Таймири

22. О грибах и часовых порталах

— Чужое тут всё, чу-жо-е! — твердила Таймири, выбираясь из библиотеки. — Надо руки в ноги — и домой.

По ту сторону стены кричала и суетилась Минорис, что-то громко говорила Нарилла да орала с дивана рассерженная Магорта-Сакке. Сейчас Таймири ненавидела их чуточку меньше. Туман в голове рассеялся, и наконец-то появилась возможность здраво рассуждать. Но даже по здравом рассуждении Таймири решила, что оставаться в мастерской счастья не станет. Бегом спустилась по широкой винтовой лестнице, прошмыгнула мимо дремлющей стражницы и очутилась в прохладном ночном парке, где, в ветвях деревьев, как бриллианты, сияли белые фонари. Ветер принес издалека запах моря, и от этого запаха расцветало в душе безмерное, как горизонт, чувство сладости.

«Остер Кинн обещал, что будет наведываться в долину, — пронеслась в уме отрадная мысль. — Я дождусь его. Дождусь, во что бы то ни стало».

Первый день у Норкладда Сэй-Тэнь отсыпалась до обеда. Выпрыгнув из часов, несколько раз пронзительно и настойчиво прокуковала кукушка. Из-за двери тут же выглянул недовольный часовщик, хмыкнул и уволок «творение своих рук» в мастерскую, где провозился довольно долго.

Когда вошла разнеженная после сна Сэй-Тэнь, он улыбнулся ей беспечной, почти детской улыбкой и предупредил о предстоящей прогулке.

— Прогулка? — переспросила та. — Это вовсе необязательно.

— Еще как обязательно, — возразил Норкладд. — Я хочу, чтобы ты поверила мне. Чтобы ты всегда мне верила…

Иногда из-за серьезности своих глубоких изумрудных глаз он казался непозволительно молодым. От силы ему можно было дать лет двадцать пять — не больше. Вчера, пока Сэй-Тэнь засыпала, он много рассказывал о своей власти над карманным миром и о том, что время здесь течет в несколько ином русле. Норкладд утверждал, будто он хозяин времени. Будто создает волшебные часы, которые могут влиять на ход событий. Вчера Сэй-Тэнь сочла его выдумщиком. Но в его глазах светилась столь непреклонная, всепобеждающая честность, что с этой честностью нельзя было не считаться.

Она чуть не смахнула с подоконника горшок с геранью, когда открывала форточку. Протяжная стена кустарника отделяла садовый участок от глинистой дороги, за которой темнел небольшой овражек с клокочущим на дне ручьем. На другом краю канавы начиналась усыпанная желтыми иголками солнечная опушка с пухлыми кронами низеньких деревец да живописными островками зелени.

— Если уж идти гулять, то, пожалуй, туда, — сказала Сэй-Тэнь. — Даже в сосновом лесу массива я не встречала такого буйства красок.

— В лес? Одобряю твой выбор, — усмехнулся часовщик. — Только от меня ни на шаг, а то ищи тебя потом, свищи!

Через канаву был перекинут старый мост. Некоторых досок там недоставало, а некоторые наполовину прогнили, так что приходилось смотреть в оба, чтобы ненароком не угодить в дыру. Всю дорогу до моста Сэй-Тэнь нарочно не поднимала ноги, взметая в воздух облака пыли. Норкладд шел позади и знай посмеивался: до чего же забавная гостья! Сам он редко хаживал этой дорогой и в лесу бывал нечасто. А она словно разбудила его после навязчивого, утомительного сна, где были только часы, часы да часы. И злополучная кукушка. Сэй-Тэнь радовалась, как дитя. На опушке одна сосна опрометчиво оттопырила нижнюю ветку, за что была весьма сурово наказана. Сэй-Тэнь — настоящее наказание! — болталась на ветке, как обезьянка, и без устали хохотала. Глядя на ее причуды, Норкладд сдержанно улыбался, а думы у него были самые светлые.

