Тайны затерянных звезд. Том 2

Глава 7

Кори посмотрела на меня так недоверчиво, словно я ей только что заявил, что на самом деле я не просто верю в существование хардспейса, но даже и знаю, как туда попасть, и главное — как выбраться.

— Ты серьёзно? — настала её очередь задавать этот глупый вопрос с очевидным ответом.

— Абсолютно! — заверил я девушку.

— Но ты же только что говорил, что хардспейса нет и искать его нет смысла! — Кори всплеснула руками.

— А вот и нет! — я поднял палец. — Я говорил это лишь до того, как появились новые вводные данные — про список пропавших кораблей. После этого всё, что я делал — это, можно сказать, рассуждал вслух о возможности повторить их судьбу, и не более.

— Да нет же! — вспыхнула Кори.

— Да да же! Жи! — я повернулся к роботу, который за всё это время не проронил ни слова и даже не двинулся, словно его совсем не интересовало происходящее на мостике.

Да оно и не интересовало, собственно. У роботов вообще нет такого понятия как «интерес».

— Подтверди мои слова!

— Подтверждаю, — безэмоционально отозвался Жи. — Человек, назвавшийся Каром, отрицал наличие хардспейса лишь пока речь не зашла о списке Администрации с указанием пропавших кораблей. После этого отрицаний существования хардспейса от него не поступало.

— Предатель… — пробубнила Кори, искоса глядя на Жи, но по её улыбке, которую она пыталась спрятать, было видно: она рада тому, что ошиблась.

— Отрицательно! — тут же возразил Жи, который, конечно же, услышал бы её, даже если бы она говорила шёпотом. — Понятие предательства подразумевает, что изначально предатель принёс клятву верности.

— Да я пошутила, ну! — Кори махнула рукой. — С тобой иногда совершенно невозможно!

— Невозможно что? — уточнил робот.

— Невозможно всё! — Кори закатила глаза. — Ладно, всё, закрыли тему! Кар, поясни, что ты хотел сказать?

— Да всё просто, — я пожал плечами. — Давай всё-таки попробуем найти какую-то закономерность в том списке. Что-то общее, что объединяло все корабли, которые в него попали. Тоннаж? Материал обшивки? Назначение? Какая-то система должна же быть.

— Да нет её, этой системы, Кар! — вздохнула Кори, и снова раскрыла терминал. — Но, если ты настаиваешь…

Она положила терминал на приборную панель, устройства мгновенно наладили связь между друг другом, и экран терминала спроецировался на лобовик. Кори снова открыла список кораблей, но теперь, благодаря большому размеру, не приходилось напрягать зрение, чтобы что-то разобрать.

— Грузовой транспорт класса «Скарабей»… Лайнер класса «Адамас»… Эсминец класса «Алькор»… — бездумно читал я первые попавшиеся название. — Пульсарный двигатель, плазменный двигатель, глюонный двигатель… Двадцать восемь человек экипажа, пять человек, шестнадцать человек… Проклятье, а ведь и правда — ничего схожего, вот прямо вообще! Вот разве что вот тут и вот тут два «Джавелина», с разницей в полтора года, но больше ничего общего.

— Я же говорила! — вздохнула Кори и потянулась к терминалу, чтобы забрать его с консоли, но я перехватил её руку и удержал.

— Подожди. Мы ещё не всё посмотрели.

— Что ты хочешь посмотреть? — с ноткой любопытства в голосе спросила Кори.

— Маршруты. Надо попробовать построить маршруты прыжков, во время которых они пропали и попробовать поискать закономерность там. Или, возможно, закономерность между тем и этим.

— Чем и чем? — не поняла Кори.

— Пока сам не знаю, — я пожал плечами. — Но проверить точно надо. Чёрт, твой терминал эти маршруты просчитывать до завтра будет…

— Не, не будет, — весело улыбнулась Кори. — Всё уже давно просчитано умными и увлечёнными людьми, они даже отдельную трёхмерную карту создали, на которую нанесли все маршруты. Секунду.

