Таймири

26. О лестнице, ведущей в никуда

В саду, среди зеленой шелковистой травы, после полудня показались бледно-розовые шляпки грибов. И надо было так случиться, что именно сегодня Ипва вышла подышать свежим воздухом. Она увидела грибы и сразу обо всем догадалась. Садовникам придется изрядно попотеть, прежде чем они приведут сад в надлежащий вид, а Минорис должна будет дать объяснения. И горе ей, если она не сдержала слово и проболталась подопытной.

«Ну, погоди у меня, Минорис! Устрою я тебе допрос с пристрастием. Навек запомнишь, как обманывать Ипву!» — негодовала ардикта, быстро шагая по дорожке, обсаженной рододендронами. В ее глазах сверкал огонь, а вокруг головы образовался трепещущий нимб, поскольку ардикта наэлектризовалась до предела. Минорис, которая притаилась в тени пальм, почувствовала, как сгущаются тучи: в грядущей буре она вряд ли уцелеет.

«До чего же нетерпеливые грибы! Вздумалось им сегодня вылезти! Не могли еще денек подождать», — подумала она и закусила губу. Едва Ипва, светясь от злости, скрылась за поворотом, как Минорис очертя голову бросилась бежать в обратном направлении — в сторону главного входа.

Тем временем Таймири и Сэй-Тэнь дожидались своей очереди у дверей Има-Рина. Им обеим страсть как хотелось заглянуть за эту дверь, иначе они бы уже давно вернулись в свои спальни. Если было невмочь стоять, отлучались поодиночке, но в основном коротали часы вместе, находя утешение в разговорах. И как ни была рассеянна Сэй-Тэнь, она ни разу не упомянула о стране «Внутрифонтании». Не проходило и дня, чтобы она не подумала о Норкладде. Как он там, с ребятами? Спорится ли работа? Удалось ли починить великанские часы?

Вбежала в коридор красная и запыхавшаяся Минорис. Беспокойно озираясь по сторонам, заметила в толпе подруг и ринулась к ним.

— Спасительницы мои! — воскликнула она, вцепившись в Сэй-Тэнь мертвой хваткой. — Спрячьте меня где-нибудь, умоляю! Ипва в бешенстве! Она узнала про споры, и мне теперь не жить!

При слове «спрячьте» у Сэй-Тэнь мгновенно родилась идея: конечно же! Дом Норкладда для пряток самое подходящее место! Пусть Минорис немного побудет у него. А там, глядишь, и ардикта остынет.

— За мной, — скомандовала Сэй-Тэнь и подтолкнула Таймири к двери-за-которой-пустота. — Твоя очередь подошла, — напомнила она. — Не вздумай отлынивать.

Схватив Минорис за руку, она протиснулась сквозь толпу муз и бегом припустила к фонтанному залу.

Зал фонтанов искрился взвесью радужных брызг. Через запотевшую стеклянную крышу матово голубело небо. Вокруг не было ни души.

— Это и есть убежище? — раздосадовалась Минорис. — Если так, то я точно пропала.

— Погоди, дай сосчитаю, — сказала Сэй-Тэнь и принялась пересчитывать фонтаны, чтобы не ошибиться, в каком из них портал. — Четвертый, пятый, шестой… Да, шестой. Пойдем скорее!

— Ты, видно, с ума сошла. Это же тебе не пруд! — с возмущением сказала Минорис, когда Сэй-Тэнь спустила ноги в чашу.

— Напрасно ты нос воротишь, лучше давай следом. А то, еще чего доброго, Ипва нагрянет.

Эти слова произвели на Минорис магическое действие, и спустя мгновение она уже по колено стояла в воде.

— Попала, так попала! — пробормотала она. — Уж и не знаю, что лучше: получить взбучку от ардикты или промокнуть до нитки…

Они прошли через шипящую водную завесу, и Сэй-Тэнь стала ощупывать статую в центре фонтана. Ту самую, через которую Норкладд в прошлый раз втащил ее к себе.

— Что ты там возишься? — хмуро спросила Минорис. — Вода ледяная. Того и гляди, простужусь!

— Наберись терпения! Скоро ты будешь греться в уютной комнатке.

Минорис уже собралась произнести в ответ свое скептическое «Ха!», как вдруг заметила, что в зале фонтанов кто-то ходит.

«Меня ищут», — похолодела она и инстинктивно вжалась в статую.

