Тайна моего положения

Глава 25

Первый мой рабочий день в особняке Блэквудов начался непривычно рано. Стоило солнцу показаться над горизонтом, как в дверь моей комнаты деликатно постучала горничная Мэри, сообщив, что мсье Арчи ожидает меня к завтраку через полчаса.

Быстро приведя себя в порядок и облачившись в скромное тёмно-синее платье, я спустилась в малую столовую, где уже царила утренняя суета. Эмон, величественный в своём неизменном чёрном сюртуке, руководил сервировкой стола с точностью военачальника. А мадам Потс то и дело появлялась из кухни с новыми блюдами, от которых исходил умопомрачительный аромат свежей выпечки и жареного бекона.

— А, вот и вы! — поприветствовал меня мсье Арчи, поднимаясь из-за стола. — Надеюсь, вы хорошо спали? Эти старые кровати иногда скрипят так, что можно подумать, будто в них поселились все призраки наших достопочтенных предков.

— Спала прекрасно, благодарю, — улыбнулась в ответ, занимая предложенное место. Джеймс тут же материализовался рядом, разливая по чашкам ароматный кофе. — Признаться, я даже не слышала, как часы в гостиной пробили полночь.

— О, значит, вы уже успели подружиться с этим старым ворчуном? — усмехнулся мсье Арчи. — Они достались мне от деда, и, поверьте, характер у них совершенно несносный — бьют не только каждый час, но и вздумают позвонить посреди ночи, причем их звук становится порядком громче.

— Да, невозможно устоять перед его обаянием, — ответила, подхватив шутливый тон старика, рассеянно поглаживая гладкие бока фарфоровой чашки. — Он напоминает нам, что время быстротечно, и тратить его на сон — непозволительная роскошь.

— Вы правы, — задумчиво кивнул мсье Арчи, и морщинки в уголках его глаз сложились лучиками, придавая лицу выражение, которое появляется у людей, погружённых в приятные воспоминания…

— Ну что ж, мадам Эмилия, приступим к вашим обязанностям? Эмон, будь добр, утреннюю газету, — с заговорщицким видом, произнес хозяин дома, сразу, как только мы закончили завтракать.

Следующий час я читала вслух новости из «Элшиморского вестника». Мсье Арчи оказался внимательным слушателем, но то и дело прерывал меня, чтобы прокомментировать какую-нибудь заметку или поделиться историей, связанной с упомянутыми персонами.

— О, леди Уилкинс опять затеяла благотворительный бал? — хмыкнул старик, когда я дошла до светской хроники. — Можно подумать, что все эти приёмы она устраивает исключительно ради общественного блага, а не для того, чтобы похвастаться новым веером из страусиных перьев.

— Кхм… мсье Онор замешан в скандале? Странно, он очень осторожный человек, наверняка это все происки графа Шермана…

После чтения газеты мсье Арчи предложил мне прогуляться по саду. День выдался на удивление тёплым для поздней осени, и золотистое солнце щедро заливало светом аккуратно подстриженные лужайки. Старый садовник Том как раз заканчивал укрывать розовые кусты на зиму, и его натруженные руки ловко управлялись с соломой и мешковиной.

— Знаете, — задумчиво произнёс мсье Арчи, когда мы неспешно шли по усыпанной гравием дорожке, — иногда мне кажется, что сад — это единственное место, где время течёт правильно. Не торопится, не замедляется, просто идёт своим чередом, как и положено природе.

— Позволю себе не согласиться, — мягко возразила, останавливаясь перед кустом хризантем, чьи пышные шапки цветов уже начинали увядать. — В саду время бежит так же стремительно, если не быстрее. Взгляните: весенние первоцветы радуют глаз лишь несколько дней, летние розы опадают за одну ночь, а осенние астры спешат отцвести до первых заморозков. Каждому растению отмерен свой срок — иным месяцы, другим лишь считаные часы.

— Возможно, именно поэтому их красота так ценна, — рассеянно отозвался мсье Арчи, опираясь на трость. — И всё же они возвращаются каждый год, напоминая нам о вечном круговороте жизни. В этом и есть особая прелесть сада — здесь смерть всегда соседствует с новым рождением, а увядание — с расцветом…

После прогулки мсье Арчи удалился в кабинет, а я, воспользовавшись свободным временем, решила проверить расходные книги, о которых он упоминал накануне. Устроившись в своей комнате у окна, я погрузилась в столбцы цифр и записи расходов.

К моему удивлению, управляющий оказался честным человеком — все расчёты сходились до последнего фарла, а каждая трата была тщательно задокументирована. Единственное, что вызвало у меня вопросы, — это несколько крупных переводов в банк.

