Страна убитых птиц

Глава десятая. Брат мой

«Скотина! — сказал Джону Армстронгу командующий отрядами космических патрулей генерал Фил Экельс, по кличке „Гепард“. — Ты будешь болтаться у меня там, пока не слезет кожа с твоего вонючего, пьяного тела! Три срока вне очереди!»

Джон Армстронг перевел дух, услышав характерный щелчок отключения связи. Десять минут он выслушивал вариации на тему «Джон Армстронг — диверсант и убийца внешней политики США». Его обещали сгноить на одномоторном биплане, гоняющем по пастбищам штата личное стадо хозяйственного Гепарда. Потом грозили загнать на Аляску, где этот «алкоголик Джонни будет обслуживать „вертушки“ береговой банды экологов», потом его пообещал «вздрючить» лично сам Гепард, пусть только он высунет нос из «питейного салуна космоспутника»!

Джон покосился на панель управления лазерной пушкой — проклятый «глазок-индикатор» горел веселым, зеленым огоньком. Ну и холера с ним, подумал Джон, самолет — тюрьма, это же придумать надо! У них все не так! Пятнадцать абсолютно автономных Зон-Городов, отгороженных от окружающего мира электрозаграждениями и всякого рода хитроумными препятствиями. Три четверти страны — грандиозная СВАЛКА. Около пятисот Хозяйств, разбросанных там и тут. Сады под фирплассовыми колпаками, гигантские системы парников, искусственные озера с комбинатами по переработке рыбы в консервы… Цилиндры заводов, производящих искусственную белковую массу. Говорят, что на их животноводческих комплексах есть что посмотреть! А вдоль границ мощные ракетные комплексы, ощетинившиеся острыми ядерными боеголовками во все стороны.

Никто воевать и не собирается — это младенцу ясно, но по приобретенной за столетия инерции продолжают «укрепляться», «укрепляться» и модернизироваться. Чтоб их чума взяла! Только-только закончили демонтаж трех классов ядерных ракет — о, Джон хорошо помнит это прекрасное время, ему было десять лет, как все радовались, даже предполагалось открыть ВСЕ ГРАНИЦЫ! — только-только, и на тебе! ЮАР и Китай с интервалом в сутки выводят на орбиты сразу по семь «спутников-убийц»! Четырнадцать электронных чудовищ завертелось вокруг Земли, напичканных «по ноздри» термоядом и аппаратурой наведения. И опять все сбесились!

Через минуту начиналась территория Федерации. Джон Армстронг дожал мягкую тубу с томатным соком, с сожалением повертел ее и пустил плавать по каюте. Вообще-то это было нарушением, туба должна была кануть в приемник системы «Чистота». Но так хотелось, чтобы что-то плавало перед носом, отвлекало глаз, создавало видимость движения в этой надоевшей невесомости.

— Ты трезв?

«Вот гад! — возмутился Джон, вздрогнув на голос из мощного динамика, он сразу узнал его — Гепард! — Опять будет нотацию читать. Ни привета, ни ответа, ни позывных! Лезет из эфира, как к себе домой!»

— Да, сэр?! Патрульный «Ферми-2» полковник Джон Армстронг…

— Заткнись, пьяница! Твое счастье, что Руди Симонс подвернул ногу. У тебя есть шанс замазать свой проступок.

— Слушаюсь, сэр!

— Это было поручено Руди, но раз уж так получилось… Вскроешь контейнер под номером «3-альфа», их там пять, так вот тот, где стоит цифра «3» с добавлением «альфа», понял? Надеюсь, ты еще не все мозги растерял, развлекаясь на орбите? Дальше по инструкции, она в контейнере, об исполнении доложишь через… через пятнадцать минут.

— Слушаюсь, сэр!

Оттолкнувшись от пульта управления, Джон Армстронг «поплыл» в грузовой отсек. У него сразу поднялось настроение. Во-первых, появилась работа! Это лучше, чем пялиться на экраны «Обзора», делая вид, что каждую секунду ожидаешь мифической атаки противника. Во-вторых, в голосе Гепарда не было той озлобленности, как в последний их диалог. Впрочем, диалога не было, орал в эфир один Гепард, а полковник вздыхал и виновато «пристанывал», стараясь, чтобы это было слышно на командном уровне. А в третьих, «альфа» — это означало, что содержимое контейнера находится в ведении Института Мозга. В последнее время «твердолобые» этого Института загружали работой не только лаборантов спутников «Эксперимент», но и патрульные спутники. А что, все равно без дела болтаются, так хоть польза будет. Приборы у этого Института сложные, хрупкие, испытывать их интересно.

Напевая про девчонку-Америку, в которую влюбился парень из созвездия Лебедя, Джон Армстронг принялся за работу.

Извлеченный прибор представлял из себя полупрозрачный, красного густого цвета шар. Такого материала Джон никогда не видел — на ощупь теплый, прилипающий к рукам. Диаметром в полметра, он был, наверное, тяжелым, но только не в невесомости. Сначала Джон подумал, что поверхность шара смазана чем-то клейким, но, внимательно рассмотрев, даже ковырнув ногтем, убедился, что шар прилипает сам по себе, и именно к рукам. Подставленный нейлоновый тросик от фонарика, перчатка скафандра, а затем клок оберточной ткани к шару не прилипли.

Внутри него просвечивали какие-то хитросплетения проводов, серебристые цилиндрики и квадраты. От шара шли три провода, покрытых чешуйчатой, явно из золота изоляцией.

Джона изумила инструкция, приложенная к прибору, всего пять пунктов. Разъем № 1 — к выходу приемной сферической антенны. Разъем № 2 — к каналу «Информ» бортовой ЭВМ. Разъем № 3 — вход в приемный сигер «Видеоэкрана». Операция № 4 — соединить «Информ» — канал ЭВМ с сигером «Видеоэкрана». Операция № 5 — разблокировать Систему Защиты патрульного спутника «Ц».

Пункт № 5 Джон Армстронг прочитал несколько раз, это его насторожило. Система «Ц» — никто, кроме нескольких «твердолобых» из Института Мозга, не знал принципа ее работы. Эта Система, предполагалось, защищает мозг космонавта от вторжения «РАЗУМА ВСЕЛЕННОЙ». По теории «твердолобых», из мрачных глубин Космоса может прийти некий сигнал, способный взорвать психику космонавта. «Твердолобые» настаивали на том, что мозг регулярно летающих в космос подвергается воздействию слабых сигналов. Но, якобы, мифический «РАЗУМ ВСЕЛЕННОЙ» может прислать такой сигнал непредсказуемой мощности, что вызовет неадекватную реакцию космонавта на окружающий мир и действительность — это может кончиться катастрофой. Кто-нибудь из патрульных возьмет и запустит со стартовой площадки спутника всю пятерку «ядерных драконов».

