Станция — Плешь Ведьмы

Глава вторая, расследовательная

Ни одна зараза мне так и не помогла! Все сделали вид, что не слышали ночью, ни волчьего воя, ни стрельбы. Тц! Раздражает.

Наступило утро, и Плешь Ведьмы ожила. По улицам начал ходить народ, но все они проходили мимо меня и только смотрели исподлобья. Кто-то стыдливо отводил взгляд, думая, что я этого не замечаю, а я стоял на крыльце чужого дома, с трупом бывшего хозяина этого самого дома в садовой тачке и просто дышал свежим морозным воздухом, выпуская из себя скопившееся напряжение. Глаза слепило солнышко, отражаясь от снега, со следами крови на нем (трупов волков не было), а я продолжал дышать и смотреть поверх голов всех этих людей за горизонт.

Все хорошо. Я жив. Успокойся, Кай, успокойся — убеждал я себя. Не нужно злиться на этих людей. Чтобы я сам на их месте делал? Вышел бы на улицу ночью, услышав крики и стрельбу? Не знаю…

Все. Кажется, отпустило.

Поспать мне сегодня так и не удалось. Всю ночь я жег печь, зашивал себя найденными нитками, смоченными в самогонке, которую нашел здесь же, а потом проводил обыск, записывая все, что вижу на листок, завалявшийся у меня в кармане. Не хотел ничего забыть.

Итак. Этот Утя Бобыль, не знаю прозвище это или фамилия, скорее прозвище — жил лесом. Охотник он. Капканы, сети на рыбу, крючки, удилища, бронежилет, который носят полицейские и рядовые в армии и два ружья с несколькими ящиками патронов — вот что я нашел в его доме. Что еще? О чем забыл? Ах, да. Посуда и полная раковина грязной тары из-под самогонки говорили о его продолжительном запое. Дом неухоженный, с покосившейся стеной и выгнутым внутрь отсыревшим потолком. Вывод — хозяйственником он был не важным. Женской руки я не заметил, так что его прозвище — Бобыль — было правдой. Жил он один и был неряшлив.

Нашел я и деньги. Немного, правда. Так что не похоже, что его убили из-за них или ценностей в доме. На теле, которое я внимательно осмотрел, ночью все равно спать я не мог — всего одна рана. Длинный разрез на шее. Тот, кто нанес эту рану, стоял к нему лицом к лицу.

Как дальше вести расследование я не представлял, но в меру сил буду делать что могу. Опрошу соседей, найду того мужика, что меня разбудил ночью, еще раз все осмотрю, а дальше оповещу о происшествии город. Вряд ли я смогу найти убийцу. Мне бы самому под суд не угодить, а то еще уличат в халатности, так что все делаю строго по инструкции, которую я вспомнил ночью.

Откладывать на потом я ничего не стал и, бросив еще один взгляд на людей что якобы «случайно» ходили рядом с домом Ути, пошел осматривать все еще раз. Холодный воздух меня взбодрил, и энергии прибавилось, хоть усталость никуда и не ушла.

По итогу. Все что имело хоть какую-то ценность или хотя бы призрачное значение для расследования этого дела я начал складывать в коридоре. Перетащу все потом к себе, на железнодорожную станцию. С этим понятно.

Осмотрел я и хозяйственные постройки. Их было несколько. Крепкий, закрывающийся на замок сарай для кур, в который, судя по следам на снегу, и расцарапанным доскам пытались пробраться волки, но им это не удалось. Хозяйственная постройка, в которой убитый хранил снятые с лесных зверей шкуры, а в подполе — мясо. Уличный туалет. Дровеник и основательный погреб, полный съестных припасов на зиму. Если наследники этого человека не заявят свое право на все это, оно станет собственностью железнодорожной станции, ну или моей. Вряд ли город затребует переслать все это барахло им.

Так. Кажется все. Провозился целый час, притом, что большую часть работы я выполнил еще ночью. Хотя не важно.

На то, что у меня болит грудь, я старался не обращать внимания. Раны от когтей волка были глубокими и я иногда морщился. Жаль мне не положен больничный и работы у меня сегодня еще много, так что не время себя жалеть. Нужно радоваться, что жив, остался, но прежде чем начать радоваться и перетаскивать весь этот хлам, складированный мной в коридоре, я дисциплинировано начал обходить соседей Ути. Нужно их опросить. Труп никуда от меня не убежит.

