Товарищ "Чума"#10

Глава 5

Тишина после битвы была тягучей, словно смола. Даже ветер не решался нарушить её, обходя этот кусочек волшебной тропы стороной. Только потрескивание остывающих углей, оставшихся от паучихи, и хриплое дыхание отца Евлампия напоминали, что мир ещё не застыл окончательно.

Я поднялся на ноги, ощущая, как каждая мышца протестует против любого, даже лёгкого движения. Ваня сидел, прислонившись к дереву, и с тупым выражением смотрел на свои дрожащие руки. Черномор же ковырялся ножом в зубах, будто пытался выковырять остатки паутины, застрявшие там, когда он пытался её перекусить.

— Бедная моя борода… — проворчал он, закончив с зубами, — теперь месяц буду отмывать.

Но всё это меркло перед фигурой священника. Отец Евлампий сидел, согнувшись, как старый дуб под грузом прожитых лет. Кровь уже перестала течь ручьём, но лицо его оставалось бледным, почти прозрачным. Глаза, однако, горели — но не адским пламенем, как у уничтоженной им твари, а каким-то странным, почти фанатичным блеском.

— Батюшка, — осторожно сказал я, — ты точно в порядке?

Он медленно поднял голову и улыбнулся через силу.

— Порядок — понятие относительное, ведьмак… — Голос его звучал хрипло, но твёрдо.

— А как насчёт того, чтобы объяснить, что, чёрт возьми, только что произошло? — встрял Чумаков, в сердцах плюнув в сторону тлеющих останков паучихи. — Этот ваш «крест» — это что, граната замедленного действия?

Священник вздохнул.

— Не крест. Во всяком случае, не только.

— В смысле? — прохрипел Иван, потирая онемевшие ноги.

— Благодать Господа — сила, которая не подчиняется вашим законам магии. Она не убивает — она сжигает всё нечистое, очищает божественным светом…. Но за грехинадо платить, а я согрешил… До сей поры не понимаю, почему Благодать до сих пор со мной…

Черномор фыркнул:

— То есть ты… сдерживал этот «свет», чтобы нас всех не испепелило? Ведь по твоим понятиям, мы и есть «нечистые».

— Да. Если бы я отпустил контроль, от вас и углей бы не остались.

Тишина повисла снова, но тут раздался хриплый хохот Черномора:

— Ха! Вот почему ты кровью истёк, волхв. Пытался удержать силу Господа за шиворот одной рукой, как пьяного медведя?

— Примерно так, — кивнул священник.

Иван тяжело вздохнул:

— Жёсткая у тебя работёнка, батюшка.

Отец Евлампий закрыл глаза.

— Моя работа — искать. А дальше… как скажет Господь…

Он замолчал, и в его голосе вдруг прозвучала усталость, которой не было даже в самые тяжёлые минуты схватки. Священник неожиданно уронил голову на грудь, его дыхание стало поверхностным и рваным. Кровь вновь начала сочиться из его носа.

Наплевав на гипотетическую опасность, я подполз к священнику и сунул под нос пузырёк с зеленоватой жидкостью, заготовленный как раз на такой вот случай. Еще один экспериментальный образец, разработанный моиммертвым дедулей и Глафирой Митрофановной за тот короткий промежуток времени, пока мы собирались в дорогу.

Вообще Вольга Богданович с моей ненаглядной составили настолько убойный и эффективный гамбит, что разработки их маго-научной группы теоретически были способны поставить весь мир с ног на голову. И вот этот состав был ими специально разработан для поправки здоровья отца Евлампия, которого из-за его (а точнее Божественной) Благодати невозможно было подлечить магией.

— На, выпей.

Блеск в глазах монаха померк, когда он взглянул на склянку.

— Ведьмачье зелье? Ты сошёл с ума, ведьмак?

— Ведьмачье и что? В нем ни грана магии! Только натуральные ингредиенты! Будешь переживать из-за каких-то трав?

Черномор, продолжая ковыряться в бороде, смеясь заявил:

— Да ладно тебе, волхв. Ты же сам сказал, что Благодать не подчиняется нашим законам. Значит, и все твои запреты — тоже полная чушь!

Священник закашлялся, и на его ладонь выплеснулась алая пена. Я видел, как дрожь пробежала по его телу — он скорчился, схватившись за голову.

