Спасение

Дело о благосклонности Алика. Америка, AD 2172

Четырнадцатого января, с вечера до полуночи, в Нью-Йорке мело так, словно сам сатана забыл закрыть за собой ворота в ад, отправляясь на вечеринку в город. «И, смею заверить, он повеселился на славу», — думал Алик, разглядывая изуродованный труп.

Покойница уже заставила его извергнуть прерванный ужин и испортить грядущий завтрак, пока он сверял с телом лист предварительного осмотра, полученный от топчущегося на месте преступления полицейского.

В нём было указано, что девушка была настоящей блондинкой — и это действительно было так. Корни волос никогда не врут. «Волосы вообще хорошо сохранились, — отвлечённо подумал Понедельник, — как и голова. А вот от её конечностей неизвестный психопат оставил, увы, немного».

Алик посмотрел на стену позади, превратившуюся, после убийства, в огромный натюрморт из заляпанных кровью ошмётков мёртвой плоти, торчавших из пробитых шрапнелью воронок.

Пока жертва стояла, кто-то использовал крупнокалиберный дробовик, чтобы убить её. Исходя из состояния тела, образованным предположением Понедельника было, что они сначала отстрелили ей руки, а только потом перешли к голеням. Выстрел, сорвавший с тела скальп, был последним. Возможно, к этому времени она ещё была жива, хоть и, хвала богам, была без сознания — благородя кровопотери и шоку.

— Вырвиглазный пиздец, блядь! — борясь с новой волной тошноты, Алик повернулся к детективу Саловицу.

— А я предупреждал, — улыбнулся тот. — Остальные, кстати, не скажу, чтоб выглядят сильно лучше.

Похожее на дохлую рыбу, лицо полицейского осветилось каким-то лихорадочным возбуждением, так что Понедельник предпочёл перевести взгляд обратно на мёртвую девушку.

— Но я вижу только одно тело, — нейтральным тоном заметил Алик.

Он прибыл всего через тридцать минут с того момента, как полиция Нью-Йорка ворвалась в квартиру после срабатывания всего комплекта тревожной сигнализации — соседние квартиры и датчики домашней безопасности сообщали, что были обнаружены стрельба, пожар и домашнее насилие.

Собственно убийства Алика интересовали мало — его попросили проверить некую цифровую проблему, возникшую в квартире. Тем не менее, обнаруженные в квартире останки нескольких человек дали ему законную возможность присутствовать и помогать полиции Нью-Йорка. Обоснованием его присутствия — если, конечно, у кого-то из полицейских найдётся храбрости спросить его об этом — были документы, по которым он был уполномочен оказывать кросс-юрисдикционные консультации, совершенно необходимые, если учитывать личность домовладельца.

— Агась, — кивнул Саловиц, — целое тело одно. Остальные, — он с довольной улыбкой обвёл рукой, — рассеяны повсюду.

Алик внимательно оглядел комнату. Это было большое пространство с продуманной планировкой в стиле ар-деко — вошедший посетитель словно переносился в 1920-е годы. Однако вся тщательно подобранная старинная мебель и аутентичные обои занимали только половину комнаты. И это было неудивительно — комната, с видом на Центральный парк, располагалась на семнадцатом этаже типичного, для Западного квартала, небоскрёба, и выходящая на парк стена была полностью из стекла — от пола до потолка.

Подойдя к окну, Понедельник полюбовался на отрывающийся из окна вид «на миллиард долларов» — на парк, уютно укрытый ослепительно-белым снежным ковром. При его приближении умное стекло изменило поляризацию, позволяя ему оглядеть огибающий здание идущий под окнами узкий карниз.

Оглядев его, он заметил множество следов на снегу.

— Эй, Как-тебя-там… Саловиц! — Алик повернулся к полицейскому. — Ты это видел?

— Чего? — спросил тот, прижимаясь жирным лбом к стеклу.

— Следы. Как я понимаю, их оставили три, а может даже четыре, прошедших здесь человека.

— Никто из соседей их не видел, — задумчиво кивнул Саловиц, — иначе бы здесь лежал его трупешник.

Понедельник невольно улыбнулся. Видит бог — он любил этого детектива, действительно любил. Неуклюжий толстяк со странными интересами был настоящим экспертом по теневой жизни города, постоянно посвящая любопытного Алика в тёмную подоплёку городской политической жизни.

Каждый раз, обращаясь к Саловицу, он удивлялся как точности его сведений, так и убогому языку, которым они были изложены. «Ах, если бы Саловиц не был настолько непроходимо туп во всём, что не касалось пересказа городских сплетен», — вздохнул Алик.

— Посмотри ещё раз. Скажи мне, куда ведут эти следы?

— Срань господня! — воскликнул полицейский, всплеснув толстыми ручками.

Следы, на которые показывал ему Понедельник, начались у каменной балюстрады и шли к стеклу. Только к стеклу — обратных следов не было.

— Преступники пришли из соседней квартиры, — сказал Алик. — Поднимай свою толстую задницу, собирай свои следственные манатки — и узнай, из какой квартиры они выбрались на карниз.

— Лады, — недовольно буркнул Саловиц. — Я уже нахлобучил нашего искина — пускай прошерстит все соседские квартиры на этаже.

— И тащи сюда экспертов — пусть поторопятся с фиксаций следов, пока их в конец не замело снегом.

— Ужо вызвал, — отмахнулся Саловиц, оглядываясь в поисках своего напарника — высокого и худого как жердь детектива Битцка.

Раздав указания, Алик повернулся к Николаю Кристьянссону, члену команды криминалистов, который сейчас занимался управлением стаей микродронов, похожих на улиток. Дюжина из них медленно скользила по ковру вокруг трупа — их молекулярные сенсоры опознавали и фиксировали частицы, с которыми они столкнулись.

— Вы уже опознали тело? — спросил Понедельник под ухом у погружённого в работу эксперта.

От неожиданности Кристьянссон подскочил, судорожно стаскивая с лица очки дополненной реальности. Выражение испуга в его глазах напомнило Алику о золотых школьных годочках, когда он так же шугал джокеров и ботанов из числа одноклассников.

— Ещё нет… — сбивчиво затараторил Кристьянссон. — Сначала я должен собрать все имеющиеся в помещении останки…

— Ты старший судебный эксперт, — оскалился Алик, — ты не должен выполнять всю работу сам. Пошли собирать останки какую-нибудь девочку с совочком, а сам пулей метнулся в лабораторию. И, наконец, опознай тело!

— Бегу, — мрачно сказал эксперт, не поднимаясь, впрочем, с колен. — Думаешь, то, чем я сейчас занят, можно доверить помощникам?

— Просто сделай то, о чём тебя просят, лады? — с нажимом произнёс Понедельник, уходя.

Даже спиной он чувствовал недовольный взгляд Кристьянссона. Эксперт официально числился в подотчётном мэрии Манхэттенском агентстве по судебной экспертизе, но зарплату ему платили друзья вашингтонских друзей, так что Алик был уверен: покочевряжившись и повозмущавшись для вида, он выполнит указания.

Сделав несколько шагов по направлению к выходу, Понедельник постарался привести в порядок мысли. Его направили сюда для расследования попытки цифрового взлома, имеющей неожиданно большое значение для его работодателей. Разъясняя задание, они дали понять, что сопутствующие взлому убийства их не волнуют.

В последнем, впрочем, Алик не был уверен. «Вы просто не видели то, что вижу я», — подумал он, окидывая взглядом окровавленный обмылок тела блондинки, который пара коронеров как раз упаковывала в трупный мешок.

Квартира, в которой всё происходило, являлась частным порталом, принадлежавшим Кравису Лоренцо, старшему партнеру в Anaka, Devial, Mortalo & Lorenzo (упомянутый в названии Лоренцо был отцом Крависа), нью-йоркской юридической фирме очень высокого класса.

Настолько высокого, что одним из её клиентов являлось министерство обороны США, что, в свою очередь, являлось причиной интереса к фирме со стороны спецслужб Вашингтона, которые и зафиксировали проникновение через портал в офис юридической фирмы и последующую за ним попытку взломать чрезвычайно защищённые файлы Министерства обороны.

Алик вышел из комнаты с видом на парк через обычную дверь в общий коридор — мрачный и длинный, с выходящими в него дубовыми дверями, ведущими в обставленные под старину комнаты — гостиную, кухню, спальню, служебные помещения, а также наружу — в Нью-Йорк и другие места, куда вели расположенные за дверями порталы. Жилая часть семейного дома Лоренцо была рассредоточена по всей Солнечной системе.

Сейчас в коридоре было людно — там жужжала целая эскадрилья беспилотных летательных аппаратов, обследующих сенсорами стены, под руководством трёх подчинённых Кристьянссона, вместе с тремя обычными полицейскими, обеспечивающими физическую защиту места преступления. Там же находился и Саловиц, втолковывающий что-то своему напарнику, долговязому детективу Битцку.

Увидев Алика, детектив моментально расплылся в улыбке, словно они не виделись, по меньшей мере, неделю. И, плавно перекатившись поближе, зашептал:

— Полицейский искин проверил доступные данные, и знаешь что нашёл? Одного из соседей нет дома! Я звякнул этому Чен-тао Боррего — и что? Он находится в клинике Саскачевана, где лечится теломерами. Он торчит ужо дней десять и будет ещё столько же торчать. Я пока не получил подтверждение от местной полиции — но нутром чую, что крендель не врёт…

— Значит, всё это время его квартира пустовала? — Алик жестом остановил поток лишних подробностей.

— Ага! — воскликнул Саловиц. — Я ужо отправил прошвырнуться там парочку патрульных!

— Хорошо, — кивнул Понедельник. — Что-то ещё есть?

— Конечно! — всплеснул руками толстяк. — Луна! Вот, зазырь! — добавил он, увлекая Алика в сторону одного из порталов.

Понедельнику никогда не нравилось находиться в поле низкой гравитации — привычный шаг превращался в вихляющую, клоунскую походку, словно он был перебравшим алкоголя ребёнком. Это было неправильно. Это раздражало.

Вот и сейчас, сделав один шаг, он неожиданно сильно оттолкнулся от покрытого чёрным паркетом пола и перелетел через добрую половину комнаты. С трудом подавив тошноту, Алик огляделся.

Лунная комната Лоренцо была пятнадцатиметровым куполом в кратере Альфонса. Слева от входа располагалось большое, роскошное джакузи, пузыри которого неестественно медленно поднимались в прозрачной воде. Дальше стояли выполненные в греческом стиле амфоры, обвитые растущими из них фикусами, которые разрослись из-за низкой гравитации в настоящие джунгли.

Понедельник поднял взгляд и увидел, прямо над головой, полумесяц Земли, сияющий сине-белым великолепием. Прекрасный, удивительный… близкий и далёкий одновременно. Было что-то неправильно в том, что Земля находилась одновременно на расстоянии в 384400 километров, и одного шага — базовая логика человеческого мозга восставала против квантовой пространственной запутанности.

«Нужно просто подождать, — подумал Алик. — Сформировавшиеся за 200000 лет инстинкты не могут измениться за одну ночь».

Опустив взгляд, он оглядел десятки одинаковых куполов, разбросанных по поверхности кратера, достаточно далёких друг от друга, чтобы происходящее внутри нельзя было разглядеть без телескопа.

И хмыкнул.

Половина курортных объектов на Луне предположительно использовалась для секса. Как только Сопряжение открыло для свободного доступа Солнечную систему, люди узнали, что прелести чудес секса в нулевой гравитации, о котором так долго пели дифирамбы писатели-фантасты, были значительно преувеличены.

Не вдаваясь в подробности, можно заметить, что самолёт, на котором первые астронавты учились переносить невесомость, называют «Рвотной кометой» не без причины. Тогда как секс в условиях низкой гравитации — действительно великолепен.

Именно поэтому Лоренцо и оборудовал свой траходром справа от портальной двери. Сейчас эта огромная, многоместная кровать была ограждена мигающей красными огнями сигнальной лентой — как место преступления. Стоящий около кровати полицейский кивнул, узнавая Алика.

— Держитесь, по крайней мере, в двух метрах от тела, сэр. Место ещё не обследовано. Команда минёров должна прибыть через двадцать минут.

Понедельник кивнул, приподнимая ленту.

Первое, что он заметил, разглядывая тело, — по происхождению покойник был италоамериканцем. Ну или, по крайней мере, имел какие-то средиземноморские корни. Его смуглое лицо выглядело совершенно неповреждённым, как, впрочем, и ноги с бёдрами. Тогда как торс представлял собой кучу перемолотой красной мякоти, висящей на полупрозрачном клубке вещества, похожего на серый туман.

Вытекшая из тела кровь пропитала простыни, собравшись в огромную лужу под кроватью.

Алика заинтересовали руки — выстрел, уничтоживший торс, отделил их от тела, раскидав в разные стороны. Одна рука лежала на стоящем около дивана кресле, сжимая в окоченевших пальцах напечатанный на заказ пистолет-дробовик с автоматической подачей патронов, который, если судить по диаметру ствола в восемь сантиметров, покойный использовал, чтобы убить женщину в комнате с окнами на Центральный парк.

Это было вполне обоснованное предположение, если учесть, что вторая рука, лежащая на полу возле кровати, до сих пор сжимала в пальцах сорванный с головы женщины скальп, светлые волосы которой покрывала неизвестно чья запёкшаяся кровь.

— Монострел, — вздрогнул Алик. — Его убили из монострела.

Это оружие, не представляющее ничего особенного в техническом плане, внушало ужас. Технически говоря, это обычная электромагнитная пушка, обеспечивающая плавное ускорение снаряда. Необычными были заряды для этого оружия — представляющие собой нестабильные мотки невероятно плотно намотанных спиралей из мономолекулярной нити, которые при ударе расширялись наружу, разрезая цель тысячами острейших бритвенных лезвий, хаотично двигающихся во всех направлениях.

Странная полупрозрачная взвесь, окружающая торс жертвы, собственно, и была облаком распушенных мономолекулярных нитей. Алик знал: сунь он туда руку, его плоть будет нарезана тонкими слайсами, словно карпаччо.

И это не могло не пугать. Если во время выстрела от клубка отделилась какая-то мононить, дрейфующая сейчас по воздуху, то вдохнув её, он обрекал себя на медленную, мучительную и неотвратимую смерть.

Отдав команду своему электронному ассистенту заснять место убийства, Алик отошёл подальше от тела. И принялся разглядывать купол, изучая всплывшую в поле зрения справку.

Из её данных следовало, что прозрачный купол состоял из нескольких слоёв. Обе внутренние оболочки представляли собой искусственный сапфир, за которым следовало обогащённое углеродом стекло для поглощения излучения. Затем шёл ещё один слой сапфира. Потом ещё один радиационный барьер. Два слоя регулируемых световых фильтров, чтобы обеспечить защиту от яростного потока солнечного света во время двухнедельного лунного дня, и внутренний теплоизоляционный слой для сохранения тепла в течение столь же долгой лунной ночи.

Последним шёл внешний защитный слой сапфира, который принимает на себя все удары микрометеоритов размером с песчинку. Если бы появилось что-то большее, скажем, размером с гальку, то внутренние слои, конечно, поглотили бы всю кинетическую энергию. Снаружи это столкновение оставило бы требующий заделки черкаш, но находящиеся внутри купола люди могли продолжать сидеть в джакузи.

Алик припоминал статистику, из которой следовало, что отдых на одном из тропических пляжей Земли в течение дня был значительно опаснее — если учитывать солнечные удары, риск получения меланомы, гибели от цунами и падения кокоса на голову.

— Засандалил с первого раза, — умильно сложив пухлые ручки, сказал Саловиц. — Убивец, мамой клянусь, был очень крут! А жертва — лошара. Успел шмальнуть дважды — и оба раза мимо!

Алик повернул голову в указанном Саловицем направлении. На внутренней сапфировой оболочке купола светились два белёсых кратера, вокруг которых видна широкая паутина трещин.

— А купол дохуя прочный, — продолжил восторгаться полицейский. — Гляжу я, его едва поцарапало.

— Естественно, — мрачно произнёс Понедельник. — Строители хотят, чтобы их клиенты были в безопасности.

И повернулся обратно к жертве.

— Можно предположить, что любой, достигший высокого положения в обществе человек, несомненно, осознаёт последствия своих поступков и может предвидеть развитие событий, — задумчиво сказал он. — Мистер Дробовик не исключение. Он убивает женщину в Нью-Йорке, после чего бежит сюда, чтобы… что?

— Над этим мы как раз и задумывались, — вздохнул Саловиц. — Нема версий пока что.

— Можно предположить, что он спасался от вооружённого монострелом человека, — проговорил Алик.

— Допустим, — важно кивнул полицейский. — И что из этого следует? — спросил он, явно кому-то подражая.

— Этого я пока сказать не могу, — в свою очередь развёл руками Понедельник. — Нужны ещё данные.

— Тады идём дальше! — с энтузиазмом экскурсовода воскликнул Саловиц.

Следующим был Марс, западный край горы Олимп, в двадцати двух километрах над ржавой песчаной пустыней, где геологические часы замерли сто миллионов лет назад, обрекая остатки мира на бесплодное угасание. Комната, в которой они оказались, была одной из сотен одинаковых комнат, расположенных в пятиэтажной структуре кондоминиума.

Стеклянная стена, являющаяся, по сути, единственным украшением комнаты «с видом на море», была обращена к северу — к бесконечному пологому склону крупнейшего вулкана Солнечной системы, простирающегося до бритвенно-острого горизонта, как бесконечное плато.

Алик знал, что, собственно, сами марсианские моря из окна, к сожалению, не видны — они находились слишком далеко внизу, скрытые ширмой плоского, бледного неба. А ещё он знал, что статусных шлюх, которым принадлежала комната, это волнует в исчезающе малой степени.

Им просто нравилось название. И всё.

В остальном, что не касается отсутствующего моря, открывающийся из окна вид был неплох — стены кальдеры, сложенные из массивных выветрившихся камней, расступались, открывая вид на сам кратер.

Сейчас, правда, этот вид был испорчен широким мазком затвердевшей металлической пены, распылённой над окружённой трещинами большой дырой в прочном, как алмаз, армированном стекле. Распылившие пену роботы сейчас висели над запечатанным отверстием, готовые запенить вновь.

Большая часть мебели отсутствовала, вылетев в дыру в тот небольшой промежуток времени, пока она не была запечатана. Не успевшая улететь мебель сейчас лежала под окном, перемолотая в мусор.

Опасливо косясь на пенную пробку, Алик подошёл к окну и посмотрел вниз. В пятидесяти метрах внизу на ржавых песках лежало множество черепков, бывших совсем недавно бесценными вазами эпохи Мин.

И одно тело.

Сморщившись на всю доступную его отвердевшей плоти величину, Понедельник попытался представить себе детали убийства. Случившееся сильно отличалось от привычных ему стандартов: на Земле, после падения человека с высоты пятидесяти метров, нужно было всего лишь собрать совочком ошмётки и затереть лужу. Удар расколол бы каждую кость, заставив кожу лопнуть и забрызгать ошмётками плоти и дерьма по стенам.

На Земле — не на Марсе. С его-то гравитацией, равной одной трети земного стандарта, удар был слабее. Сравнимый с ударом машиной или качественным избиением в баре субботним вечером. Неприятным, болезненным, но и близко не смертельным. Оставляющим человека в сознании — и мучительной агонии.

Давление воздуха у вершины составляло всего семьдесят паскалей — практически полный вакуум, вытягивающей воздух из лёгких и заставляющий капилляры разрываться, превращая выдох в фонтан крови и лёгочной ткани, моментально застывающей в минус пятьдесят пять градусов по Цельсию, как и остальное тело жертвы.

«Определённо, это худший способ умереть, — подумал Алик. — Кто бы ни выбросил несчастного из окна, определённо, ненавидел свою жертву».

Нужно отдать должное полиции Нью-Йорка: около тела уже стояли фигуры в скафандрах, украшенных видимыми издалека буквами NYPD — они грузили тело на грузовую тележку.

— Осторожней там, труп хрупкий… — пробормотал Понедельник. — Бедняга не разбился при падении, так не разбейте его сейчас.

— То, что не убивает тебя сразу, — глубокомысленно изрёк Саловиц, — делает твою агонию жуткой.

Алик недоумённо покосился на доморощенного философа, но спросил о другом:

— Как ты думаешь, что отправило жертву в полёт? Это был не монострел.