Эх-х-х. И снова от ворот поворот. Тьфу.

Как и ожидалось, большинство зевак ничего не видели и не слышали. Половина соседей вовсе отказалась разговаривать со мной, а другая только глупо хлопала глазами.

Так я подошел к последнему дому по этой улице и попытался заглянуть за высокий забор.

— Эй! Есть кто? — Покричал я немного. — Я ваш новый станционный смотритель, неофит магии, Кай Левший. Эй? Я хочу задать вам пару вопросов о вашем соседе выше по улице, Уте Бобыле. Ау? Кто-нибудь? Ответьте, пожалуйста. Вы же дома, я знаю. Дым из трубы идет. Ау?

— Хи-хи-хи, — захихикала девочка, что подглядывала за мной с той стороны забора через щель в нем, думая, что я ее не вижу.

Яркие глаза девчушки так и светились от озорства, а сама она (я перегнулся через забор, подтянувшись на руках, чтобы рассмотреть ее), была одета в темную шубку не по размеру и огромную лисью шапку с хвостиком позади. У ног девочки ошивался толстый рыжий кот, что терся своей тушкой о ее ноги и громко урчал. Рядом с ней стояло ведро, закрытое крышкой, но по запаху — там было парное молоко, только из-под коровы. Утренняя дойка.

— Кто здесь? — Спросил я еще раз, напустив в голос страха, решив подыграть девочке. — Домовой? Злой дух? Невидимка? Кто ты?

— Я не злой дух! Хи, хи, хи. Я это Я! — Звонко ответила мне эта смешливая девочка.

— А как тебя зовут, Я? И кто ты, если не дух? Я тебя не вижу.

— Секрет.

— Хм… — Промычал я, неопределенно. — Не позовешь родителей?

— Неа, — мотнула девочка головой, продолжая подглядывать за мной через щель в заборе. Только глаз сменила на другой. — Мама сказала, что не будет с вами разговаривать. А папа пьяный, — сказала она и засмущалась на этом моменте. — Он спит, — поправилась она.

— Может, ты тогда мне расскажешь о вашем соседе, Уте? С кем он дружил или враждовал? Ругался?

— Мама сказала не говорить с вами, дядя Нос, так что я ни словечка вам не скажу! Бе! — Показала она язык забору, а не мне, я все же стоял на улице, с другой стороны.

Я улыбнулся ее непосредственности.

— Меня зовут — Кай, а никакой не Нос, — поправил я ее.

— Хи-хи-хи, — вновь захихикала она, повторив еще несколько раз, дядя Нос, дядя Нос — дразнясь, и уже собиралась уйти, взяв в руки тяжелое ведро с молоком.

— Держи, — крикнул я и перекинул ей через забор, найденный в доме мертвеца запечатанный пакетик с леденцами известной на весь союз фабрики конфет. Путь порадуется, малявка.

— Ой! Спасибо, дядя Нос! — Крикнула она, когда я уже отошел на несколько шагов. Я даже проверил все ли в порядке у меня с носом, потрогав лицо. И почему интересно дядя, Нос? Я же не из восточных провинций союза, где люди имеют ярко выраженную горбинку на носу? Загадка.

Искать мужика, что разбудил меня ночью и привел на место происшествия, не пришлось. Стоило мне взять в руки тачку с трупом, как он сам показался и пошел рядом со мной. Словно так и надо.

Я внимательно его осмотрел, а то в свете факела ночью все выглядит иначе. Но это он. То же обветренное лицо. Черные короткие волосы и упрямый подбородок. На плече ружье. Лет сорок-пятьдесят, еще крепкий мужик.

— Кладбище там. За холмом, — буркнул он, словно ночью ничего не случилось, и он не бросил меня одного на съеденье волкам. — Провести тебя туда или ты не собираешься его хоронить?

— Собираюсь. Проведи, — кивнул я.

Сейчас я уже успокоился, и сразу кричать на него или обвинять не стал. Нужно разбираться. Да и осторожность не помешает, хотя гнев внутри начал бурлить.