В этот день она впервые попробовала малину и незамедлительно ею объелась.

— Вот что я говорил? — ласково журил ее Норкладд, помешивая в глиняной кружке какую-то настойку. — Переборщишь — живот разболится.

— Я до последнего не верила, что от такой вкуснятины может что-нибудь разболеться, — жалобно ответила Сэй-Тэнь. — Спорим, любой бы на моем месте не удержался.

— Просто признайся, что ты несусветная лакомка.

Внезапно часовщик воскликнул: «Ой!» — хлопнул себя по лбу и объявил, что у него возникла гениальная идея.

— Подержи-ка кружку, а я сбегаю, подправлю кое-какой механизм. Помнишь тот полуразобранный брегет?

— А что в кружке? — на всякий случай поинтересовалась несусветная лакомка.

— Этот сироп продлевает молодость, и я готовлю его для одной особы, которая придет сегодня пополудни, — таинственно сообщил Норкладд. — Лучше не пей. Тебе ни к чему, — небрежно добавил он и исчез за дверью.

Прошло пять долгих, соблазнительных минут.

«Ну да, как это мне ни к чему? — обиженно думала Сэй-Тэнь. — Вчера под глазом обнаружилась новая морщинка, а он говорит, ни к чему!»

Она прислушалась: Норкладд гремел и грохотал во дворе, налаживая механизм тех самых часов, у которых не ладилось с боем. Они были круглые и плоские, как брегет, но не смогли бы поместиться в кармане ни у одного уважаемого джентльмена. Впрочем, для неуважаемого они тоже были великоваты. Как-никак размером с садовую клумбу. Сэй-Тэнь еще не знала, живут ли в стране «Внутрифонтании» великаны, но эти часы явно принадлежали какому-то Гулливеру.

Перед искушением она не устояла. Покачала в руке чашку, поразглядывала коричневую жидкость — и сдалась.

«Норкладд не сильно рассердится, если я отопью глоток, — решила она. — В конце концов, не ему же одному быть вечно молодым!»

Изрядно намучившись со стальными пружинами, одна из которых угодила ему прямо в лоб, Норкладд вернулся в дом, весь покрытый испариной.

— Ну как, я помолодела? — невинно улыбаясь, спросила Сэй-Тэнь.

Тот упал на стул и расхохотался.

— Ты о лекарстве? Насчет «помолодела» не уверен, но, полагаю, живот больше не болит.

Живот действительно не болел.

— Предатель! — разобиделась Сэй-Тэнь. — Значит, про эликсир молодости ты наврал?

— Не наврал, а лишь чуточку приукрасил правду, — ответил Норкладд, прикладывая к синяку черпак. — Потому что иначе ты бы эту гадость и в рот не взяла.

— Прохиндей! — крикнула та. — Обманщик! — И швырнула в него подушкой.

Норкладд латал свои дорожные брюки, а Сэй-Тэнь протирала мокрой тряпкой башмаки, когда в комнату вбежал раскрасневшийся мальчуган (двери в дом часовщика почти всегда были настежь — заходи, кто хочешь!).

— Учитель, новость дня! — отдышавшись, объявил он. — Ребята затеяли на озере рыбалку, хотят выловить гигантскую щуку!

— Не может быть! Ту самую рыбу-монстра?! — воскликнул Норкладд, отложив шитье. — А что за наживка? Уж не мотыль ли?

— Никак нет, учитель! Изловили соседскую несушку и теперь собираются общипывать! — доложил мальчишка. — Когда я уходил, курица еще кудахтала, — ухмыляясь, добавил он.

— Утешительное известие, — саркастически отозвался часовщик. Спустя пару минут он, Сэй-Тэнь и мальчуган летели к озеру, как три… нет, как две торпеды. Сэй-Тэнь за ними едва поспевала и скоро стала выбиваться из сил.

— У госпожи Ликерны будет разрыв сердца! — восклицал на бегу Норкладд.

