Требухашка. Рождение

Глава 12

1.

Безысходность. Отвратительное чувство. Это когда ты полностью теряешь надежду. Когда открываешь рот и не можешь произнести ни слова. Когда подгибаются колени и даже ростом становишься меньше. Когда целый день такая тяжесть внутри, что начинает тошнить. Когда болит голова и шумит в ней, как в переполненной маршрутке.

Когда ты теряешь чувство времени. Минуты тянутся как часы, но это тебя не сильно беспокоит, потому что безнадёга сильнее. Ты просто тупая калоша без эмоций. В голове крутится только мысль «Всё пропало, шеф! Всё потеряно! Теперь ты один на один со со своими проблемами!»

Хорошо, что я не суицидник и депресняками не страдаю, но накатило так, что кажется сил больше нет.

Витька уезжает. Так и сказал с самого утра, нежно поглаживая Требухашку. Какие-то ему нужно важные бумаги оформить и если не подпишет вовремя, то даже свои подачки за инвалидность не получит. Государство и так не слишком щедро к инвалидам, так ещё если слушаться не будешь и того не получишь. Так он мне объяснил и я принял внешне, но внутри обрушился небоскреб с живыми людьми-букашками на каждом этаже. Друг уезжает. Я так к нему привык, как раньше привык к холостяцкой жизни. И теперь когда всё это ломается ломается и моя жизнь.

Слишком много взял на себя обязанностей мой заика. Кто будет теперь готовить ужин к моему приходу? Как приятно прийти после тяжелого рабочего дня и поесть горяченького, а не самому закидывать в кипяток кастрюли опостылевшую вермишель. Кто пойдет со мной на ночную охоту? Кто прикроет в темном парке? Кто аккуратно вырежет крылья из человеческой плоти? Это что мне теперь самому придётся это делать? А кто будет кормить и памперсы менять нашему беззубому червячку?

Так я ему всё и сказал утром, когда Витька питомца гладил. А он только плечами пожал и улыбнулся:

— Жениться тебе нужно, друг.

Вот и поговорили. Теперь я мрачно носил на рампу ящики, не замечая ничего вокруг.

Не замечая. Да видел я всё. Толик косился как-то странно. Катька выглядывала иногда из своей конторки, подходила, пыталась улыбаться и говорить, но я игнорил. Вообще не до толстухи сейчас. Пусть идёт своего бармена подкармливает.

Даже шофёр спросил напарника всё ли со мной в порядке. Тот только плечами пожал и ничего не ответил.

Пришло время перерыва и чаепития. Водила перекусывать в кафе пошёл, а мы с дедом в свою каморку. Толика наверное напрягала тишина, которая нависла над нами, как чёрный зонт, но я ничего не чувствовал. Так даже лучше.

— Слышал новости? — спросил он неожиданно. Лениво так спросил, заглядывая на дно кружки, будто искал что-то. Я пожал плечами и сказал, что нет, наверное. Откуда мне знать о чём он говорит?

— В городе маньяк объявился, — лениво поведал Толик и на меня украдкой глянул. Думал, что я наверное до потолка подпрыгну и начну расспрашивать. Я молчал.

— И?

— Что «и»?

— Откуда знаете?

Тут он сделал умное лицо.

— Есть знакомые. Скоро весь город будет говорить, но пока знает пару человек. Вот я и тебе по секрету расскажу.

— Зачем?

— Как другу и напарнику, — Толик поставил кружку. — Третья жертва уже в городе. Полиция подозревает серийника. В нашей провинции, представляешь? Сколько у нас населения, напарник, не в курсе?

— Тысяч сорок, — вспомнил я Википедию, — было. Сейчас может и меньше.

— Ну вот. Он среди нас ходит. Может ты его даже знаешь. Может это вообще ты.

— Или «вы», — сказал я — Бывший зек. Ангелы вам чудятся с крыльями. Потом перья кто-то в двери тычет.

Толик замолчал и кружку чая схватил, так что я подумал сейчас мне в лоб запустит. Но он только тяжело дышал и взглядом дырку в столе сверлил.

