Таких не берут в космонавты. Часть 2

Глава 22

В субботу вечером Иришка снова выпросила у мамы бигуди. Причём, сделала она это без моего напоминания.

Не меньше часа Лукина перебирала свои немногочисленные наряды. Выбирала, в каком из них завтра поразит сердце Генки Тюляева.

— Так уж и поразю… поражу ему сердце? — переспросила Иришка.

Она вертелась у зеркала в зелёном платье (Лукина надела его уже в третий раз за час).

— Такова твоя задача, сестрёнка, — сказал я. — А справишься ли ты с ней — это зависит от тебя. И от того, как точно ты выполнишь всё то, чему я тебя научил. Охмурение мужчин — не олимпийский вид спорта и не точная наука, как математика. Но в этом деле тоже помогают тренировки. Помни, что все нормальные мужчины — эгоисты. А самый лучший собеседник — это тот, кто внимательно слушает и эмоционально реагирует на чужие рассказы. Правильно заданный вопрос в беседе с мужчиной сработает лучше, чем длинные лекции на любые, пусть даже самые интересные для твоего собеседника, темы…

Я сидел на кровати, забросив ногу на ногу. Нудным голосом читал нотации.

Иришкино отражение смотрело на меня из зеркала, кивало.

— Иногда мне кажется, братик, что ты старый зануда, — сказала Лукина, когда я замолчал.

— Я опытный зануда. Слушайся меня, сестрёнка. И всё у тебя будет хорошо.

Спать мы улеглись уже после полуночи.

Я слышал, как ворочалась за шкафом Иришка.

«Эмма, найди мне информацию о бывших полицаях из деревни Константиновка, задержанных в городе Кировозаводск».

«Господин Шульц, по вашему запросу найдено двенадцать статей…»

«Статья из газеты „Комсомольская правда“ среди них есть?»

«Господин Шульц, статья найдена. Название статьи: „Мы не забудем!“ Деревня Константиновка и город Кировозаводск упоминаются в ней…»

«Прекрасно, Эмма. Ты меня порадовала. В каком номере и за какой год она была опубликована?»

«Господин Шульц, эта статья была напечатана в газете „Комсомольская правда“ от пятнадцатого сентября тысяча девятьсот шестьдесят шестого года».

«Великолепно. Я люблю тебя, Эмма. Прочти мне эту статью, пожалуйста».

«Шестого сентября тысяча девятьсот шестьдесят шестого года, — произнесла моя виртуальная помощница, — на закрытом заседании военного трибунала войск МВД города Кировозаводск спустя двадцать один год после окончания Великой Отечественной войны вынесен приговор семерым военным преступникам, обвинённым в пособничестве фашистам и в преступлениях против советского народа. Уроженцы деревни Константиновка Губкинского района Белгородской области…»

Я прослушал статью до конца, хотя под конец уже задремал.

Отметил для себя главное. Теперь задержанных в Кировозаводске полицаев было семеро: к шестерым осужденным и в прошлый раз военным преступникам добавился гражданин Дмитрий Фомич Попов. Мою фамилию в статье, посвящённой военному трибуналу, не упомянули.

Лёша и Надя зашли за нами почти за час до оговоренного вчера времени. Будто торопились на важную встречу или ужасно соскучились по сосискам, которые подвали в кафе «Юность». Иришка обрадовалась приходу одноклассников. Она стремительно запрыгнула в выбранное вчера жёлтое платье, набросила на плечи красную кофту. Нацепила мамины стеклянные бусы.

Я решительно обвинил Лукину в фальстарте, скомандовал отбой. Усадил благоухающих парфюмами Черепанова и Степанову под окном около письменного стола (там, где они слушали мой пересказ романа «Звёздные короли»). Напомнил своей сестре, что приходить на встречу заранее — не наш стиль. Полчаса я развлекал нарядных старшеклассников рассказами о Москве.