— Эти сорванцы спят и видят, как бы ей досадить. А ведь добрейшей души женщина!

Малыш, прозванный Фильтром за особую нелюбовь к избранным овощам в супах, обернулся и крикнул:

— Сюда!

Норкладд резко свернул направо, в редкую рощицу, за которой обозначились края широкого водоема.

«Вода в этом озере наверняка такая же прозрачная, как и в том, куда однажды сорвалась яхта Кэйтайрона», — перейдя на шаг, подумала Сэй-Тэнь. Сердце стучало уже не в груди, а где-то в горле, и, казалось, вот-вот выпрыгнет наружу.

По глади озера сновали суматошные водомерки, к берегу неторопливой волной прибивало водоросли и мелкий мусор. А у воды толпилась детвора — босоногие мальчишки в изношенных майках и шортах. Чумазые, диковатые, они были похожи на беспризорников. Один держал под мышкой несчастную птицу, которая не переставала хлопать крыльями и надсадно кричать. Хвост у нее был ободран и розовел на фоне майки нескладным обрубком, а пух хлопьями валялся на утоптанной траве.

Высунув кончик языка, высокий рябой юнец методично выдергивал перышко за перышком и весьма бы в этом деле преуспел, если бы на поляну, как тролль из табакерки, не выскочил часовщик. Он яростно размахивал руками и явно хотел что-то сказать, но из-за сильной одышки у него получалось выговорить лишь отдельные слова.

— Кто… надоумил… общипывать… курицу?! — выдохнул Норкладд по частям.

— Вот и я говорю: зачем общипывать, если рыбища и с перьями проглотит! — возмущенно сказал мальчуган лет десяти.

— Да кто тебя слушать будет! Всезнайка нашелся! — язвительно отозвался кто-то из толпы. — Лично я бы на ее месте глотать не стал.

— Сто-оять! Смир-р-рно! — прикрикнул на ораву Норкладд. Ребятишки мгновенно прекратили спор и выстроились в шеренгу. Проводили косыми взглядами пролетевшую мимо муху и прислушались. В тенистой заводи что-то уж чересчур громко шуршал камыш.

Норкладд ходил вдоль шеренги, заложив руки за спину, и готовился произнести назидательную речь.

— Я считал вас своей верной командой, — с упреком начал он, — а теперь вынужден за вас краснеть. Вам известно, кто такой вор?

— Человек, который берет без спросу? — подал голос курносый крепыш, смущенно протягивая часовщику замученную птицу. Тот, недолго думая, всунул курицу Сэй-Тэнь, которая приплелась сюда минуту назад и не очень-то понимала, что к чему. Когда кого-нибудь отчитываешь, руки всегда должны быть свободны, чтобы и пальцем можно было погрозить, и оплеуху особо непослушливому отвесить. А если упрёшься руками в бока и насупишь, как следует, лоб, то, без сомнения, внушишь своим подопечным страх и повергнешь их в трепет.

Норкладд малость перестарался. Если вначале мальчишки еще чувствовали вину и пристыжено смотрели себе под ноги, то, когда он изобразил на лице гнев, стали просто покатываться со смеху.

Сэй-Тэнь вспомнила тетушку Арию. Та тоже не умела толком злиться.

Сообразив, что очутилась в более выгодном положении, курица принялась отчаянно кудахтать и вырываться. Сэй-Тэнь перетрусила, разжала руки — и несушка пустилась наутек.

— Лови! Хватай! — с радостным воплем бросились вдогонку мальчишки. В тот же самый миг в озере забурлила вода — и на поверхность вынырнула громадная чешуйчатая голова древней рыбы, местного Лохнесского чудовища. Дух у Сэй-Тэнь так и занялся. Не рыба — настоящая змея, только ужасно толстая, безобразная и явно себе на уме. Вслед за острой вытянутой мордой показалось тело с шиповатыми плавниками. На солнце оно отливало не то синим, не то фиолетовым. Продержавшись над водою несколько жутких минут, чудовище с презрительным равнодушием оглядело беспокойную компанию, после чего зловеще уползло на глубину. Берег облизала широкая волна. Редко бывают на озере волны такой величины…

— Ума не приложу, как она умещается там, на дне! — потрясенно воскликнул Фильтр.

