Слимп

Глава 13 Скоростной Легковооружённый Имперский Мобильный Патруль

Живой самолёт медленно пошёл на снижение: в ушах у Семёна заложило и он несколько раз сглотнул, чтобы избавиться от неприятного ощущения; воздух резко потеплел, потерял морозный привкус и стал пахнуть мокрым летним асфальтом. Пассажиры оживились, принялись собираться, суетливо перекладывая с места на место поклажу; игроки в кости закруглили свою бесконечную игру и теперь сидели, молча и неподвижно, мрачно поглядывая по сторонам; троица в хвосте спешно приканчивала амфору.

— У меня предчувствие, — неожиданно сказал Мар. — Нехорошее. То ли разборка какая должна случиться, то ли документы проверять будут. На случай проверки тебя как представить-то? Графом, бароном или ещё кем? Хочешь, принцем назначу. С принцев взятки гладки, с одной стороны и обидеть их нельзя, ограбить то есть, могут быть дипломатические осложнения, а с другой стороны, никто не удивится, что принц общественным транспортом пользуется. Инкогнито. У них, у принцев, в отличие от королей, условностей в жизни поменьше. Некоторые до старости так в принцах и ходят — денег навалом и никакой ответственности. Вот, помню, как-то в Болотном Мире познакомился мой хозяин с тамошним местным принцем, обалдуй ещё тот оказался! И на третий день знакомства попадают мой хозяин и этот принц, оба пьяные в слякоть, в кутузку за дебош, а там...

— Мар, ближе к делу, — Семён потрусил головой, поковырялся пальцем в ухе, левое никак не отходило, заложило напрочь. — Если серьёзная опасность, так давай отсюда уберёмся. Чего ждать!

— Не получится, — помолчав, признался медальон. — Нас уже каким-то колдовским захватом взяли, ощущаю я его. Ну, не нас конкретно, тебя и Хайка, а всех. Вместе с летающей лошадкой. Отсюда и предчувствия... Я, понимаешь, предупредить не успел, больно уж быстро всё произошло. Только что. А пробиваться сейчас себе дороже станет, тем более вас двоих вытягивать. Вот снимут захват, тогда...

— Ладно, — Семён огляделся. Действительно, колдовство присутствовало: вокруг летающего треугольника полыхало холодное разноцветное пламя, неяркое, но заметное. Словно они летели сквозь полярное сияние: лучи смыкались где-то в вышине, у Семёна над головой, вливаясь друг в друга и создавая сумасшедшее феерическое зрелище, клубок многоцветного огня.

Живой самолёт мягко опустился на землю. На асфальт.

Семён привстал, с интересом огляделся по сторонам — углы-крылья расслабленно опали, распластались по асфальтовому полю, и летающий треугольник вдруг разом стал весь каким-то плоским, твёрдым и неживым. Но зато ничего теперь не мешало увидеть, что находилось на самом поле. И кто.

Поле было очень большим, почти бескрайним: то там, то тут на чёрном, пышущем жаром асфальте лежали точно такие же бездвижные треугольники, вроде того, на котором сейчас находился Семён. Вдоль поля, ограждая его от внешнего мира, тянулась высокая стена, серая и унылая. Высокая.

Само поле было вдоль и поперёк расчерчено частыми серебристыми полосами, пересекающимися под самыми неожиданными углами; вокруг каждого летающего треугольника был очерчен широкий белый круг, то ли посадочный, для ориентира, то ли охранный, заговорённый. Чтобы летающих лошадок не угнали.

Возможно, такое иногда и случалось, возможно, такое случилось именно сейчас — иначе как можно было объяснить такое количество людей в тёмно-синей полувоенной форме (очень похожей на ту, в которой работает ОМОН, отметил про себя Семён), взявших треугольник с пассажирами в плотное кольцо. В руках у встречающих, разумеется, были не цветы — знакомые Семёну самосветные трубочки были направлены в сторону пассажиров.

— Это не армейские, — с неудовольствием сообщил Мар. — Это полименты. Их в какую форму не выряди, а спутать всё равно ни с кем не спутаешь. Морды у них чересчур наглые. Чего это они тут...

