Сын минувшего будущего

Подождём ночи

Я чувствовал ещё с вечера, что вкусовые качества вина точно отразятся утром на моём организме. Голова едва заметно кружилась, даже лёжа на подушке. События вчерашнего вечера я помнил отрывисто — слишком много было разговоров. Помню, как обсуждали постоянные убийства, показываемые в новостях, я что-то рассказывал, в связи с этим, про будущий пожар на Останкинской башне. Папа ещё возражал, что мол только в России такое возможно, но я переспорил и привёл как контраргумент пожар в Нотр-Дам-де-Пари, который сгорит целиком.

Нехотя, я побрёл в ванную, залез под холодный душ, чтобы немного разогнать кровь и привести организм в чувства, но потом снова залез под одеяло погреться. Сегодня торопиться некуда, было только утро субботы. Вспомнив, что делал для себя вчера записи в телефоне, взял его с тумбочки и стал читать.

Про что последние два пункта я уже решительно не помнил. Лёжа под одеялом и выстраивая воспоминания в цепочку, пытаясь разгадать смысл таинственных посланий от вчерашнего себя, я снова незаметно задремал.

Наверное, каждому знакомо ощущение, когда перед сном мысли текут размеренно и монотонно, стирается грань между сном и реальностью, возникает ощущение просветления. Кажется, что постиг нечто важное, чуть ли не смысл жизни, но если в этот момент просыпаешься, то ровно ничего из этих рассуждений уже не помнишь. Остаётся лишь чёткое ощущение какой-то многозначительной потерянной навсегда мысли.

Примерно так же произошло и со мной: я последовательно вспоминал тему за темой, которые мы обсуждали. Зачем-то вспомнили про Ельцина и Горбачева, подивились, что Михаил Сергеевич переживёт Бориса Николаевича, и в 2021 отметит 90-летие. Потом про Чубайса, про ваучеры, про Мавроди и «МММ». Папа расстроился, тому, что Мавроди посадили, а Чубайса-таки нет. Потом я показывал какие-то интернет-мемы на телефоне, обсуждали, как работает WhatsApp, я что-то уже не совсем внятно объяснял про технологию NFC[63] и оплату смартфоном. Вновь тогда подумалось про временную петлю, вдруг я стану изобретателем NFC. Дальше уже что-то необъяснимое на уровне ощущений, про мою миссию в этом времени, про Катю и про обратно в своё время. Когда я внезапно для себя очнулся, то не смог уже вспомнить, что именно думал, но у меня почему-то чётко логически сложилось, что я вернусь обратно в будущее, если смогу предотвратить автокатастрофу, тем самым разомкнув петлю времени. Сверхважность этой идеи буквально подбросила меня с кровати. Я сбегал за ноутбуком и вернулся. Голова всё ещё кружилась. Предстояло написать простое убедительное письмо, чтобы Катя поверила, прислушалась и в нужный момент послушалась советов. Одновременно письмо не должно отпугнуть и не быть похожим на бред сумасшедшего.

Для осуществления плана были две небольшие проблемы: я до сих пор достоверно не выяснил жива ли Катя, и не знал номер Катиной квартиры. Обе я смог бы решить, просто дождавшись появления её самой или её сестры во дворе дома, после чего осторожно проследить до двери и положить письмо в почтовый ящик. Времени на это было много, и в выходные дни шанс был гораздо выше, чем в будние. Мне не казалось это чем-то невероятным, да и похожий опыт уже был.

Учась в институте, я «вычислил по IP»[64] одну подругу из чата СТС с ником Alexa, которая жаловалась на отчаянное одиночество, но не торопилась самостоятельно что-то менять. Лично мы с ней знакомы не были, и я тогда какими-то уловками добыл номер её домашнего телефона, а уже по нему нашёл адрес квартиры её родителей в Ясенево. Воспользовался я этой информацией продуманно. Выждал момент, добрался к ней лично, чтобы положить под дверь небольшую шоколадную статуэтку в её день рождения. Когда это было сделано, я притаился этажом ниже, позвонил ей на телефон и сказал только одну фразу: «Открой дверь и забери подарок!». Услышав, что дверь через несколько секунд действительно открылась, я остался удовлетворён — всё было сделано правильно и можно спокойно уходить. Спустя несколько минут она уже звонила на сотовый, но от захлестнувших её чувств ничего не произнесла ни слова, а лишь шумно втягивала в себя воздух, собираясь с духом. Миссия удалась.

Письмо для Кати я начал так:

Несколько раз меняя текст, исправляя ошибки, я привёл его в удовлетворительное состояние, так что можно было уже начисто писать от руки. На конверте печатными буквами аккуратно вывел «Екатерине Нетонущей. Личное». Хорошо ещё, что у меня с собой в рюкзаке была пара таблеток аспирина — это немного сняло похмельный синдром. Уже через час я был в состоянии реализовывать мой план.

До места добирался на двух автобусах, прихватив с собой для развлечения журнал «Огонёк», бутерброды, и прикупив в магазине минералки. Дом был длинный, девятиэтажный, с шестью подъездами. Возле первого располагалась автобусная остановка. Я решил устроиться на скамейке между вторым и третьим подъездами — эта сторона дома мне показалась наиболее оживлённой. Отсюда было хорошо видно остановку и продуктовый магазин на противоположной стороне. Несколько раз мне казалось, что я заметил её, но каждый раз приходилось признавать, что обознался. Больше трёх часов провёл я на скамейках, периодически меняя позицию, чтобы не замёрзнуть, после чего всё же решился добежать до магазина и немного согреться. На моё счастье, там была очередь, поэтому на меня никто внимания не обращал, пока я стоял у окна, вглядываясь в прохожих. Обзор не был идеальным, но остановку было видно. Температура в магазине хотя и была выше, чем на улице, но неприятно пахло какой-то кислятиной, шумели покупатели и скрипела грязь с песком под подошвами ботинок, царапая керамическую плитку пола, почти как железом по стеклу.

