Требухашка. Рождение

Глава 1

«Если долго вглядываться в яйцо — яйцо в свою очередь вглядывается в тебя».

Цитата моя.

Яйцо напоминало страусиное, таким его представляешь по фильмам, мультикам и роликам на YouTube. Высокое, серое, цилиндрической формы, похоже на большой камень, очищенный и выглаженный до блеска морскими волнами. Оно возвышалось на моем кухонном столе, как ракушка, привезенная с курорта: важное и неподвижное.

Я дотронулся до скорлупы двумя пальцами и прикрыл глаза на мгновение.

— Давай подсказку! Давай какой-нибудь сон, как ты умеешь! Наведи меня на мысль, что делать и как всё не испортить.

Округлый инопланетный предмет безразлично молчал.

Ладно. С яйцом была бумажка-инструкция, вот только она самовозгорающей оказалась — вспыхнула и пропала. Что там говорилось? Неделю я не вспоминал — успел забыть.

«Капни кровью на яйцо». Я так и не решился, забыл или делал вид, что забыл. Может, оно уже испортилось, и зародыш внутри издох? Кажется, не воняет.

Друг Требухашки — мой друг? Я должен довериться записке от незнакомца, который смог отформатировать мой мир и вернуть всё назад? Если хочешь вырастить нового друга… Вообще-то, у меня уже есть друг, только он в другом городе. Рука потянулась за телефоном — нет, сегодня не хочется общения.

В столе лежит нож-бабочка — в детстве купил, типа для самообороны. Можно сделать быстрый надрез на пальце и выдавить капельку крови на макушку яйца.

Что там было про щипчики? Два стальных или серебряных рычажка, соединённых с одной стороны и с изогнутыми острыми зубчиками с другой. Я пощёлкал ими, посмотрел, как открывается и закрывается воображаемая пасть, и закрыл их. И что с ними делать — неясно. И какими перьями греть яйцо?

Ладно. Требухашка подождёт. Мне нужно восстанавливаться и кредиты выплачивать. Приключениями сыт не будешь. Пока не буду трогать и займусь своей жизнью, хватит приключений на мягкое место.

Я принёс коробку из-под кухонного комбайна, постелил дно листочками из тетрадок, на всякий случай пробил ножом дырки в новом жилище и осторожно переместил яйцо с подноса. Закрыл коробку крышкой и спрятал в шкафу за кастрюлями.

У кого-то играл Сплин «Невский проспект».

Хорошая музыка с утра равно хорошее настроение. А Сашка Васильев — это хорошая музыка. Насвистывая закрываю дверь и выхожу на улицу. Ярко светит солнышко. Свежий утренний воздух и еще эта провинциальная тишина и покой. Нет, такого в мегаполисах не прочувствуешь. Там суета и скачки с препятствиями здесь медленная жизнь. Я слышал, что есть даже целое движение Медленной жизни. Что-то вроде философии. Медленно работать, медленно подниматься по карьерной лестнице, медленно кушать и медленно заниматься сексом. Многие так и живут в провинции даже не зная о существовании иностранных веяний.

Я больше приверженец спорта и бега, но провинция засасывает и успокаивает — крутиться начинаешь, когда мягкое место припекает и кожа трескает от жара свежего вулкана. Тогда начинаешь носиться как угорелый и думать где взять деньги и как решить проблему. Мобилизуешься, как профессиональный солдат, хотя раньше был как максимум ленивцем из мультика.

— Слышь?

Я остановился на пороге, вспугнули как голубя на балконе и теперь мысли о хорошем с воплями и размахивая крыльями разлетелись в стороны. Сосед нежился на лавочке, которую обычно занимают бабульки (вот уж кто мечется между медленной философией и тактикой выживания в пост ядерном мире где нет спичек и картошки).

— О, привет, дядя Андрей, — делаю вид, что ничего не случилось, никто меня не избивал на этом самом месте с дружками и вообще все хорошо. Медленная жизнь.

— Да, какой я тебе, дядя Андрей, слышь, я же говорил. Ты того, присаживайся.

— На работу спешу.

— На работу и на похороны всегда успеешь, — философски выразился сосед и почесал небритый подбородок — садись, закурим.

Я хоть и не курю, но рядом присел. Не охота с ним второй раз ссориться, а время поговорить еще есть.