— А мне другое интересно, — сказала Сэй-Тэнь, скрестив на груди руки. — Кто вообще мог назвать это порождение бездны щукой?! Да чтобы поймать такую, нужно обзавестись, по крайней мере, курятником!

Приятели потупились. На самом деле они «щуку» и в глаза-то никогда не видели. Наслушались бабушкиных страшилок, вот и решили подвиг совершить, чтобы на всю деревню потом рыбищей хвастать.

Легенд о «щуке» слагалось немерено, однако увидеть ее воочию доводилось разве что рыбакам, которые просиживали на берегу не одни сутки.

— О курице, гляжу, вы и думать забыли. Укудахтала она в заросли, днем с огнем теперь не сыщешь, — сказал Норкладд. — Жаль старушку Ликерну. Что ни день, она при встрече непременно о вас, проказниках, справляется. Угощения приносит. А вы думали, откуда у меня конфеты?

Тут шалунам совсем невмоготу стало. Один, самый младший, вышел вперед и, шмыгая носом, попросил:

— Учитель, а можно… можно я здесь останусь? Покараулю…

— И мы! И мы! — подхватили еще двое. — Как-никак, мы эту кашу заварили. Нам и расхлебывать.

Норкладд сделал вид, что призадумался. А у самого взгляд плутоватый!

— Как же я вас отпущу? Кто мне в мастерской помогать-то будет?

— Мы весь лес обрыщем!

— И соседнее поле!

— К вечеру управимся!

— И к вам стрелой! — пискнул Марике, тот, что младше всех.

Этот малыш был готов терпеть лишения из-за какой-то курицы, хотя идея поймать щуку вряд ли принадлежала ему.

В чистом небе парил ястреб. За Сэй-Тэнь и Норкладдом шли по пыльной дороге мальчишки и весело болтали. Скоро в ряд потянулись усадьбы, окруженные живыми изгородями из можжевельника, плетеными заборами и железной сеткой. На земле дремали тени цветущих яблонь, рябин и лавровых вишен. Ребятишкам пришлось немного потесниться, чтобы пропустить крестьянку с коромыслом.

— Шастают тут! Ни пройти, ни проехать! — проворчала она. Ей ответили дружным хохотом. — Грубияны одни пошли! — крикнула она им вслед, а потом повернулась и зашагала дальше, кряхтя под тяжестью наполненных до краев ведер.

— Если честно, — сказала Норкладду Сэй-Тэнь, — я немного разочаровалась. Воздух у вас пахнет странно, вода в озере мутная… Совсем не то, что в массиве.

— Нашей, озерной, воде прозрачной нипочем не быть, — отозвался часовщик. — Там же букашки, рыбешки, мелочь всякая водится. Да и рыбаки иной раз грешат — окурки у берега бросают. А вот о массиве я ни разу не слыхал.

Сэй-Тэнь удивленно вздернула брови.

— Да кто же не знает массив Лунных гор! В стране Лунного камня любого карапуза спроси — и тот ответит!

— Но мы-то не в стране Лунного камня, — заметил Фильтр, уцепившись за локоть Норкладда. — Наша страна Ланрия. Одна в целом мире! Плоская, что твоя подошва, — важно добавил он.

— То есть как? — опешила Сэй-Тэнь и вопросительно уставилась на часовщика. — Вас разве не учили, что Земля круглая и что на Земле есть материки, острова, океаны?

— Мудрецы-краеведы утверждают, что Ланрия — единственная страна во вселенной и что на краю Ланрии зияет звездная пропасть, — сказал тот.

Сэй-Тэнь пришла в отчаяние:

— Но как же так? Ведь вы меня сами нашли! У фонтана. А фонтан-то был в стране Лунного камня!