— Да шучу, я, дядя Толя. Что там с убийством, рассказывайте.

Желание посплетничать было сильнее надуманной обиды и он продолжил.

— Ещё одну девушку разделали в её же ванной. Родители из жарких стран вернулись — довольные, загорелые, своим ключом дверь открывают. Что-то подозревали уже, потому что никогда такого не было, чтобы дочка на звонки не отвечала. Но такого даже они не ожидали, блядское американское кино.

— Что там? — заинтересовался я.

— Кровь из-под двери ванной уже просачивалась. Тёмная, липкая и воняла если близко подойти. А в наполненной ванной девочка голая лежала. Только по частям.

— Жесть, — сказал я и выдохнул.

— Мамаша сразу в обморок грохнулась, как увидела. Говорят, что совсем с ума сошла, даже в себя не приходит. Забрали её в дурдом и назад не выпускают. А отец онемел. Даже не смог полицию вызвать. Набрал номер и только мычит — говорить не может. Дежурный «поалёкал» и трубку бросил, а отец квартиру аккуратно на ключ закрыл, оставив жену наедине с трупом дочери и в полицию побрёл. Бля, весь в крови шел через город и никто не остановил.

В полиции его сначала мордой в пол положили, потом попинали (чего еще от мусоров ждать), а потом только ручку с бумажкой догадались дать. Он всё и написал. Сейчас в КПЗ сидит, вроде как подозреваемый.

— Однако, — сказал я. Дед молодец — может вылечить от депресняка. Всё забылось в момент. Блядские мелочи жизни, маленькие трагедии по сравнению с этим.

— Говорят, что уже третья жертва с похожим почерком. Как тот бармен, помнишь из Тройки? Его, наверное, подозревают. И все девки наши-местные. Ты, это, невесту быстрее ищи, а то выбирать не из кого скоро будет.

— Чёрный юмор здесь не уместен, — сказал я и встал потягиваясь, — идёмте. Машина сама себя не разгрузит.

2.

После работы дядя Толик убежал не прощаясь, всё-таки обиделся хоть и старался не показывать, но мне так было даже на руку. Я тянул время, медленно умывался, медленно одевался, причёсывался и медленно складывал грязную одежду в пакет.

Когда Катька вышла из офиса я убедился, что она идёт одна и ущипнул за мягкое место.

— Привет, — говорю, и пристраиваюсь рядом. — Можно вас проводить?

Думал, что сейчас как зарядит сумкой по лицу, но она только покраснела и быстрее пошла, двигая бёдрами.

— С чего бы это?

Я зашагал рядом, подстраиваясь под её шаг. Показалось или усатый проехал мимо, чуть голову не свернул, оглядываясь, вот же, старый козацкий сплетник — завтра пойдут вопросы.

— Так, — говорю, — конкуренцию составлю бармену. Не люблю когда у меня девушек из-под носа уводят. И вообще вдвоём веселее шагать по просторам родного города. Теперь каждый день будем так ходить.

Она отказываться не стала.

— Только никаких родителей, — предупредил я заранее на всякий случай, — Пока только дружим, а дальше посмотрим.

— Хорошо, — пискнула пухленькая мышка. А довольная-то.

Ничего. Пока на улицах опасно буду её провожать, а то что-то на душе неспокойно. Не хотел бы чтобы с ней беда приключилась, хорошая девочка и немного несчастная. Как поймаю маньяка, то займусь. Найду ей хорошего мужика. Вон Витьку, например, под тёплый женский бочок можно пристроить. Он у меня вон как возмужал. И женщина в самом соку. Думаю они будут отличной парой.

Тут я вспомнил, что друг вообще-то уезжает и погрустнел. Но девчонку до подъезда доставил. И каждый вечер буду доставлять, как посылку со стеклом.

3.

У подъезда курил одинокий сосед. Как-то мы часто встречаться стали в последнее время. Он меня молча поманил, я и подошёл, жалко что ли?