«Твердолобым» не верили, сочиняли про «РАЗУМ ВСЕЛЕННОЙ» многочисленные анекдоты, но Систему «Ц», после долгих споров, все же установили на всех «Ферми». Это влетело в хорошую монету, налогоплательщики долго завывали по этому поводу, но в конце концов смирились. Им не впервой было раскошеливаться в угоду планетарным амбициям «кабинетных грызунов-ученых» и «суконных рыл-военных».

Прибор он подсоединил быстро. Все разъемы подходили друг к другу точно как по маслу. Защелкал клавишами и кнопками пульта, соединяя приемный сигер «Информ» ЭВМ с сигером «Видеоэкрана». Проверил Блок питания — норма, энергии должно хватить на минимум полчаса работы. Откорректировал градус объектива слежения солнечных батарей.

Прошло всего девять минут, а он уже был готов. Бортовая ЭВМ гудела мощно и ровно, ее зеленый «глаз» призывно мигал. Загорелся «Видеоэкран», он был чист, синеватого резкого цвета. Вздрагивал штырек включенной большой сферической антенны, на конце штырька крутился серебряный шарик из тонкой проволоки.

Джон Армстронг задумался.

Мир был безумен. В КНИГЕ СУДЕБ И ИСТОРИИ РОДА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО НЕ БЫЛО НИ ОДНОЙ СТРАНИЦЫ, СКВОЗЬ КОТОРУЮ НЕ ПРОСТУПАЛА БЫ КРОВЬ.

Ураган зависти, насилия и алчности, как выпущенный из бутылки джинн, носился из конца в конец несчастной планеты вот уже сколько тысячелетий. Он сметал целые цивилизации, нации, народы. Начавшийся однажды, он не умолкал ни на «кроху-поколение» в земном исчислении. Иногда дикие порывы его чуть ослабевали, тогда наступали «Золотые века» и периоды благоденствий. Это длилось недолго.

Удушливая волна ненависти, зародившаяся в мозгу одного человека, странным образом вызывала цепную реакцию в мозгах людей, окружающих его. И вот уже океан ненависти, насилия, войн, пожаров и убийств захлестывает вновь и вновь материки визжащей от ужаса планеты.

Нерон сжег Рим, обезумев от непрекращающейся боли в раздутом вином и едой чреве… Маленькая язва, которую сейчас ровно за десять минут удалил бы самый завалящий хирург!

Тимур Гураган и яростный Чингиз! Оба были хромыми, комплексующими и мнительными глупцами, явно страдающими маниакально-депрессивным психозом. Иначе не объяснить эту всепоглощающую жажду убийства и жестокости. Массовые, бессмысленные казни — они не вписываются в привычный трафарет «синдрома власти». Власть — вот она! Никто не покушается на нее, создавай благо своего народа, сади сад и насаждай красоту!

Иван Грозный, страдающий легкими припадками эпилепсии и жуткими приступами жестокости. Когтистыми лапами опричнины выдирающий «крамолу», «ересь» и «бунтарство» из своего покорного, верующего и смирного народа.

Мрачная шеренга Великих Инквизиторов, посылавших романтиков-крестоносцев воевать Гроб Господень. Отнимать его у тех, кто его и в глаза-то не видел! Сколько костей распалось прахом среди жарких песков Азии, «сарацинских долин» и жирных, плодородных земель «неверных»!

И совсем рядом… Красноречивый, небесталанный политик с узкими усиками и вечно падающей челкой. Заявивший всему миру, что только его работящая и талантливая нация имеет право на выживание под этим вечным небом, остальные призваны быть бессрочными и жалкими рабами, чей удел способствовать величию и процветанию этой нации. Безумный взор его видел «СИЯЮЩЕЕ КОЛЬЦО НИБЕЛУНГОВ», не замечая, как это кольцо превращается в смрадный круг лагерей, газовых камер, кремационных печей и рвов для расстрелянных.

Если бы Джон Армстронг был не космонавтом, он был бы историком.

Под сводом этого невысокого лба таился пытливый ум и недюжинная смекалка. Репутация «простецкого парня и любителя „хряпнуть“» помогала ему адаптироваться в той среде, куда он был насильно ввергнут отцом, «старым космоволком», одним из пятерки «покорителей Марса». Отец его слетал на Марс и тут же ушел «на покой», на всю жизнь сохранив в душе панический ужас перед глубинами Космоса и горькие воспоминания о целой цепи неудач, аварий и случайностей, едва не погубивших экспедицию к красной планете Бога войны.

Все имеет начало и свой конец. Все предопределено. Горько заблуждается тот, кто мнит о независимости своих поступков в промежутке между НАЧАЛОМ и КОНЦОМ. Там царит СУДЬБА, и никому не дозволено демонстрировать ей свое пренебрежение, тем более, вмешиваться в ее кропотливую и необратимую работу.

Было суждено именно ему пронести ту злосчастную бутылку мимо ока инспектора, именно ему «поиграться» с лазерной пушкой, чтобы за счет жизней экипажа «МИА-11», сбитого мощным пучком излучения, остаться на сверхнормативное дежурство. И Руди… Разве случайно подвернулась нога у этого жилистого крепыша?!

Джон Армстронг посмотрел на часы — еще минута до назначенного Филом Экельсом доклада о готовности. Он задумчиво обвел взглядом датчики, экраны, индикаторы — всю свою сложную, компактную аппаратуру. Интересно, а как включается эта штуковина? Красный шар, от которого шли три золотистых провода, висел неподвижно в метре от него. «Твердолобые» в инструкции ничего не сказали о включении, может быть, это происходит по сигналу с Земли?

— Как дела, пьяница?

Джон опять вздрогнул, с ненавистью посмотрел на белый пластиковый диск динамика «Связи». Он бы сам доложил, неймется Гепарду, за тридцать секунд до срока сам лезет в эфир, чтоб ты изжогой всю жизнь мучился.

— Сделано, сэр, согласно инструкции прибор «№ 3-альфа»…

— Ладно-ладно, верю и… надеюсь, что ты все сделал, как надо. Джонни, я рядом, а с тобой будет работать Алекс Штейн, ты понял?