Силуэт бродящей по залу дамы (а бродила, несомненно, дама) был окутан коконом рваного, тревожного пламени. И когда она повернулась лицом к фонтану, где сидели Минорис и Сэй-Тэнь, на этом горящем лице сверкнули чернотой узкие глаза Ипвы.

«Ипва пришла за мной», — еще больше похолодела Минорис. В сознании у нее помутилось, и она стала медленно оседать на дно каменной чаши.

— Что с тобой? — всполошилась Сэй-Тэнь. — А ну вставай! Не время тонуть.

Тут и она различила за водной завесой силуэт ардикты. Та направлялась прямиком к ним.

Настала очередь Сэй-Тэнь вжаться в скульптуру. До сих пор ей не приходилось иметь дело с ардиктой (разве что во время церемонии посвящения). Об «огненной одержимости» Ипвы среди муз ходили самые неправдоподобные слухи, однако одно было ясно наверняка: если Ипва «пылает», лучше бежать от нее без оглядки.

Минорис едва ли отдавала себе отчет в происходящем. И когда ее выдернуло из окружающего пространства, на ее лице не отразилось ни тени изумления. Не удивилась она, и когда обнаружила себя в незнакомой гостиной, в мягком кресле, обитом темно-зеленым штофом. Протерла на всякий случай глаза и попыталась отжать юбку. Юбка оказалась совершенно сухой.

— Я же просил тебя, ведь просил — никому ни слова! — долетело до нее из соседней комнаты.

— Это вышло случайно, — послышался жалостливый голос Сэй-Тэнь. — Я хотела ей помочь. Она будет молчать, обещаю!

— Как можно верить твоим обещаниям, если ты уже не сдержала слова?!

— Ах, прости, прости, Норкладд! Чем мне загладить свою вину?

Минорис сползла с кресла и на цыпочках приблизилась к двери, за которой шел этот странный разговор. Но не успела она приникнуть к отверстию в замке, как дверь распахнулась, и в комнату широким шагом вошел юноша с невероятно зелеными глазами.

— Она еще и подглядывает! — воскликнул Норкладд, не удержавшись от улыбки. — Как тебя звать?

Минорис смущенно представилась и с трудом подняла глаза, чтобы еще раз взглянуть на восхитительного хозяина дома.

— Не хотелось бы вас обременять, — выдавила она из себя.

— Ты не обременишь меня лишь в том случае, если сейчас же займешь спальню на втором этаже и явишься к обеду без опозданий, — сурово припечатал часовщик.

За обедом он был сама доброжелательность. Предлагал добавки, интересовался жизнью в мастерской и рассказывал о здешней природе. Скоро Минорис почувствовала себя раскованней и даже осмелилась спросить часовщика о портале.

— Мы ведь через портал сюда попали, да? Я в этом, знаете ли, кое-что смыслю, — сказала она.

— Здесь нет никакой тайны, — пожал плечами Норкладд. — Но думаю, Сэй-Тэнь тебе лучше всё разъяснит.

Ему нужно было закончить кое-какую работу, и, чтобы его не отвлекать, Сэй-Тэнь позвала подругу на прогулку. Стоило им выйти на дорогу, как Минорис приступила к расспросам. Всё-то ей надо знать: и кто такой Норкладд, и что это за рыба-монстр, о которой случайно обмолвилась Сэй-Тэнь.

— Ты и сама видишь, насколько их мир отличается от нашего, — сказала та, когда череда вопросов иссякла.

Минорис кивнула.

— Я хотела бы никогда не возвращаться в мастерскую счастья! Но послушай, ведь кто-то же создал Ланрию!

Сэй-Тэнь задумалась.

— Без создателя явно не обошлось, — проговорила она. — Но разве человеку под силу сотворить такую красоту? И вообще, почему бы не допустить, что Ланрия существовала изначально, сама по себе? Вдруг создали именно наш маленький, юный мирок, как приложение к Ланрии? Ведь, по сути, так и есть. Портал изобрели не мы, а Норкладд.

— Наш мирок далеко не маленький. И уж тем более не юный, — возразила Минорис. — Ему, по меньшей мере, пять миллиардов лет.

Заметив, что Сэй-Тэнь хмуро потирает лоб, Минорис решила больше ей не надоедать.

— Расскажи только, как мы сюда попали, и я перестану. Честное слово! — попросила она.

— Помнишь статую в фонтане? — утомленно проговорила Сэй-Тэнь. — Когда мы в нее вжались, то надавили на какой-то фрагмент, и портал открылся. Было бы печально, если бы Ипва нас обнаружила.

