Сяо Тай и пираты Южных Морей

Глава 10

Глава 10

Когда она открыла глаза — уже стемнело. Нога распухла и болела, даже несмотря на предпринятое лечение. Сверху, сквозь густую листву едва-едва пробивался тусклый лунный свет. Но внизу, на гнилых листьях подстилки, ниже частых веток и высоких стволов деревьев — не было видно ни зги. Двигаться куда-то в таких условиях было бы неразумно. Во-первых, в темноте она не может ориентироваться, выбрать направление. Во-вторых, нога все еще болит, а в темноте она не увидит куда наступает. Легко можно наступить на второго скорпиона, змею или просто острый сучок. А ранение в ногу в условиях влажных и теплых джунглей, в тропиках, — не лучшая идея. Загноится. Уже распухла нога и горит, яда вроде нет, но воспаление точно есть.

По-хорошему развести огонь, обустроить спальное место и постараться заснуть до утра — вот что ей нужно. Однако огонь в ночном лесу это словно указание «вот она я!». Есть способы и приемы светомаскировки, вырыть яму и развести огонь там, чтобы он не был виден со стороны, но это работает не во всех случаях, не говоря уже о том, что дрова для такого костра нужно собирать сухие, чтобы дым столбом не стоял. В лунную ночь столб дыма издалека виден, даже если пламя скрыть. И потом — как она будет дрова собирать? Босиком в темноте?

Она села, потрогала ногу, поморщилась от боли в ступне. Вынула спрятанный в поясе нож, отрезала полоску от подола, радуясь тому факту, что в Поднебесной принято одевать человека в несколько одежд сразу, даже в жаркие дня словно капуста — несколько слоев одежды. И чем более знатный человек, тем больше всего на нем надето. Нижнее белье, рубашка, один пао поверх другого, пояса, шириной едва ли не в локоть и широкие рукава, в которых можно смело таскать запасы риса на зиму.

Аккуратно размотала предыдущую повязку, потрогала кожу рядом с местом укуса. Горячая и болит. Воспаление. Смочила полоску ткани слюной, обработала ранку, замотала ее полоской как бинтом. Откинулась назад, поискала положение поудобнее, так, чтобы наполовину сидеть, опираясь спиной на ствол дерева. Подумала о том, что сейчас в городе Лань переполох, что другая Сяо Тай ищет способ открыть портал, что где-то там волнуется и беспокоится Вишенка, может быть, даже снулая рыбка Джиао тоже за нее переживает. Если есть возможность открыть портал сюда — то они обязательно откроют… но смогут ли они одолеть неведомого противника?

Если бы у нее был выбор, то она бы предпочла бы остаться возле места открытия портала, так ее быстрее найдут, однако именно тут вероятность наткнуться на этих ребят была выше всего. А она сейчас не то, что к схватке не готова — едва передвигаться может. Была бы Ци в достатке — у нее и светильник был бы и Сфера, которая о приближении врага предупредит и скорость передвижения… а при необходимости можно и на дичь поохотиться, крупную или мелкую. Но если бы у нее все еще была бы Ци — она бы и прятаться не стала. Попытала бы удачи в открытом боестолкновении с противником.

Первая заповедь для человека, который не может победить в открытом бою, лицом к лицу, «иду на вы» и все это рыцарское бусидо — использовать свои преимущества. Любые. До сих пор она была избалована количеством циркулирующей внутри ее сферы Ци. А в этом мире все было довольно просто — чем большим количеством Ци ты можешь управлять — тем ты сильнее. Нет, конечно же есть и творческое применение Ци, заклинания, которые работают как «инь-ян» или скорее «камень-ножницы-бумага». Однако нет Ци — нет патронов, нет топлива для войны, нет энергии. Значит, только партизанская тактика. Выжить, чтобы сражаться потом.

Она вздыхает. Закрывает глаза и прислушивается. Ночной лес всегда наполнен звуками, но ты услышишь их только если будешь сидеть тихо, перестанешь шуметь. Крики каки-то птиц или животных, кто-то грузно ворочается в кустах поодаль, трель «тиу-тиу-тиу», взлетевшая и пропавшая тут же… уснуть будет нелегко.

Выдох. Вдох. Направление теплой волны вниз, к пострадавшей ступне. В солнечном сплетении скребутся тысячи острых коготков — это отсутствие Ци дает о себе знать. Голова кружится, слабость во всем теле.

