Стамуэн

Глава 16. Тарзан из племени обезьян

Они не могли отойти от тела Маркуса ещё долго, боясь прикоснуться к мертвецу. Джоку уже ничем нельзя помочь. Но, что теперь делать с его телом? Надо как-то похоронить его, а у беглецов не было с собой никаких инструментов.

Фальконе тяжело дышал и выглядел измождённым. А вот Вилли на удивление неплох. Пить, конечно, хотелось, но вполне терпимо.

— Кажется, нас оставили, — произнёс он, взглянув в сторону Стамуэна.

Преследователи в самом деле испарились, словно убийство своего собрата — это было всё, чего ради они предприняли погоню.

— Куда нам деться? — угнетённо спросил Фальконе. — Бежать в пустыню? Та же смерть, только медленная. Давай вернёмся в лагерь.

— Он был моим другом, — сказал Вилли.

— И он сказал, что нас не убьют, — продолжил Фальконе. — Выходит, Джок ошибся.

— Я должен похоронить его, — угрюмо ответил Валентай.

Что можно предпринять? Что вообще следует делать в их плачевном положении? Вилли заботится о погребении проводника, а сами они такие же мишени, как и бедный Маркус. Смерть подошла так близко, так иссушающе дышала им в лицо. Всё, что ни сделают они — всё бессмысленно. Но, не стоять же здесь и ждать — возле коченеющего трупа!

И оба медленно побрели в лагерь, со страхом ожидая получить дротиком в спину.

Лагерь был пуст. Пуст и разгромлен. Ветер трепал сорванный брезентовый навес. Содраны со своих каркасов разноцветные палатки, уныло хлопает дверью трейлер-лаборатория. Но, трупов нигде не видно. Может, товарищи сумели убежать в пустыню?

— Давай хоть поищем лопатки, — неуверенно предложил Вилли, понимая, как мало их теперь должна заботить гибель Маркуса.

— Я не могу…

Лицо Фальконе побелело, он тяжело дышал. Джед опустился на песок, весь в холодном поту. Казалось, вместе с дыханием из него утекает жизнь. Конец близок, и всё равно, где умирать — здесь или в пустыне. Она была везде, эта проклятая пустыня.

Вилли сел на землю рядом с другом. Похоже, он продержится дольше и ему придётся хоронить двоих.

Вкрадчивые шаги. Перед глазами двух измученных людей возникла троица: старуха шаария и два аборигена за её спиной. Те держали какие-то примитивные сосуды. Это, кажется, большие выдолбленные тыквы.

Шаария заговорила и — странно! — Вилли понимал её.

— Вода, господин, вода!

Аборигены, не проявляя больше никакой враждебности, протянули Вилли оба сосуда. Всё это было совершенно необъяснимо. В душе Валентая скопилось тяжёлое чувство страха, гнева и безысходности. Он хотел знать, что произошло с Кондором, с пропавшими людьми, с товарищами их, которые только утром были с ними. Ему остро хотелось знать, что ждёт в результате их обоих. Вопросов было много, но вид тяжёлых сосудов с водой приковал к себе всё его внимание. Это отсрочка гибели. Это жизнь. И, если им удастся отыскать всх остальных, то есть надежда на спасение. Может быть, аборигены вправду разгневались лишь на Маркуса? Посчитали, что это он предал их?

Вилли торопливо влил Джеду в рот драгоценную воду под внимательным взглядом шаарии. Потом глотнул и сам хорошую порцию. Надо оставить ещё и остальным. Неужели, туземцы сжалились над ними?! Неужели, им позволят вырваться из страшных тисков пустыни?

Вода была тёплой, но свежей. Она явно была настояна на каких-то травах, что нисколько не портило её вкуса. И уже через минуту Вилли почувствовал прилив сил. Фальконе тоже пришёл в себя, у него даже заблестели глаза. Нормальный цвет лица вернулся к нему.

— Скажите, пожалуйста, — заговорил Вилли, обращаясь к старухе, — где наши товарищи? Где профессор?

— Она же тебя не понимает, — заметил Джед.

— Берите нужные вещи и уходите, — шаария указала на юго-восток. — Эта вода вам.

— Нам нужно похоронить Маркуса, — упрямо ответил Валентай.