— Садись, — я и сел. Всё равно домой не тянуло. Хотя Витька там наверное пельмешек приготовил.

— Ты это, слышь, не обижайся на меня. Если крикну иногда на вас. Молодежь — завидую, что я уже так не могу бегать, понимаешь? Вот и могу сорваться иногда, только не со зла всё это.

— Да, без обид, дядя Андрей. Пустяки — дело житейское. Я пойду?

— Слышь, посиди минутку.

Он наклонился поближе и прошептал таинственно:

— Комендантский час скоро введут.

Удивил.

— Что? Зачем? И откуда вы знаете?

— Слышь, дядя Андрей не вчера родился. Много людей знает. Донесла птичка в клювике. Маньяк в городе орудует, поэтому запретят молодёжи после одиннадцати по городу ходить. Слышь, будто маньяк двадцатилетнюю «курву» не может мочкануть. Он же паспорт не спрашивает, да?

— Мне откуда знать. Думаю ему всё равно. Лишь бы молодая была. Так что теперь всех под замок?

Сосед закинул ногу на ногу и в небо уставился.

— Тупые менты. Он же дома мочит девок, в своих ванных прямо. А они всех по домам рассадят, как на блюде подадут. Тупые…

Посидели молча, и я уже поднимался уходить, когда он сказал почти нараспев:

— Не пью и не тянет. Дела… Только характер противный, а так ниче стал — молодцом. И всё благодаря тебе.

— Почему?

— Да вот так. Думаю я таким образом, только доказать не могу. Во сне ты ко мне приходил. Весь белый, светящийся и с крыльями, сияющими за спиной. Не раз приходил и лечил меня. Если бы не ты, давно бы я сдох в подворотне от ботинка мусорского.

— Ну это вы придумываете, — выдохнул я. — Курить не бросаете?

— Я тебе говорил мне не «выкать»? — задумчиво спросил он. — Вроде говорил. Слышь, а это не после того, как мы тебя отмудохали я трезвенником стал? Просто пацаны интересуются, как мне удалось завязать -тоже хотят нормальной жизни попробовать, а бросить не могут. Давай мы тебя еще раз отмудохаем, только я местом с кем-нибудь поменяюсь. Чисто ради эксперимента, слышь? А? Я скажу, чтобы не больно тебя били. Ну и компенсируем, если что. Даже если не сработает, а?

— Спасибо, — сказал я и все-таки поднялся. — Пойду домой, пока вы на мне не начали зависимость от сигарет кулаками лечить.

— Да не ссы, слышь.Я детей не обижаю, но ты подумай, если что. Так, чисто ради эксперимента. Хорошим парням жизни спасёшь, слышь.

Еле отцепился.

Только за ручку двери, а он следом бежит и за руку хватает.

— Слышь, Миха, забыл сказать. Цыгане тут крутились во дворе. О тебе спрашивали.

4.

Витька с Требухашкой уже заждались. Я руки помыл и за стол уселся, всем видом показывая, что Витькой недоволен, но есть буду. А ему всё равно. Гусеница у него на плече как приклеенная. Кажется даже спит на ходу и не парится.

Вижу, что важный разговор нас троих ждёт и не тороплюсь с едой заканчивать, а Витька уже уселся напротив и в тарелку заглядывает. Но я тянул сколько мог. Дул на горячее, солью посыпал, в туалет ходил, руки мыл, а Витька ждал. Хотел убежать в комнату по-тихому, но не удалось. Разговаривать всё-таки пришлось.

— Я уезжаю, — сказал Витька, — взял билет на пять утра.

— Ладно.

— Мне очень надо.

— Ладно.

— Если хочешь, я могу вернуться.

— Как хочешь, — пожал плечами, — мне всё равно.

Конечно это была неправда. Но почему бы не пнуть напоследок проплывающий труп врага. Витька позеленел как тот мертвец, но заикаться не стал, кажется и на него общение со мной хорошо действует.

— Не хочу быть иждивенцем. Если понадоблюсь, то вернусь через неделю. Будем на связи.