— Шмаляли из отбойника, — веско сказал инспектор. — Может быть, два или три раза. Тутошнее стекло, с брильянтовым напылением, думаю, чертовски крепкая штучка. Я как считаю: ежели у тебя есть бабосики для покупки здесь хаты, то ты был бы круглым дурнем, если б не проверил, прочное ли стекло. Эксперты тут уже поковырялись и, кажися, подтверждают. След, грят, прямо виден. Слабый, потому что большую часть с воздухом высосало, но заметный.

— А этот, труп, это вообще парень?

— А как же? Они с убивцем сначала постреляли друг в друга в другой комнате, а потом наш бросился сюда. Вроде как сбежать решил. А убивец встал в дверях, прицелился и пристрелил его. Ну или не прицелился — пробойнику, вроде как, не нужна особая точность.

— А с какой комнаты он сюда прибежал?

— Со столовой. Она туточки, на Ганимеде.

На первый взгляд комната, расположенная на Ганимеде, была похожа на лунную: 15-метровый купол, полностью защищённый от излучения, с похожим на гриб с плоской верхушкой каменным столом посередине и двадцатью чёрными кожаными креслами вокруг него.

Понедельник обратил внимание, что спинки кресел откидывались — чтобы посетителям было удобно любоваться сияющим прямо над ними в миллионе километров ликом короля богов. Не выдержав, Алик откинул голову, любуясь Юпитером, который здесь не висел на небе.

Он и был небом.

Да, конечно, помимо него, на небе были другие луны и звёзды, но они просто не замечались на его фоне. Машинально Алик перекрестился, что вывело его из себя — можно вывести мальчика из Парижа, штат Кентукки, не потея, но попробуйте вывести южного методиста из мальчика.

Саловиц тем временем тыкал похожим на сардельку пальцем на жёлтые стикеры, наклеенные на стульях и столе.

— Это дырки от обычных, девятимиллиметровых пуль. Покойник с Марса шмалял по сюда, стоя в дверях.

Потом Саловиц повернулся и указал пальцем на красный стикер, светящийся на стене купола, прямо на нашлёпке из вспененного металла — попавший в стекло снаряд не пробил его, но параноидальные системы аварийной защиты закупорили каверну, укрепив стекло стяжками, на случай возможных трещин.

— Этот чувак, который тута сидел, схоронился за столом, так в него не попали.

— Полагаю, что при повреждении стены купола сработала сирена. Покойник с Марса испугался, — сказал Алик, обдумывая события, — и бежит, спасая свою жизнь, на Марс. Где её теряет.

— Точняк, — кивнул толстяк.

— Невероятно тупо. А вот скажи мне, любезный Саловиц, нет ли в доме какой-нибудь системы видеорегистрации?

— Нема следилок, — развёл руками инспектор. — Эти, которые богатые, страсть как не любят, когда кто-то может подсмотреть за тем, что творится у них дома.

— Так и не показывали бы никому, — пожал плечами Понедельник.

— Та не поможет, — вздохнул Саловиц. — Хакеры, хуякеры, дети, любовницы… кто-нибудь, да влезет. Ну или мы получим ордер. В общем, всё, что записали, рано или поздно посмотрит тот, кому не надо. Проще вообще ничего не записывать.

— Но безопасность… — попробовал возразить Алик.

— Граница на замке, — хохотнул инспектор. — Вход сюды охраняется сильнее, чем портал в Белый Дом, так что никто посторонний не пролезет. Так что внутре ужо можно резвиться вдосталь — усе свои.

— Хорошо, — кивнул Понедельник, и ему послышалось лёгкое потрескивание со стороны пломбы, запечатывающей каверну. — Что у нас дальше в шоу?

Хозяйская спальня находилась в Сан-Франциско, где-то на Пресидио-Хайтс, с окнами, смотрящими в сторону расположенного вдали моста «Золотые ворота».

Время в Сан-Франциско отставало от Нью-Йоркского времени на три часа, поэтому уличные фонари этого прекрасного города ярко светили в ночи, пока граждане направлялись в районы Марина и Миссия, чтобы разбрестись по барам.

Глядя на кровать, Алик впервые по-настоящему оценил роскошь жизни Крависа и Розы Лоренцо — широкий цилиндр, обтянутый чёрной кожей, основанием которому служил пружинный матрас, был заправлен несколькими слоями королевского пурпурного шёлка, кажущимися лепестками пурпурной розы.

Возвышающиеся над кроватью четыре столба, также обтянутые чёрной кожей, топорщились камерами, направившими на ложе свои насекомьи глазки.

— Нет камер, говоришь? — улыбнулся Понедельник, обходя кровать. — А это тогда что?

— Та они не пишут, — махнул рукой вверх инспектор, — только транслируют.

Алик поднял глаза. Потолок наверху представлял собой круглый экран, практически такого же размера, как матрас. Точнее представлял — до того, как выстрел из дробовика превратил его в розетку из стеклянных кинжалов и снег из разбитого хрусталя на простынях. Обшитая чёрной кожей стена за кроватью тоже представляла собой экран — покрытый сейчас оспинами от срикошетивших дробинок.

Пройдя за кровать, Понедельник с улыбкой посмотрел на пару дежурных копов, которые открывали ящики тумбочки, и ухмыльнулся фармакологическим и электрическим средствам, используемыми Лоренцо при исполнении семейных обязанностей. Увидев вошедшего Алика, они вскочили, с видимым сожалением задвинув ящики с сокровищами.

Саловиц театрально взмахнул ручкой, и один из полицейских сорвал одноразовую простынь, которой коронер прикрыл труп. Понедельник сделал шаг вперёд, чтобы лучше разглядеть тело.

Покойный был темнокожим мужчиной, скорее всего, африканцем, вскрытым, как консервная банка — кто-то нанёс чудовищный удар по его голове, в районе рта, в результате чего челюсть стала свисать на тонкой полоске кожи. Основываясь по размеру и глубине раны, Алик решил, что это было сделано топором, а не мачете, или мечом.

«Удар такой силы способен нанести только впавший в боевое безумие викинг, — подумал он, рассматривая разрез. — Обычному человеку на это просто не хватит силы».

Рядом с телом лежало современное скорострельное ружьё, идентичное тому, из которого стреляли на Луне.

— Мистер Вскрытый… — начал Саловиц и замолчал, не зная, что сказать.

— …был в той же команде, что и мистер Дробовик, — пришёл ему на помощь Алик. — Кто из криминальных боссов вооружает своих парней такими пушками? Ты знаешь таких людей из числа банд Нью-Йорка?

Заданный им вопрос был во многом риторическим: он уже успел дать команду подчинённому ему искину ФБР искать в базе банды, вооружённые подобным оружием. Такое оружие не было рабочим инструментом — это статусный предмет, навроде маршальского жезла, напоминающий окружающим, что вы больше не пехотинец.

У бандитов всё просто: чем выше ранг, тем больше пушка.

— Не-а, — отозвался Саловиц, — в первый раз вижу.

— Распечатано аккуратненько, ничего не скажешь, — продолжил Алик. — Изготовитель должен быть опытным оружейником. А поскольку это скорострельная пукалка, патронов нужно много.

— А до меня доходит, куды ты клонишь, — расцвёл детектив. — К тому, что патроны нужно постоянно дозаказывать, да? А у нас, в Нью-Йорке, запрещено производство усих опасных или токсичных соединений.

— Пока запрещено, — мученически вздохнул Понедельник. — Двадцать восьмая не за горами.

— Агась, — пожал плечами Саловиц. — Двадцать восьмая грядёт, и мы, как все прогрессивные люди, готовимся к новому порядку. Я, например, на бумажную работу перевожусь, к чертям собачьим улицу.

Алик кивнул. Как и все агенты ФБР, он ненавидел Двадцать восьмую поправку: право всех граждан США фабриковать для себя всё, что они пожелают, если это не угрожает жизни или свободе других людей или если они не собираются использовать это для свержения правительства.

Поправка пока что не была ратифицирована, но это лишь вопрос времени. NRA — Национальная стрелковая ассоциация США, объединившись с AFA — Американским Производственным Альянсом, нагнули Вашингтон раком, заставив радикально изменить законодательство. В результате продавленной ими Двадцать восьмой поправки любой честный гражданин мог покупать и обрабатывать любые материалы, если, конечно, они не использовались для изготовления оружия.

После ратификации поправки члены Альянса могли свободно продавать гражданам любое сырьё в любом количестве, а члены стрелковой ассоциации — печатать себе всё, что заблагорассудится, не привлекая внимания полиции.

Отдельные штаты уже успели интегрировать Двадцать восьмую поправку в своё законодательство, и скоро в Нью-Йорке не нужно будет получать разрешение на использование чего-либо, за исключением, разве что, урана или нервно-паралитических газов.

Это в перспективе сильно усложняло работу для правоохранительных органов. По мнению Алика, Двадцать восьмая поправка создаст серьёзные неприятности на ближайшее будущее, и всё потому, что политики среднего уровня являются жадными до лоббистских выплат недоумками без совести, ответственности и морали.

Ещё раз вздохнув, Алик поднял глаза на выбоину в потолке, оставшуюся от попадания пули. Дыра выглядела так, будто её оставил выстрел, выпущенный вертикально вверх с кровати, где сейчас лежал распотрошённый мистером Берсеркером мистер Вскрытый.

«Они тут что, кувыркались в кровати? — подумал Понедельник, пытаясь реконструировать происшествие. — Или Вскрытый случайно выстрелил, будучи функционально мёртвым? А что в это время делали другие гости портального дома?»

— Куда делся его убийца? — произнёс он, накидывая простыню на то, что осталось от лица мистера Вскрытого. — Куда ушёл мистер Берсеркер?

— Его тута нет, — задумчиво сказал Саловиц. — Значится, он ушёл из спальни!

— Браво, Шерлок! — воскликнул Алик. — Это же гениально!

Инспектор обиженно засопел.

— Сколько всего в доме комнат? — продолжил Понедельник. — Сколько я ещё не видел?

— Половину, — сухо ответил Саловиц. — Мы, типа, на полпути.

— Радует. Несказанно, — в тон ему произнёс Алик.

Детская спальня располагалась в Пекине. Перед входом Понедельник заколебался — у Крависа и Роуз Лоренцо было двое детей: Бейли девяти лет и Суок двенадцати лет, и ему совершенно не хотелось рассматривать их трупы.

— Усё в порядке, — сказал Саловиц, догадавшись о причине медлительности Алика. — Трупов нема.

Вид, открывающийся из окна Пекина, был невероятно впечатляющим — множество небоскрёбов всех цветов и форм заполняли видимое пространство на сколько хватало взгляда. И каждый светился — яркими, неоновыми цветами. Даже после заселения четырёх экзопланет системы Траппист[1], терраформированными китайским правительством, и иммиграцией на уровне «плотину прорвало», население Пекина по-прежнему превышало двадцать пять миллионов.

Конечно, панорама Пекина была совершенно не тем, что Алик мог рекомендовать созерцать детям после пробуждения каждое утро. Но поскольку, по выражению одного из младших племенников, он был «дядюшкой, от которого плохо пахнет», судить он не стал.

— Кровати заправлены, — отметил Понедельник, оглядев обе комнаты, — одеяла не смяты. Детей здесь не было.

— Мне тут сказали, что ИИ участка начал шмон личного электронного архива Крависа и Розы Лоренцо, — произнёс Саловиц, дёргая глазами под закрытыми веками. — Не выходитнихуя! Они хранятся на независимом астероиде хрен знает где, под защитой ИИ седьмого поколения. Нашенскому ИИ это не по зубам.

— Прошу оказать помощь полицейскому департаменту в получении данных, — продиктовал Алик сообщение собственному начальству.

Антарктическая комната была самой унылой из всех, которые видел Понедельник в тот вечер. Была полночь, и в изогнутом панорамном окне была перемежающаяся редкими снежинками темень. Перед стеклом на коленях стояли два судмедэксперта, наблюдая за тем, как их мобильные сенсоры ползают по полу, словно муравьи из разорённого муравейника.

— Ну и что тут у нас? — поинтересовался он у женщины, старшего эксперта.

— Вода, сэр, — сухо сказала она.

— Вода?

— Талый снег. По данным системы климат-контроля в комнате зафиксировано внезапное падение температуры пятьдесят три минуты назад. Кто-то пробрался через окно.

— А отсюда туда, или оттуда сюда? — спросил Алик.

— Неизвестно. Зато я знаю, кто это был, — ответила эксперт, указывая на множество красных маркеров, прикреплённых к полу. — Кровь совпадает. Это, конечно, не окончательный вердикт, но на 99,9 процентов капли на полу — кровь жертвы из комнаты Сан-Франциско.

— Спасибо, — улыбнулся Понедельник. — Значит, здесь пробежал мистер Берсеркер. После общения с мистером Вскрытым он весь был в крови жертвы. Можно предположить, что выйдя из Сан-Франциско, он прибежал сюда и покинул дом через окно, не пользуясь порталом.

— Куда?! — возопил Саловиц. — Туда?! Да там, блядь, злоебучая Арктика!

— Тогда зачем он окно открыл? Чтобы труп спрятать?

— Не, — подумав, сказал детектив, — прятать труп незачем. Тут их столько, что трупом больше, трупом меньше — разницы нема.

— Логично, — кивнул Алик. — Значит, никто из окна не выходил. А капли крови на полу свидетельствуют о том, что мистер Берсеркер просто был здесь.

— Берсеркер был здесь, — веско произнёс Саловиц. — Окно тоже кто-то открывал. Думаю, что эйтот кто-то от Берсеркера там ховался.

— У нас может быть выживший? — Понедельник с подозрением посмотрел на тьму за окном, подёрнутую ледяными прядями поземки. — Может быть, это сам Лоренцо?

— Агась, — усмехнулся детектив, — юрист в ледяной глазури.

— У него тут больше шансов на выживание, чем на Марсе или Ганимеде. Всё, что ему нужно сделать, — добежать до следующей комнаты с порталом. Строители собирают их партиями, чтоб меньше возиться.

— Ну тогда, — согласился погрустневший инспектор, — юрист может и выжил.

— У твоих людей есть пуховики? — сказал Алик тоном, не терпящим возражений. — Отправь их на улицу! Нужно узнать, кто вышел. Почему это до сих пор не было сделано?

— Так у нас пуховики для Нью-Йорка, а не для Арктики, — развёл руками Саловиц. — Помёрзнут бойцы, как пить дать. А отвечать кто будет?

— Принято, — раздражённо кивнул Понедельник, поворачиваясь к эксперту. — У вас ведь есть дроны? Отправьте их наружу, здесь должны быть другие портальные комнаты.

— Там зима, — возмущённо ответила женщина, — и снег.

— А мне поебать! — заорал Алик. — Я хочу, чтобы какая-нибудь камера засняла там по-быстрому, даже если тебе придётся её на руках носить! Я прямо сейчас закажу экипировку с подогревом из своего офиса, но она прибудет не скоро. А нам сейчас важно знать, что там творится! Быстро, блядь!

Выкричавшись, Понедельник повернулся к Саловицу, жестом приглашая его двигаться за собой.

— Посмотрим на последнее тело.

Вид, открывающийся из окна последней комнаты, был прекрасен — Париж, рассвет над Сеной, обрисовывает пастелью силуэт Нотр-Дама на прохладном розовом полотне утреннего тумана. Очень романтично, как раз для гостевой спальни. Жаль, что последний гость этого не увидит — выстрел из ружья разнёс ему голову, вырвав и разбросав фрагменты мозга и черепа, стекающие сейчас по толстому ковру кремового оттенка.

— Работа мистера Дробовика, не иначе, — сказал Алик.

— Или мистера Вскрытого, — поддакнул Саловиц. — У него тоже дробовик имелся.

— А это вообще последнее тело? — спросил Понедельник, обходя труп по окружности.

— Крайнее, — кивнул инспектор, — из тех, шо мы нашли.

— Он пришёл сюда с рассветом, топором и пистолетом, — продекламировал Алик, добавив: — Наш викинг — последний, кто остался в живых.

— Так, это, он типа ночью пришёл, — произнёс Саловиц. — И мы не знаем, один он был или двое.

— Это поэзия, детектив, — взмахнул рукой Понедельник, — рифме не прикажешь. А что до остального — мы получим точную картину происшествия по следам ДНК, когда эксперты раздуплятся.

— Тоже верно, — кивнул инспектор. — Пойдём на остальные комнаты глянем.

Подсознательно Алик ожидал увидеть очередной купол на одной из экзотических лун, станцию на комете… в общем, что-то подобное. Но оказался, пройдя через портал, в каюте на «Змее небесном Ёрмунганде» — самом большом, самом популярном и самом старым из всех лайнеров. Надо добавить, что занять первые места в списках было несложно — «Небесный змей» был последним и единственным существующим на Земле лайнером.

Он ходил по океанам, выбирая самые спокойные и тихие воды, никогда не причаливая к суше, но проходя вдоль каждого континента в бесконечном путешествии без цели — если не считать целью пути сам путь.

Выйдя на частную палубу, прилегающую к каюте Лоренцо, Понедельник тут же пожалел об этом — моментально взмок от жары и наполненного влагой воздуха. Тёмно-серо-голубой океан, беснующийся двадцатью метрами ниже, швырял в воздух клочья белой пены. Алик выругался: сложно было представить более неподходящую для этого места одежду, чем классический шерстяной костюм, в который он был одет. Бюро до сих пор придерживалось введённого Эдгаром Гувером дресс-кода — и если в зимнем Нью-Йорке в нём ещё было относительно комфортно, то сейчас он моментально превратился в пропитанную водой тряпку, облепившую все встроенные в костюм периферические устройства.

— Где мы? — просипел Понедельник.

— Двигаемся в сторону Кейптауна, вроде, — ответил Саловиц, слюнявя и поднимая вверх палец, чтобы определить, куда дует ветер. — Достигнем побережья сегодня вечером, потом повернём на юг. Так сказал капитан.

— Достигнем побережья? — переспросил Алик. — «Змей» же вроде как не причаливает?

— И счас не станет. Просто пройдёт около.

Такой же мокрый, Саловиц обмахивался рукой, с неодобрением поглядывая на воду. Ни он, ни Алик не чувствовали ни малейшей качки — лайнер слишком велик, чтобы какие-то волны могли на него повлиять.

— Ежели я от кого-то убегал, — задумчиво сказал инспектор, — то побежал бы сюда, а не в Антарктиду.

— Логично. Что у нас дальше в списке комнат?

Следующим был тропический остров. Алик закатил глаза, попав из жары в жару. Он не выдержал и снял пиджак, нарушив правила Бюро — прошитая арахнидом ткань защищала от многих видов оружия. Конечно, это делало его лёгкой добычей для снайпера. «Но лучше умереть от пули, чем свариться заживо», — подумал Понедельник.

Остров, на котором он находился, располагался на месте, где раньше были Мальдивы — прекрасный коралловый архипелаг в Индийском океане, единственной индустрией которого являлся туризм.

Их кажущиеся бесконечными белоснежные пляжи были прекрасны — в том числе из-за своей протяжённости, которую обеспечивала малая высота островов над морем — три, а где-то всего два метра. Но помимо плюсов, столь малая высота над уровнем моря имела и минусы — в конце двадцать первого века уровень океана начал подниматься, грозя полностью скрыть острова под водой.

Развитые страны, столкнувшись с этой проблемой, сумели с ней справиться — построили дамбы и противоприливные барьеры, чтобы защитить свои разрушающиеся береговые линии и прибрежные города.

У жителей Мальдивских островов и близко не было таких денег. Положение усугубилось революцией в области 3D-печати, подкосившей мировую экономику — когда множество товаров стало печататься на домашних принтерах, оставив фабрики и заводы без заказов, а бюджет Мальдив — без денежных поступлений от оффшорной торговли.

Архипелаг принял эстафету у Атлантиды, медленно и печально скрывшись в пучине вод. Настоящая трагедия для фонда всемирного наследия ООН и миллионов отдыхавших там туристов.

Но свято место недолго пустовало. На освободившийся шельф, как стервятники, тут же слетелись строители на своих огромных дирижаблях с закреплёнными внизу порталами и обрушили с небес потоки взятого из пустынь песка, смешанного с генетически модифицированными семенами коралла.

Буквально в течение нескольких лет на освободившемся месте появились новые острова — выросли и стабилизировались, захватив ранее принадлежащую Мальдивам территорию. Мальдивы тут же подали в суд, взывая к международным нормам и к тому, что искусственные острова находятся на принадлежащем их стране шельфе. И получили феерический отлуп — в их спор вмешался Китай, против которого также велось разбирательство по поводу захвата им островов и которому мог бы помешать созданный Мальдивами прецедент.