— Странная неделя. Странный я. — он достал сигарету, мятый коробок спичек и затянулся чем-то с отвратительным запахом.

— Ага.

— Ты веришь в нечистую силу? В ангелов или в демонов?

Я пожал плечами.

— Не очень.

— Вот и я не верю. Посмотришь эти фильмы, американские ужастики. Монстры, Фредди Крюгер из печи вылез, Джейсон из воды, Обезьяна на небоскреб залезла и лапой вертолеты сбивает. Фигня же, нет? А у япошек? Девочки с черными волосами, руки из унитазов, мальчики с черными глазищами. Оно конечно жутковато, не спорю. Сказать, чтобы меня не напугали пару раз, совру. В Голливудах этих собак съели на ужастиках, больше чем в Корее после войны, если понимаешь о чем я. Особенно как тетка из телевизора полезла я реально чуть в штаны не наложил. Чего смеешься, слышь?

— Настроение хорошее, — я вдохнул свежего воздуха и встал, — никакие мертвые девчонки из Японии не испортят.

— Уважаю, — кивнул сосед, — а я посижу, подышу свежим воздухом. Знаешь, ужас он ведь не в монстрах, он в людях. Мы и есть концентрированное зло, ненависть, презрение, зависть. Просто кто-то умеет хранить в себе негатив, а кто-то распускает крылья.

Он осекся и вытаращил глаза, сигарета упала на землю и тлела там.

— Что ты сказал?

— Да хрен его знает. Сам не понял.

— Что-то там про крылья.

Он поднял окурок и опять сунул в рот.

— Да я сам не понял, слышь. Сморозил что-то типа умное. А че?

— А пить почему бросил?

— Да я сам не понял. Не тянет уже.

— Покажи спину.

— Чего?

— А ну-ка быстро показал мне спину.

Он пожал плечами и медленно повернулся. Из спины ничего не торчало, ничего не пробивалось наружу. Обычная грязная мятая рубашка. Я похлопал на всякий случай его по спине и громко как глухому сказал: «Молодец, дядя Андрей! Я пойду! На работу пора!».

— Иди, — пожал он плечами и устроился удобнее, — и нечего так орать.

Кажется недели мне на выздоровление не хватило, как и Андрюхе. Прошлое, как сорняк сквозь асфальт, опять пробивается наружу.

На работу ехал в маршрутке. Шофёр включил отвратительные «Руки Вверх» из 90-х. Как будто опять вернулся в грёбанное детство. Эта сопливая группа с жирным соплежуем меня преследует.

На людях крыльев не видать, я специально всматривался. Вон бабулька с внучкой шепчут о чём-то своём, вон спит усталый работяга, вон задрот «задродит» в телефоне. Все со своими недостатками, но все красавцы — чисты, как девственники.

— Проезд оплачиваем, — «подъехала» строгая кондукторша, и я расплатился.

Тоскливо. Серая провинциальная жизнь началась снова. Не сказать, что я скучаю за сверхъестественным движняком, но, как говорят старики, «раньше было лучше».

Хозяин магазина, в котором я работаю, похож на старого обрюзгшего запорожского козака. Тарас Бульба на минималках. Спившийся Богдан Хмельницкий. Короче, усы длинные, висят, как сосульки, по обе стороны лица. Вечно недовольный, нос морщится, будто под ним чем-то вонючим намазали. Но мы с ним нормально контачим. Поначалу хотел меня гонять, кричать, и пришлось сказать, что мне его грязные коробки из-под майонеза вообще нафиг не сдались — терпеть не буду, развернусь и уйду. А могу ещё по харе заехать, чтобы стресс домой не забирать. Как-то его сразу проняло, и отношения рабочие нормально выстроились. Я работаю честно от звонка до звонка — он не цепляется. Всё всех устраивает.

Магазинчик одноэтажный, стоит чуть в сторонке от главной улицы и пафосно называется минимаркет «Продукты». Провинциальная попытка в пафос, но это ничего — работать можно. Я здесь пересижу, пока ищу другие выходы на заработок.

