Суккуб для наследника

Глава 17 Цена мести

В каждом из нас есть две версии себя. Николь всю жизнь считала, что выбирать надо лучшую, но вот Дианджело был с ней категорически не согласен. Он был без ума от плохой.

Что ж? Почему бы и нет? Каждому по вере его.

Вопрос о том, как добраться до места встречи на сей раз не стоял. Выбрав самую красивую тачку, Николь подошла к его владельцу и поставила того в известность, куда её следует отвести. Гламор на максимум, с полным подавлением воли объекта и, вот уже перед ней даже не очарованный человек, а абсолютная послушная марионетка.

Почему она раньше так не делала? Трусливая «Николь» попросту боялась неудач. Вся эта трескотня о морали пустая отговорка.

Чего она боялась? Да ведь никогда не знаешь, с чем столкнёшься? Человек способен препятствовать демоническому влиянию, и кто знает, чем может закончиться очередной волевой поединок.

Ночной клуб уже вовсю сиял неоновыми огнями. Стекались со всех сторон машины и люди. Публика была нарядно, вызывающе разоде́та или, правильнее даже сказать, раздета?

В воздухе носился запах парфюма, наркотиков и возбуждения — пахло темнотой, блудом и смертью.

Ночные клубы — это рассадник зла, куда стекались жертвы и паразиты.

Жертвы были преимущественно женского пола. Те, что помоложе, действительно надеялись встретить свой романтический интерес, но такие «овечки» были в меньшинстве. Совсем наивные и неоперившиеся, они надеялись пленить собой богатого героя, дойти с ним до ковровой дорожки, ведущий в Дворец Бракосочетания. Но таких было немного. Большинство же рассчитывало подцепить на крючок богатого мачо, чтобы доить, как дойную корову.

Мужские желание были проще и прямолинейнее женских: секс и наркотики.

Наблюдая за этими «крокодильчиками» Изабель испытывала глубочайшее презрение, почти омерзение. Глупая! Чего она столько времени сопротивлялась своему призванию? Что потеряет мир, если она выпьет досуха вон того наглого, молодящегося сорокалетнего мачо, не стесняющего ухлёстывать за молоденькой девочкой, пребывающей явно не в восторге от его внимания? У самого дочь старше той, к кому он подкатывает. Уничтожить такого, значит, оказать обществу услугу. Этот паразит обманывает жену, держа в постоянном стрессе, отравляет существование собственным детям, коллектив подчинённых его дружно боится и ненавидит. Подхалимы, льстецы, подлецы процветают под его руководством, а хорошим людям от заступает путь.

И сколько тут таких — самоуверенных, беспощадных мерзавцев, пьющих чужую кровь чаще любого вампира? Освободить от них мир не преступление. Затем и существует волк в лесу, чтобы больной заяц не распространял заразу.

Кто, если не такие, как она?..

Это был пресловутый «мужской мир», где прав лишь тот, у кого больше прав. Даже — не сильнейший, а наибогатейший и наиподлейший.

Но, несмотря на то, что «крокодильчики» облизывались на лакомый «красный кусочек», всё, что они позволяли себя по отношению к «Изабель» это липкие взгляды.

Мужчины живут в доминантном мире и хорошо чувствует силу и слабость. Почуяв слабость, ведут себя как гиены — высунув язык, идут напиться свежей крови. Но даже когда волк хорошо запрятан в овечью шкурку, даже если в этой «овечке» всё совершенно так, как они любят — пышные волосики, ясные глазки, бюстик ипопочка, — хищника они чувствуют интуитивно. И не спешат рисковать.

В Николь же они интуитивно считывали смертельную опасность. Видели цианистый калий под видом сладкой конфетки. И любовались лишь издалека.

Дианджело, как и в первую их встречу, стоял у барной стойки.

Их взгляды встретились. Никто не желал разрывать зрительный контакт первым, словно это был поединок. Орала музыка, мигал и сверкал неон. Дианджело приветственно вскинул руку с бокалом вверх.