— Я… не могу… это принять… — прохрипел он через силу.

— Ну, вот ещё глупости! — Черномор выхватил пузырёк из моих рук, выдернул пробку и сунул его монаху прямо в зубы. — Пей, болван! Я тащить тебя на загривке не собираюсь!

Я усмехнулся, смерив взглядом тучного монаха и жалкого карлика. Однако, физической силы в этом недомерке было столько, любой спортсмен тяжелоатлет бы обзавидовался. Так что он вполне бы смог утащить на горбушке дородного инквизитора.

Отец Евлампий через силу сделал глоток — и сразу скривился. Зелёная жижа потекла по его подбородку, смешиваясь с кровью. Но через мгновение глаза священника расширились от удивления — ему явно стало лучше.

— Что… что это было?

— Болиголов, адреналин, немного беладонны… — буркнул я от балды первое, что пришло в голову. Потому что я реально не знал, чего там понамешано. А после пронаблюдал, как естественный цвет возвращается к его бледному лицу. — И еще куча растений, произрастающих на нашей бренной земле по воле Создателя! Заметь!

Монах уставился на свои руки, которые перестали трястись, а мелкие ранки на них уже начали затягиваться прямо на глазах.

— Колдовство…

— Нет, — Я весело рассмеялся и хлопнул его по плечу (хотя я был совершенно не уверен, сработает ли зелье), — просто продвинутая фармацевтика!

Отец Евлампий, зараженный моим весельем, тоже рассмеялся. Смех его был хриплым, но живым.

— И что же мне, грешнику, теперь со всем этим делать?

— Да хоть в бутылку залей и продавай, — проворчал Черномор, вновь возвращаясь к своей бороде. — Только сначала до места на своих двоих доберись!

Ветер наконец осмелел и понёс по чудесной тропинке запах мокрой листвы. Мы собрались в кучу — потрёпанные, но целые и даже пришедшие в себя. Целительское заклинание поставило всех на ноги, а священника — зелье.

— Ну что, — я вздохнул, — дальше идём?

Нам-таки удалось отбиться от жуткой твари, не разрушив лесное волшебство — тропинка уцелела, и нас не выбросило с её извилистого пути.

Отец Евлампий перекрестился — но в этот раз тихо, без вспышек божественного света.

— Идём. Пока Господь терпит.

Мы зашагали прочь от пепелища, оставляя за спиной лишь тлеющие угли и тишину, которая наконец перестала быть такой тягучей. Тропинка вилась перед нами, словно живая, то сужаясь до едва заметной тропки, то расширяясь в подобие настоящей лесной дороги.

Лес вокруг «дышал» — ветви шептались, листья трепетали, а в глубине чащи мелькали отблески чего-то большего, чем просто свет. Черномор шёл впереди, борода его развевалась, как знамя, а крошечные ноги удивительно уверенно ступали по корням и камням.

— Эх, и зачем я вообще связался с вами? — проворчал он, ехидно прищурившись, а в его голосе слышалась веселье. Коротышка был очень рад нашему чудесному спасению, и показывал это всем своим видом.

— Потому что одинокому могучему чародею стало скучно? — Я не стал напоминать карлику все подробности нашего знакомства. Он и так о них прекрасно помнил. А вот чувство юмора у коротышки оказалось отменным, поэтому я и подколол его в ответ.

— Ха! — Черномор фыркнул, презрительно наморщив нос, но ответочку оценил. — Да я бы и один прекрасно справился! А то вам бы только чужие подвиги себе приписывать…

Отец Евлампий, уже уверенно державшийся на ногах, неожиданно произнёс то, что я вообще не ожидал от него услышать.

— Благодарю вас… всех… — сказал он мягко. — Даже если это зелье и не от Бога, то, видимо, Господь всё же благословил его действие… Я… как будто… даже помолодел…

— Ну, вот, теперь и священник начал говорить, как алхимик, — ворчливо пробормотал карлик, но не без удовольствия. — Если так и дальше пойдёт…

Тропинка вдруг сделала резкий поворот — и перед нами прямо посреди дороги зияла чёрная воронка в земле, окружённая обугленными и изуродованнми деревьями. Воздух над ней дрожал, словно над раскалённым асфальтом, а внутри клубилась непроглядная тьма.