Из оцепления вышел кто-то, явно большего чина, чем остальные полименты. Скорее всего, офицер: и форма на нём сидела куда как аккуратнее, чем у других, видимо, шилась на заказ, и держался он уверенно, властно, — махнув рукой бойцам в оцеплении, офицер неспешно направился к пассажирам летающего треугольника. Оружия у офицера не было, и Семён внутренне понадеялся, что это просто такой местный ритуал... особая мера безопасности при рядовом таможенном досмотре. Мир-то Безопасный, вот и бдят здесь вовсю, оправдывают название...

Остановившись метрах в десяти от чёрного самолёта, офицер зычным голосом крикнул:

— Всем оставаться на своих местах! Банда Верзилы Кида — на выход! Руки за голову, выходить по одному. Оружие бросить там, где находитесь. И без шуток — вы у нас под контролем, — офицер упёр руки в бока, нетерпеливо мотнул головой. — Быстро, быстро!

Семён завертел головой: банда? Здесь? Кто бы это мог быть?

Пассажиры повели себя точно так же, как и Семён — все принялись торопливо оглядываться и смотреть друг на друга с крайним подозрением; особо перепуганные хватали свои пожитки и, ничего не соображая, кидались прочь, куда подальше от опасного места. Но, налетев на невидимые стены, тут же падали оглушёнными: стены, похоже, были особые. Полиментовские.

Семён глянул в хвост треугольника — вот уж кто больше всего походил на банду, так это развесёлая троица с амфорой. Но троица, сообразив, что задержка будет долгой, уже достала откуда-то вторую, полную амфору, и, не обращая внимания на поднявшийся переполох, занялась любимым делом. На банду пьяницы никак не тянули.

— Не туда смотришь, — Хайк толкнул Семёна локтём в бок. — Вон они. Игроки в кости.

Семён повернул голову: игроки, пять человек, уже стояли на ногах. В руках у каждого из них тоже были светящиеся трубки; самый высокий из игроков, он же, скорее всего и главарь, Верзила Кид, держал на плече здоровенную трубу, очень похожую на гранатомёт «Муха», с той лишь разницей, что гранатомёты не сияют внутренним оранжевым светом. Этот — сиял. И к тому же неприятно резко тикал, как древний будильник.

— И где он его только прятал? — изумился Хайк. — Сидел на нём, что ли?

Такую трубу действительно трудно было спрятать на себе под одеждой: хотя бандиты и были одеты в долгополые чёрные куртки и такого же цвета широкие брюки, но ни под полой, ни тем более в штанине труба не уместилась бы. Просто не влезла.

— Эй, начальник! — зло крикнул главарь, целясь трубой в сторону офицера. — Шёл бы ты отсюда вместе со своим кодлом. Мы вам ничего не сделали и не собирались делать. Отдыхаем мы! До лампочки нам весь ваш мир и все ваши дела, мы в других местах работаем. Давай разойдёмся по-хорошему!

— По-хорошему будет, если вы сложите оружие и выйдете с поднятыми руками, — офицер не изменил позы, словно и не был под прицелом, — а отдых мы вам обеспечим. Продолжительный.

— Вот идиоты, — пробормотал Мар. — Полименты дубовые. Ни хрена работать не умеют! И откуда такие берутся? Надо было устроить засаду, дать ребятам выйти, а после уже их брать. Вон сколько лишнего народу вокруг! Пассажиров то есть. Я бы теперь, на месте их главаря, объявил бы всех нас заложниками.

— У меня чаккер! — угрожающе крикнул Верзила Кид. — Ты что, ослеп? Да я вас всех сейчас положу! А подстрелите меня, тоже не обрадуетесь — я у него самоликвидатор уже включил. Только кнопку отпущу, всем хана будет.

— Нам — не будет, — сквозь зубы процедил офицер. — Летун накрыт зеркальным заклинанием. Сам сдохнешь вместе со своими дружками.

— А тебе что, и этих не жалко? — Верзила Кид ткнул свободной рукой куда-то себе за спину. — Людишек-то посторонних не жалко? Тоже ведь сгорят.

— Плевать, — офицер сложил руки на груди, покачнулся с носка на пятку, — у нас Безопасный Мир. Местные жители все в Архив записаны. А до чужаков мне дела нет.

— Вон оно что, — разочарованно протянул главарь. — Жаль. Значит, заложников из них не получится... Начальник, а что делать тогда будем? Я же про зеркальное заклинание всё знаю — вы в меня тоже стрелять не можете, пока оно действует.