— Еще бы. Слушаюсь, сэр!

— Вот-вот, слушайся его, как Бога! Ты о нем слышал?

Джон от возмущения даже задохнулся. Этот Гепард чертов совсем его за дебила держит! Еще бы он не слышал об Алексе Штейне! Крупнейший ученый современности, физик-ядерщик, неожиданно сменивший кресло директора Института Ядерной Физики на кресло директора Института Мозга. Вислогубый карлик с огромным горбом, непропорционально большой головой и ехидными маленькими глазками.

— Джонни! Это говорит Алекс Штейн!

— Да, сэр!

Высокий, резкий, как у всех карликов, голос Алекса неприятно действовал на нервы. Джон Армстронг протянул руку, покрутил ручки настройки — убрал высокие тона тембра, добавил низких. «Верещит, как кошка с прищемленным хвостом!» — подумал он.

— Джонни! От тебя требуется минимум — включить «Кентавра» и потом следить за экраном, ты понял?

— Да, сэр! А как включается эта хреновина? В инструкции не сказано, и потом…

— Не молоти языком, Джонни! Будешь молотить им тогда, когда тебе будет дана команда. Сейчас ты в секторе № 8, проходишь Аляску, так вот, ровно через минуту включишь «Кентавра». Это очень просто, там, откуда идут эти три провода, точно между ними, есть отверстие, сунешь туда палец. Свой ГОЛЫЙ ПАЛЕЦ! И не вздумай надевать гиленовые перчатки, заблокируешь «Кентавра» на сутки! Повтори!

Джон повторил, с недоумением поглядывая на шар. Ну и «твердолобые», и чего это им пришло в голову называть этот шар-прибор «Кентавром»?

Мифический полуконь-получеловек, согласно легендам, только и делал, что гонялся за бабами да из лука в кого попало…

Джон подтянул шар за один из проводов, перевернул его, нашел в основании отверстие, небольшое, как раз пальцу пройти.

По таймеру оставалось пятнадцать секунд. Десять! Пять!

Джон вздохнул и сунул в отверстие палец. Его тут же тряхнуло током. Не ожидавший Джон громко выругался, выдернул палец, оттолкнул шар. Он отплыл, закачался.

— Ну-ну, Джонни, ток небольшой! Я не стал тебе говорить, чтобы ты не «мазал» картину биополя. Страх, волнение, короче, любая эмоция смазывает картину индивидуального биополя.

— Предупреждать надо, — недовольно буркнул Джон, разглядывая шар.

А прибор осветился изнутри, горел ровным, багровым светом. Цилиндрики и квадратики внутри шара пришли в движение, словно плавали там вне всякого порядка.

— С этой секунды, Джонни, сигнал от тебя поступает на Координационный Пульт Института, потом на Главный Компьютер, у нас здесь большое опоздание, почти двести двадцать секунд. Поэтому смотри на экран и рассказывай все, что видишь, договорились?

— Ничего я не вижу, экран чист!

— Ему тоже разгон нужен, быстрый какой! Жди!

Джон Армстронг скрестил руки на груди, со скукой уставился на экран. Он ожидал большего, а тут… Опять очередная шпионская «гляделка»? Сколько он их переиспытывал за годы работы, бог ты мой! Одни лучше, другие хуже, одни безотказны, другие вечно ломаются и капризничают, но суть одна — высмотреть то, что давным-давно всем известно. «Твердолобые», поди, хапнули у «суконных рыл» круглую сумму, вот и придумали эту хреновину по их заказу! Чтоб вас!..

По экрану побежало множество точек. Местами они образовывали скопления, прямо точечные «туманности», от них шли слабые, едва видимые концентрические круги.

— Точки вижу какие-то. Много, проплывают по экрану и появляются снова!

— Хорошо, Джонни, хорошо! А среди этих точек ОЧЕНЬ ЯРКИХ НЕ ВИДНО?

— Нет, все одинаковые. Похоже на звезды, скорее, на Млечный Путь! Что это?

— Это? Это люди, Джонни! Внимание, Контрольный Пост № 1! Будь предельно внимателен, Джонни!

У края экрана появилась яркая точка. Она медленно плыла к центру, окруженная огромным количеством точек слабого свечения.

— Есть точка! Яркая, здоровенная, по-моему, она пухнет!

— Хорошо, Джонни, очень хорошо!

— Подходит к центру экрана, вот она в центре. Яркий свет! Все мигает!

— Говори, Джонни! Подробнее, без эмоций.

— Мелькают какие-то фигуры. Как сильный дождь по стеклу! Мутно, ничего не разглядеть. ГОСПОДИ ИИСУСЕ!

— Что там, Джонни?

— Лицо! Словно под пеленой воды! Смотрит!

— Спокойнее, как оно выглядит?

— Похоже, индеец, а? Под лицом треугольник, внутри него цифра «1».

— Отлично, Джон Армстронг! Можешь познакомиться, Тимоти Брукс, вождь племени, экстрасенс и профессор «Белой магии».

— Джон Армстронг! — машинально пробормотал Джон, недоверчиво вглядываясь в размытые черты профессора «Магии».

— Тимоти Брукс, ты отличный парень, Джон!

Патрульный спутника «Ферми-2» полковник ВВС США Джон Армстронг готов был поклясться, что из диска динамика «Связь» не раздалось ни звука! И размытые, как водою, но все же видны четко, губы этого краснокожего даже не двинулись, не шевельнулись.

— ГОСПОДИ ИИСУСЕ!

— Что там у тебя, Джонни? У нас на экранах только точка появилась.

Он что, мысли, что ли, передает?! — потрясенно переспросил Джонни.

— Передает «Кентавр», парень. Подожди… «Контрольный пост № I, Тимоти Брукс». Это я не тебе, Джонни, ну-ну, что еще?

— Он удаляется… Вот совсем исчез. Опять точки. Стоп! Сразу две яркие вспышки! Большие светящиеся точки идут к центру, дошли. И… нет, гаснут, вспыхивают и гаснут. Плывут вбок, отдельно ото всех!

— Что у нас там?

— Точки.

— Да не вам, Джонни! Я просил не отходить от «Пеленга»! Что?! При чем здесь запаздывание? С ума можно с вами сойти! На Патрульном экране корова! Вы же знаете, где ОН НАХОДИТСЯ?! Колея «Кентавра» вам тоже известна. Что?! Выйди вон, стерва! Лейтенант, займите ее место! Навсегда! Я должен ждать три минуты из-за тупости оператора.

