Темный охотник #10

Глава 21 Ключ от всех дверей

— Чай будешь?

Что?

От неожиданности я открыл глаза и увидел перед собой Лексу, которая, как ни в чём не бывало, протягивала мне кружку, взятую явно из инфернской столовой.

«У тебя уже есть всё, что нужно, брат».

Голос Кодекса ещё отзывался эхом в голове.

— Прости, если невовремя, — осеклась Лекса. — Кажется, ты с кем-то разговаривал сейчас? Я почувствовала, что ты здесь, и подумала… может, чаю захочешь?

Она опустилась на пол напротив меня, сев по-японски на пятки, и поставила одну кружку на пол рядом со мной, а вторую зажала в ладонях.

— Ты выглядишь измотанным, — добавила она с участием. — Эй, с тобой всё в порядке?

Лекса пощёлкала пальцами у меня перед глазами. А я сидел и пялился на неё, как ребёнок на новогоднюю ёлку.

Вот оно!

Вот же!

Мне даже показалось, что где-то в голове невидимые шестерёнки с оглушительным щелчком провернулись и встали в нужное положение.

Щёлк!

Щёлк!

Щёлк!

Я смотрел на эту скромную девушку и видел не просто Лексу, не просто светлую полубогиню. Я видел ответ.

Человек. Душелов. Из другого мира.

А я? Человек. Душелов. Из этого мира.

Две души, одна раса, разные миры.

Идеальная пара для кросс-сравнения! Более того, единственная мне сейчас доступная!

Я резко схватил её за плечи, заставив отпрянуть от неожиданности. Кружка в её руках качнулась, чай едва не расплескался.

— Лекса! — мои глаза, должно быть, горели безумным огнём. — Пофиг на чай! Ты мне нужна прямо здесь и сейчас!

Не знаю, о чём она подумала, но буквально залилась краской.

Слова сыпались потоком, я говорил быстро, сбивчиво, перескакивая с мысли на мысль.

— Мне нужна твоя помощь! Ты — человек из другого мира, я — человек из этого. Мы можем сравнить! Понимаешь? Сравнительный анализ душ!

Она поморгала, пытаясь понять, что вообще я от неё хочу.

— Так ты не это… — спросила она осторожно.

— Чего не это? — не врубился я, потом до меня дошло, как всё это выглядело со стороны. — А, нет, что ты! Хотя… если подумать…

— Эмм….

— Просто то, о чём я тебя попрошу, куда интимнее простого секса, — усмехнулся я. — Мне надо сравнить наши души, а для этого нужно полное взаимное погружение.

— Да, пожалуй, ты прав, — Лекса заправила за ухо выбившуюся прядь волос. — Это и правда намного интимнее.

— Ключ, который мы ищем…

Лекса посмотрела мне прямо в глаза и без малейших колебаний кивнула.

— Можешь не объяснять, — просто ответила она. — Раз ты об этом просишь, значит, это действительно нужно. Я в твоём распоряжении.

ㅤ

Мы сели на пол друг напротив друга. Я взял Лексу за руки — её ладони оказались неожиданно прохладными.

— Нам нужно полное слияние, — объяснил я, глядя ей в глаза. — Полное доверие. Любое сопротивление, любая закрытая мысль — и ничего не получится.

— Я знаю, как это работает, — кивнула она. — Я готова.

Закрыв глаза, я потянулся к её душе, открывая одновременно и ей полный доступ к своему внутреннему миру.

ㅤ

Мы вместе, синхронно, шагнули и оказались на уже знакомом мне берегу озера в её душе.

Вот только…

Пустыня исчезла. На её месте раскинулся цветущий, благоухающий оазис. Огромное, кристально чистое озеро, которое я когда-то наполнил для неё, теперь стало в десять раз больше. Пышная зелень и диковинные цветы окружали его, а пальмы склоняли свои кроны к воде, шелестя листвой на тёплом ветру.

— Лекса, — выдохнул я с искренним восхищением. — Здесь стало невероятно красиво!

Она тепло улыбнулась.

— Это всё благодаря тебе, — ответила она. — И Тёмной. И молитвам белкусов. Они напитали мою душу светом и жизнью.

Воздух был напоен ароматом неведомых цветов, тёплый ветерок ласково касался кожи. Мерно плескались волны.

— Теперь мой мир, — предложил я.

ㅤ

Мы шагнули ко мне, и Лекса ахнула.