— А по-моему, она и обнаружила. Просто не успела схватить нас за шиворот.

— Если так, то даже не знаю, кому придется хуже. Нам с тобой или Норкладду.

— Ипва что, ненавидит Норкладда?! — изумилась Минорис.

— Поверь, она на всё способна, — прошептала Сэй-Тэнь. — Если пожелает, может запросто стереть Ланрию с лица земли.

— С лица какой земли? — уточнила Минорис. — Той, что сотворена, или той, что существовала изначально?

Сэй-Тэнь завела глаза к небу и страдальчески вздохнула.

Подняв клубы пыли, проехала мимо запряженная лошадьми повозка.

— Кхе-кхе-кхе! — закашлялась Минорис. — Ну и кошмарный же у них транспорт! Плайверы не в пример лучше.

— Но ведь это были настоящие лошади! — воскликнула Сэй-Тэнь. — До сих пор я видела их только в книгах.

Сойдя с дороги, они углубились в рощицу, за которой раскинулось знаменитое озеро с гигантской рыбиной. Сэй-Тэнь, как ребенок, удивлялась всему, что было вокруг: ярким незабудкам под ногами, шелесту деревьев и птичьим перекличкам. Быстрым облакам в голубом небе. А Минорис вдруг остро ощутила, как недостает здесь тишины и спокойствия страны Лунного камня.

— Ты слишком болезненно всё воспринимаешь, — отозвалась Сэй-Тэнь на ее замечание по поводу шума. — Ты напряжена. Попробуй расслабиться. Скажи, ты думаешь о Ипве?

— Не только о ней. Гораздо больше меня волнует, почему Ипва предложила провести эксперимент именно на Таймири. Почему ардикта так на нее взъелась?!

— Если Ипва и кошка в массиве — одно и то же создание, то неудивительно, что она точит зуб на нашу музу, — откликнулась Сэй-Тэнь. — Видимо, в истории с белыми тиграми Таймири спутала ей карты.

— Знаешь, что, — проговорила она вдруг. — Надо бы нам за Ипвой последить. Выяснить, какие у нее планы.

— Я на это не пойду, — заартачилась Минорис. — Хочешь действовать — действуй одна.

— Вот как? — воскликнула Сэй-Тэнь. — А я-то считала, что разоблачить Ипву — твоя первейшая задача… Кто, как не ты, был у нее в сообщниках?

— Глупости! — фыркнула Минорис. — Я никогда бы не стала играть против Таймири.

— Осознанно — да. А с завязанными глазами — вполне. Как там говорится… Незнание не освобождает от ответственности.

Минорис напустила на себя обиженный вид.

— Хорошо. Раз ты так, придется мне заделаться шпионкой. Только не обессудь, если Ипва меня сцапает, потому как в этом случае мне мало не покажется. Она со мной и за слежку, и за споры расквитается.

— Не расквитается. Я тебе помогу, — сказала Сэй-Тэнь, ободряюще похлопав подругу по плечу. — Мы выясним, что у нее на уме.

Потом добавила, что неплохо было бы заключить договор.

— Договор? — скривилась Минорис. — Почему, чуть какая мелочь, сразу нужен договор? Ты мне что, не доверяешь?

— Подстраховка еще никому не вредила, — уклончиво ответила Сэй-Тэнь.

Роща проводила их встревоженным шелестом листвы, а луг встретил беззаботным шелестом трав. Как выяснилось, даже растения шелестят по-разному. Сэй-Тэнь пребывала чуть ли не в эйфории. Ей казалось, будто вся она окутана ветром и шорохами. Ну, еще бы! Ей же не надо следить за ардиктой! Минорис дулась, отмахивалась от назойливых мух и сетовала на несправедливость, когда Сэй-Тэнь с криком: «Какие барашки!» — устремилась к мирно пасущемуся стаду овец. Стадо тут же пришло в движение. Затрезвонили на коротких шеях колокольчики, засуетились и залаяли овчарки.

Чистивший свою дудочку пастушок спрыгнул с валуна, бросился Сэй-Тэнь наперерез и задал первый пришедший на ум вопрос:

— Из какой вы лечебницы, сударыня?

— Она не из лечебницы, — выдохнула подоспевшая Минорис. — Мы от Норкладда.

— А-а! От Норкладда? Ну, ясно, — протянул пастушок. — Норкладд всякое учудить может. Что на этот раз? Воздухоплавательный аппарат? Машина времени? Откуда он вас таких выискал?

— Скажу, если разрешите погладить барашка, — выпалила Сэй-Тэнь.