Грузчик — работа не из лёгких. Бери побольше, неси быстрее и старайся ничего не разбить. Спина болит — твои проблемы. Первые дни она и правда ужасно раскалывалась, просто надвое казалось, позвоночник хрустнет, но человек ко всему привыкает — вот и я привык. Ну а что, если дядька почти семьдесят лет отроду не надорвался, так и мне стыдно стонать.

Толик — это мой напарник. Нас тут двое грузчиков на весь этот супер-пупер минимаркет. Ничего, справляемся, если что и один может сделать, главное, чтобы не каждый день такие нагрузки. А вообще жить можно.

Приехала с утра машина с товаром — разгрузили. Приехала мусорная машина — выкинули бак с отходами. Приехали дрова — разгрузили. Нет работы — помогай продавщице товар расставлять. Всё равно нет работы — убирай территорию магазина. Убрали всё и товар расставили? Главное на глаза Тарасу не попадаться. Если он видит, что бездельничают за его деньги, то пена изо рта идёт, как у бешеной псины. Меня дед Толик всему научил. Берёшь метлу в руки хотя бы и стоишь — уже не бездельник. Или пересиживаем в «каморке».

«Каморка» — это служебное помещение за магазином, выделено специально для нас. Здесь мы переодеваемся, отдыхаем и обедаем вместе с продавщицами, иногда даже директор к нам присоединяется. Кстати, о продавщицах.

Продавщица номер один — тётя Валя. Высокая женщина лет пятидесяти. Работает тут с основания фирмы: она тут и главный продавец, и ревизор, и приёмщик товара, и кассир, и отдел кадров. Говорят, что она родственница Тараса Бульбы Борисовича, но это не точно. Говорят, что она его любовница — не похоже. Нормальная тётка, я называю её тётя Валя.

Вторая — её правая рука и заместитель, толстушка Катя. Нормальная, только запала на меня. Не в моём вкусе, я предпочитаю спортивных блондинок, а пухленькие как-то не очень… Но пока приходится мириться. Тем более, она вкусные вареники из дома приносит и меня подкармливает, а мне с холостяцким рационом отказаться от домашнего трудно. Такие дела. Такой коллектив.

День пролетел быстро. Машин мало, директор уехал на весь день, Катька улыбалась из-за прилавка и подкармливала домашними отбивными. Мы с дедом сидели на ступеньках чёрного хода, и он курил, неспеша наслаждаясь жизнью.

— Знаешь, Мишка, хорошо, что ты пришёл.

— Ага, — я откусил кусок домашнего бутера с ветчиной.

— Даже пить неохота. Я раньше не просыхал. После работы приползаю замученный и на стакан падаю, чтобы расслабиться. Бывает с напарником, бывает сосед заходит. Всё от жизни фиговой, веришь? А ты явился, и как-то легче стало. Спина не болит, работаешь ты на равных, плуга не включаешь. И поговорить можно, умный парень. Я уже как молодой, скоро буду разбираться в этих ваших комиксах и музыке западной.

— А оно вам надо, дед Толя?

— Ну а что? Думаешь, если мне семьдесят, то и неинтересна жизнь уже? Наоборот, интереснее в разы, когда знаешь, что она заканчивается.

— Да ладно вам, запели свою старческую песню. Вы ещё меня переживёте.

Дед хмыкнул и затянулся своей вонючей папиросой.

— Дело в том, что я видел ангела. Значит, Смерть уже идёт за мной. Или просто мозги плавятся от старости. В любом случае, конец уже близко.

— Ангела? — я сделал паузу, досчитал мысленно до трёх, расслабился и выдохнул осторожно. — И где же он был? В небе летел? На каком этаже? С мечом?

— Издеваешься? Он работает в баре «Тройка» на Зелёной улице. Я зашёл, потому что механика искал, хотел договориться двигатель перебрать на выходных, а он обычно там бывает по вечерам.

— Нашли?

— Нашёл. Только не механика.

Он вдруг громко сглотнул и затянулся. Выпустил облако дыма, как из топки, чёрное-чёрное. Что он такое ядрёное курит?

— Новый бармен стоял за стойкой. Раньше я его не видел. Молодой, в футболке Metallica. Совсем он не смотрелся на фоне стен «Тройки».

— «Рыгаловка» та ещё, — согласился я.

Он задумчиво посмотрел на меня и продолжил бормотать.