Перед нами бушевал Океан Душ во всей его необузданной мощи. Волны энергии с грохотом разбивались о песчаный берег. Воздух был пропитан запахом соли, металла и крови. На страже, как изваяние, застыла Шейра, её рубиновые глаза следили за горизонтом. В небе парил золотой Мальфир, его чешуя переливалась в свете солнца.

— Шейра! Мальфир! — радостно воскликнула Лекса, словно встретила старых друзей.

Они почтительно склонили головы, признавая её статус союзницы. Без пиитета, но с уважением.

Я провёл её вдоль кромки воды, показывая своих «подопечных». Древние хищники, подчинённые моей воле, скользили в тёмных глубинах. Их силуэты мелькали в пучине, напоминая о том, какие силы дремлют под поверхностью.

— Посмотри вон туда, — я указал в сторону, где в виртуальной клетке метался пленённый вормикс.

Лекса побледнела.

— Артём, — прошептала она, — я знала о твоей силе, но одно дело знать, и совсем другое чувствовать эту подавляющую мощь. Как ты справляешься с этим хаосом внутри?

— Я с ним не справляюсь! — расхохотался я. — Я его возглавляю!

ㅤ

Мы бродили по нашим внутренним мирам, легко переключаясь между ними. То мочили ноги в тёплых водах её озера, то стояли на берегу моего бушующего океана. Но ответа не было.

— Я не понимаю, что мы ищем, — признался я вслух, останавливаясь у кромки воды в её оазисе. — Мы вроде похожи — два душелова. Но в то же время ещё более разные, чем два обычных человека.

Лекса задумчиво посмотрела на гладь озера.

— Ты ведь в своей душе всесилен, — медленно проговорила она. — Может, убрать хотя бы визуальные отличия? Может то, что останется, и будет тем, что мы ищем?

Я долго смотрел на неё, поражённый простотой и изяществом этой идеи.

А потом щёлкнул пальцами.

Пейзаж не изменился. Мы по-прежнему стояли на берегу озера в цветущем оазисе.

— Мы снова у меня? — растерянно оглянулась Лекса. — Хотя нет… всё такое же, но ощущается чуть-чуть по-другому…

— Вот оно, — усмехнулся я.

И тут мы оба это услышали.

Как только визуальные различия исчезли, как только мы перестали смотреть, всё встало на свои места.

Это был не звук в привычном понимании. Это была вибрация, сложнейший многоголосый аккорд, вплетённый в саму ткань души. В её мире — настоящем оазисе — он звучал как тихий шелест пальмовых листьев на тёплом ветру и мерный плеск волн о песчаный берег.

В моём мире, даже скрытом под иллюзией этого же оазиса, он звучал совершенно иначе. В нём слышались отголоски металла, гул подземных недр и далёкие раскаты грозы. При абсолютно одинаковой картинке — наши души звучали по-разному.

И только теперь, осознав, что именно я слышу, я вспомнил, что уже десятки раз слышал ту же мелодию, что звучала в моей душе. Даже при том, что я душелов, души местных жителей, людей этого мира, звучали так же.

Как камертон, в наших душах звучала песнь самого мира.

ㅤ

Мы вернулись в реальность, одновременно разорвав контакт.

Я чувствовал себя выжатым, как лимон, и неудивительно. Глянув на часы, я понял, что мы просидели в медитации около трёх часов! Всё тело затекло, особенно задница. Но предвкушение разгадки не давало сидеть на месте.

— Теперь я знаю, что делать, — сказал я Лексе, поднимаясь на ноги. — Мне нужно в лабораторию. Немедленно.

Она устало улыбнулась, не вставая с пола.

— Я останусь здесь, — ответила она. — Очень устала после нашего… исследования.

— А я скоро вернусь, — сообразил я. — Для работы с артефактом нужен мощный разломный фон. Лаборатория временно переезжает сюда!

ㅤ

Я ворвался в лабораторию как ураган. Дед, Яна и Диля, склонившиеся над каким-то прибором, вздрогнули от неожиданности.

— Звуки! — выпалил я, не здороваясь. — Вы фиксировали звуки от артефакта?

Дед снял очки и посмотрел на меня как на сумасшедшего.

— Звуки? — переспросил он с недоумением. — Внук, ты не переутомился? С чего бы камню издавать звуки?

Времени на объяснения не было.

— Мы искали не то! — отрезал я. — Дед, хватай всё необходимое оборудование для анализа звука. Плиту я забираю.