— Гладьте, коль вам не терпится, — пожал плечами тот. — Лоуренсий в стаде самый бестолковый баран. И, пожалуй, единственный, кто не возражает против того, чтобы его гладили.

— Лоуренсий? — переспросила Минорис. — Не пышное ли имя для бестолкового барана?

— Сокращенно я зову его Лорик. И мне кажется, эта кличка ему вполне подходит.

У Лорика был пришибленный и несколько обалдевший вид. Пока Сэй-Тэнь чесала его за ухом, он пытался что-то сказать ей на своем незатейливом языке: «Ме-е-е, ме-е-е». Минорис не удержалась и тоже потрепала его по макушке.

Внезапно в отдалении что-то яростно громыхнуло. Все трое одновременно повернули головы в сторону безмятежно зеленеющего ельника. Грохот исходил именно оттуда.

— Там, за лесом… — побледнев, пробормотал пастух.

— Что?! — хором воскликнули подруги.

— В-вулкан проснулся, — жалобно закончил тот. — Ни дня, ни часа не будете знать, когда нагрянет лихо… Как и предсказывали. А я, между прочим, забыл дома часы! И какое сегодня число, хоть убейте, не помню!

— Так, срочно к Норкладду! — сообразила Сэй-Тэнь.

— А как же стадо? — растерялся пастух.

— Сторожи свое стадо. Мы вернемся вместе с часовщиком. Уж он-то точно что-нибудь придумает!

Схватившись за руки, Минорис и Сэй-Тэнь помчались через луг. Очень скоро пастушок потерял их из виду. Он ни на секунду не усомнился, что будет спасен. Но что если погибнут овцы? Овчар без овец не овчар. Поэтому если уж им пропадать, то и ему пропадать вместе с ними.

Таймири неохотно поглядела вниз и сглотнула подкативший к горлу комок.

— Ступай, ступай! Ох, что за нерешительная муза! — нетерпеливо крикнул Има-Рин. Так крикнул, что даже закашлялся. Таймири решила потянуть время и, пока он рылся в карманах в поисках микстуры от простуды, не двигалась с места. По краям лестницы чернела зловещая пропасть. В этой пропасти колыхалось сизое море, а верхние ступени застилали такие же сизые облака.

Совсем по-другому было вначале. Нагретые солнцем шершавые плиты, обрамленные васильками и клевером. Ароматы южного утра, визгливые крики чаек. Теплый бриз с моря (хотя откуда взялось в кабинете море, было решительно непонятно). Но стоило сделать всего несколько шагов по лестнице-в-никуда, как и чайки, и солнце точно в воду канули. От теплого бриза не осталось и следа.

Има-Рин утверждал, что сторожит лестницу века два, если не больше. Муз, которые к нему приходят, он записывает в специальный журнал — для статистики.

«Владел давно — владею и поныне… — вспомнилась Таймири строчка из послания. — Всё сходится. Неведомый автор есть не кто иной, как Има-Рин. А ищет он ту единственную музу, которая сумеет пролить свет на причину вырождения адуляра».

«Я узнала, кто автор письма. Этого вполне достаточно, — думала она, стоя на двадцатой ступени и ковыряя носком туфли раскрошившийся камень. — Что мешало попрощаться с хранителем и убраться отсюда? Далась мне эта лестница! Впереди неизвестность… И ох как страшно!»

Она считала, что совсем необязательно сталкиваться с трудностями и нарываться на неприятности, чтобы познать себя. Има-Рин считал иначе и готов был впихнуть на лестницу любую непокорную музу.

«Это нечто наподобие прививки, — убеждал он упрямых учениц. — Поначалу оторопь берет. А как только укол сделан, трусишка осознаёт, что теперь он под защитой и коварный вирус до него не доберется».

«Вирус? Вирус — это наше собственное непонимание, слепота! — пояснял он. — Чем она вредит? Да просто не дает расшириться кругозору! Вот вы и идете на лестницу, чтобы там, во мраке неизведанного, отыскать свой лучик света».

Таймири погрузилась во мрак — и едва теплившийся огонек адуляра у нее на груди засиял во всю силу. Ее никто не заставлял. Она могла бы спокойно развернуться, спуститься к Има-Рину и гордо покинуть кабинет. Но предпочла не отступать.

Некоторые выходили от «простуженного» профессора в приподнятом настроении. Другие — мрачнее туч, что угрожающе нависали над лестницей. Таймири опасалась, что окажется в числе разочаровавшихся.