Согрев руки, я поспешил покинуть магазин, как тут же, в дверях, лицом к лицу столкнулся с ней. Это было настолько неожиданно, что я оступился на последней ступеньке. Я до этого был уверен, что вход в магазин просматривался хорошо и ей неоткуда было появиться. С усилием я взял себя в руки, отвёл глаза и шагнул за дверь. Катя, занятая своими мыслями, даже не обратила на меня внимания. Я встал за угол, чтобы выходящим из двери меня видно не было, и довольно долго ждал, пока она не появится. Внутренне ощущалось волнение, но не из-за боязни быть узнанным, а хотелось всё сделать правильно с первой попытки и ненароком не спугнуть. Предстояло, не привлекая внимания, проследовать за ней в подъезд, если она, конечно, направится сейчас домой, а не в любом другом направлении. Войти с ней в один лифт и хотя бы узнать этаж было теперь делом техники. Уже потом можно было просто обзвонить все квартиры на этаже, если другого варианта не останется.

Она вышла из двери, держа в левой руке чёрно-белый полосатый пакет с надписью «Marianna» и женским силуэтом. В пакете были какие-то продукты. На правом плече висела небольшая дамская сумочка, одета она была в коричневую куртку с узкой чёрной меховой оторочкой и тёмно-серые джинсы. Волосы на затылке были собраны и завязаны в узел — наверное, так было модно. Я отпустил её вперёд метров на пять и пошёл следом, стараясь держаться непринуждённо. Неожиданно, она свернула направо вместо того, чтобы по пешеходному переходу пойти к дому. Я слегка напрягся. Казалось нелогичным, что, зайдя в магазин и купив продуктов, она отправится с ними по делам, а не отнесёт домой. Мне оставалось послушно следовать за ней, радуясь хотя бы тому факту, что не зря прождал её три с половиной часа.

Мы прошли около 400 метров, дойдя до следующей автобусной остановки и небольшой площади, где тоже находились магазинчики. Она вошла в один из них, а я, соответственно, выбрав позицию, стал дожидаться. Пока у меня еще оставалась надежда, что после второго магазина она повернёт домой, а не сядет на автобус до центра. Довольно долго не появляясь, Катя заставила меня поволноваться, нет ли из магазина второго выхода. Я уже намеревался сам зайти внутрь и проверить, но, по счастью, этого не потребовалось.

Минут через пять мы снова шагали в линию на удалении 7–8 метров друг от друга в направлении шоссе. Катя забирала левее, так что моя надежда стала крепнуть. Выждав момент, она перебежала на другую сторону, размахивая потяжелевшим пакетом, и тут уже повернула налево, обратно к дому. Я, ликуя, проделал похожий манёвр. Уже можно было особо не волноваться и не спешить. Она почти наверняка возвращалась домой чтобы отнести продукты.

Ускорившись, я стал нагонять её возле самого дома, чтобы успеть зайти в один лифт. Она вошла в подъезд № 3, но задержалась возле ящиков для почты, так что мне пришлось пройти вперёд к лифту. Я достал и надел на всякий случай маску. В ожидании лифта пару раз глухо покашлял. В лифт вошёл следом за ней и сразу встал у кнопок.

— Вам какой?

— Шестой.

«Отлично! План сработал!» — я нажал кнопки 5 и 6, чтобы выйти на этаж раньше и постараться подсмотреть через пролёт, куда она зайдёт. От череды успехов у меня буквально кружилась голова, а, может, это просто остатки похмелья. Выйдя из кабинки, я поднялся на половину лестничного пролёта и затаился, глядя вверх. Двери лифта раскрылись, Катя пересекла площадку, подойдя к самой правой двери, повозилась с ключами и вошла. Я приблизился и проверил номер на железной двери — 96. Вниз спускался уже пешком, чтобы немного согреться после улицы. Пока внизу я, стоя у почтовых ящиков, отыскивал нужный, двери лифта открылись и за спиной кто-то прошёл. Я чисто машинально обернулся, глядя в спину, и отшатнулся — мимо меня только что прошла сама Катя. На моё счастье, она снова не обрала на меня никакого внимания. Видимо, она куда-то спешила по делам, но пришлось в нагрузку зайти за продуктами.

Обратно пару остановок я прошёл пешком — хотелось побыть наедине и полностью ощутить вкус такой невероятной победы, подкрепляя его бутербродами. «Как-то даже слишком всё просто» — подумалось мне тогда. Дальнейшие размышления привели меня к вопросу «Почему же я до сих пор не вернулся, если дело было сделано?» Письмо было в ящике, ящик Катя по возвращению проверит — через круглые дырки оно было отлично заметно, прочитает, и сделает всё, как я написал. Мне очень хотелось верить, что это мой пропуск назад в своё время, но пока он не срабатывал. Может, следовало дождаться, пока она прочитает? Может, ждать того момента, когда она не сядет в машину? А может я вообще просчитался, и она не поверит письму? Может, оно к ней почему-то не попадёт? Сейчас оставалось только гадать и надеяться. Во всяком случае, сюда же я попал через засыпание — подождём ночи.