Повелитель Тайн

— Я думал, за эти сотни лет он лучше поймёт положение в мире. Я переоценил его интеллект! Если бы не его предательство тогда, как бы пала Лилит?

Ого... Прародительница Лилит пала так рано? — Клейн вздрогнул и сосредоточился.

Когда Король Эльфов закончил реветь, Королева Бедствий Госинам, не меняя позы, сказала:

— Это не так уж и плохо. По крайней мере, Квайтум и Флегрея были увлечены Лилит в могилу. Все боги перестали доверять друг другу. Даже не вступая в союзы, мы можем править морями, озёрами и реками.

Услышав эти слова, даже Справедливость Одри, будучи Зрителем, с трудом сдержала удивление и применила к себе Успокоение.

Это... значит, Прародительница Лилит, Король Мутантов Квайтум и Пожирающий Волк Флегрея пали в ходе войны между самими древними богами, из-за предательства Короля Великанов Аурмира и других, а Древний Бог Солнца тут ни при чём?

Вот почему Лилит умерла, но не до конца, и всё ещё может иногда посылать откровения? И именно поэтому Антигон и та Небесная Мать из гор Хорнакис смогли уцелеть и дожить до Четвёртой Эпохи... — Клейн всё больше убеждался, что в истории, записанной в Городе Серебра, тоже много вымысла или недомолвок. Хорошо, что он ещё не до конца освоил зелье Причудливого Колдуна и ему пока не нужно думать о продвижении до Древнего Учёного, иначе «история», которую он бы использовал, могла оказаться ложной.

В древние времена Прародительница Лилит и Король Мутантов Квайтум пали из-за друг друга... А сангвины в последнее время сотрудничают с фракцией Умеренности из числа мутантов. Время — величайший волшебник... Хех, интересно, какое лицо будет у Луны Эмлина, если он об этом узнает... — слушая, с некоторой задумчивостью подумал Звезда Леонард.

Пока троица размышляла, древний бог Суниясолем хмыкнул:

— Аурмир в последнее время пытается заключить союз с некоторыми тайными культами, появившимися среди людей, чтобы вместе пойти против нас. Говорят, это дело возглавляют «Урожай» и «Рассвет». Я сейчас даже подумываю о союзе с Анкевельтом, чтобы уничтожить Двор Короля Великанов. К сожалению, каждый раз, когда я вижу этого дракона, мне хочется насадить его на вертел и зажарить. Это какое-то влечение на уровне сущности, самая неотразимая вкуснятина!

Едва он договорил, как его фигура внезапно исчезла. Весь дворец сильно затрясся, да так, что пошли трещины.

Не успело всё успокоиться, как вспыхнула молния, и Суниясолем вернулся на свой огромный трон, сжимая в руке копьё из чистого электричества.

— Ты был во Дворе Короля Великанов? — спросила Госинам.

— Преподал Аурмиру небольшой урок, — без утайки ответил Суниясолем.

Сиатас и другие эльфийские слуги склонили головы ещё ниже. Они смутно видели, как по полу извиваются скользкие щупальца, толще их тел, сверкая серебристо-белыми молниями.

Затем они и вовсе зажмурились.

Сон изменился. Сиатас «вспоминала» общение с другими эльфами.

Из их разговоров и взаимодействий Клейн, Леонард и Одри узнали, что Сиатас жила в относительно мирный период Второй Эпохи. Пять рас — великаны, эльфы, драконы, демоны и фениксы — сосуществовали, поделив между собой власть над Северным и Южным континентами и пятью океанами. Вампиры, демонические волки, древочеловеки, морские чудовища, мутанты, люди и другие расы были вассалами различных сил и занимали среднее и низшее положение.

— Это ничуть не похоже на историю, записанную Церковью. Даже в мифах Города Серебра такого нет, — с удивлением произнёс Звезда Леонард. — Старик, должно быть, и не знал о таком.

— Не факт, — Клейн едва заметно покачал головой. — Многие существа Второй Эпохи дожили до Четвёртой, и даже до наших дней.

— Например, тот Ангел Мудрости? — предположил Леонард.

— Вероятно, — не стал утверждать Клейн и с улыбкой добавил: — Когда ты разговаривал с Мобетом, я думал, ты попросишь Справедливость удалиться.

Леонард искоса взглянул на него и зевнул:

— Ты сам упоминал, что за моей спиной стоит существо, которое, возможно, видело вторую Скрижаль Богохульства. Если бы я после этого попросил Справедливость удалиться во время разговора с Мобетом Зороастом, разве это не заставило бы её сделать определённые выводы? К тому же, ты говорил, что привлекал Справедливость к завершающей стадии операции против всех аватаров Амона в Баклунде. Для Зрителя Последовательности 5 этой информации уже более чем достаточно. Узнав ещё немного о семье Зороаст, она почти сложит всю картину. Раз так, зачем мне тратить время на просьбы удалиться? Слишком много хлопот. Проще уж потом, при свидетельстве Шута, всем поклясться не разглашать секреты друг друга.

— Если бы ты попросил Справедливость удалиться, тебе было бы сложнее предложить принести клятву о неразглашении... — Клейн слегка кивнул.

В это время Сиатас продолжила:

— После того, как Прародительница Лилит, Пожирающий Волк Флегрея и Король Мутантов Квайтум пали, их боги-слуги были либо убиты, либо примкнули к другим древним богам, либо исчезли, затаившись во тьме.

Одри, «превратившаяся» в эльфийку, тут же спросила:

— Кто к кому примкнул? А кто был убит?

Сиатас, подумав, ответила:

— Я никого из них не видела. Э-э, Богиня Жизни сангвинов и Бог Войны мутантов были убиты, их имён никто и не помнит... Бог Нежити Салингер, служивший Пожирающему Волку, примкнул к Прародительнице Фениксов. Богиня Красоты Олния, служившая сангвинам, примкнула к нам... Бог Духовных Существ Тольцнер, служивший Королю Мутантов, и Богиня Несчастья Аманисис, служившая Пожирающему Волку, исчезли...

Салингер... Олния... — Услышав эти имена, у Клейна дёрнулся висок, и он инстинктивно задействовал способность Клоуна, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица.

Олния была Королевой Кровавой Луны, женой Ночного Императора Четвёртой Эпохи, императрицей Империи Трунсоэст!

А Салингер — основателем Империи Балам, тем самым Императором Преисподней, Богом Смерти Четвёртой Эпохи!

Глава 1067: Эльфийские хроники

Да уж... боги-слуги Второй Эпохи — сплошь скрытые таланты. Сначала Дракон Мудрости Гераберген, теперь Бог Нежити Салингер — оба в итоге стали сущностями Последовательности 0, взошедшими на божественный трон. Конечно, насчёт Дракона Мудрости уверенности нет, но вероятность велика...

Хм, ещё есть Бог Рассвета Бадхайр и Богиня Урожая Омебелла. Не исключено, что они все дожили до Пятой Эпохи и прекрасно себя чувствуют... Интересно, пережили ли Бог Духовных Существ Тольцнер и Богиня Несчастья Аманисис войну богов в конце Второй Эпохи, когда Создатель Города Серебра «забрал обратно» свою власть? Если да, то какую роль они играли в Третьей и даже Четвёртой Эпохах? — Клейн, оправившись от шока, мысленно вздохнул.

Вспомнив о предательстве Королей Ангелов в Третью Эпоху, он не удержался от саркастической мысли:

Остерегайся огня, воров и богов-слуг!

Тем временем Справедливость Одри, не слишком хорошо знакомая с истинными именами и сферами влияния богов-слуг, оставалась спокойной. Она продолжала играть роль различных эльфиек из воспоминаний Сиатас, расспрашивая её и позволяя ей самой рассказывать о событиях Второй Эпохи, которые она пережила и о которых знала.

По словам Сиатас, в эльфийских хрониках ещё не было понятий Первой и Второй Эпох. Изначально, неизвестно сколько лет, царили хаос, тьма и безумие, письменных источников не сохранилось. Лишь когда сверхъестественные расы постепенно обрели некоторый разум и создали свою письменность, живые существа начали осознавать историю.

В ту эпоху один за другим явились древние боги. Небо, земля, океан и недра постепенно перешли от абсолютного беспорядка к некоторой упорядоченности. Но, кроме жестоких и безумных древних богов, никто не мог точно сказать, сколько лет длился этот этап. Известно было лишь, что очень долго. Различные сверхъестественные расы называли его Эпохой Прорастания.

После Эпохи Прорастания наступила Эпоха Первого Пламени, когда восемь древних богов разделились на противоборствующие лагеря. Это было задолго до рождения Сиатас. Из хроник своего народа она знала лишь, что в то время «пан-человеческие» расы противостояли нечеловеческим, защищаясь от осквернения и вторжения демонов и демонических волков. При этом люди были вассалами и даже рабами великанов, эльфов и сангвинов.

Эпоха Первого Пламени, по разным источникам, длилась по-разному, но все сходились на том, что менее тысячи лет. Ведь суть древних богов — безумие, жестокость, беспощадность, холодность, и они часто действовали под влиянием инстинктов.

После того, как Прародительница Лилит, Король Мутантов Квайтум и Пожирающий Волк Флегрея пали в результате предательства, Эпоха Первого Пламени закончилась. Начались частые войны, мир был разрушен, и это продолжалось несколько сотен лет.

Поскольку в этот период великаны и драконы были относительно сильны, его назвали Эпохой Двойников.

Когда пять рас достигли нового равновесия, и на Северном, Южном, Восточном континентах и в пяти океанах восстановился относительный мир, в эту эпоху родилась и выросла Сиатас, пока не попала в Путешествия Гроселя.

В её рассказах об истории самым важным было два момента. Во-первых, Восточный континент действительно существовал, и там находился Двор Короля Великанов. Во-вторых, после Эпохи Прорастания различные сверхъестественные расы фактически создали свои цивилизации, а не были лишены разума, как предполагали потомки. Конечно, жестокость, беспощадность, холодность и кровожадность были широко распространены, казалось, все находились как минимум в полубезумном состоянии. Лишь после Эпохи Двойников новорождённые эльфы и великаны стали более разумными, способными на чувства, как Сиатас и Гросель.

Восточный континент, похоже, и есть Забытая Земля Богов... Во время Катаклизма от него отказались? — подобные мысли одновременно возникли в головах Клейна, Леонарда и Одри.

Им всем это было очень интересно, но, к сожалению, Сиатас всю жизнь провела при дворе Короля Эльфов, а если и выезжала, то лишь для морских путешествий. Она никогда не была на Восточном континенте и мало что о нём знала.

Под влиянием Справедливости Одри сон Сиатас начал показывать обычаи и происхождение эльфийского языка.

Согласно легендам, которые слышала эта придворная дама, эльфийский язык был создан Королём в Эпоху Прорастания. Появление каждого слова сопровождалось рождением одного изначального эльфа. Сколько было слов в эльфийском языке, столько было и изначальных эльфов.

Что до обычаев эльфов, то они не были едиными и сильно зависели от окружающей среды — обычаи морских и лесных эльфов, несомненно, сильно различались.

Общим для них было то, что они поклонялись своему Королю-древнему богу и его Королеве; любили готовить блюда из крови своей добычи; широко использовали жарку как способ приготовления пищи, даже морские эльфы часто устраивали на рифах «вечеринки у костра»; были близки к природе и умело использовали различные пряности; преклонялись перед силой и гордились тем, что действие у них опережает мысль...

Мифы и реальность смешались, трудно разобрать, что правда, а что ложь... Что до обычаев, то они разрушили некоторые мои прежние предположения... — Клейн, с виду невозмутимый, слушал и быстро анализировал каждое слово Сиатас.

Выяснив всё необходимое, Одри, используя ключевое слово «Западный континент», заставила сон Сиатас измениться, отразив некоторые воспоминания из её подсознания.

Коралловый дворец снова предстал перед глазами троицы. Сиатас следовала за Королевой Бедствий Госинам и подошла к хрустальному окну.

Она взглянула на изысканное и сложное платье королевы, украдкой посмотрела на эту владычицу стихий и с любопытством спросила:

— Ваше высочество, вы смотрите на запад?

Для эльфов, если они не чувствовали насильственного давления, было естественно сразу же задавать возникающие вопросы.

— Почему ты так думаешь? — спросила Госинам, не оборачиваясь, с безразличным выражением лица.

— Я только что узнала легенду о том, что наш эльфийский народ произошёл с Западного континента, — ответила Сиатас. — Ваше высочество, Западный континент действительно существует? Это правда место рождения изначальных эльфов?

Уголки губ Госинам слегка изогнулись, и она сказала с едва уловимой отстранённостью:

— Западный континент, возможно, существует, а возможно, и нет. Каждой расе нужно славное происхождение, духовная родина. Сиатас, где твоя родина в твоём сердце?

— Моя родина? — повторила Сиатас и с некоторой растерянностью ответила: — Это место, где находятся Король и Ваше высочество, этот дворец, и лес, куда я могу из него попасть, где живут мои родители...

Говоря это, Сиатас постепенно становилась всё более подавленной, грустной и меланхоличной.

Очевидно, на неё повлияли соответствующие воспоминания из её подсознания.

Она попала в эту книгу-путеводитель и покинула свою родину две или три тысячи лет назад.

— Поэтому для вас Западного континента не существует, но для некоторых эльфов он абсолютно реален, — спокойно заключила Королева Бедствий Госинам.

Сиатас больше не задавала вопросов, потому что вдруг вспомнила, что королева не была изначальной эльфийкой.

Этот диалог ещё больше запутал и озадачил Клейна. К счастью, со Второй по Пятую Эпоху Западный континент никак себя не проявлял и не был связан с какими-либо важными для него тайнами. Он просто хотел узнать о нём побольше, не возлагая особых надежд.

Завершив исследование подсознания Сиатас, и поскольку близился полдень, а других снов поблизости для прыжка не было, Одри, Клейн и Леонард просто вышли из него, оказавшись в спальне Мобета и Сиатас.