Искусственные острова, построенные на месте утонувших, не были такими большими, как старые. Инвесторы обустроили их, превратив в кусочки исключительно дорогого торта, с деревянными хижинами на сваях в глубине пляжей, после чего распродали в своём кругу.

Распахнув в очередной раз обшитые дубом двери, защищающие портал, Понедельник вышел на высоко стоящую на бамбуковых стволах веранду. Спустившись с неё, он погрузил ноги в раскаленный песок пляжа. Всего в тридцати метрах от него лениво плескались воды Индийского океана, прозрачная синь которого темнела, переходя в ультрамарин, по мере погружения дна.

— Попсово-то как, попсово, — неодобрительно пробормотал Алик, проходя через гостиную, заставленную морской атрибутикой. — Понаберут дизайнеров по объявлениям…

— Они вошли через сюда, — выпалил догнавший его Саловиц. — Отключили сигнализацию и раскурочили замки вручную.

— Следы крови есть?

— Предварительное сканирование ничего не показало, — вмешался в разговор полицейский, работающий с криминалистической техникой.

— Значит, одна команда проникает внутрь через балкон, а вторая через пляж, — подвёл итог Понедельник. — Мёдом им тут помазано, что ли?

Взяв Саловица под локоть, он развернул толстяка в сторону стоящего неподалёку лодочного сарая, в полутьме которого было заметно какое-то движение, и неторопливо, словно задумавшись, надел пиджак. Команда преступников, отправившаяся на задание, могла оставить сообщников для прикрытия отхода.

И тут же облегчённо выдохнул, увидев, как из сарая выходят на яркий свет двое нью-йоркских полицейских, нелепо смотревшихся на пляже — они сняли свои зимние куртки, а их форменные рубашки взмокли от пота.

— Шеф, мы нашли способ, с помощью которого группа нарушителей попала на остров, — сказал сержант Саловицу. — Через хижину, тут, неподалёку. Дверь была открыта, и мы вошли. Там есть портальная дверь.

— Ещё мы нашли жмура, — произнёс второй полицейский.

— Куда ведёт портал? — спросил Алик.

— Мы не проверяли, — ответил полицейский, вытирая пот со лба.

— На нём написано, что это портал в Берлин, — сказал второй.

— Просто восхитительно! — воскликнул Понедельник, вздевая руки к яркому безоблачному небу. — Ненавижу, блядь, порталы!

— Передаю сведения в участок, — произнёс Саловиц. — Наша комиссарша щас свяжется с коллегами в Берлине, чтоб они прибыли на место и проверили портал с той стороны. А вы двое, — добавил он, поворачиваясь к полицейским, — ступайте к лачуге и следите за тем, чтоб никто не заходил внутрь. Вам всё понятно?

— Ага, шеф, — кивнули полицейские.

— В Антарктиде кто-то есть! — из включённого на приём коммуникатора Саловица раздался панический голос женщины — старшего эксперта. — Я послала дрон, и его тут же сбили.

Алик и Саловиц переглянулись и бросились обратно к порталу. Поднимаясь по ступенькам на террасу, Понедельник успел запросить у своего электронного секретаря отчёт о доставке арктической амуниции — курьер добрался до Центрального парка и должен был в течение трёх минут прибыть в нехорошую квартиру.

«Шевели булками! — передал Алик сообщение курьеру. — Дело срочное!»

Оставленная ими в антарктической комнате эксперт сидела, сгорбившись, под столом. Глаза её были закрыты — она управляла стаей своих дронов. Снег таял на полу вокруг её ног.

— Я послала пять дронов, — сказала она, не открывая глаз и не поворачивая головы. — Там снег, и видимость отвратительная. Но я всё же нашла ещё один купол при помощи радара миллиметровой волны. Подвела дронов к нему. Внутри темно. Окна закрыты. Но в одном из окон дыра, примерно метр в поперечнике.

Отправила внутрь дрона. Связь с ним пропала. Отправила второй — он тоже выпал из сети. Судя по последним переданным данным — это не обрыв связи. Дроны уничтожены. Но я не зафиксировала выброса энергии, как бывает при взрыве.

— Это монострел, точно, — произнёс Понедельник. — Дыру в окне пробили при помощи монострела. Запутавшиеся в осколках нити превратили дыру в ловушку, которая разрезает всё, что через дыру проникает.

— Где логика?! — воскликнул Саловиц. — Где смысл? Дыру в окне пробил, а вовнутрь не попал.

— Попал. И в стекло, и внутрь, — вздохнул Алик. — Человек, собирающийся стрелять из монострела, надевает и противомонострельную броню, если, конечно, не совсем идиот. Так что нити он мог просто развести руками.

— Так он что, пролез-таки внутрь? — удивился толстяк.

— Уверен в этом.

В этот момент в комнату, в сопровождении полицейского, вошёл курьер, доставивший арктическое снаряжение. Передав коробку с пятью костюмами, он удивлённо присвистнул, оглядываясь по сторонам, но тут же был остановлен и выпровожен наружу.

— Любопытной Варваре нос оборвали, — бурчал Алик, натягивая комбинезон с надписью «FBI» на спине.

Огромный, бесформенный комбинезон с капюшоном, снабжённым герметичным забралом, системой подогрева и едиными со штанами сапогами-бахилами, защищал владельца от холода и агрессивной внешней среды. По соседству в подобный костюм влезали Саловиц, парочка патрульных и женщина-эксперт.

— Хочу посмотреть, что случилось с моими крошками, — объяснила она своё решение.

— Имейте в виду, — обратился ко всем Понедельник, заметив, как патрульные перевешивают кобуры с оружием поверх комбинезонов, — в этом случае ваши пистолеты там работать не будут. Замёрзнут нахуй.

— А как стрелять тогда в случае чего? — спросил один из патрульных.

— Держите оружие внутри комбинезона. Там тепло.

— Так пока вытащим… — начал было возражать патрульный.

— Если что, я вас прикрою, — отрезал Алик, перевесив кобуру со своим «умным пистолетом» поверх комбинезона. — У меня всепогодная пушка. По крайней мере, я хочу в это верить, — добавил он тише.

После чего застегнул капюшон, опустил прозрачный щиток забрала на лицо и щёлкнул пальцами, отдавая команду своему электронному ассистенту открыть окно. Комнату тут же заполнили ледяные снежные вихри.

— Фонарик, у кого есть фонарик? — с шумом вопрошал Саловиц в общем канале связи.

В следующую секунду пара жужжащих над ними дронов включила прожектора, осветив тьму, заполненную просветками снежинок, и инспектор наконец замолчал. Алик шагнул, осторожно ставя ногу на снег. Вопреки его ожиданиям, снег был твёрдым, только слегка проминаясь под ногой. «Как лунный реголит», — подумал он, делая следующий шаг.

Сориентировавшись при помощи выведенной на умные линзы карты, Понедельник побрёл к следующему портальному дому с вытащенным из кобуры пистолетом в варежке. Вслед за ним, на небольшом отдалении, в благоговейном молчании следовала группа поддержки.

Он ничего не видел за пределами освещённого конусом прожектора снега, полагаясь только на передаваемую с дронов картинку — его линзы дополненной реальности, хоть и предназначались для работы в условиях слабой освещённости, ничем не могли помочь в плотной, как кофе, тьме.

«Хорошо, что хоть костюм работает без сбоев», — подумал Алик, переключаясь на камеру одного из дронов. Картинка, скомпонованная из видеоизображения и данных с радара, была значительно лучше — на ней можно было разобрать невысокий, похожий на прыщ, округлый холм с огромным панорамным окном во всю стену.

В воздухе над ним, в резких шквалах ледяного воздуха, болтались три диска — всё, что осталось от первой пятёрки дронов, высланных для изучения местности. Отдав приказ одному из них включить прожектор, Алик попытался рассмотреть зияющую в окне дыру, но так и не заметил опутавших её множество нитей.

— Не вижу клубка мононитей, — сказал он в общем канале.

— Так их, небось, сорвал этот… хрен в защитном костюме, когда в дыру пролазил, — отозвался Саловиц.

— Большую часть — да, — согласился Понедельник. — Но эти нити, они застревают обычно в материале так, что без команды чистильщиков со специальным оборудованием хрен всё вычистишь…

— И шо нам делать?

— Действовать по обстоятельствам, инспектор, — продекламировал Алик. — Использовать то, что под рукою.

— Фэбээровскую электропушку, шо ли? А шо, шмальни, я хоть посмотрю, как она шмаляет.

Поджав губы, Понедельник опустился на колени, прямо на снег, похожий на плотный песок, выдохнул и направил пистолет точно в отверстие, выбрав одновременно две опции — максимальную мощность и максимальный охват.

После чего выпустил один за другим десять импульсов, стараясь, чтобы пистолет был направлен точно в цель.

Случайные снежинки, попав в поток электронов, взрывались клубами, окутанные огнями св. Эльма. Пробитая в окне дыра сияла яркими вытянутыми искрами, когда нити вспыхивали, перегреваясь от энергетического обстрела.

— Путь свободен, — сказал Алик, дождавшись окончания мини-фейерверка.

Один из болтающихся над зданием беспилотников серой тенью мелькнул вперёд, проходя через очищенную дыру. Передаваемая им картинка сразу улучшилась, как только он попал внутрь купола. На полу лежали два тела в домашних халатах — мужчина и женщина в конце среднего возраста, оба убиты выстрелами в голову.

— Сигнализация, оповещающая о гибели владельцев, отключена или демонтирована, — в общем канале раздался голос женщины-эксперта. — Ни одна система дома не принимает полицейские коды.

— А портал? — спросил Понедельник. — Портал работает?

— Отключён, как и всё остальное, — ответила эксперт.

— Монострельщик съебался, — подвёл итог Саловиц.

— Увы, — подтвердил Алик, молча радуясь тому, что их инвалидной команде не придётся сражаться с опытным убийцей, вооружённым монострелом. — Нам осталось только установить, является ли монострельщик и викинг-берсеркер одним лицом или это два разных бандита. Ну и узнать, в конце концов, куда этот портал ведёт.

— Профили ДНК будут готовы в течение часа, — отозвалась эксперт.

— Вот и славненько, — подытожил Понедельник. — Возвращаемся в участок.

* * *

Дом №20 по Уэст-82-стрит располагался всего в паре минут ходьбы от нехорошей квартиры с окнами на Центральный парк. Даже сейчас, увязая и спотыкаясь в жидком снегу, превратившемся в слякоть, Алик и Саловиц добрались до него всего на минуту дольше и вошли в здание без нескольких секунд час ночи по Нью-Йоркскому времени.

Начальник участка, Бренди «Дьяконша» Дункан, находилась в своём кабинете на втором этаже. Она безукоризненно вежливо поприветствовала Понедельника, что было ясно — он был настолько желанным гостем, как стриптизёрша на похоронах. Инспектор Саловиц, бекая и мекая в попытках говорить культурно, изложил резюме по делу. В квартире разгром, найдено семь тел, местонахождение семьи Лоренцо неизвестно, на звонки они не отвечают и в сети не зарегистрированы.

— Почему бандиты атаковали именно Лоренцо? Он занимался противоправной деятельностью? У тебя есть информация об этом? — Комиссарша набросилась на Алика, едва Саловиц договорил.

Понедельник знал, что ей глубоко за пятьдесят и что к своей должности она поднялась с самых низов, приобретя, несмотря на низкое происхождение, достаточное влияние в мэрии. Достаточное для того, чтоб двадцать пять лет подряд выглядеть на двадцать пять. И это при её-то безумной работе — когда тебя поедом едят и сверху и снизу.

На самом деле Алик уважал «Дьяконшу» — как звали её полицейские — несмотря на должность, она была на редкость толковой полицейской.

— Я здесь только для того, чтоб избежать возможных проблем с юрисдикцией, — нейтрально ответил он.

— Пизди больше, — улыбаясь белоснежными зубками, проворковала комиссарша. — Ты тут из-за Анака, Девиал, Мортало и Лоренцо, верно?

— Могу лишь заметить, что у этих людей много контактов в высоких сферах.

— Хочешь сказать, что они вылизали множество высоких политических задниц, не так ли?

— Бренди, поверь мне — я не враг. Я здесь, чтобы помочь. Я могу открыть многие закрытые двери. Я уже отдал команду помочь вам найти общий язык с полицией Берлина и помогу ещё. В конце концов, семью Лоренцо пока не нашли, и случившееся вполне может быть попыткой похищения. Хочешь заниматься переговорами об освобождении заложников с висящими на хвосте репортёрами и мордашками похищенных детей, таращащихся на тебя с каждого экрана?

— То есть ты считаешь, что это похищение?

— На самом деле нет. Я этого не исключаю, но мне пока известно только про одного человека, выбравшегося из этой безумной бойни — убийцу с топором и пистолетом.

— Тогда где находится сейчас семейство Лоренцо?

— Над выяснением этого вопроса я как раз и работал, — развёл руками Алик.

— Я. Приму. Твою. Помощь, — сухо, разделяя слова паузами, отчеканила Бренди. — Но этим делом занимаюсь я и мои люди. Ты помогаешь. Не вмешиваешься и не диктуешь условия. И упаси боже, — она подошла к Алику вплотную, обдав его мускусом дорогих духов, — даже от мысли сообщить хоть что-нибудь своим дружкам из СМИ. Это будет последнее, что ты сделаешь на своей должности, Алик. У меня тоже есть связи.

— У меня нет друзей в СМИ, — как можно более дружелюбно ответил Понедельник. — И я официально ходатайствую о том, чтоб оказанное мной содействие не было упомянуто в официальных отчётах — если это не похищение, я бы не хотел, чтоб информация об участии Бюро болталась по вашим файлам.

— Договорились, — кивнула Бренди. — Но если это не похищение, то что?

— Кража со взломом. Была предпринята попытка похитить информацию из защищённой внутренней сети компаний Лоренцо, — ответил Алик.

— Кража удалась? — спросила комиссарша, переводя взгляд с инспектора на фэбээровца и обратно. — Вы уже установили, что они собирались похитить?

— Кто знает, — пожал плечами Саловиц, — эти, эксперты, копаются ещё. Хрен от них чего определённого добьёшься, пока не закончат.

— Если я правильно поняла ваши слова, происшествие развивалось по следующей схеме: одна шайка бандитов врывается в портальный особняк, чтобы совершить кражу, затем врывается следующая команда и расправляется с бандитами. А вам не приходило в голову, что вторая команда была антитеррористическим подразделением одной из военизированных структур, заключившей контракт с Анакой, Девиалом, Мортало и Лоренцо на их вооружённую защиту?

— Так там вояки, шеф, — протянул Саловиц, — та бойня не в их стиле.

Алик многозначительно кивнул — у него сложилось схожее впечатление.

— Но это возможно, — подвела итог комиссарша. — Не так ли, агент Понедельник?

— На данном этапе Бюро ничего не исключает, — ответил Алик фразой, надоевшей ему до оскомины. — Мы узнаем больше, когда распутаем цепочку до конца, арестовав сбежавшего убийцу.

— Осуществимый план, — сказала комиссарша таким тоном, что было очевидно — план вовсе не кажется ей осуществимым.

— Если первая банда была профессиональной командой по цифровому взлому, то вторая подоспела слишком быстро, застав первую врасплох. Такое возможно, хотя подобная скорость настораживает. И я согласен с выводом детектива Саловица: это не какая-нибудь охранная фирма — бойцы не носили фирменную одежду, и только два ствола из всей коллекции были одинаковыми.

— Тогда какая у тебя версия?

— Об отсутствии, по неизвестной нам причине, Лоренцо узнают две независимые банды высокого полёта — из тех, кто специализируется на кражах из дорогих особняков. И решают обнести дом, пока хозяина нету дома — там есть чем поживиться. Естественно, одна команда захватила с собой взломщика — данные так же ценны, как ювелирные изделия, а продать их проще.

— По-твоему, весь этот кровавый цирк — результат неудачного стечения обстоятельств? Серьёзно?

— Не думаю, что одна из команд прибыла в особняк, чтоб защищать Лоренцо. К тому же, если за его семьёй велась слежка, — а он не так часто покидает дом — то, что во время его отсутствия в особняк явились сразу две команды — скорее закономерность, чем случайность.

По поджатым губам комиссарши было видно, что она не согласна ни с одним его словом и собирается разнести их в пух и прах. Но вместо этого она сказала:

— Согласна. Наш главный приоритет на данный момент — найти и обезопасить семью Лоренцо. Обзвоните его коллег и её друзей. Кто-то должен знать, куда они собираются.

— Да, шеф,— произнёс Саловиц. — Можно приступать?

— Поторопись, — отмахнулась Бренди. — И не стесняйся сообщать мне, если кто-то, — она презрительно окинула взглядом Алика, — будет ставить тебе палки в колёса.

— Гляжу, ты прям так глянулся Дьяконше, — усмехнулся Саловиц, когда они спустились вниз на второй этаж. — Я думал, она тебя с потрохами сожрёт, а она так… помусолила и отпустила.

— А ты как думал? Я неотразимо мужественный агент ФБР — гроза женских сердец, — отмахнулся Алик.

— Ты всерьёз думаешь, что бойня — это потому что случайно так совпало?

— Это рабочая теория, инспектор. Пока она всё неплохо объясняет, так что я буду придерживаться её. Но что на самом деле там случилось, мы узнаем, когда найдём Лоренцо. Только так.

— Эт верно, — вздохнул Саловиц, открывая дверь.

Кабинет, в который они вошли, находился в задней части здания и походил на типичный полицейский кабинет, которых Алик перевидал за свою работу в ФБР тысячи. Окна, забранные пыльным матовым стеклом, десяток столов с мониторами и виртуальной сценой на свободном от мебели пространстве в дальнем конце комнаты.

Напарник Саловица, детектив Битцк, вместе с парой патрульных, оставленных охранять портал, уже были там — они обсуждали что-то своё, сидя на табуретках в крохотном кухонном уголке. Ещё в комнате находилась сидящая около проектора виртуальной сцены старший судебный эксперт-криминалист, Роуэн эль-Алосайми. Сейчас она сортировала на планшете данные, поступающие с датчиков, которые установила группа Агентства судебной экспертизы.

На самой сцене высвечивалась грубая трёхмерная модель портального особняка, на которой один за другим появлялись схематично изображённые трупы.

— Народ! — крикнул Саловиц, входя в комнату. — Шо там у нас по Лоренцо?

— По нулям, — хехекнул подавившийся печенькой Битцк. — Я уже озадачил Сопряжение, чтоб они выслали нам журналы фиксации работы порталов. Ну и поставил на контроль их сетевые устройства — мне придёт оповещение, как только они появятся в сети.

— Агась, — кивнул Саловиц. — А шо скажет наша доктор?

— Я получила результаты сличения ДНК, — произнесла Роуэн. — Есть несколько совпадений из общей базы медицинских данных, при этом трое уже состоят в списке осуждённых Министерства юстиции.

— Отметь их на схеме, — попросил Алик.

Над трупами, изображёнными на схеме, всплыли подписи.

Итак — оскальпированный обрубок женского тела оказался Лишей Хан — бойцом среднего звена одной из входящих в нью-йоркский криминальный синдикат банд. По информации, этой бандой руководил некий Джавид Ли Бошбург, отвоевавший себе территорию от Южного Бруклина до самого Шипсхед-Бэй, собирая дань от изготовления и распространения наркотиков. В его активах также числились с полдюжины клубов, несколько охранных фирм и неисчислимое множество бойцов. Помимо всего прочего, он торговал девушками со всей Северной и Южной Америки, а Лиша Хан помогала ему в этом нелёгком деле.

Следующим шёл покоящийся на Луне мистер Дробовик — Отто Самуле. Лейтенант некоего Рейнера Грогана, неофициального владельца чёрного рынка, первоначально расположенного в западном Квинсе, но давно уже расползшегося метастазами по всему городу. Как и криминальная империя Джавида Ли, его предприятие имело вполне легальное официальное крыло, притворяющееся профсоюзом строительных рабочих и имеющее свои доли в клубах, барах, массажных салонах и прочих предприятиях сферы услуг. По данным полиции Нью-Йорка, помимо всего прочего, он руководил парой бригад чистильщиков, очищающих дорогие квартиры от драгоценностей и антиквариата во время отсутствия хозяев.

Прочитав всплывшую в поле зрения справку, Понедельник с удовлетворением кивнул — это соответствовало профилю случившегося в портальном особняке.

