Сыщик поневоле

Глава 24. Подземелья Талобы Ката

101000 = 40 = 34

Зеленые уши моего аватара, так порадовавшие девушек, стали прекрасным дополнением к арсеналу, полученному мною от Муауму.

Разглядывая окна пристройки, я искал лазейку, и нашел ее — чуть приоткрытое окно на втором этаже. Отойдя к кустам, присел, нашел в кармане крошечную коробочку и вытащил из нее маленькую пластиковую муху. Теперь нужна была точность. Взяв тонкую короткую иголку, лежавшую там же, я аккуратно вдавил ее в середину спинки мухи. И она тут же ожила. Крылышки расправились, и муха встряхнулась. Электронный разведчик был готов к выполнению задания. Я облегченно вздохнул.

Теперь нужно направить муху в это приоткрытое окно, что было чуть сложнее. Муауму хорошо все объяснил, но у меня не было возможности опробовать разведчика в деле. Я посадил муху себе на колено, вытащил иголку и начал водить острием по крышке коробочки. Взмахнув крыльями, муха поднялась в воздух, и я направил ее к щели между рамой и ставней окна, но, видимо, действовал не слишком аккуратно (мне страшно мешали восторженные вопли и крики боли, доносившиеся с площадки). Муха с дюжину раз ударялась о стены и стекло, прежде чем мне удалось направить ее внутрь дома. Отлично! Теперь я нажал иголкой на зеленую точку в углу коробочки, и муха отправилась в разведывательный полет.

Я очень устал от этих манипуляций, пусть они и заняли не больше пяти минут. В реальном мире, я бы, наверное, взмок от натуги, а здесь сунул коробок в карман и упал на спину, отдышаться — направляя своего разведчика мне приходилось задерживать дыхание.

В моем зеленом ухе был спрятан маленький приборчик, транслировавший все, что происходит в зоне доступа сенсоров разведывательного аппарата, но пока до меня доносились лишь тихий смех и далекие голоса. Муауми сказал, что муха облетит все доступные помещения, нигде не задерживаясь, но времени это может занять довольно много — скорость у нее далеко не спринтерская, так что нужно было набраться терпения.

Чуть отдохнув, я поднялся и направился к центральному входу, но неподалеку от него заметил в кустах уже знакомого мне иглоносца. Моргнув и вглядевшись в меня, зверь понял, что я его увидел, и спрятался под кустом. Затем выглянул снова, словно звал меня за собой. Я оглянулся, проверяя не видит ли меня кто, встал на четвереньки, и последовал за своим добровольным помощником.

Оказалось, что кусты здесь росли в три ряда. Высокие кусты росли ближе к дому, затем шли кусты пониже, а на дорогу смотрели очень густые низкорослые. Со стороны улицы казалось, что они образуют единый ряд, но нет. Сейчас мы бежали между высокими и средними кустами. Передвигаться на четвереньках было ужасно неудобно, но если встанешь — тебя сразу заметят.

Днем увидеть нас из дома было довольно легко, сейчас же мы находились в глубокой тени. Я порадовался, что на мне темная одежда, разве что мелькало выбеленное лицо, так что старался смотреть в сторону улицы. Когда миновали особняк, я подумал, что мы движемся к дому сторожа, но иглоносец миновал его и продолжил движение. Добравшись до конца ряда кустов, зверь вдруг выбрался из-под них, и рванул влево. Мне пришлось последовать его примеру, но в этом конце участка было гораздо темнее, и я едва не выбил себе глаз какой-то веткой. Решив не рисковать, я распластался и пополз уже по-пластунски, но вдруг понял, что иглоносец куда-то пропал.

Вглядываясь в темноту, я услышал вдруг мужской смех и женские стоны, и замер, однако быстро сообразил, что звуки раздаются только в одном ухе. Вероятно, муха долетела до каких-то спален и негромкие звуки в динамике, которых я почти не слышал из-за громкой музыки за домом, стали гораздо ближе.

В паре шагов от меня возникла мордочка иглоносца — мелькнула, и снова пропала. Я двинулся в его сторону, и через секунду мои руки неожиданно провалились в какую-то яму. Это был лаз, который вел, вероятно, в нору зверя. Приглашает в гости?

Как хорошо, что это была компьютерная игра, а не реальный мир! Ход, в который я попал был ровным, никаких тебе осыпей, разве что ползти удавалось с трудом — все-таки я побольше, чем иглоносец. Зачем только я сюда сунулся? И как буду выбираться?