Не дожидаясь ответа, я шагнул к тяжёлому гранитному артефакту и убрал его в криптор.

Дед, хоть и ничего не понял, но, видя мой горящий взгляд, тут же переключился в рабочий режим.

— Яна! — скомандовал он. — Собирай осциллографы и датчики! Живо!

— Уже бегу! — откликнулась девушка, поправляя очки и хватая приборы.

ㅤ

Мы с дедом, Яной и Дилей на «танке» рванули в усадьбу. По дороге я позвонил Ариэль.

— Где ты? — коротко спросил я.

— С Аней пьём кофе, — ответила она. — А что случилось?

— Едем в казарму, проводим решающий эксперимент с артефактом.

В трубке повисла тишина.

— Мы будем готовы через минуту, — твёрдо сказала Ариэль.

Услышав, что дело касается артефакта, она не могла остаться в стороне. А Аня, разумеется, к ней присоединилась. Как это — событие вселенского масштаба, и без неё?

Через пять минут мы уже мчались в ротонду всем составом.

ㅤ

В ротонде я выставил плиту-артефакт в центре зала. Визуально она оставалась в точности такой же — серый гранит, поворачивающийся верх, с углублением посередине.

— Если мы ищем звук, — быстро проговорила Яна, разворачивая оборудование, — то надо искать в области ультразвука. Иначе мы бы услышали.

Умная девочка.

— Чип-чип-чип-чип!!! — поправила её Диля.

Мол, обычный ультразвук она бы услышала, а этот значит с очень высокой частотой.

— Точно! Мегагерцовый диапазон! — согласилась Яна, щелкая тумблером осциллографа.

Две умных девочки.

Дед прикрепил датчик к поверхности плиты, и на экране тут же появилась идеальная, чистая синусоида.

На патриарха жалко было смотреть. Кажется, окажись рядом стена — и он сейчас принялся бы биться об неё головой. Но, к счастью, стен как таковых не было, а к выпуклым стенам ротонды не так просто подойти вплотную.

— Ну я и е… — дед закрыл глаза, с трудом сдержав рвущееся с языка самоопределение. — Поёт ведь, зараза!

— Видимо, разломная энергия заставляет плиту вибрировать на ультразвуковой частоте, — догадалась Ариэль.

— Как камертон? — уточнила Аня.

— Ага, — кивнул я и достал из коробочки сорокаугольную кварцевую пластину, ключ от мира белкусов. — А теперь…

Я осторожно вложил ключ в углубление плиты.

Звук на экране мгновенно изменился. Чистая синусоида превратилась в хаотичный, на первый взгляд, шум.

— Чип-чип-чип! — Диля взметнулась на плечо к Яне.

— Она говорит надо посмотреть, из чего состоит этот шум, — перевела та.

Дед рассмеялся.

— Это я должен был предложить! — покачал он головой. — Спектральный анализ, конечно!

Яна быстро переключила режим. И на экране появилась потрясающая картина — сложный спектр частот, многослойная симфония звуков, наложенных друг на друга.

— Убери ключ, — попросил дед.

Я извлёк пластину. Спектр мгновенно упростился до одной-единственной несущей частоты.

— Полифонический и монофонический сигналы, — пробормотала Яна, зачарованно глядя на экран.

Дед смотрел на осциллограф, и на его лице изумление сменялось шоком, а затем — чистым, детским восторгом учёного.

Внезапно он вскочил, хлопнув себя по лбу.

— Это интерференционная картина! — закричал он. — Голограмма! Та самая картина, которую я видел на электронном микроскопе, но не мог понять, что это такое!

— Но как получить эту частоту для другого мира? — озадаченно спросила Аня.

Я усмехнулся и щёлкнул пальцами.

— Смотри, что могу. Диля, иди-ка сюда!

Та недоверчиво посмотрела на меня, фыркнула, но запрыгнула на подставленную ладонь. Закрыв глаза, я «прислушался» к её душе, улавливая тот самый уникальный аккорд, который мы с Лексой обнаружили — мелодию мира белкусов.

Затем я взял в другую руку датчик осциллографа.

Сконцентрировавшись, я использовал магию воздуха так, как, наверное, не использовал её ещё никто. Не просто создал звук — я соткал в воздухе точную, многослойную копию того сложнейшего полифонического аккорда, который «звучал» в душе белки.

И на осциллографе появилась новая картинка.