Глядя на того аристократа Четвёртой Эпохи, сжавшегося в углу асимметричной кровати, на которого навалились руки и ноги эльфийки, Одри вдруг смягчилась и с улыбкой сказала:

— Похоже, у них и так всё неплохо...

— Нет-нет-нет, иметь такую жену — жестокую, прямую, с богатым воображением и готовую к действию — это же ужас! Только такой, как Мобет, может это нравиться и наслаждаться этим... — Леонард, не обладая талантом поэта, но имея его склонность к свободе, засунул руки в карманы и серьёзно покачал головой.

Сказав это, он задумчиво пробормотал:

— С другой стороны, опытному «вору» и впрямь нужна женщина типа Сиатас, чтобы держать его в узде. Хм... Интересно, какие женщины нравятся другим членам семьи старика... Эх, да и не нужно им наше сочувствие или осуждение. Это их способ быть вместе. Император Розель когда-то написал стихотворение: «Жизнь — драгоценный дар, но любовь ещё дороже...»

Клейн слушал их разговор, открыл было рот, но снова закрыл, не сказав, что Сиатас и Мобет на самом деле уже мертвы и лишь в момент смерти по-настоящему осознали свою любовь друг к другу, а здесь живут лишь их копии, созданные книжным миром.

Покинув дом этой пары, троица направилась к кузнице Гроселя.

По пути, проходя по одной из улиц, Клейн увидел Лонгзеля, прозванного «философом». Справедливость Одри тоже сразу узнала в нём лоэнца.

— Это тот солдат столетней давности? — спросила Одри, замедлив шаг.

Клейн вспомнил тоску Лонгзеля по родине, вспомнил его прах, который он оставил на кладбище в Баклунде. Помолчав пару секунд, он тихо кивнул:

— Да.

Господин Мир о чём-то грустит... Он как спокойная на вид река, под поверхностью которой скрываются сильные течения и водовороты... — Одри незаметно кивнула.

— Можно войти в его сон? Я хочу получить формулы зелий Судьи и Рыцаря Наказания.

— Без проблем, — ответил Клейн, искоса взглянув на Леонарду.

Леонард всё так же держал руки в карманах. Лишь его глаза на мгновение стали глубокими, как омут.

Сидевший на скамейке Лонгзель тут же погрузился в сон.

Следом троица оказалась в его сне.

Это был оживлённый город с множеством деревянных домов. Прохожие в большинстве своём были лоэнцами.

Черноволосый, синеглазый Лонгзель стоял у одного из домов, не решаясь подойти. Лишь когда из него вышла женщина в старом платье, он взволнованно бросился ей навстречу, раскрыв руки для объятий.

Его объятия прошли сквозь женщину, не встретив преграды.

Лонгзель застыл на месте, растерянно прошептав:

— Мама...

Одри, собиравшаяся сразу же направить сон, молча досмотрела эту сцену, а затем огляделась и увидела знаменитую большую башню с часами.

— Баклунд... — Одри поджала губы, повернула голову и, потупив взор, посмотрела на Клейна. — Они не могут покинуть этот книжный мир?

— Прошло слишком много времени. Если они покинут его, то мгновенно состарятся, умрут и даже истлеют, — голос Клейна был спокоен, как тихое течение реки. — Я доставил одну вещь Лонгзеля в Баклунд.

Это... — будучи Зрителем, Одри остро почувствовала всю жестокую реальность, скрытую за этими словами. Она невольно подняла голову, посмотрела за пределы сна, в сторону, где находились Мобет и Сиатас.

Леонард хотел было спросить, что это за вещь, но, оглядевшись, промолчал.

Далее Одри умело направила сон, и, получив две формулы зелий, позволила Лонгзелю вернуться домой и счастливо жить со своими родителями, братьями и сёстрами.

Это был прекрасный сон.

Покинув место, где находился Лонгзель, Клейн, Леонард и Одри вскоре увидели дом Гроселя.

Это была их последняя остановка. Получив информацию из подсознания великана Гроселя, они собирались оттуда войти в коллективное бессознательное этого книжного мира и найти тайну, которая позволяла этой книге существовать.

Глава 1068: Нелогичная деталь

— Так, и который из них Гросель? — в мире сна Леонард с растерянным видом смотрел вперёд.

Там полыхал огромный костёр, вокруг которого сидели больше десяти гигантов с серо-голубой кожей и одним вертикальным глазом. На его взгляд, они все были на одно лицо.

Откровенно говоря, без способностей Безликого я бы тоже не разобрал... Для меня, если не брать в расчёт возраст, причёску, рост, шрамы, одежду и степень зрелости, все великаны выглядят одинаково... — Клейн мысленно пробормотал пару фраз и с совершенно спокойным видом повернулся к Справедливости, словно говоря: «Вы — Зритель, для вас это не должно быть проблемой».

Одри указала на одного из гигантов, который пил из горла и время от времени издавал громкие одобрительные возгласы:

— Вон тот — Гросель. Похоже, по обычаям гигантов, одобрение и похвалу выражают не аплодисментами, а рёвом. Чем громче рёв, тем выше степень похвалы.

Госпожа Справедливость сейчас ведёт себя как этнограф... Хорошо ещё, что они просто ревут, а не поют, иначе шума было бы ещё больше. Очевидно, что здешние великаны не сильны в музыке, их рёв был совершенно неритмичным... — Клейн слегка кивнул и обратился к Справедливости Одри:

— Начинайте наведение.

Когда Одри шагнула вперёд, Леонард отошёл назад, поднял правую руку и, потирая подбородок, спросил:

— Как думаешь, во Вторую Эпоху какая сверхъестественная раса в основном владела Потусторонними Чертами Пути Вечной Ночи?

— Разве не демонические волки? — Клейн искоса взглянул на Леонарда, подозревая, что поэт подхватил традиционную болезнь Ночных Ястребов — плохую память.

— Я знаю, — Леонард, не меняя позы, с несколько странным выражением лица сказал. — Но как они тогда отыгрывали Полуночного Поэта? Или в то время зелье называлось «Полуночный Ревун»?

Изначально названий у зелий не было... — Клейн, сбитый с толку Леонардом, невольно представил, как тот сидит на корточках и воет на луну, и не удержался от шёпота: — Это, возможно, больше подошло бы тебе. Не нужно писать стихов, всё очень просто.

Уголки губ Леонарда дёрнулись:

— Поэты бывают разные. Я — певец.

Пока они болтали, наведение Одри постепенно продвигалось, и во сне Гроселя один за другим появлялись Увядающий Лес, Пустынный Туннель, уголок Двора Короля Великанов, город Рассвета, Золотое Королевство и другие места.

Поскольку Гросель не был слугой Короля Великанов или других «богов», он мог видеть этих высокопоставленных существ лишь изредка, когда дежурил в Увядающем Лесу или в некоторых дворцах и проходах Двора, и не смел смотреть на них прямо, должен был приветствовать их, опустившись на одно колено и склонив голову. Поэтому образы Короля Великанов Аурмира, королевы великанов Омебеллы и их старшего сына, Бога Рассвета Бадхайра, не были представлены во сне напрямую, а лишь в виде портретов.

Точно так же, Гросель знал очень мало тайн, и его познания в истории и мировой политике были куда хуже, чем у эльфийской Певицы Сиатас. Однако была одна забавная деталь: во Дворе Короля Великанов и среди гигантов синонимом «предателя» был Суниясолем. Они утверждали, что именно этот древний бог нарушил союз, что и привело к падению Прародительницы Лилит.

Клейн сильно в этом сомневался, так как вспыльчивый Суниясолем был явно не способен на такие интриги.

Та Королева Бедствий, похоже, была на это способна, но проблема в том, что ей было бы очень трудно скрыть свои замыслы от своего супруга, настоящего древнего бога Суниясолема... По сравнению с этим, версия о том, что предателем был Король Великанов Аурмир, более логична... — пока Клейн проводил поверхностный анализ, Одри сменила направление наведения, пытаясь заставить Гроселя показать то, что он видел за пределами Двора Короля Великанов.

К сожалению, этот великан, покинув Двор, пройдя через город Рассвета и добравшись до Золотого Королевства, вскоре получил книгу-путеводитель и попал внутрь, так что о нравах и обычаях тех мест он знал немного.

— На данный момент самая ценная информация — это как, углубившись в область Двора Короля Великанов из Города Полудня, избегая прямого пути, войти внутрь через Увядающий Лес и Пустынный Туннель, — Одри закончила наведение и вернулась к Клейну и Леонарду. — Это будет очень полезно для дальнейших исследований Солнышка и его соплеменников.

— Хм, можно будет рассказать ему об этом на следующем собрании, — кивнул Клейн.

Он как раз собирался предложить войти в коллективное бессознательное этого книжного мира через сон Гроселя, когда Одри вдруг оглянулась и задумчиво произнесла:

— Есть одна не очень логичная деталь.

— Какая деталь? — Леонард серьёзно припомнил всё, что только что видел и слышал, но не нашёл ничего подозрительного.

Справедливость Одри взглянула на Мира:

— В истории об Увядающем Лесу, где похоронены отец и мать Короля Великанов Аурмира, правило о том, что туда может входить только сам древний бог, очень нелогично.

Клейн сначала не заметил в этой детали ничего странного, но после слов Справедливости у него появились некоторые мысли. Подумав, он сказал:

— Отец и мать Короля Великанов — это, по сути, прародители расы гигантов. По идее, они должны быть объектом поклонения и почитания всего народа...

— Верно, у любой расы есть определённый культ предков, и гиганты не исключение. Из сна Гроселя видно, что они, стражники, часто самостоятельно совершают обряды поклонения этим двум прародителям за пределами Увядающего Леса, — Одри согласно кивнула. — Если бы не было других факторов, Король Великанов должен был бы время от времени организовывать для особо отличившихся соплеменников паломничества к прародителям, а не устанавливать правило, что входить может только он.

— Возможно, в Увядающем Лесу скрыта огромная опасность. Разве не говорилось, что самые древние великаны были безумными, жестокими и лишёнными разума? После их смерти их останки могли осквернить окружающую среду, повлиять на весь лес. В этом нет ничего удивительного, — предположил Леонард.

Одри и Клейн одновременно покачали головами, отвергая эту версию.

— Если бы дело было только в опасности или осквернении, королева великанов Омебелла и Бог Рассвета Бадхайр, очевидно, могли бы эффективно с этим справиться. А с помощью Короля Великанов проблем бы почти не возникло. Но им всё равно не разрешено входить в Увядающий Лес, даже в сопровождении того древнего бога, — Клейн кратко изложил своё мнение и предположение. — Возможно, там похоронены не только родители Короля Великанов Аурмира, но и другие тайны.

— Эта вероятность велика, — серьёзно кивнула Одри.

На её лице под серебристо-белой маской изумрудные глаза слегка блеснули, выдавая любопытство.

— Если это так, то что за тайна, которую нельзя доверять ни жене, ни детям, ни слугам, ни соплеменникам? Интересно... — Леонард улыбнулся, позволяя своим мыслям блуждать.

Обсудив это ещё немного, троица, торопясь, прошла через Пустынный Туннель во внутреннюю часть Двора Короля Великанов, пытаясь войти во дворцы, залитые застывшим светом сумерек.

По опыту Клейна, это был путь к краю сна Гроселя.

На этот раз ему не пришлось притворяться, что он открывает Ползучий Голод, и использовать силу Живого мертвеца, чтобы распахнуть тяжёлые врата обители стражников-великанов. Справедливость Одри просто повлияла на сон, и огромные, более десяти метров в высоту, врата легко и бесшумно открылись сами, словно бумажные. Из-за отталкивающего эффекта Незатенённого Распятия Клейн, на самом деле, не надевал перчатку из человеческой кожи.

За вратами был сероватый, туманный мир. Впереди был уже не Двор Короля Великанов, а обрыв.

Кратко обсудив возможные ситуации, с которыми можно столкнуться при входе в море коллективного бессознательного, и выработав соответствующие планы действий, Одри силой мысли создала у края обрыва лестницу.

Эта лестница, извиваясь, уходила вглубь тёмного, серого, безмолвного и бездонного мира разума.

Троица, не мешкая, ступила на лестницу и начала спускаться.

В этой гнетущей и безмолвной обстановке, способной довести до безумия, Справедливость Одри, спускаясь, время от времени применяла Успокоение.

Она успокаивала не только Клейна, Леонарда и себя, но и серо-белые стены обрыва — подсознание Гроселя, чтобы избежать его волнения, которое могло бы осквернить их Астральные или Ментальные Тела.

Бесчисленные гниющие руки великанов, с которыми Клейн столкнулся в прошлый раз, не появились. Даже самые невыносимые ощущения этого мира разума — одиночество, тишина, бесконечность и отсутствие цели — казались не такими уж страшными, потому что они действовали командой и могли разговаривать друг с другом.

— Так вот он какой, мир разума, сфера сознания. Действительно, не похож на всё остальное, — Звезда Леонард оглядывался по сторонам, словно хотел выразить свои впечатления стихами, но в итоге отказался от этой затеи.

В другом месте, при выполнении другого задания, Клейн, возможно, попросил бы поэта помолчать, но здесь он чувствовал, что любые слова будут к месту.

Справедливость Одри тоже не была против разговора и серьёзно произнесла:

— Наши непосредственные ощущения и есть суть этой среды. А обрыв, стены, серый мир, которые мы видим, — это проекция нашего подсознания. У других рас всё может выглядеть иначе...

— ...Только сейчас я начинаю понимать, что психология — довольно интересная штука, — с интересом сказал Леонард, выслушав её.

Клейн искоса взглянул на него, удержавшись от замечания, что с его характером и привычками Путь Зрителя ему совершенно не подходит.

Так, в разговорах, троица спускалась неизвестно сколько времени, пока наконец не ступила на твёрдую, но размытую серую землю.

Отсюда, глядя вверх, можно было видеть плавающие и колеблющиеся световые тени. Плотные и накладывающиеся друг на друга, они образовывали призрачное море.