— Не можем, — согласился офицер. — Ну и что? Подождём, пока вам самим не надоест там сидеть. У нас времени хоть отбавляй. Хочешь, выходи, хочешь — отпускай кнопку. Мне без разницы.

— Надо что-то делать, — тихо сказал Семён то ли Мару, то ли Хайку, — патовая ситуация. Сейчас у этого верзилы нервы не выдержат, и...

Семён не договорил: нервы всё-таки не выдержали. Но не у Верзилы Кида, а у одного из пассажиров, которого Семён раньше не заметил, уж больно тот был невзрачный. Серый какой-то был, неприметный. С диким воплем вскочив на ноги, невзрачный пассажир кинулся мимо главаря и, чуток не добежав до завесы разноцветного пламени, рухнул на колени.

— Спасите меня! — истерично завопил пассажир, протягивая руки к офицеру. — Я из другого мира! Я случайно здесь! Не записан я в вашем Архиве! Я вам всем заплачу, золотом заплачу! Много! Хоть всё берите, только спасите меня!

Верзила Кид неожиданно быстро, в два прыжка, подскочил к перепуганному пассажиру сзади и наотмашь ударил его по затылку своей оранжевой трубой: грозный чаккер от удара рассыпался облаком ярких искр, впрочем, тут же погасших; пассажир ткнулся лицом в чёрную поверхность летуна и затих.

Спутники Кида, пряча самосветные трубки в рукава и на ходу выдёргивая из карманов наручники, бросились к лежащему — через пять секунд несчастный пассажир был скован по рукам и ногам.

— Давай, снимай зеркало, — тот, кого звали Верзилой Кидом, помахал офицеру рукой, — дело сделано.

В тот же миг Семён заметил, что сияние вокруг летуна померкло и исчезло.

— Охренеть можно, — только и сказал Мар. — Что здесь происходит? Цирк какой-то, ей-ей. Кордебалет.

Семён глянул на Хайка, тот пожал плечами. Сам, мол, ничего не понимаю.

— Внимание! — офицер-полимент подошёл вплотную к летуну, ловко вспрыгнул на него. — Приносим всем свои извинения. Была проведена секретная операция по выявлению и задержанию особо опасного преступника. К сожалению, поступить иначе у нас не было никакой возможности: было лишь известно, что он не из нашего мира и находится именно на этом летуне. Пострадавшим, — офицер кивнул в сторону лежащих без сознания, — окажут обязательную медицинскую помощь, после чего им немедленно выплатят денежную компенсацию за причинённое беспокойство. У всех остальных будет произведена обычная проверка документов. Вопросы?

Вопросов ни у кого не имелось. Пассажиры молча вставали, подбирали свои пожитки и гуськом направлялись к поданному трапу. У Семёна создалось впечатление, что происшедшее их вовсе не удивило. Испугало, да, но не удивило.

Мимо Семёна, покачиваясь и опираясь друг на друга, проковыляла пьяная троица; на спине у одного из них висел объёмистый заплечный мешок. Из мешка доносилось стеклянное позвякивание.

— Ж-жаль, — невнятно бормотал тот, который был с мешком, — надо было и мне... ик... чтобы халявную компенсацию п-получить. Выпили бы... Кто ж знал, что они... ик... деньги даром раздают.

— Да ну их, — равнодушно ответил другой, потрезвее, заботливо поддерживая не столько своего спутника, сколько его мешок, — тебя и так только вчера воскресили. Мы же твой день рождения отмечаем, забыл, что ли? А если бы ты опять вдруг помер? Глушилка, она, зараза, штука коварная, пьяных не любит...

— И то верно, — сразу согласился мешочник, — в-выжрали бы всё моё вино без меня. Пока я... ик... по новой воскресал бы. — Троица, обнявшись, враскачку пошла вниз по трапу, весело брякая на каждом шагу пустыми амфорами в мешке.

— Наша очередь, — Семён встал, отряхнул брюки. — Мар, слушай меня — хоть стены уже и сняли, но переноситься куда-то отсюда, тем более на глазах у толпы полиментов, думаю, не стоит. Не надо привлекать к себе излишнего внимания. Сделаем вот что: пройдём проверку как и все. Но если возникнут какие-либо осложнения, тогда конечно. Тогда действуй! Кстати, кто я нынче?