— Вот отсюда и следовало начинать! — отозвался часовщик. — Вот, где разгадка! Но об этом позже, — добавил он, указав глазами на неугомонных мальчишек.

Во дворе громко психовал великанский брегет. Тот самый, что не пролазил ни в одну дверь. Внутри посеребренного корпуса что-то вздрагивало и тарахтело, а музыка оттуда вырывалась крайне неприятная. У Сэй-Тэнь создалось впечатление, что часы бьются в предсмертных конвульсиях. Отправив всю компанию в дом и велев накрывать на стол, Норкладд остановился перед «страдальцем». Походил-походил вокруг, да и пнул с досады. Опять переделывать! А ведь за него большая сумма уплачена — двести линаров всё-таки. Великан Орг не поскупился. Знал, что работу выполнят на совесть.

«Золотые у тебя руки, Норкладд!» — громыхал он в вышине могучим басом. Ох, кабы руки тут были в цене! Тут силушка нужна богатырская, чтобы каждую деталь вынуть, почистить да на место пристроить. Пока обнаружишь поломку, семь потов с тебя сойдет. А возьмешься чинить — запасись терпением. Потому как работы здесь непочатый край.

Вокруг Сэй-Тэнь никогда прежде не собиралась такая внимательная и заинтересованная аудитория. Каждому хотелось послушать про чудо-страну, где горы переливаются и дышат, а небо усеяно таинственными знаками.

Она сидела на пахнущем опилками, скрипучем диване, а рядышком, на ковре, навострив уши, примостилась детвора. Даже часы стали медленнее тикать, чтобы ни словечка не пропустить.

— В городе Огней, — рассказывала Сэй-Тэнь, — стоит дворец. И в том дворце живет…

— Король? — предположил Фильтр.

— Царь! — уверил его товарищ.

— Почти, — улыбнулась Сэй-Тэнь. — Наш правитель зовется Авантигвардом.

Тут в кухню вошел Норкладд, вымыл и высыпал на сковороду собранные в лесу лисички и зажег конфорку. Многообещающе зашипело масло.

— А я смогу стать правителем? — воодушевленно спросил Маттео, у которого за щекой вечно прятался какой-нибудь леденец.

— Когда подрастешь, сможешь, — глубокомысленно сказала Сэй-Тэнь.

— Когда сядешь на диету, — пошутил Фильтр. — Потому что короли не едят конфет.

Маттео обиделся.

— Короли раздают конфеты нищим и бродягам, ведь так? — не унимался Фильтр.

— Наш Авантигвард еще никогда не раздавал конфет, — покачала головой Сэй-Тэнь.

— Значит, у вас плохой король, — с уверенностью заключил мальчуган.

— Ну, а дальше-то что? Что было после того, как вы уехали из города Огней? — стал допытываться приятель Фильтра.

— Ну-у, дальше…

Так, слово за слово, дошли они до опасного перевала через горы.

Часовщик время от времени поглядывал на свою гостью. А та поглядывала на него, криво улыбалась, и было видно, что скоро дети ее доконают.

«Треск!» — сказала сковородка.

«Треск! Пщщщ!» — настойчиво повторила она. Норкладд перемешал лопаткой грибы и выключил плиту.

— Перерыв, братцы! Грибочки с пылу с жару! На-ле-тай! — объявил он, и в тот же миг ребята всей гурьбой кинулись к умывальнику, где стояла подставка для тарелок. Каждый стремился ухватить самую глубокую, да желательно с орнаментом.

— Не чавкаем! Ведем себя прилично! — давал наставления Норкладд, обходя стол. — Вилками не драться! А ну, кому сказал?!

Сэй-Тэнь к трапезе не присоединилась — осталась сидеть на софе. Через распахнутую дверь в кухню влетел упитанный шмель. Пожужжал, покружил над тарелками, после чего Норкладд прогнал его полотенцем.