Я двигался в полной темноте и намного медленнее, чем иглоносец. Внезапно рука натолкнулась на его шкуру, и я понял, что иглы у него очень мягкие, как у детской игрушки. Еще несколько метров, и тут в правой стенке лаза я обнаружил дыру. Зверек замер и не двигался.

— Советуешь мне нырнуть? — спросил я, но он мне не ответил, и так все было ясно.

Глубоко вздохнув, я высунул голову, но ничего не увидел. Пошарил руками, но ничего не обнаружил. Свалюсь сейчас в какую-нибудь яму, и игра на этом закончится. Может быть, воспользоваться случаем, попытаться развернуться и выбраться наружу?

В динамике все это время то стихали, то замолкали звуки, которые транслировала муха-разведчик. Чьи-то голоса, хохот, стоны. Зато я почти не слышал музыки с улицы. Вдруг послышалась далекая речь, которая становилась все тише. То ли связь совсем пропала, то ли муха оказалась в безлюдных помещениях.

Иглоносец развернулся и начал подталкивать меня носом к дыре. Может быть это еще один дурацкий квест забавника Талобы?

С трудом развернувшись, я просунул в дыру ноги. Опустился еще немного вниз, почти до пояса. И тут зверек, издав какой-то резкий звук, ткнулся мне прямо в лицо. От неожиданности я потерял равновесие, и полетел вниз. К счастью, до твердой поверхности оказалось недалеко, я даже успел спружинить ногами. Встал, ощупал стену руками — дыра находилась прямо над моей головой.

Пошарив вокруг, я понял, что оказался в тоннеле шириной около полутора метров с высоким потолком. Куда мне, направо или налево? Двинулся влево и через несколько дюжин шагов уперся в дверь. Нащупал ручку и потянул — дверь легко открылась, а мне в глаза ударил свет.

Я оказался в хорошо освещенном коридоре. В отличие от основной части особняка здесь во всех комнатах были двери. Из-за некоторых из них доносились приглушенные крики и стоны. Подергав ручки, я понял, что люди, находящиеся в этих комнатах, предпочитают уединение.

Пройдя до конца коридора, уперся в закрытую дверь. Подергал за ручку — не открывается. Выйти отсюда можно только взломав замок. Или если я найду ключ. Немного постояв, решил пройти по тоннелю в другую сторону — может быть там будет выход?

Дверь из коридора в тоннель оставил открытой — хоть какой-то свет, но после поворота снова стало темно. Из динамика в ухе снова донеслись звуки. Я брел, придерживаясь стены, еще пару дюжин шагов, когда нащупал дверь. Толкнул ее и попал в слабо освещенное помещение. Оно оказалось проходным — чуть дальше виднелась еще одна дверь.

101001 = 41 = 35

Осторожно заглянув в приоткрытый проход, я увидел сторожа, который, стоя ко мне спиной, возился с чем-то у дальней стены. Я пригляделся. Помещение напоминало камеру пыток. На стенах — крюки и цепи, посреди — узкий высокий ящик со множеством крюков и колец по бокам. В правом углу целая выставка разнообразных плеток, кнутов, розог, ножей… Меня всего передернуло. Посмотрев влево, я увидел лежащее у стены тело обнаженной женщины, все исполосованное и кровоточащее.

Я вспомнил, что, по словам подростков, тело умершего в игре персонажа исчезает через пять часов. Местных часов, то есть через полсуток. Если это та женщина, которую я видел в кустарнике, а потом исчезнувшая, значит, она жива… Нет, ерунда, экран на железке показывал, что она умерла. Сейчас здесь лежит либо умирающая, либо погибшая совсем недавно.

Эти мысли пронеслись в голове за мгновенье, и я уже сделал шаг вперед, проверить, жива ли женщина.

— Ты кто такой? Что тебе здесь нужно? — вдруг заорал сторож.

— Развлекаюсь. Что? Нельзя? Кто ты такой, чтобы мне указывать? — вежливого обращения этот тип явно не понимает.

— А, гость, — вдруг успокоился он, а затем резко дернулся, схватил со стены толстую цепь длинной с метр, замахнулся и попытался ударить меня.

Он действовал слишком медленно. Я уклонился от удара и перехватил цепь, резко дернув на себя. Сторож дернулся, и упал. Прыгнув вперед, я прижал его голову к полу.

— Кто она?

Сторож пыхтел и сопел, пытаясь вырваться, но я схватил его за волосы и ударил лицом о пол. Послышался вой, затем скулеж. Еще раз ударив противника, я спокойно спросил:

— Поговорим? Если собираешься играть в молчанку, здесь достаточно приспособлений, чтобы развязать тебе язык.

Спокойный равнодушный голос в таких ситуациях всегда воспринимается страшнее. Не только в других реальностях, но и в этой.