Кори снова наклонилась к терминалу и немного потыкала в него пальцами, после чего список кораблей на лобовике сменился огромной картой разведанной части космоса. Крошечными белыми точками были отмечены отдельные звёзды, красными точками чуть побольше размером — спейсеры. И яркие красные линии тут и там соединяли спейсеры попарно, и большинство из них находилось в одном и том же звёздном секторе. А те, что не находились в нём — проходили сквозь него.

— Сектор Эльта, — я ткнул пальцем в нужную точку.

— Ага, я в курсе, — Кори кивнула и приблизила изображение. — Все в курсе. Именно через сектор Эльта проходили маршруты всех пропавших кораблей, это уже всем известно, кто интересуется хардспейсом. Дальше-то что? Я бы поняла, если бы траектории их прыжков пересекались в одной точке, тогда всё было бы понятно… Но они же не пересекаются!

И она была права — траектории действительно не пересекались. Они даже не то что не пересекались — порой от одной до другой вообще световые минуты были, если я правильно понял масштаб. Но всё равно что-то в этом всем было странное. Интуиция подсказывала, что здесь всё не так просто, что я чего-то просто не вижу.

«Не вижу»…

А ведь когда я был командиром «Мёртвого эхо», я никогда не проводил брифинги по заданиям на модных трёхмерных проекциях. Все твердили, что это удобнее, это прогрессивнее и понятнее, но я ими не пользовался. Трёхмерная проекция — это хорошо, но у неё есть один большой недостаток — она умеет работать только в двух режимах. Ты или видишь весь объект «насквозь», словно его стены сделаны из самого чистого стекла, и тогда велик шанс, что ты неправильно поймёшь планировку помещений или их размеры. Или ты смотришь на объект так, словно он имеет физическое воплощение, но можешь в режиме «призрака» пролетать внутрь него, осматривая всё, что нужно. И тогда ты теряешь понимание общих пропорций объекта.

Я всегда предпочитал карты. Простые двухмерные карты, целой стопочкой, по одной на каждый этаж, если таковых несколько. Их можно рассматривать по отдельности, чётко понимая, что никаких прозрачных стен тут нет. А можно наоборот — сложить одну на другую, чтобы сравнить положение нескольких точек. Например, когда предполагается поставить на обшивку кумулятивный заряд и хочется знать, какие помещения и в каком количестве пострадают от этого направленного взрыва.

Некоторые вещи можно увидеть только в трех измерениях.

А некоторые — только в двух.

И то, что экран терминала, а значит, и изображение на лобовике, уже априори были двухмерными, пытающимися отразить трёхмерные объекты, было мне на руку. Я упёр палец в терминал Кори и принялся медленно двигать его, глядя на лобовик.

Звёздные системы дрогнули и поползли прочь со своих мест, повинуясь моим движениям. Я тянул палец к краю экрана, наблюдая как картинка сдвигается следом за ним, как красные линии маршрутов пересекаются и тут же расходятся только лишь для того, чтобы снова пересечься.

— Кар? — тихо произнесла Кори спустя минуту, не раньше, но я только поднял свободную руку и требовательно вытянул указательный палец, веля не мешать.

Кори послушно замолчала, а я продолжил по миллиметру крутить звёздную карту на терминале, будто божество, создающее новый мир и прикидывающее, в каком ракурсе он будет выглядеть максимально выгодно.

Красные линии сходились и расходились, сходились и расходились, но я не оставлял попыток найти нужный угол. Я крутил карту во всех возможных направлениях, и, когда в голове уже зародилась мысль, что я всё-таки ошибся, и никакого совпадения тут нет…

Они совпали.

Под определённым углом поворота все линии маршрутов пропавших кораблей сошлись в одной точке. С небольшими, крошечными отклонениями, буквально в километр-другой, но сошлись.