— И ответь на несколько вопросов, если тебе не сложно.

Он поморщился, но ничего не сказал.

— Ну? — Поторопил он меня. — Давай свои вопросы.

— Как ты его нашел?

Он пожал плечами.

— Шел мимо и заметил.

— Видел кто его так?

— Нет.

— Не врешь?

Он промолчал.

— Ладно. Есть что еще добавить? Хоть что-то? Например, с кем он тут у вас был в ссоре? Может он говорил тебе или другим о своих врагах? Не знаю… Хоть что-нибудь полезное, знаешь? Как мне искать того кто это сделал, ВЕДЬМИНО ПОМЕЛО?! — Не удержался я на последней фразе и ругнулся в голос, выплеснув свое раздражение в мир.

Люди на улице что до того обходили нас стороной, остановились и уставились на меня. И кстати, все мужики в деревне таскали с собой ружья или револьверы, так что надо бы вести себя поосторожней. О разрешении на владение и ношение оружием я даже не заикаюсь. Сам незаконно им владею. Сослуживцы отца и матери, когда его мне вручали, предупредили чтобы я им не светил, благо мы не в городе и на нарушение закона в этом случае принято закрывать глаза.

— Не могу я тебе помочь, даже если бы хотел, — буркнул мой собеседник, успокаивающе махнув тем людям, что остановились на улице и теперь провожали нас внимательными взглядами. — Тебя же Кай зовут, да? — На мой косой взгляд он пояснил. — Слышал, как ты кричал свое имя нашей Розе. Так вот, я просто не знаю, — развел он руки в стороны. — Я еще вчера тебе все сказал. Утя был сам по себе. Он не делился со мной секретами и друзей в деревне не завел. Ходил в лес, добывал зверя, так и жил. Тихо. Без конфликтов. Добавить нечего.

Ну, я и не надеялся. Но досадно, да.

— Как хоть тебя зовут? — Спросил я, даже не попытавшись скрыть разочарование в голосе.

— Зурад я. Фамилия — Хвост. Староста деревни, — без апломба или гордыни сказал он. — Если что, обращайся по всем вопросам ко мне. Живу я здесь, — показал он рукой на добротный деревянный сруб в два этажа, мимо которого мы сейчас проходили, — коли искать будешь.

— Понял.

Какое-то время мы молчали и просто шли нога в ногу. Я не забывал вертеть головой. Фактически я первый раз в деревне при свете дня.

Дома по пути попадались разные. Хорошие, чистые, и добротные, как у старосты, и такие, как у Ути, покосившиеся, и подгнившие, но жилые. Во дворах у людей блеяли коровы и козы. По улицам ходили люди и кошки с собаками. Над головой пролетали птицы. На труп, чьи ноги и руки свисали с тачки, обращали внимания не больше чем на меня. По выражениям лиц людей определить сложно — рады они его смерти или нет.

Со старостой здоровались, а меня в основном игнорировали. Зурад решил меня просветить по этому поводу.

— Ты станционный смотритель, маг и чиновник Союза Республик. Понимаешь меня? — Спросил, он, чуть помявшись.

Я только пожал плечами, уже догадываясь, о чем он ведет речь. Сказал.

— Если ты думаешь, что я собираюсь ловить вас на незаконном сборе волшебных трав в лесу или вырубке леса, то разочарую. Мне до этого дела нет, — отрезал я, про себя подумав, что еще жить хочу. Звание мага не защитит от пули, как и шестнадцатый чин в табели о рангах. — Живите, как жили, только не попадайтесь проверяющим и перед носом у меня этим не кичитесь.

Я хотел еще что-то сказать, но слова вылетели из головы.

— Опа! — Воскликнул я.

Я ошарашено остановился, засмотревшись на окруженный пустым пространством почерневший и покосившийся от времени дом. Как и моя хибара, он был основательно заколочен снаружи досками. Окна, двери, все было заколочено, но не это меня удивило. Весь дом был покрыт вырезанными по дереву рунами, большинство из которых я не знал, и от которых пока я на них смотрел, у меня закружилась голова и чуть не пошла носом кровь. Успел вовремя отвести взгляд.

— Это что? — Спросил я задушено, пытаясь вытряхнуть из головы вязкий кисель, что туда попал. Виски сдавило.