— Требухашка мой, — подчеркнул я, — если кто не понял. Гусеница остается дома. Никаких путешествий и вокзалов.

— Требухашка наш, — грустно улыбнулся друг и погладил червячка на плече. — Конечно, он останется здесь. Это же твой питомец. Ты у нас Избранный.

Он что упрекает меня?

— Маньяка будем ловить без тебя, — сделал я последнюю попытку удержать Витьку и тот насторожился. Пришлось всё рассказать про новые убийства, всё что я знал на сегодняшний день. Рассказал и легче сразу стало. Сосед задумался, «поглаживая червячка» и посматривая на меня, но жадность победила:

— Ты справишься. Ты — сильный. А Требухашка тебе обязательно поможет, когда вырастет.

— И цыгане, слухи ходят, обо мне спрашивали. Это Пухлая, наверное здесь крутится со своими миньонами.

— Если бы она хотела тебя убить, то ты бы домой ещё тогда не вернулся. И разве в Индийском живут цыгане? Ты говорил просто бедные люди.

— Значит дядя Андрей ошибся, то есть сосед наш, алкаш.

И про это тоже пришлось рассказать. К слову пришлось. О том, что по мнению старого алкаша я излечиваю алкоголизм одним прикосновением или типа того.

— Я об этом думал, — кивнул Витька — тоже снилось, Требухашка мне что-то такое показывал. Но это не точно, проверить бы не плохо. Но мы же не ученые, чтобы эксперименты на людях ставить. Когда вернусь, займемся влиянием крыльев на человеческое сознание или даже на саму природу.

— Ого, — только и смог я выдавить, — как ты заговорил.

— Иди спать, друг. Иди, я поменял постель. Отдыхай, после работы. Мы с Требухашкой на хозяйстве.

5.

На этот раз снов не было. Я провалился в чистую постель, пахнувшую какими-то совершенно фантастическими ароматами стирального порошка, как в объятия Снежной Королевы. Упал и пропал без памяти. Не знаю переутомление сказалось, нервы, хороший ужин или свежая постель, но если бы Витька меня не разбудил я бы опять проспал поезд.

— Мишка! Вставай! Будем прощаться!

Я молча смотрел, как он собирает свои хилые пожитки, изредка поглядывая на часы. Гусеницу Витька устроил в новой большой коробке из-под женских сапог. Постелил ваты, газетки, как-то хитроумно обложил картонные стенки прокладками и будущий боевой питомец вытянувшись с комфортом даже не видел, что его любимый друг хозяина уезжает, может навсегда.

— Уезжаешь, — сказал я, — даже чаю не попьёшь.

— Почему? Попьём вместе, как в старые добрые времена.

Чай всегда делал он, даже когда мы были едва знакомы. Очень уж он любил это колдовство с чайничками. Хотя что пакетики, что листовой чай — ему было без разницы, вкуса у товарища не было. Он просто любил сам процесс.

— Бросаешь, — сказал я, — подняв кружку и вдохнув аромат бергамота, — если друг оказался вдруг.

— Перестань цитировать всё подряд, — засмеялся Витька, — особенно когда это не в тему. Буду по вам скучать. И постараюсь вернуться как можно скорее.

— Бросаешь, — повторил я, — я справлюсь, а вот червяк нет.

— Н-не называй его так, — Витька даже тише заговорил, не желая разбудить гусеницу. — Он уже всё понимает. Говори с ним почаще, гладь его вдоль туловища — он это любит. Хлебных крошек побольше и паштет из консервы. Самую дешёвую консерву бери, не прогадаешь. На сквозняке коробку не ставь и на солнце тоже. В холодильник думаю сам не додумаешься… Что ещё?

— Крылья? — подсказал я и угадал.

— Точно! — оживился друг и посмотрел на часы. — Чем больше ему скормишь, тем быстрее он превратится из гусеницы в бабочку. Но у меня есть совет для тебя.

Я хотел сказать про яйцо и курицу, но промолчал, не зачем ссориться перед отъездом.

