Спаситель

Глава 38

Верховный

Тьма, окружившая было Верховного, стала плотной. Впрочем, длилось это недолго. Мгновенье-другое, и вот уже тьма эта расступилась пред слабым золотым сиянием, что исходило от кожи.

В этом сиянии отражалось лицо Акти и ужас на нем.

Верховный коснулся щеки раба и сказал:

— Не стоит бояться. Это просто место. Всего-навсего еще лишь одно место.

Собственное сердце колотилось. И слова, сколь ни странно, успокоили. И вправду, стоит ли бояться места? Рука Акти была мокрой от пота, но ужас отступил.

— Не спеши, — раздался знакомый голос в голове. — Тут все законсервировано, а для начала работы нужно время… возможно, мне придется оставить тебя.

При этих словах Верховный ощутил настоящий ужас.

Оставить?

Как возможно… и что будет тогда с Верховным? Чем станет он? Не обратиться ли вновь в старца, живущего исключительно в долг? Или, быть может, жизнь его вовсе оборвется?

— Не стоит волноваться. Физиологически твое тело не изменится. Ты не постареешь. И вовсе не испытаешь неудобств, разве что недолгое… человеческий организм весьма легко приспосабливается к новым условиям. Небольшая головная боль, может, нарушения сердечного ритма, но не критические, а спустя пару часов ты обо мне и не вспомнишь.

— Сомневаюсь, что у меня получиться забыть тебя при всем моем желании, — страх отступал, сменяясь любопытством. — Здесь есть свет? Или так и буду…

Он поднял руки выше, позволяя сиянию осветить место, в котором оказался.

Пещера?

Или сотворенное Древними подземелье?

Света, чтобы разглядеть это место, не хватало.

— Сейчас…

Сияние, исходившее от рук, коснулось стены. И расползлось по ней золотым пятном. Пятно ширилось и растекалось тончайшими дорожками. В стороны.

Вниз.

Вверх.

Линии сплетались сложным узором, но света становилось больше. Вот широкие полосы пролегли по потолку, а оттуда уже и дальше на стены. И Верховный увидел, что находится в широком коридоре. Потолок его выгибался аркой, а вот сам коридор был прям.

Стало быть, не пещера.

Не бывает пещер со столь ровными, идеальными даже стенами.

— Что это? — он коснулся сияющей полосы. — И куда идти дальше?

— Прямо. Это первый уровень. Уровней несколько, что сделано для защиты. Большая часть помещений была законсервирована, но когда-то здесь находился один из глубинных бункеров, которые использовались в качестве убежища на ранних стадиях формирования защиты. В случае пробоя или угрозы его, люди должны были спуститься в убежище и ждать, когда угроза минет.

Верховный двинулся по коридору, опираясь на руку раба. Впрочем, тот был тих и лишь дыхание его выдавало, что Акти рядом. И прикосновение к теплой чуть дрожащей руке.

— Подземный город?

— Да, ваш подземный город, полагаю, возник на месте одного из локальных убежищ. Когда-то подобных было создано немало.

— Он не похож…

— Метеоритный поток возвращался к планете раз за разом. И люди, зная о том, искали способ защититься, — сказала Маска. — И многие убежища создавались во времена столь далекие, что и моя память не хранит о них информации.

Странно было слышать подобное.

— Часто для убежищ использовали естественные природные укрытия.

— Пещеры?

— В том числе. Глубокие… после пещеры преобразовывали. Или, если структура того не позволяла, создавали иные убежища. Ваше, полагаю, имеет несколько уровней. Но я вижу по твоей памяти, что использовался лишь верхний и тот… своеобразно. На самом деле организация жизни под землей довольно сложна. У вас не было ни системы вентиляции, которая позволила бы сформировать микроклимат…

Здесь тоже дышалось тяжело. Воздух был насыщен влагой и застоявшейся, которая оседала на губах мелкими каплями. И оставляла во рту привкус гнили.

— Системы постепенно включаются. Воздухообменник заработал, но для фильтрации такого объема необходимо время. Пара дней и воздух здесь будет мало отличен от привычного тебе. Еще важна канализация, которая обеспечит нормальный водный обмен.

Коридор тянулся.

— Значит… сюда можно привести людей? — уточнил Верховный.

— Чуть позже, полагаю, да. Люди понадобятся. Мне удалось установить связь с системой… могу сказать, что уровень остаточного заряда неожиданно высок. Это противоречит логике, но…

Дверь.

И мерцающая пленка перед ней исчезает, стоит её коснуться. Мысли же Верховного заняты. Убежище? Это хорошо… очень хорошо…

Храм, пусть и подобный крепости, ненадежен.

А вот здесь, внизу…

Пойдут ли люди? Ведь, чтобы опуститься, нужно подняться на вершину пирамиды. Поверят ли, что это путь к спасению, а не к смерти?

— Есть и иные выходы. Мы воспользовались аварийным. То есть созданным для особых ситуаций. Он предназначен для малых групп. Пропускная способность крайне низкая. Но как только система закончит процесс расконсервации, ты сможешь открыть врата. Надо будет определиться, какие именно секторы активировать… да и в целом.

Еще один коридор.

И зал.

Снова же рукотворный. Четкие линии стен. Ровный потолок, расчерченный светящимися линиями на равные квадраты. Вдоль двух стен вытянулось полотно длинного стола без ножек.

— Это панель управления. Подойди.

Верховный подчинился.

Еще подумалось, что для подобного места все выглядит… скучным? Ни мрамора, ни позолоты, ни какой бы то ни было торжественности.

Разве что дышать стало легче.

— Положи руки на окно идентификатора…

— Что?

— Черный квадрат видишь? И не бойся. Ощущение может быть не из приятных. Постарайся не убирать. Физического вреда тебе не причинят, но при более плотном контакте мой переход пройдет быстрее и легче. Хотя… подожди. Присядь. Сейчас.

Верховный хотел спросить, куда ему садиться, когда из-под столешницы выглянул массивный пузырь серебристого цвета. Он сжался, вытянулся, преобразуясь в некое подобие стула. Опускался на него Верховный с опаской. С не меньшей — положил руки на черную поверхность, отметив про себя, что на ней, блестящей, ни пылинки.

И это тоже было странно.

Весьма.

— Расслабься, — посоветовала Маска. — Ментальное сопротивление лишь все осложнит. Не причиняй себе боль.

Верховный не собирался.

— Пусть твой раб держится рядом и не вмешивается.

Под столешницей возник еще один пузырь.

— Господин, — робко произнес Акти. — Если господин позволит, я устроюсь в ногах. Так… мне будет спокойней.

— Пусть устраивается, где ему удобно. Главное, чтобы не лез. И не пугался. Скажи ему, что возможно, раздасться голос. Или иные звуки. Свет может меняться. Это обычные процессы. Не стоит пугаться. И точно не стоит убегать, если что. Ищи его потом.

Верховный повторил слова, стараясь говорить спокойно и уверенно. Рабы, как и животные, весьма чувствительны к интонациям. И теперь Акти, выслушав, кивнул. Сказал:

— Я буду рядом, господин. Я сделаю все, что нужно.

Верховный кивнул. И закрыл-таки глаза, надеясь, что боли не будет. Боли он всегда боялся.

— Подумай о людях. Они ждут и надеются…

И это место может дать спасение. Поверхность под ладонями слегка нагрелась. И это тепло, нежное, ласковое, коснулось кожи. Обняло кожу. Показалось, что руки провалились туда, внутрь, но Верховный заставил себя сидеть ровно.

Люди.

В храме их сотня или две. Много это? Мало? Ничтожно мало… сколько может вместить убежище Древних?

— Оно было рассчитано на десять тысяч человек, — голос Маски донесся издалека. — Сотни понадобятся лишь для обслуживания…

Десять тысяч?

Это…

Много.

И все-таки мало, поскольку в Благословенном городе обретает больше. Да и вокруг… город погиб, но остались иные. И деревни… деревеньки… надо будет разослать патрули, организовать людей… или мертвецов?

Жар нарастал.

Невидимое пламя коснулось пальцев и поползло внутрь, под кожу. Верховный заставил себя дышать. И думать…

Мертвецов в округе много. Скольких способен контролировать Повелитель? Мертвецы… спасут живых. Не в этом ли высший смысл? Они ведь чуют живых, как сказал маг, и значит, смогут отыскать их… привести сюда…

Хотя любой живой человек, узрев пред собой мертвеца, испугается.