Зал «Юности» сегодня не был заполнен. Но я увидел в нём множество знакомых лиц: насчитал в кафе полтора десятка старшеклассников из сорок восьмой школы. Пожал на ходу протянутые в знак приветствия руки парней — отметил, что гости «Юности» рассматривали не только меня, но и мою сестру (которая сегодня вновь сменила скромные косички на роскошную львиную гриву). Гену Тюляева мы встретили уже в кафе. Как я и ожидал. Занудного советчика у Геннадия не оказалось. Поэтому Тюляев явился в кафе на полчаса раньше нас. Он занял стол (тот самый, где Генка сидел вместе с нами в прошлый раз), раздобыл стулья. За что заслужил заранее заготовленную похвалу от моей двоюродной сестры.

Места за столом мы заняли те же, что и в прошлый раз. Вот только теперь между Иришкой и Тюляевым не стоял пустой стул. Генка подозвал официантку. Длинноносая женщина с усталым взглядом принесла нам листы с меню. Она не оставила их на нашем столе без присмотра — сразу поинтересовалась: «Что заказывать будете?» Я удостоверился, что сосиски в сегодняшнем меню присутствовали — потребовал себе сразу три порции (не усомнился, что мой молодой организм осилит подобную нагрузку). Мой пример сподвиг на героизм и других: по две порции сосисок с зелёным горошком взяли себе Лёша, Надя и Генка. Только Иришка без особого энтузиазма попросила одну — вспомнила мой совет.

Помимо сосисок мы заказали салаты и лимонад. Всё это официантка поставила на наш стол оперативно, в лучших традициях бистро. Сосиски в этот раз были ещё теплыми — мой желудок поприветствовал их радостным стоном. Я снова отметил, что сегодня в кафе ещё оставались свободные места. Словно в это воскресенье многие школьники предпочли отдых дома. Я взглянул на соседние столы — убедился, что моя сестра не осталась без мужского внимания: с неё не спускала глаз троица парней из десятого «А» класса нашей школы. Иришка в их сторону не смотрела (пока Лукина не забыла мои наставления). А вот Тюляев заметил конкурентов — грозно зыркнул в сторону десятиклассников, недовольно скривил усы.

Я начал разговор с обмена впечатлениями о вчерашней репетиции. Генка похвалил моё пение (Лёшу Черепанова в своей похвале он не упомянул). Тюляев тоже отметил концертный номер балалаечников. Удивился тому, что моё выступление «приткнули» в самый конец концерта. Черепанов тут же разъяснил ему причину такого решения организаторов: пересказал Генке наш вчерашний разговор с Леной Зосимовой. Тюляев пожал плечами, сказал, что «Ленке виднее». Сообщил, что Клубничкину вчера расстроил «этот момент». Сказал: Света заявила, что я нарочно подговорил комсорга школы передвинуть мои песни ближе к началу спектакля. Чтобы зрители сравнили моё выступление с игрой актёров школьного театра.

Логику в словах Клубничкиной я не заметил, о чём сообщил Генке.

Толкнул под столом Иришку, чтобы она в очередной раз не обозвала Свету дурой.

Тюляев развёл руками.

— Не обращай внимания, Василий, — сказал Генка. — Это она от зависти злится. Привыкла быть в центре внимания. Считает, что ты занял её место. Сначала я думал, что она в тебя влюбилась. Потом сообразил, что Светка на самом деле любит только себя. Вы бы видели, как её разозлила та статья в «Комсомольской правде». Не поверишь, Пиняев, но вчера она говорила: это ты поджёг в январе школьный склад. Чтобы потом на глазах у всей школы показать себя героем.

Иришка покачала головой. Но промолчала: почувствовала мой пинок под столом.

Мысли моей сестры озвучила Надя:

— Клубничкина с ума сошла?

— Это уже слишком, — поддакнул Черепанов.

Генка пожал плечами.