— Ты сегодня другая, — произнёс блондин, когда Николь подошла.

— Разве? На мне то же платье, что и в предыдущую встречу.

— Платье? Я его не помню. Но ты сама ты — другая. Что-то не так?

Она, приблизилась вплотную к нему, сократила разделяющее их расстояние до минимума и обвив его шею руками, повисла на нём:

— Ты мне скажи.

— Что сказать? — вопросительно изогнул он бровь.

С усмешкой Николь взяла из его рук фужер и осушила его.

— Ух, ты! А говорила — не пьёшь?

— К чёрту самоконтроль! Глупая идея контролировать себя, если платить по счетам все равно придётся другому.

— Ты о чём?

— О тебе, мой котик.

Не дав Дианджело опомниться, Николь схватилась за его рубашку и, притянув к себе, поцеловала.

Хотя, с поцелуем это мало что имело общего. Поцелуй — это обмен нежностью, ей же хотелось причинить боль, унизить, заставить страдать, подчинить. Осушить его душу так же, как секундой назад она осушила бокал.

Дианджело вновь отстранился, окинув Николь-Изабель вопросительным взглядом.

— Что, всё-таки, не так? Ты на меня злишься?

— Возможно.

— Но это я должен злиться на тебя. В обе наши встречи ты попросту сбегала!

— И правильно делала. Ты ведь знаешь, как у вас, у людей, принято говорить? Хороший секс не повод для знакомства. Он повод к тому, чтобы не сближаться. К чему лишние разочарования?

— Ты меня не разочаруешь.

— А речь не обо мне.

Он вскинул руки в примиряющем жесте, мол, сдаюсь, давай оставим эту тему.

— Уйдём отсюда, — Николь, взяв его за руку, повлекла за собой.

— Куда?

— Здесь слишком много людей.

— Иди за мной, и скоро узнаешь.

Сжав пальцы на его ладони, Николь двинулась вперёд, через плотную толпу.

Люди вокруг вопили, плясали, бесновались, соревнуясь в вакханалии вместе с цветовыми лучами, разбрызгивающими пятна света.

Выбравшись с танцпола, они направилась в узкий коридорчик, к маленькой, будто потайной двери, почти такой же, как в клубе с оборотнями.

— Откуда здесь это? — в голосе Дианджело прозвучало удивление. — Никогда её здесь не видел.

— Просто не замечал.

Николь, взявшись за ручку, потянула дверь на себя. Та отварилась легко, без малейшего скрипа, хотя выглядела тяжёлой и массивной.

Дианджело выглядел явно заинтригованным:

— Этот клуб я знаю вдоль и поперёк. Двери здесь никогда не было.

Николь притормозила.

Сходство этого коридора с тем, по которому вела её однажды настоящая Изабель, просто один в один. Она могла поклясться, что это он и есть. А следом за этой мыслью пришло соображение, что коридор этот ни разу не настоящий. Нечто вроде Кротовой Норы или стены в Гарри Поттере, ведущий на Волшебную улицу? Но как такое возможно?

— Почему мы остановились? — поинтересовался Дианджело.

— Я сомневаюсь…

— В чём именно?

— Стоит ли входить?

— Ты тоже заметила, что здесь очень тихо? Стены, конечно, толстые, но музыки и голосов совсем не слышно.

— Знаешь, почему?

— Расскажешь мне? — ухмыльнулся он.

Его бесшабашную самоуверенность хоть чем-то можно прошибить?

— Это место — оно ненастоящее, — обернулась к нему с усмешкой Николь.

Бровь Дианджело вопросительно выгнулась:

— Да что ты?..

— Его не существует, если рядом нет, таких, как я.

— Каких — таких?..

— Вот таких.

Скорее швырнув, чем толкнув его в стену, Николь зашипела, словно была змеёй, а не женщиной. Коброй в человеческом обличье, готовившейся принять свой истинный облик.

И всё это было не так уж далеко от истины.