— У него за спиной были большие чёрные крылья, клянусь всеми чертями Ада, которые будут меня жарить. Я сначала подумал, что бар завесили тяжёлыми шторами, а потом ближе подошёл и прозрел. Крылья росли у бармена прямо из ж… спины.

— Вам показалось.

— Я знал, что ты не поверишь, — его глаза затуманились, — но я их видел. И знаешь, почему я понял, что смерть рядом?

— Нет.

— Больше никто крыльев не видел. Народ спокойно выпивал, как будто и не стоял за барной стойкой демон в обтягивающей футболке.

— Так демон или ангел, дядя Толя? Вы определитесь что ли.

Он махнул рукой и встал, затушив окурок о подошву ботинка.

— Не всё ли равно? Крылья чёрные — может, и демон. Ангелов у нас с белоснежными перьями изображают.

Рассказ деда выбил хорошее настроение, накопленное за день, как хороший футболист выбивает мяч — мощно и одним ударом, так что «кожаный» летит через всё поле.

Катюха улыбалась и «напрашивалась» хотя бы на кивок, но я подхватил пакет с рабочей одеждой и выскочил на улицу, не прощаясь.

Город жил своей жизнью, не обращая внимания на мелочь вроде меня и моих старых знакомых. Дядя Толя забрал что-то звенящее в пакете и тоже ушёл, не прощаясь. Директор посмотрел на меня сквозь очки и кивнул. Катя, краснея, предложила накормить борщиком: «А то совсем худой стал на этой работе», — и пришлось отказаться, мне сейчас совсем не до этого. Завалиться бы в постель и поспать, а мне ещё в кабак зайти нужно по дороге.

Бар-ресторан «Тройка» — это местная забегаловка, куда приходят напиваться военные, рабочие после утомительных смен, молодёжь, которой нужно «нажраться», проститутки и другие «элементы». Ну то есть совсем не «ресторан».

Не люблю такие заведения, потому что давно не ищу проблем на одно место, но дед навёл на мысль, на образ, который нужно проверить. Я выдохнул и взялся за ручку двери. Если где-то и собираются вирусы, то на таких склизких дверных ручках их максимальное количество.

Духота ударила и накрыла покрывалом, обжигая. Не знаю, зачем они так мощно топят, но находиться в этой печке долго невозможно. А если добавить запахи немытых тел, грязного пола, перегара и спирта, то нормальному человеку совсем будет неясно, какой смысл здесь сидеть и как вообще люди здесь выдерживают.

Дверь захлопнулась, и я встал на пороге, осматриваясь и привыкая к темноте. Да, после вечерней улицы здесь просто тёмная клоака. И зачем я сюда пришёл?

Как ни странно, играли в колонках сегодня не «Руки Вверх», а очень даже «Сплин». Чувствуется рука бармена в футболке Metallica.

— Отойди-на, чё встал у двери! — меня грубо оттолкнули, чуть не уронив, и пока я готовился ответить, выскочили на улицу. Ну и ладно. Лавируя между столиками, я пошёл к барной стойке. Столиков натыкали как грибов после дождя. Сидело и стояло множество разнообразного и на сто процентов пьяного народа. Я старался никого не зацепить, на хамство не отвечать и в глаза не смотреть. Мама учила, что не нужно смотреть в глаза собаке, когда она злобно рычит, — это только раззадорит её. С людьми обычно работает та же логика, как с бешеными собаками.

«Эй, осторожнее!» «Куда прёшь!» «В рыло хочешь?» — такие напутствия я слышал, пробираясь к стойке, и даже получил лёгкий тычок под рёбра. Обернулся, но коротко стриженный блондин уже выжидательно смотрел и только и ждал моей реакции. За его столиком было ещё трое, и я посчитал, что четверо против одного будет много. Отвернулся (блондин ухмыльнулся и что-то сказал друзьям). Они засмеялись, довольные своей победой, — пусть порадуются. Крыльев за спиной у них не было — не интересуют.

За барной стойкой кружил толстяк в белой рубашке. Точнее, она была когда-то белой, наверное, в начале его смены, а сейчас почернела от пота. Бармен наливал пиво из грязного крана в плохо вымытый бокал и мрачно осматривал зал, игнорируя клиента, на которого напала икота. Тот регулярно икал и мрачно следил за уровнем пива и пены.