— Чего она сказала? — поинтересовался Джед.

— Ты не найдёшь его, — снова заговорила старуха. — Уходите. К большим горам, где много воды и много людей. Только вы двое. Больше нет никого.

— Что произошло с профессором? — упрямо допытывался Вилли.

— Да как она тебе ответит, если она говорит по-туземному? — поразился Фальконе.

Старуха порылась в складках одежды и бережно достала маленькую каменную бутылочку, запечатанную фиолетовым воском. К бутылочке крепилась ременная петля.

— Когда больше не сможете идти, выпейте вот это, — произнесла она, словно не замечая всех вопросов к себе.

Повесила бутылочку на покосившийся шест, повернулась и в сопровождении своих телохранителей ушла обратно в город.

— Ну и что теперь нам делать? — снова заговорил Фальконе.

Они остались с двумя большими тыквенными сосудами в руках, множеством вопросов и полным отсутствием ответов. Воду бережно перелили в пустые пластиковые бутылки — получилось около четырёх литров. Маленькую бутылочку Вилли предусмотрительно повесил себе на шею, где уже висел маранатас. Не эта ли вещица сыграла свою непонятную роль в их спасении? Не потому ли их пощадили, что на шее Вилли висел этот туземный оберег?

Они всё-таки взяли лопатки и отправились, чтобы похоронить Маркуса. Но, к удивлению обоих, тело его исчезло. Лишь осталось немного крови на земле.

— Выходит, они сами хоронят своих мертвецов, — заметил Джед.

Тогда Вилли вспомнил, что говорил ему проводник: что все искатели додонов возвращаются под стены своего древнего города, чтобы их кости упокоились в сем неприютном месте.

Что делать им? Остаться и заняться поисками? Или пойти туда, где есть цивилизация и рассказать всё? Тогда сюда приедут люди и хотя бы отыщут тела погибших.

— Она велела уходить в сторону гор Ахаггара. — словно во сне проговорил Вилли.

— Откуда ты можешь это знать? — удивился Джед. — Разве ты понимаешь наречие туземцев?

— Не знаю. Но, я понял, что сказала старуха.

Как бы там ни было, решение уходить из лагеря было единственным выходом. Как Маркус говорил им, как настаивал, чтобы экспедиция бросила всё и спасалась бегством! И вот Маркус мёртв, и все мертвы — остались только двое. Надо обязательно добраться до людей и выяснить, что же такое тут произошло. Сюда приедут военные или полиция и разберутся в этом.

Два друга собрали самые необходимые вещи, увязали спальные мешки, набили сухими пайками рюкзаки, отыскали компас.

— По два литра на человека — это очень мало для такого пути, — нарушил печальное молчание Вилли.

Джед кивнул головой, соглашаясь с этим несомненным фактом, и они взвалили на плечи свою поклажу.

Более не оглядывась на разорённый лагерь, два человека отправились в пустыню.

Ранним утром того же дня — когда ещё жив был Маркус и оставшиеся студенты не подверглись преследованию — Фарид Гесер и Калвин Рушер достигли разлома в небольшом горном массиве. Они сумели отыскать маленький, но очень удобный проход в каменной стене и углубились внутрь. Передвигаться в темноте было довольно трудно, но через некоторое время их глаза привыкли ко тьме и даже стали различать кое-что.

— Эй, Гесер, что там за дыра впереди?

— Что за дыра?! — перепугался Гесер.

В самом деле, стены каменного коридора немного светились, а далее явственно зияло чёрное отверстие. Оба лазутчика приблизились и обнаружили, что из дыры тянет свежестью.

Компаньоны подобрались ещё ближе и стали шарить вокруг руками.

— Рушер, тут обрыв какой-то! — испугался Фарид.

И вдруг… бульк, бульк.

— Вода! — завопили оба. От неосторожного движения Гесер с воплем свалился вниз.

— Калвин! Сволочь! Ты столкнул меня!

Гесер ушибся при падении на камни, но не пострадал. Он тут же вскочил и кинулся на звук капели. О чудное видение! Перед ним стояла на высокой ножке чаша, полная воды!

