Стань светом в темном море. Том 1

Глава 8 В ходе работы Часть 4

После Тайлера меня посетил один человек из инженерной команды и один – из горнодобывающей. Были пациенты и с кариесом, но статистика посещений за три дня показала, что количество людей, которые пришли ко мне из-за Син Хэряна, перевалило за десяток.

Я подумал, что если удастся найти подход к главе инженерной группы «Ка», то работы у меня убавится. Если нет – работать придется бесконечно.

Взяв планшет, я поискал Син Хэряна в системе Подводной станции.

В системе была функция чата, и я хотел было написать, но колебался, размышляя, уместно ли беспокоить человека, который отдыхает после рабочего дня. Пока я думал, смелость меня покинула.

Что я мог написать?

«Господин Син Хэрян, здравствуйте. Я Пак Мухён, дантист, приехал на Подводную станцию три дня назад. Говорят, вы оставляете без зубов инженеров и шахтеров. Это правда? Что? Говорите, никогда не делали ничего подобного? Я ошибаюсь? Приношу свои извинения. А? Предлагаете встретиться в подворотне? Они здесь есть? Я – единственный дантист в радиусе тридцати километров, поэтому если будете бить, то можно не по лицу?»

Представив себе этот разговор, я покачал головой и усмехнулся. Когда-нибудь мы встретимся.

Я набрал в строке поиска все имена, которые слышал за последние три дня.

Немного поколебавшись, я решил воспользоваться чат-приложением.

После этого я просмотрел доску объявлений Подводной станции и меню ресторана, после чего проверил записи и вызвал следующего пациента.

Как правило, у женщин зубы намного лучше, чем у мужчин. У подростков обоего пола с зубами беда, но после двадцати разница становится очевидной. Это объясняется тем, что многие мужчины употребляют алкоголь, курят и пренебрегают гигиеной полости рта. Как ни странно, сотрудники станции заботились о зубах независимо от пола.

В этом был смысл. Окажись я в космосе, тоже старательно чистил бы зубы. Кому хочется, чтобы к и без того тяжелым условиям пребывания на космическом корабле добавилась головная боль от кариеса. В изоляции станции сложно быстро получить медицинскую помощь, поэтому многие бережно относились к своему здоровью. Но, конечно, нашлись и те, кто этого не делал.

Мужчина по фамилии Сато относился к первым. Сато Рёсуке, инженер из команды «На», оказался одним из немногих людей на этой Подводной станции, кто умел пользоваться зубной нитью. Причина была проста: у этого пациента было два кривых зуба, которые не брала зубная щетка, поэтому без нити на них быстро накапливался налет.

– Вы занимаетесь ортодонтией?

– Хотите выпрямить зубы?

– Да. Это возможно?

– Пока у нас нет четких правил. Я уже сделал запрос, но разработка инструкций займет около месяца. Я сообщу, как только что-то прояснится. Как вы, возможно, знаете, ортодонтическое лечение длится не менее двух-трех лет и может быть довольно неприятным и болезненным.

Сато было около тридцати лет, и он страдал от неправильного прикуса, из-за которого ему, возможно, придется ставить винты в десны. Лечение растянется на два-три года. Я объяснил ему основные этапы лечения, упомянув, что оно предполагает удаление здоровых зубов и ограничения в еде.

Меня смущала сама идея ортодонтического лечения для человека, который работает на Подводной станции. После установки брекетов придется соблюдать массу предосторожностей и особенно – избегать драк.

Услышав это, японец лишь усмехнулся.

– Если бы не Син Хэрян, на Подводной станции не было бы никаких драк.

– Вы говорите о руководителе инженерной группы «Ка»?

– Вы знакомы?

– Нет. Только слышал его имя.

Сато что-то пробормотал – возможно, желал Син Хэряну долгих лет жизни. Он говорил так быстро, что мой переводчик не успевал за ним.

– Кто он такой?

Я ожидал услышать, что он фермер, выращивающий кукурузу под водой, или подводный боксер, но ответ Сато оказался простым:

– Руководитель команды корейских инженеров, и характер у него несколько своеобразный.

Мой переводчик странно растянул слово «своеобразный», произнесенное на японском языке. Я хотел было спросить, что в Син Хэряне такого «своеобразного», но передумал. В Сато бурлила ненависть, похожая на застоявшийся бензин. Людям вроде меня, которые привыкли жить с ненавистью, легко ее распознать. Но Сато не скрывал своих чувств, отчего мне стало не по себе.

Я невольно отвел взгляд.

– Полагаю, у него здоровые зубы.

Сато улыбнулся, его тонкие губы изогнулись, обнажая кривые зубы. Повертев в руках оранжевого кита, он спросил:

– Вы приехали из Китая? Или из Соединенных Штатов?

Просмотрев базу сотрудников, я узнал, что там не указана информация о национальности, возрасте, расе или поле. Теоретически это должно было создать свободу от дискриминации и предрассудков, но на практике люди одной национальности все равно сбивались в команды. Большинство руководителей носили мужские имена, и, похоже, на станции существовало немало хитроумных схем, например, для изменения заданий в зависимости от возраста.

Казалось бы, такие вопросы вообще не стоило задавать, но большинство сотрудников Подводной станции, похоже, уже знали национальность и возраст друг друга.

Должно быть, Сато решил, что я китаец, ведь почти все в моей внешности указывало на восточноазиатское происхождение. За исключением одного – моих глаз.

– Я кореец.

Улыбка Сато исчезла в мгновение ока.

– Но цвет ваших глаз…

– Да, один глаз у меня голубой, а другой – черный.

Я приобрел гетерохромию после дорожной аварии в юности, но, к счастью, не ослеп. По словам врачей, я перенес несколько операций – впрочем, я этого не помню. В зависимости от освещения моя радужка кажется голубой, но это никак не влияет на мою повседневную жизнь.

Сато слегка приподнял уголок рта и негромко сказал:

– Скоро я отправлю к вам руководителя Сина, чтобы вы не скучали, доктор.

Вау…

У меня по спине пробежал холодок. Ощущение было схоже с тем страхом, который я испытывал, спускаясь на центральном лифте Подводной станции на глубину три тысячи метров.

По словам Эллиота, каждый сотрудник станции должен пройти психиатрическое освидетельствование. Только прошедшие его могут работать под водой. Таким образом, большинство людей, с которыми я встречался, были признаны психически здоровыми. Легкое безумие, которое продемонстрировал мне Сато, было хорошо замаскировано.

Я ответил так, словно в его словах не было ничего особенного:

– Это не обязательно. Мне нравится получать деньги, не работая.

Я почувствовал, как зудит поврежденная радужка. Похвалил Сато за относительно хороший уход за зубами и вручил ему зубную нить. Мы перекинулись несколькими словами о нашей следующей встрече.

Вернувшись из туалета, я увидел зубную нить на столе. У Сато, должно быть, была своя, раз он не взял эту. Или, быть может, ему не понравилась та, которую я ему дал. Я решил думать позитивно: мне удалось сэкономить лишнюю зубную нить.

Наверное, руководители инженерных групп не настолько близки, чтобы проводить время вместе. А может, это касается только Сато и Син Хэряна. Хотя, если подумать, руководитель группы по имени Иван тоже не выглядит особо общительным.

Я несколько раз подбросил зубную нить в воздух, а потом бросил ее в коробку к остальным. Что Сато имел в виду? Что порекомендует Син Хэряну мою клинику? Или что нападет на него, как я подумал?

Вздохнув, я вызвал следующего пациента.