— Сэр!

— Да, Джонни, да, мой золотой!

— Как я понял, сейчас Контрольный пост № 2?! Лицо женщины. Разрешите представиться?

— Можешь ее даже поцеловать, Джонни! Она славная девушка, ей всего семнадцать. Но как она играет на скрипке! Кстати, квадратик с номером видно?

— Да, сэр, квадрат с цифрой «2». У Вождя был треугольник, а… Хэлло, крошка! Может, сыграешь мне Вивальди?

— Джон, вы умница! Черт, как мне не пришло это в голову. Попросите ее, Джонни! Мы подержим СЕКТОР еще секунд десять! Быстрее!!

— Вивальди, милочка! Как ее зовут?

— Мари… Мари Браун!

Огромные, очень чистые глаза смотрели с экрана. Не было никаких помех, чуть-чуть только правый верхний угол трогала небольшая рябь.

— Чисто видно, сэр!

— Она у нас умница, самая способная из всех.

— Музыка! Я слышу музыку!

Огромные глаза смотрели неподвижно, не мигая. А по всему спутнику «Ферми-2», по всем его трем отсекам разносилась упоительная, переливающаяся, как весенняя капель, музыка Вивальди.

— Сэр, это было непередаваемо, — прошептал Джон Армстронг, когда по экрану опять побежали точки.

— Постов всего пять, Джонни, потом территория Федерации, там тоже кое-что есть, но никакого контакта! Просто зафиксируешь. Докладывать ничего не надо. Все пишется.

— Сэр, эти скопления точек — это города?

— Да, Джонни. Конечно, ты видишь не всех людей, а… как бы это сказать, самых талантливых, что ли?! Что? Подожди, Джонни. В самолете? А-а! Джонни, те две точки, что отплывали, как ты сказал, в сторону от остальных — это два парапсихолога в самолете. Летят на Международный Симпозиум в Индию. Надо запросить борт, они ничего не почувствовали?

— Ну и ведьма!

— Что там, Джонни? Агата Стивенсон? Осторожнее, парень, она не любит грубиянов.

— Грозит с экрана, сэр. У нее кружок с цифрой «3». Повернулась в профиль.

— Не может быть?! Вот, черт!

— Сэр! Какая-то пустыня! Горы, кратеры и… Мрачно тут, сэр! А эта ведьма скачет по горам, как коза!

— Не обращай внимания, Джонни, Агата хочет доказать, что она посещает звезды! Это она, наверное, по Луне галопирует. Ну ее. Маразм, но игра воображения потрясающая!

— А может и вправду, сэр? Уж больно похоже… Опять рожи корчит! Ей только помела недостает.

— Да замолчишь ты или нет? Говорят, не связывайся! Агата у нас Золотой фонд! Хочешь, чтобы головная боль привязалась или судороги? Кстати, ты сейчас над Вашингтоном, ну и что тут у нас?! Созвездие?

— Старуха лезет, сэр! Сквозь точки проявляется.

— Тщеславная у нас Агата. Надо ей на ферму пару породистых овец прислать, слабость ее. Что столица?

— Мало, сэр. Гораздо меньше, чем там, где проходили. Шар сильно гудит, не перегрелся?

— В режиме, Джонни. Пост № 4. Ты готов? Только не падай в обморок!

В отличие от предыдущих, эта святящаяся точка стала разбухать, не достигнув и пятой части пути до центра экрана. Через несколько секунд экран ярко осветился, из глубины стремительно стали набегать какие-то образы, символы, картинки… Джон не успевал фиксировать. Потом разом все остановилось, как в стоп-кадре. На экране был виден голый ребенок, не более полутора лет, сзади него большое, во весь экран, застывшее женское лицо. «Наверное, мать!» — подумал Джонни.

— По-моему, время, что ты замолчал? Как тебе наш Джорж?

— Ребенок… А сзади него женщина.

— Транслирует Джорж! Подожди, сейчас он еще заговорит, он у нас болтливый.

«ТЕПЛО… — четко раздалось в мозгу у Джонни Армстронга. — ТЕПЛО!

ДАЙ-ДАЙ-ДАЙ, СИСЬКУ ДАЙ! Я БУДУ ПРЕЗИДЕНТОМ… А СЕЙЧАС ОБДУЮСЬ, А СЕЙЧАС ОБДУЮСЬ… И ПУСТЬ ОНА ПРИДЕТ. Я БУДУ ПРЕЗИДЕНТОМ!»

Джон Армстронг оторопел. Малыш на экране болтал ногами и пускал пузыри. А в мозгу патрульного четко звучала одна и та же нахальная фраза: «Я БУДУ ПРЕЗИДЕНТОМ!»

— Этот прыщ, сэр, этот молокосос говорит, что он будет Президентом! Мистика, сэр!

— Да нет, это «БОЛЬШОЙ КОМПЬЮТЕР» перевел в слова символы, родившиеся в его башке. Он просто ощущает себя центром Вселенной, вот и все! Четко было видно, Джонни? То-то. Наша надежда. Колоссальная биоэнергия, по тесту Страверга семь единиц — выход в КОСМОС! Около этого парня энцефалограф зашкаливает. Что он делает?!

— Треплется! — с улыбкой произнес Джон, прислушиваясь, как внутри головы его словно ворочалось, выговаривая всякую смешную чепуху, нечто теплое, мягкое, нежное и очень трогательное, беззащитное. — Теперь говорит, что «СИСЬКА БОЛЬ-ШАЯ-БОЛЬШАЯ… МОЛОКА МНОГО-МНОГО!»

— Жрать любит. Значит, договорились, Джонни! Что бы ни увидел над Федерацией, молчишь, как рыба!

— Слушаюсь, сэр! Умру, но не пророню ни звука! А это Пост № 5?!

— Все, Джонни, здесь все ясно. Это не человек, это машины — установка «БИОХРОНОР», уж она-то с тобой не будет разговаривать.

— Сэр, опять эта старуха лезет! Вроде ее нос мелькает.

— Гони ее в шею, Джонни!

В последний раз кривой ведьминский нос и выпученные глаза мелькнули, когда спутник «Ферми-2» с патрульным Джоном Армстронгом на борту подходил к границам Федерации.