— Как и договорились, ты — принц, — затараторил медальон. — Из Чумного Мира. Младший сын одного из местных королей... захудалое такое королевство, мелкое... младшие они вообще никого не интересуют, даже заговорщиков. А будут спрашивать — я подскажу что ответить.

— Хайк, у тебя с документами всё в порядке? — Семён подмигнул избранному. — Жетон есть?

— А как же, — Хайк вытянул из-за пазухи цепочку со стальным блестящим медальоном на ней, очень похожим на Мара, только чуть поменьше размером, — всё своё ношу с собой. Пошли?

— Пошли, — Семён направился к трапу.

Офицер стоял в сторонке, недалеко от трапа, о чём-то оживлённо беседуя с бывшим главарём банды. Проверкой занимались рядовые: предъявленные к осмотру медальоны изучались самым тщательным образом при помощи занятного устройства, очень похожего на ручной сканер, каким в земных магазинах проверяют ценники на покупках. Только вместо считывающего устройства на серебряную рукоять был насажан большой человеческий глаз. Но не живой, настоящий, а вырезанный из рубина — красный, с широко распахнутыми рельефными веками. Однако и не мёртвый: Семён успел заметить, что тёмный зрачок рубинового глаза слегка сокращается, когда в него попадают прямые солнечные лучи.

Семён, не снимая Мара с шеи и держа медальон на ладони, подставил его под рубиновое око. Еле видимый багровый лучик скользнул по поверхности медальона; Семён осторожно скосил глаза на ладонь — Мар вдруг покрылся тусклой золотистой плёнкой, усеянной россыпью мелких точек и тире: значки шли плотной спиралью, от внешнего края медальона к его центру. Считывающий луч отразился от плёнки; на текстовом экранчике с обратной стороны глаза-сканера высветилась какая-то надпись, Семёну не видимая, но от которой проверяющий полимент, похоже, пришёл в замешательство.

— Минутку, — сказал боец и, трусцой подбежав к офицеру, что-то негромко доложил ему. Офицер заинтересованно глянул на Семёна, забрал у проверяющего сканер и, подойдя к Семёну, самолично проверил его медальон-документ. Отчего показания на экранчике ничуть не изменились — Мар хорошо знал своё дело.

— Ваше высочество, — казённым голосом сказал офицер, глядя куда-то мимо Семёна, — я официально приношу вам свои извинения за случившийся инцидент, и...

— Полно, уважаемый, — снисходительно прервал его Семён, — какие могут быть извинения! Дело есть дело. Мне даже доставило удовольствие смотреть на вашу работу... я никогда раньше не видел такого, — тут Семён не кривил душой, такого он и впрямь раньше никогда не видел, — э-э... скажите, любезнейший, дозволено ли мне будет задать вам пару вопросов? Так сказать, личного плана. Удовлетворить собственное любопытство.

— Извольте, — с облегчением сказал офицер, невольно подстраиваясь под манеру разговора своего вельможного собеседника, — слушаю вас.

— А кто был тот человек, которого ваши люди арестовали столь необычным способом? — великосветски улыбаясь, Семён внутренне напрягся в ожидании ответа. Не хотелось услышать что-то вроде: «да вот, вора Симеона по ориентировке повязали, похож очень, теперь он у нас попляшет...».

— Вора взяли, — нехотя ответил офицер, — казнокрада. Собирался отсидеться в нашем мире, пока его по всей Империи искать не перестанут. Ошибся, дурень. Не там отсиживаться решил. Законов наших не знал, вот потому и влип! С воровством у нас строго, очень строго. Гораздо строже, чем даже за убийство... Убийство — что? Оживили и пошёл, не велика беда... А воровство наказывается по всей строгости закона. Не любят у нас воров! Не жалуют.

— Вот как, — очень натурально восхитился Семён, — похвально. Значит, не жалуете воров...

— Ты у него про чаккер спроси, — подал голос Мар. — Что это за бандура такая, я о ней слыхом не слыхивал. Интересно!

— И последний вопрос, — спохватился Семён. — Ваш грозный чаккер... м-м... это что за оружие? В моих арсеналах такого нет. По-видимому, совершенно новый вид вооружения. Надеюсь, оно не секретное? Любопытно было бы узнать производителя. Во всяком случае в моей гвардии такое пригодилось бы!

