Спаситель

Глава 31

Ирграм

Он обследовал ближайшие помещения тщательно, но к огорчению своему ничего интересного не обнаружил. Несколько комнат, явно жилых, в которых сохранилось убранство, весьма разное, к слову. Прежний Ирграм потратил бы немало времени, изучая его, сравнивая и разбирая.

Нынешний…

Он забрался на одну кровать, белую и прямую, весьма скромного вида, и на другую, куда более роскошного обличья. На ней и балдахин имелся, слегка провисший, но вполне себе целый. Единственное, что удивило, это отсутствие пыли.

И паутины.

И вовсе чистота, которой не должно было быть.

Он прощупал стены, в которых обнаружились сокрытые ниши. Правда, вновь же ничего интересного и в них не нашлось. Одежда. Какие-то вещи неясного предназначения.

Ирграм у Розы спросит.

Её он тоже проведал, убеждаясь, что яйцо на месте. Открываться оно не спешило, и вовсе прикосновения Ирграма игнорировала.

И ладно.

Заглянул в коридор.

В другой.

Пришел к выводу, что коридоров здесь много и просто так в их сплетении не разобраться. И двинувшись по ним, Ирграм рискует заблудиться. Не то, чтобы его пугала перспектива. Скорее уж, подумав, Ирграм пришел к выводу, что куда разумнее будет обождать. Тогда он вернулся в ту, первую комнату, разделенную металлический стойкой. Впрочем, и здесь на первый взгляд ничего интересного не было.

— Это что-то важное, — сказал Ирграм рытвеннику, сопровождавшему его по пятам. И преобразился, нацепив облик последнего из найденных Древних. Затем он положил руки на серебристую поверхность, но ничего не произошло.

Не то место?

Или эта поверхность вовсе предназначена для иного?

Ирграм отступил в стороны и снова положил руки. И опять ничего. Два шага… он, возможно, и не гений, но учителя всегда отмечали его старательность.

Еще шаг.

И снова… и приглядеться. Древние, несомненно, знали, куда касаться, чтобы ключ срабатывал, но место обозначили бы. Хотя бы для тех, кто приходит впервые.

Значит…

Ирграм окинул взглядом пластину. Не так уж она и мала… а если… он велел рытвеннику рассыпаться и проползти по всей поверхности, отмечая участки, которые отличаются от прочих.

И такие нашлись.

Самый большой был в центре, представляя собой окно квадратной формы, которое при прикосновении рытвенника и стало черным, выделяясь на металлическом поле и этой вот чернотой, и блеском.

Интересно.

Весьма.

А если… ловушка? Маги ловушками не брезгуют, но… с другой стороны Роза отличалась какой-то странною доверчивостью. И судя по тому, как беспечно повели себя Древние, оставив за спиной ту, странную, девушку, которую стоило бы ликвидировать при первых признаках недовольства, они все были поразительно наивны.

— Пробуем? — поинтересовался Ирграм.

И положил ладони в середину квадрата.

Чернота мигнула.

По ней прокатилась волна, и ладони опалило теплом. Что-то загудело, слабо, на грани слышимости. Ирграм едва не отпрянул, но заставил себя стоять спокойно, повторяя, что даже утрата конечности не убьет его. Почему-то не успокаивало. Собственные конечности были дороги.

Но вот мигнул свет под потолком. И лениво, словно нехотя, стал расползаться. Тончайшие прожилки устремились по камню, складываясь сложным световым узором. Он повторился и на стенах.

— Добро пожаловать, мастер Отху, — произнес нежный голос.

Ирграм крутанулся.

Никого.

И живых он не чуял. Вовсе никого не чуял, кроме себя и рытвенника. А тот сидел спокойно, только скалился.

Световые полосы поползли и по металлу, расчерчивая его на квадраты разной площади. А еще спустя мгновенье перед Ирграмом повис светящийся прямоугольник, в который он, после нескольких секунд разглядывания, все же тыкнул пальцем.

— Развернуть экран? — вежливо осведомился прежний голос.

— Кто ты? — Ирграм снова осмотрелся.

Никого.

Шуточки Древних.

— Голосовой помощник. Копия номер три-семь согласно пятой вертикали. Личное имя — Иль-яр, мастер Отху.

— Где ты?

Голосовой… голосовой — это связано с голосом. Помощник — куда более ясно. Это тот, кто должен помогать.

— Запись моей личности занимает ячейки номер…

Голосовой… голос… возможно, это и есть голос? Голем? Искусственный и нужный… для чего? Управления? Помощь с управлением. Поэтому и помощник. Он выполняет ту же функцию, которую выполняли рабы?

Или почти ту же.

— Что это за место?

— Мастер Отху шутит? К сожалению, мой функционал не предусматривает наличия способности воспринимать и адекватно реагировать на шутки. Требуется интеграция дополнительных модулей.

— Не шутит. Что это за место?

— Резервный координационный центр. Система запрашивает разрешение для проведения контрольного сканирования… система… — голос осекся и замолчал.

— Ирграм? — а вот этот Ирграм узнал и поморщился. — Я просила ничего не трогать.

— Роза, — Ирграм задрал голову, но Розы не обнаружил.

— Зачем ты активизировал систему, если понятия не имеешь, что с ней делать?

Допустим, он бы разобрался.

Наверное.

Со временем — так точно.

— Ты здесь, — Ирграм снова осмотрелся, убеждаясь, что все еще один в этой огромной зале. Не считая рытвенника. — Как?

Появилось желание пойти проверить.

Вдруг да тайно выбралась из яйца?

— Физически я пребываю внутри медицинского модуля, который осуществляет калибровку нервной системы тела. К сожалению, ошибки синтеза оказались куда серьезнее, чем я предполагала.

— Но… как тогда?

Ирграм задрал голову.

Через что она разговаривает? Дырки в стенах? Нет, это как-то слишком уж примитивно. Скорее всего имеет место некий артефакт Древних.

Ирграм не ощущал колебаний силы, но давно уже понял, что с Древними все куда сложнее.

— А голосовой помощник где? — Ирграм крутанулся, пытаясь заметить, откуда исходит голос.

— Я его инактивировала.

Ревнует?

Женщины часто ревнуют. И эта мысль оказалась неожиданно приятной.

— К сожалению, я не могу закрыть доступ тому, кем ты представляешься, поскольку его приоритет выше моего. Но все-таки я прошу тебя воздержаться от каких-либо действий. Система повреждена. И любое несанкционированное воздействие способно привести к её самоликвидации.

Слева.

Голос доносился слева. Ирграм придвинулся к стене.

— Мне скучно, — сказал он. — И интересно. Что их убило?

— Система сохранила некоторые записи, — после недолгой паузы произнесла Роза. — Я попытаюсь вывести их на экран. Данный вопрос вызывает в моем теле эмоциональный отклик, который я пока не могу идентифицировать.

— Злишься?

— Есть элемент гнева. Перевозбуждение. И ряд других эмоций. Почему они такие?

— Какие?

— Неопределенные.

— Потому что эмоции, — ответил Ирграм. — Стулья здесь есть?

— Мебель создана по принципу преобразования материи в случае необходимости. С возможностью сохранения образца с установленными параметрами.

Ирграм снова ничего не понял.

— Кресло, — жестко произнесла Роза. — Одна единица. Стандартный модуль.

Под металлической столешницей — а Ирграм решил, что эту выдающуюся часть конструкции вполне можно считать столешницей — вспух пузырь. Тоже металлический. Затем он смялся, сжался, чтобы снова вспучиться. Одна форма перетекала в другую, пока не застыла, образовав нечто округлое, стоящее на тонких ножках.

Это стандартное кресло?

Ирграм потрогал.

Пусть кресло и сохраняла серебристый цвет, но на ощупь оставалось довольно мягким. Он присел на край. И покрутил головой. Возможно, стоило кресло подвинуть, но ножки уходили в пол, и Ирграм не был уверен, что оно вовсе способно двигаться.

Меж тем над столешницей замерцало полотно, по краю его побежала зеленая дорожка, а в центре возникло пятно. Черное.

— Записи… частично повреждены. Обработка и реконструкция займет время. Также мне самой необходимо время для анализа происходящего… — Роза чуть смолкла. — Тебе скучно?

Скучно.

Хотя…

Ирграм ткнул пальцем в кресло, глядя, как палец ушел в металлическую его поверхность, оставив ямку. Когда Ирграм палец вытащил, ямка исчезла. Он повторил с другой стороны.

Потом вытянулся, сосредоточившись на ощущениях. Кресло менялось, принимая форму его тела и подстраиваясь.

Интересная штука.

— Скучно, — сделала свой вывод Роза. Значит, она не только слышит и ощущает, но и наблюдает за Ирграмом. — Я запущу видео. Чтобы ты понял, как происходил процесс синтеза.