— Что⁈ — ахнула Кори. — Как⁈

— Да очень просто! — я разогнулся и потянулся, растягивая занемевшую в неудобной позе спину. — Никто не мог найти точку пересечения маршрутов, потому что нет никакой точки. Это скорее щель, растянутая в пространстве на добрый десяток световых минут. Поэтому и схождение траекторий можно увидеть только под определённым углом поворота карты.

Кори снова посмотрела на лобовик и закусила губу. Сама взялась ползать пальцами по терминалу, сперва сдвинув всю карту так, что линии снова разошлись в неправильную паутину, а потом самостоятельно вернув всё как было.

— Шрап… — потрясённо прошептала она. — Это и правда работает! Чтоб меня чёрная дыра пережевала, как ты до этого догадался⁈ Никто не догадался, а ты догадался!

— Ну насчёт «никто» это ты загнула, — я усмехнулся. — Я уверен, что кто-то ещё догадался. Ну хотя бы десяток человек точно.

— Тогда почему я об этом не знаю?

— А ты бы стала рассказывать об этом каждому встречному и поперечному? — я с улыбкой взглянул на неё. — Вот сейчас ты, считай, раскрыла местоположение… Ну, если не хардспейса, то ключа к нему. Кому расскажешь об этом?

— Я поняла, — буркнула Кори. — Конечно же, никому… Кроме команды.

— Вот именно! — я кивнул. — И точно так же все остальные не стали никому рассказывать, а просто полетели туда. Если было на чём.

— Полетели и… что делали? — с опаской спросила Кори.

— А я откуда знаю? — я пожал плечами. — Но, что бы они там ни делали, успехом их действия не увенчались. Иначе весть о том, что наконец-то найден и раскрыт легендарный хардспейс давно уже гремела бы по всему космосу. А тех, кто это сделал, носили бы на руках до самой тепловой смерти вселенной.

— И то верно! — согласилась Кори, и снова задумчиво посмотрела на лобовик. — Но погоди… Тут что-то не так.

Она двумя движениями приблизила карту так, что звёзды стали размером с ноготь, и, повертев вселенные, ткнула пальцем в одну из красных линий:

— Вот! Этот прыжок! Я точно помню, что мы тоже прыгали между этими спейсерами! Но мы же не в хардспейсе! Почему?

— Кори, какого ответа ты от меня ждёшь? — я развёл руками. Я что, поход на Тоши-Доши, чтобы рассуждать о теории спейса и строить какие-то предположения? Как и большинство людей во вселенной, я очень плохо понимаю, что такое спейс-технология и как она работает, я просто показал тебе то, что подметил сам. Но вывод, в общем-то, напрашивается несложный — если два корабля прошли одним путём и один из них попал в хардспейс, а другой — нет, значит что?..

— Значит у одного корабля было что-то, чего не было у другого… — прошептала Кори, и её глаза снова загорелись. — Шрап, это гениально! Надо теперь только выяснить, что такое это «что-то»!..

— Стоять! — я поднял ладонь. — Не всё так просто. Ты как будто уже собралась нырять в эту… «Щель», назовём её так, но мы пока что даже не знаем, что она вообще из себя представляет. Я бы посоветовал для начала провести разведку. Прилететь туда и попробовать просканировать пространство во всех возможных спектрах. Я же видел, что у вас целая гирлянда антенн разных спектров снаружи приварена — для чего они?

— А вот не поверишь — как раз для того самого! — широко улыбнулась Кори. — Мы же с папой не клинические идиоты, мы понимали, что спейс-технология напрямую связана с огромными энергиями, вот и озаботились сканирующим каскадом, чтобы понимать, если вдруг окажемся рядом с чем-то… Ненормальным.

— А в итоге сами не заметили, как проскочили мимо, — усмехнулся я.