— А вообще, не так страшна лестница, как ее малюют, — громко произнесла она, надеясь, что собственный голос придаст ей храбрости. Но, как выяснилось, лестница именно что страшна. Голос прозвучал тоненько, как будто пискнула мышка. И в нем совсем не чувствовалось уверенности. Туман сгустился еще сильнее, в голове вертелись нелепые мысли.

Подъем уже давно завершился, и теперь Таймири стояла на какой-то площадке. О том, что это площадка, судить было довольно сложно, поскольку вокруг клубился густой белый пар. И чем дальше — тем гуще. Знала бы Таймири, что сотворилось с ее внешностью, пока она была в тумане! На голове у нее уместился облачный тюрбан, под носом выросли небывалой длины усищи, а белая, почти как настоящая, борода опустилась до самой талии!

Когда она, наконец, выбралась на свежий воздух, ее запросто можно было бы спутать со стариком Хоттабычем, потому что туманный наряд (вместе с шароварами, из-за которых у нее не было возможности разглядеть свои туфли) остался при ней, в целости и сохранности.

— Тьфу, что за липучие облака! — разозлилась Таймири и принялась отряхиваться. — Издеваться надо мной вздумали?!

Она так усердно приводила себя в порядок, что не заметила, как перед ней появился юноша со свирелью, облаченный в белоснежную ризу и осиянный дивным светом.

«Тебе так важно, что на тебе одето?» — спросил он. Таймири вздрогнула, медленно подняв глаза.

— Вы?! Я ведь похоронила вас не далее как сегодня утром! — воскликнула она.

«Не волнуйся. Я всего лишь плод твоего воображения. Если б ты не думала обо мне днями и ночами, я бы не появился», — ответил Эльтер.

«Ах, вот оно что! — подумала Таймири. — Вот как сходят с ума те счастливицы, которые покидают Има-Рина с улыбкой на лице!»

«Ты не ответила на мой вопрос», — упорствовала галлюцинация.

«Да-да, разговоры с самим собой — быстрейший путь к умопомешательству…»

— Разумеется, мне важно, что на мне одето! Я же не хочу выглядеть, как чучело! — ответила Таймири.

«А тебе бы очень пошло, будь ты в странах за океаном», — сыронизировал Эльтер.

— Я слышала, там процветает рабство, и женщин там держат в неволе…

«А разве в данный момент ты не рабыня? — насмешливо возразил юноша. — У рабов нет воли — и ты безвольна. Рабы идут, куда им скажут. И ты идешь, но не сама, а следом за проводником».

— Откуда тебе знать, вольна ли я? — крикнула Таймири, — У меня всегда есть выбор. И я сама выбрала подняться на эту лестницу, понятно?!

«А это ты тоже выбрала?!» — грянуло из уст Эльтера.

Ее сбило с ног стремительным потоком и повлекло в расширяющуюся воронку. Не успела она опомниться, как очутилась в центре водоворота. Вода проникала в уши, заливалась в рот, мешала дышать… Очнулась Таймири в ледяной реке.

«Я умерла? Нет. Я брежу!» — подумалось ей. Течением ее уносило все дальше, она видела дно бурной реки, потому что плыла на животе, и — о чудо! — могла дышать, как будто у нее появились жабры. Но до чего же холодна была вода!

«Спокойствие. Главное не суетиться», — сказала она себе. Попыталась перевернуться на спину — и ей это удалось. Теперь, вместо каменистого дна, взору открылось небо, окаймленное ветками сосен.

«Это место так напоминает массив! Не удивлюсь, если я в реке Аламер».

Таймири проплывала мимо полуразрушенной плотины, когда край ее одежды зацепился за сук одного из бревен. Коченеющими руками, из последних сил, ухватилась она за спасительное бревно и продержалась так некоторое время. Но потом бурное течение набросилось на нее, точно голодный зверь, и потащило к водопаду. Водопад! Она слышала его приближение и ничего не могла поделать — лишь довериться плавучему дереву под локтями.

«Ты выдержишь это испытание!» — клокотала река.

«Ты выдержишь!» — твердил утомленный ум.

Таймири надорвано закричала, свергаясь в бездну и пропадая в клубах водяного пара.

То ли она воспринимала происходящее отрывками, то ли кто-то нарочно перематывал события, как кинопленку, но теперь она ощущала спиной холодную гладь скалы из ледяного шпата, хотя минуту назад, кажется, разбилась о камни грохочущего водопада.