— Вот чёрт! — выдохнул Ди, прижимаясь к стене и стараясь отодвинуться от обезумевшей, превращающийся в монстра, красотки. — Да что за нахрен⁈

Себя в этот момент Николь не видела, но она помнила, как светились её глаза, тогда, в комнате. Словно внутри её черепушки сияла луна. Судя по бликам на тёмных стенах, именно это сейчас и происходило.

Поставив руку на стену, Николь провела рукой по кирпичам. Раздался мерзкий звук — так скрипят в фильмах ужасов когти монстров, высекая искры из металла.

Её пальцы сейчас тоже венчали острые, жуткие когти. Чёрные и крепкие.

— Твою мать! — не веря своим глазам, Дианджело потряс головой.

Он был не так уж далёк от истины. В том, что между ними происходило была вина их матерей. Полезших туда, куда лезть не следовало.

Сорвавшись с места, Дианджело рванул в ту сторону, в какой, по его мнению, была дверь. «Изабель» позволила ему сделать это, хотя могла бы поймать легко. Так капризная кошка любит поиграть с обречённым ей на смерть мышонком.

Это было её место. И никто из живущих и даже не-живущих не мог ей здесь помешать. Только она может заставить дверь открыться.

И он вошёл сюда за ней по доброй воле. Он принадлежит ей. Он её добыча.

Возмущённый, горестный возглас заставил Николь удовлетворённо ухмыльнуться. Как она и предполагала, двери на том месте, где глупый мальчишка рассчитывал найти спасение, не было.

Ведя когтями по стене, рассыпая жемчужный ворох искр в лучших традициях Фреди Крюгера, Изабель приближалась, виляя бёдрами, как Женщина-Кошка.

— Что же ты от меня убегаешь, сладкий? Нам же было так хорошо вместе? — елейным тоном проговорила она.

— Какого чёрта происходит?'

— А на что похоже? — засмеялась она.

Наслаждаясь его яростью, страхом и гневом.

У каждой эмоции есть свой вкус и запах. Они возбуждали её, как кровь хищника.

Дианджело вновь метнулся, но бежать здесь было попросту некуда. Каменная кишка представляла собой замкнутый круг в подпространстве, бегать по которому можно было бесконечно, как хомяк в колесе.

Дав жертве небольшую фору, Николь прыгнула вверх и с удовольствием осознала, что в этом, отдельно взятом, ею же созданном пространстве с лёгкостью может мчаться не только по полу, но и по стенам, и даже по потолку! Они менялись местами и субъективно то стена, то потолок для неё выглядели опорой.

Двигаться было легко, будто она стала весить меньше своего веса раза в три. Так что, обогнать свою жертву и прыгнуть сверху, довольно хохоча, было делом одной секунды.

— От меня не так легко убежать, как от других твоих подружек!

— Что тебя нужно? — задыхаясь от бега и ужаса, выдохнул блондин.

— Просто хочу немного развлечься.

— Ну, и развлечения у тебя!

— Каждый веселится, как умеет. Ты — по-своему, а я — по- своему.

— Ладно. Развлекайся. Начинай!

— Я уже в процессе.

— Что ты собираешься сделать? Убить меня? — хмыкнул он.

— Ты против?

— Да не особо.

— Зачем же тогда убегаешь? — проворковала «Изабель».

— Рефлекторно, по инерции. Я до сих пор не уверен, что ты не плод моего воображения. Меня предупреждали, что «розовая пантера» способна выкидывать неприятные штуки.

— Обижаешь! — Николь приблизилась к нему на расстояние поцелуя. — Разве тебе было со мной плохо?

Короткий смешок прозвучал в ответ:

— До сегодняшнего дня точно не жаловался. Но прежде ты являлась мне в образе красавицы.

— Я и сейчас красавица, — оплёл его шею руками демон. — Разве — нет? Разве я не кажусь тебе красивой? Почему ты смотришь на меня букой?

— Потому, что видел, как ты преследовала меня, несясь по потолку?

— И что с того?

— Ты вообще реальна?.. Или порождение метамфетамина?