Клейн, Леонард и Одри как раз собирались идти вперёд, как вдруг хлынул «поток воды», и из него поднялась довольно размытая световая тень.

Это был серо-голубой великан ростом шесть-семь метров. Его грудь и живот были обмотаны кожей с драконьей чешуёй, а на открытых участках тела виднелись всевозможные неописуемые, выходящие за рамки обычного восприятия узоры, символы и знаки.

Его единственный вертикальный глаз был налит кровью и источал неприкрытую ярость с явным стремлением к разрушению. Во рту он держал окровавленную человеческую ногу.

Это был великан уровня полубога!

Он был остаточным образом в море коллективного бессознательного, возможно, возникшим из реальной встречи предков людей или других рас, а может быть, порождённым рассказами Гроселя и других великанов.

Едва он появился, как его безумие, словно заразная чума, начало распространяться на Клейна и его спутников.

Это был мир, где дух, сознание и разум соприкасались напрямую!

Глава 1069: «Морское дно»

Этот великан, терзавший человеческую ногу, с налитым кровью вертикальным глазом, на самом деле не существовал. По сути, он был лишь сильной эмоцией, порождённой кем-то или чем-то.

Эта эмоция, возникшая из чрезвычайно сильного впечатления, проникла в подсознание, распространилась с собственного острова Разума на окружающий призрачный «океан», постепенно осела и превратилась в отпечаток. Не все эмоции и мысли в конечном итоге оседают; подавляющее большинство стирается временем, смывается «морскими водами». Лишь самые сильные или многократно повторяющиеся могут сохраниться.

А став отпечатком, то есть каплей в море коллективного бессознательного, он может, в свою очередь, влиять на окружающих существ того же вида, становясь их общей, запечатлённой в крови древней «памятью».

Поэтому Форма мифического существа этого призрачного гиганта была не только нечёткой, но и содержала множество ошибок, дополненных субъективным сознанием. В обычных условиях он не заставил бы Леонарда и Одри отвести взгляд, не вызвал бы у них духовного хаоса или ментального срыва. Однако сопутствующее ему безумие, неведомо откуда взявшийся крайний ужас были почти материальны и могли заразить Ментальное, Астральное и даже Духовное Тело любого существа!

В этом и заключалась суть опасностей моря коллективного бессознательного. Она исходила не от силы, уровня или статуса как таковых, а от порождённых ими и запечатлённых эмоций и ощущений.

Конечно, если столкнуться с «отпечатком», оставленным высокоуровневым существом или каким-нибудь божеством, то можно было бы воочию увидеть одну или несколько Форм мифического существа. Правда, исход был бы плачевным: либо ментальный срыв и мгновенное безумие, либо полное осквернение эмоциями и ощущениями божества или высокоуровневого существа, и во что ты превратишься — предсказать было невозможно.

В общем, здесь, в этом море коллективного бессознательного, способы ведения боя отличались от внешнего мира. Иногда, чем больше ты спешишь уничтожить призрак, тем выше вероятность заразиться из-за возбуждённых эмоций.

Именно поэтому, увидев несущегося на них серо-голубого гиганта высотой семь-восемь метров, Клейн тут же взял под контроль свои эмоции.

Затем он применил Иллюзию.

Объектом Иллюзии стали Леонард и Одри.

В глазах этих двух Потусторонних Последовательности 5 гигант высотой в два-три этажа перестал казаться безумным, жестоким и вызывающим внутренний трепет. Он стал обычным и непримечательным.

Таким образом, прежде чем настоящее экстремальное ощущение успело их осквернить, Леонард и Одри сохранили полное спокойствие, не проявив никаких эмоциональных колебаний.

Следом Леонард, засунув одну руку в карман, вытянул вперёд правую и слегка приоткрыл рот.

Он хотел было использовать первого духа, запечатанного в его зубе с помощью архиепископа после того, как он стал Духовным Медиумом, — Демонессу Ужаса (могущественное существо из Мира Духов с прекрасным лицом, гниющим телом и огромными орлиными крыльями, искусное в поглощении чужого сознания и внушении страха). Но тут же вспомнил, что сейчас он не только в Астральном Теле, но и прошёл «крещение» серым туманом. Откуда в его «теле» мог взяться другой дух?

Вынужденно он переключился на способности Усмирителя Душ. Его зелёные глаза стали глубокими, как омут.

Призрачный гигант тут же замедлил шаг, его эмоции, казалось, несколько улеглись.

В этот момент Одри, спокойная и умиротворённая, раскинула руки и применила Успокоение.

Подул невидимый ветер, и призрачный гигант замер. Заражающее воздействие на окружающих мгновенно ослабло.

В это время Клейн достал покрытый зелёной патиной шипастый крест. Открыв флакон со своей кровью и капнув несколько капель на него, он с торжественным видом произнёс:

— Свет!

Вспыхнул яркий, чистый, безупречный свет. Пока чёрный плащ Клейна слегка колыхался, свет поглотил призрачного гиганта.

Почти не сопротивляясь, серо-голубой гигант быстро растворился без следа.

Одна из основных способностей Незатенённого Распятия — уничтожение или очищение остаточных ментальных отпечатков!

Именно поэтому Клейн и взял с собой этот Запечатанный Артефакт.

Используя этот крест, оставленный Древним Богом Солнца, Клейн снял иллюзию, позволив Звезде Леонарду и Справедливости Одри воочию «увидеть» истинный облик призрачного гиганта, чтобы обогатить их опыт и повысить их знания в этой области.

Хотя прошла всего секунда, прежде чем призрачного гиганта поглотил бесконечный свет, Одри и Леонард почувствовали головокружение, из глубины души поднялся непреодолимый ужас, и их рассудок едва не помутился.

Это продолжалось недолго. Одри инстинктивно применила к себе Успокоение, восстановив душевное равновесие, а затем последовательно принялась лечить психологические проблемы Звезды и Мира.

— Ужасно... И это гигант уровня полубога? — когда свет рассеялся, Справедливость Одри огляделась и искренне вздохнула.

В этот миг она ещё глубже осознала одну фразу:

«Не смотри на Бога!»

Даже на святого, на остаточный образ полубога в чужой памяти нельзя смотреть напрямую, нельзя его ощущать. Что уж говорить о настоящем божестве?

Леонард, будучи довольно опытным, с самоиронией усмехнулся:

— Последовательность 4 — это действительно качественный скачок в жизни. Впрочем, тот страх был не так уж и силён. Не сильнее, чем я испытал когда-то перед одной беременной женщиной.

Все поэты — хвастуны? Тогда ты ещё мог себя контролировать, а сейчас был на грани срыва... Впрочем, если бы Мегаос благополучно родила того ребёнка, мы бы, наверное, от одного взгляда на него сошли с ума и превратились в монстров... — Клейн мысленно подколол Леонарда, но воспоминания вызвали у него грусть.

— Это была беременная полубогиня? — с любопытством спросила Одри.

— Нет, — покачал головой Леонард. — Но она носила дитя злого бога.

Вот как... — Одри больше не задавала вопросов. Она ясно понимала, что приключение ещё не закончено, и тратить время нельзя.

Она посмотрела на Германа Спэрроу, который, облачённый в чёрный плащ, держал в руках покрытый зелёной патиной крест и металлический флакон, и с лёгкой улыбкой сказала:

— Спасибо за то, что повлияли на наши чувства. Хм, куда нам теперь идти?

Будучи опытным Зрителем, она, сравнив то, что было до и после, легко догадалась, что Мир им помог.

Клейн, подавив желание нахмуриться, огляделся по сторонам:

— У этого моря коллективного бессознательного нет центральной области?

— Нет, — серьёзно покачала головой Одри. — Где есть живые существа, там есть и море коллективного бессознательного. Нет такого, чтобы кто-то был важнее другого. Этот призрачный океан на самом деле не движется. Состояние различных областей в основном зависит от окружающей среды. Мы называем это «эффектом осаждения». Проще говоря, море коллективного бессознательного в Лоэне будет сильно отличаться от того, что в Интисе, потому что в нём оседают в основном сильные эмоции и чувства поколений лоэнцев. И это, в свою очередь, влияет на народы обеих стран, придавая им в некоторой степени разный темперамент или характер...

Кратко объяснив, Справедливость Одри заключила:

— Раз так, как может существовать общепризнанная центральная область моря коллективного бессознательного?

Клейн кивнул и задумчиво переспросил:

— То есть ты не можешь дать дельного совета, куда идти?

Господин Мир так прямолинеен... Будь на моём месте более ранимая леди или джентльмен, им бы сейчас стало очень неловко, они бы почувствовали себя оскорблёнными... — мысль Одри промелькнула, и она увидела тёмно-карие, почти чёрные глаза Германа Спэрроу. В них не было ни безумия, ни холодности — они были спокойными и глубокими.

Это... — Одри мгновенно всё поняла. Господин Мир намеренно вёл себя так, чтобы дать ей возможность на собственном опыте ощутить все тонкости совместной операции, накопить больше опыта.

— Да, — спокойно кивнула она, ничуть не смутившись.

Клейн мысленно кивнул и посмотрел на Звезду Леонарда.

— На меня не смотри, моя сфера — сны, а не это странное море коллективного бессознательного, — тут же замахал руками Леонард.

В отличие от Справедливости, он участвовал в бесчисленных совместных операциях и знал, что когда не стоит лезть на рожон, лучше этого не делать.

— Тогда идите за мной, — Клейн отвёл взгляд, передал вновь покрывшийся зелёной патиной Незатенённое Распятие в руку, державшую металлический флакон, и достал золотой фунт.

Дзынь!

Подбросив монету, он поймал её и, не глядя на результат, определил направление и зашагал вперёд.

Это способ гадания... — догадалась Одри.

Глядя на серьёзное, спокойное профиль Германа Спэрроу, на его фигуру в чёрном плаще, с шёлковым цилиндром и покрытым зелёной патиной крестом в руке, она почему-то подумала, что он похож на миссионера.

Леонарду же вспомнился один случай из прошлого.

Это было их первое с Клейном совместное дело — поиски похищенного ребёнка. Тогда Клейн тоже вёл их с помощью гадания, а он шёл рядом.

По сравнению с той неуверенностью, сейчас он действует так уверенно, будто в мире мистики уже больше десяти лет... Эх, а ведь прошёл всего год с небольшим... — Леонард, засунув руки в карманы, с некоторой задумчивостью последовал за Клейном.

Одри искоса взглянула на него, заметив перемену в его настроении.

Господин Звезда и господин Мир не просто знакомы в реальном мире. Скорее всего, они довольно хорошие друзья. Хм, такие, которые в последние год-два редко виделись... — Одри сделала вывод и, не сбавляя шага, основываясь на своих знаниях, начала осматривать окрестности, выявляя места, где могли скрываться «водовороты» или таиться «опасные существа».

С её помощью Клейн вёл их очень уверенно, и они больше не сталкивались с отпечатками вроде «призрачного гиганта».

То прямо, то сворачивая, неизвестно сколько времени они шли, пока перед ними не открылось пространство.

Перед ними был «глубоководный каньон», в центре которого находился город размером с остров.

Фундамент этого города был серо-белым. На нём возвышались величественные каменные колонны высотой в десятки и сотни метров. Одни стояли особняком, другие поддерживали грандиозные древние дворцы. Всё это выглядело одновременно странно и величественно, не похоже на творение обычных существ.

Одри не знала этого города, но в её голове мгновенно возникла мысль:

«Город Чудес, Ливисед...»

Глава 1070: Возможно, это правда

Ливисед — это парящий город, созданный воображением древнего бога, Дракона Воображения Анкевельта. С какой стороны ни посмотри, его можно было назвать чудом, даже божественным творением.

Он был грандиознее и величественнее Двора Короля Великанов, обладал своей, неповторимой инопланетной эстетикой. Каждая его колонна достигала высоты почти в сто метров, словно кресло для отдыха дракона. Это был город, о котором достаточно было лишь услышать, чтобы он навсегда запечатлелся в памяти.

Поэтому, хотя Одри никогда не видела Город Чудес Ливисед, увиденное мгновенно вызвало у неё определённые ассоциации. Конечно, то, что она заранее знала, что Путешествия Гроселя созданы Драконом Воображения Анкевельтом, также было одной из главных причин возникновения подобных мыслей.

Что до Клейна, то он, некогда гадавший о происхождении Путешествий Гроселя, видел во сне настоящий Город Чудес, Парящий Город, и сейчас был абсолютно уверен, что город размером с остров в «глубоководном каньоне» — точная копия Ливиседа. Не хватало лишь драконов, слетавшихся сюда со всех сторон!

Это настоящий или копия? Или же это скопление каких-то впечатлений из подсознания особых существ этого книжного мира? — Клейн, слегка удивившись, быстро начал анализировать ситуацию.

Судя по результатам его гадания и содержанию снов хранителя-великана Гроселя и эльфийской Певицы Сиатас, он мог с уверенностью сказать, что на момент создания этой книги-путеводителя Город Чудес Ливисед ещё существовал. Когда она попала в окрестности Двора Короля Великанов, Ливисед всё ещё существовал. Когда Гросель отправился в своё приключение, а Сиатас была затянута в книгу, Ливисед также существовал. Если бы Город Чудес исчез, различные сверхъестественные расы не могли бы не отреагировать.

Другими словами, все эти факты неопровержимо свидетельствовали о том, что город в «глубоководном каньоне» вряд ли мог быть Ливиседом.

Но тут Клейн вспомнил одну фразу.

Это был ответ, данный некогда Волшебным Зеркалом Арродесом:

«...Можно с уверенностью сказать, что она впервые появилась у расы драконов, после исчезновения Города Чудес Ливиседа».

Это уже интересно... На чём основывалось Волшебное Зеркало, утверждая, что Путешествия Гроселя появились после исчезновения Ливиседа? Оно даже дела, связанные с Заратулом, не может толком разглядеть, как оно могло заглянуть в происхождение артефакта древнего бога? Изначально я строил свои предположения и рассуждения на этом выводе, но после собственного гадания полностью его опроверг и больше об этом не думал... — Клейн, глядя на город с высокими колоннами и величественными дворцами, перебирал в уме одну мысль за другой.