Энтузиазм в глазах Кори резко сменился привычной враждебностью, и я сам не заметил, как моя рука вытянулась вперёд и по-доброму взлохматила красные волосы девушки:

— Ладно, не злись, я пошутил.

Кори перестала злиться даже раньше, чем я договорил. Мало того — она вся слегка подалась вверх, словно пыталась растянуть мимолётную ласку подольше. Даже глаза прикрыла и замерла.

Я слегка помедлил, задержав руку в её волосах, а потом осторожно убрал.

Кори ещё секунду сидела, закрыв глаза, а потом резко обмякла в своём кресле. Но сразу же встрепенулась, как мокрая птица, и заявила:

— Так! Всё, решено! Летим к этой… Как ты сказал? Щели, во! Ух сейчас Пиявка бы пошутила над этим твоим названием, ну!

Конечно же, ни к какой щели мы не полетели. Сперва мы прибыли на станцию, где капитан договорился об установке нового главного компьютера и Жи наконец-то снова получил свободу. Не то чтобы он был сильно доволен этим фактом, у роботов с эмоциями вообще туговато, но теперь по крайней мере можно было не опасаться, что какая-нибудь очередная принцесса планеты с двойным правительством, случайно зайдя на мостик, словит сердечный приступ.

— Как назовём новую малышку? — с улыбкой спросил капитан, когда компьютер было подключён и настало время прошивать регистрационные знаки. — Снова «Мечта»?

— Нет! — твёрдо заявила Кори. — Теперь это не просто мечта. Теперь это вполне достижимая цель. Теперь это затерянные звёзды, которые нам надо разыскать.

— А что, отличное название! — согласился капитан, и спустя несколько часов, когда мы отчаливали от станции, нас провожал в долгий путь голос диспетчера:

— Корабль «Затерянные звезды», вам разрешена отстыковка. Счастливого пути!

Путь был долгим потому, что от ближайшего спейсера до нужной нам точки было ну прямо дохрена пространства. Это был просто случайный участок космоса, в котором не было ничего настолько интересного, чтобы ради этого строить тут отдельный спейсер. Обычно корабли пролетали его насквозь и даже не замечали, но нашу ситуацию обычной не назвать.

Поэтому мы почти неделю летели от ближайшего спейсера до нужной точки, и изнывали от скуки. Спасали только вечера настольных игр, которые проводил Кайто — он оказался тем ещё любителем настолок, у него вся каюта была ими завалена. Когда я увидел эту коллекцию, от пола до потолка, я даже сперва не понял, где он вообще спит.

Потом тоже так и не понял.

В день прибытия к нужной точке все собрались на мостике с самого утра. Автопилот отсчитывал последние десятки километров, напряжение на мостике можно было черпать ложкой. Через несколько минут одной тайной должно было стать меньше. Один вопрос получит причитающийся ему ответ.

Но понравится ли нам этот ответ?

— Прибыли! — доложил Магнус. — Двигатели ноль.

— Двигатели ноль да, — подтвердила Кори, и гудение корабля сменило тональность, а потом и вовсе затихло.

«Затерянные звёзды» висели в совершенно обычном участке космоса. Тут не было даже астероидов, на которые можно было бы посмотреть. Даже ни одной туманности, сколько глаз видел. Просто бархатная чернота, местами проколотая, как булавкой, холодными точками звёзд.

— Врубай! — дрогнувшим голосом сказал капитан, и Кори кивнула, протягивая руку к приборной панели.

Рука слегка дрожала.

— Стандартный диапазон, — произнесла девушка, щёлкая тумблером. — Всем тихо.

На мостике и так висела мёртвая тишина, но сейчас её сменил лёгкий треск помех. В радиусе многих световых минут не было ни одного объекта, который излучал бы хоть какой-то внятный сигнал в стандартном диапазоне.

— Дальше! — слегка нервно велел капитан.

— Аварийный диапазон, — отчиталась Кори, щелкая следующим тумблером.