— Гастор, подойди-ка сюда, — офицер повернулся в сторону бывшего Верзилы Кида, — тут принц твоим чаккером интересуется, откуда у тебя такое грозное оружие, — и чему-то усмехнулся.

Гастор подошёл, коротко кивнул принцу со своей высоты, словно в лоб собрался его поцеловать, и без лишних церемоний сообщил:

— Собственно, никакого оружия и не было. Так, экспромт. Мираж, магическая зарисовка. Надо же было предъявить что-то сверхубойное, грозное... Хорошо получилось, правда? Чёрная труба, тиканье... Впечатляет, по-моему.

Семён вспомнил ярко оранжевый, вовсе не чёрный ствол — магия, понятно! — и согласно покачал головой:

— Весьма и весьма впечатляет! Даже я почувствовал себя несколько неуютно.

— А чаккер... — Гастор смутился. — Кота моего Чакки зовут, вот и ляпнул от волнения. Но ничего, сошло.

— Жаль, — искренне огорчился Семён, — очень мне хотелось бы свою охрану такой игрушкой оснастить. На всякий случай. Кстати, — Семён плавно повёл рукой в сторону Хайка, терпеливо ждавшего своей очереди за спиной Семёна Владимировича, — это мой предсказатель. Ясновидящий, стало быть. Зачем его проверять, я лично за него ручаюсь! Вот, и шар его при мне, — Семён похлопал рукой по сумке. — Предъявить?

— Только личные документы, — жёстко ответил офицер. — Шар не надо, — и шагнул к Хайку, безропотно протянувшего ему свой жетон.

Офицер скользнул сканером по кругляшу, глянул на экранчик, после как-то странно посмотрел на Семёна. Отступив на шаг от Хайка и пряча рубиновый глаз в специальную кобуру на поясе, офицер вежливо сказал:

— Думаю, ваше высочество, что если у вас даже ясновидящие такие, — он выделил голосом слово, — то вашей гвардии никакие чаккеры не нужны, — коротко отдал честь, коснувшись пальцами фуражки и отошёл в сторону, пропуская принца и предсказателя мимо себя.

Семён молча зашагал в ту сторону, куда раньше ушли все остальные пассажиры летуна — к небольшому кирпичному домику, встроенному в серую стену наподобие заводской проходной. Хайк догнал Семёна и пристроился рядом.

Отойдя на приличное расстояние от оцепления, Семён не выдержал:

— Хайк, кто ты такой? — он смерил бородача подозрительным взглядом. — Как понимать заявление того полимента? Это в каком таком смысле: «если у вас даже ясновидящие такие»?

— Да всё как-то к слову не приходилось, — Хайк отвёл взгляд в сторону, — то да сё, понимаешь ли...

— Полимент он, — уверенно заявил Мар. — Из спецподразделения. Несомненно. Ух, рожа продувная! А врал-то, врал, что художник... Как ты там когда-то говорил, что рыбак рыбака чует издалека? Во, дочуялись. Давай его прикончим, а? Зайдём в домик и прикончим. Нафиг нам полимент в друзьях нужен! Даже и избранный.

— Помолчи, — Семён зажал медальон в кулаке. — Хайк, давай-ка выкладывай всё начистоту. А то тут всякие мнения есть, — Семён не стал уточнять, какие.

— Ох, как мне не хотелось бы, — поморщился Хайк. — Но что поделать, раз ты так этого требуешь. Видишь ли, моя семья... клан, вернее... он специализируется на особого вида работах. Связанных с некоторыми опасностями и риском. И потому все мы с детства проходим особый курс обучения... боевого обучения.

— Можно поконкретнее? — Семён остановился, раздражённо поправил сумку на плече. — Вот не люблю я этого, вокруг да около! Говори прямо.

— Я из клана наёмных воинов, — обречённо сказал Хайк. — Мастер по многопрофильному бою, если поконкретнее. Основная специализация — телохранитель.

— Клан наёмных воинов, тэк-тэк, — озабоченно пробормотал Мар. — Как же, слыхал. Спроси его, он случаем не из Черепашьего Мира?

— Черепаший Мир? — Семён легонько ткнул пальцем в грудь Хайка.