Внезапно его осенило:

Предыдущая владелица книги-путеводителя, вице-адмирал Айсберг Эдвина, — член Церкви Знаний, верующая в Бога Знаний и Мудрости;

Бог Знаний и Мудрости — это почти наверняка один из Королей Ангелов, служивших Древнему Богу Солнца, Ангел Мудрости;

А из религиозных текстов Третьей Эпохи и исторических личностей Второй Эпохи можно с полным основанием предположить, что тот Ангел Мудрости, скорее всего, и есть Дракон Мудрости Гераберген!

Он — бог-слуга Дракона Воображения Анкевельта, высокопоставленный представитель расы драконов!

Это... Значит, информацию о том, что Путешествия Гроселя появились после исчезновения Ливиседа, передал Бог Знаний и Мудрости каким-то способом, заставив Волшебное Зеркало поверить в это? Если Он действительно тот Дракон Мудрости, значит, Он — непосредственный участник событий, и в то время Его статус был уже очень высок. Его знание дела определённо превосходило знания Гроселя и Сиатас... Но как тогда объяснить видения, которые я видел во время гадания над серым туманом? Я до сих пор вспоминаю, и у меня начинает болеть голова. Я видел именно Дракона Воображения, этого древнего бога... — Клейн, с одной стороны, почувствовал прозрение от того, что связал все ниточки воедино, а с другой — погрузился в ещё большее недоумение.

Он раз за разом подбрасывал монету и быстро пришёл к некоторым предположениям:

Раз уж Город Чудес Ливисед был создан воображением, то после его исчезновения что мешало ему вообразить новый?

Может, первоначальный Ливисед был помещён королём драконов Анкевельтом в эту книгу, а тот, что существовал после, был Его новым творением?

Он обманул всех драконов, но не смог обмануть того, что славился своей мудростью?

Если это правда, то Городов Чудес Ливисед на самом деле было два, и здесь — самый первый, самый древний...

Но тут возникает другой вопрос: почему Дракон Мудрости сам не вошёл в этот книжный мир? Даже если Он и не Зритель, с Его девизом «Всезнание — это всемогущество», у Него должно было хватить способностей и уровня, чтобы исследовать это место...

Может, Он уже давно здесь бывал, но не потревожил ни одного обитателя книжного мира и по каким-то причинам оставил этот Город Чудес здесь?

Пока в голове Клейна роились мысли, Звезда Леонард, державший руки в карманах, посмотрел на него, затем на Справедливость, которая тоже долго молча смотрела вниз, и решил нарушить тишину:

— Город, конечно, величественный и грандиозный, и явно построен не людьми или человекоподобными существами, но зачем так долго на него смотреть? Вы же не архитекторы.

Клейн собрался с мыслями и искоса взглянул на Леонарда:

— Это, весьма вероятно, Город Чудес Ливисед Дракона Воображения Анкевельта. В некотором смысле — божественное царство древнего бога.

Конечно, если существовал второй Ливисед, то здешнее место не было божественным царством в полном смысле этого слова.

— Божественное царство... — зрачки Леонарда расширились, и он повторил ключевое слово.

Справедливость Одри тоже пришла в себя и тихо прошептала:

— Это действительно Ливисед?

— Это лишь возможно, — Клейн, уже успокоившись, коротко ответил. — Он не парит в воздухе, как в легендах, а покоится на дне моря коллективного бессознательного, так что трудно сказать, настоящий он или нет.

В этот момент Леонард наконец совладал с собой. Он снова посмотрел на величественный город в «глубоководном каньоне» и с самоиронией усмехнулся:

— Не думал, что однажды побываю в божественном царстве древнего бога...

Откровенно говоря, если бы здесь не было Справедливости, он бы не удержался и заметил, что жизнь Клейна «богата и разнообразна».

С тех пор, как он снова встретил своего бывшего товарища, он не только видел двух сыновей божьих, Королей Ангелов, но и попал в волшебный книжный мир и обнаружил город, похожий на божественное царство древнего бога.

Это было во много раз интереснее, чем всё, что с ним случилось за последний год, и уровень был несравнимо выше!

Конечно, и опаснее во много раз.

Сказав это, он поднял голову, посмотрел на плавающие над ними «световые тени» и задумчиво спросил:

— Как отличить настоящее море коллективного бессознательного от воображаемого?

Это было продолжение вопроса о подлинности Ливиседа.

Справедливость Одри, подумав, неуверенно ответила:

— Никак. Или, вернее, здешнее море коллективного бессознательного тоже настоящее. По сути, коллективное бессознательное — это осадок и накопление сильных эмоций и ощущений. Люди этого мира, возможно, и вымышлены, но их переживания, их чувства, их радость, гнев, печаль, боль, счастье — всё это происходило на самом деле...

Говоря это, Одри замолчала. Она смутно что-то уловила, но не могла выразить это словами.

В этот момент Клейн вдруг заговорил:

— Предмет, который Он вообразит, непременно обретёт форму. Царство, которое Он выдумает, непременно явится в материальном мире...

Под эхо его голоса Клейн убрал золотую монету и прыгнул в «глубоководный каньон». Его чёрный плащ взметнулся.

— Будущее, которое Он провозгласит, непременно настанет, став реальностью...

Пока его фигура планировала вниз, донеслись последние слова.

Изумрудные глаза Одри сначала были полны недоумения, но затем засияли. Следом она тоже «прыгнула» к Городу Чудес.

— Не проверив уровень опасности? Это же может быть божественное царство древнего бога! — ошеломлённо крикнул им вслед Леонард.

По правилам, которым его учили, это было нарушением протокола действий.

Когда это у тебя успело сложиться ложное впечатление, что я не провёл гадание? Просто ты не заметил моих незаметных движений. Я только что убрал монету... К тому же, моё предчувствие опасности молчит... И ещё, если мои догадки верны, то Дракон Мудрости Гераберген уже бывал здесь. Если бы тут были какие-то активные опасности, Он бы давно с ними разобрался... Если бы здесь не было Справедливости, я бы не удержался и высказал тебе пару ласковых... — Клейн, мысленно отпуская шпильки, корректировал направление и скорость, пролетая между огромными, почти стометровыми колоннами, и, снижаясь, опустился на серо-белую землю.

Сейчас он был в духовном теле и, естественно, мог летать.

Через две-три секунды рядом с ним приземлилась Справедливость Одри в серебристо-белой маске.

Одри подняла голову и несколько секунд была потрясена величием колонн и дворцов, прежде чем сказать:

— Вблизи и издали — совершенно разные ощущения... Возможно, именно так чувствует себя мышь в Баклунде...

Пока она говорила, спланировал и Леонард. Он повернул голову к Клейну.

Он не то чтобы не доверял Клейну и не знал о его осторожности. Просто при совместных действиях такие вещи нужно было прояснять, потому что всегда существовала вероятность, что товарищ по команде, незаметно для себя, подвергся осквернению и совершает безрассудные поступки.

Это был опыт, оплаченный многочисленными жертвами Ночных Ястребов.

— Текущие предсказания говорят, что опасности нет, — честно ответил Клейн.

Леонард больше не сомневался. Он огляделся по сторонам:

— Город Чудес... Какой же он огромный... Я имею в виду, такой большой город, даже если мы можем летать, мы и за несколько дней его не исследуем. Или у тебя есть конкретная цель?

Последнюю фразу он произнёс, глядя на Клейна.

Клейн кивнул и указал на огромный дворец высотой более двухсот метров неподалёку:

— Вон там. Если я не ошибаюсь, это должно быть жилище Дракона Воображения Анкевельта.

Это он видел во время Гадания во сне.

Увидев, что у Клейна есть план и, похоже, подсказки от Шута, Леонард немного успокоился. Он посмотрел на серо-белый фундамент под ногами:

— И это божественное царство? Что-то не чувствуется.

В это время Одри, внимательно осмотрев окрестности, неуверенно сказала:

— Кажется, вся здешняя аномалия сосредоточена в том дворце.

Она имела в виду жилище древнего бога, на которое только что указал Клейн.

Глава 1071: Зал Истины

Перед величественным серо-белым дворцом высотой более двухсот метров возвышалось несколько массивных каменных колонн, лишь немного уступавших ему в росте. Они походили на отряд застывших в безупречном строю стражей.

Клейн живо представил, как во времена, когда Город Чудес Ливисед ещё парил в небесах, на этих колоннах наверняка восседали могучие гигантские драконы.

Слуги, или, вернее, божественные прислужники древнего бога.

Подняв голову, он взглянул на распахнутые врата и обратился к Леонарду и Одри:

— Держитесь ко мне поближе. Если что-то пойдёт не так, я немедленно выведу вас из этого книжного мира и верну над серый туман.

Именно эта возможность и была главной причиной, по которой Клейн отважился исследовать это место.

— Хорошо, — Одри и Леонард не стали геройствовать и встали по обе стороны от Клейна, готовые идти с ним плечом к плечу.

Используя способность к полёту в духовной форме, они миновали бесконечные ступени и вошли во дворец через невероятно огромные врата.

Первое, что предстало их взорам — пространство, настолько просторное, что в нём могли бы свободно кувыркаться несколько гигантских драконов, и древние каменные колонны, подпиравшие, казалось, само небо.

По обеим сторонам зала тянулись яркие фрески. Они уходили вглубь, сходясь за обрубленной гигантской колонной, которую не смогли бы обхватить и несколько десятков человек.

Эта колонна стояла в самой дальней части зала, прямо по центру. Ни на что не опираясь, одним своим видом она внушала трепет и ощущение древности, словно окаменевшее божество.

Почти в то же мгновение на колонне проявился серо-белый силуэт.

Его тело было покрыто чешуёй, каждая чешуйка — словно прочная каменная плита. Даже смутные очертания фигуры казались воплощением эпоса.

Дракон Воображения Анкевельт! — едва эта мысль промелькнула в голове Клейна, как в невероятно просторном зале раскатистым эхом прозвучал до боли знакомый голос:

— Дракон Воображения, Анкевельт!

Ошеломлённый Клейн огляделся по сторонам и услышал, как Леонард с искренним восторгом произнёс:

— Глубокий воздух слушал, как Он ехал; и тихий ветер едва дышал от страха…¹

…у этого парня ещё есть настроение стихи цитировать, интересно, чьи… — Клейн повернул голову к Леонарду.

И тут же услышал эхо:

— У этого парня ещё есть настроение стихи цитировать, интересно, чьи…

На лице Леонарда отразилось изумление. Он плотно сжал губы и принялся отрицательно качать головой.

Но в следующую секунду рядом с ним раздался голос:

— Я ничего не говорил!

Что происходит? Странно… — пока Клейн размышлял, он осознал, что тот до боли знакомый голос принадлежал ему самому.

И он вновь пронёсся по залу, повторяя мимолётную мысль Клейна.

Затем раздался нежный, мелодичный голос Справедливости Одри, в котором слышались нотки бормотания:

— Этот… этот зал заставляет наши мысли проявляться вокруг нас, даже материализоваться? Ух… Когда я увидела эту гигантскую колонну, я как раз представляла себе, как выглядел Дракон Воображения Анкевельт, взяв за образец того ментального дракона, что видела раньше… Почему все мои слова… нет, как и ожидалось, «зал» произнёс их вслух…

Вот оно что. Хорошо, что я не думал ни о чём странном. Так, нужно собраться с мыслями, собраться с мыслями… — Клейн попытался сосредоточиться с помощью Медитации, чтобы не позволить мыслям разбегаться.

Одновременно с этим рядом с ним почти синхронно прозвучали соответствующие слова:

— …собраться с мыслями, собраться с мыслями, собраться с мыслями…

— Так вот что у господина Мира на душе. Словно первоклассник, без конца повторяет себе, на что нужно обратить внимание. А ещё, он медитирует на… наложенные друг на друга сферы света! Как красиво… Нет, нет, я так не думала и никогда бы вас так не описала, господин Мир, правда! — видя, как её истинные мысли постоянно раскрываются, Одри не выдержала, и уголки её губ поползли вверх.

Что до Леонарда, то вокруг него уже вовсю раскатывалось «ха-ха-ха».

Эти двое… нет, почему «двое»? Нужно быть вежливым, вежливым… — слушая свои мысли вслух, Клейн беспомощно вздохнул. — Это место идеально подходит для игры в «Правда или Действие». Может, так его и назвать… Зал Истины…

— Что это за игра? — Одри даже не пришлось открывать рот, чтобы выразить своё любопытство.

— Наверное, её изобрёл император Розель… Мне нужно быть осторожнее, не думать о том, о чём не следует. Чёрт, без Медитации так трудно контролировать беспорядочные мысли… — отвечая, Клейн по привычке мысленно предостерёг себя, но зал вновь безжалостно его предал.

На этот раз Одри тоже рассмеялась вслух:

— Ха-ха, у господина Мира есть и такая сторона, а я раньше и не догадывалась…

— Ха-ха-ха, Клейн, вот ты и попался! Ой, что я сказал… — Леонард резко вскинул правую руку и зажал себе рот.

Как и ожидалось, он услышал «вопрос» госпожи Справедливости:

— Клейн?

А также чьё-то ворчание:

Может, только превращение в марионетку заставит этого парня прекратить думать о всякой ерунде? Постойте, о чём это я? Фух, спокойно, спокойно…

Клейн глубоко вздохнул и постарался сосредоточиться на деле:

— Давайте сначала посмотрим, о чём рассказывают фрески. В древности настенная живопись была очень важным способом ведения летописи и часто содержала множество сведений…

Предлагая это, он услышал, как Одри, посмеиваясь, подумала:

Клейн — это настоящее имя господина Мира? Нет, не стоит об этом много думать, господин Мир рассердится. Хотя нет, скорее всего, смутится. Нет-нет, это всё вина «Лжи», господин Мир, пожалуйста, поверьте мне! Фух, спокойно, спокойно, сосредоточиться, сосредоточиться!