Далее шли: Замороженный Марсианин — Дуэйн Нордон, и мистер Вскрытый — Перегрин Лекси. Первый работал на Джавида Ли, второй — на Рейнера Грогана. Оба занимали посты, соответствующие должностям лейтенанта и старшего лейтенанта соответственно.

— Ну вот, — улыбнулся Алик, — всё встало на свои места. Банальная разборка «Гроган против Бошбурга». Единственное, что не ложится в схему, — Дуэйн Нордон и Перегрин Лекси состояли в противоборствующих командах. Так почему, чёрт возьми, у них были одинаковые дробовики?

— Так… это… — вмешался Саловиц. — Мы же не уверены на все сто, что дробовик рядом с телом Лекси евонный. Может, он отобрал его у одного из людей Грогана?

— Ну… не знаю, — протянул Понедельник. Версия инспектора не показалась ему обоснованной. Даже самые тупые бандиты настраивали оружие так, чтобы оно стреляло только в их руках.

На плане тем временем появлялись новые подробности: у Перегрина Лекси и Отто Самуле на ботинках был песок, соответствующий пляжу острова Мальдивы, тогда как у Лиши Хан и Дуэйна Нордона на подошвах найдены следы воды, свидетельствующие о том, что они проникли в портальный дом через западный балкон комнаты с видом на Центральный парк.

Явно довольный согласованностью данных, Саловиц стоял, положив руки на бёдра и наблюдая, как схема наполняется данными, пока Роуэн выдавала всё новые и новые результаты. Согласно этим данным, все смерти произошли в течение пяти минут друг от друга, примерно в одиннадцать часов ночи.

— Вы отобразили на схеме все тела?

— Все, кроме Кушика Флавиу — того, из гостевой спальни, — произнесла Роуэн. — Полагаю, он занимался тем, что взламывал домовую безопасную сеть.

— А этот холоп из чьих будет? — поинтересовался Алик.

— Из Бошбурговых, — сказал Битцк, добавив на схему новые данные. — Следы его ДНК размазаны по стеклу, через которое они вошли в комнату из Центрального парка.

— А шо, про беглеца уже все забыли? — возмутился Саловиц. — Один хрен из банды Рейнера удрать сумел. Давай, добавляй его в список, — добавил он, повернувшись к Битцку. — Комиссарша велела всех считать.

Впрочем, Алик уже не слушал перепалки: получив полицейские дела опознанных бандитов от Кристьянссона, он погрузился в изучение их коротких, но бурных биографий. Закончив, оглядел присутствующих, которые, за время пока он просматривал документы, успели вооружиться пончиками и чашками с кофе.

— …голова прямо оторвата, на одной коже висит, — махая руками, эмоционально вовлечённый Саловиц рассказывал Битцку состояние тела мистера Дробовика. — Сильно он кого-то выбесил, точно!

— Не уверен, что за этим кроются какие-то личные чувства, — осторожно возразил Битцк. — Две банды оказались в западне. Бандиты понимали, что могут выжить только уничтожив противника. Это была битва не на жизнь, а на смерть.

— А разойтись, что, кто-то им мешал? — задумчиво сказал Саловиц. — «Добрый вечер, мистер Дробовик. Как сам? Как самка, как пацан?» — передразнил он бандитов, пародируя южный акцент. — «Спасибки, хорошо! А как ваше ничего, мистер Вскрытый? Передайте привет шефу!»

— Саловиц дело говорит, — произнёс Алик. — Обычной искры, чтоб такое пламя разгорелось, недостаточно. Тут что-то большее кроется. У вас есть информация о том, какая кошка пробежала между бандами?

Оба детектива молча развели руками.

— Предлагаю обзвонить информаторов. Понятно, что ничего о бойне они не скажут, — слухи ещё не успели распространиться — но про отношения между бандами, уверен, информацию дадут.

— Слышал, что Алик сказал? — Саловиц повернулся к Битцку. — Иди и выполняй.

— Мне что, в одну будку всех обзванивать? — возмутился Битцк, повернувшись к коллеге. — Давай-ка тоже подключайся.

— Я не могу, — развёл руками детектив. — Я туточки нужен. Я следствие веду.

Алик снова отвернулся от спорщиков — в поле его зрения всплыло сообщение о том, что искины ФБР получили доступ к личному электронному архиву Крависа и Роуз. В их ежедневниках была та же запись за предыдущий день: пикник на Палм-Бич с Найлом и Белвиной Каното на их яхте.

«Открыт доступ к архиву. Есть информация по вчерашнему дню», — написал Алик, расшаривая для следственной бригады доступ к дневникам.

Сам он уже вызывал Найла Каното.

Его коммуникатор, чего и следовало ожидать, находился в режиме «Не беспокоить» — полномочий Понедельника было достаточно, чтобы этот режим отключить. После пары минут вызова Найл наконец-то ответил, включив только звуковой канал.

— Аллё? Кто звонит? — раздался заспанный голос.

— Здравствуйте, это Найл Каното?

— Кто звонит? — продолжил настаивать Найл.

— Специальный агент ФБР Алик Понедельник. Вы можете ознакомиться с моими полномочиями, если ознакомитесь с сопровождающим звонок заверенным сертификатом.

— Вижу, — послышался после секундного молчания голос, — ты из ФБР. Какого чёрта ты хочешь? Ты знаешь сколько время?

— Я занимаюсь поисками Крависа Лоренцо и его семьи. Они сейчас у вас?

— Что случилось? Где Крав?

— Это я и хочу узнать. Ответь на вопрос: где сейчас Кравис?

— Дома должен быть…

— Он оставил сообщение, что находится у вас.

— Должен был находиться, понял? Мы собирались провести выходные вместе, обе семьи. Но были вынуждены всё отменить, ясно?

— Не ясно. Меня с вами не было. Скажите, почему визит был отменён?

— Из-за злоебучей яхты — «Морской Звезды III». Сервисная команда, что следит за яхтой, отзвонилась вчера утром — при диагностике двигателя, мол, была найдена неисправность. Им придётся вытаскивать старушку из воды, чтобы починить. Понятно, что нам пришлось отменять поездку. Расстроились все, конечно. Бел и Роуз планировали это путешествие несколько месяцев.

— И вы сообщили об этом Кравису?

— Естественно. Он тоже был разочарован! Наши дети дружат, понимаешь? Это было бы большое семейное событие.

— Ты разговаривал с ним лично? Или отправил сообщение?

— Конечно лично! — возмутился Найл. — Он ещё был в офисе, сидел за рабочим столом.

— Он сказал, куда собирается отправиться вместо отдыха на яхте?

— Нет, не сказал. Что именно с ним случилось?

— Мы не можем с ним связаться! Он сказал, какие у него планы на выходные?

— Нет. Он был взбешён из-за того, что ему придётся провести выходные дома. Я, кстати, тоже. Так что именно случилось?

— Мы не знаем. Ведётся расследование.

— Господи Иисусе! Крав в порядке?

Алик тяжело вздохнул. Нелепо ожидать от разбуженного ни свет ни заря человека логичного мышления.

— Мне нужно название компании, которая занимается обслуживанием вашей яхты. Пожалуйста, перешлите мне их контакты. И если кто-то из семьи Лоренцо выйдет с вами на связь, вы должны немедленно сообщить мне об этом. Это важно!

— Конечно, я сделаю это, — пробормотал Найл. — Но скажи мне, что случилось с Кравом и его семьёй?

— Мы. Пока. Не. Знаем, — холодно повторил Понедельник, завершая разговор.

После чего составил запрос для искина полицейского участка на предмет проверки звонков и перемещения Найла Каното для обнаружения аномальной активности. Затем, подумав, расширил область проверки и на его семью. Вдобавок к этому он отдал указание отслеживать их разговоры и переписку — если Кравис попытается связаться со своим приятелем по яхтингу, искин полицейского участка оповестит следственную команду.

— Запрос санкционирую, — сказал Саловиц, отсалютовав жетоном камере, следящей за участком. — Алику Понедельнику разрешён доступ на просмотр и запись оперативных данных.

«Поступили новые данные». — В его линзах всплыло оповещение от полицейского Искина. — «По поступившим от Корпорации Сопряжения данным, семья Лоренцо вошла в портал 16Х в Деревне в девять семнадцать вечера и через три минуты вышла в западном центре Центрального парка рядом с их кварталом. Это последнее зарегистрированное использование порталов семьёй Лоренцо».

— Видео выводи, — произнёс Алик.

Большой настенный экран переключился с новостного канала на трансляцию видео из журнала видеонаблюдения Центрального парка Западной архалогии. Собравшиеся в кабинете полицейские наблюдали, как семья Лоренцо вышла из петлевого портала. Увиденная ими сцена была исключительна в своей банальности — Понедельнику на секунду показалось, что он смотрит рекламный ролик, а не оперативное видео.

Мама — красивая, молодая, улыбающаяся; папа — старше и размереннее; дети с улыбками и смехом носятся вокруг них, задирая друг друга. Семья просто излучала радость жизни, попутно демонстрируя идеальный с художественной точки зрения подбор одежды и дорогостоящую стоматологию. Алик включил опознание лиц — через долю секунды над головами запечатлённых на видео людей появились данные, полученные от национального агентства по учёту гражданства.

Да, это были они.

Саловиц переключил потоки. На следующей видеозаписи было видно, как семья Лоренцо покинула портальный узел и прошла двадцать пять метров по тротуару, пока не свернула ко входу в свой подъезд.

Понедельник прочитал вшитую в метаданные метку времени: девять двадцать один.

— На етом пока усё, — сказал Саловиц.

— Инспектор, пусть искин участка проанализирует запись до конца дня, — сказал Алик. — Нужно узнать, не выходили ли они из дома через этот выход. Ну и найти тех, кто входил.

— Ясно, — вздохнул Саловиц.

За те несколько минут, пока искин обрабатывал запрос, Понедельник позвонил в офис Бюро в Палм-Бич, в то время как его электронный ассистент вошёл в сеть сервисной компании, нанятую Найлом Каното для обслуживания яхты. Закончив разговор и оглядев скопированный ассистентом файл «Морской Звезды III», выглядевшей для неопытного взгляда словно детёныш лайнера «Небесный змей», Алик довольно хмыкнул.

Из файла следовало, что вчера утром один из инженеров сервисной компании, проводя финальную проверку яхты на мореходные качества, обнаружил, запустив диагностику яхты, серьёзнейшую проблему с двигателем — какие-то посторонние частицы загрязняющих веществ в системе передач.

По его словам, при запуске двигателя существовал высокий риск того, что механическая часть двигателя будет разрушена. Сервисная компания направила Найлу Каното оповещение, сообщив, что коробку нужно разобрать и почистить.

Инженера, проводившего диагностику, звали Али Ренци. Запрос к его смартфону показал, что он сейчас находится в центре Майами. После звонка Алика три агента из офиса центрального отделения Бюро по Майами были направлены, чтобы задержать его.

«Журнал гражданского наблюдения Западного Центрального парка скомпрометирован, — всплыло уведомление на экране. — Неустановленные лица использовали сложное редактирование, вырезая области размером с человека и заменяя их зацикленным фоном без возможности восстановления».

— Вот! Вот! — радостно воскликнул Саловиц. — Я же говорил, что так они внутрь и пробрались! Джавид Ли не дебил, так просто его людей не попалишь!

— Редакции подверглась вся запись? Или отдельные фрагменты? Можем ли мы определить по записи временной интервал, во время которого произошло проникновение? — спросил Алик.

«Расчётной мощности данного устройства недостаточно. Прошу разрешения заключить контракт с имеющей больше ресурсов компанией цифрового аудита».

— Ага, — кивнул Саловиц, подняв жетон, — давай.

— А что у нас с системами внутреннего контроля безопасности жилого дома? — поинтересовался Понедельник.

— Усё глухо. Они пробрались вовнутрь тихо, не беспокоя датчики. Умные шельмы.

— Хорошо, — сказал Алик. — Давайте сделаем шаг назад. Понятно, что бандиты не прошли через ближайший портал. Не так нагло. Это дало бы полиции слишком много данных. Но также они не ожидали, что их случай будет расследоваться как убийство — с привлечением ФБР и сторонних экспертов. Так что пусть ваш ИИ проработает все данные по квартире, посмотрите, сможете ли вы отследить действия банды Джавида Ли по изменённым данным, которые они вносили в файлы. Узнайте, откуда они пришли. Размотав этот клубок, вы получите место, откуда они пошли на дело.

— Мы с этим справимся? — спросил Саловиц, повернувшись к старшей судебному эксперту.

— Я попробую, — сухо сказала Роуэн эль-Алосайми.

— У нас остался самый важный вопрос. Сопряжение не регистрировало переходов семьи Лоренцо через порталы с того момента, как они покинули портал «Центральный Парк Вест», — произнёс Понедельник. — Куда, чёрт меня дери, они делись? От решения этой задачи зависит всё расследование. Итак, вот что у нас имеется. — Он повернулся к модели квартиры, всё ещё висящей в пространстве перед проектором. — Расположенная в многоквартирном доме портальная квартира. Давай попробуем перестать полагаться на искинов и криминалистику. Вернёмся к основам, так сказать.

— В смысле «к основам»? — удивился Саловиц.

— Невозможно найти чёрную кошку в тёмной комнате, если её там нет. Мы ищем техническое решение задачи, не будучи уверенными в его наличии. Подумай вот над чем, — добавил Алик, заметив, что внимание инспектора ускользает, — полдюжины придурков врывается в вашу квартиру с большими пушками наперевес. Вот что бы ты сделал на месте Лоренцо?

— С большими пушками, гришь? — расплылся в улыбке Саловиц. — У меня дома, прикинь, есть пушки побольше!

— Ну а у Лоренцо нет. Он адвокат, которому нужно спасти себя и своих детей. Он вынужден думать быстро.

— Оружия нет, — вздохнул инспектор. — А шо тогда есть?

— Есть дом. Двадцать этажей, на каждом этаже по три-четыре квартиры. Твои люди обыскали здание?

— Та, — он махнул рукой, — немного. Семнадцатый этаж.

— Значит, надо обыскать и остальные этажи. Обойти и обзвонить квартиры.

— А смысл? Нет там никого.

— Это нужно сделать, чтобы исключить все возможности.

— Да, я отдам команду, — неохотно пробурчал Саловиц, — пошлю патрульных.

После чего развернулся и отошёл от Алика подальше, пока тот не нагрузил его ещё чем-нибудь. Пожав плечами, Понедельник выбрал один из столов, заваленных вещдоками и гаджетами, и сел, попутно попросив одного из патрульных принести ему кофе — настроенная на работников полицейского участка кофеварка отказывалась выдавать кофе постороннему.

Несущий кофе полицейский удерживал бумажный стаканчик опустив указательный палец в напиток. Алик сделал вид, что не заметил — ему не хотелось ещё больше настраивать полицейских против себя. Отхлёбывая напиток, он просматривал грифы социальных связей покойных бандитов в поисках данных о семьях и друзьях.

Понедельник был уверен, что он не единственный, кто просматривает эти списки. Слухи о прибытии полиции в квартиру распространяются как лесной пожар. Сбежавший через Антарктику бандит уже оповестил своего босса Рейнера о провале миссии.

А вот Джавид Ли подобной информации не имел — его бандиты просто не вернулись. Скорее всего, он отправил кого-нибудь из своих бойцов пройтись мимо жилого комплекса — так что он знал, что полицейские вовсю огораживают периметр места преступления.

Следовательно, Джавид Ли знал, что у него не так много времени. Конечно, его бойцы практиковали закон омерты, держа язык за зубами на допросах, так как в наше время даже самый глупый уличный бандит знает, что отвечать на вопросы полиции или федералов означает смертный приговор.

Вот только прочность цепи соответствует прочности самого слабого звена — и единственное, что нужно сделать Алику — выбрать правильное место приложения своих сил.

Через двадцать минут два агента офиса ФБР в Майами провели Али Ренци в двадцатый участок. Помня о данном комиссарше обещании, Понедельник предложил, чтобы задержанного непосредственно допрашивал Саловиц, тогда как сам будет наблюдать за допросом — на случай если что-то пойдёт не так.

Мерцающая в воздухе голограмма показывала сидящего в помещении для допросов Ренци так же точно, как если бы он находился перед Аликом. Спокойно сидящий на стуле парень всем своим видом излучал уверенность, стараясь убедить окружающих в своей невиновности. Получалось это откровенно хреново — по своему богатому опыту Понедельник знал, что настоящие невиновные как раз сильно нервничают, будучи доставленными в участок в два часа ночи.

Али Ренци всё ещё был в своей клубной одежде из Майами: рубашка с короткими рукавами, с вышитым на ней странным инопланетным львом, и узкие чёрные брючки. Пробежка через ледяную нью-йоркскую ночь заставила его помёрзнуть, так что сейчас он дрожал под кондиционером в комнате для интервью, тщетно пытаясь согреться.

Выданное Саловицем разрешение на получение цифровых данных от ИИ участка обеспечило Алика доступом к данным сканирования тела. Частота сердечных сокращений Ренци была высокой. Предоставленные имплантом данные уровня токсинов и мозговой активности показывали, что задержанный находится в состоянии хорошо скрываемой паники.

«Сейчас мы расколем твой твёрдый орешек», — довольно осклабился Алик.

— Сиди-сиди, не надо вскакивать, — сказал Саловиц, входя в помещение.

Сидящий на скамье Али недоумённо посмотрел на него.

— Тебе нужен адвокат? — спросил инспектор. — Ежели нужен, а у тебя его нету, будет назначен государственный защитник. Вот только если страхового покрытия на этот случай у тебя нету, то придётся раскошелиться.

— Адвокат? Мне? Я что, арестован? — ядовито поинтересовался Ренци. — Вроде бы речь шла о простой беседе?

— Усё верно, ты не арестован. Ты просто свидетель.

— Свидетель чего? Ты можешь прямо сказать, что вам от меня нужно?

— Расскажи-ка нам о «Морской Звезде III», мистер умник, — расплылся в улыбке Саловиц.

— Милая яхта. Я на ней работаю, — натянув на лицо улыбку, ответил Али.

— Али, дорогой Али. — Саловиц говорил тоном, каким обычно разговаривают с несмышлёными детьми. — Давай я тебе дам один бесплатный совет.

— И какой?

— НЕ ЕБИ МНЕ МОЗГИ, СУКА!!! — проорал детектив. — Тебя, дебила, подняли в два часа ночи и приволокли в участок вовсе не потому, что мы с тобой шутки шутить удумали. Даже не пытайся мне врать!

— Не понимаю, о чём ты, — пожал плечами Ренци.

— О поломке. О ебучей поломке яхты. Что с ней случилось?

— Механическое повреждение. Мы получили сигнал от системы мониторинга. Потом яхту отбуксировали в сухой док. Мы пока не знаем, что вызвало срабатывание датчика…

— Я ПРОСИЛ ТЕБЯ ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ, — проорал Саловиц, — не ебать мне мозги! Хочешь, чтоб было по-плохому? Дождёшься, я тебе устрою…

— Бить будешь? — ядовито усмехнулся Али.

— Не… незачем. Ты сам будешь своей головой о стену стучать, как только я тебя в убийстве обвиню.

— В каком ещё убийстве? — испуганно промямлил Ренци.

— В массовом, Ренци, в массовом. Семь трупов как с куста! И это только те, что мы пока отыскали — нутром чую, что на семи мы не остановимся…

— Семь трупов… — повторил ошарашенный Али. — А я тут каким боком?

— А это тебе решать, Али. — Саловиц вновь заговорил елейным голосом. Алик понял, что за неимением Битцка инспектору приходится одновременно отыгрывать роли и хорошего и плохого полицейского. — Ежели ты свидетель, то мы тебя ещё и кофиём угостим, когда ты домой отправишься. Ну а коли начнёшь хуйнёй страдать, то выбора у нас большого не будет — законопатим тебя за убийство. Оформим тебе билетик в один конец на Загрею, в отличный отельчик прямо в центре каньона.

— Э-э-э… полегче, дядя, — неуверенно возмутился Ренци. — Я никого не убивал, у меня алиби есть!

— Значит, отправишься на Загрею не как убийца, а как соучастник. Охуенно большая разница…

— Так я и не соучастничал, в общем-то…

— А хочешь я угадаю кое-что? — Саловиц расплылся в улыбке. — Если я получу ордер на просмотр твоих счетов, не найду ли я там перевода на кругленькую сумму, полученную тобой совсем недавно? Не кипешуй, я пока не запрашивал ордера, — добавил он, заметив, как побледнел Али. — Мы же просто беседуем…

— Я… мне… деньги… — начал заикаться Ренци.