Он появился неожиданно. Бледный, как полотно, его шатало. Он прошел всего три шага от КЛОАКИ и упал, плашмя, без звука, далеко вытянув вперед худые, тонкие руки. Грязный, когда-то белый халат, обтрепанные брюки и рваные ботинки на босу ногу.

Матвеев заметил его только тогда, когда он уже падал.

Двое лежавших неподалеку «спецназовцев», давно дремавших от безделья и скуки, тут же вскочили, наставив на неизвестно откуда появившегося человека стволы автоматов.

Дьял валялся на куске разбитого бетонного блока, связанный по рукам и ногам парашютными стропами, с кляпом во рту, ворочал дико красными глазками, хрипел и пытался брыкаться. Матвееву надоел его вой, и он велел связать здоровилу-мутанта.

Матвеев подержал пистолет в руке и опять засунул его за широкий кожаный ремень. Похоже, этот скелет не имеет при себе никакого оружия. Да и слишком он был худ и слаб, этот фельдшеришка из морга, доморощенный пророк и «мессия», странный человек, которого разыскивали все спецслужбы могучей державы. Искали-то его, конечно, здесь, на СВАЛКЕ. Но, как стало известно Матвееву от знакомого опера, so все города Федерации были разосланы фотографии В. Смагина и инструкции по действиям после обнаружения.

«И вся королевская конница, вся королевская рать…» — неожиданно для себя мысленно прочитал Матвеев слова какого-то детского стихотворения. Кажется, из древних поэтов. Матвеев подошел, встал на жесткой щебенке, усеявшей этот участок возле самой КЛОАКИ, принялся рассматривать лежавшего человека.

И какого черта им всем от НЕГО надо?! Что он такого сделал, в чем его вина? Ну, оживил манекенщицу, голубя дохлого в воздух поднял, а что в этом плохого?! Идет разговор о сбитых вертолетах, погибшем отряде спецдесанта… Но он-то при чем? Как мог этот изможденный человек сбить в одночасье вертолетный полк?! Бред! Брехня! Кому нужны эти сказки? При чем здесь Президент?! Почему именно он занимается судьбой и поисками этого Смагина?! ЛИЧНО! С какого бока тут Матвеев? И ПОЧЕМУ, ЗА ЧТО, ВО ИМЯ ЧЕГО ОН, МАТВЕЕВ, ВПЕРВЫЕ В ЖИЗНИ УВИДЕВШИЙ ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА, ДОЛЖЕН ЕГО УБИТЬ?

Матвееву то и дело приходилось немного поворачивать голову вправо, потом влево, мешал проклятый респиратор. Наконец он не выдержал и сорвал, отбросил респиратор далеко в сторону. Ну его! Сейчас вызовут по рации тех, кто ушел прочесывать СВАЛКУ в этом районе, погрузят в вертолет «пророка» и здоровилу-мутанта, и привет!

«Интересно, а откуда это он вылез?»

Матвеев оглянулся на бурлящую поверхность «дьявольского болота», как он его мысленно окрестил. Неужели из этой ядовитой мешанины? Вправо не обойдешь, далеко, я бы тут же заметил, влево — тем более.

Двое «спецназовцев» медленно пошли к нему, переговаривались тихо на ходу, стараясь, чтобы он не услышал, что ли? Матвеев ухмыльнулся — СИСТЕМА! Гром ее разрази! Начальник думает, что это он контролирует подчиненного, ан, нет! Сам начальник находится «под колпаком» у подчиненного, а тот, в свою очередь, контролируется собратом, а тот… И так бесконечно. Система.

Дьял с ненавистью следил за Красивыми. Дьял не мог желать себе смерти. Он желал смерти Красивым. Мгновенной и самой жестокой. «О, великая Луна! — молил Дьял. — Они хуже хайду! Убей их!»

Раздался глухой, приглушенный респираторами крик. Там, где только что шли «спецназовцы», разверзлась дыра! Из нее выплеснулся язык оранжевой жидкости, повалил удушливый пар, что-то зашипело и… Все исчезло! Только кое-где из трещин, из недр СВАЛКИ, пробивались тонкие струйки белесого пара.

«Азотная дыра!» — с ужасом подумал Матвеев. Оглянулся на своих солдат, что лежали далеко от этого места. Все семеро вскочили, стояли редкой цепочкой. В блестящих защитных шлемах, в толстых бронежилетах, с автоматами, увешанные черт знает чем, да еще в респираторах — они казались выходцами из другого мира.

А Дьял прямо корчился от смеха. Если бы не кляп, засунутый глубоко в его прожорливую пасть, эти Красивые услышали бы, КАК СМЕЕТСЯ ХАЙ В МГНОВЕНЬЕ ИХ ГИБЕЛИ. «Чтоб вы сдохли! Чтоб вас пожрал БОЛЬШОЙ ПОКОЙ с вашими летающими машинами и штуками, из которых идет огонь! Хай с вами!»— мысленно орал им Дьял, корчился и извивался.

Рация находилась у одного из провалившихся в азотную дыру. И Матвеев нахмурился, секунду раздумывал, поглядывая на извивающегося на куске бетонного блока мутанта. Потом махнул рукой, привлекая внимание солдат, показал два пальца, отвел руку влево. Тут же двое крайних сорвались с места, побежали к нему.

Все-таки тяжело дышать тут! Матвеев потер ладонью горло. Это при ветре. А каково здесь, когда стоит безветрие и жара? Ад!

— Пройдите за ушедшей группой, осторожно, верните всех назад, время есть, идти с интервалами. И никакой спешки — это СВАЛКА! Угробите себя и товарищей!

— Майор! — сказал один из побежавших «спецназовцев», здоровяк с белыми волосами и красными глазами альбиноса. — В «вертушке» еще рация есть, может быть, по ней…

— Запрещено! Я не имею права переключить волну ни на секунду.

— Что за… — начал альбинос и осекся, наткнувшись на застывший Взгляд Матвеева. — Слушаюсь, майор, разрешите выполнять?

Он кивнул, отвернулся, стал смотреть на лежащего неподвижно Смагина. Хлопнула дверца вертолета. К Матвееву шел командир машины, испуганно озираясь по сторонам. Еще бы! СВАЛКА, она кого хочешь напугает! Тут жди подлянки из-за каждого угла, из-под каждой кучи мусора, от каждого кургана и холма. СВАЛКА. Чужой мир. Другая планета.

— Майор! Это он и есть?

— Да.

Вертолетчик с жадным любопытством разглядывал лежащего, хлопал ресницами. Неожиданно всхлипнул.