Используя контроль над эмоциями и мыслями, свойственный Пути Зрителя, Одри постепенно привела свои мысли в порядок и обратила взор на фрески справа.

Леонард контролировал свой разум несколько хуже, и вокруг него всё ещё раздавался посторонний шум:

Превращение в марионетку… Неужели его мысли стали настолько опасными? Ц-ц, так вот каков ты на самом деле. Ха-ха, реакция госпожи Справедливости очень забавная… Давненько я не видел, как этот парень попадает впросак…

Лишь когда Клейн и Одри уже серьёзно рассматривали фрески, обмениваясь быстрыми мыслями, Леонарду удалось понемногу успокоиться и сосредоточиться.

Фрески по правую руку, казалось, повествовали об историческом развитии: сцены строительства городов, равнины, покрытые снегом, войны и переселения, различные царства и города-государства, башня и плоды, символизирующие общение без преград…

Было очевидно, что повествование на фресках начиналось у входа и заканчивалось у трона Дракона Воображения.

Приблизившись к концу, Клейн вдруг заметил знакомый силуэт.

Это был огромный дракон с тёмно-синими глазами и чешуёй, похожей на ледяные кристаллы.

Король Севера Юрисан!

Так… так развитие этого книжного мира основано на этих фресках? — одновременно с тем, как его мысль была произнесена вслух, Клейн быстро пробежался взглядом по остальным изображениям. Он увидел сцены, где искатели приключений с размытыми лицами охотились на ледяных драконов и открывали врата для ухода; увидел, как тает снег и появляются процветающие города-государства, такие как Песот; и, наконец, увидел завершение, где погода становилась всё холоднее, предвещая начало новой истории.

Всё, что изображено на фресках, станет реальностью в этом книжном мире? — Справедливость Одри не могла сдержать нахлынувших мыслей.

Эта стена, эти рисунки… выглядят вполне обычно, даже хуже, чем у уличных художников… Достойно обители Дракона Воображения. Неужели в этом и заключается мощь и власть древнего бога? — Леонард тоже был под впечатлением.

— Возможно, — не успел Клейн дать более уклончивый ответ, как услышал голос собственных мыслей. — Давайте посмотрим фрески с другой стороны и проанализируем всю информацию.

Леонард и Одри не возражали и последовали за ним.

По пути они обнаружили, что в этом дворце даже их духовные тела не могли летать.

Поскольку фрески были огромными, Клейну и его спутникам не пришлось долго идти, чтобы разглядеть их содержание.

И уже первая фреска у входа заставила зрачки Клейна резко сузиться.

На ней великан с неразличимыми чертами лица, серо-синей кожей и одним вертикальным глазом держал в руках книгу в твёрдой обложке!

— Это… — Клейн услышал свой изумлённый, нерешительный голос.

На последующих фресках главным действующим лицом была та самая книга в пергаментном переплёте и с тёмно-коричневой обложкой: её нашли эльфы; письмена на её поверхности изменились; её хранили; она переходила из рук в руки, странствуя, пока не взмыла в облака, не достигла звёздного неба и не упала в огромную лапу.

Следующая фреска, казалось, не имела связи с предыдущей. Книга внезапно оказалась в море, внутри корабля с нечёткими очертаниями.

На предпоследней фреске её нашёл мужчина в цилиндре и покинул тот корабль.

Завершающая фреска находилась за гигантской колонной, предположительно троном Дракона Воображения Анкевельта. На ней та самая книга встретилась с классической перьевой ручкой.

На этом фрески заканчивались.

— 0-08! — потрясённый голос Леонарда эхом разнёсся по залу.

Дракон Воображения хотел соединить эту книгу и ту ручку? Что бы тогда произошло? Во время схватки с Инсом Зангвиллом это едва не случилось… Но в итоге этого не произошло? Потому что книга попала ко мне в руки и была принесена в жертву господину Шуту? Или Адам предвидел это и намеренно помог? Кстати, в Путешествиях Гроселя, как только тот аскет упомянул Ангела Воображения Адама, ледяные драконы напали на лагерь… Это воля самих «Путешествий» не позволила ему договорить, или Адам уже услышал, обратил сюда свой взор и вызвал некую реакцию? — мысли Клейна роились в голове, одна за другой превращаясь в слова.

При этом ему удавалось контролировать себя лишь настолько, чтобы думать о Шуте как о ком-то другом.

Одновременно с ним проявились и мысли Одри:

Содержимое фресок с этой стороны станет реальностью в материальном мире?

¹: Адаптированный перевод цитаты из поэмы Альфреда Теннисона «Годива».

Глава 1072: Зов из-за Двери

Содержимое фресок с этой стороны станет реальностью в материальном мире…

И Клейн, и Леонард невольно повторили про себя слова госпожи Справедливости.

Если фрески с другой стороны, определявшие ход истории книжного мира, вызывали лишь удивление и восхищение, то это открытие было способно потрясти до глубины души, поднять в ней настоящую бурю.

Нарисованная тобой картина непременно разыграется на сцене реальности, а не в иллюзорном мире — это поистине божественное проявление!

— Не думаю, что всё настолько серьёзно… — «повторив» мысль, с сомнением пробормотал Леонард.

Клейн же по привычке начал анализировать:

Даже 0-08 может влиять лишь на один большой город, его радиус действия ограничен. Последовательность 1 Пути Зрителя, Писатель, вероятно, обладает схожими возможностями… А Уникальность Фантазёра определённо находится в руках Адама… Так за счёт чего этот Город Чудес гарантирует, что изображённое на фресках сбудется? Божественная сила Дракона Воображения? Может, в момент создания этой книги содержание фресок уже отпечаталось в море коллективного подсознания и, распространяясь во все стороны, подталкивало поколения живых существ бессознательно выполнять предначертанное? Если это так, то новая фреска сейчас точно не станет реальностью, ведь Дракон Воображения пал и больше не может даровать свою божественную силу… Но можно попробовать. Если содержание новой фрески действительно воплотится в материальном мире, это будет означать, что Город Чудес — тот самый Ливисед, и он таит в себе великую тайну. А ещё это будет значить, что Путь Зрителя куда глубже, чем я предполагал.

— Писатель? Есть и такое название зелья? — услышав мысли Клейна, Леонард не удержался от удивлённого «бормотания».

По сравнению с Фантазёром, до которого можно было додуматься, отталкиваясь от Дракона Воображения, название Писатель привлекало куда больше внимания, будоражило воображение и создавало ощущение, будто реальность вторгается в вымысел.

Одри, которая уже знала названия высокоуровневых зелий Пути Зрителя, подумала о другом:

Уникальность… Господин Мир способен мгновенно связать и проанализировать столько всего, как это впечатляет! Ох, я, наверное, слишком прямо его похвалила, и он всё услышал… К этому залу так трудно привыкнуть… Нет, господин Мир, я правда вас хвалю, от всего сердца!

Сначала Одри смутилась, но быстро взяла себя в руки, стараясь выглядеть невозмутимой.

…неудивительно для Психиатра, как быстро она пришла в себя… — тут же подумал Клейн.

Точно, господин Мир не такой холодный, каким кажется. Он тихонько бормочет себе под нос… Ох… я ничего не говорила! — едва эта мысль промелькнула у Одри, как она тут же решительно её отвергла.

Рядом с Леонардом тоже раздался голос:

Маскировка Клейна под Германа Спэрроу весьма неплоха. Почти все, кто его знает, верят в его жестокость и безумие. Хе-хе, кто бы мог подумать…

Мысли Леонарда уже готовы были унестись вдаль, как их прервал резкий окрик:

— Заткнись!

Он взглянул на Клейна в образе Германа Спэрроу, развёл руками и, с трудом сдерживая смех, произнёс:

— Видишь, это уже недостаточно жестоко, не так ли?

— Жестоко? Так я сейчас прижму Незатенённое Распятие к твоему лбу! Если Потусторонняя Черта не нужна, пожертвуй её тем, кто в ней нуждается! — не имея возможности контролировать мысли с помощью Медитации, Клейн отреагировал инстинктивно.

— … — Одри перевела взгляд с господина Мира на господина Звезду, и её внутренний голос тут же защебетал: — Так вот сколько драмы в их головах… Раньше я видела это только у господина Звезды, но и подумать не могла, что под покерным лицом господина Мира скрывается… эм, Джаинт, Бос, Минни…

В решающий момент уже опытная Одри прервала поток мыслей, заставив себя перечислять имена.

— Это ещё кто такие? — внимание Леонарда тут же переключилось.

— Это мои охотничьи собаки и лошади, — очень вежливо ответила Одри.

Одна охотничья собака стоит 450 фунтов или больше… — Клейн внезапно вспомнил, как после покупки поместья Мейгур дворецкий Вальтер предложил приобрести свору гончих.

Почему господин Мир первым делом подумал о цене? — в голове Одри промелькнул этот вопрос.

Леонард скривил губы и, даже не открывая рта, ответил:

— Разве это не нормально? Он всегда был немного прижимистым в таких вещах, я помню…

Не успел он «договорить», как Клейн кашлянул:

— Продолжим исследовать другие места, а эксперимент с фресками оставим на потом, если будет время. Эх, в этом зале так легко всё запутывается. Стоит отвлечься, и внимание тут же переключается на личные тайны каждого…

Услышав его ворчание, Справедливость Одри и Звезда Леонард, сдержались они или нет, рассмеялись вслух — это не зависело от их воли.

Видя, что господин Мир явно не хочет, чтобы ситуация вновь вышла из-под контроля, Одри подняла голову, устремив взгляд в потолок, и вернула внимание к делу:

— Правая фреска управляет книжным миром, левая, кажется, влияет на реальность… А что будет, если нарисовать что-то на потолке?

У Клейна тут же возникла догадка:

Власть Дракона Воображения охватывает как минимум три аспекта: воображаемое царство непременно сойдёт в материальный мир; предсказанное будущее непременно сбудется и станет реальностью; воображаемые предметы непременно материализуются… Первое отчасти соответствует правой фреске, второе — нашим догадкам о левой. Не может ли пустое пространство на потолке дворца быть связано с третьим аспектом?

— То есть, если нарисовать там воображаемый предмет, он материализуется, и им можно будет пользоваться? — Одри без труда поняла, что имел в виду Мир Герман Спэрроу.

— А если я нарисую Дракона Воображения? — «задал» вопрос Леонард.

Клейн снова бросил на него взгляд:

— Во-первых, для этого тебе нужно было видеть Дракона Воображения до того, как он потерял контроль и распался. Во-вторых, ты должен быть в состоянии воспроизвести основные детали его тела. И в-третьих, ты должен уметь рисовать.

— …Сейчас я не умею, но это не значит, что не научусь в будущем. Могу нанять репетитора по рисованию, — «пробормотал» в ответ Леонард. — И что значит «основные детали»? Строение тела или символы и знаки, являющиеся проявлением его божественности?

В этот момент Одри поджала губы, чтобы сдержать рвущийся наружу смех, а затем «сказала» с лёгкой весёлостью в голосе:

— Я умею рисовать.

Это был один из базовых навыков для благородной дамы, и Одри в этом деле была весьма талантлива.

— Хорошо, попробуем позже, если будет время, — кивнул Клейн и направился к гигантской колонне в дальнем конце зала.

Он планировал сначала составить общее представление об этом месте, а уже потом думать о более глубоком исследовании.

Между тем, вопрос Леонарда навёл его на другие мысли:

Символы и знаки, являющиеся проявлением божественности… Они содержат огромное количество сложных знаний, из которых, выдержав их воздействие, можно извлечь формулы зелий, информацию о Потусторонних способностях… Но что можно было получить, если взирать на полубога или даже древнего бога и не умереть до появления первой Скрижали Богохульства? В те времена ведь ещё не было понятия «формула зелья»… Может, эти знания содержатся только в божественности мифических существ, которые шаг за шагом продвигались по Пути зелий? Или же после появления формул зелий, соответствующие знания стали оседать в божественности любых мифических существ, независимо от способа их продвижения? Если мои догадки верны, это значит, что знания в божественности могут меняться, их можно дополнять… Способен ли ангел Пути Мародёра изменять эти знания или даже полностью их удалять?

Господин Мир размышляет о таких глубоких вещах, на таком высоком уровне… — не удержалась от «восхищения» Справедливость Одри.

Леонард тоже не смог сдержать внутренний голос:

Вот оно как? Надо будет спросить старика… Клейн, этот парень, много знает… Его образ Германа Спэрроу не совсем уж и маска. По крайней мере, эта глубина, похоже, свойственна ему самому…

— Спасибо за комплименты, а теперь хватит! — Клейн, держа в одной руке флакон с кровью, а в другой Незатенённое Распятие, насильно прервал поток мыслей и устремил взгляд на «трон» древнего бога неподалёку.

Сейчас они находились в духовной форме. Хоть зал и не давал им летать, их максимальная скорость всё равно была намного выше, чем в человеческом обличье.

Только теперь Клейн заметил, что за гигантской колонной, служившей, по-видимому, седалищем Дракону Воображения, был тёмный, уходящий вниз проход.

Ничего не видно, вот бы был свет… — невольно подумала Одри.

И тут же в проходе вспыхнул чистый, мягкий свет, осветив его до самого дна.

Даже не входя внутрь, Клейн, Леонард и Одри увидели в конце прохода двустворчатую древнюю бронзовую дверь.

Дверь была испещрена бесчисленными, неописуемыми символами, которые, словно цепи, уходили вглубь, как будто что-то запечатывая. Она производила гнетущее и таинственное впечатление.

В Городе Чудес расы драконов, в обители древнего бога, за его троном, находилась дверь, похожая на печать.

Почти в то же мгновение взгляды всех троих, казалось, пронзили бронзовую дверь и утонули в глубокой тьме за ней.

Затем они услышали стук сердца. Тук-тук, тук-тук.

Собственного сердца.

Но они были в духовной форме, в которой сердца попросту нет!