Не обращая более внимания на Калвина, оставшегося наверху, Гесер поспешно припал к воде. Он едва успел отойти в сторону, как сон свалил его. Фарид лишь блаженно успел вздохнуть и встретить руками приближающиеся камни. Молочно-белый туман нежно поглотил его.

О, какое счастье и покой! Он всех и всё забыл. Купался в прохладном тумане, подхватывал ладонями невесомый пух и подбрасывал его. Туман кружился, развеивался, бледнел и снова собирался.

Гесер поворочал головой, чтобы ощутить щеками нежное прикосновение облака. Он посмотрел на свои ноги. Едва уловимыми тенями они скорее угадывались, нежели виднелись в пышно взбитом молочном коктейле.

Сделал широкий, медленный гребок рукой. Потом — другой рукой. И поплыл по облаку, смеясь, как в детском сне. Над ним мягко нависало тёмно-плюшевое небо, а на нём мигали такие маленькие, игрушечные звёздочки.

Он плывёт. Он плывёт!

«Фарид!»

Я плыву.

«Фарид, послушай. Тебе ведь хорошо, Фарид?!»

О!

«Ты во сне, Гесер. Сон может всё.»

— Я могу взлететь?

«Взлетай!»

Он поднялся над белым облаком, раскинул руки и удивился — держит!

— Я лечу! Слышишь, лечу!!

«Летай, Фарид. Хоть раз в жизни воспари! Взгляни вокруг себя. Что видишь ты?»

— Я вижу всё!

«Ты видишь свою мечту, Фарид? Ты мечтал когда-нибудь? Кем ты мечтал быть? Что лелеял в мыслях, засыпая на своей подушке? Самая несбыточная, самая невероятная мечта! Твоя тайна, твои ночные слёзы! Твой самый лучший сон!»

— Да, я помню!

«Не ошибись, Фарид! Только самый любимый образ!»

— Тарзан!

Небо скрылось. Облака свернулись.

— Йо-йо-йо-йо! — Тарзан летел, цепляясь за лианы, от дерева к дереву. Задержав свой полёт на минуту, он остановился на широкой пологой ветви. Встал в полный рост и издал свой знаменитый переливчатый клич.

Он посмотрел на свои руки. Такие мускулистые! Поиграл бицепсами — вот это да! Потом взглянул на ноги, пошевелил пальцами и засмеялся.

— Я Тарза-аа-ан! — крикнул он.

Сорвался с ветки, уцепился за лиану и с хохотом влетел в пышную крону.

— Тарзан — великий воин. — сказала ему сидящая там обезьяна. Её звали Тала.

Тарзан уселся на развилку и поболтал ногами.

— Где племя? — спросил он, вытаскивая ветки и листья из густых светлых волос. У него были широкие прямые плечи, выпуклая грудная мускулатура, высокий рост и лицо Аполлона Бельведерского.

— Ушли на водопой, — недовольно ответила самка.

— А ты что не пошла?

— А вот сейчас пойду!

Она неторопливо полезла вниз.

— А что раньше-то не пошла?! — крикнул ей Тарзан, свесясь с ветки.

— Тарзан глупый! Ничего не понимает! — раздражённо отозвалась Тала.

Тарзан посидел немного, повозился. Потом встал в полный рост и гулко заколотил себя в грудь кулаками. И громко закричал:

— Йо-йо-йо! Я Тарзан из племени обезьян!

Он ловко спрыгнул вниз, сделав в воздухе сальто. И тут же ухватился за лиану. Лианы были везде. Если просто так посмотреть, то их вроде бы совсем немного. Но, стоит прыгнуть с дерева, как одна из них тут же оказывалась под рукой. Вот в этом самый кайф.

Тарзан летел по воздуху, смеясь и горланя. Ему безумно нравилось это занятие. За ним следом прыгали мартышки. Да куда им! Лес был нескончаем.

Он соскочил на землю и пошёл, как человек. Из леса вышел слон Тантор. При виде Тарзана он затрубил. Тарзан влез к нему на спину и так поехал, всё оглядывая с высоты. Видно было плохо, ветки всё время хлестали по голове. Тарзану надоело это и он снова уцепился за лиану. Так и висел на одной руке, вращаясь вокруг себя и оглядываясь. Хотелось всем показать, кто тут хозяин.