— Как говорил один гасконец, обращаясь к своему слуге — кто спит — тот обедает. Видимо и ужинает. — бормочет она, стараясь не обращать внимание на слабость и боль в ноге. В этом положении есть и премущества, думает она, если бы у нее только болела нога, то никаких шансов закрыть глаза и заснуть у нее не было бы. А вот слабость от дефицита Ци вызывает сонливость и желание не шевелится и лежать, сжавшись в комочек, присыпать себя гнилыми листьями и засохнуть тут. Вот и хорошо… кто спит — тот обедает. Может даже Ци восстаналивает. Она закрывает глаза и поддается волне слабости откуда-то изнутри…

Уснуть все же не удается. Она лежит с закрытыми глазами и прислушивается к ночной какофонии звуков тропического леса. Едва лишь через листву начинает пробиваться бледное свечение утренней зари — она заматывает обе ноги полосками ткани, вполголоса ругаясь на «Лезвия Ци», пусть и полезное заклинание, но что с обувью вытворяет! Научится бы испускать Ци не из ступней и голеней, а скажем в пяти сантиметрах от кожи… что конечно же возможно, но совершенно другой уровень контроля предполагает.

Она осторожно встает на ноги, держась за ствол дерева. Пробует опереться на пострадавшую ногу. Болит, но идти можно. Прихрамывая — ковыляет к другому дереву, заприметив длинную упавшую вниз ветку. Садится рядом с ней, вынимает нож и отрезает ее с двух сторон, оставив развилку на конце. Проверяет длину и удовлетворенно кивает. У нее теперь есть палка. Альпеншток. Ну или костыль — развилка находится как раз чуть ниже ее подмышки. Она встает, опирается на вырезанную ветку и морщится. Будет натирать… сразу не понять, но через некоторое время обязательно будет. Полосками ткани от многострадального пао, верхнего одеяния — она обматывает развилку ветви. Поднимает голову вверх. Солнце встало в той стороне, где находится пляж, значит там восток. Если встать левым плечом к пляжу, то правое плечо укажет на запад, а лицом она будет обращена на север. За спиной — юг.

Остатки ткани от верхнего одеяния идут на обмотки ног. Это — важно. Если бы у нее была нормальная обувь, то никакой скорпион ее бы не прокусил. И сейчас, обмотки на ногах, выполненные из разноцветного шелка, выглядели убого, она словно француз под Москвой зимой одна тысяча восемьсот двенадцатого года, никакой эстетикой тут и не пахнет. Но свою главную задачу они выполнят, пусть и временно. Защита раны, защита ног от острых камней и сучков, от укусов чертовых скорпионов или кто тут еще водится. Скорпионы, тарантулы, сколопендры… неважно. Через некоторое время обмотки промокнут и станут тяжелыми, это всего лишь временное решение, но ей нужно убраться отсюда. Найти временное убежище. Еду и воду. Сперва воду, конечно. В глотке пересохло, нога болит, в солнечном сплетении скребут когти, слабость… ей нужно попить, поесть и отдохнуть в безопасности. Сперва — выбрать направление. Возвращаться на пляж нельзя, там она будет видна издалека. Кроме того, на пляже нет доступа к пресной воде. Принято считать, что человек может продержаться без воды в от трех до семи дней, но это зависит от условий внешней среды, от физической активности и прочего… а у нее еще и воспаление, повышенное содержание токсинов в крови, плюс жаркий климат вокруг… последний раз она пила чай еще в Лань.

Она попыталась сплюнуть и поморщилась. Слюны во рту не было. Первые признаки обезвоживания. У нее очень мало времени. Но и идти наобум, куда глаза глядят — она не может. Это верный путь к гибели… она только зря энергию потратит.

Она вспоминает как именно выглядит место, в котором был открыт портал — узкая полоска пляжа на берегу, тропический лес сразу за полосой песка, пальмы нависающие над берегом. И чуть поодаль — гора. Вернее — несколько гор. Единственный способ хоть как-то сориентироваться в пространстве — забраться на возвышение. Но горы только кажутся близкими, расстояния могут быть обманчивы, в зависимости от их размеров, а она хромает. Дойти до горы, определить направление… сможет ли она? Если по пути не попадется ручья или источника с пресной водой, то можно и не дойти. Есть еще одна возможность, о которой она старается не думать, но… похоже, что иного выхода нет. У нее уже скребут коготки дефицита Ци в организме, а если она применит заклинание Линзы Ци, и не только Линзы, но и Зеркала, разместить Линзу внизу, а Зеркало так, чтобы отражать свет и обозревать окрестности сверху… будет что-то вроде большого перископа с возможностью оптического зума. В свое время она придумала Линзы Ци как возможность прицелится как следует на большом расстоянии, Ци это заклинание потребляет не так много, но у нее сейчас каждая толика на счету.