Зурад в сторону дома принципиально не смотрел. Отводил взгляд, но ответил.

— Заклятый дом.

— Это я вижу! — Повысил я голос. — Почему он здесь? По закону после войны с ведьмами, все заклятые дома должны были быть уничтожены. Это что за… — Цензурных слов я подобрать не смог.

— А я откуда знаю? — Огрызнулся в ответ староста.

Мы торопливо прошли мимо заклятого дома, и он расслабился, заговорив и разрушив вставшую между нами напряженную тишину.

— Ты наивен, если думаешь, что все заклятые дома уничтожены и только в нашей деревне они сохранились. Это не так.

— Ты хочешь сказать, что такой дом здесь не один?!

Он без радости хохотнул и только потом ответил.

— Плешь Ведьмы, — улыбнулся он мне кривоватой улыбкой, — не зря так называется. У нас здесь больше десятка заклятых домов с этими отродьями внутри, что будут томиться в застенках вечно, — зло сплюнул в сугроб Зурад. — Мы в серых землях, парень. С востока и запада нас зажимают черные пятна на карте — владения ведьм. Заставы с егерями и регулярной армией не справляются. Эти бабы с зеленой кожей и холодными глазами просачиваются через них на нашу территорию, а мы не город. Мага достаточной силы чтобы защитить нас от ведьм в каждую деревню не посадишь.

Он замолчал, не торопясь рассказывать дальше.

— И?

— И? — Переспросил он. — Не понимаешь? И чтобы защитить деревни местные власти закрыли глаза на заклятые дома, где заживо гниет эта погань, напитывая своей ненавистью деревянные стены, а заодно и питая защитные руны вокруг деревни, заложенные там еще в эпоху полномасштабной войны между ведьмами и людьми.

Я удивился.

— И вы не боитесь?

— Мы к этим домам и близко не подходим, — сделал Зурад перед грудью отвращающий зло знак. — И не смотрим на них, иначе голова кружится.

— Я спросил не об этом, — осуждающе покачал я головой. — Ты же понимаешь, что это опасно? Я читал про заклятые дома, когда учился в школе магии. С каждым годом ненависть, пропитавшая стены дома растет. Зло ищет выход и рано или поздно руны, что держат внутри не мертвую и не живую ведьму подточит, и часть скопившейся внутри дома злобы выйдет наружу.

Он хмуро на меня посмотрел.

— Зачем ты мне это говоришь, Кай? Я не маг, а обычный человек, далекий от всего этого.

— Да. Это не твоя проблема, — помрачнел я, передернув плечами, так как мы снова шли мимо заклятого дома, уже другого.

До кладбища мы в итоге дошли. Оказалось могилу уже вырыли. Прорыли яму на два метра вглубь мерзлой земли и обильно засыпали дно солью, чтобы труп не встал, так как по объяснениям старосты, рядом находится грязный источник магии жизни первого класса и только соль и оберег отвращения зла сплетенный из свежих сосновых веток и уложенный на грудь мертвецу — может уберечь его от попытки вылезти из могилы.

— Или ты как маг что-то можешь? — Спросил без издевки, Зурад. — Как то огородить это место?

— Не в моих силах, — акцентировал я его внимание на своем медальоне с одной тусклой звездой, качнув им в воздухе. — Как и всякий только отучившийся на мага в государственной школе, все, что я могу — это высокомерно напыжиться, покраснеть от натуги, в попытке выдать заклинание, а потом оконфузиться.

Зурад, хмыкнул.

— Видали мы высокомерных магов. Чего стоит только тот смотритель, коего ты и заменил на посту.

Пока мы с ним закапывали могилу, поговорить время было. Ну, я и навострил уши. Поднятая старостой тема меня очень интересовала.

— Как и ты, он был только неофитом, без заклинания, зато апломбу по-началу было словно он ученик, а то и бакалавр. Чувствовал себя бессмертным. Всюду лез. Напрягал людей. Думал выслужиться и получить повышение. Мечтал убраться отсюда. Контрабанду искал. Неудивительно, что с ним такое приключилось, — сказав это, он сразу поправился, — но это были не мы.

— Подробности расскажешь? — Спросил я с надеждой.

