Стань светом в темном море. Том 1

Глава 14 Спасательные капсулы Часть 1

Возле отсека со спасательными капсулами толпились люди. Среди них были Ю Гыми, пропавший Карлос и группа русских.

Я шел, на ходу отжимая край мокрой рубашки, и мечтал уединиться в углу, где меня никто не увидит, и снять мокрую одежду, хорошенько ее отжать, встряхнуть и снова надеть. Пока я был занят этими мыслями, сидевший рядом с отсеком черноволосый парень обернулся. Пряди мокрых волос частично закрывали его лицо, однако с первого взгляда было видно, что он потрясающе красив.

Будь у меня такое лицо, я зарабатывал бы на жизнь, выставляя его напоказ посреди какой-нибудь оживленной улицы. Уверен, прохожие охотно платили бы деньги за такое зрелище… Я вдруг подумал: симпатичным котятам и щенкам мы умиляемся, но когда смотришь на кого-то невероятно красивого, в голове становится пусто. Вот и теперь на несколько секунд мой разум опустел, и я просто смотрел на этого парня.

– Меня зовут Син Хэрян. Вы не ранены? – спросил он глубоким низким голосом.

Ого! Даже зубы у него красивые. Как Господь может быть таким несправедливым? Но будь Господь справедлив, такой человек никогда не оказался бы здесь, на глубине трех километров под водой.

Я наконец собрался с мыслями и ответил:

– Нет, я не ранен. Меня зовут Пак Мухён. Почему вы еще не эвакуировались?

– Вы, должно быть, новый стоматолог. Мы здесь, потому что все исправные спасательные капсулы уже отправились на поверхность.

Это была одна из самых страшных фраз, какие я когда-

либо слышал.

Оглядевшись, я осознал, что здесь собралось довольно много людей: Син Хэрян, Со Чжихёк, Пэк Эён, Ю Гыми, команда из пяти россиян, Карлос и даже маленький мальчик. Неужели для них не осталось ни одной спасательной капсулы? Я уставился на монитор, на котором было видно, как сорок две спасательные капсулы, словно ракеты, взмывают к поверхности.

– А что насчет неисправных спасательных капсул?

– Осталось тринадцать сломанных капсул, но лучше перейти в другой жилой блок, чем пытаться использовать их для эвакуации.

Виктор был так высок, что мальчика у него за спиной не было видно. Однако стоило ему положить ребенка на сухой пол… Выражения лиц всех присутствующих были бесценны.

– Кто-нибудь знает, кто привел на станцию ребенка? – спросил Син Хэрян, смерив присутствующих ледяным взглядом.

Никто не ответил. Я подозревал о существовании негласной договоренности молчать о присутствии ребенка на Подводной станции, о которой мне, как новичку, не было известно, но, судя по обстановке, такой договоренности не существовало.

Я осторожно порылся в рюкзаке, в котором лежал кот, и достал пластиковую бутылочку с таблетками. Подошедшая Ю Гыми прочитала название лекарства, которое было написано на английском, и нахмурилась.

– Кажется, это снотворное.

– Снотворное?

– Вы вышли из Пэкходона последним. Где вы нашли этого ребенка?

– Он спал в комнате восемьдесят.

София, чья комната находилась неподалеку, усмехнулась:

– Но там никто не живет.

Атмосфера стала леденящей. И дело было не в том, что я промок насквозь. Казалось, по помещению пронесся сибирский ветер. На Подводную станцию не пускали несовершеннолетних. Невозможно предсказать, что произойдет, если я еще достану двух запрещенных животных. Я незаметно передвинул оба рюкзака, которые нес, на спину. Хотелось верить, что змея и кот не будут шуметь. До сих пор они вели себя достаточно тихо, чтобы оставаться незамеченными. Я надеялся, что они продолжат в том же духе.

Син Хэрян активировал на планшете трехмерный план станции и указал на него.

– Мы с моей командой направимся в Хёнмудон, он ближе всего, и попытаемся найти там спасательные капсулы.

На экране было видно семьдесят пять капсул Хёнмудона.

Владимир сдвинул план и указал на другой квартал.

– Учитывая обстановку в Пэкходоне, Хёнмудон тоже могло затопить. Как насчет того, чтобы отправиться в Чучжакдон?

Инженер Пэк Эён покачала головой:

– Это слишком опасно.

– Почему?

– Мы ремонтировали внешние стены и видели, как разрушился Исследовательский комплекс.

– Как мог разрушиться Исследовательский комплекс, самый крупный объект Четвертой подводной базы?! – Жившая там Ю Гыми прикусила губу, а потом предложила: – Может, лучше подняться на центральном лифте? Всего четырнадцать лифтов. Почему бы не сесть в работающий?

Син Хэрян возразил:

– Если случится еще один такой толчок, как двадцать минут назад, или что-то произойдет во время поездки на лифте, то нам конец. Спасательные капсулы куда безопаснее.

Пока люди обсуждали различные способы спасения, я стоял, скрестив руки, и молча наблюдал. Я ничего не знал о Подводной станции, и у меня не было оснований спорить. Инженеры, проработавшие здесь много лет, знали все пути намного лучше стоматолога, который приехал всего неделю назад.

Я стоял чуть в стороне, внимательно следя за разговором. Пэк Эён возле меня наблюдала за лидером своей команды, как за выпущенным покемоном.

– Госпожа Пэк Эён, можно задать вам вопрос? – тихо спросил я. – Кое-что из услышанного поставило меня в тупик.

– Да, конечно.

– Почему нам нельзя воспользоваться центральным лифтом, как предложила Ю Гыми? Разве это не самый быстрый способ выбраться на поверхность?