— Интересно, что она скажет, когда узнает об этой банде деревенских полицаев, — сказал он. — Тоже, небось, заявит: ты, Василий, ещё в сорок первом заставил их предать Родину.

Тюляев нанизал сосиску на зубцы вилки.

— О какой банде? — спросила Иришка.

Она чуть склонила на бок голову — волосы в её гриве сверкнули в свете ламп.

Тюляев прожевал сосиску, с удивлением посмотрел на Иришку.

Поинтересовался:

— Вася вам не рассказывал?

Тюляев взглянул на меня — я покачал головой.

Геннадий снова повернулся к моей сестре и заявил:

— Василий вычислил банду бывших немецких полицаев, которые жили у нас в городе. В пятницу он принёс моему отцу целый список предателей Родины. Даже показал парочку портретов. Прошлой ночью и вчера днём этих преступников арестовали. Батя сказал, что взяли семерых. Всех, кого Василий указал в своём списке.

— В каком ещё списке? — сказала Иришка.

Она встряхнула гривой, толкнула меня в плечо.

— Вася, что за список? — сказала она. — О чём это Гена говорит?

Я услышал в её голосе тревогу.

Тюляев ухмыльнулся (скривил усы), заглянул в Иришкины глаза. Затем он посмотрел на замерших Лёшу и Надю.

— Что, действительно ничего не знаете? — спросил Геннадий.

Я сообщил:

— Твой отец попросил, чтобы я молчал.

— О чём молчал? — спросила Иришка. — Ребята, объясните уже, в конце концов, что произошло.

Генка взглянул на меня — я дёрнул плечом. Тюляев снова посмотрел на мою сестру, приосанился. Поведал Иришке о том, как я вчера пришёл к нему домой и сообщил Генкиному отцу о своём открытии. Гена пересказал всё то, о чём я вчера говорил Юрию Михайловичу: о конкурсе физруков, о визите к Серафиме Николаевне, о портретах бывших «фашистских прихвостней». Дальше Гена поведал, как его отец ездил после моих слов к Маркеловой — та подтвердила мои слова и добавила к моему рассказу много новых подробностей. О зверствах полицаев в сорок первом году Генка упомянул лишь вскользь. Но он улыбнулся и сообщил: его отец позавчера по возвращении от Серафимы Николаевны ругал меня за то, что я «не придержал информацию» до понедельника.

— … Теперь уже я могу сказать…

По словам Тюляева, первым милиционеры позапрошлой ночью задержали соседа нашей классной руководительницы Кирилла Сергеевича Белова. Генка с усмешкой сообщил нам, что милиционеры увезли подвыпившего Косого, якобы, в медвытрезвитель. Белова в ту же ночь допросили. Кирилл Сергеевич «сдал» всех своих бывших подельников. В субботу, под утро, милиционеры устроили «настоящую облаву» на предателей Родины: почти одновременно задержали шестерых уроженцев деревни Константиновка. В том числе, и Фомича, учителя физкультуры из сорок восьмой школы. Эта подробность буквально ошарашила Иришку, Лёшу и Надю. Черепанов даже переспросил у Тюляева — действительно ли «наш Фомич» оказался «недобитым фашистом».

Лукина обрушилась на меня с упрёками. Но я решительно перевёл стрелки на Генкиного отца. Заявил, что Юрий Михайлович мне «строго настрого» запретил разговоры о моём неожиданном открытии. Я признался, что сам не сразу поверил в виновность Фомича. Сказал, что Лёшины рисунки сыграли едва ли не главную роль в разоблачении предателей Родины. Заметил, как Черепанов горделиво улыбнулся. Поблагодарил я и Надю за идею сообщить о соседе Лидии Николаевны Некрасовой милиционерам. Сказал, что не последнюю роль в разоблачении «банды» сыграли и полученные мной от Иришкиного отца списки. Передал через Генку благодарность и Юрию Михайловичу за то, что он не отмахнулся от моих рассказов, проверил их и задержал преступников.