Он стремительно побледнел, на лбу выступили крупные капли пота.

— Серьёзно подумай, сынок, перед тем как отвечать, — продолжил нагнетать Саловиц. — Что будет, когда я просмотрю движение денег на твоём счёте? Я найду там поступление налика от неустановленного лица, верно?

— Возможно, — взявший себя в руки Али старался говорить твёрдо. — Так совпало, что один мой друг как раз вчера вернул мне взятые в долг деньги.

— Как я и думал, — вздохнул Саловиц, выкладывая на стол пачку распечаток, словно крупье из Вегаса. — Посмотри внимательно на эти лица, сынок. Твой друг есть среди них?

— Господи Иисусе! — вскрикнул Ренци, закрывая рот рукой.

На выложенных на стол распечатках были представлены обнаруженные в квартире тела во всём их кровавом великолепии.

— Смотри внимательно. — В голосе Саловица прорезалась сталь. — Ты узнаёшь кого-то?

— Вот этот. — Али ткнул пальцем в одну из распечаток, отводя в сторону глаза.

— Кушик Флавиу?

— Не знаю. Мне он сказал, что его зовут Дилан.

— И что этот Дилан попросил тебя сделать?

— Провести дополнительную диагностику «Морской звезды». Он хотел быть уверенным, что с яхтой всё в порядке, и попросил, чтоб я всё дотошно проверил в сухом доке.

— Из-за этого пришлось отменить морскую прогулку семьи Лоренцо, так?

— И что?! — лихорадочно воскликнул Ренци. — Безопасность превыше всего!

— Где ты его встретил, умник?

— Он сам вошёл в мою квартиру, представляешь? Он знал, кто я, чем занимаюсь, вообще всё. Я не мог ему отказать, просто не мог! — взорвался Али. — К тому же то, что я сделал, никому не повредило. Никто не пострадал!

— Агась, — задумчиво сказал Саловиц, двигая пальцем лежащие на столе фотографии покойников, — вот прямо так никто…

— Я в этом не виноват! — Ренци уже кричал тоненьким фальцетом. — Я только провёл диагностику яхты!

— Может быть, — задумчиво кивнул Саловиц. — Суд даже с тобой согласится. — После чего добавил, похлопав Ренци по плечу: — А чегой хотел от тебя тот парень, который назвался Диланом?

— Ничего! Ничего не хотел! Он только сказал, что будет хорошо, если я проведу диагностику яхты!

— Он сказал, зачем это ему надо?

— Нет! Ничего он мне не говорил!

— А ты раньше выполнял такие просьбы?

— Никогда! Мамой клянусь! — простонал выглядевший как выжатый лимон Али.

«Ещё что-то у него спросить надо?» — прочитал Понедельник переданное Саловицем сообщение.

«Пусть пиздует домой, — передал Алик. — Я поручу Бюро провести полную проверку его истории. Если всё будет как он сказал, то он отделается потерей работы».

* * *

Пока Саловиц фиксировал показания Ренци в комнате для допросов, Понедельник связался с Тансаном, которого называл «своим старым другом с Капитолийского холма». Столкнувшись по работе почти два десятилетия назад, они быстро перешли к взаимовыгодным отношениям — в результате которых Алик, выполняя небольшие, конфиденциальные поручения, плавно двигался по карьерной лестнице, поднявшись, без малого, до уровня помощника директора Бюро. Какую пользу получил от их сотрудничества Тансан, Понедельник не знал — но, вероятно, тоже немалую.

— Это была хорошо организованная операция, — начал свой рассказ Алик, — по крайней мере, поначалу. Потом всё пошло вразнос, закончившись побоищем. Единственное, что не укладывается в эту концепцию, — попытка бандитов заполучить сверхсекретные файлы Пентагона.

— Значит, тебе нужно найти их и узнать, зачем они это сделали, только и всего, — вкрадчиво сказал Тансан.

— Легче сказать, чем сделать! — возмутился Понедельник. — Особенно сейчас, когда выжившие бандиты дрожат от страха, забившись в самый глубокий отнорок своей норы.

— Если для их поимки понадобится помощь эксперта, то у меня есть деньги из чёрной кассы, которыми ты сможешь расплатиться.

— Сейчас в этом нет необходимости, — отмахнулся Алик. — Мне хватает собственных ресурсов, ведь я веду расследование совместно с полицией Нью-Йорка. Я просто хочу обратить ваше внимание, что случившееся не укладывается в определённую картину — никто не будет нанимать кучу агрессивных клоунов, чтобы заполучить секретные данные. Если добавить к этому странное совпадение — бойцы обеих команд вместо переговоров начинают стрелять, оказавшись в одно время в одном месте, то становится очевидным — у нас нет пока полной картины случившегося.

— Займись этим, Алик. И помни, — добавил Тансан, показывая рукой вверх, — там тебе доверяют и готовы оказать любую помощь. Нам очень важно знать, кому понадобились эти файлы и почему.

* * *

В очередной раз перетасовав виртуальную колоду досье на мёртвых участников налёта, Понедельник решил, что наиболее слабым звеном является подружка мистера Вскрытого — в миру Перегрина Лекси. По своему опыту он знал, что громилы обычно подбирают подруг себе под стать — жестоких и неадекватных.

Обычно. Но не сейчас. Интуиция подсказывала Алику, что эта женщина была другой — хрупкой и ранимой. Пробежавшись взглядом по данным, он удовлетворённо кивнул: по происхождению она была с самого социального дна и не поддерживала отношений с родственниками — Перегрин помог ей подняться, став её опорой и защитой. Без него она была никем.

Нужно было спешить — босс Перегрина, Джавид Ли, не был идиотом и вполне мог, рассуждая схожим образом, отправить кого-то из своих бандитов приглядеть за дамочкой.

Пройдя через несколько портальных врат, Алик и Саловиц оказались на южной оконечности Манхэттена, после чего прошли по 32-й улице до расположенного в центре Манхэттена Бич Парка. Саловиц всё порывался вызвать двухместное такси, но к тому времени снег прекратился, и Понедельник предложил пройтись на запад вдоль Восточного бульвара.

— Таки у нас похищение, — вздохнул Саловиц. — ИИ участка передаёт, что люди Рейнера следили за квартирой и подменили записи, чтоб без палева попасть в квартиру. Стопудово они хотели застукать их на месте!

— А команда Джавида Ли в это самое время думала, что они будут на яхте, поэтому квартира будет стоять пустой… — задумчиво сказал Алик. — Вот поэтому обе команды и столкнулись лбами в квартирке у Центрального парка. Впрочем, я не думаю, что целью бандитов было похищение.

— А шо тогда?

— Доступ к сети юридической конторы, естественно, — взмахнул рукой Понедельник, — защита которой строится на использовании биометрических данных. Присутствие Крависа во плоти помогло бы Кушику со взломом — он просто заставил бы юриста снять защиту. А удержание семьи в заложниках — отличный способ добиться содействия, не находишь?

— Так шо, усё свелось к покраже файлов?

— Да. Но ответ на этот вопрос не приближает нас к разгадке тайны — где сейчас находится семья Лоренцо.

Когда спутники добрались до улицы Дувр, старомодные наручные часы Алика показывали около трёх часов утра. Они были единственными живыми людьми на улице — не было видно даже кибердворников. Ветер стих, было слышно, как под подошвами хрустит подмёрзший за ночь снег.

Район, по которому они шли, относился к обеспеченным — у всех домов были аккуратные дворы, у некоторых даже с припаркованными у обочины тележками с моторными лодками. Дом Перегрина Алик узнал издалека — он был единственным, в окнах которого горел свет.

Саловиц поднялся на маленькое крыльцо и нажал на кнопку звонка. Домашняя сеть запросила идентификацию, которую предоставили их электронные секретари. Адрея Хафлон приоткрыла дверь, пугливо выглянув наружу. Глаза её были заплаканными.

— Вы… ко мне? — испуганно пролепетала она детским голоском.

— Полиция Нью-Йорка, мэм, — вздохнул Саловиц. — Можем ли мы войти?

Она ничего не сказала и отступила назад, оставив дверь открытой. Переглянувшись, Алик и Саловиц последовали за ней, старательно придав лицам соответствующее моменту скорбное и участливое выражение. Это было довольно непросто с учётом того, что домашний халат Адреи представлял собой что-то с чем-то: свободное плетение из чёрного кружева с подкладкой из пушистых пурпурных перьев — настоящий шедевр Шрёдингера, оставляющий хозяйку и одетой и голой одновременно.

Алик вспомнил, что по данным досье, Перегрин подобрал её в одном из клубов Джавида Ли, и она, очевидно, в виде ответной любезности, использовала клубную униформу в качестве домашней одежды — сохраняя пленивший мужчину образ.

Увидев Адрею во плоти, Понедельник довольно хмыкнул: он удостоверился в правильности своего выбора — аура неуверенности и растерянности, окружающая женщину, была такой же плотной, как её экзотические духи.

— У меня совсем плохие новости, мэм, — сказал Саловиц, стянув фуражку.

Адрея вскрикнула, прижав руки к лицу.

Отведя глаза, Алик начал рассматривать убранство комнаты, в которой они сейчас находились. Гостиная, в общих чертах, соответствовала представлениям покойного бандита о роскоши — безвкусно декорирована в присущем гонконгским сериалам вырвиглазном стиле, в котором смешались стили как минимум из четырёх разных эпох.

Наконец, Адрея убрала руки от лица, вытерев глаза салфеткой.

— Что с ним? Он пострадал?

— Вынужден сообщить, — чтобы не ошибиться, Саловиц зачитывал текст прямо с официальной бумаги, — шо твой партнёр, Перегрин Лекси, был найден сегодня мёртвым. Выражаю соболезнование.

Всхлипнув, женщина опустилась на диван и утонула в мягких подушках. Затем потянулась к бокалу, что стоял на мраморном столе около неё. Рядом — уже наполовину пустая бутылка дешёвого бурбона.

— Это ужасно, — вздохнула она. — Надеюсь, что он не мучился.

— В общем-то, да, — поддакнул Саловиц, — ежели опустить нюансы…

— Расскажите мне, как он умер, — потребовала женщина, отпив из бокала. — Не надо меня щадить!

— Он оказался в неправильном месте в неправильное время и в компании с неправильными людьми, — деликатно отстранив Саловица, сказал Алик. — Но ты ведь и так это знаешь?

— Я ничего не знаю о том, куда он собирался пойти сегодня вечером! — моментально окрысилась Адрея. — Мне он сказал, что собирается посидеть с друзьями в баре!

— Ты ведь знаешь, чем он зарабатывал на жизнь, верно?

— Он был менеджером в компании «Урбан Сидерик Менеджмент», — гордо вскинув голову, ответила женщина.

— В городской компании по уборке мусора? — спросил Понедельник, пробежав глазами по справке, подготовленной электронным менеджером. — Работающей в районе Грейвсенд и бухте Шипсхед?

— Именно, — ответила она, делая глоток бурбона из бокала.

— Тогда довольно странно, что мы нашли его тело в чужой квартире в верхней части города после неудачной попытки ограбления.

— Я ничего не знаю об этом и не желаю обсуждать.

— С ним был один из его приятелей, кажется, Дуэйн Нордон. Не могли бы вы опознать его для меня, пожалуйста? — Алик поднял свой коммуникатор.

— Да, конечно, — кивнула Адрея, посмотрев на экран…

…чтобы сразу закричать, разглядев замёрзшее бескровное лицо Дуэйна, и опрометью броситься из комнаты в туалет, откуда вскоре донеслись звуки неудержимой рвоты. Алик и Саловиц многозначительно переглянулись, при этом инспектор показал фэбээровцу большой палец.

Пару минут спустя бледная Адрея, пошатываясь, появилась в дверях, пытаясь плотнее запахнуть свой халат — для чего он вовсе не предназначался.

— Сукин ты сын, — выплюнула она, — знал ведь, что так и будет?

— Да, мэм, — кивнул Понедельник, — такая моя работа. В находящемся под моей защитой городе схлестнулись две банды, разорвав друг друга на клочки, словно акулы, обдолбавшиеся кислотой. Твоему Перегрину, кстати, ещё повезло — честный выстрел, быстрая смерть. Не то что остальным.

Не в силах справиться с ужасом, Адрея закрыла рот руками, слёзы текли по её щекам.

— Перегрин был убит людьми Рейнера. Они все там тоже полегли, но один, видимо, скрылся. Как ты думаешь, кто это был? Кого Рейнер мог использовать для такой работы?

— Я ничего не знаю, — быстро ответила она.

«Слишком быстро», — подумал Алик, усиливая натиск.

— Думаешь, Джавид Ли твой друг? Что он сделает с тобой? Единственное его желание, будь уверена, — это прикрыть свою задницу. Как ты думаешь, что взбредёт в его дурную голову, если мы отвезём тебя к нам, на двадцатый участок, и подержим там парочку дней, а? А я могу это сделать. Обвинение предъявлять не буду, просто запишу тебя свидетелем. Это означает, что ты не имеешь право на Миранду, так что никакого адвоката тебе не будет…

— Я ничего не сделала, — слабо запротестовала женщина, сползая на диван.

— Возможно. В любом случае нам нужно это проверить. Но это не имеет значения, поскольку Джавид Ли захочет узнать, что ты такого интересного рассказала нам, что это заняло целых два дня! Боюсь даже предположить, чего он себе напридумывает, прежде чем мы позволим его адвокату увидеться с тобой. Боюсь, что он тебе не поверит, когда ты будешь утверждать, что ничего не говорила.

— Ах ты ёбаный хуй! Да чтоб твои яйца сгнили! — взорвалась Адрея.

И зарыдала, глядя на Алика с ненавистью распинаемого ку-клукс-кланом негра.

— А вот другая альтернатива — полиция заглянула к тебе на минутку, чтобы сообщить о смерти сожителя, как это требуется по правилам. Они задержались на несколько минут и ушли, когда поняли, что ничего от тебя не добьются. Согласись, этот вариант выглядит лучше.

— Чего ты хочешь? — вытерев слёзы, спросила женщина.

— Хочу знать, что, чёрт возьми, происходит!

— Думаешь, Перри со мной делился? Он и раньше был молчуном, а после пожара так и вовсе замкнулся!

— Какого пожара?

— Сгорел стрип-клуб Джавида Ли «Кнопка доступа».

— Тот, где ты раньше работала? — спросилСаловиц.

— Я там больше не работаю, — отмахнулась Адрея. — Да и раньше я там только танцевала, не то что другие девушки.

— И когда случился этот пожар?

— Пару дней назад. Началось всё на кухне. Все уверяют друг друга, что это был несчастный случай, но на самом деле все уверены, что это был поджог. Перри прямо так и сказал: «Крошка, Джавид Ли знает, что это был Рейнер. Он заказал это вместе с избиением Рика». Ну и тогда Джавид велел Перри позаботиться о Фарронах, чтоб сравнять счёт с Рейнером. Перри сказал: «Он может позволить себе проявить слабость, только не после двух ударов в спину. Если Джавид утрётся, то люди решат, что ты слабый, и всё — ты никто и звать тебя никак. Он должен держать ответку!»

— Стоп, стоп, полегче, — взмолился Саловиц. — Кто все эти люди? Кто такой Рик? Кто…

— Рик был курьером! — возмущённо воскликнула Адрея. — Вы что, совсем за новостями не следите? В тот же день, когда сгорел клуб Джавида, его нашли мёртвым на дне залива.

— Ты думаешь, что Рика убили по приказу Рейнера? Он что, как-то ему насолил?

— Ничего он не сделал! Он его убил, просто чтобы передать послание Джавиду!

— А Фарроны тогда кто?

— Люди, с которыми собирался поработать Перри, чтобы передать ответное послание Рейнеру!

— Они что, переписываются так, что ли? А созвониться они не пробовали?

— У нас так дела не делаются, — гордо ответила Адрея. — По крайней мере, не сейчас, когда мы воюем!

— Значит, Джавид Ли и Рейнер воюют? Как долго это продолжается?

— Уже неделю! — воскликнула она. — Перри возвращался домой поздно и у него было дурное настроение. Потому что главное в его работе — это заботиться о людях. Следить, чтоб никто не мог их убивать безнаказанно, понимаете? Если вы этого не сделаете, то люди за вами не пойдут! Так было и так будет.

* * *

Воздух на Дувр-стрит был холодным и остро пах морем, ледяные волны которого бушевали всего в нескольких сотнях метров. Понедельник глубоко вздохнул, надеясь, что атлантический бриз выгонит из его тела запахи квартиры.

— Мне кажется, что я попал в какое-то ебучее средневековье, — буркнул он, вытирая руки снегом.

— Ага, — улыбнулся Саловиц, — а типа в Вашингтоне не так?

— Нет, — признался Алик, — у нас так дела не делаются. Насилия у нас больше, а вот крови меньше — мы не делаем шоу из своих разборок.

— Воистину так, — вздохнул инспектор. — Аминь!

— Полученные от Адреи сведения не добавили смысла в эту историю, — пожаловался Понедельник, когда они брели обратно по улице. Он уже просмотрел предоставленный полицией Нью-Йорка отчёт о Рике Паттерсоне, поднятом пару дней назад со дна пристани Цезаря. Бедняга был отличным пловцом — о чём говорили многочисленные награды за спортивные достижения по плаванию, но все эти навыки не помогли ему справиться с пятидесятикилограммовой стальной цепью, которой были скованы его ноги. Это случилось в тот же день, когда районную пожарную команду вызвали на возгорание в кухне стрип-клуба «Кнопка доступа».

«Почему посланий было два? — подумал Алик, выстраивая взаимосвязи в своей голове. — Рейнер был достаточно безумен, чтобы отомстить, решить, что этого мало, и отомстить ещё раз? В принципе, это возможно. Джавид Ли шлёт ответочку, посылая команду Перегрина, чтобы убить Фарронов, кем бы они ни были. Затем Перегрин попадает в портальный дом Лоренцо, в котором внезапно встречает команду Рейнера, у которой, внезапно, там тоже есть какие-то дела? Это слишком невероятно, чтобы быть совпадением!»

— Дохуя совпадений, — словно читая его мысли, отозвался Саловиц. — Не вяжется шо-то, шеф!

— Я сам весь в непонятках. Нужно больше информации, — пожал плечами Понедельник, чтоб в сердцах возмутиться, когда эта информация подошла: — Ну ёбвашумать! — вздевая руки к небу, прокричал Алик, прочитав полученный из участка файл. — Это уже вообще ни в какие рамки!

— Ну шо, шо там? — заинтересованно затараторил Саловиц.

— Дельфина Фаррон — экономка семьи Лоренцо.

— Серьёзно! Ты меня дуришь, шеф! — воскликнул потрясённый инспектор.

— Посмотри и убедись, — сказал Алик, перекидывая файл.

— Кажися, я знаю, кто ответит нам на усе вопросы, — потирая ручки, пробормотал Саловиц.

— Охлади траханье! — отмахнулся Понедельник. — Я минуту как набираю номер. Коммуникатор Дельфины Фаррон находится вне сети!

— Я послал команду быстрого реагирования на её адрес, — отозвался инспектор после минутного молчания. — Пусть усё там проверят.

— Нет, ну какой поворот, а? — продолжил мысль Алик. — Возможно ли, что Перри полез в дом к Лоренцо, пытаясь добраться не до самих Лоренцо, а до их домработницы?

— О как! — восторженно присвистнул Саловиц.

— И это ещё не всё, — продолжил Понедельник, успевший пробежаться дальше по присланному файлу. — Взгляни на это дерьмо — Дельфина у нас не хухры-мухры, а троюродная сестра Рейнера!

— Была троюродной сестрой, — поправил его инспектор.

— Вот совершенно не факт. Если бы наш Перри настиг Дельфину, мы бы нашли её тело.

— Ещё найдём, — улыбнулся Саловиц, — когда снег в Антарктиде сойдёт. Я сам там чуть не заблудился.

— Хорошо, — кисло признался Алик, — веский довод. Запроси у ИИ участка данные по перемещениям Дельфины за последние сутки — нужно её найти.

Они успели дойти до центра Манхеттена, когда Понедельник закончил просматривать досье Рика Паттерсона.

— Планы меняются, — объявил он, — мы идём в западный Бруклин!

— Это ещё зачем?

— Выразить соболезнования вдове Паттерсон, естественно.

* * *

Географически Стиллвелл-авеню находилось не так чтоб очень далеко от Дувр-стрит, но Алику, принадлежащему к верхнему слою среднего класса, улица казалась более чужой и враждебной, чем поверхность дальних планет.