Дернувшись, сторож пробормотал что-то вроде «буду». Ну и хорошо. Оглядевшись, я подтащил его немного, развернул и прислонил спиной к стене. Теперь он сидел на полу и глядел на меня с ужасом. Ничего, как ты со мной, так и я с тобой — надел на сторожа наручники и зацепил их за крюк в стене у него над головой.

— Слушаю тебя внимательно.

Из разбитых губ и носа противника кровь стекала по подбородку и капала ему на грудь. Только теперь я окончательно осознал, что нахожусь в игре. В нереальном мире.

Я подошел к телу женщине, и перевернул его. В широко открытых глазах застыл ужас смерти. Если бы она была без сознания, я привел бы ее в чувство с помощью черных жетонов. Увы, сейчас ничего не получится. Значит нужно вытрясти из сторожа всю правду.

— Что ты молчишь? Я весь внимание.

Я говорил не повышая голоса, но сам в это время подошел к углу с плетками, перебрал несколько и выбрал кнут с маленькими шипами на конце. Взмах и кнут с визгом рассек воздух. Хорошая вещь, добротная.

— Она сама, сама хотела… заработать побольше… это не я ее, не я… я только прибираю тут, готовлю…

Заикаясь и шепелявя, сторож бормотал и бормотал оправдания. Я снова взмахнул кнутом и шипастый кончик впился ему в ногу. Он заорал, посмотрел на то, как из ноги хлестанула кровь (хорошие художники трудились над игрой), и вдруг заговорил так быстро, что я едва разбирал слова.

Эти подземелья придумал и построил хозяин дома, Талоба Кат. Сам он сюда заглядывает редко, но у него есть друзья, которые любят жестокие развлечения, благо игроков, которые не прочь хорошо заработать на том, что их будут избивать или насиловать, найти несложно.

Он рассказывал, а у меня в ухе нарастали женские крики и воодушевленные мужские реплики. И это были не крики страсти — муха залетела туда, где прямо сейчас кого-то мучили. В голове картинки сливались в одно целое, но я пока не был готов прервать исповедь сторожа.

— Недавно, — бормотал тем временем сторож, — дней сорок или чуть больше назад появился незнакомец, которому нравилось мучить женщин. Только женщин. И только определенного типа… Черные короткие волосы, маленькая грудь, широкие плечи и бедра… У всех. Он по нескольку дней издевался над своими жертвами… Не как все остальные — избил, изнасиловал, и убил. Этот не насиловал, только мучил, избивал только так, чтобы шла кровь… приносил жуков и прикладывал к животу или спине… ему нравилось слушать, как они кричат…

— Где он сейчас?

— В праздники не приходит… Сегодня его жертвой была вот эта, но днем он ушел, сказал, завтра вернется… а я зашел недавно, хотел напоить… кормить запрещается… а она уже мертвая… ну и решил прибраться…

Сердце у меня колотилось так, что, казалось, сейчас выскочит из груди. Кровь прилила к лицу, мне хотелось разорвать извращенца на куски, но с ним еще предстоит встретиться. А сторож… сторож еще не все сказал… не всю правду…

— Послушай, ублюдок, я знаю, что ты его впускал в особняк. Возможно, без ведома Талобы. Так что говори, кто он и где его можно найти.

Губы сторожа задрожали, из глаз полились слезы, все лицо сжалось в омерзительную гримасу. Я говорил до этого спокойно, не повышая голоса, но тут, взмахнув кнутом, рассек негодяю щеку, и рявкнул:

— Быстро!

Из глаз его лились слезы, смешиваясь с кровью, и теперь уже на рубашке и на груди, и на животе красовались ярко-красные разводы.

— Это… я не могу… не могу…

— Говори! — холодно сказал я, вновь поднимая кнут.

— Это мать… это моя мать… она убьет меня, если я скажу, — закричал он.

Кнут выпал у меня из руки.

— Мать?

— Да, да, да! Моя мать! Пусть издевается над этими шлюхами, а не надо мной… я умирал уже много раз… она испытывала все пытки на мне… Лучше убей меня… я не выдам ее, не выдам, не выдам… она убьет меня сразу… не вы-ыдам…

Он бессвязно бормотал, захлебываясь слезами, а потом начал колотиться затылком о стену.

Я вдруг вспомнил, что у меня в кармане лежит железка. Взять мертвую женщину в руки, навести на сыщика прибор, и мы все окажемся в здании Суда. Отлично!

Доставая железку, я вдруг услышал вопль из динамика: «Джееееса!»