— Как же он наших-то, а? Тридцать машин, майор, тридцать! И какие парни были!

— А кто тебе сказал, что это он?

— А кто же? — вертолетчик недоуменно покачал головой. — У мутантов оружия нет. А машины, говорят, как орехи лопались!

Вертолетчик со страхом оглянулся на бурлящую КЛОАКУ.

— Майор, — вертолетчик перешел почему-то на шепот, Матвеев еле-еле различал слова из-под его респиратора, — эта пакость-то громче стала шуметь!

— Ничего не слышу! — разозлился Матвеев.

— Говорю, болото это, Клоака вонючая, шумит громче! Как сели, не так, а теперь бурлит, аж на берега плещет.

— Вижу.

Матвеев с беспокойством посмотрел в ту сторону, куда ушла группа поиска и двое солдат. Скоты! Сказано же, недалеко! Прочесали, осмотрели, убедились — никого нет, и назад!

Смагин застонал. Затем закричал. Пальцы его царапали щебенку, он пытался встать. Судорожным движением схватился за затылок одной рукой, вставал на колени, упираясь другой рукой, мотал головой.

— Связать его надо, майор! — задохнулся от ужаса вертолетчик. — У него банда тут. Машины как орехи лопались, никогда никто такого не видел! Новое оружие у них… у него… новое оружие, убей меня Бог! Ни один прибор ни одного вертолета НАПАДЕНИЕ НЕ ЗАРЕГИСТРИРОВАЛ! Молчали локаторы, понял?!

— Заткнись, пилот, без тебя тошно.

Смагин стоял, держась за затылок, покачивался, тяжело, с хрипом дышал.

Матвеев тревожно оглянулся — где проклятые солдаты?

— Кто вы? — голос Смагина был неожиданно мягким, приятным.

— Чем можем помочь?

Матвеев с жадным любопытством вглядывался в лицо стоящего перед ним человека. Что-то есть, думал он… Мягкие волосы, разделенные ровным пробором, падают на плечи. Тонкий нос, провалившиеся скорбные глаза, усы, бородка… Что-то в нем есть…

А Дьял наконец-то вытолкнул изо рта кляп. Тут же завыл, глухо, страшно, переходя от низких нот к самым высоким. Смагин вздрогнул, повернулся в его сторону, прищурив глаза, всмотрелся.

— Зачем вы его…

Метрах в ста, с той стороны, куда ушла группа солдат, взвилась красная ракета. Матвеев облегченно вздохнул. Нагромождения мусора, гигантские завалы металлолома, бетонного крошева мешали рассмотреть приближающуюся группу, но Матвеев не сомневался, что скоро она будет здесь.

— Зачем вы связали его? Он мутант, изгой. Они и так несчастны, что вам от них нужно?

— Ты, тварь! — неожиданно заорал вертолетчик. — Где твоя банда? Ублюдок, как вы сбили вертолеты, а? Оружие, да? Новое оружие, сука? Из «Движения», да?! Лазерами разжились?!

Смагин с изумлением смотрел на вопящего человека. Страшно болел затылок. Во рту было сухо и неприятно. Там, в недрах Земли, ему стало худо. Очень худо! Словно его накачали по самые ноздри чем-то таинственным, могущественным и бесконечно горячим! Он прямо ощущал этот переизбыток энергии в себе! Тело было слабым, немощным, но дух его… Так и хотелось выплеснуться, отдать окружающему миру то, что скопилось внутри воспаленного мозга.

— Воды! — попросил он тихонько, вглядываясь не в того, что только что орал, выкрикивал непонятное и злое, а в другого, со стального цвета волевыми глазами. Где-то он его видел? Почему ему так знакомо это лицо!

Смагин мелкими глотками пил из фляжки Матвеева, искоса посматривая на него удивленными и любопытными глазами.

Из прохода быстрым шагом вышла вся группа «спецназовцев».

Матвеев быстро пересчитал их глазами, облегченно вздохнул.

— Развяжите мутанта, он будет со мной, он никого не тронет.

Матвеев вслушался в этот голос, он явно имел повелительные нотки! Матвеев усмехнулся — «пророк» играет в пророка? Ну что ж, если ему так хочется… пристрелить дикаря — это секунда. В конце концов все окончилось удачно! И на плечах уже стынут генеральские погоны, а? Вот он, «Христос»! Обыкновенный мужик на хромой ноге, идет, припадая на высохшую ногу, сильно отмахивая руками.

Солдаты, вертолетчик и Матвеев с любопытством, молча смотрели, как ОН дохромал до связанного мутанта, нагнулся над ним, завозился со стропами от парашюта. По едва заметному знаку Матвеева пара солдат отошла к проходу. На всякий случай. Хромой-хромой, но и приказ есть приказ.

Смагин долго возился. Наконец Матвеев догадался кивнуть сержанту, тот широко улыбнулся, подбежал к мутанту, полоснул ножом по стропам, стягивающим руки, потом по стягивающим ноги, вернулся на место.

Дьял с трудом встал. Топтался, разминая ноги, растирал руки о грудь, клацал по-собачьи зубами, со злобой озирался на солдат.

Смагин захромал обратно. Дьял неохотно потянулся за ним. Было видно, как ему страшно, этому гиганту-мутанту, как сереет его рыхлая, пористая кожа и бегают маленькие, налитые кровью глазки.

Смагин встал опять туда, где до этого стоял. Мутант навис сзади него огромной застывшей глыбой.

Подошедшие солдаты образовали широкий круг, вернее, три четверти круга. Сзади была КЛОАКА.

Смагин вспомнил. ОН ВСПОМНИЛ, ГДЕ ВИДЕЛ ЭТИ СТАЛЬНОГО ЦВЕТА ГЛАЗА И УПРЯМЫЙ, КВАДРАТНЫЙ ПОДБОРОДОК.

— Я узнал тебя, Лев Матвеев, — сказал Смагин, потирая пальцами виски. — Был парад знаков Зодиака, ты там был! Ты родился девятнадцатого августа под знаком Льва в год КРЫСЫ.

— Чокнутый! — вертолетчик толкнул Матвеева локтем. — Про крыс молотит.

А Матвеев угрюмо молчал. Странной была вся эта история.

Странное место было уготовано в ней и ему, Льву Римовичу Матвееву.

— Ты пришел за мной?

— Да, — кивнул Матвеев. — Мне приказано доставить вас в Область. Оттуда в ЦЕНТР.