За обедом я поделилась своими наблюдениями с мсье Арчи, и он ничуть не удивился, сообщив, что знает о переводах, и похвалил меня за проявленную инициативу, со смехом добавив: — Так вот почему старина Джеффрис последнее засиживается до поздна! Видимо, почуял, что его работу будут проверять более внимательно.

После обеда мы отправились в банк. Поездка в элегантном экипаже по центральным улицам Элшимора напомнила мне о том, как сильно изменилась моя жизнь за последние дни. Банковский клерк, узнав фамилию Блэквуд, проявил удивительное рвение, и вскоре все необходимые документы были оформлены, что не могло меня не радовать. Спустя несколько минут, мы уже покинули здание банка и разместившись в карете, тронулись в обратный путь…

Колеса красивого экипажа мягко постукивали по брусчатке, пока мы проезжали мимо фешенебельных магазинов на Королевской улице. За их начищенными витринами манекены красовались в последних лартинских нарядах, а ювелирные лавки сверкали драгоценностями всех цветов радуги. Уличные торговцы предлагали горячие каштаны и свежие цветы, их звучные голоса вплетались в городской шум вместе с цоканьем копыт и звоном колокольчиков на проезжающих карет.

На углу возле кондитерской мадам Руссо толпились дамы в изысканных нарядах, их шляпки, украшенные перьями и лентами, покачивались, когда они склонялись к витрине, разглядывая пирожные с засахаренными фиалками. Чуть дальше, у букинистической лавки, седовласый мужчина в потертом сюртуке увлеченно листал толстый фолиант, а из открытой двери типографии доносился характерный запах свежей краски и шум печатных станков.

На площади Святого Михаила уличный художник быстрыми штрихами набрасывал портрет юной девушки, пока её кавалер нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Вокруг фонтана, украшенного бронзовыми дельфинами, играли дети, их звонкий смех разносился над площадью, смешиваясь с криками голубей и мелодичным боем часов на башне старой ратуши…

— Кстати, о предстоящих выездах… — произнёс мсье Арчи, отвлекая меня от созерцания городских пейзажей за окном кареты. — Вам понадобится новый гардероб. Не поймите меня превратно, но компаньонка графа Блэквуда должна выглядеть подобающим образом. Я уже договорился, чтобы завтра вас посетила модистка.

— Но мсье Арчи… — начала было возражать, но мужчина решительно меня перебил:

— Даже не пытайтесь спорить. Считайте это частью ваших рабочих обязанностей. К тому же — добавил он с лукавой усмешкой, — Мадам Дюбуа — настоящий художник своего дела. Её платья носит половина элшиморской знати, а вторая половина мечтает об этом. Недавно она вернулась из Лартина с новыми эскизами, и, признаюсь, мне доставит особое удовольствие наблюдать, как чопорная леди Уилкинс подавится своим послеобеденным чаем, когда увидит вас в одном из её творений на следующем благотворительном вечере.

— Хорошо, — нехотя согласилась, понимая мсье Арчи, про себя же решив, непременно оплатить наряды, как только появится такая возможность.

Вернувшись в особняк, мы снова отправились в сад. На этот раз мсье Арчи признался, что прогулки — это не просто прихоть.

— Лекарь настаивает на ежедневных моционах. Говорит, что в моём возрасте движение — это жизнь. Но, признаться, — добавил он с озорным блеском в глазах, — гулять в приятной компании гораздо веселее, чем в одиночестве считать шаги…

Вечер завершился в библиотеке, где я читала вслух новеллы Мартина Дерзана. Мягкий свет камина создавал уютную атмосферу, а голоса героев, казалось, оживали в полумраке комнаты, заставленной книжными шкафами до потолка. Когда часы пробили десять, мсье Арчи, отложив свой неизменный монокль, с теплой улыбкой пожелал мне спокойной ночи и, опираясь на трость, неторопливо покинул библиотеку.

Спустя пару минут, бережно вернув книгу на полку красного дерева, я последовала его примеру. Поднимаясь по широкой лестнице в свою комнату, я поймала себя на мысли, что этот день, несмотря на его насыщенность, пролетел удивительно легко. В моей новой жизни появился свой ритм, своя мелодия, и что самое удивительное, она звучала на удивление гармонично.

Уже лёжа в постели, я достала серебряные часики, подаренные мсье Харви. Их тихое тиканье странным образом успокаивало, напоминая о тех, кто стал мне дорог в этом новом мире. А за окном шелестели листья в саду, и звёзды мерцали в тёмном осеннем небе, словно обещая, что завтрашний день принесёт новые открытия и впечатления.