На тропу вышла львица Сатор. Она хищно озиралась и вертела хвостом. Тогда Тарзан спрыгнул на землю и оказался прямо перед зверем.

— А, это ты! — кровожадно прорычала львица. — Ты-то мне и нужен! Сейчас я растерзаю тебя когтями!

— Я Тарзан из племени обезьян, — с достоинством ответил ей Тарзан.

— Ну и что? — удивилась львица. — Главное — чтобы вкусно было!

Но тут она крепко просчиталась. Не на того напала! Тарзан схватил свой острый нож и вонзил ей под лопатку. Львица сдохла моментально. Он крикнул на весь лес и гулко заколотил себя в грудь кулаками. Мартышки громко завизжали от восторга и заголосили:

— Тарзан из племени обезьян — великий воин!

Из кустов с сопением выбрался большой самец гориллы. Как его звали, Тарзан забыл, но точно знает, что этот самец ему не друг. Обезьян обошёл со всех сторон львиную тушу, потыкал её лапой в бок, словно опасался, что она сейчас лопнет, как надувная, и деловито вопросил:

— Сам жрать будешь или угостишь?

Тарзан вдруг вспомнил его имя. Тулпар!

— Тулпар, я отдаю добычу стае, — важно заявил он. — Пусть жрут. Накорми детёнышей и самок.

— Тарзан — великий воин! — обрадовался Тулпар и схватил добычу. Но, тут же обернулся и вежливо напомнил:

— Не Тулпар, а Тублат.

Но Тарзан уже не слышал — он уцепился за лиану и полетел.

Навстречу шёл леопард Шита. Он грозно сверкал глазами и вертел хвостом. Тарзан смотрел на него сверху и раздумывал, стоит ли его убивать.

Шита крутился под деревом и не уходил. Он даже начал поглядывать наверх и облизываться. Потом попробовал когтями драть кору. Тарзан точно знал что находится в безопасности, но возмутился наглости хищника. Он свесился с ветки и спросил:

— Жить надоело, Шита?

— Иди сюда, голая обезьяна! — оскорблял его леопард.

Тарзан помнил, как легко сдохла львица, словно он проткнул ножом подушку. Интересного в этом было немного. Хотелось побороться по-настоящему.

Шита бесновался под деревом и упрямо напрашивался на неприятности. Тогда Тарзан решил: время показать, кто тут хозяин. Он ловко соскочил вниз. Ноги были, как тугие пружины. Он пританцовывал от возбуждения. Сила собственных рук несказанно восхищала его. Тарзан потряс своей светлой гривой и гулко заколотил себя в грудь кулаками.

— Я Тарзан из племени обезьян! Я разорву тебя, как тряпку!

— Не трепись впустую, лох! — нагло отвечал зверюга. — Кончай базарить!

Он начал обходить противника, злобно скалясь и рыча басом. Тарзан схватился с ним без всякого оружия. С ножом врага прикончить — плёвое дело! Вот ты попробуй без ножа! И он голыми руками схватил Шиту сзади, чтобы тот не достал когтями, и так сжимал зверя в кольце своих могучих рук. И задушил-таки зверюгу. Тогда одним рывком он содрал с Шиты шкуру и накинул себе на плечи, а лапы завязал сбоку — получилось здорово.

— Йо-йо-йо-йо!

Тарзан опять гулко забил себя в грудь кулаками. Выскочил на край пропасти, откуда открывался прекрасный вид на пейзаж, и, раскинув руки, закричал:

— Я победил!!!

Зазвучала красивая музыка. Со всех сторон слетелись попугаи, они уселись на его широко раскинутые руки. На голову сел павлин.

— Ты Тарзан из племени обезьян! — кричали мартышки. Слон Тантор тоже громко трубил.

Из чащи выбралась Тала. Она уселась неподалёку и принялась чесаться, всякий раз внимательно разглядывая то, что доставала из своей густой шерсти.

— Я победил Шиту! — повернулся к ней Тарзан со всеми своими попугаями и павлином, последний тут же распустил пошире хвост.

— Мне что — тоже тебе на голову залезть? — поинтересовалась Тала.