— Забудь про свою винную карту. Не лезь больше в неприятности. Требухашке теперь много не надо, не зачем рисковать. Проще обокрасть на крылья злобного забулдыгу, который избивает жену и детей, чем связываться с полицией или бандосами. Как ты это называл? Уровни? Забудь про высшие уровни, друг.

— Короче, — я встал, — не учи учёного. Ехай куда едешь, как говорил Шнур, а мы тут сами разберемся.

— Не рискуй, — попросил Витька, — я не смогу тебя защитить. Подумай про слова дяди Андрея, покопай в этом направлении. Может ты не убийца, а целитель. Может это твоя миссия.

— Когда ты заикался — больше мне нравился. Я вызываю такси, с тобой поеду.

6.

Таксист был лысоватый полный дядька, который безразлично засыпал за рулем. Развлекать нас разговорами желания у него не было, поэтому в дороге все угрюмо молчали.

Молчаливая темная дорога бежала по бокам, разбавляемая редкими фонарями, как зубами старика. Солнце уже пыталось подняться, но не проснулось до конца. Раннее утро, самый свежий и вкусный воздух в это время.

— Приехали, — проворчал таксист, подруливая на парковку.

— А ближе нельзя? — спросил я из вредности. Хотелось услышать наглый ответ в стиле фильма «Брат», но не свезло.

— На знаки смотрим. Проезд запрещён. Тут недалеко, дойдёте. Извините, правила.

Витька рассчитался, а я вытащил его облезлый чемодан из багажника. Поезд прибывал примерно минут через пятнадцать. Успели.

— Ну что, будем прощаться? — неловко произнёс я уже на перроне. Купил кофе на двоих и мы обжигаясь пили из пластиковых стаканчиков. Голос звучал подозрительно хрипло, наверное простудился.

— Ага, — прохрипел Витька в ответ.Тоже простыл, не нужно было ему кофе брать.

— Слушай…

— Да?

Очень много хотелось сказать, но не умею я душу открывать на распашку. Все эти нежности… «хуежности» не для меня.

Я уже хотел сказать, что чувствую себя грёбаным глиномесом и дать Витьке в рожу, когда он изменился в лице. Сильно так изменился, задрожал, побелел, и за спину мне смотрел, открыв рот.

— Чё там? Мне стоит беспокоиться?

— Ты кастет взял? — прошептал Витька и взялся за ручку чемодана. Кастет остался где-то в районе Индийского, как и щипчики. Но думаю справлюсь и так. Мой друг сегодня точно уедет домой. На плечо легла тяжелая рука и Витька шагнул назад.

— Пацаны, вопросец можно?

Я медленно обернулся и мгновенно узнал майку с надписью «Алиса». Рыжий качок смотрел мне в лицо, но агрессии я не заметил.

— Почему бы и нет, — ответил я, — только руку убери.

— Извини, брат.

Лапу он и правда убрал.

— Не знаете когда прибывает ночной? Мы малого на учебу провожаем, боимся «провтыкать», то есть пропустить. Я вижу твой брат с чемоданом, может не первый раз катаетесь.

Он не помнил меня или делал вид, что не помнил. Я не чувствовал подвоха. Рядом с огромным рыжим стоял мелкий рыжань, на две головы его меньше и в очках. Брат или сын.

— Так подскажете или как?

Я беспомощно повернулся к Витьке, а он даже не запинаясь всё рыжему объяснил. И опять здоровяк не показал, что знает перепуганного заику, которого совсем недавно продавал, как заложника.

— Спасибо, пацаны. (Его пацаны стояли в десятке шагов далее и безразлично курили). Всю жизнь на вокзале, а расписания не знаю, прикиньте. Курить будете? Малой едет на учебу в большой город. Медалист, куча олимпиад, мечтает в оборонной промышленности работать — инженер будущий. Талантище, не то, что я. Первокурсник. Вы куда едете, может присмотрите за ним?