Они без труда нашли дом, в котором Рик Паттерсон снимал несколько комнат, — этот дом был единственным освещённым зданием среди множества заброшенных и недостроенных высоток. Стоило им появиться, населяющие дом жители отступали в тень, словно боящиеся дневного света крысы.

Увидев их, Понедельник недовольно поморщился: конечно, нападение на вооружённого полицейского и фэбээровца будет последней глупостью, которую они совершили в своей никчёмной жизни, но кто знает, какие безумные мысли роятся в их мозгах, заполненных синтетическим нейрохимическим дерьмом? Особенно если учесть, на каких развалюхах они проводят синтез.

Колеанна Паттерсон не спала. Обычно Алик воспринимал это как признак вины — человек с чистой совестью не будет бодрствовать в три тридцать ночи — но колыбелька с двухмесячным младенцем в её руках свидетельствовала в её защиту. Колеанна выглядела эмоционально и физически истощённой — словно не спала полгода, прорыдав большую часть этого времени. В её крошечной квартирке был беспорядок, дополненный запахами несвежей еды и вонью от ядовитых подгузников.

— Что вам ещё от меня нужно?! — закричала она, увидев их в дверях и даже не удосужившись проверить их полномочия.

— Хотим сообщить вам о том, что Перегрин Лекси, вместе со своей бандой, погиб сегодня вечером.

Женщина обречённо застонала, рухнув в большое кресло с порванной и грязной обшивкой. Малыш, которого она укачивала, проснулся, взвыв как маленький банши. К концерту тут же присоединился сосед снизу, стучащий по потолку и кричащий, чтоб ему дали хоть немного поспать!

— Мне нужно ваше содействие, — сказал Алик, дождавшись, когда какофония пойдёт на спад.

— Я ничего не знаю! Сколько, чёрт возьми, мне нужно повторить это, чтоб до вас дошло!

— Я не работаю на полицию Нью-Йорка, я сотрудник ФБР.

— В сортах полицаев не разбираюсь, — отмахнулась женщина.

— А зря, — улыбнулся Понедельник. — У меня гораздо больше рычагов влияния, чем у детектива Саловица.

Нарочито понурившийся инспектор угрюмо кивнул, незаметно показывая Алику большой палец в знак одобрения.

— Я ничего не знаю, — повторила она, словно эта мантра способна исправить все проблемы в её жизни.

Алик заколебался. Было очевидно, что любое, даже самое крохотное давление с его стороны приведёт к тому, что женщина упадёт на пол, свернувшись в позе зародыша — более плотно, чем даже в материнской утробе — и он не добьётся от неё столь нужных ему сведений.

— Я ознакомился с досье вашего покойного мужа, — начал он осторожно, — и знаю, что он был застрахован. Сумма небольшая, но она важна для вас с ребёнком, в вашем положении…

— Обломайтесь! — перебила его женщина. — Вот что сказали нам в юридическом отделе! «Это не несчастный случай — это убийство. Ебитесь как хотите!»

— К этому я и клоню. Я могу переговорить с коронером — и он классифицирует случившееся как несчастный случай. Как я уже сказал, ко мне прислушиваются.

— И что ты хочешь? — с надеждой в голосе спросила женщина. — Что я должна буду сделать?

— А ты быстро соображаешь, — улыбнулся Алик. — Мне нужно имя.

— Чьё?

— Жертвы. Я знаю, что люди Рейнера убили Рика, чтобы отомстить ему за какой-то его поступок.

— Возможно, — сухо кивнула она.

— А за что именно? Что он сделал для Джавида, что вызвало гнев Рейнера? Я знаю, что ты знаешь, — добавил он, заметив, что женщина собирается всё отрицать.

— Ты действительно можешь повлиять на страховую компанию? Ты действительно можешь это сделать?

— Да, могу. Да, сделаю. Но ты должна рассказать мне всё.

— Он должен был разобраться с какой-то сучкой. Он согласился на эту работу из-за меня — нам нужны были деньги. Джавид Ли хорошо оплачивает подобные услуги — не каждый возьмётся учить уму-разуму бабу.

— Что есть, то есть, — понимающе кивнул Алик. — Так кто она?

— Саманта Лехито. Джавид Ли хотел, чтобы ей доставили сообщение.

— А что именно она сделала?

— А какая разница? — искренне удивилась женщина. — Никогда этим не интересовалась. Ни я, ни Рик. Он был хорошим бойцом — он сделал так, как ему сказали. Отправил шлюху в больницу.

— Она выжила?

— Понятия не имею. Была жива, когда Рик закончил. Её электронный секретарь вызывал скорую.

— Отлично, — кивнул Понедельник.

Его электронный секретарь уже вывел данные Саманты на очки — она действительно была жива и находилась сейчас в реанимации одной из частных больниц Ямайки, где получала комплекс достаточно дорогих медицинских процедур. Это косвенно подтверждало, что Рейнер заботился о своём персонале — довольно осмотрительно с его стороны. Но это не особенно интересовало Алика — ему стало любопытно, что такого ужасного сделала Саманта Лехито, что заставило Джавида Ли послать Рика надрать ей задницу.

— Теперь страховка, — сказала Колеанна с мольбой в голосе. — Сделай то, что обещал. Я рассказала тебе то, что ты хотел знать.

Младенец в её руках начал извиваться, чувствуя волнение мамы. Алик вздохнул: эта женщина не заслуживала даже мышиного дерьма, но ребёнок был веской причиной сдержать обещание. «Проклятая баптистская мораль уроженца южных штатов, — улыбнулся он. — Последняя ниточка, связывающая меня с детством».

— Я загрузил сообщение в сеть Бюро, — сказал он вслух. — Коронер прочитает его утром.

Женщина облегчённо расплакалась.

Понедельник нахмурился. Возможно, он работает ангелом-хранителем на полставки, но подобные моменты всегда выбивают его из колеи.

* * *

— Дельфины, нашей-то, нету дома, — сказал Саловиц, когда они шли к порталу по практически пустым улицам.

— Да?

— У неё, вроде как, есть ребёнок, мальчик, по имени Альфред. Полковые опросили соседей — те, вроде как, слышали какие-то звуки, говорящие о том, что днём дома кто-то был, но к вечеру они стихли.

— Добавь в их список пропавших. И в список отслеживания.

— Ужо добавил.

Сотрудники Ямайской больницы, видимо, уже привыкли к заполночным визитам полиции Нью-Йорка — по крайней мере, так показалось Понедельнику, наблюдавшему за разговором между Саловицем и администраторшей, направившей их, без лишних формальностей, к лифту.

Стеклянная кабина лифта, пронзающая этажи слой за слоем, показалась Алику хорошей метафорой медицинской процедуры, хотя создавший это здание архитектор, вероятно, не предполагал ничего подобного. Ну а если и предполагал, то у него, видимо, было странное чувство юмора.

Даже по меркам Понедельника, палата Саманты была относительно приличной — по крайней мере, выше на несколько этажей и пару социальных шагов, чем палаты общего пользования, расположенные прямо под ними. Это всё равно было довольно далеко от качества медицины, которое получил бы он, случись с ним что-то подобное.

В палате находились две кровати и внушительная стойка медицинского оборудования, соединённого множеством трубок и проводов с одной из кроватей — вторая койка пустовала.

Алик подошёл ближе.

Тело Саманты Лехито, находящееся в колыбели интенсивной терапии, было утыкано таким количеством трубок и повязок, что уже не казалось голым. Её лицо и конечности были обтянуты сине-коричневой мембраной, сообщающей, что врачи применили кселл для восстановления повреждённой плоти. «Ничего особо серьёзного, — подумал Алик, разглядывая фотографии Саманты из электронной больничной карты, — с медицинской точки зрения. Побои и глубокие порезы. С моральной точки зрения, ситуация много хуже. Рик действительно вырезал число на её лице».

Он уже почти пожалел, что помог его жене и ребёнку со страховкой. Почти.

От размышлений Понедельника отвлекло осторожное покашливание — дремавшая в кресле возле кровати невысокая женщина лет тридцати, с чёрными волосами, обрамляющими осунувшееся от беспокойства лицо, проснулась и с удивлением смотрела на визитёров.

Выражение её лица из удивлённого быстро сменилось неодобрительным, как только она поняла, что визитёры не относятся к больничному персоналу. Электронный ассистент Алика выдал результаты распознавания лица — Каролина Калин. У Саманты была лицензия на брак с ней, выданная четыре года назад и зарегистрированная в мэрии.

Собранное ФБР досье на Калин зияло пробелами, сигнализирующими о криминальной активности, но не содержало сведений о серьёзных правонарушениях. В настоящее время она числилась работающей в местном магазине под названием «Энергия Кармы», не принадлежащему, на первый взгляд, к пулу предприятий Рейнера.

— Хуле вылупился? — спросила она усталым голосом.

На этот раз Алик сумел побороть желание горестно вздохнуть. Неприязнь к правоохранителям была настолько распространённой, что он перестал обижаться на неё много лет назад. «Это обычная причуда человеческой природы, — постарался успокоить он себя. — Отношение к полиции быстро меняется на восторженное, стоит бандитам немного потыкать обывателя ножиком».

— Я хочу побеседовать с Самантой, — сказал ей Понедельник.

— Разуй глаза, она спит. Ей нужно время для восстановления, — раздражённо продолжила женщина. — Ты видел, что с ней сделал этот поддонок?

— Рик Паттерсон мёртв, — спокойно продолжил Алик.

— Я знаю. И если ты думаешь, что это сделала я, то ты тупее, чем кажешься, — я не покидала эту палату. Это может подтвердить и полицейский, который дежурит за дверью.

— Ты бы не стала причинять вреда Рику, — улыбнулся Понедельник. — Какой смысл воевать с инструментом, верно? К тому же этим занялся Рейнер.

— Как скажешь. — Каролина пожала плечами, поправив волосы. — Меня это не касается.

— А ещё это означает, что право ответного хода переходит к Джавиду Ли, — продолжил Алик. — Теперь он должен кого-то укокошить, чтобы сравнять счёт.

— Не думаю. — Она поджала губы. — Сейчас счёт сравнялся.

— Между Рейнером и Джавидом Ли? Нет. Это никогда не закончится, пока у них есть бойцы, которых можно посылать умирать и убивать.

— А что же вы их не арестуете, а, мистер полицейский? — с сарказмом, таким густым, что его можно было мазать на хлеб вместо масла, протянула Каролина, добавив после минутной паузы: — Это из-за ваших недоработок моей супруге приходится восстанавливать лицо.

— Это верно, — спокойно ответил Алик.

— Да ты хоть понимаешь, насколько применение кселл болезненно? Сколько нужно вытерпеть, пока он сращивается с настоящей плотью? Это ужасная, невыносимая боль, с которой даже наркотики не справляются! Потребуются месяцы, чтобы восстановить черты Сэм такими, какими они были до того, как этот ублюдок надругался над её лицом! Конечно, мы справимся с этим. Сэм сильная! Когда лечение закончится, я заберу её домой, подальше от Рейнера и всех остальных психов.

— Отличный план, — улыбнулся уголками губ Понедельник, — надёжный, как швейцарские часы. Сказать тебе, сколько раз я слышал что-то подобное?

— Я просто не позволю ей вернуться! — рявкнула Каролина. — Буду запирать, если нужно!

— Делай что считаешь нужным, — кивнул Алик, — и позволь мне помочь тебе разорвать её связь с Рейнером. Расскажи мне, за какой её поступок Джавид Ли послал Рика сделать такое с ней? Как только я пойму, что происходит, я смогу вернуться в город, чтобы вплотную заняться этими ублюдками. Из-за них у нас в морге находится семь мёртвых тел, и это не считая Рика. Бюро так просто это не оставит.

— Если бы Сэм была в сознании, она бы выставила тебя за дверь.

— Всё верно. — Понедельник позволил себе улыбнуться. — Потому что они втянули её в свой мир так далеко, что она не способна здраво мыслить. И уж тем более не может уйти. Вся твоя любовь, твоя решимость — всё пропадёт туне, если ты будешь опираться на её суждения. Пора решать — кто устанавливает правила её жизни. Ты или они? Выбирай.

Невероятно, но его слова, кажется, были услышаны. По крайней мере, Алик так решил, заметив, как тень сомнения осторожно сменяет гримасу ярости.

— Будет так, как я скажу! — воскликнула Каролина. — Сэм выберет меня! В конце концов, она моя жена!

— Действительно? Убеди меня в этом. Скажи мне, что она сделала. Мне нужно это знать, чтобы убрать Рейнера с Джавидом Ли.

— Банды никуда не денутся. Меняются только имена. Посадите этих — им на замену придут следующие.

— Нет. Вслед за главарями сменится и верхушка — все их лейтенанты и прихлебатели. И я вижу в этом твой шанс — вытащить Сэм из всего этого дерьма. У неё нет обязательств перед новой командой.

— Сэм была бы против, чтоб я тебе рассказала… — начала она неуверенно.

— И это проблема, которую никто не решит, кроме тебя. Эта жизнь, которой живёт Сэм, словно наркотик. Она не может сделать самостоятельно правильный выбор. А ты можешь.

— Рейнеру нужно было доставить послание, — начала Каролина, сжимая безжизненную руку Саманты в поисках поддержки. — Чёткое и недвусмысленное.

Что-то подобное Алик и ожидал: Джавид Ли и Рейнер были частью культуры, способной к коммуникации только посредством угроз — другие способы договориться не принимались во внимание. Любая уступка в их среде считалась признаком слабости, поэтому никто из них никогда не отступал — для этого у них было слишком много глупой гордости.

— Какое именно сообщение? — не выдержал Саловиц. — В чём оно заключалось?

— Устное сообщение, на словах, — замахала руками Каролина. — Есть одна женщина, у который были какие-то тёрки с одним из родственников Рейнера. И он попросил Сэм как-то повлиять на неё. Она проследила за ней, узнала, какой спа-салон посещает эта дамочка. Оказалось, она ходит каждые пару дней в салон около дома, где проходит все процедуры — волосы, лицо, кожа… И в конце всегда заказывает массаж, какой-то причудливый, с тёплыми камнями или ещё каким-то дерьмом. А этот массаж, его делают только на голое тело. И вот, когда эта дамочка, лежит себе, вся такая расслабленная, под полотенцем, она понимает, что вместо её массажиста ей делает массаж моя Сэм.

— Ты же сказала, что сообщение было только на словах? — хохотнул Саловиц.

— В основном да, — отмахнулась Каролина. — Просто, когда женщина обнажена, она более остро воспринимает мир, чувствует себя уязвимой. А если добавить к этому испуг от того, что она внезапно обнаружила, что над вами склонился не тот, о ком ты думал…

— То есть Сэм всё-таки касалась этой женщины?

— Я же говорю, что Сэм делала ей массаж! Она не причинила ей боли, ничего схожего с тем, что с ней сделал этот выродок Рик. Она просто напугала её до чёртиков, и всё. И в отместку с ней сотворили вот это!

— И последний вопрос, — сказал Алик, вставая. Он уже знал ответ, но хотел бы услышать от Каролины подтверждение его выводов. — Эта женщина, которой нужно было передать послание, кто она?

— Роуз Лоренцо.

* * *

Битцк дозвонился до них, как только они покинули палату.

Перед ними, по всей длине долины Ван-Вика, протянулась длинная полоса из сосен и дубов, образующая зелёную стену, которая разделяла город. Когда-то, не так давно, на этом месте располагалась скоростная многоярусная автотрасса, устаревшая с появлением доступной технологии порталов.

Алику нравилась идея преобразования старых городских шоссе в парки. Зелень разбавляла сплошную застройку, делая жизнь горожан более позитивной и приятной.

Это было воистину достойным примером позитивных преобразований. И полной хуйнёй, если взглянуть на это с другой стороны. За прекрасным фасадом города, украшенным зеленью, таилось явное, ничем не замутненное зло.

Такие гангстеры, как Джавид Ли и Рейнер, были, есть и, вероятно, будут всегда. Бедность всегда порождает определённый тип предпринимательства — насильственный, без совести, границ и моральных норм. Поэтому везде, где есть бедность, присутствует и её злой близнец — тотальная, беспощадная, бессмысленная и безграничная эксплуатация.

Справедливая расплата за все деньги, запертые в хранилищах в верхней части города. Злая пародия на справедливое распределение. И это не изменят все парки Нью-Йорка — какими бы они ни были прекрасными. Всё это не более чем декорация стен экономических оков, сковывающих людей.

Единственная возможность, которой могли воспользоваться люди, выросшие в крохотных социальных квартирках, чтоб избежать повторения судьбы родителей, является бегство с планеты в поисках лучшей доли — переселение на астероиды или любой из пары десятков терраформированных миров — неважно, с универсальной или утопической системой управления.

Вот только низы, к сожалению, вовсе не спешили воспользоваться представившейся возможностью. Алик вспомнил статистику, которую он видел и которая всегда сопровождалась бесчисленными сообщениями о городской преступности, заказанными сенатом штата и призывающими «решить вопрос». Родной мир покидали удручающе мало детей, как бы сладко ни пела реклама государственной политики по освоению новых территорий.

Беднейшие слои населения не доверяли верхам — справедливо считая, что основной причиной, по которой им предлагают покинуть Землю, является нежелание делиться с ними жизненным пространством. Таким образом, несмотря на то, что в 2134 году планета Новый Вашингтон была успешно терраформирована, население Нью-Йорка сократилось не более чем на десять процентов.

Увы, население большинства американских городов снизилось всего лишь на 15-20 процентов от пикового уровня, зафиксированного в начале двадцать первого века, поскольку население, особенно наиболее состоятельная его часть, продолжало стремиться в мегаполисы, мечтая, как и век назад, о «быстром карьерном росте».

Так что пока Алик шёл по коридору, вполуха слушая Битцка, его взгляд скользил по елям долины Ван-Вика, одетым в мантии из колючего тонкого льда: они выглядели так, словно вырастили шипы, чтобы защитить себя в течение зимы — точно так, как спешащие мимо них горожане, пытающиеся зацепиться и выжить во враждебном окружении.

— Саловиц, ты сейчас умрёшь! — восторженно воскликнул Битцк.

— Вот уж вряд ли, — буркнул инспектор.

— Ты просто не поверишь, что я нашёл!

— Ну?

— Сопряжение прислало нам журнал перемещений Дельфины Фаррон. И она, и её ребенок Альфред вышли из Западного портала Центрального парка за пятьдесят две минуты до того, как семья Лоренцо вернулась домой. По данным системы наблюдения видно, как они зашли в квартиру.

— Ты ничего не перепутал?! — воскликнул Саловиц. — Уверяешь меня, что они ныкаются где-то в квартире, тогда как я её всю носом изрыл! И знаешь что? Их там не было!

— Так, стоп! — остановил перепалку Понедельник. — Битцк, мне нужно, чтобы ты связался с проектировщиком квартиры и узнал, имеется ли в квартире «безопасная комната».

— Выполняю, — козырнул Битцк.

— Нам тоже следует поторопиться, — сказал Алик, когда помощник отрубился.

— Уже спешу, — кивнул Саловиц. — А куда мы, кстати, идём?

— Обратно, в портальный дом, естественно. Сдаётся мне, что мы что-то упускаем…

* * *

В портальной квартире стены подпирали несколько скучающих копов, ожидающих окончания смены. Других задач, кроме охраны от маловероятного повторного нападения, у них не было, поэтому они тупо наблюдали, как работают криминалистические специалисты.

— Эксперты! Трошки внимания! Мы ищем «безопасную комнату». Кто-нибудь из вас может подсказать, где она может быть?

Дождавшись последнего «нет», Алик снял куртку, готовясь к жаре снаружи, и вышел в комнату, представляющую собой обособленный фрагмент корабля. За то время, что они отсутствовали, стало ещё жарче. Перегнувшись через перила, Понедельник взглянул на потоки воды, обманчиво медленно скользившие вдоль стены корпуса — он знал, что на самом деле белоснежные бурунчики, возникающие там, где сталь прорезала прозрачную синь воды, выдают огромную скорость, с которой большой корабль движется через океан.

Возникающие за ними волны тоже только казались безопасными — являясь, на деле, безумными подводными циклонами, способными в долю секунды утащить тело незадачливого пловца под воду. Воистину, нужно быть безумцем, чтобы спрыгнуть с корабля.

Но что делать, если это единственный доступный выход?

— Высматриваешь чего-то? — поинтересовался Саловиц, вытирая пот со лба. — Ищешь что-то лишнее? Что-то, чего здесь быть не должно?