— А какая разница? Я лучше всех, кто у тебя был раньше и может быть позже. Я — твоя мечта. Или — твоя смерть, — прорычала Николь ему в губы перед тем, как впиться в них поцелуем.

Напористым, жёстким — до боли, до ссадин. В её руках он был хрупким и ломким, как стекло. Стеклом, в котором плескалась жемчужная энергия жизни. Сладкая — куда слаще и приятнее всего, что может быть доступно простому смертному. Эта энергия легко переливалась в неё, словно оба они были кубками — только в его пустело, а в её — прибывало.

Голова заполнялась жемчужным туманом и Николь чувствовала себя счастливым, бездумным, разноцветным гелевым шариком, готовым отправиться в полёт.

Она не сопротивлялась, когда, подхватив её за бёдра и оторвав от земли, Дианджело овладел ей без всякой предварительной прелюдии. Наверное, в какой-то степени ей и хотелось подобных ощущений.

Он не думал ни щадить, ни сдерживаться и, будь перед ним живая человеческая женщина ей было бы больно. Но организм суккуба легко адаптировался. Агрессия партнёра казалась приятной приправой к остальному «блюду».

Откинув голову, Николь застонала от возбуждения. Потом вновь прильнула к его тру, продолжая пить крупными глотками его энергию и, в итоге, жизнь, в то время как Ди быстро, судорожно, грубо вколачивался в её тело. Его таран вместо жёсткой стены попадал в сладкую, обволакивающую патоку. Сладкую, липкую, засасывающую, подобно трясине, в неведомые глубины. То была трясина удовольствия, перед которым не устоять. Будто каждый сантиметр кожи, каждая клеточка тела получила способность содрогаться в оргазмических конвульсиях. Стоило сладкой судороге прокатиться одной волной, как следом шла следующая. А за ней — новая, и ещё, и ещё, накладываясь одна на другую. Процесс шёл не по нарастающей, как случается при обычном сексуальном контакте, а так, словно попал в эпицентр оргазма и остался в нём.

Это было лучше всего, что до этого удавалось пережить Николь. Она совершенно потеряла контроль. Да и кто бы его не потерял при подобных условиях?

Ритмические толчки, бьющиеся на её губах, языке и ладонях стали стихать. И до сознания Николь начало доходить, что они не фаллические — это затихающий пульс сердечного ритма.

«Он же умирает», — дошло до неё и Николь резко оттолкнула Дианджело от себя.

Его взгляд был затуманенным. Блондин цеплялся за неё, как ребёнок за мать посреди тёмного и страшного леса.

— Изабель, — прошептал он, покачнувшись, перед тем, как отключиться.

Николь подхватила его тело, показавшееся ей удивительно лёгким. Сердце его билось слишком часто, слишком прерывисто. Дыхание едва струилось из посеревших губ.

Николь ощутила страх за его жизнь. И страх этот стал словно отрезвляющей пощёчиной. В один миг демоническое вожделение, возбуждение и сила разом покинули её.

Чувствовалось это так, как если бы, очнувшись от сна, она осталась стоять в жутком подвале, из которого не знала, как выбраться.

Теперь казалось сущим безумием и её демоническая атака на человека, которого в глубине души Николь любила. И «гонка по вертикали». И все события последних часов. Наверное, именно так чувствует себя наркоман после «отходняка»?

Прилив сил от психатропных веществ остался в прошлом, с тобой только тоска и ломка. И незнание, как выбраться из этой клоаки.

Под рукой она чувствовала холод ледяных камней.

— Дверь! — приказала Николь непонятно чему.

К её радости и облегчению, прямо в стене та мгновенно «проявилась».

Дело осталось за малым — отворить и выбраться, таща на себе бесчувственное, слабо дышащее тело Ди.

Дверь отворилась прямиком в её собственную комнату. В родном доме. Она втащила Ди на кровать, стянула с него ботинки. Потом вернула артефакты, удерживающие её демоническую сущность под контролем, себе на пальцы.