— Вот чёрт… — прошептал я, инстинктивно зачерпывая побольше магии из резерва Черноморовой бороды.

— Что-то мне это напоминает… — Черномор тоже насторожился, прищурив свои маленькие глазки.

— Так и есть, — ответил отец Евлампий, и голос его внезапно стал твёрдым. — Это не простой провал… Это такой же разрыв пространства, как мы уже видели.

— Гребаный Раав! — выругался Чумаков. — Но, как он нас здесь нашёл?

Тьма в центре воронки сжалась, затем запульсировала — и из неё медленно начало что-то выползать. Не ангел. Не монстр. Что-то очень похожее на человека. Высокий, в длинном, изодранном плаще, и с лицом, скрытым под глубоким капюшоном. Но самое жуткое было не это.

Этот человек шёл, наплевав на все законы реальности (хотя, если честно признаться, чудесная тропа обычной реальностью не является). Всё вокруг него искажалось: трава чернела под его шагами, воздух звенел, как натянутая струна, а свет, казалось, избегал его, обтекая силуэт, словно воду вокруг камня.

Я почувствовал, как адреналин ударил в виски, когда я всё-таки признал тварь Хаоса в её новом обличье. На этот раз он решил не прикидываться архангелом, а появиться в образе «обычного» человека.

— А мы не ждали вас, а вы припёрлися… — пробормотал Черномор.

Мне, как обычно это случается в такие вот напряженные моменты, опять полезли в голову дурные мысли: интересно, это он от нас уже частушек нахватался, или эти нехитрые стишки дошли до нас из глубокой старины? Надо будет обязательно поинтересоваться.

Раав остановился в нескольких шагах от нас.

— Интересно, — произнёс он, и голос его звучал так, будто раздавался сразу из десятка уст, — вы должны были уже сдохнуть от яда паучихи в её сетях… А ведьмак должен был остаться «на сладенькое», пока я не отниму у него «Гнев».

— Так это ты натравил на нас эту тварь? — наконец-то до меня начало доходить, кто являлся виновником всех наших бед.

— Но ты же не хочешь отдать его мне по добру, по согласию… — пожал плечами демон. — К тому же, какая тебе разница? Ведь владеть этим секретом ты не перестанешь…

Отец Евлампий сделал шаг вперёд.

— Ты ответишь за это! — сказал он просто, вновь начиная источать Благодать.

Тень под капюшоном зашевелилась — возможно, это была улыбка демона, а возможно — злобная гримаса.

— Нет, — ответил незнакомец. — Не я…

И, прежде чем мы успели что-то предпринять, земля под нами провалилась. Она ушла из-под наших ног, и мы рухнули вниз, в бездну, где не было ничего — ни света, ни времени, только жгучий холод и беззвучный вой ветра, рвущего душу на части. Затем мы падали сквозь вихрь цветов и теней — безумный калейдоскоп, где звёзды сливались в реки, а горы плавали в небесах, как рыбы в океане.

Даже само время, казалось, растягивается и замедляет свой бег. Я видел, как Чумаков инстинктивно вцепился в автомат, как будто он ему чем-то сумеет помочь, как отец Евлампий безостановочно крестится, а Черномор…

Черномор матерился так виртуозно, что ему позавидовал бы даже самый отъявленный маргинал, и портовый грузчик с сапожником. А его борода искрила синими молниями, закручиваясь в штопор, словно пытаясь стабилизировать падение карлика.

Вокруг нас плыли обрывки теней, куски незнакомых пейзажей — то мелькал огненный город с башнями из огромных желтых костей, то бескрайнее поле, усеянное черными цветами, то зеркальная гладь озера, в котором отражались звёзды, которых не было над нашими головами.

Падение длилось вечность и мгновение одновременно. Я не чувствовал удара — лишь внезапное ощущение, будто все кости превратились сначала в воду, потом в песок, а воспалённое сознание провалилось сквозь слои реальности, как раскалённый нож сквозь мягкое масло. А затем всё «потухло»…

Я очнулся первым, все мои спутники неподвижно лежали поодаль. Когда я открыл глаза, мир вокруг был каким-то… неправильным, что ли… Я очнулся на… нет, не на земле. На чем-то, что лишь «притворялось» твердым. Ну, по крайней мере, об этом вопили все мои обострённые чувства синестетика. Поверхность подо мной была холодной, гладкой, но при этом подрагивала и пульсировала, словно живая плоть. Я поднял голову и увидел небо.