К счастью, Пэк Эён не стала высмеивать меня за невежество. Она помолчала, глядя на местоположение спасательных капсул в Хёнмудоне, куда указывал руководитель Син, а потом повернулась ко мне:

– Вы же знаете, что мы находимся на глубине три тысячи метров под водой, верно?

Я кивнул, и Пэк Эён заколебалась. Казалось, она подыскивала слова, чтобы объяснить ситуацию человеку, который с ней совсем не знаком. Немного помолчав, она медленно произнесла:

– Всего у нас четырнадцать лифтов, предназначенных для подъёма с глубины трех тысяч метров до уровня моря. Из них только два являются прямыми: один – центральный, второй – грузовой, он находится в Исследовательском комплексе в Чучжакдоне.

Мне доводилось пользоваться только центральным лифтом. Это и понятно, учитывая, что я пробыл на станции всего пять дней и с трудом ориентировался, хотя мои перемещения ограничивались только жилым блоком Пэкходона и Центральным кварталом, где располагались столовая и стоматологическая клиника.

Ожидание центрального лифта могло занять более десяти минут, но это все равно быстрее, чем обычная поездка на метро или автобусе. Кроме того, стоя у лифта, можно было познакомиться с разными людьми и завязать легкую беседу.

Пэк Эён неторопливо объяснила:

– Остальные двенадцать лифтов передвигаются на короткие расстояния. Три – с уровня моря до глубины в пятьдесят метров; три – с пятидесяти метров до двухсот; еще три – до тысячи метров, а оставшиеся – до трех тысяч. Еще один лифт сейчас строится.

Легко запомнить. Три лифта с острова Тэхандо на Первую подводную базу, три – на Вторую, три – на Третью и последние три – на Четвертую. Еще два, которые перемещаются между всеми базами. Итого четырнадцать. Это много или мало? Не знаю.

Заметив мое недоумение, Пэк Эён попыталась объяснить проще:

– Представьте, что мы не под водой, а на крыше небоскреба. Стали бы вы спускаться на лифте, случись землетрясение?

Я понимающе кивнул. Обычные лифты движутся со скоростью шесть метров в секунду, но здесь спуск к Четвертой базе занимает около десяти минут. С точки зрения тех, кто едет в лифте, это невероятно медленно.

Итак, в такой ситуации поездка на центральном лифте повлечет за собой десять минут страха и потенциальной опасности смерти, верно? Или даже смерть. Конечно, в этом случае лестница гораздо безопаснее. Живи я в небоскребе, то при землетрясении предпочел бы воспользоваться лестницей, а не лифтом.

Однако если высота составляет около трех километров, то спускаться по такому количеству ступенек непрактично. Риски значительно снизились бы, будь здесь больше прямых лифтов. Почему нам не воспользоваться лифтом, который с меньшей вероятностью может сломаться? Или спасательная капсула безопаснее?

Я осторожно спросил:

– Простите мою неосведомленность в этом вопросе, но почему при строительстве станции нельзя было сделать больше лифтов?

Пэк Эён слабо улыбнулась. Я впервые увидел ее улыбку, но эта улыбка была нерадостной.

– Иначе говоря, в тысячеметровом небоскребе не менее шестидесяти лифтов, так почему же на станции, погребенной на три тысячи метров под водой, лифтов всего четырнадцать?

Пэк Эён не сказала, что мой вопрос глупый, но ответила с горечью:

– Построить лифты под водой не так-то просто. Да и стоимость нешуточная. Изначально эта Подводная станция создавалась для добычи полезных ископаемых, а не для проживания людей. Сейчас в развитие станции вкладывают астрономические суммы, ее называют первой тихоокеанской Подводной станцией и последней надеждой человечества, за исключением космоса… Но когда строительство только начиналось – еще до того, как загрязнение окружающей среды стало заметным, – финансирования почти не было. В основном станция строилась для отправки бурового оборудования и горных роботов. Прошло менее восьми лет с тех пор, как здесь начали пытаться создать среду, более благоприятную для человека.

Я не ожидал, что дело было в деньгах. Вспомнил статью, которую прочитал, когда подавал заявление о приеме на работу.

– Я читал, что одна только Канада вложила в это строительство около пятидесяти триллионов. Разве этого недостаточно для того, чтобы увеличить количество лифтов?

– Четырнадцать лифтов – это уже увеличенное количество. Все, что используется под водой, стоит очень дорого. Вы будете потрясены, если узнаете, сколько стоит открыть здесь стоматологическую клинику.

Без сомнения, намного больше, чем на суше. У меня болели ноги, поэтому я присел. Ребенок лежал, мужчина по имени Николай тоже растянулся на полу, но это никого не волновало. Только сейчас я почувствовал боль в копчике, возможно, из-за неудачного падения с кровати. Внезапно я вспомнил, отчего проснулся, и спросил:

– Как вы думаете, потоп начался из-за землетрясения?

Пэк Эён хотела ответить, но не успела. Приподнявшись, Николай кивнул на Син Хэряна и Чжихёка, а потом взмахом указал на спасательную капсулу.

– Почему бы их не починить? Сейчас здесь три трезвых инженера.

На спасательных капсулах горели красные сигнальные огни, это говорило о том, что они неисправны.

Пэк Эён холодно ответила:

– Может, ты и починишь?

Видимо, даже русские инженеры не умеют чинить все на свете.

Со Чжихёк покачал головой:

– Там корпус деформирован, или что-то не так с разгерметизацией, потому и горит лампочка. Из инструментов у меня – только голые руки. К тому времени, как мы починим капсулы и выберемся на поверхность, ты уже станешь трупом.

Николай и Со Чжихёк беззлобно показали друг другу средний палец. Судя по всему, они были в хороших отношениях.