Пятно в центре расползлось, занимая почти все пространство, очерченное зеленой дорожкой. Но вот в черноте задвигались тени.

— Уровень качества проекции низок… вследствие нарушения работы ряда стабилизирующих модулей, — сказала Роза извиняющимся тоном.

Интересно.

Картинки.

Только живые. И Ирграм моргнул, позволяя зрению приспособиться. Картинки сделались четче. Он увидел подземелье, уже знакомое. Ванны. И человека, что переходил от одной к другой. Человек был облачен в белые одеяния. И одеяния эти укутывали его с головы до пят.

— Что на нем? — уточнил Ирграм.

— Стандартный комбинезон. Препятствует возможному заражению питательного раствора внешними агентами.

Человек время от времени что-то опускал в ванну. Поднимал. Делал пометку на табличке, вроде тех, которыми пользуются варвары. Правда, Ирграм подозревал, что эта табличка не из глины.

— Протокол требует еженедельной визуальной проверки и сличения данных. Система двойного контроля, которая была введена после диверсии группы радикалистов.

— А это кто?

Человек шел. В ваннах было что-то белесое и смутное. И ничего-то кроме не происходило.

— Я уже рассказывала, что человеческая популяция не отличалась однородностью, особенно во взглядах на перспективы дальнейшего развития цивилизации. Часть свободных личностей провозгласили независимость и отказались подчиняться установленным правилам.

— Взбунтовались.

Это было понятно.

— Первое время этот протест считался не представляющим общественной опасности.

Безопасный бунт? Это было уже не понятно.

Любой маг, да и не только маг, но и владетельный барон знает, что не бывает безопасного бунта. Что любой надобно давить в зародыше, и жестоко, дабы у прочих, кто пусть и в мыслях, но допускает возможность бунта, отступило всякое желание идти против законной власти.

— Однако впоследствии движение раскололось. Менее радикальная часть его сосредоточилась на преимуществах жизни в реальном мире, ограничившись отказом от всего, что дает подключение и Система. Они полагали, что каждый имеет право на личный выбор. Их бывшие соратники желали более глобальных перемен, утверждая, что, пока существует сама Система, существование цивилизации находится под угрозой. Что необходима полная ликвидация цифрового пространства с возвращением всех, задействованных вовне личностей в биологические носители. И требовали использовать те носители, которыми личности обладали до перехода.

Тоже не совсем понятно. Но картинка на экране сменилась. Уже несколько человек, все в тех же белых одеяниях, вытаскивали из бассейна мужчину. Молодого, сильного, но явно не понимающего, что происходит. Он дергал руками, крутил головой. Жаль, звука нет.

— Они заявляли о неэтичности использования синтезированных личностей, полагая, что привнесение в нервную систему их комплекса данных делает невозможным развитие новой, индивидуальной, личности.

Мужчину запихнули на какую-то тележку, которая тотчас вспучилась пузырем, скрыв тело внутри. Пузырь чем-то походил на тот, в котором ныне оставалась Роза.

— Это предзавершающий этап. Синтезированный носитель отправляется в модуль для дозревания и корректировки, а также внесения информационной матрици личности. Изначально это делали по завершении синтеза, однако впоследствии было показано, что совмещение процессов дает куда больший результат. Лучший, — поправилась Роза. — Мои речевые параметры будут адаптироваться в соответствие с реальностью.

— Рад за тебя. Так что там, с бунтарями?

— Представители радикальной группы децифровизации полагали, что многие из существующих личностей настолько привязаны к цифровому пространству, что не способны более существовать вне его. Была выдвинута теория о личностном регрессе. И о необходимости уничтожения тех личностей, которые достигли нулевого регрессионного порога.

— Был такой маг когда-то, — Ирграм с интересом смотрел на давешнего мужчину, который лежал на длинной белой кровати. Его тело опутывали какие-то веревки, некоторые входили в голову, другие присосались к груди, животу. Впрочем, сам мужчина оставался спокоен, следовательно, боли не испытывал. А другие люди, все в тех же костюмах, водрузили на голову мужчины железный шлем. Сел тот плотно, закрыв часть лица. — Магистр Жельвер. Сильный. Славный. Только с ума сошел на почве любви к чистоте. Сперва руки мыл. Потом волосы удалил, все боялся, что какой-нибудь упадет и испортит зелье. И домашним удалил. И рабам. Изобрел особый состав, который убирал волосы напрочь, так, что не росли больше.

— Это психическое расстройство, которое легко поддается коррекции и требует минимального вмешательства в психику.

— Пока он сидел в башне, никто особо не переживал. Но он постепенно свихнулся настолько, что пожелал очистить город. Решил, что много в нем нищих и вовсе всякого отребья. Он выпустил големов. Те начали зачистку.

— Некорректные действия…

Мужчина на экране лежал. И смотреть на это было скучно.

— Ему удалось уничтожить несколько кварталов… трущебы, там и вправду одно отребье. Но по несчастливой случайности как-то среди него затерялся наследник другого весьма известного рода. Может, материал для экспериментов искал, может, что иное. Главное, что началась война.

Ирграм смолк.

— И долго она длилась? — поинтересовалась Роза.

— Лет пять где-то… пока голову магистра Жельвера не передали пострадавшей стороне. Его собственный наследник тоже был недоволен тем, как расходуются резервы рода. Впрочем, я не о том. Еще через пару лет уничтоженные кварталы возродились. И отребья в них не стало меньше.

— Аналогия понятна. Я не со всем согласна. Но приведенный тобой пример показывает, что мы достигли некоторого коммуникативного успеха. И ты понимаешь, что я говорю.

— Я изначально понимал.

Шлем с мужчины сняли. Некоторое время он просто лежал. Потом открыл глаза. И взгляд его был ясен, даже разумен.

— Что с ним сделали?

— Записали личность. Не могу сказать, самостоятельную или копию, что подверглась коррекции, но сейчас он осваивает блок воспоминаний. Затем его отправят снова в медицинский модуль. Нервная система его нагружена до предела и ей необходимо время на дозревание и адаптацию. Затем после ряда тестов его вернут к работе, если он участвовал в каком-то из проектов, или отправят в город. Параметры внешнего вида говорят скорее о втором. Этот мужчина несет неплохой генетический материал, который будет полезен в процессе воспроизводства популяции. Как бы то ни было, до внедрения личности он представлял собой биологический объект неопределенного правового статуса. Он не обладал признаками разумности. И это выводило его из-под юрисдикции законодательства.

Мужчине протянули руку, которую он захватил, пусть и не с первого раза.

— В то же время он имеет ценность, поскольку на создание его были потрачены ресурсы общества. Однако фактор неопределенности и позволил радикально настроенной группе общества уйти от ответственности после того, как они внедрили вирус в систему. Вирус вмешался в работу синтезаторов, в результате чего созданные носители показали высокий уровень дефектов. Произошел не контролируемый синтез, а спонтанные изменения. И то, что получилось, сложно было отнести к отдельному виду.

Новое видео.

На сей раз из ванны вытаскивают нечто… даже нечеловекообразное. Это скорее кусок плоти… и кости торчат… и все же больше на плоть похоже.

Странно.

И отвратительно. Но скорее все-таки странно.

— Вследствие неопределенности юридического статуса, — продолжила Роза. — Причиненный ущерб оценивался исключительно с материальной точки зрения. И наложенные личностные ограничения на участников группы были минимальны. Преступление не квалифицировалось, как покушение на жизнь и здоровье человека.

Люди.

Странные. Разные. Мужчины. Женщины. Треугольные лица с широкими лбами и узкими подбородками. Синие волосы. Волосы зеленые. И желтые с прядками. Кожа, разрисованная узорами. Они что-то говорят, сменяя друг друга, но звука нет.

— Происшествие вызвало широкий общественный резонанс. Был пересмотрен ряд старых положений, внесены уточнения, хотя статус объектов в процессе синтеза не был приведен к равному с человеческим. Однако совмещение на последнем этапе синтеза физического объекта с записью личности отчасти позволило отчасти изменить юридический казус конечного элемента.

Вешать надо было.

Или головы рубить. Или еще чего. А то… смотрят, кривляются…

— Дискуссии затянулись. А затем и о самом движении подзабыли. Все же большая часть популяции пребывала в цифровой зоне. Однако именно это заставило изменить основное русло проекта, перенаправив с временно-адаптационного русла в репродуктивное. Если изначально подразумевалось, что разумные будут воспроизводить популяцию и, исполнив свой долг перед обществом, возвращаться в свои локусы, то впоследствии доктор…

Ирграм, кажется, придремал под этот заунывный речитатив.

Все же в Розином рассказе не хватало некоторой драматичности. И в целом ей бы над эмоциями поработать, чтоб интересно было.

Ну или понимание появилось.

А с бунтовщиками они это зря… вешать. Или головы. Чтоб другим неповадно было.