— Теперь о Васе снова в газете напишут, — заявил Черепанов. — Я повешу на стену новый Васин портрет.

Он отсалютовал мне нанизанной на зубцы вилки сосиской.

— Обязательно напишут, — сказала Иришка. — Потому что мой брат — комсомолец-герой

Я улыбнулся, покачал головой и сообщил:

— Не напишут. Не в этот раз.

— Почему это? — спросила Иришка.

— Потому что никакого геройства не было, — ответил я. — Только обычное совпадение. Случайность.

Сунул в рот две горошины и отодвинул в сторону опустевшую тарелку. Придвинул к себе вторую порцию.

— Всё равно, — сказала Лукина, — ты герой!

Моя сестра тряхнула блестящей гривой, с вызовом посмотрел Генке в лицо, будто Тюляев оспаривал её утверждение.

Геннадий поспешно кивнул, прожевал сосиску и ответил:

— Василий молодец. Мой батя вчера тоже так сказал. И я с отцом согласен.

Иришка улыбнулась.

Генка и пившие лимонад за соседним столом десятиклассники заворожено полюбовались на её улыбку.

Я мысленно поаплодировал своей двоюродной сестре.

Лукина продолжила разговор на тему ареста полицаев. Генка не сказал ничего конкретного о том, что именно будет с Фомичом и с соседом Лидии Николаевны. Но об убийстве младшего брата Серафимы Николаевны он сообщил. Поэтому Иришка предположила, что Дмитрия Попова расстреляют.

Черепанов с ней не согласился.

Надя в завязавшемся споре заняла Лёшину сторону.

Тюляев поддержал мою двоюродную сестру.

Я слушал их доводы и контрдоводы, вспоминал выдержки из статьи, которую мне вчера перед сном озвучила Эмма. Пришёл к выводу, что трибунал принял правильное решение.

Под звуки завязавшегося спора я доел вторую порцию сосисок. Взглянул поверх плеча Тюляева — заметил замершую на пороге зала Свету Клубничкину. Увидел позади Светланы кудрявых братьев Ермолаевых.

Клубничкина словно почувствовала мой взгляд. Света посмотрела мне в глаза, недовольно скривила губы. Она шагнула в мою сторону, но тут же замерла в нерешительности.

Я сообразил, почему Клубничкина остановилась: свободных столов рядом с нами не осталась. Клубничкина пробежалась взглядом по залу — повернула влево: направилась к столу у окна.

Тюляев и Черепанов не обернулись. Иришка и Надя не заметили Клубничкину: увлечённо слушали спорщиков. Спор о наказании для полицаев превратился в дебаты между Лёшей и Генкой. Геннадий напирал эмоциями, Алексей взывал к логике.

Ермолаевы и Клубничкина уселись за стол — Света расположилась ко мне лицом. Явившаяся к ним официантка помешала Светлане прожечь меня гневным взглядом.

Спор за нашим столом поутих, сменившись на обсуждение снимков, полученных с Луны от автоматической станции «Луна-9». Теперь в разговоре активно участвовали и девчонки.

Лукина и Степанова обсудили лунный рельеф, усомнились в утверждении Черепанова о возможности добычи на Луне воды.

Лёшину «водную» теорию неожиданно поддержал Тюляев. Он заявил, что по одной из версий Луна и Земля когда-то были одним целым. Поэтому по своей геологической структуре они наверняка схожи. Генка заявил, что воду на Луне непременно найдут.

Черепанов добавил, что обнаружат воду где-нибудь ближе к лунным полюсам, где постоянно была тень, и лунная поверхность не нагревалась под воздействием солнечного света. Лёша и Генка будто бы даже удивились тому, что высказали схожие мнения.

Черепанов и Тюляев отвлеклись на поедание сосисок.

Я посмотрел на Тюляева и сообщил:

— Иришка надумала стать геологом. Причём, лунным геологом. Считает, что такая профессия появится уже в ближайшее время.