— Почему бы тебе не пообедать с нами? — учтиво спросил он. Выбрал ведь момент, когда Сэй-Тэнь витала в облаках!

— А? Что? Нет, благодарю, — Она подобралась, обхватила колени и выжидающе уставилась на него.

— Знаешь, я ведь в некотором смысле воспитатель для этих сорвиголов, — сказал он, опускаясь на корточки перед диваном. — Их родители и бабушки постоянно пропадают в полях, особенно во время сбора урожая. Вот мне и приходится за мальчишками следить. Обучаю их своему ремеслу, а заодно учу уму разуму.

— Это что же, у вас кружок такой? Починки часов?

— Верно подмечено. Кружок, — сказал Норкладд. — Моя профессия самая прибыльная на селе. Кто ее освоит, без куска хлеба вовек не останется.

Сэй-Тэнь расплылась в зачарованной, ничего не значащей улыбке.

— Послушай, — шепнул он и обернулся. Мальчишки чавкали и работали вилками так, словно на всём свете для них существовали исключительно грибы. — У меня к тебе разговор. Только не здесь, — поспешно добавил он и повлек Сэй-Тэнь за собой, на улицу. — Пойдем!

Они пробалансировали по узкой-преузкой дорожке, окаймленной с обеих сторон кустиками земляники. Завернули за теплицу — и в сарай, где в бочках настаивалась для полива холодная колодезная вода.

Только Норкладд за порог, озорники оживились, побросали вилки-ложки и давай совещаться.

— Спорим, секретничать пошли? — заговорщически подмигнул приятелям Фильтр.

— Да тут и спорить нечего! — ответил Маттео. — Эх, всё на свете бы отдал, лишь бы только узнать, что они там замышляют…

— Так за чем же дело стало?! Организуем слежку!

Ребята зашевелились, повскакивали со стульев и друг за дружкой направились к выходу. Стараясь не шуметь, они проследовали тем же путем, что и Норкладд, потому что знали тайную тропку, как свои пять пальцев. Спрятались в зарослях малины, где по земле ползало много черных муравьев. Но кого могут остановить кусачие букашки, если кусты растут в стратегически выгодном месте? Из этих кустов невероятно удобно подслушивать и подглядывать за тем, что творится в сарае.

— Ой! Меня, кажется, укусили! — заныл Маттео. — Ко мне в штаны заполз муравей!

— Тссс! — шикнули на него. А Фильтр шепотом посоветовал вынуть из карманов все сладости.

Маттео ужасно расстроился, когда увидал, с какой прытью к его конфетам сбегаются муравьи, и пообещал себе, что в один прекрасный день отправит муравьев вместе с их муравьиным царством на тот свет.

— Грибы отвлекут мальчиков надолго, — победоносно улыбнулся Норкладд.

— Ты что, подсыпал туда снотворное? — вполголоса спросила Сэй-Тэнь. Она собралась было добавить пару возмущенных фраз, как вдруг наткнулась в темноте на какой-то предмет и немедленно рухнула на пол, сильно ударившись коленом и ободрав ладони до крови.

Выругавшись словами, какие порядочным часовщикам слышать не подобает, она внезапно вспомнила о своей чудо-способности самоисцеляться, улеглась на деревянный настил и затихла.

Норкладд решил, что дело труба. Схватился за голову, зачерпнул плошкой воды и в совершенном отчаяньи плеснул мнимой покойнице в лицо.

— Напрасно, очень напрасно, — не сморгнув глазом, проговорила Сэй-Тэнь. — Мне оставалось совсем чуть-чуть, а теперь, видно, придется с синяком ходить.

Норкладд остолбенел:

— Чего «чуть-чуть»?

— Чуть-чуть до полного заживления, — нетерпеливо пояснила та. — С давних пор практикую.

— Ха! — сказал в темноте голос часовщика. — Ни за что не поверю.

— Если ты чего-то не можешь, это не означает, что другие тоже не могут, — гулко парировал голос Сэй-Тэнь. — А о чем ты хотел поговорить?