Тарзан посмотрел на себя как бы со стороны и подумал, что вся эта картина ему что-то напоминает. И опустил руки. Попугаи тут же вспорхнули и отправились по своим делам. Павлин потоптался ещё немного, но тоже передумал и убрался.

— Где все? — спросил он у хмурой самки.

— Нет никого, — сварливо отозвалась она. — Ты всех убил.

С громким криком Тарзан летел на лиане, пугая птиц. Но, вот на очередной ветке он остановился и посмотрел вниз. А там были люди — они шли, озираясь и выставив перед собой ружья. Среди них имелись две женщины. Это были Джейн и негритянка — толстая такая, как бочка, чёрная очень. А четверо были матросами с разбившегося корабля. Они явно боялись: всё оборачивались и ждали нападения.

Тарзан побежал за ними по веткам. Потом улучил момент и вышел из-за дерева, как молодой лесной бог, украшенный зелёными ветками и наряженный в леопардовую шкуру. В руке у него был лук со стрелами. На шее — нож.

— Я Тарзан из племени обезьян! — крикнул он.

И тут же завязалась драка. Эти четверо были невысокие, кривоногие и очень трусливые. Тарзан кидал их всеми приёмами. Джейн восхищалась и хлопала в ладоши. Тарзан гулко заколотил себя в грудь кулаками.

— Ну слушай, это же просто скучно! — поморщилась Тала.

Тарзан не слышал и направился к Джейн.

— Как тебя зовут, прекрасная незнакомка?

— Меня зовут Джейн Портер. — ответила она, с восхищением обозревая его мускулатуру.

— А меня зовут Эсмеральда! — представилась толстая негритянка. — Мы заблудились в джунглях и теперь ищем спасения.

— Да! — счастливо засмеялась Джейн.

Девушка была восхитительна. У неё было лицо Маргарет, но волосы — золотые.

— А я… — он не успел договорить.

— А это обезьян из племени Тарзан, — нахально втёрлась Тала.

— О! Это прелестно, мистер Тарзан! — Джейн деликатно не заметила гориллу.

Он повёл её, словно королеву, в свои лесные владения. Джейн шла и счастливо смеялась, не сводя с него своих голубых глаз.

Позади переваливалась в растоптанных тапках толстая Эсмеральда.

— Это точно Тарзан? — спросила она Талу. — Ошибка исключена?

— Да ладно тебе, — небрежно отвечала та. — Бывают и похуже. Знаю, что говорю — я специалист по Тарзанам.

Дома у Тарзана не было, и вся компания славненько расположилась под большим деревом.

— А что мы будем кушать? — спросила Джейн, счастливо смеясь.

Герой поднялся и, не отрывая от неё восхищённых глаз, протянул свою мускулистую руку, в которую тут же упали разнообразные плоды.

— Не вздумай чего есть, — предупредила Эсмеральду Тала. — Всё — пластик.

Джейн счастливо грызла плоды. Влюблённый Тарзан даже есть не мог. Они не отрывали друг от друга глаз.

Обе няньки любовались на них.

— Твой всегда такой придурок? — спросила Эсмеральда, не забывая улыбаться.

— Послушай, отвали! — вдруг рассердилась Тала. — У меня — что? — Тарзанов целый ящик?!

Вот Тарзан поднялся на свои мускулистые ноги и щедрым жестом пригласил свою возлюбленную к полёту на лианах. Он уцепился могучей рукой за одну такую длинную зелёную кишку, свисающую прямо из середины неба. Второй — не менее могучей! — рукой, обнял Джейн за талию, и они вознеслись. До вечера оба всё скакали по деревьям.

Две толстые чёрные самки сидели под баньяном и со скуки дулись в подкидного.

Наутро пришла беда. Джейн исчезла. Под деревом валялась только пудренница и туфелька на шпильке.

— Куда она убежала босиком-то?! — суетилась толстая негритянка, бегая взад-вперёд по маленькой полянке.

— Да ладно тебе, Эсмеральда! — убеждала её Тала. — Да куда тут вообще можно деться? Сидит где-нибудь за деревом и счастливо смеётся!

— Я всё-таки побегаю туда-сюда, — не соглашалась нянька. — А так, как ты сидишь, это просто неприлично! Могла бы понервничать немного!