Но… даже если все так — до горы она не дойдет. Определить направление, найти источник пресной воды, или…

Она собирается с силами и хромает вперед. Нужно сперва найти поляну. Или опушку. Что-то достаточно открытое, чтобы свет беспрепятственно проходил сверху вниз. Уже тогда она сможет собрать остатки своей Ци и скастовать заклинания. Хотя ей страшно подумать что же тогда произойдет с ней… каково это — остаться совсем без Ци? И хватит ли оставшейся Ци хотя бы на это заклинание.

Она хромает вперед. Впереди виднеется просвет среди деревьев. Как раз то, что нужно. Раздвигая ветки в стороны, она проходит на середину поляны. Ровный пятачок выжженой земли. Почему выжженой? Удар молнии? Огненный шар заклинателя? Впрочем, сейчас это не так уж и важно. Все что ей нужно — выбраться на середину поляны, собрать воедино остатки своей Ци и вложить ее в два заклинания, два выхлопа Ци в пространстве. Она шагает вперед, осторожно ступая на больную ногу, доходит до середины поляны и садится, опирая на импровизированный костыль, с облегчением вытянув ногу в сторону.

Все. Теперь самое главное. Ей нужно определить, где она находится и куда двигаться дальше. Нужны убежище, вода и еда. Пещера с протекающим рядом ручьем — было бы идеально. А еще чтобы рядом с пещерой стояла палаточка лекаря и чайная, где подают густой суп с лапшой. Ну и конечно продавались пилюли Золотистой Ци. Раз уж мечтать, то по полной.

Она взглянула вверх. Синее утреннее небо, ни единого облачка. Хорошо. Подтягивает больную ногу к себе, морщится, садясь по-турецки. Поза лотоса с опухшей ступней была недоступна. А когда сидишь, просто отставив прямую ногу в сторону — Ци собирается намного хуже. Не зря все эти отшельники в позе лотоса сидят, медитируют. В обычное время ей было бы плевать, в обычное время она просто окружена сферой Ци, она купается в ней. Но сейчас ей важна каждая толика. Потому лучше сесть по-турецки… вдох, выдох. Вдыхается белая прана, проходит через организм, выдыхается через больную стопу, излечивая и унося с собой боль, выбрасывая гнойное, желто-коричневое облако… и так еще раз. Дергающая боль в ступне становится терпимей, приглушается. Теперь — собрать Ци в средоточие дантянь, чуть ниже пупка, попробовать… не получается. Ци разлетается во все стороны, словно бумажный парус рвется под порывами ветра. Ну конечно, у нее разорваны меридианы, и то количество Ци, которого было бы достаточно для обычного человека — для нее лишь капелька на горячем камне под обжигающими лучами солнца. Пшш… и нет. Только мокрое пятно осталось.

Она стискивает зубы. Ци стремительно убывает, не позволяя работать с ней, тысяча маленьких когтей разрывают ее изнутри, грудь, солнечное сплетение, живот, низ живота. Но у нее нет выбора, ей нужно сформировать заклинание! Если собрать остатки Ци…

В ее глазах темнее, мир переворачивается и последнее что она видит — стебелек травы, совсем близко, у самого лица…

— Эй ты! Давай шевелись уже! — кричит Сумэй на неповоротливого братца Жиминя, который пыхтит где-то позади.

— Да не беги ты так! — отзывается тот: — куда торопишься? Мин Вао уже сказал, что это не покупатели. Оценщики. Большого пира не будет. И денег пока нет.

— Дурачок ты Жимин. — она поворачивается к нему и упирает руки в бока: — ну и что? Оценщики Императорского Двора — это большие шишки, нэ?

— И что? Подумаешь, оценщики. Не продали Жемчужину — не будет денег. Не будет денег — нет пира. Не такой уж я и дурачок. И вообще, будешь обзываться — я тебя поколочу.

— Чтобы меня поколотить ты сперва меня догнать должен. — дразнится Сумэй: — да я три круга вокруг тебя описать смогу, прежде чем мы в деревню придем.

— Поймаю и поколочу! — упрямо бычится Жиминь: — тебе матушка говорила, что нельзя над братом смеяться! Пусть я и младший, зато мужчина!