Небо (если это можно было назвать небом) представляло собой клубящуюся массу фиолетовых и алых спиралей, словно кто-то вылил разноцветные краски в гигантский вихрь. А вдали возвышались странные кристаллические структуры, изломанные под невозможными углами.

Вместо леса вокруг простирался ландшафт, словно сошедший с полотна безумного художника: деревья с ветвями, растущими в землю, трава, невозможного оранжевого оттенка и красная река, струящаяся вверх, к такой же кроваво-красной луне.

Гигантские трещины рассекали землю, уходя за «горизонт», отчего-то выгнутый в обратную сторону. Вместо солнца — черная дыра, окруженная кольцами мертвого света, словно глаз древнего бога. Воздух пах железом и гнилью, а где-то в отдалении слышался вой — не животного, не ветра, а самого пространства, корчащегося, словно в агонии.

— Мама дорогая, роди меня обратно! — пробормотал Черномор, придя в сознание и поднимаясь на ноги. Его борода продолжала тревожно искрить — магия в этом месте вела себя непредсказуемо.

— Где это мы? — спросил очнувшийся Чумаков, хрипло откашливаясь.

— Похоже, что мы в царстве Хаоса… — ответил отец Евлампий, тоже пришедший в себя. Его голос был тихим, но он даже не дрогнул. — Там, где стираются все границы и правила, установленные Творцом.

— Хаос? — завопил Черномор, схватив меня за рукав. — Жрец хочет сказать, что этот долбаный демон закинул нас за пределы мира? — Черномору никто не ответил, но он уже понял это и сам.

Ветер ревел в ушах, вырывая слова изо рта, но я всё равно крикнул в ответ:

— Похоже, батюшка прав!

Отец Евлампий, кажется, был единственным, кто сохранял полнейшее спокойствие. Его глаза светились неестественным золотым сиянием, а пальцы привычно пытались найти на груди утраченный крест, но никак не находили.

— Нас ведёт Господь, — произнёс он, и его голос прозвучал предельно чётко в этом безумном хаосе.

Я поднял глаза к небу, наблюдая, как к кроваво-красной луне присоединилась другая — синяя, как древний ледник, а потом еще и третья — мертвенно-блеклая, будто трупная кожа. Они плыли в чёрном небе, освещая пустынное каменное плато, окруженное уродливым лесом, на котором мы оказались по желанию грёбаного демона.

Тень отделилась от багрового небосвода, освещаемого красной луной, материализуясь в летящую фигуру демона, скользящего по этому безумному миру на крыльях вековечной Тьмы. Эта Тьма была куда древнее той, что водилась в аду, ибо та была лишь её жалкой тенью, пародией, отголоском настоящего Хаоса, способного пожирать даже сами звёзды.

Демон приземлился буквально в нескольких метрах от нас. Мы напряглись, но Раав пока не проявлял враждебности.

— Добро пожаловать в царство изначального Хаоса! — произнёс демон, и его голос прозвучал как шелест ветра сквозь пустые кости. — Здесь вы свободны от всех скреп и оков упорядоченного мира. Здесь вам не нужны ни ваши боги, ни ваши правила, — его голос ласково обволакивал разум. — Здесь вы найдёте только то, чего вы действительно хотите обрести…

Раав небрежно сбросил капюшон, по всей видимости, не желая больше скрывать от нас свои настоящие черты. Однако, его лицо постоянно менялось: то древний морщинистый старик, то юноша с глазами, полными звёзд, то нечто с зияющей пустотой вместо лица. Там, где только что были его черты, плясали мерцающие узоры, словно тысячи крошечных галактик, рождались и гибли в каждое отдельное мгновение…

Он стоял перед нами, но теперь его облик стал ближе к человеческому. Высокий, крепкий гибкий, приятные черты лица, только глаза — желтые с вертикальной чертой, как у хищника. Раав провел рукой по воздуху, и перед каждым из нас возникло «видение» — очень похожее на отражение наших самых сокровенных желаний…