Смагин задумчиво тер виски. Голову отпустило немного, словно из нее что-то перелилось в шею, растеклось по всему телу, некий избыток… Теперь горячо было ногам, ступни жгло, словно он стоял на раскаленных углях.

— Хай! — неожиданно рявкнул Дьял, так что все вздрогнули. — Дьял Красивых хррррр! — он быстро защелкал зубами, как будто ловил блох.

— Людоед, падла! — наклонил голову всезнающий сержант «спецназа».

Загомонили солдаты.

— Зачем этого с собой тащить? Укусит еще…

— Кончить его!

— У нас «Сверчок» комвзвода был, его мутант за руку укусил, потом полгода не заживало! Ядовитые они, мутанты эти.

Матвеев на «Сверчка» вздрогнул, сразу вспомнив своего конвоира, что летел с ним в Ясногорск. Где-то он теперь, болтливый Сверчок?

— Тихо всем! Мутант останется здесь. Не трогать его. Смагин, пройдите к машине! Сержант, оттащите мутанта в сторону. И не хватайтесь за него, получите ожоги. Я говорю, голыми руками не хватайте.

Матвеев покосился на смущенного молодого солдатика с перевязанными кистями рук. Он стоял в стороне, переминался с ноги на ногу. Неопытный парень схватился за руку Дьяла, помогая товарищам связывать ничего не видящего мутанта, а теперь на ладонях вспухли большие багровые пузыри. Опытные работали в перчатках из флаксовой тонкой резины.

Смагин поднял голову, медленно оглядел круг солдат, задержал взгляд на Матвееве и покачал головой.

Именно в это мгновение на экране патрульного спутника «Ферми-2» полковник ВВС США Джон Армстронг увидел большую светящуюся точку, медленно вползающую на экран.

Это была даже не точка, а большое пульсирующее пятно. От него бежали спиралевидные волны, которые тоже светились.

Первым движением Армстронга было включить тумблер «Связи», но он вспомнил приказ горбуна из Института Мозга, отдернул руку. Насвистывая привязавшуюся песенку о девчонке-Америке, он следил за расширяющимся пятном, оно совсем подошло к центру экрана.

КЛОАКА загудела низко, как-то яростно. Поверхность ее из бурлящей, разноцветной, покрытой лопающимися пузырями и фонтанами выплесков, вдруг стала зеркально-чистой, неподвижной, как громадное озеро ртути! И она отливала, как ртуть, — тяжело, матово и в то же время прозрачно-серебристым светом.

…И ВСЕ, ЧТО ТАИЛО ЕГО ПЕРЕПОЛНЕННОЕ ВНУТРЕННИМ СВЕТОМ ТЕЛО, ВЫПЛЕСНУЛОСЬ В ЕДИНОЕ МГНОВЕНИЕ УСИЛИЕМ ВОЛИ НАРУЖУ. ЕГО ОКУТАЛО СЕРЕБРИСТЫМ, МЕРЦАЮЩИМ ОБЛАКОМ. БЫЛ В ЭТОМ ОБЛАКЕ И НЕСЧАСТНЫЙ МУТАНТ С ПОЛНЫМИ НЕНАВИСТИ ГЛАЗАМИ, ГОТОВЫЙ УМЕРЕТЬ, НО НЕ ПОДПУСТИТЬ НИ ОДНОГО ИЗ ЭТИХ КРАСИВЫХ К ТОМУ, КОГО НЕ ЗВАЛИ.

…И УЖЕ НЕ ОБРАЩАЯ НИ НА КОГО ВНИМАНИЯ, ВЕДОМЫЙ СТРАННЫМ ЧУВСТВОМ ОТРЕШЕНИЯ ОТ ПРОИСХОДЯЩЕГО, ОН ПОШЕЛ К КЛОАКЕ… И ОНА ПРИНЯЛА ГРУЗ ТЕЛА ЕГО, И ГРУЗ ТЕЛА МУТАНТА, И ШЛИ ОНИ ПО НЕЙ, КАК ПО ТВЕРДОЙ ПОЧВЕ. СЛЫШАЛ ОН ГОЛОС ЗЕМЛИ В СЕРЕДИНЕ СУЩЕГО СВОЕГО, НЕЖНЫЙ, ДОВЕРИТЕЛЬНЫЙ И ТИХИЙ. НЕ ВДУМЫВАЛСЯ ОН В ТО, ЧТО ГОВОРИЛА ЗЕМЛЯ, КАК РЕБЕНОК, ЗАСЫПАЯ, НЕ ВДУМЫВАЕТСЯ В НЕЖНЫЕ СЛОВА МАТЕРИ СВОЕЙ, А ДОВЕРЧИВО ПЛЫВЕТ НА ВОЛНАХ ЛЮБВИ И ПОКОЯ К ПРЕКРАСНЫМ СНАМ СВОИМ.

…СЕРЕБРИСТОЕ ОБЛАКО, ОКУТАВШЕЕ ИХ, БЫЛО ПОДОБНО ХРУСТАЛЬНОМУ КУПОЛУ. ИХ ФИГУРЫ ПРЕЛОМЛЯЛИСЬ ВНУТРИ КУПОЛА, ОТРАЖАЛИСЬ В СТЕНКАХ ЕГО ИСКАЖЕННЫЕ… КАЗАЛОСЬ, ЭТО НЕ ДВОЕ, А ЦЕЛАЯ ТОЛПА ПЛЫВЕТ В СЕРЕБРИСТОМ ПУЗЫРЕ СТРАННОГО СВЕЧЕНИЯ ПРЯМО ПО ЗАСТЫВШЕЙ ТЯЖЕЛОЙ РТУТНОГО ЦВЕТА ГЛАДИ КЛОАКИ.

Но еще прежде, до таинственного этого движения, попытались их взять. Первым опомнился сержант. Старый «волкодав», нагнув голову, быком ринулся на этого дохлого преступника. И страшно ударился сержант о невидимую стену, упал, отброшенный, с разбитым лицом, почти теряя сознание, завертелся волчком на щебенке.

Смотрел секунду Матвеев, ощущая, как сползает с лица краска, холодом заливает щеки. А потом рявкнул:

— Взять их!

И еще трое упали на щебенку, ударившись об окружавшее Смагина и мутанта облако. Смагин шел спокойно, а мутант вертел башкой, показывал зубы, резко оборачивался… И не понимал, что происходит, почему эти Красивые падают, словно разбиваются о стену, не могут добраться до них?