— Наоборот, — отмахнулся Алик. — Ищу то, что должно быть здесь, а сейчас отсутствует.

— Тяжело найти то, — хохотнул инспектор, — чего нет.

На обоих концах палубы к стене были привинчены толстые, красно-белые цилиндры, в которых, по соображениям безопасности, находились спасательные плоты. Понедельник щёлкнул одним из них, обнаружив аккуратно упакованный пакет из оранжевой ткани и пять спасательных жилетов.

Второй цилиндр был пуст.

— Нет, блядь, нет, нет, нет! — воскликнул Саловиц.

— Да, да и да, — улыбнулся Алик. — Они в отчаянии и у них не было другого выхода. Представляешь, в каком они были ужасе, когда ворвавшиеся в их дом бандиты устроили перестрелку между собой?

— То есть сейчас они… — вполголоса пробормотал инспектор.

Понедельнику показалось, что он видит, как вращаются шестерёнки в голове Саловица.

— Найди координаты этого корабля по состоянию на 11 часов по восточному поясному времени прошлой ночью, — сказал он инспектору, — а затем свяжись с южноафриканской береговой охраной. Пусть берут лодку или самолёт, или что там у них есть, и мчат по тем координатам.

Четверть часа спустя, когда оба успели вернуться в двадцатый полицейский участок, они заказали себе по порции кофе из автомата и принялись сортировать поступившую почту, усевшись в кресла в опустевшем кабинете.

Судебно-медицинская служба Агентства установила личности погибших в портальном доме, лежащих неподалёку от Арктической комнаты. Тела принадлежали Мендосам, пожилой супружеской паре из Манилы, совершенно не связанной с любой криминальной активностью. Вся их вина заключалась в том, что они случайно оказались на пути спасающегося бегством бандита — взломавшего их систему безопасности и убравшего нежелательных свидетелей.

Алик и Саловиц просмотрели видеофайл, полученный из системы гражданского наблюдения Манилы — на нём светловолосая женщина вышла из дома Мендоса на проспекте Макайта, напротив парка Айяла, огляделась по сторонам и села в подъехавшее такси. Менее чем через тридцать секунд автомобиль был стёрт из системы учёта гражданского транспорта Манилы.

Снятое издалека видео было не лучшего качества, но по нему можно было установить, что подозреваемая чуть выше среднего возраста, с впечатляющей мускулатурой, полученной в результате неустанных тренировок. Одета она была в свободное пальто в стиле арктической парки, призванное скрыть её доспехи и спасти от холода, при незапланированном арктическом бегстве.

«В Маниле она, должно быть, просто изжарилась, — подумал Алик. — Но какова предусмотрительность. Она словно знала, что ей придётся отступать через ледяную тьму. Или знала?»

Нейронные сети, проведя процедуры улучшения, исправили её заснятое не в фокусе лицо, и искин участка запустил распознавание лиц, чтобы выдать через пару минут неутешительный вердикт.

— Как это «ничего не найдено»?! — возмутился Саловиц. — Откуда эта фифа вообще тогда нарисовалась?

— Уж явно не из принадлежащего Рейнеру стриптиз-бара, — хохотнул Алик.

— Ты что, узнал её? — мгновенно навострился инспектор, заметив изменение тона фэбээровца.

— Нет, — отмахнулся Понедельник.

Сказанное им не было ложью, по крайней мере, не на все сто процентов. Он действительно не узнал эту женщину — просто потому, что никакие системы распознания лиц не способны распознать человека, меняющего своё лицо после каждой операции — после появления косметических компонентов кселл это было не особенно сложно. Однако её рост и телосложение оставались неизменными с точностью до пяти процентов, как, впрочем, и цвет её волос, который всегда был песочно-русым, независимо от выбранного ей стиля. Как и кровавая баня, которая тоже являлась её своеобразной визитной карточкой.

— Это Чума, — вздохнув, признался Алик.

— Таки узнал! — с удовлетворением в голосе сказал Саловиц.

— Узнал по подписи. Кто ещё может навалить столько трупов?

Сказав это, Понедельник отключился от беседы на пару минут — нужно было разослать предупреждения и запросы о сотрудничестве различным мировым агентствам, с учётом изменения статуса преступления. После чего набрал Тансана.

— Чума, — сказал он после дежурного приветствия.

— Вот дерьмо, — вздохнул Тансан. — Ты уверен?

— Резня в портальном доме типична для её операции. Эта сука организовала её, чтоб не осталось выживших, способных рассказать нам о том, что на самом деле произошло. Думаю, что главной её целью был Кушик Флавиу, который управлял взломом цифровой защиты дома, а остальные просто оказались не в то время и не в том месте.

Уверен, что две команды не перебили друг друга, как нам представлялось ранее. В любом случае, — добавил он, услышав хмыканье в трубке, — у меня есть и прямые улики. Я только что проанализировал данные системы городского видеонаблюдения, в которых есть женщина, которая соответствует её профилю, — она скрылась в Маниле несколько часов назад.

— Ситуация обострилась, — сказал Тансан. — Нам нужно убедиться, что файлы, за которыми она охотится, не попали в чужие руки. Этому нужен приоритет в расследовании.

— Люди, которых она убила, аплодируют тебе лёжа.

— Мне жаль их, честно. Но проблемы живых людей важнее проблем мёртвых.

— Думаю, что их мнение изменилось бы, если б Чума убила кого-то из их родных.

— Заткни свою добродетель туда, куда солнце не светит! Это вопрос глобальной безопасности.

— Знаю. Я получил доступ к предварительному отчёту Николая Кристьянссона. Эти файлы, которые она пыталась похитить, содержат данные о работе нью-йоркских щитов.

— Именно. Думаешь, наш «Светлый город на Холме» так просто переполошить?

— Николай сказал, что, по его мнению, файлы не были скопированы.

— В этот раз нет. Но сам факт, что кто-то пытается получить доступ к этой информации, уже вызывает беспокойство. Есть только одна причина, по которой кому-то может понадобиться эта информация — если этот кто-то пытается уничтожить Нью-Йорк!

— Я не понимаю их логику, — осторожно заметил Алик. — Если бы я был безумным террористом, желающим уничтожить Нью-Йорк, то я без труда справился бы с этой задачей — заказывал по одному компоненты, потом собрал атомную бомбу и переправил её в Нью-Йорк через портал. Никакие щиты не помешают мне это сделать.

— Так-то оно, конечно, так, — согласился Тансан, — да не совсем. Помнишь про «Пулау Манипа»?

Понедельник сморщился. Пулау Манипа был никому не интересным индонезийским островом. Печальную известность он получил в 2073 году, когда метеорит (или, точнее, крохотный астероид) вошёл в атмосферу прямо над ним.

Атмосфера Земли, неплохо защищавшая поверхность от подобных атак с доисторических времён (за исключением прокола с динозаврами, а также несколько меньших недавних катастроф, вроде инцидента на Подкаменной Тунгуске, что в Сибири, и Аризонского метеоритного кратера) справилась и на этот раз, разрушив метеорит на подлёте.

Населению Пулау Манипа это помогло мало. Астрофизики и военные всё ещё спорят, что было смертоноснее — удары от падения осколков метеорита или следующая за ними испепеляющая огненная волна. Сами жители в этом споре не участвуют — поскольку погибли в первые секунды.

Среди прочих последствий этой трагедии можно назвать изменение общественного мнения по поводу использования щитов. Если «до Пулау Манипа» общественное мнение склонялось к бесполезности подобных сооружений в условиях наступившего всеобщего мира, то «после Пулау Манипа» — мнение поменялось на прямо противоположенное.

Щиты были искусственно созданным полем, усиливающим атомные связи, — технология, отрытая в результате изучения аспектов 3D-печати. Несмотря на то, что воздух, как защитный материал, слаб и эфемерен даже на уровне моря, при усилении молекулярных связей он превращался в щит, подобный, по многим параметрам, фантастическому силовому полю.

Стена из воздуха с усиленными связями толщиной в двадцать метров — могла успешно противостоять взрыву старинной авиабомбы. А при увеличении защитного слоя до пары километров — могла защитить город от атаки ядерным оружием, предоставив взамен незабываемое световое шоу.

Если бы над Пулау Манипой был развёрнут подобный щит, метеорит не причинил бы острову никакого вреда. После осознания этого факта правительства всех стран были вынуждены раскошелиться, выделив, в последний раз, средства компаниям по производству вооружения.

После чего, в течение нескольких лет, большинство крупных городских агломераций планеты были зачищены ядерными щитами. Большого смысла в этом не было — после катастрофы усилили контроль за космическим мусором, охватившим пространство на расстоянии до десяти миллионов километров от Земли. В результате работы созданного по горячим следам «Агентства по контролю за космическим пространством» любой приближающийся астероид будет перемолот в пыль, прежде чем пересечёт лунную орбиту.

Это не повлияло на повсеместное появление щитов — ни один политик не хотел нести ответственность за отказ от дополнительной защиты, за которую ратует большинство избирателей, имеющих право голоса. Городские щиты были смонтированы и поставлены на «боевое дежурство». И оставались в таком статусе до сих пор — несмотря на то, что за последние девяносто девять лет, прошедших с гибели Пулау Манипа, использовались только для отражения ураганов.

— Всё равно непонятно, — продолжил спор Алик. — Камни с неба не могут разрушить наши города, потому что на небе больше нет камней! Мы не динозавры, мы не вымрем, потому что очистили от астероидов внутренние орбиты!

— Тогда с какой целью Чума пытается украсть файлы? — спросил Тансан.

— Эй, это был мой вопрос… — начал было Понедельник и замолчал.

Перед его мысленным взором носились навеянные гонконгскими сериалами апокалиптичные картины — одна другой краше. Но он не стал торопиться вываливать все эти ужасы на собеседника — работа в ФБР научила его сдерживать подобные позывы.

— …впрочем, не буду гадать, — сухо сказал он. — В ближайшее время мы получим данные от экспертов, это укажет мне правильное направление расследования. Но мне может понадобиться некоторая сумма денежных средств, чтобы достойно закончить дело.

* * *

Оказалось, что береговая охрана ЮАР до сих пор содержит авиапарк в составе пары эскадрилий допотопных Boeing TV88 — настолько старых, что пилотировались людьми — не напрямую, естественно, но люди действительно находились в кабине, давая указания искину самолёта.

Впрочем, несмотря на технологическую отсталость, самолёты могли разворачивать рои бортовых и подводных дронов, оснащённых всевозможными высокочувствительными датчиками, которые не сильно отличались от современных аналогов.

Несколько минут назад два таких самолёта долетели до точки, в которой находился лайнер «Небесный змей» в одиннадцать часов по нью-йоркскому времени. И без особого труда обнаружили качающийся на волнах спасательный плот с отключённым спасательным маяком.

Эта деталь помогла Понедельнику оценить степень паники семей Лоренцо и Фаррон.

Всё остальное было делом техники: во флаере имелась портальная дверь, и как только обе семьи подняли на борт при помощи лебёдки, их переправили в двадцатый полицейский участок — всего через семьдесят минут после того, как южноафриканскую береговую охрану официально попросили о помощи.

Алик был впечатлён.

Семьи, сидевшие сейчас на стульях в комнате допросов, выглядели как беженцы, чудом спасшиеся из какой-то зоны бедствия: тревога на обожжённых солнцем лицах, неуверенные позы, волосы и одежда в солёных разводах от морской воды. Спасённые кутались в серебристые одеяла, вцепившись в бутылки с водой и шоколадные батончики.

Причина для такого поведения была понятна — вместо журналистов, восторженных успешным завершением миссии, их встретили три разъярённых копа.

Алик попросил Саловица начать беседу, решив вмешаться лично после первого лживого ответа. После чего откинулся на спинку диванчика, стоявшего у стены комнаты, чтобы с комфортом наблюдать за проведением допроса.

Было очевидно, что люди, только что избежавшие смертельной опасности и пережившие несколько мучительных часов на утлом спасательном плотике посреди океана, определённо не выглядят лучшими друзьями.

Дельфина Фаррон обнимала Альфреда за плечи. Мальчику было всего десять, но он старательно пытался выглядеть надувшимся и обиженным подростком — хмурился, беззвучно шевеля губами, словно фотомодель, пойманная с куском торта ночью у холодильника.

Семейка Лоренцо выглядела только немногим более цивилизованной. Алик изо всех сил старался не слишком пристально пялиться на Роуз, выглядевшую породистой трофейной сучкой — его ассистент подсказал ему, что до свадьбы супружница работала моделью для различных брендов элитного нижнего белья.

Теперь она соответствовала идеальному образцу жены бизнесмена: процедура наращивания теломер заморозила её возраст на уровне вечных восемнадцати, а суррогатное материнство позаботилось о том, чтобы роды не испортили её безупречное тело, позволив ей идеально соответствовать роли шикарной, знойной женщины.

Даже растрёпанная после океанских испытаний, она выглядела сногсшибательно. Наблюдая за ней, Алик решил, что она относится к типу «матерей-тигриц» — она усадила детей рядом, обнимая и защищая их от опасностей. Сам старина Кравис Лоренцо был вполне под стать семейству — такой же стереотипный питомец Лиги плюща, единственный из всех спасённых, кто важно восседал на стуле, выпрямив спину и гордо вскинув голову, словно говоря всем своим видом: «Мой коллега по уголовному праву находится на низком старте».

— Тяжёлая выдалась ночка, — начал Саловиц. — Пять человек погибло…

Дельфина Фаррон коротко вздохнула — и это была единственная реакция. Ну, разве что Роуз Лоренцо прижала к себе детей ещё сильнее.

— Хочу внести ясность, — продолжил инспектор. — Сейчас я говорю с вами по-хорошему. Но если вы начнёте умничать или темнить, а также вешать мне лапшу на уши, я начну говорить по-плохому. Для начала рассажу вас по камерам. — Он обвёл рукой дрожащих людей. — Всех, окромя детишек, которых я отправлю в детский спецприёмник. Знаете, чем тамошние работники отличаются от ротвейлеров? — улыбнулся Саловиц. — Тем, что от ротвейлера можно спастись.

— Напугать решил, верно? — оскалился Кравис Лоренцо. — И это после всего, что мы пережили! Ты выбрал неудачное время для угроз — мы своё уже отбоялись.

— Убийств не пять, — мрачно сказал Алик, решив, что излишнее рвение Саловица может испортить дело. — Нужно добавить Рика, которого вытащили из пристани пару дней назад. И Саманту. Она, конечно, не мертва, но находится сейчас в реанимации с изрезанным лицом, изрезанным настолько сильно, что от вида ран мутит.

— Кто все эти люди? — улыбнулся Кравис.

— Неправильный ответ, блядь! — крикнул Саловиц, ударяя рукой по столу. — Не надо держать нас за дураков! Алик, давай оформлять задержание!

— Стойте! — воскликнул Лоренцо. — Что вам от нас надо?

— Чтоб ты перестал нести чушь! — продолжил яриться инспектор. — Я хочу получить ответы на вопросы. На моём участке произошла настоящая бойня, и мне нужно знать, что послужило её причиной.

— Это не мы! — воскликнула Роуз. — Мы не виноваты! Мы не хотели, чтобы это произошло!

— Что тебе сказала Саманта? — спросил Алик и, догадавшись по тени недоумения, проскользнувшего по лицу женщины, добавил: — Эта дама сделала тебе массаж с некоторыми дополнительными услугами. И потом её отправили на больничную койку.

Роуз бросила на Дельфину тревожный взгляд. Экономка в ответ насупилась, принявшись рассматривать пальцы ног.

— Я жду, — напомнил Понедельник.

— Побойтесь бога, люди! — воздев руки, патетически воскликнул старший Лоренцо. — Эта женщина напала на мою жену! Нападение сексуального характера!

— Ты не в суде, Кравис, — язвительно сказал Алик. — Побереги слюнки. Я считаю до трёх. И если не получу ответа…

— Она приказала мне «отъебаться от Дельфины»! — выкрикнула Роуз.

— Сообщаю для протокола, — быстро затараторила Дельфина, — я никогда не просила её сделать что-нибудь с тобой. Это всё чистая самодеятельность с её стороны. Технически говоря, я вовсе её не знаю!

— Технически говоря? — усмехнулся Саловиц. — Значит, всё-таки знаешь?

— Я не виновата! — воскликнула Дельфина. — Это Роуз меня преследовала!

— Тебя? — возмутилась та. — Преследовала? Я только попросила вернуть игровой картридж Бейли, сказав, что в случае возврата не стану подавать официальную жалобу в агентство, через которое тебя наняли!

— То есть ты продолжаешь называть моего мальчика вором, сука ты крашеная! — закричала в ответ Дельфина. — Альфред ничего не крал, он хороший мальчик!

Алик внимательно посмотрел на мальчика, голова которого с каждым маминым словом склонялась всё ниже и ниже.

— Ты притащила его в мой дом в день, когда пропал картридж! — кричала Роуз. — Хотя я никогда не давала тебе разрешения приводить его в мой дом! И вообще — кому, кроме ребёнка, мог понадобиться игровой картридж?

— Потому что были каникулы — вот почему! — взывала Дельфина. — Где, по-твоему, я могла его оставить?

— Ты могла попросить отца с сынишкой посидеть, — улыбаясь, провозгласила Роуз. — Делов-то!

Глядя на перекошенное от злобы лицо Дельфины, Алик внезапно осознал, что почему-то из множества моделей Кравис остановил выбор именно на Роуз. Вовсе не из-за лучшего секса или красивой задницы — они были два сапога пара!

— Сука! Сука! Сука! — визжала уязвлённая в самое сердце Дельфина.

— Брейк! — рявкнул Саловиц. — Заткнулись обе!

Обе дамы испуганно замолчали.

— Ты, — продолжил инспектор, показывая пальцем на Роуз, — обвинила сына Дельфины в воровстве картриджа. Верно?

Та молча кивнула.

— А ты, — он перевёл палец на зарёванную Дельфину, — побежала жаловаться к Рейнеру? Так?

— Не так! — Дельфина не собиралась сдаваться без боя. — Я не такая дура! Это всего лишь сратый дешёвый картридж! Я не буду беспокоить брата из-за такого дерьма! Картридж всё равно бы через пару дней нашёлся — у этого засранца их тысячи, он вечно их теряет!

— Не смей оскорблять Бейли!

— А тебе, значит, можно моего сыночку вором выставлять!

— Потому что он картридж спёр! — веско провозгласила Роуз.

— Ебучий корень! Когда же вы наконец заткнётесь!

— Альфред, — вкрадчиво сказал Алик, не обращая внимания на крики взрослых, — что ты сказал своему дяде Рейнеру?

— Не твоё дело, — зло прошипел мальчик.

Его ответ, однако, не ускользнул от внимания матери, которая удивлённо воззрилась на сына:

— Здрасьте-пожалуйста, сына, когда это ты ходил к дяде Рейнеру?

— Я не помню! — разрыдался мальчик. — На прошлой неделе вроде!

— Чёртов выблядок! — закричала Дельфина.

На какое-то мгновение Алик подумал, что мать набросится на сына с кулаками.

— Так это всё-таки ты спиздил картридж! — закричала она, тряся сына как тряпичную куклу. — Отвечай мне немедленно, я всё равно всё узнаю!

— Мамочка, я не нарочно! — заверещал Альфред, захлёбываясь слезами. Сейчас он больше не выглядел подростком. — Я взял ненадолго и обязательно вернул бы! Если бы ты ещё раз взяла меня с собой. Понимаешь, это был «Звёздный мститель XII», он только что вышел, а ты мне его не купила! Я только хотел одним глазком глянуть!

Выражение удовлетворения на лице Роуз было настолько всеобъемлющим, что Алику захотелось дать её заслуженную Альфредом затрещину.

— Твою маму уволили из-за картриджа, — сказал он Альфреду, — и ты не мог вернуть его. Поэтому ты попросил дядю Рейнера заставить Роуз отступить, как мужчина мужчину.

— Только так я мог вернуть картридж обратно! — глотая слёзы, прокричал Альфред.

— Что сказал тебе Рейнер? — Дельфина развернула сына лицом к себе. — Говори!

— Он… он смеялся! — завывая, зачастил мальчик. — Он сказал: «Хорошо, что ты взял картридж». Он сказал: «Я всегда знал, что ты один из нас…»

— Ну вот, с одним делом разобрались, — улыбнулся Алик. — Осталось ещё одно. Сейчас твоя очередь рассказывать, — добавил он, поворачиваясь к Кравису.

— А что это сразу я? — нахмурился Лоренцо.

— Потому что Рик пришёл и изуродовал Саманту за то, что она вмешалась в массаж твоей жены.

— Я не имею к этому никакого отношения.

— В самом деле? У меня есть список клиентов твоей юридической фирмы. И знаешь, что нашёл ИИ, когда я запросил перекрёстную проверку? Компанию «Лонг Парк Девелопмент». Это название тебе о чём-то говорит?

— Мы ведём дела множества компаний. — Кравис неопределённо помахал рукой в воздухе. — Так что нет.

— Юриста ответ, — хохотнул Алик. — Впрочем, можешь не трудиться. Эта компания принадлежит Джавиду Ли. Фактически, это одна из пятнадцати полностью законных компаний, принадлежащих ему, через которые он платит гонорары вашей фирме.

Лоренцо молча посмотрел на Понедельника.

— Ты ведь бросился к нему после массажа, верно? — Алик вздохнул. — И я тебя понимаю. Пострадала твоя жена, самый дорогой для тебя человек. Естественно, что ты захотел справедливости. Захотел отомстить.

— Это всё домыслы, — улыбнулся как ни в чём не бывало Кравис. — Вы ничего не докажете.

— Ты слишком полагаешься на других людей, — добавив участия в голос, сказал Понедельник. — Хотя, казалось бы, работа юристом должна приучить смотреть на мир без прикрас. Джавид Ли тебе вовсе не друг, он сдаст тебя при первой возможности. Уверен, что ты уже понял, насколько сильно ошибся — если раньше ты представлял его интересы в суде, то теперь ты увяз в нём полностью. Ты заключил сделку с дьяволом, Кравис. Теперь Джавид Ли держит твою душу за яйца. Думаешь, он будет так же рьяно защищать тебя, как ты сейчас защищаешь его? Скоро у тебя появится возможность убедиться в этом лично — когда я тебя соучастником серии убийств запишу.

— У вас нет доказательств! — уже не так уверенно огрызнулся Лоренцо.

— Пока нет, — кивнул Алик. — Ключевое слово — «пока». Стоит мне получить ордер и проанализировать твой трафик, уверен, я сумею доказать факт сговора. Как думаешь, долго ли ты протянешь на Загрее? Я слышал, там любят богатых жирных котов вроде тебя… Слухи о людоедстве не могли возникнуть без причины.

— Джавид Ли — мой клиент, — дрожащим голосом сказал Кравис. — Я обсуждал с ним законные вопросы ведения бизнеса. Это всё, что я готов сказать.

— Это не важно. Я пока одного не понимаю, — продолжил Понедельник, повернувшись на стуле к остальным, — Дельфина, почему ты пошла прошлой ночью к Лоренцо?

— Кушик Флавиу предупредил меня, — опустив глаза, призналась она. — Он сказал, что Джавид Ли хочет отомстить Рейнеру за какую-то атаку с зажигательной бомбой на один из его клубов и что всё очень серьёзно, так что я могу запросто попасть под замес. Он сказал, что нам нужно затихариться на несколько дней, пока всё не устаканится. Ну, я и испугалась — я хоть и не ближняя родня Рейнера, но Джавид Ли запросто может меня прихлопнуть, просто чтоб его позлить. Ну, я и решила убраться подальше. Я знала, что Лоренцо срулили на выходные со своими друзьями кататься на лодке. И решила у них в портальном доме пересидеть. Это было последнее место, где нас могли искать…

— Ну и последний вопрос, — подытожил Алик. — Откуда взялась женщина?

— Какая женщина?

— Ночью Джавид Ли послал двоих с Перегрином Лекси — Дуэйна Нордона и Лишу Хан. В то время как Рейнер использовал другую сладкую парочку — Кушика Флавиу и Отто Самуле — вместе с какой-то посторонней тёткой. Она единственная выжила в мясорубке. Кто она?

— А я, простите, ебу? Я в семейном бизнесе не участвую — стала бы я тогда экономкой на богатых батрачить?

— У меня нет вопросов, — вздохнул Понедельник, переведя взгляд на Саловица.

— Шесть трупов, — сказал инспектор, — и один человек в больнице. И это, — он обвёл собравшихся глазами, — ваших рук дело. Вы начали войну между бандами, которая продолжается до сих пор, потому что ребёнок украл чёртов игровой картридж. Господи Иисусе, — добавил он, воздев руки к небу, — есть ли более тупая причина для бойни?

— Я ничего не знал… — извиняющимся тоном начал Кравис.

— Хлеборезку закрой! — прикрикнул на него Саловиц. — Нет у тебя права говорить после всего, что ты сделал.

— Почему? — спросила Роуз, гордо вскинув голову. — Почему это вообще случилось?

Испуганные дети так сильно прижимались к ней, что казалось, составляли с ней одно целое.

— Дарвин, — печально улыбнувшись, произнёс Понедельник.

— Я не понимаю, что это значит, — сказала Роуз.

— Раньше выживание человека зависело от того, насколько он быстр и силён, как умеет охотиться, — пояснил свою мысль Алик. — Мы тогда жили в пещерах и боялись грома. Сегодня, чтобы выжить, нужно быть умнее других…

— Не надо читать нам проповеди, — перебила его Дельфина. — Просто скажи нам, что нужно сделать, чтобы всё это дерьмо кончилось.

— К этому я и веду, — сказал Понедельник. — Вариант первый: мы обвиняем вас всех в преступном сговоре. Учитывая то, что произошло сегодня вечером, это гарантированная путёвка на Загрею для Роуз и Крависа. Дети останутся на попечении городских властей, потом будут отправлены на усыновление…

— Какой второй вариант? — перебил его Лоренцо.

Алик ухмыльнулся: как и следовало ожидать, прожжённый адвокат учуял возможность сделки.

— …или я доложу своему боссу, что вы все были в портальном доме, когда к вам ворвались две конкурирующие банды в попытке обокрасть дом. Естественно, вы сбежали, спасая свои семьи. Всё висело на волоске, но вы выжили благодаря смекалке и везению. В этой версии вы не участвуете ни в каком преступном деянии. Для этого мне нужно будет отредактировать собранные данные. А, как мы, наверное, помним, подобные услуги я оказываю не просто так.

— Ты хочешь денег? — спросила озадаченная Роуз.

— Фу, — нахмурился Понедельник. — Я хочу, чтобы вы двое сделали мне одолжение. Один крохотный звонок. Вот и всё.

* * *

Чёрный воронок первым приехал за Джавидом Ли. Теневой воротила находился в тот момент в ресторане «Костадо», на Бродвее: он зависал с тремя бойцами в баре, где они пили, гадая, кто из посетителей бара является подосланным Рейнером убийцей — война между бандами всё ещё находилась в термоядерной стадии.

Когда в помещение вошли пятеро парней в куртках ФБР, он как раз смотрел на часы, гадая, почему назначивший ему встречу Кравис опаздывает. Увидев вошедших, бойцы Джавида Ли вскочили, показывая вошедшим пустые руки — чтобы не провоцировать скорых на стрельбу федеральных агентов.

Сам Джавид Ли остался сидеть, показывая всем своим видом, как ему всё это надоело. Вошедшие федералы окружили его, после чего один из них аккуратно взял лежащий на стойке коммуникатор и выключил его. Лицо Джавида Ли скривилось в гримасе сдерживаемой ярости.

— Прошу проследовать с нами, — спокойным, но не терпящим возражений тоном потребовал старший из агентов.

— Я могу позвонить адвокату?

— Да, естественно. Как только мы доедем до офиса агентства, — ответил федерал.

В следующую секунду стоящие по обеим сторонам агенты подняли его, защёлкнув наручники на заломленных за спину руках, и потащили в припаркованный у входа воронок. Полиция Нью-Йорка и Бюро по-прежнему использовали их, вместо того чтобы транспортировать задержанных — транспортировка через портальную сеть зачастую приводила к попыткам побега. Безуспешным — но от этого не менее утомительным.

Сейчас транспортировка задержанных до участка осуществлялась через сеть транспортных порталов одним из множества городских «чёрных воронков» — так местные жители называли малогабаритные автозаки. Ближайший дорожный портал находился у северо-восточного угла Центрального парка в Гарлеме, но воронок, вопреки ожиданиям Джавида Ли, двигался в противоположном направлении.

Через восемь минут он подъехал к принадлежащей Рейнеру пиццерии «Джорджиано».

Рейнер сидел за столом один. Его семь телохранителей сидели за соседними столиками и барной стойкой, зорко следя за всеми посетителями пиццерии и ожидая всех, кого мог послать Джавид Ли. Он ждал — назначившая ему встречу Дельфина Фаррон опаздывала.

Как и в предыдущем случае, пятеро парней в куртках ФБР вышли из чёрного воронка и уверенно вошли в пиццерию. Охранники, получившие сигнал от системы видеонаблюдения, встрепенулись. Руки потянулись к кобурам. Они посмотрели на босса, не зная, что им делать.

Рейнер поднял руку, удерживая их от любых неразумных действий. Агенты окружили стол. Один из них аккуратно освободил зажатый в руке Рейнера коммуникатор, выключив его.

— Как я теперь вызову своего адвоката? — прошипел Рейнер.

— Вы свяжетесь с ним, как только вас доставят в офис агентства.

Ему ничего не оставалось, как мрачно кивнуть. На него надели наручники и отвели к чёрному воронку. Внутри стареющий фургон был разделён на шесть отделений. Рейнер напрягся, увидев единственного пассажира, сидящего на узкой скамейке, но позволил поместить себя в отдельную клетку напротив.

На следующей остановке дверь открылась, и к задержанным, приготовившимся выходить, вошёл улыбающийся Алик.

— Что за хуйня тут творится? — спросил Джавид Ли, едва задняя дверь закрылась и заперлась.

— Правосудие, — ответил Понедельник, когда чёрный воронок тронулся.

— Нахуй пошёл, засранец! — закричал Джавид Ли. — Нет у тебя методов против меня с Рейнером!

— Да? И что? Кому вы собираетесь жаловаться? Министерству юстиции? Может быть, вы позвоните в ФБР и пожалуетесь на произвол моему боссу? Сразу скажу: не выйдет. — Он сочувственно поцокал языком. — На Загрее нет связи!

— Я заставлю тебя смотреть, как твоя шлюха мать медленно умирает! — заорал Джавид Ли. — Клянусь Аллахом!

— С Загреи сделать это будет затруднительно, — продолжил веселиться Алик. — Ума не приложу, как ты выполнишь свою клятву!

— Зачем тебе это нужно? — в разговор вступил Рейнер. — Зачем ты роешь под нас?

— Я же уже сказал. Правосудие. Видите ли, ночью я был в портальном доме Лоренцо. Должен сказать, это было впечатляюще. Так много людей погибло из-за сраного игрового картриджа! Вы, два долбоёба, раздули пустячный случай до полномасштабной войны между бандами. Поэтому мы с боссом, признавая ваши заслуги в специальной олимпиаде, решили наградить вас бессрочной путёвкой на Загрею. Судебного разбирательства не будет, — добавил он, глядя на вытаращенные глаза бандитов. — Мы решили сэкономить деньги налогоплательщиков.

— А чего хочешь именно ты? — тихо спросил Рейнер. — Зачем-то ведь ты пришёл сюда? Не ради же простого злорадства ты едешь с нами?

— Можно подумать, этого недостаточно?

— Ты выше этого. Думаешь, я не знаю, кто ты такой? Так что прекрати ходить вокруг да около и скажи, чего именно ты от нас хочешь.

— Ну вот! — всплеснул руками Алик. — Даже позлорадствовать нельзя.

— Ну? — мрачно продолжил Рейнер. — Я здесь не на той стороне решётки, приятель, чтоб торговаться. Скажи что — и ты это получишь.

— Мне нужна Чума.

— Блядь! — воскликнул Джавид Ли, удивлённо вытаращившись на Рейнера. — Ты что, нанял эту ебанутую суку?

— Никого я не нанимал, — отмахнулся Рейнер, — просто так получилось!

— Я весь во внимании, — улыбнулся Алик. — Рассказывай!

— Всё дело в том, что этот засранец не может остановиться, — возмущённо начал Рейнер, показывая скованными руками на сидящего в соседней клетке соперника.

— Я тебя, суку, выебу! — закричал Джавид Ли.

— Видишь? — спокойно сказал Рейнер. — Он невменяемый. Мне пришлось отправить ему сообщение, которое он не смог бы проигнорировать.

— Ты собирался убить Лоренцо, — понимающе кивнул Понедельник.

— Именно. И его, и его скандальную жёнушку. На этом всё бы и закончилось — чисто и аккуратно.

— Нихуя ничего не кончилось! Всё только начинается! Ты и твои люди — жалкие ушлёпки! — продолжил кричать Джавид Ли. — Я вас ебал и буду ебать…

— Голодной куме только хлеб на уме, — отмахнулся Рейнер. — Видишь, с кем мне приходится работать?

— Не отвлекайся, — устало сказал ему Алик.

— Ну вот, когда я дал указание Кушику и его команде окончательно урегулировать вопрос с семьёй Лоренцо, мне поступает входящий вызов. Звонит Чума. Я без понятия, как она узнала. Мудила Кушик проболтался спьяну, не иначе.

— И что?

— Чума делает мне предложение! Она-де лично позаботится о том, чтобы в этой вселенной не осталось в живых ни одного Лоренцо. Хрен бы Кушик это сделал — он нормальный боец, с понятием. Но работать с детьми не стал бы… А для Чумы это вообще не было проблемой, так она мне и сказала. А как она работала с людьми — любо-дорого смотреть! Высший пилотаж! Она отменила поездку на яхте, поместив Лоренцо именно туда, где он стал доступным! Хрен бы Кушик смог когда-нибудь провернуть такой трюк!

— А Чума сказала, почему она взялась вам помогать?

— Она сказала, что это в наших интересах. У Крависа, мол, есть файлы, которые она хотела бы получить. Ну, и я такой: «А какого, собственно, чёрта? Сама Чума работает со мной! Кто я такой, чтоб совать свой нос в её дела!»

— Зачем ей понадобились эти файлы?

— Шутишь? Думаешь, я задал ей такой вопрос? Всё моё участие заключалось в том, что я сказал Отто и Кушику, что она идёт с ними, и чтоб они делали то, что она скажет. А потом, — Рейнер печально посмотрел через решётку на застывшего Джавида Ли, — им устроил засаду этот крысиный хуй.

— Засаду?! — крикнул Джавид Ли. — Мы не устраиваем засад! Твоя уродливая кузина Дельфина спряталась от нашего возмездия в этом доме! Мы были вынуждены последовать за ней!

— Что ты собирался с ней сделать? — Рейнер впервые обратил внимание на Джавида Ли.

— А ты что, думал, что я, как терпила, буду просто смотреть, как ты убиваешь Рика и сжигаешь мой клуб? Раз ты поднял ставки до такого уровня, то должен был понять, что я так это дело не оставлю и что тебе придётся распрощаться с племянником, заварившим всю эту кашу.

Рейнер мрачно посмотрел на беснующегося Джавида Ли, что вызвало ещё большую его ярость.

— И не надо мне тут рожу корчить! — кричал он. — Ты не мужчина, чтоб с тобой говорили по-мужски. Вы все способны только прятаться, жалкие, ничтожные личности. Вся твоя семья прячется и бегает, как котята. Вот! Все вы жалкие помойные котята!

Рейнер угрюмо кивнул и, прицелившись, плюнул в Джавида Ли через сетку.

— Хватит, — приказал Алик, поворачиваясь к Джавиду Ли. — Я правильно понял, вы следили за Альфредом?

— Да, Перегрин отследил ребёнка и Дельфину до дома Лоренцо. Дальше всё полетело к херам! И во всём этом виноват этот ёбанный трус Рейнер. Смотри во что ты нас втравил!

— Нас? — с удивлением в голосе переспросил Рейнер. — Нет никаких «нас», приятель. Я сотрудничаю с федералами.

— Сука, гори в аду! — закричал Джавид Ли.

— Не ссорьтесь, девочки, — сказал Понедельник, — я уже узнал всё, что мне нужно.

Встав, он направился к заботливо открытому его электронным ассистентом выходу из машины.

— Агент! — крикнул ему в спину Рейнер. — Я сотрудничал со следствием?

— И я тебе очень за это благодарен, — не оборачиваясь, бросил Алик.

— Тогда вернись и выпусти меня из этой ебучей клетки! Ты меня слышишь? — кричал утративший всю свою невозмутимость Рейнер.

Но Понедельник его не слушал. Он вышел из машины и огляделся, закрыв рукой глаза от яркого света. Чёрный воронок доставил их в пригород — на площадку утилизации отдела защиты окружающей среды округа Льюис, расположенную около установки для очистки атмосферы.

Установка, занимающая добрые шесть квадратных километров, состояла из пяти титанических бетонных газгольдеров, увенчанных ожерельями молекулярных фильтров-экстракторов. Три из них, как следовало из подсказки, всплывшей в поле зрения Алика, отфильтровывали из воздуха углерод, а оставшаяся пара собирала углекислый газ. Оба газа, подготовленных к транспортировке, хранились в огромных резервуарах высокого давления.

С реализацией программы по сокращению выбросов установка по очистке воздуха округа Льюис не оказывала значительного влияния на поступление в атмосферу парниковых газов, но продолжала работать, борясь с загрязнением атмосферы, произведённым прошлыми поколениями — которое оставалось неприятно высоким даже после ста лет непрерывной очистки атмосферы Земли от ядовитого наследия.

Вместе с ней над очисткой воздуха от старых ядов трудились более пятисот подобных очистных станций, настолько хорошо справляющихся с работой, что эксперты осторожно предполагали: в течение следующей сотни лет природа очистится до уровня конца девятнадцатого века.

Вдохнув очищенный воздух полной грудью, Алик с хрустом потянулся. До него доходили только отдельные выкрики запертых в воронке Джавида Ли и Рейнера. Машина была припаркована рядом с шестью другими идентичными автомобилями. Все автомобили были пошарпанными и старыми.

Марли Гарднер и его команда ждали Понедельника, стоя неподалёку от машин.

— Отличная работа, спасибо! — крикнул им Алик.

Он любил работать с Марли — лучшим специалистом в деле заметания следов.

— К утру ваши деньги поступят на счета, — продолжил он.

— Обращайся ещё, — улыбнулся наёмник.

Его электронный ассистент взял на себя управление автомобилями, стоящими на платформе, и они медленно поехали в сторону огромного цилиндра-накопителя пятидесяти метров в длину и пятнадцати в высоту. Уже садясь в такси, Алик увидел в зеркале, как ведущие внутрь цилиндра огромные стальные двери распахнулись и приняли въезжающий в них кортеж из чёрных воронков.

Утилизация опасных отходов была одной из услуг, осуществляемых станцией отдела защиты окружающей среды округа Льюис. Благодаря портальным вратам станция могла оказывать услуги по прямой утилизации — что в свою очередь стало возможным из-за обилия энергии, черпаемой из солнечных колодцев.

С энергией в качестве единой валюты Солнечной системы работы и услуги оценивались в ваттдолларах. И эта цена не была высокой — большинство товаров и строительных материалов производились без применения человеческого труда из необработанного астероидного материала.

Ещё сотню лет назад люди на Земле тщательно перерабатывали мусор, накопленный предыдущими поколениями, расщепляя материю на составляющие её атомы, перерабатывая отходы и ил в полезные соединения, готовые для производства. Но теперь, в наступившем веке изобилия, переработка старых отходов, требующая дорогостоящего человеческого внимания, больше не является экономически оправданной.

Помимо всего прочего, это означало, что различные устаревшие устройства, такие как, например, пятнадцатилетние чёрные воронки Бюро — просто и без затей утилизировались самым экономичным способом.

Незадолго до того, как беспилотное такси, везущее Алика, прошло через узел, последний чёрный воронок въехал в гигантский цилиндрический воздушный шлюз. Двери захлопнулись, включился механизм герметизации створок.

В следующую секунду из больших вытяжных башен хлынули, замещая кислород, угарный и углекислый газы. После того как азот и кислород были удалены, дверь на другом конце большого металлического цилиндра открылась, обеспечивая доступ к порталу, сопряжённому со станцией Хаумея.

Сжатые ядовиты газы, находящиеся под давлением, сработали как патрон дробовика — и отправили чёрные воронки в бесконечный полёт во тьму, лежащую за орбитой Плутона.

[1]TRAPPIST-1 — обладающая системой планет одиночная звезда в созвездии Водолея, находящаяся на расстоянии 39,5 св. года от Солнца.