«Симуляция, — решила Таймири. — Плохонькое подражание. Что воссоздастся на этот раз?»

Ей не пришлось долго гадать — из-за скалы вышли белые тигры и, утробно рыча, обступили ее, показывая острые зубы.

— Какая приятная встреча! Я прямо пляшу от радости! — язвительно произнесла Таймири.

Она знала, что тигры ее не разорвут, а если всё-таки посмеют, то она непременно очнется в другом кадре, с другими декорациями.

— Ну, давайте, попробуйте, троньте меня!

Она видела, как двигаются лопатки на мохнатых спинах — так тигры разминаются перед прыжком.

«Ну, вот, сейчас. Наверное, будет больно. А может, я ничего и не почувствую…»

— Дочка, беги, спасайся! — крикнул кто-то. Дочка. Ее еще никогда так не называли. Вглядевшись в сереющий за тиграми лес, Таймири различила фигуру капитана Кэйтайрона.

«Не может быть! — пронеслось у нее в голове. — Да как он посмел звать меня дочерью?! Ах, как же я его ненавижу!»

По всей видимости, тигры сочли капитана куда более аппетитным, по сравнению с худосочной девушкой. Развернувшись, они медленно направились к Кэйтайрону.

Бравада вдруг начисто растворилась в страхе, и Таймири проняло до кончиков ногтей: «Не стой! Залезь на какое-нибудь дерево, иначе они сожрут тебя!». Эти слова завязли у нее в горле. Она только и могла, что зажмуриться, чтобы не видеть, как погибает храбрый, но безрассудный капитан. Солнце внезапно померкло, и Таймири сползла на землю по гладкой скале. Из глаз заструились слезы… Она забыла, что это всего лишь искусная имитация ландшафта да игра воображения.

«Ты даже пальцем не пошевелила, чтобы помочь несчастному! — укорил ее голос Эльтера. — Помочь своему отцу!»

«Он мне не отец!» — крикнула Таймири сквозь слезы.

«Тогда почему ты плачешь?»

Она шла по иллюзорному лесу и заламывала руки.

«Я должна была простить его и принять… таким, как есть. У меня был шанс, но я его не использовала!»

— Знаешь, в чем главное призвание муз? — возникнув рядом, вкрадчиво спросил Эльтер.

Таймири взглянула на юношу и тут же отвела глаза — слишком яркий исходил от него свет.

— В том, — продолжил Эльтер, — чтобы дарить людям любовь. Нищим и бродягам, больным и убогим, опечаленным и обездоленным. Всем! Тем более родным. Сколь многое может сделать одна лишь улыбка! Один добрый взгляд способен вызволить человека из плена тягостных дум!

— Я поняла, — перебила Таймири. — Вы пытаетесь воззвать к моим дочерним чувствам.

— Я? Да что ты! Меня не существует! Я живу в твоём подсознании… — И юноша растворился, точно призрак. (Но, собственно, он и был призраком.) А вместе с ним растворился и лес, и голубой адуляр под ногами. Таймири снова стояла на облаке, по щиколотку погрузившись в мягкий, невесомый пух.

Лестница отыскалась сама собой, и по мере приближения к ее верхней ступени туман всё рассеивался, пока совсем не исчез.

Таймири почувствовала небывалое облегчение.

«Значит, это было не взаправду? Конечно! Я с самого начала знала, что кругом обман. Настоящие здесь только профессор да лестница».

Ей по-прежнему было неловко и приторно от мыслей о капитане. Однако теперь стало ясно одно: он для Таймири вовсе не пустое место. Да, пусть он когда-то бросил их с тетушкой на произвол судьбы, но ведь всему можно найти объяснение. Раз он их оставил, значит, так было нужно. Значит, так было полезнее и им, и капитану.

«Оттого, что я буду таить обиду, богатства у меня не прибавится, — неожиданно подумала Таймири. — Хорошего настроения тоже. Так почему бы не помириться?»

А еще ей подумалось, что если человек тебе дорог, то даже самому беспечному его поступку найдется оправдание.

С такими мыслями она сбежала с лестницы и, пропустив мимо ушей вопрос Има-Рина: «Ну, что?» — хлопнула дверью. Има-Рин бросил в сторону выхода недоуменный взгляд, однако уже через минуту морщины на его лбу разгладились, и он просиял улыбкой.

— Работает лестница. Хоть и стара, а справляется! Вот и еще одну музу окрылила. Глядишь, скоро все ученицы крылышками обзаведутся… Ну, кто там следующий?! — позвал он, выглянув в коридор.