Мгновение спустя патина с поверхности Незатенённого Распятия в руке Клейна сама собой осыпалась, обнажив его сущность из чистого света, который хлынул вперёд, подобно солнечному сиянию.

А внутри Клейна, Одри и Леонарда разлился необъяснимый холод, будто каждая «клетка» их тел обрела собственное сознание и стремилась создать другое «я».

В их призрачном видении в глубокой тьме за бронзовой дверью открылся глаз — с тёмным зрачком, покрытым сетью тёмно-синих трещин.

Один за другим, открылись и другие такие же глаза, бесчисленные, бесстрастно взирающие на них.

В этот миг Клейну и его спутникам почудился безмолвный, но невероятно притягательный зов.

Не раздумывая, духовное тело Клейна раздулось, окутывая Леонарда и Одри, и он тут же прервал призыв, вернувшись над серым туманом.

Глава 1073: Три Возможности

Возвращаясь над серый туман, Клейн почувствовал, как внутренний холод стремительно рассеивается. Ощущение, что каждая Духовная Личинка вот-вот породит новое сознание, исчезло.

Спустя мгновение перед его глазами возник испещрённый пятнами бронзовый стол. Он увидел, как духовные тела госпожи Справедливости и Леонарда постепенно проясняются из разреженного серого тумана, но всё ещё остаются слегка размытыми.

Когда окутывавший их туман опустился на «пол», Клейн спросил:

— Как вы себя чувствуете?

Он по привычке говорил тоном Германа Спэрроу, но тут же вспомнил, что в Зале Истины его внутреннее бормотание, разбросанные мысли, привычка всё анализировать и колкости в адрес Леонарда были полностью раскрыты. Поддерживать прежний образ перед госпожой Справедливостью было уже невозможно.

Это всё Леонард виноват! Эх, будем считать, что я последовал совету врача: на этот раз не просто не надел толстую маску, но и снял даже тонкую… — эта мысль невольно промелькнула у Клейна, но он тут же оборвал её и настороженно огляделся.

Он всё ещё не избавился от страха, что его мысли могут быть произнесены вслух.

К счастью, это было уже не то место, которое он окрестил Залом Истины, и той «магии», которой невозможно было противостоять обычными способностями, здесь не было.

Очевидно, Справедливость Одри и Звезда Леонард страдали от похожего посттравматического стрессового расстройства: одна резко поджала губы, другой выпрямился как струна — видимо, оба инстинктивно о чём-то подумали.

Лишь через несколько секунд они вспомнили, что Мир Герман Спэрроу спрашивал об их самочувствии, и поспешили вернуться к теме.

— Такое чувство, будто что-то очистилось… У меня было ощущение, что во мне вот-вот разовьётся вторая личность. Нет, не вторая личность, а словно внутри пробуждалось какое-то чужое сознание. Хм, теперь этого нет. Слава господину Шуту! — Справедливость Одри провела весьма профессиональный самоанализ и искренне выразила благодарность.

Эту благодарность я могу принять со спокойной душой… Опасная мысль. Хорошо, что в Зале Истины мысли госпожи Справедливости и Леонарда не повернули в сторону Шута, иначе я бы точно не удержался и «ответил», и тогда всё было бы кончено… Мой стыд заставил бы меня на месте потерять контроль и распасться на кучу Духовных Личинок… — пока в голове Клейна мелькали эти мысли, он серьёзно ответил:

— Слава господину Шуту!

— …Слава господину Шуту, — как последователь Богини Вечной Ночи, Леонард с некоторой заминкой поддержал его и поспешно сменил тему. — У меня тоже всё в порядке. Только что мне казалось, будто что-то за той бронзовой дверью звало меня. А вы?

Убедившись, что Леонард тоже в норме, Клейн положил Незатенённое Распятие и металлический флакон со своей кровью на стол перед собой.

— У меня было такое же чувство, — подтвердил он.

— У меня тоже. И это не галлюцинация, я проанализировала своё психическое состояние, — вполне определённо заявила Справедливость Одри.

Звезда Леонард почесал подбородок:

— Что же это могло быть? Подумать только, древнему богу пришлось запечатать это за собственным троном…

После всего случившегося он решил, что перед госпожой Справедливостью его имидж и так разрушен, и вёл себя всё более раскованно.

— Мы можем попытаться проанализировать… — Справедливость Одри осторожно взглянула на Мира Германа Спэрроу.

Её глубоко впечатлила способность этого господина за короткое время собирать информацию, строить догадки, проводить анализ и делать выводы.

Клейн, подумав, непредвзято начал:

— Есть только три возможности. Первая: это некое могущественное существо из реального мира Второй Эпохи, по силе близкое к Последовательности 0. Дракон Воображения Анкевельт запечатал его в подземельях Города Чудес Ливисед, за своим троном. Однако я считаю эту вероятность не слишком высокой. Создавая эти «Путешествия» и помещая в них Ливисед, чтобы влиять и на книжный, и на реальный мир, этот древний бог определённо преследовал свои цели. Вряд ли он стал бы надолго оставлять там столь нестабильный фактор.

— Да, все мы стараемся избегать непредвиденных обстоятельств, тем более древний бог, — Одри слегка кивнула, серьёзно обсуждая это с Миром Германом.

Тут Леонард хмыкнул:

— А может, Дракон Воображения, этот древний бог, уже видел некие сцены из далёкого будущего и решил, что запечатанное существо в какой-то мере поможет ему осуществить свой замысел?

— Поэтому я сказал «не слишком высокая», а не «невозможная», — спокойно ответил Клейн. — Вторая возможность: запечатанное существо само по себе является ключом к замыслу Дракона Воображения Анкевельта. Когда «Путешествия» и 0-08 встретятся, печать будет снята, и это существо вернётся в реальный мир, вызвав некие изменения. Я считаю эту вероятность самой высокой.

Возможно, в этом также замешана истинная позиция или намерения Дракона Мудрости.

— Что же это может быть? Господин Шут говорил, что, заполучив 0-08, Адам приблизился к божественности, и эпоха изменилась. Это, должно быть, означает, что Адам уже собрал все материалы для Пути Фантазёра, и ему оставался лишь ритуал… Интересно, правильно ли я понимаю? — высказала своё мнение Справедливость Одри.

— Точно не знаю. Позже я вознесу молитву господину Шуту, чтобы получить более ясное откровение, — уклончиво ответил Клейн.

Жаль, старик — ангел Четвёртой Эпохи и мало что знает о Второй, хотя с Адамом он должен быть знаком… — Звезда Леонард задумчиво произнёс:

— Я попробую…

Он хотел сказать «попробую разузнать», но, вспомнив, что двое присутствующих знают его тайну, сдался и сказал прямо:

— …попробую спросить старика.

— Буду вам очень признательна, — искренне поблагодарила Одри.

С её точки зрения, это касалось Пути Зрителя, а значит, больше всего волновало именно её; остальные же скорее оказывали помощь.

Затем она взяла инициативу на себя:

— Третья возможность: там запечатан некий предмет или монстр из книжного мира?

— Верно. Он может быть тесно связан с книжным миром, и его уничтожение приведёт к коллапсу этого мира. Поэтому древний бог Анкевельт мог его только запечатать, — поделился своим предположением Клейн.

Справедливость Одри на мгновение задумалась и сказала:

— По поводу этой возможности у меня есть одна идея.

Увидев, что господин Мир и господин Звезда смотрят на неё в ожидании, она замедлила речь:

— Я рассматриваю это с точки зрения психологии. Раз уж тот книжный мир был «воображён» Анкевельтом, то море коллективного подсознания там, безусловно, берёт начало от него и несёт на себе отпечатки его духа, эмоций и чувств. Возможно, в Городе Чудес Ливисед запечатаны самые крайние проявления этих вещей: какие-то тени в душе Дракона Воображения, какие-то страхи или отпечатки, оставленные в его сознании чем-то ужасным. И пока он сам не смог по-настоящему их побороть, не искоренил их в реальности, то и в коллективном подсознании книжного мира их нельзя было уничтожить, а можно было лишь запечатать. Если бы их оставили без присмотра, они бы постепенно загрязнили тот «океан» и сбили бы ход истории с предначертанного пути.

Леонард слушал внимательнее, чем на любом собрании Ночных Ястребов или даже Красных Перчаток, и, дослушав, не удержался от вопроса:

— Что могло оставить в душе древнего бога, повелителя неба и разума, неизгладимую тень и породить столь сильный страх?

— Я не знаю, — честно покачала головой Одри. — Если анализировать чисто с психологической точки зрения, то раз печать находится под троном, в основании Города Чудес, и туда ведёт уходящий вниз проход, это указывает на то, что источник тени и страха мог изначально исходить из-под земли. Поэтому у Дракона Воображения возникла психологическая проекция — запечатать, нет, отгородить его под землёй. Иначе почему не сбоку от трона, не в глубине зала, не в специальной тюрьме или где-то ещё?

Слова госпожи Справедливости мгновенно вызвали у Клейна ассоциации с тем, с чем столкнулись госпожа Маг и госпожа Суд.

По наводке сангвинов они обнаружили древний замок неизвестной эпохи. В подземелье этого замка была бронзовая дверь, за которой, казалось, было запечатано нечто ужасное из-под земли. Приближение к этой двери или долгое пребывание рядом вызывало загрязнение и приводило к мучительной смерти! Это был замок, построенный для защиты от чего-то, и изначально его охраняли люди неизвестной эпохи… Обнаружив это место, сангвины не осмелились углубляться… Я тогда предположил, что это может быть связано с демонами, и исследовать его вправе лишь полубоги… Не может ли это быть как-то связано с печатью в Городе Чудес Ливисед? — мысли Клейна стремительно закружились, и он быстро извлёк из памяти похожую информацию.

Во время путешествия на Будущем Каттлеи к Руинам битвы богов он наткнулся на так называемый «глубоководный колодец».

Тогда старший помощник Будущего, Нина, погрузилась на дно и провела разведку. Она сказала, что это вовсе не колодец, а лишь тёмная, узкая, бездонная скважина, в которую не пролез бы даже человеческий ребёнок. Её внутренние стенки имели странные сотовидные следы коррозии, а вокруг были руины стальных конструкций.

В каком-то смысле это тоже «проход» вглубь земли… — Клейн огляделся по сторонам и, тщательно подбирая слова, сказал:

— Вы помните, о чём упоминала госпожа Маг? В подземелье заброшенного замка в Лесу Делиер есть дверь, запечатывающая могущественную падшую силу.

— Ах, да! — Справедливость Одри тут же вспомнила об этом. — Неужели в ранней Второй Эпохе, в древние времена, у Потусторонних существ были некие общие, ужасные враги, пришедшие из-под земли?

— Возможно, — Клейн не мог дать утвердительного ответа и, пользуясь случаем, намекнул: — А может, как и во многих пророчествах о конце света, опасность исходит со звёздного неба.

— Хм, — Одри и Леонард мало что знали об этом и не могли углубиться в обсуждение.

— На сегодня закончим. Когда разберёмся в ситуации, попробуем провести эксперимент с фресками. И помните о тайне, — сказал Клейн, взглянув на Леонарда. — Да, вернувшись, мы немедленно вознесём молитву господину Шуту и попросим его засвидетельствовать нашу клятву не разглашать секреты друг друга.

Справедливость Одри не возражала и даже добавила:

— Кое-что я сначала «загипнотизирую» себя забыть прямо здесь, чтобы, вернувшись, не вспоминать об этом слишком часто.

Глава 1074: Ответ на вопрос

После того как Справедливость Одри и Звезда Леонард покинули пространство над серым туманом, Клейн не стал сразу возвращаться в реальный мир.

Он продолжал сидеть в высоком кресле, отведённом для Мира, и молчал добрых десять секунд.

Затем он сделал жест рукой, и к нему подлетел один предмет.

Это было «сердце» размером с детский кулак, испещрённое серо-белыми складками.

Потусторонняя Черта Манипулятора!

Взяв её, Клейн поднялся и направился прочь от величественного дворца, вглубь таинственного пространства над серым туманом, пока не достиг сияющей лестницы, ведущей, казалось, в рай.

Поднявшись по ступеням к парящим в воздухе серо-белым облакам, он остановился перед причудливыми вратами света и свисающими с них прозрачными «коконами». Клейн поднял правую руку, держа Потустороннюю Черту Манипулятора, похожую то ли на сердце, то ли на мозг, на уровне груди, и, высвободив свою духовную силу, попытался её активировать.

Он хотел проверить, сохранилось ли в людях, заточённых в «коконах», скрытое сознание, и не образовалось ли из его осадков и слияний миниатюрное море коллективного подсознания.

Если да, то он намеревался с помощью Потусторонней Черты Манипулятора, оставшейся от Хвина Рамбиса, проникнуть в сферу их сознания, изучить духовные отпечатки и выяснить, что случилось с этими людьми до «переселения» и чувствовали ли они что-либо за время своего долгого «сна».

Эта идея пришла Клейну в голову во время сегодняшнего исследования.

Конечно, не было гарантии, что оставшаяся от Хвина Рамбиса Потусторонняя Черта поможет ему осуществить задуманное, ведь она ещё не была превращена в мистический предмет, и эффективно использовать её было сложно.

Мгновение спустя «сердце» в руке Клейна, испещрённое серо-белыми складками, медленно забилось, издавая глухие удары.

Тук-тук, тук-тук…

Тут же Клейн услышал, как в унисон ему из каждого прозрачного «кокона» донеслось биение сердца:

Тук-тук, тук-тук…

Это означало, что люди внутри всё ещё живы, просто находятся в состоянии глубокого сна.

В его поле зрения их фигуры постепенно преобразились в острова — с чёткими вершинами и размытыми основаниями.

Это была сфера их сознания.

Однако эти острова разума также были заключены в прозрачные «коконы», изолированные от внешнего мира.

И они не могли слиться воедино, чтобы образовать море коллективного подсознания.

Если не разрушить «коконы», обойти их и проникнуть в соответствующие миры разума невозможно… — беззвучно пробормотал Клейн и опустил руку с Потусторонней Чертой Манипулятора.