— Черепаший, — грустно согласился Хайк, — клан Болотной Черепахи. Двенадцатый уровень обучения. Отлучён от профессии за неустойчивость... за то, что художником хотел стать. За травки.

— Мда, кончишь такого, как же, — резонно заметил Мар. — Он, небось, и от магии обучен обороняться... Двенадцатый уровень из четырнадцати! Это я, однако, погорячился. Однако, беру свои слова назад. Он бы нас самих в лепёшку раскатал чуть что... Черепахи, они такие.

— Ладно уж, Черепах, — Семён улыбнулся, видя непонятное смущение Хайка, — надо было сразу сказать, а то темнил, темнил. Чего тут такого! Наёмный телохранитель, работа хорошая, нужная. — И направился к домику.

— Симеон, — Хайк поравнялся с Семёном, не глядя ему в лицо продолжил:

— Пойми меня правильно... Я ведь сейчас никто! Применять своё умение мне запрещено уставом, если я не нанят на работу. Пусть я и отлучённый, пусть. Но устав никто не отменял! И на работу меня с такой меткой никогда не возьмут, я обязан предупредить работодателя о своём отлучении... Не хотелось зря трепаться. Я — избранный, и этого с меня достаточно. Можешь не сомневаться — я доволен своей судьбой.

— Что-то ты не очень весело это сказал, — Семён открыл дверь и зашёл в домик. — Что доволен своей судьбой.

— Как сказал, так и сказал, — вздохнул Хайк, заходя в дом следом за Семёном.

Домик изнутри был абсолютно пуст. Голые цементированные стены, скамейки вдоль стен, чисто выметенный каменный пол, несколько высоких то ли дверей, то ли окон, наглухо задраенных толстыми цельнолитыми стёклами, и — никого! Ни одного человека. Словно все пассажиры летуна испарились, едва вошли в дом: второго выхода не было.

— Куда народ подевался? — Семён растерянно обвёл взглядом помещение. — Знаешь, очень похоже на зал ожидания. Только чего тут можно ожидать? Непонятно. — Семён присел на скамейку, похлопал возле себя рукой, — Хайк, присаживайся. Так говоришь, тебя никто на работу не возьмёт с таким волчьим билетом?

— Не возьмёт, — Хайк сел, понуро уставился в пол. — Отлучение — это серьёзно. Это — навсегда. Правда, если бы кто меня всё же нанял, тогда... Тогда был бы шанс на пересмотр моего дела.

— Мар, нам нужен телохранитель? — деловито поинтересовался Семён. — Твоё мнение?

— Нахрен он нам сдался, — сердито ответил медальон, — зачем тебе второй защитник? Я твой телохранитель. Хочет путешествовать с нами — на здоровье, пускай. Конечно, не нужен!

— Я рад слышать, что ты такого же мнения как и я, — согласно покивал Семён. — Хайк, мы тут посовещались и решили нанять тебя на работу.

— Что?! — в один голос воскликнули Мар и Хайк.

— Большую оплату не гарантирую, — продолжил Семён, не слушая возмущённого верещания медальона, — но зато у тебя появится шанс, как ты и говорил. Да и мне будет веселее... Кстати, ты можешь научить меня драться на мечах? — Семён повернулся к Хайку.

— Ах, вон оно что, — сразу успокоился Мар, — хе-хе, хитрец какой! Профессионального учителя себе решил за недорого нанять. Так бы сразу и сказал. А то телохранитель, телохранитель... — и, пробурчав что-то совсем уже невнятное, умолк.

— Во-первых, я не собираюсь использовать тебя как своего телохранителя или наёмного учителя, — ровным голосом продолжил Семён, словно он и не слышал сказанных Маром слов. — А во-вторых, просто хочу освободить тебя от запрета на использование своего умения. Мы заключим договор, а после ты волен идти куда захочешь, если вдруг передумаешь быть со мной.

— Ты это серьёзно? — Хайк смотрел на Семёна во все глаза. — Насчёт работы? Но у меня нет рекомендаций! Я — отлучённый! Ты понимаешь, какую ответственность берёшь на себя?

— Вполне серьёзно, — Семён пожал плечами. — У меня, между прочим, тоже нет рекомендаций, ну и что с того. И плевать мне на то, что тебя отлучили. Какое мне до этого дело! Короче, тебе что нужно — работа или сочувствие?