— Да мне-то что! — сказала Тала. — Один фиг — что бегай, что не бегай!

От реки явился, словно молодой лесной бог, Тарзан. Он наловил для своей любимой рыбы. Рыба кучей висела на крючке и приятно улыбалась.

— Да выбрось ты это, — посоветовала ему умудрённая опытом Эсмеральда.

Узнав о пропаже своей Джейн, Тарзан впал в горе.

— Кто мог её похитить?! Куда унесли мою подругу?! — гневно вопрошал он окружающее пространство.

— Ай, драматизм какой! — мрачно комментировала Тала. — С чего ты взял, что её похитили?

— А как же! Вот записка от похитителей! — и Тарзан торжественно поднял с земли записку.

— Ну-ка! — протиснулась вперёд Эсмеральда, доставая откуда-то очки.

— Да дай сюда! — Тала отняла у неё очки. — Небось читать-то даже не умеешь.

Она криво надела на нос очёчки в тоненькой оправе, развернула записку, повертела её так и сяк и объявила громким голосом:

— Это иероглифы.

— Я знаю иероглифический алфавит, — с гордостью признался Тарзан. — Вот тут написано, что Джейн похищена жрецами из древнего города Упырь и будет завтра на рассвете принесена в жертву на алтаре.

— Упырь? — насторожилась Эсмеральда.

— Имеется в виду Опар, — успокоила её горилла. — Тарзан всё перепутал.

— А далеко этот Упырь? — всё же поинтересовалась беспокойная негритянка.

— Упырь в трёх месяцах пути отсюда! — трагически воскликнул несчастный любовник, предаваясь скорби и печали.

— Тогда к завтрашнему утру не успеем, — заключила Эсмеральда.

— Конечно, не успеем! Тарзан ведь будет ещё летать на лианах, выражая гнев и горе!

…

— Ну, что? Пора? — разодрала сонные вежды Эсмеральда.

— Не-а. Вон он. Гулко бьёт себя в грудь кулаками.

К утру они всё же поспели в Упырь.

— Залезем вон на ту разрушенную временем стену и посмотрим всю церемонию, — предложил находчивый Тарзан.

— Не похоже на аншлаг — все места пустые, — заметила Эсмеральда.

— А я вообще галёрку не люблю, — с неудовольствием сказала Тала. — Чего на верхотуру-то тащиться, когда весь партер свободен?

— Да вы что?! Смеётесь что ли обе?! — вознегодовал Тарзан.

— Нет, мы рыдаем! — отвечала Тала. — На помойку надо отправлять такие сны!

— Он всё равно здесь долго не продержится, — доверительно сообщила она Эсмеральде. — Еды-то нет.

Тарзан направился к алтарю, чтобы спасти свою возлюбленную. Гадкие мужчины Упыря готовились к жертвоприношению Джейн солнцу. Вышла прекрасная жрица Лэ, одетая в бикини и обильно украшенная драгоценностями.

Обе зрительницы уписывались на стене от смеха.

— Во! Смотри! Сейчас он подойдёт и скажет!

Он подошёл и сказал.

— «Великая жрица города Упыря…» скажет он! — загадала горилла.

— Великая жрица города Упыря! — сказал он.

— «Я Тарзан из города обезьян!» скажет он, — продолжила Эсмеральда.

— Я Тарзан из племени обезьян! — сказал он.

…

— Ты проиграла! Тебе щелбан по носу!

— Да ну, Тала, надоело мне всё! Когда только это кончится?!

Действие второе. Вокруг каменного алтаря стоят Тарзан и прекрасная жрица Лэ. Рядом стоит Джейн Портер. На заднем плане слоняются безобразные мужчины Упыря.

— Это моя самка! — напыщенно заявил Тарзан.

— А это мои самцы! — жрица указала на безобразных мужчин Упыря.

— Нет, я серьёзно!

— А я нет, что ли?! У нас есть нечего! По твоей, между прочим, милости!

— А почему жрицы не танцуют танец Солнца? — насторожился он.

— И не проси! Всего твоего тестостерона не хватит, чтобы заставить выйти мой кордебалет! Девочки бастуют!

— Эй, Лэ! — кричали с о стены. — Кончай балаган! Вали девчонку на алтарь!

— Да вы все с ума сошли! — ужасался Тарзан.

Действие третье. Эсмеральда с Талой стоят рядом с алтарём, на котором испускает умеренно жалобные вопли Джейн. Прекрасная жрица Упыря Лэ и Тарзан стоят с другой стороны того же алтаря. Между ними происходит спор.

— У меня нет другого способа прекратить всё это безобразие, как лишь зарезать девушку, — объясняет Тарзану прекрасная Лэ.

— Послушай, Тарзан, не имеет уже смысла сохранять сюжетную линию! Всё равно ты не можешь оживить её воображением! — убеждала его Тала. — Откажись от своей химеры, вернись в реальность!

Он дико смотрел на них. Ему тоже не нравилось происходящее, но он верил, что может всё исправить.

— Ну признай же, ты не справляешься, — занудливо гнусила Эсмеральда, ковыряя пальцем дырку в алтаре.

Джейн продолжала негромко вякать.

— Ты только посмотри вокруг, — вопила Тала, — на эту пластиковую мерзость! Это что?! Трава по-твоему?!

Она выдрала пучок ярко-зелёной мочалки и ожесточённо потерзала его мощными челюстями.

— Я предлагал вам рыбу, — неуверенно проговорил Тарзан.

— Какую рыбу? — насторожилась Лэ.

— Ай, брось! — отмахнулась негритянка. — Кого ты слушаешь, Лэ?!

— Фарид, сон всё равно пошёл вразнос! — внушала ему Тала. — Послушай доброго совета, откажись от него! Иначе мы с девочками нарушим одно из граничных условий.

— Какие ещё граничные условия?!

— В пределах сюжета ты можешь вытворять что угодно. Но, разрушить сюжетообразующую линию — значит пробить брешь между сном и реальностью. Последствия тебе не понравятся!

— Фарид, мальчик мой! — взмолилась прекрасная жрица Лэ. — На кой ляд тебе вся эта дребедень, что ты тут устроил? Мы всё равно будем тебя доводить, пока не сдашься! Тебе ведь хотелось поскакать по веткам, подраться вволю, поорать! Гулко поколотить себя в грудь кулаками. Ну получил ты это всё, ну хватит! Проснись, прошу тебя! Берроуз всех простил, но тебя не простит!

— Нет, я спасу Джейн!

— Режь давай! — с ненавистью проговорила Джейн. — Я пластика наелась, мне всё равно теперь!

— Молчи, развратница! — возопила Эсмеральда. — Если бы не ты, давно бы всё и прекратилось! Зачем ты счастливо смеялась?!

— Я притворялась! — разозлилась Джейн, соскакивая наземь. — Лэ, дай мне ножик, я сама зарежусь!

Жирная низенькая Эсмеральда вдруг с неожиданной прытью развалилась поперёк жертвенника и, широко раскинув руки, заколотила по земле толстыми пятками.

— Ва-аааа! — издевательски заорала она своим грубым голосом. — Я не могу! Такое зрелище и без поп-корна!

Так же неожиданно она вскочила, схватила висящие на шее Тарзана ножны и притянула его к своему широкому чёрному носу.

— Ну признай, Фарид, признай, слизняк! С четырьмя бабами тебе не справиться! — прорычала она.

— Тала, ты Спутник Спящего! — закричала Джейн. — Сделай что-нибудь!

— Ну всё! — взревела обезьяна. — Ты вынудил меня, Фарид!

— Я обезьян из племени Тарзан! — поспешно закричал он.

— Вот именно. — свирепо ответила горилла и крепко приплюснула его по лбу рукояткой жертвенного кинжала.

Фарид обрушился во тьму.

— Это и есть нарушение граничного условия? — недоверчиво спросил незнакомый голос.

— Эдгар, поверь мне, это просто кошмар какой-то был!

— Эй, кто вы?! — испуганно заговорил во тьме Фарид.

— Спящий, — торжественно провозгласил голос, — ты нарушил ход сюжета…

— А он нарушил? — поинтересовался всё тот же незнакомец.

— Условно — да. Он меня довёл! Кхм… Значит, так…ты остаёшься с лицом героя.

— С каким лицом?!

— С лицом обезьяна!!!