уставилась в стенку, но ничего не сказала.

— Вы так не шутите, дядя Миша. А то за такие шутки в зубах бывает кариес.

— Ишь ты, — поднял он руки. — Боюсь-боюсь. Полегче, а то подумаю, что ты и есть тот, кого ищут мусора. Катька, ты с ним больше не ходи по вечерам. И когда ванну принимать будешь, запирайся покрепче.

— Ты пьяный, что ли, дед? В морду дать?

— Ну ладно, я пошутил. Чего сразу на бутылку садишься?

— Дядя Миша, за такие шутки как бы вас на бутылку не посадили, — сказала Катя негромко и так на него посмотрела, что дед моментально присмирел и засуетился.

— Да ладно вам, шуток не понимаете, молодёжь. Катенька, ты-то хоть не обижайся. Старый волк не умеет разговаривать с молодыми. И вообще, пойду покурю пока обед. А вы пообщайтесь, можете на меня покричать. Пока меня нет, можете даже побить. Но чтобы, когда вернусь, всё было как прежде. Я пойду… да?

Так и бормоча себе под нос, он выскочил на улицу, скрипнув дверью.

— Вы же всегда здесь курите? — спросила Катя. — Чего это он?

Я пожал плечами и взялся за чайник.

— А я знаю? Старческая деменция. Будешь чай?

Она покачала головой и вздохнула.

— Слышал новости? Опять.

— Что опять? — я уже догадывался, о чём она, но верить не хотелось.

— Ещё одну девушку убили, — вздохнула она. — Из восьмой школы, учительница истории. Молодая совсем. Только институт закончила. Маленькая девочка у неё, представляешь? Только из декрета вышла, сразу на работу — и тут такое.

Я промолчал. Спать уже не хотелось. Этот город, похоже, опять начинает катиться куда-то в бездну, и щипчиками тут не поможешь. Недоработали Чистильщики в ту ночь, похоже. Зараза распространяется, как новый штамм гриппа. Опять маньяки, убийства, бешеные крылатые цыгане… и не понятно, что будет дальше.

— Плохо, — сказал я вслух. — По вечерам на улицу сама не выходи — опасно.

— Я и не собиралась. Комендантский час в городе с сегодняшнего дня. С восьми вечера до шести утра на улицу выходить нельзя.

— Что, молодёжь? — ворвался с улицы радостный дед. — Чего лица такие унылые, перо мне в ребро? Убили кого?

Позже я узнал подробности из газет и местного телеграм-чатика. Всё оказалось ещё хуже, чем предполагалось. Учительницу нашли не у себя дома в ванной, а на безлюдном ж/д-полустанке. Точнее, в зелёнке на подъезде к перрону. Её порезанную и изуродованную, скорее всего ещё живую, выкинули из вагона на ходу. Умирала она уже на траве под стук колёс удаляющегося состава.

И если это не Юра БезОтчества, этот мудак с чемоданчиком, то его преемник-подражатель. А хрен редьки не слаще.

4.

Катьку я домой проводил и задерживаться не стал. Строго выговорил ей, чтобы из дома без меня ни-ни, даж за хлебом. И обязательно закрываться на все замки, плюс окна не держать открытыми, несмотря на жару. Если я могу защитить хотя бы её сейчас, то сделаю это.

Толстушка слушала и кивала, на удивление не споря, а из окна квартиры украдкой выглядывали родители. Не могут дождаться, когда жених первый раз в гости зайдёт. Нет, свидание с родителями в мои планы не входит, ребята, простите.

— Нос даже не высовывать на улицу, — показал я на свой шнобель для ясности и помахал ручкой. Катя стояла и смотрела мне вслед, пока я не развернулся и кулак не показал. Только тогда она развернулась и поплыла домой. Помирить её с барменом, что ли? Пусть крутится рядом. Кстати, о барменах…

Через десять минут я уже открывал двери «Тройки». С опаской, но вошёл. Я здесь уже как родной, скоро заставят аренду платить. Народу было очень мало. Рано ещё для весёлых пьяниц или комендантский час всех распугал. Столько пустых столиков я ещё не видел. Да если честно, я и не помнил, как они выглядят эти самые столики — вечно заняты бокалами и тарелками с чипсами.

Музыка играла еле слышно, что-то совсем бесцветное — классическое. В углу спал дядька в сером пиджаке, вот и все посетители, не считая меня.

Конечно, я немного боялся увидеть за стойкой летающую дикую блондинку. Ярко представилось, как она заметит меня, дико заверещит и взлетит под тесный потолок кабака, крыльями расшвыривая бокалы, ногами переворачивая столики. Я буду стоять, а она будет скакать ко мне прямо по ним, сея вокруг хаос и звон битой посуды.

Но воображение — это всего лишь голливудская картинка в уставшей голове. На самом деле всё было обыденно и скучно. Толстяк драил тряпкой стеклянные витрины и даже не обернулся, когда я вошёл. Испугался он только тогда, когда я отразился в стекле уже за его спиной, и тряпку с перепугу уронил.

— Не нужно поднимать, — сказал я, облокотившись о стойку. — Не будем отвлекаться на ерунду, поговорить нужно.

Он справился с собой и выпрямился. Покраснел, положил руки на стойку напротив моих и постарался без страха смотреть в глаза. Но я и не собирался его пугать.

— Это из-за Катьки? Опять делить будем? — голос у толстяка немного дрожал, но он был настроен решительно, что видно по сжатым кулакам.

— Совсем нет. Весь мир не крутится вокруг твоей любви.

— Только ты, — проскрипел он и ногтями стойку поскреб. — Провожаешь каждый вечер.

— Мы друзья, — махнул я рукой, — и коллеги. Забудь ты о ней хоть на секунду. Информация нужна. Очень важно. Поможешь?

— Допустим. Что надо?

Захотелось ему вклеить за грубость. Не люблю, когда хамят.

— Здесь барменша была новая пару дней назад. Работает ещё? Как бы на неё посмотреть и вообще узнать, кто она, что…

— Кто? — ошарашил он сразу. — Какая к чёрту барменша? Я парня стажировал. Ещё могу отличить мужика от девушки.

Новый человечек действительно пришёл на работу. Только весь прикол в том, что никакой блондинки здесь не было и за стойкой быть не могло. А то, что я видел, — это мои личные алкогольные проблемы. И решать их нужно с врачом. Так толстяк мне и объяснил, пока я голову чухал.

— И когда этот загадочный парень на работе будет?

— Завтра его смена. Взяли парня на работу, неплохой, мне понравился. А что?

— Ничего, — я осмотрел пустой зал. — Ничего. И блондинки точно не было?

— Ни блондинки, ни брюнетки. А тебе что, Кати мало? — спросил зло чувак, будто нарываясь на пиздюлину, прости господи. Ох уж эти Ромео провинциальные.

Я решительно пропустил его наезд мимо ушей и спросил напоследок:

— А как с комендантским часом? Закрываетесь?

Бармен промолчал, и я, не прощаясь, побрёл к выходу. Он злобно сверлил мне взглядом спину и хотел бы что-то гавкнуть вслед, да не «доросло» ещё такого противостояния.

Семь часов, а улицы опустели. Только изредка пролетали одинокие таксисты со своими пассажирами. Один человек может навести такой шорох в городе. А если их будет десяток, то что — подомнут под себя область или целый регион?

Ну да, если плохие люди объединятся, то легко уничтожат в сотни раз больше нейтральных и разобщённых — доказано историей. С такой кашей в голове я и побрёл домой.