Все, кажется, перестали дышать.

Спектр был визуально идентичен тому, что выдавал оригинальный ключ белкусов, только съехал немного в сторону. Но это, наверное, поправимо.

— Ахринеть, — не нашёл что ещё сказать дед, таращась на экран.

Ариэль смотрела на дисплей так, будто видела чудо. В её глазах стояли слёзы.

— Получилось? — прошептала она. — И мы теперь сможем создать ключ от моего мира?

— Ну… — я глянул на деда. — Теоретически.

Дед поскрёб затылок.

— Ладно! — воскликнул он. — Принцип мы поняли. А теперь главный вопрос: как записать всё это в камень?

ㅤ

Эйфория от открытия схлынула так же быстро, как и нахлынула, сменившись деловым замешательством.

Дед потёр подбородок, хмуро глядя на осциллограф.

— Тут есть одна закавыка, — проговорил он медленно. — Интерференционная картина, которую мы видим на экране и которую я наблюдал в электронном микроскопе, — это зоны микроскопических напряжений внутри кристалла. Их, как мы теперь понимаем, создаёт звук.

— И в чём проблема? — нетерпеливо спросил я.

— А вот в чём, — дед постучал пальцем по столу. — Кварц упругий. Уберёшь звук — и напряжения исчезнут. Кристалл вернётся в исходное состояние, «забыв» мелодию.

Я посмотрел на Аню. Она была единственным магом камня достаточной силы в этой комнате.

— Можешь как-нибудь «заморозить» эти напряжения в кристалле? — спросил я.

Ариэль, мгновенно уловив суть, наклонилась к принцессе.

— Заморозить напряжения… как будто камень изогнулся под давлением, и нужно сделать так, чтобы он не смог разогнуться обратно? — уточнила она.

Аня нахмурилась, сосредоточенно глядя на кварцевую пластину в своих руках. Её пальцы слегка засветились.

— Наверное… — неуверенно протянула она. — Надо пробовать.

Дед, как будто только этого и ждал, с азартом потёр руки.

— Как знал, что пригодятся! — воскликнул он, доставая из своего саквояжа несколько на вид таких же точно пластин. — Вчера привезли!

ㅤ

Начались эксперименты.

Процесс был похож на шаманский ритуал, смешанный с лабораторной работой. Мы клали чистую пластину на «поющую» плиту-артефакт, которая выдавала опорный ультразвук. Дед и Яна склонялись над датчиками, фиксируя каждое изменение. Я брал в руки Дилю, «слушал» её душу и с помощью магии воздуха воспроизводил точный аккорд мира белкусов. В этот же момент Аня, стараясь не касаться пластины, пыталась своей магией «зафиксировать» возникающую в кристалле картину напряжений.

Первые несколько часов были сплошным разочарованием.

— Лопнула, — констатировала Яна, поднимая осколки очередной пластины.

— Слишком грубо, — покачал головой дед. — Аня, попробуй мягче.

— Пустая, — вздохнула принцесса, убирая руки от следующей заготовки. — Ничего не зафиксировалось.

Ариэль с Лексой стояли в сторонке, не решаясь мешать.

Мы пробовали снова и снова, меняя интенсивность звука, время воздействия, концентрацию магии. Диля сидела на плече у Яны и время от времени что-то чирикала — видимо, давала советы.

— Диля говорит, — переводила Яна, поправляя очки, — что звук должен быть не громче, а… чище? Как будто более сфокусированным.

К трём часам дня мы сделали небольшой перерыв. Обед нам принесли прямо в ротонду — никто не хотел прерывать работу надолго.

— Получится, — убеждённо сказала Ариэль, хотя её голос слегка дрожал. — Должно получиться.

Я обнял её за плечи.

— Получится, — согласился я. — Просто нужно время.

ㅤ

К вечеру начало получаться.

Аня, методом проб и ошибок, нащупала нужный подход. Её магия действовала теперь не как тиски, а как клей — она не «зажимала» напряжения, а пропитывала кристаллическую решётку, делая деформации постоянными.

— Вот так! — воскликнула она, когда очередная пластина не треснула и не осталась пустой. — Не силой, а… проникновением!

— Ты его… залегировала! — дед даже в ладоши похлопал.

Я, в свою очередь, отточил навык воспроизведения того, что мы поэтически назвали «мелодией души».

И вот, наконец, это случилось.