— Да вот об этом.

Норкладд засучил рукав, и оказалось, что на запястье у него красуются изящные часики ручной работы — с круглым светящимся циферблатом. Только цифр на циферблате не было и в помине — сплошные бабочки, листочки да звездочки. Большая стрелка указывала на бабочку, а маленькая — на какую-то замысловатую закорючку.

— Ювелирная работа, — похвалила Сэй-Тэнь.

— То, что ты видишь, вовсе не часы, — сказал Норкладд, — а окно в твой мир. В мастерскую счастья Лисса.

— Очень любопытно, — скептически отозвалась та. — И как же оно работает, это окно?

Вместо слов, Норкладд откинул выпуклое стеклышко и перевел стрелки так, что между ними получился развернутый угол: часовую передвинул на завитушку, где должна была бы стоять цифра три, а минутную — на листочек, заменявший девятку. Что тут началось! Циферблат вдруг ожил, закорючки поплыли и растворились, исчезли стрелки. И Сэй-Тэнь уловила странный шум, как если бы где-то вдалеке бурлил источник. Затем на маленьком экране, коим в мгновение ока стал циферблат, появился пустой бордюр фонтана.

— Чтоб меня… — пробормотала Сэй-Тэнь. — А большая водяная рука? Она-то откуда взялась?

Бесконечно довольный своим изобретением, часовщик дотронулся пальцем до жидкого экрана, и тот вмиг расширился. Теперь туда можно было запросто просунуть всю руку целиком.

— Впечатляет?

Сэй-Тэнь переводила взгляд то на него, то на часы. В свете часов льдистые глаза Норкладда излучали какое-то магическое, завораживающее сияние, и казалось, что он может абсолютно всё.

— Признайся, ты чародей, — шепотом сказала Сэй-Тэнь. Она ожидала, что часовщик станет оправдываться. Но тот лишь пожал плечами.

— А кто из нас не чародей? В каждом есть капелька волшебства. Только одни это волшебство запирают на семь засовов, а другие дают ему раскрыться и цвести.

— И у таких людей, как у тебя сейчас, светятся глаза…

Мальчишки в кустах уже порядком извелись. Муравьи да комары-кровопийцы здорово им досаждали, а Фильтр, как припаянный, торчал у стены и упорно молчал.

— Почему затих?! Выкладывай, что у них там происходит! — шипели из кустов.

— Погодите, — припав к щёлке, махал рукою Фильтр. — Они что-то рассматривают. Какое-то светлое пятно. А теперь глядят друг на дружку. Если б я не знал учителя, решил бы, что он влюбился.

— Мне возвращаться пора, — не смея отвести глаз, еле слышно сказала Сэй-Тэнь. — Меня, наверное, давно хватились…

— Я позабочусь, чтобы твоего исчезновения никто не заметил, — тихо произнес Норкладд. — Уж кто-кто, а я умею распоряжаться временем. Причем не только своим.

— Что ж, тогда я, пожалуй, пойду… — Она простерла руку и коснулась подрагивающей пленки экрана.

— Об одном молю, никому не рассказывай, где ты была! — попросил часовщик.

— Не расскажу, — пообещала Сэй-Тэнь. — А ты позволишь мне вернуться?

— Приходи к фонтану через три дня, — сказал Норкладд и, набравшись храбрости, поцеловал ее в лоб. Потом в щеку, потом в другую. И вскоре они уже стояли, обнимаясь так, словно прощаются навсегда. Фильтр за стеной тихонько присвистнул.

— Возвращайся, — измученно выдохнул Норкладд. — Только прошу, пусть о Ланрии больше никто не узнает. Иначе нам не избежать бед.

Обнадежив его многозначительным взглядом, невероятная гостья ступила в светящийся часовой портал.

Молодой пастушок вывел в поле стадо овец, где-то в стойле заржала лошадь, кукушка на ветке прокуковала целых пять раз, когда Сэй-Тэнь была уже очень далеко отсюда…