Смывая с лица остатки косметики, Николь вглядывалась в собственные «человеческие» черты. Она впервые заметила, что изменилась. Линия скул заострилась, подбородок сделался острее, щёки опали, благодаря чему губы казались более пухлыми.

Словно два её облика взаимно проникали один в другой.

Николь выпустила наружу своего демона и — проиграла. Чего она вообще хотела добиться? Судя по всему, Николь хотела заставить Ди бояться своей соперницы «Изабель» и держаться от неё подальше. Хотела, чтобы он влюбился в неё, настоящу, по-настоящему.

Но всё стало только хуже. Если он чувствовал тоже самое, что и она… Ди пойдёт на всё, чтобы это повторить. Любой мужчина на его месте «подсел» бы, а у этого парня есть предрасположенность к смертельным развлечениям.

Зачерпнув воды в пригоршню, Николь снова всполоснула лицо. Потом поглядела на стену. Вот как она это делала?

Яркий белый свет лился на светлый кафель, не оставляя в маленькой ванной ни одного дюйма тени. Николь, не сомневаясь в результатах своего эксперимента и прекрасно понимая, что это глупость, которая обернётся разбитым носом или коленкой, повторила то, что делала в том странном месте.

Вопреки ожиданиям, тело легко оторвалось от земли и… в ту же секунду свет в ванной погас.

Стена теперь ощущалась полом. Предметы казались странно прилипшими к стене, будто какой-то сумасшедший дизайнер решил привинтить сантехнику сбоку от нормальных людей. Николь чувствовала себя стоявшей в правильной точке, а вот мир сошёл с ума и тому, чему следовало оказаться под ногами, вдруг повисло на правой стене. Она пошла дальше и через минуту ванная и туалет, сушилка для полотенец, стиральная машина — всё висело над головой на потолке.

Забавно…

Ощутив дуновение ветра, Николь попыталась отыскать источники сквозняка. И поняла, что ветер, как из открытого окна, поступает из зеркала.

Приблизившись к нему, она с ужасом увидела чёрную тень с горящими белыми глазами. Фигура походила на сгусток чернил и лишь глаза горели белым.

В ужасе Николь спрыгнула на пол и в тот же момент свет вспыхнул. В зеркале она увидела, пусть и смертельно бледное, но собственное лицо. Под глазами у неё залегли такие густые тени, будто три последние ночи выдались бессонными.

— Дверь! — протянула она руку к ближайшей стене и тут же, прямо поверх кафеля, возник проём.

Там, в темноте, дверь была тёмной. Здесь выглядела скрытой кафелем, так, будто всегда была на месте, просто Николь никогда прежде её здесь не замечала.

Но, прожив в доме всю жизнь, Николь знала, что никакой потайной двери в ванной точно не было.

Приоткрыв створку, она увидела всё тот же тёмный каменный коридор, уходящий в никуда. Возможно, через него она мгновенно может перемещаться, куда пожелает? Весьма удобно. Можно больше не тратиться на автомобиль. Но — жутко.

«В кого я превращаюсь? Что я такое?», — с ужасом подумала Николь.

Переодевшись в уютную розовую пижаму с чёрными котиками, она вернулась в спальню.

Дианджело выглядел бледным, дыхание у него было слабым. Но он спал спокойно и тихо.

Хотелось бы верить, что сон его хоть немного исцелит и, в какой-то мере, вернёт утраченные силы.

Николь мучала пробудившаяся совесть. Что на неё нашло⁈ Больше никогда, ни одного глотка алкоголя. Даже не нюхать! С её «болезнью» контроль, контроль и ещё раз — контроль.

Слава богу, что сейчас Ди с ней. Живой и — рядом.

Переносить одиночество в таком состоянии было бы невыносимо. Простое присутствие живого человека рядом давало силы хоть как-то держаться. Не утрачивать разум, не поддаваться панической атаке.

Жалела ли Николь о сегодняшнем вечере? О том, как он сложился? Ещё как!

Случившееся было необратимым — как лишиться девственности. Что не делай, а прежним уже не станешь.