Мы положили созданную нами копию на плиту, и на экране появилась картина, до мельчайших пиков и впадин идентичная оригиналу.

— Один в один! — выдохнул дед. — Ну, почти, всё равно немного сдвинута.

— А что значит сдвинута? — спросил я.

— Частота плавает, — пояснил дед. — Картинка стабильна, потому что шкала логарифмическая.

— А по-русски? — попросил я.

— Ты как будто пластинку крутишь быстрее или медленнее, — развёл он руками. — Мелодия та же, меняется высота звука.

— Я понял, про что ты, — кивнул я. — В душе время идёт иначе. Масштабируется. Причём… произвольно. Может в сто раз сжиматься, может в тысячу. И это не то что не регулируется…

— Это очень субъективно, — подсказала Лекса.

— Тогда это просто масштаб, — решил дед. — Как штрих-код на товаре, может быть маленьким, может быть большим — это не влияет на считывание. Вот и здесь масштаб. Только частотный.

— Значит, получилось? — спросила Ариэль. — Правда получилось?

— Теоретически, — ответили мы с дедом одновременно.

Чтобы убедиться, что это не случайность, мы провели ещё несколько тестов. Аня научилась не только «замораживать», но и «размораживать» камень, сбрасывая напряжения и очищая ключ для новых экспериментов.

— Теперь я понимаю принцип, — сказала она, уверенно манипулируя кристаллом. — Это как… как научиться держать равновесие на велосипеде!

ㅤ

После этого наступил самый волнующий момент.

Ариэль, которая всё это время с замиранием сердца наблюдала за процессом, шагнула вперёд.

— Теперь моя очередь, — сказала она с трепетом в голосе. — Я готова.

Она села в кресло, коих за день мы натаскали в ротонду в избытке.

Процедура повторилась, но на этот раз всё прошло гладко с первой попытки. Я «слушал» её душу. Мелодия мира Инферно была совершенно не похожа на песню белкусов — не сложнее и не проще, просто другая. В ней мне слышался рёв огня, свист ветра и хлопки кожистых крыльев.

Я воспроизвёл этот аккорд, а Аня уверенно зафиксировала его в чистой кварцевой пластине.

Когда я убрал руки, на столе лежал новый артефакт. Сорокаугольная кварцевая пластина, внешне неотличимая от ключа белкусов, но несущая в себе совершенно иную мелодию.

Ключ от мира Инферно.

Путь домой для моей рогатой прелести и её сестёр был открыт. Осталось только проверить.

ㅤ

Я протянул дрожащей от волнения Ариэль созданный нами ключ. Она взяла его обеими руками, с благоговением, словно это была величайшая святыня. По её щекам потекли слёзы, но это были слёзы счастья.

— Артём… ты… — прошептала она, глядя то на ключ, то на меня.

И в этот момент тишину ротонды взорвал радостный вопль.

Аня, отбросив всякую великокняжескую сдержанность, с разбегу прыгнула мне на шею и впилась в губы долгим, счастливым поцелуем. Я едва устоял на ногах, смеясь и обнимая её в ответ. Кажется, она радовалась за подругу даже больше её самой!

— Мы сделали это! — прокричала она, оторвавшись от моих губ и повернувшись к Ариэль. — Сделали!

Она крепко обняла «сестрёнку», и инферна, наконец дав волю чувствам, разрыдалась у неё на плече.

Вокруг царило всеобщее ликование. Дед с гордым видом похлопывал меня по плечу.

Ариэль, немного успокоившись, подошла ко мне. Она взяла мою руку и прижалась щекой к ладони.

— Ты очень вовремя сделал мне предложение, — тихо сказала она, глядя на меня снизу вверх. — Теперь, при встрече с отцом, у меня будет главный аргумент. Я смогу сказать, что мой гронхар не только спас мой народ, но и нашёл для нас путь домой.

Я смотрел на своих счастливых, воодушевлённых девчонок, на гордого деда, на верных друзей, и чувствовал… удовлетворение. Впервые за долгое время я чувствовал, что всё идёт правильно.

Мы разгадали эту загадку, которая казалась неразрешимой. И даже если ещё придётся повозиться с этой плавающей частотой… Это уже дело техники, принцип-то уже понятен!

И в самый пик этой эйфории в моей голове опять раздался голос Кодекса.

Не громкий, не приказной. Тревожный и как будто… извиняющийся.

«Брат Артемис, ты нужен нашим братьям».