Помолчав несколько секунд, он тяжело вздохнул и, развернувшись, покинул это место.

Район Императрицы, в роскошной вилле семьи Холл.

Одри, спавшая под шёлковым одеялом, внезапно открыла глаза.

Она тут же села в постели, придвинулась к краю и благоговейно вознесла молитву господину Шуту, прося Его засвидетельствовать её клятву о неразглашении.

Закончив с этим, она взяла подушку, подложила её под спину и принялась мысленно перебирать те моменты сегодняшнего исследования, которые ещё не успела «забыть».

История древних эпох такая интересная и в то же время вызывает необъяснимый страх… Поведение господина Звезды соответствует моим наблюдениям: он довольно рассеян, ведёт себя непринуждённо, его мысли легко разбегаются, и ему трудно их контролировать. Но временами он кажется опытным, сообразительным и довольно надёжным… В этом нет противоречия, многие люди — такой вот «комплекс»…

Господин Мир, в сущности, человек добрый. С виду у него на лице никаких эмоций, а в душе он постоянно что-то бормочет себе под нос. Их мысленный диалог с господином Звездой можно было бы превратить в целую пьесу…

Говорят, он безумный авантюрист: видя цель, не думает об опасности, не обращает внимания на окружение и тут же хватается за пистолет… Хм, в последний момент я думала, он попытается подойти к той бронзовой двери, а в итоге… он сбежал, нет, отступил так решительно! — при этой мысли уголки губ Одри слегка приподнялись.

Затем она сделала вывод:

Это доказывает, что в мире мистики, если ты не потерял рассудок окончательно или не отказался от способности мыслить, не существует по-настоящему безрассудных Потусторонних. Осторожность, осмотрительность, не смотреть на то, на что не следует, и не слушать то, что не следует — вот лейтмотив этого мира.

Одри, всегда помни об этом!

Пинстер-стрит 7. Леонард вернулся в своё тело.

Он быстро продумал, как поговорить с Паллезом Зороастом, а затем, как ни в чём не бывало, низким голосом произнёс:

— Старик, хочу тебя кое о чём спросить.

В его сознании тут же раздался смешок Паллеза с его старческим голосом:

— Запомни одно: чем больше ты спрашиваешь, тем выше вероятность, что я догадаюсь, чем ты занимался сегодня вечером.

— Да не то чтобы это было что-то особо секретное… — по привычке ответил Леонард и перешёл к делу. — Старик, что ты знаешь о брате Амона?

— Это смотря что именно ты хочешь узнать, — Паллез Зороаст вернул вопрос Леонарду.

Леонард подумал и сказал:

— После того как брат Амона получил 0-08, ему оставался лишь ритуал до становления богом?

— Похоже на то, — неуверенно ответил Паллез.

Такой ответ не слишком удовлетворил Леонарда, и он сменил тему:

— Помню, ты как-то упоминал, что в ранней Империи Соломона два Короля Ангелов, Медичи и Уроборос, побаивались братьев Амон. Это значит, что они и впрямь были очень близки к божественности.

Об этом Паллез упоминал вскользь в их прошлых беседах, и на этот раз Леонард получил подтверждение из некоторых ответов Мобета.

— Хе, я сказал лишь первую половину фразы. Я не говорил тебе, что Амон и Адам в то время были близки к божественности, — опроверг Паллез утверждение Леонарда. — Причин, по которым Медичи и Уроборос их боялись, могло быть множество. Нельзя делать однозначный вывод лишь на основании их близости к божественности.

Ангел Последовательности 1 прокашлялся и продолжил:

— Близость к божественности — одна из возможных причин. Уникальные и труднопрогнозируемые силы Адама и Амона — другая. Взять, к примеру, Адама: ты никогда не знаешь, не сидит ли Он рядом с тобой, не являются ли твои действия частью Его плана, не идёшь ли ты добровольно в Его ловушку. Хе, это я о тебе, не обо мне. Конечно, и мне приходилось остерегаться подобных вещей; стоило потерять бдительность, и можно было легко пострадать.

— Что до Амона, то Его идеи многообразны, и Он любит претворять их в жизнь, поэтому угадать Его цели невозможно, а значит, и защититься трудно. К тому же, Он мастер обмана, и за Его действиями всегда скрывается интрига. В ту эпоху, кроме истинных богов, не было никого, кто бы Его не боялся. Хе-хе, да и истинным богам приходилось быть с Ним начеку, иначе Он мог в любой момент украсть часть их власти.

Леонард едва заметно кивнул и перевёл разговор в другое русло:

— Старик, как думаешь, Путь Зрителя таит в себе какие-то секреты?

— До уровня ангела, скорее всего, никаких секретов нет. А что выше — не знаю, — Паллез Зороаст на несколько секунд задумался.

Не дожидаясь ответа Леонарда, он, казалось, с некоторой нерешительностью добавил:

— Я слышал от Медичи одну фразу. Он говорил, что высокоуровневые Потусторонние Пути Зрителя — самые устойчивые к потере контроля и безумию, и в то же время — самые подверженные им.

— Почему? — изумлённо переспросил Леонард.

Паллез Зороаст хмыкнул:

— У меня есть некоторые догадки, но им не хватает доказательств и логики, так что пока я тебе ничего не скажу.

— На самом деле у тебя просто нет ни мыслей, ни догадок… — то ли по привычке, то ли намеренно пробормотал Леонард.

— Не пытайся играть со мной в эти детские игры, — старческий голос ничуть не изменился.

Леонард не осмелился больше расспрашивать и, подумав, сказал:

— Старик, я сегодня побывал в реальном сне, где было много духовных останков древних личностей. Ты знал виконта по имени Мобет Зороаст?

— Мобет… — голос Паллеза Зороаста внезапно стал намного старше, но тут же вернулся к обычному. — Это был один из моих прямых потомков. Он пропал без вести после одной крупной войны. Я полагал, что его мимоходом убили Амон или Яков, поэтому и не смог ничего выяснить с помощью гадания… Теперь, похоже, всё не так просто.

— Верно, — подтвердил Леонард, а затем, обобщив, добавил: — Он уже давно мёртв, остались лишь духовные останки. В том реальном сне он женился на эльфийской певице…

Паллез молча выслушал и после долгой паузы произнёс:

— Что ж, и это хорошо…

Леонард хотел было добавить, что Мобет тоже называл его стариком, но внезапно не смог вымолвить ни слова и решил на этом закончить разговор.

Засвидетельствовав клятвы Леонарда и Одри, Клейн вернулся в реальный мир.

Он убрал алтарь в комнате, достал бумагу и ручку и нарисовал сложный символ, сочетающий в себе «Подглядывание» и «Сокрытие».

Он собирался призвать Волшебное Зеркало Арродес и спросить, как тот определил, что Путешествия Гроселя появились уже после исчезновения Города Чудес Ливисед.

Подождав секунд десять, ростовое зеркало в комнате засветилось, и по его поверхности пошла рябь.

В тусклом свете одно за другим стали появляться серебряные слова:

«О величайший, милосердный Повелитель, Ваш ничтожный, смиренный и верный слуга Арродес явился на Ваш зов».

«Что Вы желаете мне приказать?»

— Несколько вопросов, — ответил Клейн, но не стал сразу спрашивать о Путешествиях Гроселя, решив начать с менее деликатной темы.

Он подумал и сказал:

— Арродес, в Лесу Делиер есть заброшенный замок, в глубине которого находится бронзовая дверь. Кажется, она запечатывает некую силу, исходящую из-под земли. Ты знаешь, что это?

Едва Клейн договорил, как свет в зеркале погас, и оно стало абсолютно чёрным.

На этой черноте, словно стекая, проступили мертвенно-бледные слова:

«Я и есть из-под земли…»

Глава 1075: Без ответа

«Я и есть из-под земли…»

Увидев мертвенно-бледные слова на поверхности зеркала, Клейн почувствовал, как по спине пробежал холодок. Его зрачки сузились, и он инстинктивно приготовился поменяться местами с марионеткой в соседней комнате.

А в комнате камердинера тихо лежавший Энуни беззвучно открыл глаза.

В области его желудка что-то вздулось и тут же опало, словно там выросло второе, очень медленно бьющееся сердце.

В то же время в сознании Клейна всплыла картина, которую Волшебное Зеркало Арродес показало, отвечая на вопрос о своём происхождении:

Из отверстия в земле хлынула густая чёрная жижа. Она извивалась, расширялась, обрастала множеством рук и ног, превращаясь в чудовищ. В этом потоке чёрной жижи вспыхнула и вылетела наружу искорка света. Она упала на камень и, слившись с ним, превратилась в серебряное зеркало с древним узором и чёрными камнями по бокам — в Арродеса.

Так он и вправду из-под земли… И эта преисподняя — та же, что запечатана за бронзовой дверью в заброшенном замке… Почему я раньше не провёл параллель? Впрочем, это и неудивительно. Слишком много всего связано с подземельями, и большинство из них не несёт особого смысла, как, например, уголь… Да, до сегодняшнего дня я и не думал, что подземелья могут таить в себе что-то столь необычное… — Клейн подавил внутренний порыв и, сохранив невозмутимое выражение лица, проигнорировав жуткий ответ Арродеса, спросил:

— Что именно там происходит?

Бледные слова задрожали, словно вот-вот расплачутся:

«Великий Повелитель, я и сам точно не знаю. Я обрёл настоящее сознание, только когда оказался на поверхности и стал зеркалом. О том, что было раньше, я ничего не помню».

«Кстати, есть одна вещь, которая может быть с этим связана. Хотите услышать?»

— Говори, — видя, что Волшебное Зеркало Арродес ведёт себя сносно, Клейн немного расслабился.

Цвет слов на поверхности зеркала посветлел, став почти белоснежным:

«Я ведь уже говорил, что увидел в Вас опору и господство. А к подземелью, помимо странного зова, я испытываю похожие чувства. Оно даёт мне ощущение тепла, желание вернуться, выразить покорность. Э-это, возможно, и есть причина, по которой я стал Вашим слугой».

Что? Ощущения от подземелья и от серого тумана похожи? И то и другое связано с опорой и господством? — ответ Арродеса снова поверг Клейна в шок. Если бы не способности Клоуна, он бы, вероятно, не смог скрыть своего изумления.

В этот миг он почему-то вспомнил шутку из прошлой жизни и примерил её на себя:

«Что? Древний бог боится чего-то из-под земли?»

«Что? Волшебное Зеркало Арродес тоже из-под земли?»

«Что? Я тоже из-под земли?»

Это было бы и смешно, и страшно… Нет, это не обязательно шутка. Изначальный владелец таинственного пространства над серым туманом, создатель тех причудливых врат света, тот, кто притянул сюда всех «переселенцев», мог быть родом из-под земли или иметь с ней теснейшую связь… — мысли Клейна зароились, рождая всё новые и новые догадки.

Когда на него нахлынула неописуемая тень, он слегка улыбнулся и мысленно усмехнулся:

Как бы то ни было, в расследовании серого тумана и переселений появилась новая зацепка и новое направление…

Клейн собрался с мыслями и, подумав, спросил:

— Что известно различным Церквям и тайным организациям о сущностях из-под земли, которые требуют запечатывания?

На ростовом зеркале белые слова вновь стали серебряными:

«Практически ничего. Кажется, эта информация была скрыта некой силой».

Не «Сокрытием» ли… — Клейн слегка нахмурился, но промолчал.

Серебряные слова на зеркале продолжали появляться строка за строкой:

«Однако в некоторых тайных организациях существуют легенды».

«В этих легендах подземелье описывается как логово демонов и злых духов, источник человеческой порочности, первородного греха и зла».

Первое — неверно. То, что запечатано под землёй, скорее всего, не имеет отношения к демонам и злым духам… Легенды, по сути, похожи на мистические символы. Важно не то, о чём они повествуют, а то, что они символизируют… Может, это символ страха перед подземельем, страха, пронизывающего и тело, и дух, и сознание, и эмоции? — Клейн задумался и кивнул.

— Теперь твой вопрос.

«Великий Повелитель, у Вашего верного слуги Арродеса есть небольшой совет. Желаете выслушать?» — одно за другим на поверхности зеркала появились серебряные слова.

— Говори, — Клейн догадывался, какой совет даст ему Волшебное Зеркало Арродес.

«Прежде чем Вы вернёте себе престол, старайтесь не расследовать дела, связанные с подземной печатью», — серебряные слова быстро задвигались и сложились в новое предложение.

Я так и думал… — Клейн мысленно вздохнул и спокойно произнёс:

— Следующий вопрос. Откуда ты узнал, что Путешествия Гроселя появились после исчезновения Города Чудес Ливисед?

Предложение на поверхности зеркала исказилось, сбилось в ком и тут же разлетелось на части:

«Это было откровение и информация, полученные из Мира Духов. Поскольку источником был тогдашний бог-слуга расы драконов, Дракон Мудрости, Ваш верный слуга счёл эту информацию достоверной».

«Великий Повелитель, с этим что-то не так?»

Как прямолинейно… — отметив это, Клейн мгновенно подумал, что Дракон Мудрости Гераберген, должно быть, бывал в книжном мире, приближался к бронзовой двери за троном древнего бога и, возможно, благодаря своему «Всеведению», обладал глубокими знаниями о подземной печати. Ему показалось, что у этой древней рептилии были куда более глубокие замыслы относительно Путешествий Гроселя.

Он смутно что-то улавливал, но не мог выразить словами, не мог по-настоящему ухватить суть.

— Нет, — ответил Клейн на вопрос Волшебного Зеркала Арродеса.

Затем он вкрадчиво спросил:

— Почему ты не произносишь истинное имя Дракона Мудрости?

«Потому что я не смею напрямую отображать истинное имя божества», — Арродес дал уклончивый, но вполне определённый ответ.

Клейн кивнул и больше не расспрашивал:

— Теперь твоя очередь.

«Великий Повелитель, у Вас есть ещё вопросы?» — серебряные слова быстро перестроились на тусклой поверхности зеркала.

