Спаситель

Глава 32

Винченцо

— … таким образом сложилась парадоксальная ситуация. Общество достигла пика своего развития и поняло, что дальше развиваться не имеет смысла. Оно обладало невероятными с твоей точки зрения возможностями, но не имело ни малейшего желания их использовать.

— Сейчас заплачу от сочувствия.

— Сочувствовать ты вряд ли способен, — заметил Цаи. — Из того, что я увидел, формирование твоей личности происходило в условиях, которые не способствовали развитию эмпатии…

— Плевать на мою личность. Они поняли, что вымирают… и решили ускорить процесс? Эта девчонка?

— Отнюдь. Скорее она рассчитывала на несколько иной эффект. Они.

— Были еще?

— Были. Именовали себя группой «Освобождения». Полагали, что существующий путь развития цивилизации изначально тупиковый. Что, избавленное от трудностей, помещенное в среду, которая полностью подконтрольна, общество не будет иметь стимула к развитию. Теория катастроф, как определяющего фактора эволюции, существовала давно. Она была признана спорной, что логично, поскольку многие моменты данной теории не выдерживают критики. Однако эти юные… гении не только добрались, но и творчески переработали данную теорию.

Сколько длиться этот разговор?

И стоит ли верить словам? Чьим? Существа древнего? Наверняка хитрого и опытного, куда более хитрого и опытного, чем Винченцо и Миара, и даже Карраго… интересно, что сказал бы Карраго, если бы случилось ему встретиться с Цаи?

— Первые их акции были… бестолковы. Локальные сбои в системе, которые легко устранялись. Их сперва вовсе сочли технической ошибкой. Жертв не было. После того, как схлопнулись и самоликвидировались некоторые локусы, было проведено расследование, которое и выявило присутствие в системе следов внешнего воздействия. Тогда группа и заявила о себе.

— Они знали? Взрослые. Про эту… девицу?

— Про то, что она является членом группы? Да.

— Тогда почему… — Винченцо замялся. — Её просто не ликвидировали?

— Физически?

— А как еще?

— Первые попытки вписывались в вектор развития и даже позволили говорить о некоторых успехах проекта. Поиск новых путей, некоторая склонность к негативизму, внутренний протест — признак возвращения эволюцинного вектора.

Винченцо прикрыл глаза.

То есть, они не ликвидировали бунтовщиков, а обрадовались тому, что те есть? Ладно… допустим, отец тоже не велел повесить Винченцо на воротах, когда тот перебрал вина.

Дурацкое происшествие.

Он ведь не собирался пить тогда вовсе, как-то оно… получилось. Хотя, кажется, теперь Винченцо и понимал, как именно. Отец сам приложил руку. И старый приятель Тарх, которого Винченцо искренне считал другом, не посмел бы ослушаться… и не ослушался. А в итоге Винченцо понял, что у мага из рода Ульграх не может быть друзей, и еще, что пить — вредно.

Да, его не повесили.

Но шкуру со спины кнутом спустили. Да и потом…

А эти?

Обрадовались?

— Вижу твое удивление. Ты рассматриваешь ситуацию с точки зрения человека, существование которого сопряжено с постоянным стрессом. Ты воспринимаешь его, как зло, тогда как с их точки зрения стресс во многом является движущей силой, заставляющей человека думать.

— Додумались, как вижу, — буркнул Винченцо.

— Скорее здесь совпало несколько факторов. Ощутимый регресс общества, который нельзя было игнорировать и дальше. Массовое сокращение социальных связей, разрывы их, в результате чего общество как таковое прекращало свое существование, превращаясь из сложной структуры в суммарную совокупность отдельных индивидуумов. Тебе понятно?

— Более или менее.

— И статистически достоверное снижение уровня интеллектуальных способностей. Здесь я говорю о личностях.

— Они тупели, — Винченцо посмотрел на море. — Они запирались в мирах, каждый в своем, удивительном, идеальном и безопасном. И сидели там, создавая себе такое же идеальное окружение. Женщин… мужчин. Детей? Кого еще? Не важно, главное, что им было хорошо. Каждому и в отдельности. И зачем живые люди, когда есть такие, как ты, почти не отличимые от живых.

— Именно. У тебя вот, к слову, довольно высокий уровень интеллекта.

— Спасибо.

Лести тоже стоит опасаться.

И на сей счет отец сумел преподать урок. Винченцо он стоил пару недель боли, которая казалась забытой, а теперь вот всколыхнулось внутри, сжалось комом. А ведь здесь он все может повторить, сделать так, как нашептывала та рабыня, подаренная отцом.

Ему бы подумать, с чего отец расщедрился.

А он… молодой, наивный.

