Слимп

Глава 12 Строго Лимитированное Изменение Мирового Порядка

Сквозь гул в ушах Семён услышал дружный рёв. Наверное, мужички друида кончать бегут, — подумал мимоходом Семён, — дождались. Вон как разохотились, — и сел, тряся головой. Огляделся.

Никуда мужички не бежали. Они даже носа из своих кустов не высунули. А орали мужички лишь от избытка чувств. От впечатлений. Точно так же, как орут болельщики после удачно забитого гола.

Преграда исчезла. Полностью. А с ней исчез и сувенирный домик — травяная поляна была пуста. Хотя нет, не совсем пуста: посреди неё, там где раньше стоял дом, что-то имелось. Это что-то было человеком: человек сидел на корточках, сложив руки на коленях, и с явным интересом оглядывался по сторонам.

— Вояки, — пробормотал себе под нос Семён, поднялся, выдернул меч из земли, выключил клинок, но саму рукоять прятать в карман не стал. Так, на всякий случай. И направился к человеку.

— Склеп пропал, — доверительно сообщил Мар. — Это на моём уровне видения. На обычном. А что у тебя?

— Аналогично. — Семён разглядывал человека. Тот, видя приближающегося к нему Семёна, встал в полный рост. Выглядел незнакомец довольно живописно: сам худой и какой-то нескладный, угловатый; волосы до плеч, но аккуратно подстриженные, ухоженная короткая бородка; одежда, что-то вроде классического джинсового костюма, выцветшая от времени, тёртая-перетёртая, вся в неровных заплатках, но чистая; лёгкие сандалии на босу ногу. То ли бродяга, то ли нищий. Аккуратный такой нищий. Хиппи-шестидесятник, каких Семён иногда видел в кинохрониках. Дети цветов. Маковый ребёнок.

Маковый ребёнок улыбнулся Семёну во весь рот и неожиданно подмигнул ему.

— Не пугайся, Симеон, я сейчас дурака валять буду, — громким шёпотом сказал хиппи, — надо тех, в кустах, успокоить. Потом поговорим, — и без паузы завыл, то хватаясь за голову, то простирая руки к лесу:

— А-а, бедный я, а-а, несчастный я! Горемыка убогий, бедолага сирый, колдунами пуганный, разбойничками битый! О горе мне, горе! Похитил меня друид окаянный, в тёмный лес уволок, в клетке ржавой держал, для целей злобных и окаянных...

Из кустов, из-за деревьев, смущённо переглядываясь между собой, на поляну стали выходить бравые мужички, кто с топором, кто с дубиной. Похоже, события развивались несколько не по запланированному ими сценарию — видимо, сначала предполагался погром дома с обязательным пожаром, после казнь друида и пьянка. Или сначала казнь, потом погром и пьянка. Но ни дома, ни друида нынче не было. Нечего было жечь. И казнить вроде бы некого было.

— Сам я не местный, — жалобно выл тем временем хиппи, осторожно рвя на своей груди куртку, — сильно больной я на голову! И телом хилый, слабый, подайте кто может... Тьфу, не то! Погорелец я, дом враги сожгли, жену и детишек в полон угнали...

Мужички окружили Семёна и незнакомца плотным кольцом, озадаченно пялясь на бородатого погорельца. Погорелец то и дело закатывал глаза, истово мотая головой из стороны в сторону, весь как-то лихо кособочился то на одну, то на другую сторону, одновременно крепко стуча себя в грудь кулаками — и действительно больше походил не на жертву пожара, а на сильно больного. Каким он сам назвался.

— Тю, да он припадочный, — удивлённо сказал один из мужичков. — Разве ж то друид? Не, не друид. Юродивый это. Я таких в большом городе видел.

— Да погоди ты, — остановил его другой мужичок, с сомнением глядя на припадочного юродивого. — Может, вовсе он нарочно притворяется. Обманывает нас. Может, он всё-таки друид? — с надеждой сказал сомневающийся, тяжело похлопывая дубинкой себя по ноге. — Что же это мы, значит, так никого сегодня и не прибьём? Скучно оно как-то получается! Неинтересно.

— А вот мы его сейчас проверим, — с угрозой в голосе сказал братко Иван, бесцеремонно расталкивая мужичков и протискиваясь поближе к подозрительному незнакомцу, — есть одно верное средство. — В руках у братко был складной стаканчик и плоская карманная фляга.

— Ежели друид, — уверенно сказал Иванносорокосил, осторожно плесканув в стаканчик из фляги, — то его от одного только запаха вывернет, знамо дело. А ежели не друид, то... — и сунул стаканчик в лицо возможному друиду. — Пей!

— А чего так мало-то? — возмутился проверяемый на друидность незнакомец. — Сам из этой фиговины пей. Дай-ка... — выхватил из братковой руки фляжку и, задрав её, приник к горлышку. В наступившей тишине кто-то хрипло откашлялся и с завистью почмокал губами.

— Ты того... Не наглей, — миролюбиво сказал Иван, с трудом отбирая флягу назад, — вон, ополовинил уже... Эх! — долил в стаканчик и залпом выпил. Крякнул, сложил стаканчик и завинтил флягу крышечкой.

— Какой он к едрене-фене друид, — Иванносорокосил, потеряв к происходящему всякий интерес, вышел из круга. — Вы как хотите, а я в ресторацию возвращаюсь. Дела у меня, — и бурча на ходу что-то невразумительное, зашагал к деревьям; так и не пригодившийся кистень Иван небрежно заткнул за пояс.