Значит, с мертвыми надо отправлять живых.

Чтобы искали других живых. Приводили к убежищу… а здесь? Воздух, вода… воздух и вода — уже хорошо.

Жар поднимался выше, до локтей. Он и в груди отдавался резкой дергающей болью. Но терпимо… сердце вот сдает. Оно чужое, заемное… ничего, главное, что Верховный сумел добраться… найти…

Дитя спасется.

Ксочитл не позволит обидеть его. И Ицтли… они соберут живых, сколько сумеют. Еда…

— … бассейны начали наполняться водой, выход на полную мощность займет около месяца, но, думаю, что уже через неделю можно начать синтез питательных брикетов, пусть и в небольшом количестве. Но массовый выход пока и не нужен…

Значит, еда будет.

Не такая, к которой люди привыкли, но будет.

И как бы ни повернулось дальше, эти, доверившиеся Верховному, получат шанс на жизнь. А там… все рано или поздно заканчивается. И огненный дождь пойдет своим путем, оставив истерзанному миру шанс зализать раны и жить дальше.

Соврал Маска.

Больно.

Боль пришла не с огнем, изнутри. Словно в голове вдруг треснуло что-то. Верховный даже услышал этот тихий треск, и успел подумать, что дверь так и не открылась, а значит, люди там, в храме, обречены.

А потом стало больно.

И боль потянула его прочь.

И…

— Проклятье! — голос Маски был полон… ужаса? — Не смей умирать! Не сейчас…

Верховный не хотел.

Ему нельзя.

Люди ведь не знают. Акти… он не выберется. И если так, то… погибнет? Здесь, во тьме? В чужой пещере? Он того не заслужил. Он хороший… раб? Нет, скорее человек.

Просто человек.

И надо заставить себя сделать вдох. И Верховный делает, прорываясь сквозь боль. Он чувствует, как раздвигаются ребра, раздирают немощную его плоть. Как тяжелым комом в груди ворочается сердце. такое большое. Такое неудобное. Ему тесно.

— Мальчишка… не стой столбом… бери его! Тащи… полосу видишь?

Какую? Верховный хотел открыть глаза, но это было слишком тяжело. Однако он ощутил, как чьи-то руки подняли его.

Подхватили.

Акти все-таки силен.

Хороший мальчик… странно так… почему Верховный чувствует вину перед ним? Всего-навсего раб… были и другие, много других… а детей вот не было. Боги не дали… жен брать запрещено, но про женщин ничего не сказано. И многие из жрецов берут себе женщин.

И детей имеют.

А Верховному… не дано… никогда не беспокоило… а тут вдруг…

— Вот, клади его сюда! Не бойся, клади… иначе он умрет.

Верховного положили.

Куда?

Мягко.

Как на облаке. И облако же окутывает, опутывает…

— Что с ним, господин? — в голосе Акти звучит искреннее беспокойство. И от этого почему-то тепло… когда Верховному стало интересно, что о нем думает раб?

Это ведь не имеет смысла.

Никакого…

— Он все-таки был стар. И в последнее время подвергался серьезным нагрузкам. Контакт со мной — испытание. Чудо, что он вовсе дотянул… я старался помочь телу, но, к сожалению, я не всемогущ.

И Маска… печален?

Разве?

— Передача данных усилила нагрузку на организм. И какой-то из сосудов не выдержал.

— Мозговой удар.

— Толковый мальчик.

— Он… умрет?

— Тебе жаль?

Интересно, если Акти способен слышать Маску и говорить с ней, то Маска… спала с лица? Или нашла иного носителя? Или вошла внутрь этого сооружения?

— Он был добр ко мне.

— Он был твоим хозяином. И случись нужда, он бы убил тебя недрогнувшей рукой.

— Случись нужда, он бы убил любого недрогнувшей рукой… даже её, — теперь в голосе Акти слышалось благоговение. — Но при том он никогда не был ко мне жесток. И заботился. И я не хочу, чтобы он умер.

— Что ж, тогда будем надеяться, что вытянут. Капсулы старые, но сколь вижу, вполне рабочие. Да и поймали мы вовремя. Массовое отмирание клеток мозга не началось.