— Работа, — Хайк встал. — Я согласен. Но прежде чем наш договор вступит в силу, надо сказать ритуальную фразу и сделать хотя бы символическую оплату. Назови себя, скажи, что ты берёшь меня к себе на работу и заплати мне монету, неважно какую. Хоть медную.

— Что ж, — Семён поднялся с лавки. — Я, вор Симеон, беру тебя на работу. По специальности. — Семён побренчал золотом в сумке, выудил оттуда монетку и протянул её Хайку — тот взял золотой, церемонно положил его в карман. И... ничего не случилось. Не грянул гром, не сверкнула молния. Даже ветерком не потянуло. Хотя Семён ожидал какого-нибудь проявления того, что договор вступил в силу. Какого-нибудь знамения.

— А как я узнаю, что ты у меня на службе? — поинтересовался Семён Владимирович. — Что договор заключён? Как-то и где-то оно ведь должно быть отмечено! Я так думаю.

Хайк молча достал из-за пазухи свой медальон, показал его Семёну: кругляш теперь странным образом изменился, став не блестящим, стальным, каким он был прежде, а дымчато-золотистым, полупрозрачным. Словно отлитым из особого декоративного стекла.

Хайк подбросил медальон на ладони, уронил его на место и подмигнул Семёну:

— Вот такие дела.

— Круто, — кислым голосом одобрил увиденное Мар. — Весьма круто. Вор с прикрытием, с личным защитным медальоном... и с одним из лучших в Мирах телохранителем. Который к тому же избранный. Ты ему ещё шар предсказаний выдай, ага, тогда полный комплект будет. Ну, блин, вообще. — И удручённо закряхтел. Семён с удивлением понял, что Мар ревнует. Это было неожиданно.

— Ах да, — Семён хлопнул себя по лбу. — Действительно! Хайк, смотри, что у меня есть для тебя, — и вынул из сумки невесомый шар.

Хайк осторожно взял у него из рук сферу предсказаний, покатал её в ладонях.

— Честно говоря, я думал, что ты блефуешь, когда обещал полиментам показать шар предсказаний, — глухо сказал бородач, вглядываясь в бирюзовую глубину сферы. — Древняя вещь. Сильная. Откуда такое чудо?

— Цыганка-гадалка подарила, — усмехнулся Семён, вспомнив музейные коридоры Искристого Мира. — Бери, пользуйся. Раз мы вместе... а мы вместе? — Хайк кивнул. — Тогда тебе и шар в руки. Будешь нас информацией снабжать.

— Какой? — Хайк посмотрел на Семёна затуманенным взглядом.

— Разной, — пожал плечами Семён. — По необходимости. Так, — Семён огляделся. — Что-то мы здесь засиделись. Ничего не происходит, никто не появляется... Зря только время теряем. Мар, давай-ка двинем отсюда... Мар! — Медальон не отзывался.

— Минутку, — Семён оставил Хайка на скамье, погружённого в созерцание шара: было похоже, что черепаховый боец впал в транс — он уже ничего не слышал и не видел. Его сейчас можно было брать голыми руками, несмотря на двенадцатый уровень обучения.

Семён подошёл к двери-окну, глянул наружу: за окном был лес. Серьёзный вековой лес, сырой, мрачный, с тропинкой, тянущейся прямо от стеклянной двери. Лес, которого просто не могло быть возле аэропорта! Семён заинтересованно подошёл к другому окну.

За этой дверью-окном был город. Семён словно смотрел на него с балкона многоэтажного дома, где-то этажа с третьего: по тротуару неспешно шли прохожие; на проезжей части машин видно не было, но создавалось впечатление, что какое-то движение там всё же происходит — воздух над дорогой струился и переливался, в нём мелькали еле видимые, размазанные скоростью тени.

Противоположные серые дома уходили этажами ввысь — как Семён ни старался разглядеть, где же у них, в конце концов, последний, верхний этаж, ему это не удалось. И, что интересно, несмотря на такую монументальную архитектуру, на улице было светло. Что там светло! Ярко, как на пляже, хоть бери и загорай. Чего-чего, а солнца здесь хватало. Тем более двух.

— А кирпичный домик-то с секретом, оказывается, — сказал сам себе Семён, — вот тебе и зал ожидания! Ладно, попозже разберёмся. Мар, ты почему не отвечаешь?