— Мужчина — тот у кого деньги есть, а у тебя только свои портки да голова лысая. Ты ж в монахи хочешь податься, какой ты мужчина? — Сумэй спрыгнула с камня и пошла впереди пыхтящего Жиминя. Набрать земляных орехов для праздника решила именно она. Пока Сифен-шишу занят, пока матушка и старшая сестра заняты подготовкой к вечернему пиру — она подговорила Жиминя сходить в лес. Если бы она пошла одна, то потом бы ей вспыпали по первое число, но с Жиминем… Жиминь был единственный мальчик в семье из пяти женщин, отец пропал в море вот уж лет семь, остались матушка и четыре сестры, а Жиминь — мальчик. Будущая опора семьи. Правда вот, вбил себе в голову что пойдет в монахи, даже побрился налысо, матушка только руками всплеснула. Нельзя ему в монахи идти, кто тогда семью кормить да защищать будет? И так в деревне у них права голоса на собрании нет, вон в семье У-Ван четверо братьев, никто с ними не связывается, все крепкие, да драчливые.

Сумэй взглянула на брата и вздохнула. Младшенький он у них, избалованный да женщинами воспитанный. Он даже с ней если подерется, так плакать начинает. Но все равно, нельзя ему в монастырь. Лучше в армию, все же деньги будут. А если выслужится, так и семью за собой потянет, сестер замуж отдать сможет, тем более что у сестрицы Ми-дадзе такие обстоятельства получились…

Она покачала головой. Если в семье не будет нормального мужчины, то придется кого-то из сестер торговцам продать. И денег много не выручишь, они-то потом перепродадут в публичный дом втридорога. Но там можно хоть какие-то связи наладить, замуж выйти, сестер с нормальными мужчинами свести… так что то, что Крепконогая Юй нашла Жемчужину Дракона — это просто спасение для их семьи. Да, они получат от этой находки не так уж и много, но все равно. Это шанс. Переехать на континент, купить домик, открыть чайную, например. Жиминя, балбеса такого, выучить и на Императорские Экзамены отправить, глядишь и сдаст. А если сдаст, то и будущее обеспечено считай, устроится чиновником куда-нибудь, а там и вся семья нормально заживет…

— Я — мужчина! — отзывается Жиминь: — у меня и нефритовый стержень есть! Скоро волосы начнут расти! Вчера я уже один волосок на подбородке нашел, борода растет.

— Врешь! А ну покажи! — поворачивается к нему Сумэй.

— А нету его. Я его сдуру вырвал, матушке показать. — потупился Жиминь: — а потом понял что надо было дать вырасти.

— Пфф… чего еще от тебя ждать. Ты лучше к армии готовься, раз у нас денег нет чтобы учебники купить и репетиторов нанять. — говорит Сумэй: — зачем тебе монастырь? Там же нельзя с девушками общаться.

— Зачем мне девушки. От вас только шум лишний. — рассудительно замечает Жиминь: — вас в семье четыре штуки и от вас у меня уже голова болит. Буду сам в монастыре жить.

— И что, тебе вот прямо никто не нравится? — пристает к нему Сумэй: — даже дочка булочника Вана? Та, что с белой кожей и черными глазами? Которая как движется, так словно у нее внутри молоко бултыхается?

— Не нужна мне она! От девушек одни неприятности! — мотает головой Жиминь: — лучше давай земляные орехи уже собирать! Вон и полянка… — он замирает с открытым ртом. Сумэй смотрит туда, куда уперся его взгляд. Посредине поляны, освещенная прямыми солнечными лучами — лежит девушка в самых нарядных и богатых одеждах, которые она когда-либо видела. От взгляда Сумэй не укрывается ни богатство наряда, ни нефритовая подвеска на поясе, ни небрежно перевязанные ступни, кровь, вытекающая из носа и уголка рта. Богатая. Знатная. Но — босиком, разрезала одежду на полоски и замотала ноги, дурочка, кто же так делает? В лесу полно деревьев с гибкой корой, которую можно снять и сделать обувь, такие вот боты как на ней и на Жимине. Явно не местная. Ну конечно не местная, такое богатство просто в одежде, опять-таки нефритовая подвеска, целое состояние такая стоит. И конечно же нож… рукоять из коралла, навершие из нефрита, инкрустация серебром… клинок из дорогой стали, туманная сталь, разводы по всему лезвию… кто она такая?

— Какая красивая… — выдыхает за спиной Жиминь. Сумэй бросает на него быстрый взгляд и думает о том, что не пойдет юный Жиминь ни в какой монастырь. Какой тут монастырь, вон весь красный стоит…