— Да мы и сами не знаем. Проснулись ночью, и слышим вой со стороны железной дороги. И не волчий, — бросил он на меня непонятный взгляд, — а что ни на есть нечистый. Загробный. А потом все. Молчок. Только волосы на голове дыбом стоят и напряжение в воздухе так, и повисло, словно перед грозой. Заснуть деревня в тот день так и не смогла. Дети плакали, скотина билась в загонах, а мы сидели у дверей своих домов, направив в них заряженные ружья, и надеялись лишь на то, что утром эта напасть уйдет.

Он ненадолго замолчал, вспоминая недавнее прошлое. Я его не торопил, боялся, что он не станет рассказывать дальше.

— С рассветом я и пара мужиков охотников подошли к железной дороге. Двери станции были закрыты изнутри. Следов на земле нет. И как мы не стучались, звали смотрителя, нам так никто и не открыл. Пришлось ломать замок. Ну и наткнулись на труп твоего коллеги. Он лежал на кровати. Глаза давно остекленели, а на лице посмертная маска. Ран на теле не было, зато крови целая лужа. Он словно истек ей из всех отверстий в теле, — зло выдохнул на очередном взмахе лопаты староста. — Мы дождались первого же поезда и сообщили об этом проводнику. Он дал знать в город, а оттуда к нам приехал маг. Сосунок и всего лишь ученик. Что он там делал, я не знаю — близко мы и по сей день, туда, к станции, не подходим, но он сообщил нам, что бояться нечего, хотя сам и часа внутри дома не провел, только новый замок повесил и сразу уехал. Выглядел он при этом испуганным. Не знаю уж, что он там, в отчете для города написал, но думается мне, что нормального расследования он не провел и то, что убило прошлого хозяина станции все еще там, ждет, — на этом моменте староста остро посмотрел на меня. — Не замечал ничего?

— Нет, — твердо выдержал я его взгляд, хотя и соврал, не знаю почему.

Хотя-я-я… Зачем сообщать ему о том, что ко мне в дом в первую же ночь кто-то ломился? Все равно помощи не будет. С этим мне придется разбираться самому.

Пока мы закапывали могилу, из леса вынырнула целая вереница из пяти лесных вездеходов или болотоходов, как их еще называют, чадя из труб черным дымком сгорающего керосина. Старосту узнали и погудели клаксоном. Сами машины были облеплены вооруженными мужиками, держащимися за приваренные к машине скобы. Они тоже весело помахали рукой Зураду, а на меня смотрели с недоумением, не узнавая.

В чем соль? Вездеходы хорошие и дорогие, повторю, дорогие машины для путешествий по лесу и как я думал, они используются только армией. Обычным работящим людям, вот этим вот охотникам и немагам — они не должны быть по карману. Ну, никак!

Я только и поднял в удивлении брови, на что староста промолчал и ушел мыслями в себя. Вот жук.

Ох, чувствую, эта деревня скрывает еще много секретов.

Ведь как у нас все устроено? Единственная связь между городами, деревнями и заставами Союза — это железная дорога. Машины используются только внутри городов и в пригородах (спецтехника вроде вездеходов еще есть в армейских лагерях, раскиданных по всему Союзу и на границах с территориями ведьм), ведь строительство обычных дорог не выгодно и попросту опасно. Машина это не поезд. Не многотонный непробиваемый и бронированный монстр с артиллерией и ротой солдат в каждом четвертом вагоне, а наши леса это не городские парки и ведьмы лишь часть тех проблем, что ждет путника за пределами любого поселения. Оттого машины это роскошь не для всех. И мне стало очень ну очень интересно, чем же таким промышляют деревенские охотники, раз смогли купить и доставить в деревню эти вездеходы?

— Кха, — кашлянул я, вдохнув испарения, вышедшие из выхлопной трубы последней машины, скрывшейся за холмом в деревне.

