Тайна моего положения

Глава 17

— Здесь придержи и немного капни масла, — проговорил месье Харви, показывая мне несложную для новичка работу.

— Так? — выполнила все в точности, как говорил мастер, бросив украдкой взгляд на старика.

— Верно, — довольно улыбнулся он, возвращаясь к прерванной работе. Сняв заднюю крышку карманных часов, принялся откручивать винтики, вытаскивая пружины и шестеренки, каждая из которых была размером едва ли больше головки булавки. Его руки двигались точно и уверенно: он бережно поднимал каждую деталь, рассматривал её на свету, проверял на наличие трещин и деформаций. Одна из шестеренок оказалась слегка погнутой — мастер отложил её в сторону. Придвинул коробку с запасными деталями и, найдя нужную шестеренку, установил её на место, проследив, чтобы она плавно вошла в зацепление с остальными. Затем мастер капнул пару капель специального масла на зубцы шестеренок, чтобы они двигались плавно, как хорошо отлаженный музыкальный инструмент. Когда сборка была завершена, он завёл часы, внимательно слушая их тиканье — равномерное, успокаивающее.

Завороженно наблюдая за его четкими и уверенными движениями, я видела, насколько глубоко он был погружен в свое ремесло — каждое действие было отточено, как ритуал, возвращающий часам новую «жизнь».

— Если мсье Дернис ещё раз уронит эти часы, боюсь, следующую деталь придётся вытачивать вручную, — произнёс мсье Харви, не отрывая взгляда от работы. Его тихий голос вывел меня из задумчивости, и я смущенно кашлянула, снова принимаясь за порученное дело.

— Мсье Дернис? Тот милый мужчина, который больше часа рассказывал вам о своём внуке? — поинтересовалась я, вспомнив его оживленный монолог о мальчике, что якобы мог собрать модель кареты быстрее всех в округе.

— Да, уж больно болтливый, — хмыкнул старик, осторожно подтягивая винтик на механизме. Похоже, мсье Харви не привык к многословным беседам, предпочитая тишину и сосредоточенность своей мастерской, где его единственными «собеседниками» были часы. Даже стены здесь, казалось, были пропитаны ровным, успокаивающим тиканьем, которое нарушалось лишь редкими стуками инструментов и тихим дыханием мастера. Его спокойное присутствие создавало ощущение уюта, и я невольно погружалась в ритм его повседневной работы, а именно это сейчас мне было так необходимо…

Прошла уже неделя с тех пор, как мсье Харви дал мне кров и работу. За это время я успела убрать и вымыть почти все комнаты в его небольшом доме, оставив только хозяйскую спальню, как и просил старик. Он категорически отказался от моей помощи, заявив, что незамужней девушке не пристало убираться в холостяцкой берлоге. Я решила не настаивать, хотя и осторожно напомнила ему, что уже была замужем и недавно потеряла мужа. Признаюсь, его реакция удивила меня: на мгновение он замер, и в его взгляде мелькнуло какое-то неуловимое сочувствие, но он лишь молча кивнул, и мы больше об этом не говорили.

За эту тихую и спокойную неделю я почти не покидала дом. Пару раз сходила за хлебом в булочную и один раз на рынок за продуктами, но каждый раз, стоило мне переступить порог и оказаться на шумных улицах, меня охватывало странное беспокойство, словно я могла потерять эту драгоценную, хоть и хрупкую защиту, которую дарили стены старого дома.

Маленький, но уютный мир мастерской мсье Харви, где я проводила свои дни, стал для меня убежищем, почти спасением. Каждый уголок этого дома хранил покой, который был мне необходим, чтобы залечить свои невидимые раны и хоть немного прийти в себя. Иногда я ловила себя на том, что, затаив дыхание, слушаю, как стрелки часов с лёгким шорохом отсчитывают время, словно сами подсказывая мне, что оно ещё есть, что можно не торопиться, не бояться… просто остановиться и подумать, куда я хочу идти.

С того дня, как я очнулась здесь, в чужом мире, с его странными и непривычными законами, я словно неслась по накатанной дорожке, не имея возможности остановиться и осмыслить, что ждёт меня дальше…

— Харви, — прервал мои мысли мелодичный, приятный женский голос, а вскоре я увидела его обладательницу. Ей было за шестьдесят, но черты её лица сохраняли прежнюю красоту — нежные и тонкие линии скул, аккуратные морщинки вокруг глаз, больше похожие на следы улыбок, чем на печать прожитых лет. Она была стройной, изящной, с той особой грацией, которая присуща только истинным леди, и даже простая серая шерсть её платья с тонким кружевом по краю манжет не могла скрыть этого благородства. Её седые волосы, собранные в аккуратный пучок, отливали серебром, а глаза — глубокие, светло-голубые, почти как осеннее небо перед дождём, — излучали такое доброжелательное спокойствие, что мне захотелось рассказать ей обо всех своих тревогах.

— Летиция, — проговорил мастер с явной растерянностью в голосе и, резко поднявшись со стула, тут же сел обратно, суетливо собирая разбросанные на столе инструменты. Его руки, обычно уверенные и спокойные, сейчас двигались чуть нервозно, и мне было странно видеть всегда сдержанного, слегка отстраненного мастера в таком состоянии. Удивлённая этим, я невольно прекратила свою работу и молча наблюдала.

— Харви… у меня снова сломались часы, стрелки почему-то не двигаются, — с мягкой, чуть лукавой улыбкой обратилась к нему дама, не спуская с него тёплого взгляда. Она протянула небольшой изящный часовой механизм, но мастер на него даже не посмотрел.

— Эмилия, прими заказ у мадам Летиции, — буркнул мсье Харви, выпрямив спину и мгновенно вернув себе обычную суровость, хотя глаза его так и не обрели прежнего холодного спокойствия, — как будет готово… я… Эмилия доставит твои часы, — добавил он, будто подчеркивая свою занятость, но не глядя на женщину, которая всё так же ласково улыбалась и не отводила взор от Харви.

— Хм… мадам Летиция, позвольте мне записать ваши данные, — слегка откашлявшись, заговорила я, стараясь придать своему голосу формальный тон. Я потянулась к старой потрепанной книге с засаленными краями, в которую месье Харви бережно записывал все заказы с самого дня открытия своей мастерской.

— Ваш адрес, пожалуйста, — добавила я, поднимая взгляд на даму.

— Улица Мелтис, дом пять, — коротко ответила женщина, положив рядом с книгой часы таким нежным, словно прощальным, жестом, и, на мгновение задержав свой взор на мастере, она тихо произнесла, — до свидания, Харви.

— До свидания, Летиция, — отозвался старик, и его голос прозвучал мягче обычного, почти шёпотом. Как только дверь за ней закрылась, он не шелохнулся, глядя ей вслед с грустью, которая долго не покидала его глаз, отражая что-то невысказанное, что-то давно утраченное, что, возможно, вернулось лишь на мгновение, но тут же исчезло вновь…