Или он хорошо притворялся или хорошо по голове дали, коллеги по рекету. Хотя с другой стороны два ублюдка в пяти шагах тоже нас не узнали.

— Видишь? — сказал Витька перед тем, как заскочить в вагон, — я же говорил. Подумай о том, что сосед сказал.

— Позвони, как доедешь!

Он, конечно, пообещал. Все мы обещаем, но не все делаем.

Приключения на этом не закончились. Сонный таксист почему-то вместо меня забрал других пассажиров и свалил в сторону города. Пока я смотрел на удаляющийся хвост поезда, пока немного расстроенный брёл к стоянке, машины там уже не было, как и остальных таксистов. Разобрали, пока кто-то щелкал, а толстяк меня просто кинул. Жаль, что у нас провинция и минусы вам ублюдкам ставить в приложении нельзя. Я бы оставил ему потрясающий отзыв.

Жд вокзал находится за городом. Кроме маршруток, которые ходить начинают с восьми здесь ничто не курсирует. А мне на работу к восьми. В принципе пешком можно за полтора часа домой дойти, чтобы денег сэкономить, но потом на работу возвращаться и там целый день бегать — приятного мало. Я полез за телефоном и попытался набрать службу такси, но понял, что деньги на балансе кончились. Как всегда вовремя.

Идти в такую даль совершенно не хотелось, но по крайней мере можно будет встретить попутку — шансов мало, но мало ли не спит какой шоферюга и по делам едет.

Я ещё раз огляделся и увидел только пустую коробку вокзала и голую стоянку. Даже гопники уже наверное спят, а я стою как первый прыщ на лбу подростка — одинокий и некрасиво торчащий.

Если бы курил, то сейчас было бы самое время достать папиросу, но нет этой зависимости к счастью, иначе сейчас бы обнаружил, что сигарет тоже нет на кармане. Или целая пачка есть, но нет огня.

Зато вдалеке появились фары. Еще очень далеко, но машинка ехала в сторону вокзала. Я медленно пошел навстречу. Лучше бы спрятался в здании вокзала, честное слово и в заброшенных бараках, там где с гопниками столкнулся.

Это была полицейская Тойота. И ехала она ко мне, а я шел по дороге — один, освещаемый ранним солнышком и прыгать в сторону было уже поздно.

Руки из карманов я на всякий случай достал и в сторону отошел, пропуская машину, но она уже включила тормозные огоньки и ко мне подруливала, перекрывая дорогу.

Ну и кто бы сомневался. За рулем сидел очень большой полицейский. Настолько большой сержант, что вылезать ему было откровенно впадлу, зато вышел напарник и направился ко мне, сверля чёрными глазами.

— Здравствуй, брат. Чего по ночам здесь бродишь? Потерял кого?

Армянин смотрел на меня и руку на кобуре держал, толстый таращился сквозь лобовое стекло. Усача с ними не было.

— Автобуса нет, — говорю осторожно, — я родственника на поезд посадил.

— Точно? И на какой поезд, брат?

Я назвал и коп одобрительно кивнул.

— На такси дэнег нет, брат? Одолжить?

Издевается или правда не помнит моё лицо? Это какой-то очередной обман? Что они хотят сделать со мной?

— Так такси ни одного нет на вокзале, я бы давно уехал, — сказал я как можно более вежливо и ему это понравилось. Сразу в лице изменился, подобрел.

— Далеко идти до города, парень. Вызови службу.

— Не поверите, — я улыбнулся и руками развел, -на телефоне денег нет.

— Чем же тебе помочь, паренёк, — он покрутил пальцами ус и сказал. — Подожди.

Подошёл к машине, наклонился к толстому сержанту и о чем-то с ним говорил. Тот отказывался и губищами толстыми шлёпал, не хотел похоже, но восточные пацаны умеют убеждать.

— Иди сюда, — он махнул мне рукой, — подкинем тебя до города, брат.

Я отнекивался и говорил, что не хотел бы затруднять и всё такое, но восточные пацаны умеют убеждать. В город я въехал с комфортом, если это можно так назвать.