Узкое личико, темные глаза, которые смотрят с таким восхищением, что за спиной вырастают крылья. И Винченцо готов на все, лишь бы это восхищение не исчезло, лишь бы не обмануть…

Дурак.

— Знания примитивны, но при этом ты способен анализировать информацию. Более того, она тебя не пугает.

— А должна?

— Ты находишься в месте, принципы существования которого лежат за пределами твоего понимания.

— Принципы существования внешнего мира, знаешь ли, тоже лежат за пределами моего понимания. но жить это особо не мешает.

— Именно. Ты практичен. Приземлен. Стрессоустойчив… я почти готов поверить, что у них получилось. Перед первым поколением стояла задача выявить причины социального кризиса и нащупать возможные пути развития. Впрочем, тогда почти все склонялись к тому, что разделение фаз существования будет оптимальным вариантом.

— Это как?

— Изначально человек существует и развивается в естественной природно-социальной среде. Он выполняет возложенные обществом функции… к примеру, репродуктивные, если его генетический материал проходит селекционный отбор. Или, допустим, воспитания нового поколения. Строительства… обеспечения безопасности среды.

— В общем, все то, что люди просто делают? — уточнил Винченцо.

— Именно. Но в созданном обществе за развитием его наблюдают кураторы, которые и корректируют… направляют данное развитие. По достижении определенного возрастного рубежа… хотя по поводу возраста имелись сомнения и споры, кто-то предлагал ориентироваться не на возраст, а на фактор социальной пользы с тем, чтобы минимизировать уровень воздействия девиантных особей…

— Погоди, — Винченцо прервал речь. — Это… вроде как… хорошо себя ведешь, получаешь… что?

— Баллы. По достижении определенной суммы становится возможен переход в цифровую ипостась. Чем выше твоя полезность, тем…

…раньше получаешь возможность свалить из общества в личный драгоценный мир.

Винченцо задумался.

Интересно… а они знали? Те, кто жил в сотворенном городе? Подробности, скажем так, или им втюхали красивую сказку о лучшем мире, в который отправится душа?

— Но созданная модель общества по мнению некоторых личностей была на редкость неустойчивой. И это привело к появлению альтернативных мнений, что в общей массе было скорее плюсом, поскольку наглядно демонстрировало, что социум отошел от точки безразличия. Или хотя бы обозначил движение. Тогда и была выдвинута теория, что контролируемых сложностей для развития недостаточно. Что общество, плотно опекаемое извне, все равно не сможет сполна раскрыть внутренний потенциал. И что для развития необходимы радикальные перемены.

Об переменах порой заговаривали и в городе.

Больше в шутку, с оглядкой, поскольку и такие разговоры могли быть опасны. Особенно для тех, кто столь же наивен, как, по мнению отца, был наивен сам Винченцо.

— Очередная акция привела к сбою в системе, в результате которого нарушился синтез в целом блоке. Это привело к потере ценного материала. И нарушению графика выхода.

— Но их все равно не призвали к ответу.

— Именно. Вреда разумным причинено не было. Следствие рекомендовало проведение частичной психокоррекции, однако это вошло в противоречие с основными паттернами программы, не допускавшими вмешательства в психику до момента перехода. Было доказано, что частота психокоррекции связана с понижением когнитивных функций, пусть и незначительным. Так что известным членам группы просто ограничили доступ к системе.

— И все-таки… что случилось? — Винченцо подумал, что Алеф заинтересовался бы подробностями.

И не только.

Он бы остался в этом стабильном спокойном локусе пространства столько, сколько тянулась бы беседа. А при его уровне любопытства, беседа заняла бы вечность.

— В последующие несколько лет группа не предпринимала активных действий. И было сочтено, что момент подросткового протеста, связанный не столько с интеллектом, сколько с действием гормонов и половым созреванием, пройден успешно. Психологические тесты указывали на стабильность психики, пусть и несколько повышенный уровень радикальности восприятия. Но даже куратор проекта была уверена, что это — часть естественного процесса взросления. Их заняли. Допустили… в ограниченном режиме… к некоторым проектам.

Идиоты.

Нет, в самом деле… кто в здравом уме допустит потенциального врага к важному делу? Даже если враг утверждает, что он не враг?

Что осознал?

Раскаялся?

— И результат был. Оказалось, что часть процессов… неоптимальны. Они вникали во все. Изучали. Спрашивали. Инициировали дополнительные исследования. Вникали глубже. Способствовали переформированию…

И верили им, надо полагать, больше и больше. Хотя куда уж больше.

— Система продолжала наблюдение, не думай, — поспешил заверить Цаи. — Фильтровались запросы на предмет отклонений, потенциально-опасной информации. Записывались разговоры… система искала в них слова-маркеры. И не находила.