— Спасибо…

— Не за что. Мне он нужен.

— Для чего?

— Он — социально значимая фигура. Скажем так, на людей проще влиять через людей же. А он способен влиять на многих.

— Чего ты хочешь? От людей?

— Сберечь их, — Маска ответил не сразу. — Эти… нынешние люди… совсем не те, с которыми когда-то я начинал путь. И все же в массе своей прежние. Это меня в вас удивляет. Вы умудряетесь меняться, но в то же время сами остаетесь неизменны в страстях своих.

— Простите, господин, я не понимаю. Я лишь раб, а это все слишком сложно.

— Ничего, мальчик, со временем разберешься. Пока мне надо, чтобы ты кое-что сделал… конечно, я успел перебраться на цифровые носители, но в биологическом имелись свои преимущества. Сейчас мы с тобой пойдем готовить убежище… да и в целом попробуем навести порядок и связь установить. Вдруг да Система очнулась.

Сон наплывал.

Накатывал мягкими волнами. Одна за другой, волны набегали, укрывая Верховного, отделяя его от мира. И он поддался этому чувству покоя. Он позволил волнам размыть себя.

А себе — вернуться.

В прошлое.

В то, где он, мальчишкой, стоял на вершине пирамиды, с трепетом ожидая знака. Тогда его переполняло чувство… покоя?

Счастья?

Предвкушения?

И веры в чудо. Он знал, что Боги есть. И что они там, за чертой, смотрят на Верховного. Что готовы отозваться на голос его.

И он сам же улыбался.

Себе…

А потом, верно, боги все-таки снизошли, если все переменилось. И пред внутренним взором Верховного предстал, пусть не весь мир, но эта старая пирамида.

Узкая шахта, по которой он спустился.

Зал.

Коридор.

И комната, где Акти застыл над пультом. Его руки двигались несмело, он явно боялся сделать что-то неправильно, но все же превозмогал свой страх. Пальцы Акти касались серебристой поверхности, и та, повинуясь, оживала.

Раз за разом.

А следом оживало и само это место.

Теперь Верховный видел.

Коридоры и лестницы.

Уровни, уходившие ниже и ниже, связанные друг с другом и со многими иными. Каменный муравейник, опустевший за ненадобностью, но готовый принять в себя людей-муравьев. Какой огромный… этот город уходил вниз и в стороны. Дома-пещеры соединялись, выбрасывая русла улиц.

Верховный видел шахты воздуховодов.

Сложные системы, в которые возвращалась жизнь, и оживающую гору, что, раскрываясь многими ртами, делала вдох, втягивала иссушенный жаром летний воздух, загоняя его по жилам ниже, туда, где этот воздух выместит иной, наполненный сыростью и серостью.

Гудение расползалось.

Растекалось.

И на подземных улицах одна за другим вспыхивали шары искусственных солнц. Они давали свет столь яркий, что он поневоле соперничал с дневным, что тоже было чудом.

Странным.

Страшным.

Но поток унес Верховного дальше. Ниже. Туда, куда устремлялись железные трубы, раскрывающиеся в подземную реку.

Озеро.

Воды было много. Она, истомившаяся, пыталась пробить новый путь, но не вышло. Но теперь массивные створки ворот распахнулись, туго, со скрипом, ибо заросли они, склеились. Однако сила Древних привела механизм в движение. И вода обрела свободу. Она с готовностью пошла по новому руслу, пробуждая к жизни новые же механизмы.

Вода наполняла чаши бассейнов, и Верховный откуда-то знал, что те огромны.

И подсвеченная изнутри, вода мерцала. А потом темнела, ибо незримая сила выпускала в нее нечто… нечто важное.

Жизнь.

Будущую жизнь.

И надежду.

Верховный улыбнулся бы, если бы мог. Но тело его больше ему не принадлежало. Впрочем, что-то, должно быть очередной удивительный механизм, все же не позволял умереть. Да и боль почти прошла. А может, Верховный просто-напросто забыл о ней, как о чем-то незначительном.

Что есть боль, когда ему позволено было видеть, как меняется мир.

И в кои-то веки — к лучшему…

И выходит, что не зря тот мальчишка на вершине пирамиды всматривался в небеса. Боги все же откликнулись на его молитвы.