— Нет, на сегодня всё, — покачал головой Клейн.

Сказав это, он вспомнил прошлый раз и добавил:

— Когда появятся новые вопросы, я призову тебя снова.

Ростовое зеркало тут же засияло, и серебряные слова заблестели:

«Да, Повелитель!»

«Ваш верный и преданный слуга Арродес всегда ждёт Вашего призыва~»

На этот раз помахала уже не схематичная ручка, а бело-розовая кошачья лапка.

…каждый раз что-то новенькое… — уголки губ Клейна слегка дёрнулись, и он наблюдал, как зеркало в спальне вернулось в своё обычное состояние.

Он постоял некоторое время в темноте, залитый багровым лунным светом, пробивающимся сквозь шторы, а затем вернулся в постель и быстро уснул с помощью Медитации.

На следующее утро, в понедельник, Клейн проснулся на пятнадцать минут раньше обычного. Взяв с собой камердинера Энуни, он спустился на первый этаж и сказал дворецкому Вальтеру:

— Мне приснился кошмар. Хочу перед завтраком сходить в церковь.

Хотя Вальтер и был удивлён, это не показалось ему слишком странным. В конце концов, как только церковь открывала свои двери, туда всегда шли люди.

Он поспешно распорядился подать карету и проводил Дуэйна Дантеса до самого выхода.

Когда Клейн прибыл в Собор Святого Самуила, ворота были ещё закрыты. Он дождался восьми часов и вошёл в зал вместе с первыми верующими. Сев в одном из передних рядов, он обратил лицо к Эмблеме Вечной Ночи, закрыл глаза и в тихой, умиротворяющей атмосфере сосредоточенно произнёс на древнем гермесском языке священное имя Богини:

«Богиня Вечной Ночи, что превыше звёздного неба и вечности, Владычица Багрянца, Мать Сокрытия, Императрица Несчастий и Ужаса, Госпожа Покоя и Безмолвия…»

Закончив, он перешёл на обычный лоэнский и почти беззвучно прошептал:

«В центре Леса Делиер стоит древний замок, в глубине которого находится древняя бронзовая дверь, запечатывающая могущественную падшую силу… Как мне устранить скрытую там проблему?»

Клейн не испытывал божество, а честно докладывал. Какой будет реакция Церкви и что можно будет понять по их действиям — это уже другой вопрос.

Повторив это семь раз, он начал усердно молиться.

Время шло. В тихом, полутёмном и умиротворяющем соборе Клейн поднялся и вместе со своим камердинером Энуни покинул Собор Святого Самуила.

За всё это время он не получил никакого откровения и не встретил настоятельницу монастыря Вечной Ночи, Арианну.

Такое отсутствие реакции само по себе было ответом.

Оно означало, что он ещё не достиг того уровня, на котором ему положено знать о подземной печати.

Восточный Район, в двухкомнатной квартире.

Форс натянула одеяло на голову.

Она ненавидела здешние шторы: слишком тонкие и прозрачные, они совершенно не защищали от утреннего света, что серьёзно мешало ей спать.

Надо обязательно их поменять… нет, скоро, возможно, опять придётся переезжать… — пока мысли Форс блуждали где-то далеко, она услышала, как открылась дверь спальни и раздались знакомые шаги Сио.

Вжик! — одеяло исчезло, а на неё упало письмо.

— Тебе письмо, из Порт-Прица, — напомнила Сио.

— …ответ от учителя, — Форс рывком села, вскрыла конверт и быстро пробежала глазами по строчкам.

Помолчав, она сказала:

— Мне нужно уйти. Мой учитель уже в Баклунде… Это письмо должно было прийти два дня назад!

На письме были указаны дата и адрес.

— Здешние почтальоны не слишком ответственные, — Сио взглянула на подругу. — Успеешь?

— К счастью, учитель написал, что будет ждать меня три дня, — Форс поспешно слезла с кровати и начала одеваться.

У неё было предчувствие, что на этот раз она сможет глубже узнать о семье Абрахам и получить формулу зелья Путешественника, а также некоторые Потусторонние ингредиенты.

Глава 1076: Просьба Дориана

Район Червуд, Хоуп-стрит, 22, гостиница Шляпный трюк, у номера 2016.

Форс прошла сквозь стену, никем не замеченная, а затем в условленном ритме постучала костяшками пальцев в дверь.

Вскоре широкоплечий, мускулистый Дориан Грей Абрахам в чёрном костюме открыл замок и повернул ручку.

Он быстро огляделся по сторонам, отступил, впуская Форс внутрь.

— Я и не думал, что ты так быстро станешь Летописцем… — закрыв дверь, Дориан осторожно проверил замок, а затем, повернувшись, с восхищением произнёс.

По меркам этой эпохи он уже считался человеком среднего возраста, но всё ещё оставался на Последовательности 7, Астролог, без всякой надежды на продвижение.

А его ученица, Форс Уолл, прошла путь от Последовательности 9 до Последовательности 6 всего за год.

Сравнивая их, Дориан не мог не вздыхать с горечью.

Кровь семьи Абрахам когда-то была благородной и вызывала зависть, но теперь стала тяжким проклятием, вгоняющим его в уныние.

— Это всё благодаря вашему обучению, учитель, — хотя Форс и не любила выходить из дома, предпочитая уединение, она, как автор бестселлеров, время от времени получала приглашения на литературные и художественные салоны высшего света и умела поддержать разговор. К тому же, она действительно получила от своего учителя немало помощи: знания, деньги, формулы и ингредиенты.

Дориан взглянул на неё и с улыбкой покачал головой:

— Ты у меня не единственная ученица. С такой скоростью продвижения, на моей памяти, может сравниться лишь один человек.

Он сделал паузу и продолжил:

— Твоя следующая цель — Последовательность 5, Путешественник. Но я надеюсь на большее. Я хочу, чтобы ты обрела божественность и стала Мистиком Последовательности 4.

— Конечно, у меня есть и одно требование. Когда ты действительно станешь полубогом, попытайся вознести молитву некоему сокрытому существу, выслушай Его ответ и пойми, о чём Он говорит.

— Это, безусловно, сопряжено с некоторым риском, но для полубога Последовательности 4 это вполне посильная задача. Если не будет других факторов, проблем возникнуть не должно.

— Учитель, этот ответ так важен для вас? — хотя Форс и знала, в чём дело, она изобразила любопытство и недоумение.

Дориан несколько секунд молчал, а затем тяжело вздохнул:

— Очень важен. Мои родители, мои братья, мои сёстры, мои дети — слишком многие отдали жизнь в погоне за этим ответом, но так ничего и не добились…

— Не волнуйся, мы платим такую высокую цену, потому что в крови нашей семьи лежит древнее проклятие, а у тебя с нами нет кровного родства.

— Я не надеюсь, что при моей жизни мы найдём способ снять проклятие с помощью этого ответа. Но я хочу знать, откуда оно взялось, хочу понять, от чего я умру…

На этом Дориан замолчал.

Почему-то в этот момент Форс физически ощутила тяжесть, накопленную поколениями за тысячу лет.

Ей было трудно представить, какую боль испытывает человек, чьи предки, родители, братья, сёстры и дети погибли прямо или косвенно от одного и того же проклятия.

Вспомнив о заботе учителя, о том, что за последние годы это была единственная толика тепла и участия, полученная от старших, Форс моргнула, слегка опустила голову и решительно кивнула:

— Я постараюсь.

Дориан отбросил нахлынувшие воспоминания и мягко кивнул:

— Твоё главное достоинство — это твоя доброта.

Форс немного смутилась и перевела разговор на слово, которое учитель упомянул ранее:

— Семья?

Она помнила, что учитель ещё не рассказывал ей о семье Абрахам. Он говорил, что он, Лоуренс, Анналиса и другие — члены тайной организации.

Чтобы отличить то, что рассказал учитель, от того, что я узнала на собрании Клуба Таро, Форс перед выходом тщательно всё продумала, чтобы случайно не выдать информацию, которую ей знать не положено.

Дориан коротко ответил:

— Чтобы решить проблему проклятия, все члены моей семьи вступили в эту организацию.

Он тут же сменил тему:

— Почему ты так поспешно переехала?

— За мной следили официальные Потусторонние, — Форс сказала половину правды, а затем пожаловалась на почтальона.

Дориан не стал больше расспрашивать. Отвернувшись от Форс, он провёл ритуал и призвал любящее музыку существо из пустоты, Малмоса, который изрыгнул три предмета.

Это были: прозрачный, почти невидимый кристалл; старинный пергамент; и небольшой охотничий рюкзак.

— Это Потусторонняя Черта, оставшаяся от Путешественника. С ней тебе не придётся искать основной ингредиент. Это формула зелья Путешественника. А в рюкзаке — вспомогательные материалы. Если у тебя нет хорошего способа их сохранить, постарайся усвоить зелье Летописца в течение полугода, иначе их духовная сила полностью иссякнет… — Дориан передал все предметы Форс.

— Спасибо, учитель, — искренне поблагодарила Форс.

Затем она развернула пергамент, быстро пробежала глазами формулу зелья, сосредоточившись на ритуале:

«Установить особые координаты в четырёх совершенно разных, отдалённых друг от друга местах в глубинах Мира Духов».

— Какова цель этого ритуала? — подумав несколько секунд, спросила Форс у учителя.

— После принятия зелья Путешественника ты начнёшь неконтролируемое странствие по Миру Духов. Когда ты немного освоишься со своей силой, то обнаружишь, что потерялась. В этот момент ты сможешь вернуться в реальный мир с помощью этих четырёх особых координат. В противном случае ты надолго застрянешь в глубинах Мира Духов. А там не только опасно, но и само место будет ассимилировать тебя, лишая рассудка и превращая в существо, привязанное к Миру Духов, — хотя Дориан и не надеялся стать Путешественником, он видел, как его ученик продвигался до Последовательности 5.

— Должен быть и другой способ… — пробормотала Форс, словно размышляя.

— Верно, — кивнул Дориан. — Раньше в организации был предмет, позволявший мгновенно вернуться из Мира Духов в реальность, но, к сожалению, он был утерян.

Не дожидаясь вопроса Форс, Дориан сменил тему:

— Если, я говорю «если», ты действительно сможешь стать полубогом и исполнишь моё желание, я передам тебе один важный предмет, которым я владею. Считай это надеждой, которую учитель возлагает на тебя.

Один из могущественных Запечатанных Артефактов семьи Абрахам? — у Форс возникли смутные догадки, но она не осмелилась ничего обещать и, как и прежде, сказала:

— Я постараюсь.

Продолжая эту тему, она с любопытством спросила:

— Учитель, вы упомянули, что Последовательность 4 — это Мистик. А что насчёт Последовательностей 3, 2 и 1?

Дориан усмехнулся:

— А ты ведь только на шестой.

— Хм, Последовательность 3 называется Странник, Последовательность 2 — Странствующий Маг, а название зелья Последовательности 1 — Ключ Звёзд.

— Хе-хе, хорошо, что ты затронула эту тему. Я совсем забыл составить для тебя список предостережений для исследования Мира Духов. Это то, что необходимо помнить, став Путешественником.

— Так, я останусь ещё на одну ночь. Завтра придёшь ко мне за записями.

Форс, обдумывая названия высоких Последовательностей Пути Ученика, согласилась:

— Хорошо, учитель.

Закончив с наставлениями, Дориан прошёлся по комнате, подумал и снова предостерёг:

— Потусторонние Черты одного Пути притягиваются друг к другу. На низких Последовательностях это не так заметно, но чем выше Последовательность, тем сильнее притяжение.

— Иногда ты можешь не ощущать этого притяжения напрямую, но оно будет незаметно подталкивать тебя к высокоуровневому Потустороннему твоего Пути. Став Путешественником, тебе придётся постоянно об этом помнить.

На этом моменте Дориан сделал паузу:

— Полубогов Пути Ученика в живых осталось не так много. Среди них тебе следует особо остерегаться человека по имени Бутис. Он — Святой Тайн из Ордена Авроры и, как и Луис, предатель нашей организации. Завтра я дам тебе его портрет.

Бутис… — Форс мысленно повторила имя, упомянутое учителем.

В то же время она по-новому взглянула на свою недавнюю случайную встречу с божественным посланником Ордена Авроры, Луисом Виеном:

Возможно, это была не случайность, а притяжение Потусторонних Черт. Учитель носит с собой достаточно мощный Запечатанный Артефакт Пути Ученика!

Форс быстро отогнала эту мысль и начала расспрашивать о тонкостях отыгрывания роли Летописца.

Город Серебра, дом семьи Берг.

Так есть путь, позволяющий обойти центральную часть Двора Короля Великанов и войти внутрь через Увядающий Лес и Пустынный Туннель… — Деррик Берг обдумывал информацию, которой поделился господин Мир над серым туманом.

Это было чрезвычайно важно для Города Серебра, поскольку предварительная разведка из лагеря в Городе Полудня показала, что чем ближе подходишь к Двору Короля Великанов с фронта, тем больше там монстров, порождённых тьмой, и тем они сильнее.

Надо немедленно сообщить Главе! — Деррик вскочил и выбежал из дома, направляясь к круглой башне. Там ему удалось встретиться с главой Совета шести, Колианом Илиадом.

Следуя совету господина Повешенного, он сказал, что вспомнил некоторые фрески, увиденные в «тени» Города Полудня, на которых был изображён тайный проход во Двор Короля Великанов.

Колиан Илиад молча слушал, не перебивая Деррика, и лишь в конце кивнул:

— Отлично. Ты хорошо потрудился.

— Что ты хочешь получить в награду за эту заслугу?

— Полный мозг взрослого ментального дракона, — Деррик был готов к этому вопросу.

Колиан не стал спрашивать, зачем, и, подумав, сказал:

— Если этот тайный проход действительно существует, его ценность, безусловно, превышает ценность полного мозга взрослого ментального дракона. Хм… можешь выбрать что-нибудь ещё. Тебя интересуют формулы зелий высоких Последовательностей Пути Растениевода?