— Я тоже так считаю, — пробубнил с набитым сосиской ртом Черепанов. — Но сначала у нас в ВУЗах появится предмет «лунная геология». Думаю, будет это уже через пару лет. Как только мы поймём, с какими трудностями столкнёмся при изучении лунной поверхности. Мне кажется, что уже в следующем году мы совершим первый полёт на Луну с целью поисков на ней полезных ископаемых. Так-то мы побываем на Луне раньше: к ноябрьским праздникам. Но это будет просто первая прогулка, испытательный полёт: поставим там свой флаг, напишем на лунном грунте слово «СССР» и вернёмся.

Надя Степанова кивнула, полоснула по сосиске ножом.

— Лёша считает, что первым полетит Гагарин, — сообщила она. — Я с этим согласна. Юрий Алексеевич ещё относительно молод и уже достаточно опытен. После прошлого подвига он уже хорошо отдохнул и наверняка рвётся в новый полёт. Но я считаю, что Алексей Леонов тоже заслужил такое право. Почти уверена, что в первый раз на Луну полетят оба. В команду добавят и пару учёных: того же геолога, например. Наверняка один из них уже проходит предполётную подготовку. Полёт на Луну станет тренировочным полётом перед отправкой первого человека на другую планету.

Тюляев хмыкнул.

— Ну, про другие планеты ещё рано говорить, — сказал он. — Пока это просто фантастика.

Геннадий покачал головой.

— Не такая уж и фантастика, — ответил Черепанов. — В ноябре прошлого года в «Правде» написали, что мы запустили в сторону Венеры автоматические межпланетные станции «Венера-2» и «Венера-3». У меня дома в альбоме есть эти вырезки из газет. Я не думаю, что у нас так быстро всё получится. Но с Луной ведь получилось. Пока мы наладим связь со спутником Земли. А через пару лет нащупаем и дорогу к Венере. «Луна-9» на поверхность села. Глядишь, и «Венера-9» или «Венера-10» пришлют нам фотки с поверхности другой планеты. На этих фотках будет виден наш советский флаг!

«Эмма, найди мне информацию о результатах полётов советских автоматических станций на Венеру. Только кратко».

«Господин Шульц…»

— … К тому времени ты, Иришка, уже станешь дипломированным геологом, — сказал Тюляев.

Я сдвинул в сторону тарелку, склонился над столом.

— Если поклянётесь, что не выдадите меня, — тихо сказал я, — расскажу вам очень интересную информацию. О Венере.

Старшеклассники почти в один голос заверили меня, что никому не перескажут мои слова даже под страхом смертной казни. Они склонились в мою сторону.

— В начале января мне рассказали, что «Венера-2» промажет мимо планеты, — сообщил я. — Говорят, что траекторию её полёта уже не исправят.

Черепанов разочарованно вздохнул.

Я улыбнулся и продолжил:

— А вот «Венера-3» идёт точно на планету. Меня заверили, что с вероятностью в семьдесят пять процентов она достигнет поверхности планеты уже в первых числах марта. Мягкую посадку в этот раз не запланировали. Но наш вымпел уже в следующем месяце окажется на Венере. Это будет первый космический перелёт с Земли на другую планету.

— Кто тебе такое сказал? — удивился Генка.

Я загадочно улыбнулся.

Черепанов задумчиво произнёс:

— Про «Луну-9» Васе правду сказали. Разве вы это забыли?

Генка, Иришка, Лёша и Надя дружно улыбнулись.

— Мы скоро будем на другой планете, — тихо, но радостно объявила Лукина.

Она посмотрела Тюляеву в глаза — Генка печально вздохнул.

— Меня с моим ростом в космонавты не возьмут, — сказал он. — Никогда не думал, что однажды позавидую Черепанову.

Тюляев взглянул на Алексея и спросил:

— Череп, ты-то пойдёшь в лётное училище? Не передумал?