Пока откашливался, вспомнил лекцию из обычной школы, в интернате. О керосине и о том, что он только так называется как дань памяти прошлой эпохе, когда ведьмы нас завоевали и взяли власть, запретив многие знания и разрушив нашу промышленность. Керосин это единственное топливо, одобренное, Союзом Республик и оно используется у нас повсеместно. В тех же лампах, локомотивах, для отопления городов, выработки электричества и для заправки машин. Наш керосин — это смесь сырой нефти и любого сырья (минерала), травы, земли, камня — что облучен (растет) рядом с чистым источником магии высокого класса. Керосин варят на государственных заводах специализирующиеся на алхимии и зельеварении маги.

— Закончили, — оповестил меня Зурад, кинув последнюю горсть земли на могилу Ути и заставив меня вздрогнуть, все же монотонное махание лопатой ввело меня в подобие транса и мои мысли витали где-то не здесь. — Ну, я пошел, — кивнул он мне, забрав обе лопаты, и ушел, не дождавшись меня. Да и пошел он не в сторону деревни, а в лес. Я не стал спрашивать зачем. Все равно не ответит.

Проводив его взглядом, я вернулся в деревню и начал перетаскивать вещи Ути в свой дом. Потребовалось больше десяти ходок туда-сюда, чтобы перенести все и рассортировать. Больше всего проблем доставили куры, которых я пристроил в свой курятник, перед этим замазав в нем щели глиной смешанной с соломой. Ее (глину), я тоже нашел у него в доме, как и множество других полезных мелочей.

Накормив кур его крупой и запалив на ночь печку в курятнике, чтобы животным было комфортнее, и они не околели там, а несли яйца, я закрыл свой сарай — курятник на ключ и с чувством хорошо выполненного долга вернулся на железнодорожную станцию, с удовольствием скинув с ног тяжелые, напитавшиеся влагой валенки, поставив их сушиться рядом с печью.

Уже вечерело, и спать хотелось нещадно, но я сжал зубы и продолжил работать. Но сперва — кушать. Тем более теперь у меня есть мясо.

Нетерпеливо поджарив его в сковороде, а потом с удовольствием проглотив все до одного кусочка, захлебываясь слюной и прикрыв глаза от наслаждения — я блаженствовал. Так, с полным животом вкусного ароматного мяса я сел за рабочий стол и начал писать отчет о происшествии, периодически сверяясь с законами и должностной инструкцией смотрителя железнодорожной станции. Нашел я информацию и об Уте Бобыле и да, это все же его фамилия. Просто говорящая, как и везде у нас в Союзе. Так принято. И фамилии власть в республиках меняет неохотно. Слишком много мороки с паспортами. Если же углубиться в историю, все это тоже наследие ведьм. Это они и изменили фамилии наших предков, по крайней мере так написано в учебниках. К сути. В те времена, вторым именем (фамилией) человека стал или род его деятельности (столяр, плотник, механик, мельник) или говорящее прозвище (свистун, голова, горбатый). Как то так. С тех времен ничего так и не изменилось и все остается как есть.

Ладно. Не важно. Главное, как я и думал, Утя оказался отсидевшим свой срок за убийство преступником, ведь согласно законам Союза, такие люди как он, сидевшие за тяжкие преступления не имеют права вернуться жить в безопасные города и на ближайшие двадцать лет после тюрьмы они должны доказать обществу что они не опасны. Только после этих двадцати лет они могут подать прошение на имя любого мэра крупного города о снятии с себя судимости, убрав штамп в паспорте, что не дает им перебраться в город. Вот преступника Утю сюда и прислали, продав принадлежащую ему квартиру в городе и обменяв ее на деревянную избушку в Плеши Ведьмы. Предполагаю, на таких махинациях хорошо наживаются чиновники вроде меня, только сидящие куда выше и магически более одаренные. Может, и убили его за старые грешки. Не знаю…

Все факты о жизни погибшего и опись его имущества я скрупулезно занес в свой отчет и только после того как его закончил, погасил керосиновую лампу стоявшую на столе и пошел к кровати. Теперь голова об это запутанном деле, пусть болит не у меня, а в Прибрежном — городе, что стоит в трехстах километрах отсюда на берегу Вечного Океана и является столицей Республики Северная Земля, в чьем ведении находится деревня Плешь.

Все. Спать.

— У-а-а-а, — зевнул я, чуть не свернув челюсть.

Теперь помимо револьвера под подушкой, я держал рядом с кроватью заряженные ружья, что вселяло в меня уверенность в завтрашнем дне.