Цаи замолчал.

— То, что произошло после, явно свидетельствует о недостатках работы системы. Действия группы требовали координации. А следовательно, обсуждения…

— Вашу систему сломали.

— Правильнее будет сказать — взломали. Полагаю, они поняли бессмысленность диалогового пути, поскольку Цаи отказал и в проведении локального эксперимента по созданию общества вне контроля системы, как слишком опасного.

И дети решили действовать.

Умные дети.

Способные дети.

Но все равно дети, которые росли в идеальном мире и не имели представлений о том, что есть реальность. Они, наверное, и в смерть не верили.

— Они выбрали удачный момент. Приближался метеоритный поток. А это требовало запуска определенного протокола. Система переходила в особый режим. Все ж большую часть времени пояс защиты пребывал в спячке. Поэтому требовалась расконсервация. Проведение тестов с выявлением дефектов и необходимости ремонта. Выводились из цифры специалисты по обслуживанию. Система подключалась к каждому пункту…

— Покажешь?

— Что именно?

— Щит… Щит бога.

— Бога? Нет, его назвали щитом Аль-Ашаи. По имени создателя проекта. На самом деле проект был запущен в незапамятные времена и изначально представлял собой внешний пояс противометиоритной обороны, но в последствии дорабатывался. И постепенно основную нагрузку взяли не спутники, но стационарные точки силовых куполов, размещенные в сотовом порядке с хорошим запасом перекрытия. Но да… почему нет. Записи со внешних станций.

Стоит ли им верить?

В этом мире легко создать все, что хочешь. В том числе и записи.

Цаи взмахивает рукой и море сменяется снова той же комнатой, правда, теперь на экране чернота.

Или…

— Это записи предыдущего цикла, — поясняет Цаи. — Тогда еще переход в цифру был лишь начат…

Люди.

Много.

Куда больше, чем в прошлый раз. И одеты иначе. Одинаково. Короткие кафтаны темного цвета, украшенные золотыми нашивками. Черные же брюки.

Стрижки и те одинаковые.

Люди сидят вдоль длинного, загибающегося подковой, стола. Они молчат, изредка кто-то что-то произносит, но ему не отвечают.

— Пункт наблюдения, запись сделана на третий день полного контакта, — поясняет Цаи, хотя все одно не очень понятно. — Метеоритный поток достиг максимальной плотности…

Чернота.

В ней, кажется, ничего-то нет…

— Сейчас будет переключение на камеры спутников.

Чернота отступает, точнее в ней появляется синий, окутанный зыбкой дымкой, шар.

— Это…

— Планета. Я ведь показывал.

Да, но в изображении Цаи она была другой. Ненастоящей. А эта…

— А там?

Огненный шар где-то в дальней части экрана.

— Звезда. Точнее ты воспринимаешь её, как солнце. Это центр планетарной системы. Тебя больше щит интересовал.

И люди.

Кто-то все-таки заговорил. Звука по-прежнему нет, но человеку ответили.

— Обрати внимание, это первое кольцо. Дальние спутники, задача которых отсечь самые крупные и потенциально опасные метеориты… в свое время разрабатывался проект ловушек, поскольку многие метеориты весьма ценны.

— Чем?

Шар исчез. А планета приблизилась. И стали видны эти вот спутники. Они казались крохотными, с горошину, но Винченцо подозревал, что это — лишь иллюзия, поскольку шары находятся рядом с планетой.

— Содержанием редкоземельных элементов. Планировалось поставить станцию по переработке. После каждого потока остается изрядно мелкого мусора… по масштабам космоса мелкого.

Это не столько щит, сколько пояс, узор на черной глади пространства, выложенный серебром и металлом. Красиво.

— А…

— Смотри… погоди, я изменю угол подачи…

Люди исчезли. И стол. И сама комнатушка, а вот планета приблизилась. Винченцо даже отшатнулся, чтобы избежать столкновения с огромным этим шаром. Но устоял на ногах.

И покосился.

Но нет, Цаи не собирался смеяться над дикарем. Странно было ощущать дикарем себя. А ведь он и был…

— Каждый спутник представляет собой сложную конструкцию…

Грозди шаров, соединенные то ли веревками, то ли цепями, то ли металлическими столбами. Меж них щетинятся иглы. И эти иглы источают свечение.

— Он сканирует ближайшее пространство, выискивая и распределяя цели согласно программе, затем при получении подтверждения выявленные цели ликвидируются или, если выходят за пределы зоны влияния, передаются соседнему спутнику… или на второй круг.

Теперь Винченцо видел и его.

Второй.

Третий.

Щит?

Щитов было множество.

— Во время записи спутники управлялись искусственным интеллектом, в дальнейшем программное обеспечение было заменено. Копии личностей в совокупности с адаптированным интеллектом сочли более надежным вариантом. Человеческий разум при всех своих недостатках куда гибче искусственного. И приспосабливается к новым обстоятельствам легче…

— А дальше?

— Дальше, — Цаи смотрел в пустоту. — Согласно последним выкладкам крупные астероиды и треть среднеразмерных разбивались на более мелкие элементы, большинство которых сгорало в атмосфере естественным путем. В то же время наземные станции создавали устойчивое силовое поле, столкновение с которым…

Вспышки.

Первую Винченцо едва не пропустил. А вот вторая расцвела, ослепив. Третья… вспышки появлялись то тут, то там, уродуя золотой покров планеты. И выглядело это… красиво.

Определенно.

А еще появилась надежда. Если… если все и вправду так.

— Ты… вот это вот все… ты можешь? Восстановить?

— Попытаюсь, — серьезно ответил Цаи. — Но нужна связь. Я заперт здесь, как, полагаю, и остальные локальные координаторы. Система ограничила мои права… я не уверен, сохранилось ли вовсе хоть что-то.

Шар, охваченный белым пламенем был красив.

— Точек проникновения было несколько. Вложенные программы. Спящие программы… в какой-то момент связь просто оборвалась. Система объявила о глобальной перезагрузке.

— Это что?

— Это то, чего быть не должно. Это… отключение всего и вся. Камеры гибернации. Бассейны синтеза с обрывом этого синтеза. Сохранившиеся производства. Системы… все проекты, которые имели место, оказались отрезанными от общего центра управления.

Винченцо видит их.

Знакомое место. знакомые люди, которые явно не понимают, что случилось. Кто-то упрямо тычет в поверхность стола, который теперь кажется одним сплошным куском железа. Кто-то машет руками.

Цаи то и дело прикладывает к стене руки.

И не получает ответа.

Потом мгновенье.

И все исчезает.

— Это последняя запись. Я… я не успел их предупредить.

— О чем?

— О том, что Система заражена. Ты… когда-нибудь болел?

— Случалось.

— Мой донор личности сохранил в своей памяти информацию о болезни, которую перенес его физический носитель. Теперь мне кажется, что в симптомах есть сходство… система подавала сигналы о нестабильности, но защитные функции её были, как понимаю, искусственно ограничены. И сигналы не воспринялись как предупреждение. Для меня же в какой-то момент мир исчез. Восстановился. Но в этом, восстановившемся, я оказался заперт здесь.

— И здесь находился… тысячу лет?

— Будем считать, что я находился вне временного потока.

— Это как?

— Осознав невозможность контакта с внешним миром и проанализировав предшествующие события, я сделал вывод, что группа уничтожила Систему, как и собиралась. Логично было предположить, что Цаи сделает все возможное для восстановления. В конце концов, имелись резервные копии, дополнительные сервера сверхплотного накопления…

— Это как?

— Внешне? Вот так, — на ладони Цаи появился шар. И в сердце Винченцо шевельнулось недоброе предчувствие. Уж больно знакомым выглядел этот, то ли черный, с зеленоватым отливом, то ли темно-зеленый, в черноту, шар. И разбегающиеся цепочки огоньков. — По сути представляют изолированные энергореакторы последнего поколения, субатомарный синтез на низкой частоте.

— Чего?

— Источник энергии. Практически неисчерпаемый, хотя и весьма сложный в производстве, а потому использование его было ограничено.

Источник энергии…

И родовой артефакт?

Получается, что…

— А оболочка — копия системы и некоторые локальные резервные информационные…

…Карраго обрадуется, узнав, что родовые артефакты по сути… или не обрадуется?

— … я решил отправить себя в режим ожидания, настроив параметры на внешний вход в систему. Проникновение стало сигналом, разбудившим меня. Если так тебе понятнее…

Винченцо слушал краем уха, пытаясь понять, спросить или пока не стоит… все-таки Древний.

Может, не понять…

— Рассчитывал я увидеть вовсе не тебя. Поэтому делаю вывод, что Цаи не удалось вернуть Систему к жизни, следовательно…

— Тебе понадобится эта штука? — уточнил Винченцо, очень надеясь, что нет.

— Это идеальный вариант. Установка чистой копии системы позволит решить большую часть проблем… но не стоит беспокоиться. Запас копий должен был быть в башне. Внизу. В хранилище.

Должен.

Но… тогда почему этот, живой, Цаи им не воспользовался?

Впрочем, тут Винченцо счел нужным промолчать.