Медальон упорно молчал.

— Слушай, ну не будь ты как ревнивая любовница, — с досадой воскликнул Семён. — Посоображай хоть немного! Мы решили взяться за серьёзное дело. За очень серьёзное! И в одиночку мне его никак не потянуть. Считай, что я решил набрать команду из тех, кто может мне помочь. Из специалистов-профессионалов. Хватит всё одному да одному! Тем более припомни, если ты забыл, что у Кардинала уже есть свой отряд... там ребята тоже не промах... отряд, с которым мы запросто можем встретиться во время поисков слимпа. Конкуренты, мать их! Что тогда делать? В одиночку с ними не подерёшься, удирать только. Да и то, если будет возможность. Ну не могу я размножиться, чтобы нас стало много, тебя и меня!

— Интересная мысль, — сказал Мар бодрым голосом, как будто ничего и не было, как будто не молчал он только что, обиженный и раздосадованный, а продолжал давно начатый разговор. — Кардинал-то смог! Вот бы узнать как. Может, он вроде чужих, делением себя умножает?

— Так то ж Кардинал, — Семён невольно улыбнулся, представив себе натужно делящегося Кардинала. — Он случай особый. Значит ты согласен с тем, что я тебе сказал?

— Согласен, — недовольно ответил медальон, — уболтал. Но ведь не по правилам это! Вор с прикрытием работает только в одиночку, сам на себя. Так всегда было!

— Меняются времена, как говорил мэр Клавдис, — многозначительно заметил Семён, — да и вообще, гуртом и батьку бить сподручней.

— Какого батьку? — насторожился Мар. — А, это пословица! Понятно. Ладно, гуртом так гуртом, раз так надо. Но чур, уговор — отыщем слимп, переделаем вселенную, бошки всем чужим пооткручиваем, а после — ни-ни! Никаких команд. Воровать только в одиночку. Тайком.

Семён лишь открыл и закрыл рот — сказать ему было нечего.

— Я вот тут осмотрелся, пока вы в шарик пялились, — продолжал беспечно болтать Мар, не обращая внимания на состояние хозяина, — и понял, что здесь какая-то техническая волшба имеется. Что-то связанное с перемещением. Вон, какие-то ручки да кнопки рядом с дверями понатыканы... Ты, небось, и не заметил, не до того со всякими прогрессивными идеями было! Оно, конечно, можно разобраться, что к чему, но не вижу смысла. Давай я тебя по-простому, по старинке. Вместе с Хайком. Ты шарик-то у него забери, совсем мужик остекленел! Одуреет от таких гляде... — И тут Семёна прорвало. Он расхохотался так, что Мар умолк на полуслове. Дождавшись, пока Семён отсмеётся, медальон вежливо поинтересовался:

— И чего это я такого смешного сказал?

— Да так, — Семён утёр слёзы, — уж сказал так сказал. Коротко, но по существу. Хайк! — Семён направился к приятелю. — Отбываем! Давай сферу, в сумку положу, — Семён вынул шар из ладоней Хайка. Тот вздрогнул и, словно проснувшись, огляделся по сторонам.

— Этому шару цены нет, — сказал Хайк, вставая со скамейки и потягиваясь, — куда до нему нынешним! Я думал, что у меня в доме был хороший шар новостей... барахло он был, оказывается. А этот — о! Этот любому другому шару сто очков вперёд даст.

Хорошая новость, Симеон! Я специально заглянул в полицейский архив — чего зря просто так по линиям шастать, без дела, — и убрал оттуда все упоминания о тебе. И для поискового заклинания ответ подготовил, там же в полицейском архиве его спрятал. Теперь на любой запрос о воре-Симеоне всегда будет выдаваться один и тот же ответ: тебя в этом мире не было и нет. Так что Безопасный Мир для тебя нынче стал и впрямь безопасным! На некоторое время. Пока подлог не обнаружат.

— Вот видишь, — сказал Семён, подбрасывая медальон на ладони, — убедился, что гуртом сподручнее?

— А я что, возражаю? — хмыкнул Мар. — Раз решили, значит, решили. Я не против, чего уж там. Тем более поисковому заклинанию первоклассную дурочку втулили... Хм, неплохо. — И, посчитав разговор оконченным, медальон умолк.