— Давай. Того этого. Ик, — махнул клиент для убедительности рукой.

— Вася, никто тебя не обманывает! У меня всё как в аптеке.

Я поискал стул, не нашёл и просто опёрся локтями о стойку, наблюдая за работой профессионала пивного дела.

— Вы что-то хотели?

Ко мне он обращался на «вы», что приятно.

— Пиво, — сказал я и показал, какое, хотя выбор тут был не особо, одна марка из двух, — желательно из чистого бокала.

— Санстанция проверяла, — буркнул недовольно толстяк и полез под стойку, хотя все бокалы стояли на подносе за его спиной, и вытянул ещё один.

— Э… — промычал недовольный клиент и свою кружку потянул.

— В долг не даём!

Я бросил пакет под ноги и достал кошелёк, положил на жирную стойку нужную сумму купюрами. Одна бумажка прилипла к столешнице. Теперь ясно, почему говорят, что на бумажных деньгах больше всего микробов. Фу, блин, лучше об этом не думать.

— Пиво, — сказал отечески сосед по стойке и подмигнул мне, пытаясь поднять бокал. Бармен уже подставил под кран мою сверкающую посудину.

— Бой оплачиваете, если что.

— Не собираюсь ничего здесь бить.

— Это я не вам. Васька сейчас бокал уронит.

Пьяный действительно, не замечая, подталкивал бокал к краю, и я еле успел подхватить его и поставить дальше от обрыва.

— Э-э, — возмутился он, пуская слюни.

— Не заберёт он твоё пиво, успокойся. Человек приличный.

— Э, — согласился Вася и, наконец, присосался к бокалу.

В дальнем углу кабака взорвалась хлопушка, и послышался идиотский смех. Половина заведения вздрогнула, начали материться и вставать с мест. Я напрягся, а бармен зевнул.

— Никогда вас здесь не видел. Пива захотелось?

— Типа того.

— Есть места и поприличнее. Лучше упаковку в супермаркете купить и дома навернуть. Или караоке-бар через две улицы — там хорошее разливное.

— Как-то вы не сильно своё заведение любите.

Бармен пожал плечами.

— Так по вам видно, что не ваш барчик это. Не нравится здесь — зачем приходить? Мне проблем только на голову прибавится, вон уже присматриваются к вам местные. А мне потом с ментами говорить.

— А что так всё серьёзно? По Ваське не скажешь.

Василий услышал своё имя и кивнул.

— Вася — божий одуванчик и завсегдатай, никому он здесь не нужен и не интересен. А вот пристать к случайному прохожему — это святое. Пейте и не засиживайтесь.

Он деревянной палочкой смахнул пену и ловко подвинул мне бокал.

— Э, — улыбнулся Васька, провожая пенный напиток жадным взглядом. Бармен потерял ко мне интерес и осматривал зал. У дальнего столика собралась пара человек, они о чём-то ругались с теми, кто грохнул хлопушку.

Пиво было невкусное и, судя по всему, сильно разбавленное. Мог бы и сразу предупредить, раз такой заботливый. Я толкнул соседа в плечо, тот икнул и попытался сосредоточиться.

— Пиво будешь, Василий?

От халявы отказываются только дураки, и Василий с благодарностью принял дар небес, даже не поблагодарив.

— Не понравилось?

— А ты не знаешь?

— Деньги не возвращаем.

Я махнул рукой:

— Не обеднею. Человечка одного ищу.

Бармен заметно напрягся.

— Я сотрудничаю с полицией. Если есть вопросы, то всё к хозяину, я просто бармен.

— Ты неправильно понял. Я не из полиции. Напарника твоего ищу. По личному. Не знаю, как звать. Молодой, футболка с надписью Metallica. Когда он на смене будет?

Вася с шумом поднялся и зашагал к выходу, врезаясь в сидящих посетителей. Его беззлобно отталкивали, посмеивались и не обижались, направляя человека к выходу.

— Не будет его на смене. Пиво допивать будете?

— А где же его искать? Я не о пенном.

— В тюрьме. Он свою девушку задушил, в ванной на части порубил и в лес вывез.

Вася не справился с дверью, и его вырвало в баре, прямо на пол. Бармен злобно выругался и исчез в подсобке.