— Что ж, граждане, — зычно сказал мэр Клавдис, до того молча стоявший внутри круга. — Будем считать, что наш поход удался. Во-первых, стену мы убрали. Так? Так. Во-вторых, друидский дом полностью развалили. До основания. А поганый друид, стало быть, от этого нашего поступка самоликвидировался. Вместе с домом. И что же мы теперь имеем? А имеем мы жертву друидских козней, запуганного колдуном до полусмерти...

— Вот-вот, — охотно закивала жертва, преданно глядя в глаза мэру и между делом старательно одёргивая на себе куртку, — козни. Вот именно.

— ...и потому, я думаю, на этом деле мы можем смело поставить точку...

— Так что, никого, значит, бить не будем? — сильно огорчился мужичок с дубинкой. — Обидно. Что же это мы, получается, зазря сюда ходили?

— ...и в честь знаменательной победы, — Клавдис покосился на огорчённого мужичка, — объявляется городской праздник. С бесплатным угощением. Все расходы за выпивку и еду мэрия берёт на себя. За битую посуду и ломаную мебель платит виновный. Всё. Вопросы?

Вопросов не было. Что там вопросы — через полминуты на поляне вообще никого не было, кроме Семёна, мэра и джинсового хиппи: в лесу стоял такой треск, словно через него ломилось по меньшей мере стадо напуганных лосей; треск постепенно удалялся. Народ спешил на праздник.

— Ну-у, — Клавдис задумчиво посмотрел на оборванца, — друид ты на самом деле или не друид... В общем-то мне сейчас это уже безразлично, — оборванец стоял по стойке смирно, поедая мэра взглядом как новобранец батю-командира, — но должен предупредить: к нам не суйся. Тем более сегодня. Прибьют, знаешь ли. Симеон, вы идёте в город?

— Я здесь побуду, — ответил Семён. — Поговорю с этим, — он кивнул на хиппи-погорельца. — А потом... может быть... Не знаю пока.

— Я так и думал, — ничуть не удивился Клавдис. — Вольный ветер, дальняя дорога... Знакомо. Во всяком случае — спасибо, — мэр пожал руку Семёну и решительно направился к деревьям. И ушёл, так ни разу и не оглянувшись.

— Ну что же, — Семён спрятал рукоять меча в карман и повернулся к жертве друидских козней, — рассказывай, уважаемый, как ты до жизни такой докатился. И откуда меня знаешь. Что, неужели среди колдунов-затворников я настолько популярен?

— Среди других затворников, пожалуй, нет, — подумав, сказал незнакомец. — Хотя кто знает... А я, кстати, вовсе не колдун. Вот ещё! Больно надо.

— Что же ты тогда в колдовском доме делал? — удивился Семён. — Только не заливай мне насчёт ржавой клетки и окаянных целей. Насчёт полонённой жены с детишками тоже можешь помолчать. И припадков не надо. Не люблю я этого.

— Хайк, — вдруг сказал джинсовый незнакомец, улыбнувшись и протягивая Семёну руку.

— Что, колдует? — встрепенулся Мар. — Нападает? Ты мне только знак дай, я его в пыль, в порошок... Очень уж хочется боевые заклинания в деле опробовать.

— Не сейчас, — шёпотом ответил Семён и перехватив удивлённый взгляд бородача, громко пояснил:

— Не обращай на меня внимания. Это я иногда слова обережные говорю. Привычка у меня такая! Безвредная. М-м... В каком смысле — хайк?

— Зовут меня так, — пояснил незнакомец. — Имя такое. Не кличка. Избранный я. — И уставился на Семёна в ожидании реакции.

— Избранный? Это хорошо, — кивнул Семён, не вникая в смысл сказанного. — А куда избранный? В комитет друидского самоуправления, что ли?

— Семён, — предостерегающе зашелестел Мар, — какой комитет, что ты! Избранные — это через которых комплексные заклинания в Миры идут.

— Ах, вон что! — спохватился Семён. — Понятно. Извиняюсь, недоразумение вышло. Хм, надо же, не думал, не гадал, а с одним из избранных повстречался. Однако!

— Я когда-то тоже не мог предположить, что встречусь с человеком, объявленным во всеимперском розыске, — дружеским голосом сказал Хайк. — Это ж как надо было постараться, чтобы так разозлить кого-то из высших имперских чиновников! Очень, очень постараться.

— Розыск? — озаботился Мар. — Всеимперский? Эк засветились-то! Со мной такое впервые.

— Нет, чувствую, здесь требуется обстоятельный разговор, — решил Семён. — На ходу такие дела не обсуждаются. Надо бы нам куда-нибудь... где посидеть спокойно можно... Чёрт, в город идти никак нельзя, там сейчас такая пьянка началась! Здесь на травке, что ли?

— На травке не надо, — сразу отказался Хайк. — Здесь — не надо. Место меченое, скоро сюда для разбирательства кто-нибудь обязательно заявится. Тем более... ты в этом Мире давно? Дня два будет?

— Будет, — согласился Семён. — А что? Временную прописку оформлять пора?

— Нет, — усмехнулся Хайк: похоже, понятие прописки для него было знакомо, — ты до сих пор на свободе лишь потому, что прыгаешь по Мирам как блоха. Поисковому заклинанию до трёх суток требуется, чтобы месторасположение нужного человека найти! Да и то если он где-то в имперских Мирах прячется. С закрытыми Мирами подольше возни, там магическая структура иная.

— Становится интересно, — