Смерть во имя истины

Глава девятая. Потомок астролога

На утро Посланник почувствовал себя бодрее. Трудный и страшный день остался позади. Теперь его гнало вперед нетерпение. Он стоял совсем близко к разгадке всех тайн. И еще он принял для себя несколько решений. И прежде всего, теперь он точно знал это, он не оставит в живых того, кто совершил все эти преступления. Саймей понимал, что нарушает законы божьи, даже в мыслях разрешив себе убийство, но готов был на совершение этого греха, ибо тот, кто поднимает руку на детей, должен быть мертв. Никакого суда не заслуживает такой преступник. Разве что суда божьего. И вот Посланник собирался препроводить его на этот суд лично и как можно скорее. Тем более, что он предполагал, это будет последнее деяние и в его собственной жизни.

Посланник никогда не был склонен к самоубийству, не смотря на все пророчества и неясные намеки его дальнего предка Айры. Никогда не представлял он, что ему реально удастся так близко подойти к тайне рода. Теперь же он осознавал всю тяжесть проклятия, пришедшего из глубины веков, и готов был жертвовать собой. Сознательно, хотя грех самоубийства карался еще суровее, чем убийство иного человека. Бог дал нам жизнь, и лишь он вправе отнимать ее. Так учит Церковь. Но Саймей пребывал в растерянности, какой нынче церкви следует ему доверять. А потому пока стремился жить лишь по тем законам морали, которые установил для себя сам.

Проснувшись в покоях брата Веспаса, он первым делом заглянул за полог. Где лежал блюститель. Тот уже окончательно вышел из своего странного парализующего сна, и теперь метался по подушкам, явно испытывая боль. Посланник намочил тряпицу в холодной воде и приложил компресс к голове брата Маркуса, надеясь хоть чуть-чуть облегчить его страдания.

Далее он направился в Храм. Служба была неприятна ему. Все сторонились Посланника, кидая в его сторону настороженные и боязливые взгляды. Теперь людям казалось, что он привел смерть в обитель. И никто не желал знать, что убийца на самом деле многие годы живет среди них. И даже сидит в кресле старейшины, руководя их бытом и служением.

Как и в прошлый раз в молитвах обратился Саймей к Маитану, ибо душа его требовала этого, хотя и боялась таких слов, что он произносил про себя. А Посланник просил древнее божество об истине, просил уберечь его от ошибок, которые могли стоить невиновному жизни, просил дать знак, кто из троих подозреваемых и есть истинный преступник. Он просил Непобежденного сил свершить задуманное, сил пережить самое страшное испытание, которое ему предстояло пройти в тайных залах оставленного храма. И еще он взывал к Маитану, как к Судие, требуя от него справедливости. В том числе, и для себя. Саймей признался, что боится смерти, и не желает ее, как боится он и гнева божьего за самоубийство, что он собирался совершить, называя это действие жертвоприношением во имя Непобежденного.

Если в прошлый раз, когда просил он Маитана о спасении брата Маркуса, Саймей вышел из Дома Истины просветленным и счастливым, то в этот раз душа его не избавилась от гнета. Посланник был мрачен и нервозен. Не желая бесед с людьми, он все же вынужден был отправиться с братьями в общую трапезную. Завтрак был в тот день скуден, а лица угрюмы. В зале царила неестественная и напряженная тишина, порожденная страхом и подозрениями. Ведь правда о смертях последних дней теперь уже не была ни для кого секретом.

Выдержав это испытание, Саймей, отодвинув опустевшее блюдо, сообщил о своем отъезде. Он намеревался идти в Шалем пешком, а потому не стал даже собирать узел в дорогу. Привесив кошель к поясу, спрятав в рукаве кинжал, Посланник шагнул за ворота. Никто не вышел провожать его, и это почему-то радовало.

Солнце, как и всегда в это время года, нещадно опаляло землю, слепило глаза. В безветрии пыль легкими облачками взлетала из-под сандалий, оседая на подоле талифа. Саймей шагал быстрым и решительным шагом, так подходящим к его настроению. В этот раз он не смотрел по сторонам, и искушения Шалема не приносили ему радости и не манили приключениями.

У Третьей стены было многолюдно. Здесь выстроились обозы, торопились куда-то гонцы, шумели торговцы, собравшиеся в долгий поход по окрестным городам с товаром. Посланник протолкался сквозь толпу, не гнушаясь пробивать себе проход с помощью локтей. Он торопился миновать гомон площади, свернул в одну из узких улиц, ведущих к невольничьему рынку. Он не знал этого района, но мог примерно ориентироваться здесь, так как кривые улочки были не длинными и вели все в одном направлении.

Саймей вышел на площадь, грязную и полную шума. Прямо перед ним раскинулся рынок душ. Человеческое несчастье, которого было здесь в избытке, окатило его мощной волной, заставив поежиться. Посланник заставил себя подавить гнев и презрение, которые тут же овладели им, при виде вооруженных наемников, небрежно вышагивающих между группами рабов, раздавая лениво удары и пинки. Он принялся внимательно оглядывать их, стараясь выяснить, кто из них главный.

Прошло минут десять, когда он, наконец, сдвинулся с места. У правого края стояла группа воинов, неспешно переговаривающихся, передавая по кругу кувшин с какой-то жидкостью. В середине стоял пожилой боец, оружие которого пусть и было более поношено. Но выглядело богаче, чем у остальных. Так же и одежды наемника отличались от одежд его товарищей. Посланник надменно вскинул голову, подошел к ним на несколько шагов, так, чтобы его было заметно, и стал ждать, буравя старшего воина взглядом. Тот почувствовал наблюдение, но первое время не подавал виду, продолжая беседу с товарищами. Но вот он кивнул им и лениво стал приближаться к Посланнику, привычно положив ладонь на рукоять меча.

— Что ты хочешь? — в его голосе, спокойном и неторопливом, всеже без труда можно было уловить нотки угрозы.

— Мне нужен твой хозяин, — властно ответил Саймей, четко глядя в глаза воину тяжелым взглядом. — Отведи меня к нему.

Воин усмехнулся.

— Мой хозяин сам назначает свои встречи, — ответил он.

— Вряд ли ты можешь знать, ожидает он меня или нет, — так же холодно возразил Посланник.

Воин помолчал, изучая незнакомца. Он понимал, что перед ним богатый вельможа, но при этом он заметил и сложение Саймея и его осанку, оценил манеру поведения.

— Тебе нужны рабы? — спросил он.

— Нет.

— Тогда, может, ты желаешь получить наемников для защиты каравана?

— Нет.

Посланник продолжал смотреть на него холодно и цепко, стараясь одержать победу в этом не гласном поединке характеров.

— Что же ты хочешь? — продолжал спрашивать воин.

— Я скажу это лишь твоему хозяину, — Посланник сложил руки на груди, давая всем своим видом понять, что будет стоять на своем.

Воин задумался. Его тревожил этот человек. Он не понимал его, но чувствовал в нем сильного соперника. К тому же незнакомец производил впечатление человека важного. О делах хозяина воин знал мало и боялся вмешиваться в них, а потому не знал, как поступить.

— Я отведу тебя к его воротам, — наконец решил он. — Там есть те, кто решит, вести тебя к хозяину или выставить прочь.

Посланник кивнул. Наемник окинул его еще одним подозрительным взглядом и, повернувшись спиной, направился прочь от рынка. Саймей неторопливо шел за ним. Он знал, что от той группы на площади отделились еще двое воинов и теперь следуют за ними нас некотором расстоянии. Но он ни разу не оглянулся на них. Он шел, глядя четко в спину своему проводнику, даже не оборачиваясь по сторонам. Улица, по которой они шагали, была узкой, как и все в этом районе и почему-то темной. Еще она поражала своей безлюдностью. Но вот воин свернул за угол, Саймей, чуть напрягшись, понимая, что тот может сейчас нанести ему удар, все же последовал за ним. Наемник так и не обернулся. Он вывел Саймея на другую улицу. Она была шире, ухоженнее и здания на ней, спрятанные за высокими стенами явно принадлежали не бедным торговцам. Это вызвало на лице Посланника циничную усмешку.

Воин дошел до широкой добротной двери, которая, как заметил Саймей, и правда, была сделана из красного дерева. Наемник громко постучал, выдерживая некий ритм, похожий на условный сигнал. Дверь приоткрылась, и из двора выглянул другой воин, моложе проводника, одетый богаче, но, как подумал Посланник, явно менее опытный.

— Он к хозяину, — буркнул нехотя проводник.

И потом, не глядя на Саймея, развернулся и поспешил обратно в сторону рынка.

— Подойди, — велел Посланнику воин в дверях. — Что ты хотел?

— Я хочу видеть твоего хозяина, — чуть усмехаясь, ответил Саймей, не сдвинувшись с места. — Как тебе и сказал твой товарищ.

— Зачем? — поведение незваного гостя наемника раздражало.

— Об этом я скажу ему.

— Он не примет тебя, — голос стража звучал враждебно.

— Примет, — уверенно сказал Посланник. — Но, чтобы тебе было о чем доложить ему, передай, что Маркус, один из братьев обители, что под самыми стенами Лехема, находится при смерти.

— С монахами это бывает, — нагло усмехнулся страж.

— Я жду, — никак не отреагировав на это, сказал Саймей. Он тут же отвернулся от наемника, сложил руки на груди и привалился плечом к стене.

Этот наемник так же не был близок к делам хозяина. И он тоже боялся даже случайно быть в них замешенном. Незнакомец не вызывал доверия, да и его холодное упрямство раздражало. Но при этом этот гость явно был богат и знатен. Пожав плечами, страж закрыл дверь.

Посланник опять улыбнулся самому себе. Ситуация была необычной для него, ведь перед Хранителем Главы всегда распахивались все двери. Но Саймей прекрасно понимал, что его высокое положение здесь не может играть никакой роли. Он заставил себя спокойно стоять у стены, ожидая вестей от хозяина этого странного дома. Лицо его ничего не выражало даже тогда, когда те двое воинов, что провожали его от рынка, подошли ближе и теперь застыли на другой стороне улицы, прямо напротив него. Они уже не делали вид, будто оказались здесь случайно, прогуливаясь по городу. Они смотрели на него, оценивая его возможности. Посланник наградил их предупреждающим взглядом, но даже не опустил руки, готовясь дать отпор. Они отвернулись от него и стали о чем-то тихо переговариваться.

Через несколько минут, прошедших в напряженном ожидании, дверь опять открылась и к Саймею вышел стройный молодой мужчина, одетый белоснежную тунику ремов. Он не был воином, и встреться они в ином месте, Посланник принял бы его за ученика книжника или секретаря вельможи.

— Прости, что заставил ждать, — мягко обратился он к Саймею. — Но мой хозяин не дал согласия на встречу. Он велел лишь передать, что он уже знает о том, что ты желал ему сообщить.

— Не сомневаюсь, — спокойно ответил Посланник.

Юноша оглядел его внимательным взглядом, и на его лице появилось сомнение.

— Возможно, ты желаешь передать ему что-то еще? — несколько неуверенно спросил он у гостя.

— Пожалуй, что так, — неторопливым жестом, Посланник достал из кошелька небольшой кусок пергамента.

— Нет, — секретарь даже выставил руки перед собой. — Мой хозяин не прочтет этого.

— Тогда ему прочтешь ты, — уверенно сообщил Саймей и вновь протянул пергамент.

Рубин в перстне таинственно блеснул в лучах солнца. Секретарь замер, глядя на кольцо. Потом он принял записку, все еще не спуская глаз с перстня.

— Разверни, — приказал ему Посланник, для которого интерес собеседника к символу его чина не остался незамеченным.

Секретарь бросил на него быстрый испуганный взгляд и стал развертывать пергамент. Он пробежал глазами написанные там строки и в изумлении уставился на Посланника. Тот лишь усмехнулся.

— Я не смогу ему этого прочесть! — воскликнул секретарь. — Мне не известен этот язык!

— Тогда просто скажи ему, что это мой чин, он написан на том наречии фарсов, что использовался лишь в храмовой переписке в те дни, когда Пастух, Истинный бог наш, еще жил среди людей, — спокойно объяснил Посланник. — На обороте цифры ремов. Их ты ему перечислишь. Но не забудь упомянуть, что они написаны именно на обороте.

— Но что все это значит? — вид у секретаря был жалким. Он боялся незнакомца, а дела его казались слишком таинственны, и могли нести угрозу для хозяина.

— Он знает, — успокоил его Саймей. — Я жду. Поторопись.

Выполняя его указания, секретарь поспешил укрыться за дверями. Саймей опять привалился плечом к стене. Воины, сторожившие его, теперь смотрели на него с опаской, но уже и не думали подходить ближе. Они расположились с другой стороны от двери, шагах в десяти от незнакомца.

На этот раз долго ждать не пришлось. Секретарь, чуть запыхавшийся и все еще испуганный, распахнул перед Посланником дверь, пропуская его внутрь.

— Хозяин велел проводить тебя во двор за домом, где он привык принимать гостей, — объяснил он. провожая Саймея.

Они шли по двору, и Посланник с интересом оглядывался вокруг. Этот дом не был похож ни на один другой, виденный им прежде. Здесь почти не было деревьев, закрывающих от солнца. Двор, просторный и совершенно пустой был выложен серым мрамором, как стены и сам дом. Здание было приземистым, двухэтажным, практически без украшений и лепнины: лишь пара мощных колонн поддерживала фронтон. Се окна были задернуты пологом. Они прошли меж них, миновали сумрачный холл и опять оказались на улице. Теперь это был внутренний двор, украшенный цветной плиткой и парой каменных скамей. По всему периметру шла крытая галерея. Посланник увидел еще три выхода по сторонам света. Они пересекли и этот двор, опять прошли под аркой и через еще один холл. Теперь декорации сменились полностью. На заднем дворе было полно зелени. Кипарисов, пальм и кустов магнолии. Справа от арки спускалась пологая лестница с широкими блестящими мраморными ступенями, а слева под навесом располагались скамьи. Секретарь проводил к ним Саймея и жестом пригласил его ждать здесь.

Посланник позволил себе благожелательно кивнуть и даже улыбнуться. Ему было любопытно оглядеться в этом странном месте. И он. не усаживаясь, начал осторожно изучать двор. Между кустов и кипарисов во все стороны расходились тропинки. Сквозь прорехи в зеленых кронах он мог видеть другие постройки. Они тоже были каменными, невысокими, судя по всему, это были длинные помещения с огромными окнами. Саймей с удивлением понял, что перед ним учебные классы. С другой стороны, за кустами проглядывало ровное голое пространство. Посланник прошел ближе, осторожно заглянул в ту сторону, отведя рукой ветки. Перед ним было ристалище, на дальнем конце которого виднелись и стрельбища. Здесь, в этом странном месте явно обучали наемников. Причем внимание уделялось не только физической подготовке.

— Мои люди могут не только сносить головы! — раздался сзади высокий и холодный старческий голос.

Посланник вздрогнул от неожиданности и резко обернулся. У подножия лестницы стоял высокий худой старик, одетый в обычную тунику ремского воина, затянутую на поясе куском веревки. Он опирался на длинную палку, помогающую ему при ходьбе, но при случае. Ее можно было бы использовать и как оружие.

— Но твои люди не смогли прочитать мой пергамент, — усмехнулся надменно Саймей, шагнув навстречу хозяину дома.

Тот вздернул подбородок и тоже шагнул вперед. Он ступал совершенно бесшумно, но его движения были как-то замедленны и будто бы робки, и старик опирался на шест, который крепко сжимал в руке. Саймей посмотрел на его лицо и только тут понял, что старик слепой.

— Они не знают этого языка, — согласился хозяин с достоинством. — Но зачем им мертвый язык?

— Иногда это бывает полезным, — с прежней ухмылкой отозвался Саймей.

— Я не принимаю в своем доме книжников и монахов, — холодно и резко заявил старик, и, дойдя до скамьи, плавно опустился на нее, как на сидение трона. — Тебя провели сюда лишь из-за моего любопытства. Что ты говорил о Маркусе?

— Ему лучше, — спокойно ответил Посланник, присаживаясь на скамью напротив.

— Я рад, — величаво кивнул хозяин. — Но мне уже дано не интересна его судьба. Он покинул меня много лет назад.

— Это так, — вкрадчиво заметил Посланник. — Но ты принимал его недавно. Да еще и в компании другого монаха. Тогда ты тоже удовлетворял свое любопытство?

— Я не собираюсь докладывать тебе о причинах своих поступков, — старик опять надменно вздернул подбородок. — Ты настаивал на встрече, а сам молчишь о делах, что привели тебя сюда. Говори, я ценю свое время, и не растрачиваю его на пустяки.

Но Посланник не обратил на его слова ни малейшего внимания, хотя тон хозяина был раздраженным. Он продолжал рассматривать старика с все возрастающим интересом.

— Что ты рассматриваешь? — подозрительно спросил хозяин, чуть наклоняясь вперед.

— Твои раны, Глава, — весомо ответил Саймей.

От такого обращения хозяин резко дернулся назад. Помолчал. А потом выпалил с почти детской насмешкой.

— А ты что? Лекарь?

— Нет, — легко возразил посланник. — Хотя моих знаний в медицине на это хватило бы.

— Книжник, а не проповедует, — с сарказмом говорил хозяин. — Богач, но не покупает, лекарь, а не лечит. Чем еще удивишь меня? Может, ты предсказываешь будущее?

— Нет, — Саймей позволил и себе усмехнуться. — Хотя мне хватает знаний, чтобы слушать и рассказы звезд.

Старик выпрямился и даже негромко ударил посохом о землю.

— Что ты можешь знать о песне звезд! — воскликнул он с презрением. — В этом городе много лет назад, когда твой бог еще ходил среди людей, жил мой предок. Его искусство астролога было непревзойденным. И умерло вместе с ним. Мне осталось лишь имя. Но и его я ношу с гордостью!

— Лукреций, — только начав произносить это, Посланник интуитивно почувствовал, что поступает верно и выйдет из этого поединка победителем.

Старик опять наклонился вперед, стал поворачивать голову так, будто надеялся расслышать мысли своего гостя.

— Откуда ты знаешь его имя? — наконец спросил он, недовольно поджав губы.

— В этом городе, — начал Посланник повторять уже звучащие слова. — Много лет назад, когда тот, кого считают богом, ходил по земле, жил мой предок. И его тело украшали те же раны, что и тебя. И я с гордостью ношу его имя, которое даже ты поостережешься называть, Глава.

Старик вздрогнул всем телом, вскочил на ноги, его губы неслышно шевелились, на лице застыла смесь восторга и крайнего изумления. Но вот Лукреций уже пришел в себя. Он на миг отпустил посох, чуть прижав его к телу, и громко хлопнул в ладоши.

— В моих покоях накрыть стол. выставить лучшие яства! И чтоб никто не смел мешать нам!

Саймей больше почувствовал, чем услышал, как вокруг них засуетилось множество людей.

— Пройди же со мной, Последний из рода Мага! — торжественно провозгласил старик, жестом указывая вверх по лестнице. — Окажи честь разделить со мной трапезу.

— Это будет честью для меня, — учтиво ответил Саймей.

— А ведь я должен был догадаться, — чуть посмеиваясь, тихо сказал ему Лукреций, широко шагая наверх. — Незнакомец высокого чина, с властными манерами, кто принес пергамент на мертвом языке с ремскими цифрами на обороте. Это Маркус направил тебя?

— Нет, — ответил Посланник, вступая в скудно обставленные покои, какие соответствуют жилью воина. — Маркус еще не приходил в сознание. Сила удара была слишком велика, как и доза яда.

— Я сожалею о нем, — признался нехотя старик. — Но он покинул диаспору ради иного служения.

— Ты так любил его, что принял его наставника спустя столько лет и даже поделился с ним тайной? — негромко и довольно миролюбиво позволил себе спросить Посланник.

— Я не раскрывал тайны! — негодующе воскликнул старик, опять ударяя посохом по полу. — Ты не смеешь обвинять меня в этом!

— Но он сумел открыть тайные залы в храме, — возразил чуть удивленно Саймей.

Старик встревожился.

— Я знаю, что старый монах умер, — сказал он своему гостю. — Но я не имею больше вестей из их обители. И теперь мне понятно почему. Ибо ты вернулся в Шалем, — старик помолчал, потом указал на низкие табуреты у стола. — Присядем же. Я хочу знать, чем могу помочь тебе, потомок Мага.

Саймей принял приглашение и устроился за столом, с удовольствием вдыхая ароматы горячего жареного со специями мяса и вина. Он разделил хлеб и церемонно подал его старику, потом налил ему чашу вина. Лукреций был растроган его действиями, хотя старался не подать виду.

Приступив к трапезе, Саймей неторопливо начал рассказ обо всем, что случилось в обители. Старик ел и не перебивал его, хотя слушал очень внимательно.

— Что ж, — наконец сказал он, когда Саймей умолк. — Я окажу тебе помощь. Хотя скажу правду, если бы ты по-прежнему желал лишь предать преступника правосудию своего бога, я умолчал бы. Но когда это стало твоей личной местью, я не откажу тебе.

Посланник смотрел на него в изумлении. Повествуя о печальных делах обители, он старательно следил за своими эмоциями, но каким-то образом они не остались скрытыми для старика.

— Из поколения в поколение мы ждали тебя, Последний, — начал чуть торжественно Лукреций. — Как я сказал тебе, мой предок не передал нам своего дара. Он растратил все на младшего брата Айры. О котором тебе уже известно. Но мы не отреклись от верности Магу. И храним ее, как и свою веру. И вот мы ждали тебя. И из поколения в поколение отправлялись братья наши в ту обитель, чтобы всегда быть при тебе, как только ты ступишь за ее ворота. Мы должны были беречь для тебя тайну, направлять тебя и помогать тебе.

— И сейчас твои люди в общине? — уточнил Саймей.

— Да, — подтвердил старик. — Их двое. Хотя и Маркус обещал мне верность и помощь. За это я и согласился говорить с их настоятелем.

— И что же ты сказал отцу Иокиму?

— Я лишь посоветовал ему отступиться, — хозяин досадливо поморщился. — Для монаха он был хорошим человеком. И слишком наивным — для настоятеля. Он знал многое, когда пришел ко мне. Ему оставалась та же малость, что и тебе. Но я отказал ему в ключе. Он сам нашел подсказку.

— Но как? — удивился Саймей. — Ты же говоришь, что твои братья оберегают тайну и в стенах обители?

— Могила Саймея, — чуть слышно ответил Лукреций. — Она там. И на ней…

— Огненная стрела, — и опять он интуитивно понял, что его догадка верна.

— Как видишь, и тебе не стоило идти ко мне, — усмехнулся старик. — Но в отличие от того монаха, ты уже знаешь, что ждет тебя в Храме.

— И это знает кто-то еще, — напомнил Посланник, не давая старику повода прочесть свои мысли.

— Да, — хозяин скорбно поджал губы. — Нас много, Последний. И не все братья верны Свету. И не всех могу я контролировать.

— Значит, это не твои люди убили отца Иокима и других, — это больше было утверждением, чем вопросом.

— Я не знаю его, — старик покачал головой, будто признавая горькое поражение. — И мои люди не могут мне ничего передать. Они боятся за тебя и охраняют твой путь. Я знаю лишь, что этот человек, фанатик, каких не приемлет ни один бог.

— И ему зачем-то нужен я, — размышлял Посланник вслух. — И ему нужно привести меня в Храм.

— Я знаю пророчество, — помолчав, сказал старик. — И могу сказать тебе, что перед тобой несколько путей, а я не вправе влиять на твой выбор. Но боюсь, что он уже не оставил тебе выбора. А потому мои люди будут с тобой, когда ты пойдешь вниз. Нет, они не имеют права спуститься вслед, но будут ждать снаружи. Так ты узнаешь их. А дальше…

— Я понимаю, — Посланник согласно кивнул. — Мне будет этого достаточно. Если я решу вернуться…

— Если он позволит тебе, — веско напомнил старик поучительным тоном. — Помни. Свет падает вниз, как озаряет и небо. Не наступай на тень.

Саймей задумался над этими загадочными словами, но пока решил оставить их.

— Обещай мне, Глава, — серьезно сказал он Лукрецию. — Если я не вернусь, ты сможешь завершить мое дело.

— Он умрет в тот же день, — спокойно ответил старик, и в этом спокойствии сквозила уверенность.

— Более мне не о чем просить тебя, — признался устало Посланник. — Ты и так дал мне больше того, что я заслуживаю. И я благодарен тебе.

— Это мой долг, — возразил торжественно старик. — И еще… Прими совет. Не останавливайся, пока не будешь знать все до последней мелочи. И лишь тогда принимай решение. Поверь, это сможет изменить многое.

— Спасибо, — Посланник поднялся, немного удивленный его словами. — Прощай.

Он, не оглядываясь, вышел из покоев. Ему было тяжело на душе. Но у дверей он чуть помедлил. Саймею показалось, что еле слышно старик пробормотал ему в след: «До встречи».

У ворот Посланника дожидался секретарь и трое воинов. Теперь они смотрели на него иначе. Видимо, весть о долгожданном госте, который пришел неузнанным, уже успела облететь всю школу Лукреция.

— Господин, — чуть склонив голову, обратился к Саймею секретарь. — Хозяин приказал передать тебе это, дабы тебе не пришлось тратить времени попусту.

Он протянул на вытянутых руках стрелу. Она была сработана весьма добротно, древко казалось прочным, наконечник сидел плотно, белое оперение приторочено так аккуратно, что издали оно казалось экзотическим белым цветком. Посланник принял подарок. Большее внимание привлекал наконечник из добротной стали, острый и тяжеловатый.

— Спасибо, — доброжелательно и немного устало поблагодарил Саймей, когда секретарь протянул ему и узкий чехол, который можно было удобно пристегнуть к поясу.

— Так же хозяин мой велел мне предоставить тебе помощь и охрану, — секретарь указал на воинов и те тоже чуть склонили головы.

— Это ни к чему, — возразил Посланник.

— Я не могу ослушаться хозяина, — чуть улыбаясь, известил секретарь. — Эти воины будут с тобою в Шалеме, и проводят до поворота, что ведет к вратам общины. Более они не станут создавать тебе проблем. Ибо хозяин понимает, что среди монахов они навели бы панику.

Не желая спорить, Посланник кивнул и направился мимо него к двери, сознательно не давая команд своей охране. Воины невозмутимо последовали за ним.

До конца дня Саймей еще оставался в Шалеме. Он метался по городу, то присаживаясь на скамьях на площадях или в садах, то опять вышагивал по улицам. Он поднялся в Верхний город, но тут же раздумал и повернул назад, отсчитывая ступени вниз. Там, всего в нескольких шагах от этой лестницы стоял дом Эстер. Она ждала его, как ждали и мальчики. Но сейчас он не мог идти к ним, иначе у Посланника не хватило бы сил проститься с ними.

Он убеждал себя, что просто оттягивает время, так как не хотел появляться в общине при свете дня. Но на самом деле, он просто боролся со своим страхом смерти. А она ждала его там, в нижних залах храма Непобежденного. Он злился, ибо понимал, что на самом деле выбора у него нет, и никогда не было. Все, что ему остается — прочитать рукописи Айры и вскрыть вены. Он не смог бы спокойно подняться по ступеням из зала, выйти на свет и … Он хотел верить, хотел жить, но тайна предков отняла у него и то и другое. В душе, он восхищался Магом, его замыслом, его верой, толкнувшей Главу на столь рискованный и жестокий план. Но он и ненавидел Мага, так как он отнял все это у Саймея. Конечно, можно было бы свернуть с пути. Можно было бы все же пойти в Верхний город, забрать Эстер, Арама и Матеуса, сесть на первый же корабль, уходящий в Визас… Феликс поймет, даже простит. Но Саймей знал, что он не вынесет сочувствия и разочарования в глазах кузена. Он не вынесет слез отца, который будет обнимать его и благодарить за … трусость. Он знал, что не сможет придать себя.

Он мог выбрать и иной путь. Прочесть то, о чем Саймей и так уже догадался. Получить так важные для него доказательства своих догадок, а потом вернуться к Лукрецию. Он мог бы стать одним из вечных воином Маитана, которому он уже привык возносить молитвы. Он был бы прав, он восстановил бы справедливость… для себя. Но он слишком привык думать не только о собственной персоне. И как стал бы он жить, зная… о лжи, которая оказалась скрыта в самых святых местах, в домах Истины, в душах тех, кто даже не подозревает о том, кому они молятся и поверяют свои горести и радости.

Была еще возможность выйти из храма Непобежденного и объявить его власть повсеместной и истинной… Разбив жизни, ввергнув в войну огромную империю, в войну, где против него могут встать все те, кого он любил, кем дорожил. Нет. Не было у Посланника выбора.

Когда время перетекло за вечернюю службу, когда Храмы извергли из своих пределов толпы верующих, Саймей отправился на площадь, где они с мальчиками покупали Шалемскую курицу, зажаренную на открытом огне. Он накупил снеди у уличных торговцев, взял пару больших кувшинов молодого светлого вина. Потом он подозвал воинов и, как того требовала традиция, разделил хлеб, обнеся каждого из них, так же разлил по пиалам вино.

Наемники были людьми простыми, и почувствовав, его странное настроение, стали развлекать его за трапезой легкими разговорами и рассказами о своих странствиях с караванами. Они смотрели на него доброжелательно и как-то по-товарищески, будто по-своему старались подготовить его к тому, что ждало впереди.

Когда начало темнеть, они тронулись в путь. Саймей вдруг почувствовал себя счастливым. Они шагали все вместе, как-то сблизившись, проникнувшись общим духом. Воины обменивались грубоватыми шутками, иногда смеялись громко и заливисто. И все это снимало груз с его души. Он был не один. И это делало его счастливым.

Посланник простился с ними на краю дороги, как и было оговорено. Они хлопали его по спине, жали руки. Он улыбался и желал им удачи. Старший из наемников, протянул ему короткий клинок с широким лезвием, какие были приняты у ремов. Саймей поколебался, но все же принял подарок, хотя понимал, что это оружие ничем ему не поможет. Но это был знак их внезапной и скоротечной дружбы, так необходимой ему сейчас.

Наконец, он махнул им рукой последний раз и свернул к воротам. С большим трудом уговорив себя не оглядываться, хотя знал, что они так и стоят на краю дороги, провожая его взглядом. Подходя к вратам, Саймей спрятал клинок в складках талифа, уверенно и чуть надменно улыбнулся послушнику, который встретил его во дворе, и пошел быстрым шагом в сторону своих покоев. Посланник знал, что всего через несколько минут кто-то из старейшин уже будет извещен о его прибытии. Времени практически не оставалось. Он взлетел по ступеням, открыл дверь в покои. Прошел решительно к светильникам и стал зажигать их, один за другим. Когда же комнату озарил яркий и веселый свет, он задернул оконный полог, осторожно прошел обратно к двери.

Он на всякий случай прислушался и оглянулся несколько раз по сторонам. Пока вокруг никого не было. Теперь Саймей спешил к храму Непобежденного.