Вертолетчик сел на щебенку, закрыл глаза ладонями, подсматривая в щель между пальцами, и скулил щенком. Он был в шоке.

И тут открыл огонь тот молоденький, обжегшийся об мутанта солдатик. Перехватил автомат забинтованной рукой, нащупал пальцем курок и дал «от пуза». И сразу все замерли. Смотрели. Дернулся было Матвеев, но тоже застыл, только царапал ногтями горло.

Видно было, как пули рикошетом уходили от серебристого облака, визжали и стонали где-то далеко-далеко.

Били со всех стволов. Грохот стоял над СВАЛКОЙ и КЛОАКОЙ. Пороховая гарь окутала группу людей, сбившихся в одну перепуганную кучу.

Двое уходили по КЛОАКЕ. Один, сильно хромая, отмахивая руками. Другой, огромный, обросший шерстью, косматый и страшный, шел то чуть впереди, то отставал, непрерывно оглядывался и скалил на берег зубы.

Били со всех стволов. Грохот стоял на СВАЛКОЙ и КЛОАКОЙ. Пороховая гарь окутала группу людей, сбившихся в одну перепуганную кучу.

… Вертолет шел на предельной скорости. На гофрированном железе пола лежал сержант. Накачанный наркотиками из бортовой аптечки, он то порывался петь, то ругался, дико озираясь.

Матвеев смотрел в иллюминатор. По его щекам текли слезы.

— «…И ПО МОРЮ, АКИ ПО СУШЕ ШЕДШИ…» — шепнул он. И замолк.

Джон Армстронг быстро вгляделся в показания приборов — норма! Шла запись. Придвинулся ближе к экрану. Оттуда на него смотрело такое странное, удивительно доброе и несчастное лицо, что у патрульного защемило сердце.

Они встретились глазами.

«КТО ТЫ»? — спросил неизвестный.

Джон Армстронг беспомощно развел руками, быстро приложил палец к губам, покачал головой.

«ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ОТВЕЧАТЬ? НЕ ХОЧЕШЬ? ТЕБЕ НЕ ВЕЛЯТ?»

Джон кивнул.

И опять он отметил, что человек не шевелил губами, его слова, его МЫСЛИ САМИ ПОЯВЛЯЛИСЬ В ГОЛОВЕ ДЖОНА. ТАК, СЛОВНО КТО-ТО РИСОВАЛ САМИ МЫСЛИ ГДЕ-ТО В ЦЕНТРЕ МОЗГА ОГНЕННЫМИ, ЯРКО ВСПЫХИВАЮЩИМИ БУКВАМИ.

«МОЙ НАРОД БОЛЕН. ЕМУ НАДО ПОМОЧЬ. Я ПРИШЕЛ В ЭТОТ МИР, ЧТОБЫ ПОМОЧЬ ЕМУ. МЕНЯ НЕ БЫЛО, А ПОТОМ Я СТАЛ».

Джон раскрыл рот, чтобы спросить — как это тебя не было, парень? А где ж ты был? Но удержался.

«ТЫ ВЕРУЕШЬ?»

Джон улыбнулся, подумал и кивнул.

«Я НЕ ЗНАЮ, ОТКУДА Я ЗНАЮ, НО СКАЖУ… ГРЕКИ ПЕРЕВЕЛИ ВЕТХИЙ ЗАВЕТ ЗА ТРИСТА ЛЕТ ДО РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА. ШЕСТНАДЦАТЬ СТОЛЕТИЙ ПИСАЛАСЬ КНИГА ЭТА, А ПИСАНА ОНА НА ДРЕВНЕЕВРЕЙСКОМ, СИРИЙСКОМ И ХАЛДЕЙСКОМ НАРЕЧИИ…»

«Этот парень болеет! — с жалостью подумал Джон. — Помешан на религии. Книжник! Чего это он про Завет, а?»

Вокруг головы этого человека Джон обнаружил какое-то свечение. Словно бы светлый, немного наклоненный книзу диск светился за его затылком.

«БРАТ МОЙ! Я ПРИШЕЛ. МНЕ ПЛОХО. НЕТ КНИГИ ЖИЗНИ У ЭТИХ ЛЮДЕЙ, НЕТ БИБЛИИ. НИ У КРАСИВЫХ, НИ У СТРАШНЫХ, НИ У КОГО НЕТ, ЕЕ НИГДЕ НЕТ! БРАТ МОЙ, Я ЗНАЮ, ТЫ РАССКАЖЕШЬ ТАМ, ОТКУДА ТЕБЯ ПОСЛАЛИ, РАССКАЖЕШЬ, ЧТО ВИДЕЛ МЕНЯ… Я ГРЕШЕН И НЕСЧАСТЕН! ДУХ МОЙ ДЕРЖИТ МЕНЯ НА ЭТОЙ ЗЕМЛЕ, КОТОРУЮ УЖЕ НЕЛЬЗЯ СПАСТИ… БРАТ МОЙ, НЕТ КНИГИ ЖИЗНИ!»

«Господи, что он заладил-то? Несет этих экстрасенсов по „закоулкам“. Этот на какой-то Книге чокнулся».

«Я ОСТАВЛЮ ТЕБЕ МЕТУ СВОЮ… ОНА ПРОЙДЕТ СКОРО, НО ЭТО БУДЕТ ЗНАК ОБО МНЕ, ЧТО Я ПРИШЕЛ! И… Я НИКОМУ НЕ НУЖЕН, БРАТ МОЙ!»

Изображение закачалось, разъехалось, его словно смывало струями дождевой воды. Только светлый диск долго держался в центре экрана и исчез последним. И снова пошли точки, точки…

Спутник «Ферми-2» подходил к границе Федерации, когда Джон Армстронг случайно глянул в маленькое зеркало, встроенное в предплечье малого скафандра, и дико заорал.

НА ЛБУ ПОЛКОВНИКА ВВС США ЯРКО СВЕТИЛСЯ И ОТЛИВАЛ ГЛЯНЦЕМ ШИРОКИЙ, ГЛУБОКОГО СИНЕГО ЦВЕТА КРЕСТ.

Ни яростное стирание ладонью, ни реактивы бортовой лаборатории не помогли. Только вспухла и покраснела кожа вокруг.

КРЕСТ СИЯЛ ПОБЕДНО И ЯРКО.

Джону Армстронгу захотелось напиться, как никогда.