Я узнал голос: это кричала Миуми, принявшая на сегодняшний вечер имя Умами. И я сунул железку обратно в карман. Вытащил черный жетон, вложил в ладонь сторожу и сжал пальцы — кровь из носа, щеки и ноги перестала течь, а губы приняли прежний вид, как будто ничего и не было.

Сняв наручники с крюка, я рывком поднял сторожа на ноги.

— Где еще здесь развлекаются с женщинами?

— Во… во флигеле… в подвале… Там… просто забавляются… редко убивают…

— Веди меня туда.

Ухватив его за плечо, я толкнул сторожа вперед.

— Ты… ты не скажешь… не скажешь… — стуча зубами, говорил он.

— Посмотрим. Двигай и побыстрее!

Мы побежали по тоннелю, затем по коридору… Добежав до его середины, я вдруг услышал за одной из дверей дикий крик, который с едва заметной задержкой повторился у меня в динамике.

— Здесь. Открывай!

Сторож остановился, пошарил в кармане, достал маленькую пластинку и приложил к двери, которая тут же распахнулась. Я влетел внутрь.

Распятая на длинном и узком топчане посреди комнаты безостановочно кричала обнаженная Умами. На ней верхом подпрыгивал насильник. Рядом стояли два парня, которые с улюлюканьем хлестали их обоих плетками — на телах отчетливо виднелись красные полосы. Это были мягкие кожаные плетки, не рассекающие кожу, но доставляющие сильную боль. Насильнику удары плетью нравились, а Умами — нет.

Меня они заметили не сразу. Секундной паузы хватило на то, чтобы ударом по шее я вырубил одного идиота с плеткой, развернулся и отправил в нокаут второго. Затем я одним рывком снял насильника с Умами, поставил перед собой, и легонько стукнул костяшками сбоку по щеке. Раздался вой, и насильник упал на колени — я выбил ему челюсть из пазов. Это очень и очень больно. Вставить ее назад одним движением может только врач.

— Ключ от наручников? — рявкнул я.

— Джеса… ты пришел… ты прише-е-е-ел… — разрыдалась Умами.

— Наручники… где от них ключ? — тихо спросил я, легко целуя ее.

— У… того, — она мотнула головой в сторону парня, лежащего без чувств.

Я пошарил по карманам, но ключа не нашел. И тут вспомнил про карточку, которой сторож открывал дверь. У меня была похожая пластинка, я достал ее, приложил к одному из наручников. Он щелкнул, и раскрылся. Отлично. Второй, третий, четвертый…

Умами села, продолжая всхлипывать. Я достал из кармана и вложил ей в каждую руку по черному жетону.

— Сожми.

Через минуту она уже пыталась надеть на себя платье, которое подобрала с пола.

— Спасибо, сыщик, — сказала она, одевшись. — Это был такой кошмар… Я думала, они забьют меня до смерти…

— Тогда ты получила бы тысячи и тысячи баллов, — хмыкнул я, вспоминая наши предыдущие встречи, особенно в беседке…

Только теперь я вспомнил о стороже и кинулся в коридор. Естественно, было уже поздно. Он исчез.

— Пойдем, — позвал я Умами.

Взял ее за руку, и повел по коридору, а потом по тоннелю, рассказывая на ходу о стороже и о том, что творилось в подземельях Талобы.

Мы дошли до места. Умами увидела исполосованную женщину на полу, отшатнулась и отвернулась. Ее затошнило.

— Умами… Миуми, послушай. На улице ждут бойцы «Диких ос». В доме напротив участка Талобы сидит твой брат… Муауму. Нужно им сообщить. Пусть попробуют найти сторожа, может быть кто-то из них видел, как он уходил…

— Вряд ли, — покачала она головой, вытирая рот. — Он, скорее вышел из игры, нажав кнопку… То есть так поступил бы любой нормальный человек.

— Будем считать, что он дурак… Пусть поищут. Ты выйди из игры, или просто набери код… Это дом одной пожилой женщины… сейчас Муауму сидит у нее и ждет нашего сигнала.

— Я знаю… Хорошо… А ты?

— А я заберу тело этой женщины и доставлю в Суд. Потом постараюсь присоединиться к вам. Ты найдешь здесь кнопку?

— Э… ее здесь нет… и раньше не видела… нигде в доме… Талоба платит за всех…

— Хорошо. Тогда я доставлю и тебя, и ее в Суд, а оттуда ты сможешь отправиться к брату.

Подхватив на руки труп женщины, я навел на Умами-Миуми железку, и сказал:

— Задерживаю тебя как свидетеля.

Мне в глаза бьет яркий белый свет тюремной камеры.