Помехи слегка поменялись — они стали более резкими и зубастыми, при определённом желании в них даже можно было разобрать какую-то последовательность. Но лишь при желании.

— Дальше! — велел капитан.

— Служебный диапазон.

Новый щелчок — и опять кабину заполнил ровный шум фоновых помех.

— Дальше.

— Низкочастотный диапазон.

Никаких изменений.

— Укороченный диапазон.

Никаких изменений.

— Переходи на сканеры энергии.

— Световой диапазон.

Все показатели в пределах нормы.

— Диапазон активных частиц.

Все показатели не в норме для человека, но совершенно обычные для космической радиации.

— Температурные датчики. Объёмные датчики. Гравитационные. Электрические.

Все показания в пределах нормы. Мы висели в совершенно обычном участке космоса, настолько стандартном, насколько это вообще возможно, если вообще где-то существует стандарт космоса.

— Всё, — Кори устало откинулась в кресле и потёрла глаза. — Мы проверили всё.

— Не всё, — произнёс я, раньше, чем капитан открыл рот. — Или вернее недостаточно тщательно.

— М? — Кори посмотрела на меня.

— Вернись на аварийный диапазон! — велел я, и Кори, даже не дожидаясь команды капитана, тут же защёлкала тумблерами.

Кокпит снова заполнился треском и шипением помех, которые трещали и шипели будто бы «зубцами», и эти зубцы повторялись с завидным постоянством. Как будто кто-то пытался передать одно и то же сообщение, но испорченный передатчик передавал только одни и те же помехи.

— Кайто, — я повернулся к технику. — Ищи сигнал. Медленно.

— Какой сигнал? — удивился техник. — Помехи же сплошные!

— Кайто, выполняй! — коротко распорядился капитан.

Кайто вздохнул, кивнул, и пробежался пальцами по экрану своего поста.

Где-то снаружи, за обшивкой корабля, сдвинулась с места одна из антенн и принялась медленно крутиться вокруг своей оси в поисках позиции, в которой «сигнал», если его так можно назвать, будет наиболее чётким.

Секунды сменялись секундами, но ничего не происходило. Помехи как заполняли кокпит, так и продолжали заполнять.

— Сейчас, сейчас… — бормотал Кайто, ползая пальцами по экрану. — Сейчас, сейчас!..

И в определённый момент помехи изменились. Они стали менее зубастыми, и чуть более приятными на слух.

— Ещё медленнее, — велел я, поднимая руку, и Кайто кивнул.

Спустя ещё несколько секунд «зубцы» помех сгладились окончательно и стало понятно, что это вовсе и не помехи. Или вернее это помехи, но вовсе не такие, к каким мы привыкли. Они не шипели сплошным фоном, а короткими всплесками заполняли на мгновение кокпит, и тут же стихали, чтобы через секунду прошипеть снова.

И в этом явно прослеживалась система.

— Пш-ш-ш пш-ш-ш… Пш-ш-ш пш пш… — неосознанно повторял Кайто за помехами. — Пш-ш-ш пш-ш-ш… Пш-ш-ш пш пш…

— Два длинных, один длинный, два коротких… — задумчиво произнёс капитан. — А я ведь знаю, что это такое! Это древний как сам мир способ шифровки сообщений! Азбука Морзе!

— И что передают? — поинтересовалась Пиявка, которая, конечно же, не пропустила всеобщее веселье.

— Э-э-э… — протянул капитан, копаясь в памяти. — Если я всё правильно помню, это всего две буквы. МД, МД, МД. Потом пауза, и опять МД, МД, МД.

— И что значат эти две буквы? — без особого интереса в голосе спросила Пиявка. — Кто-то знает?

— Да, знаю, — произнёс я внезапно пересохшим от понимания горлом. — Это значит «мейдей, мейдей, мейдей»… Это сигнал бедствия.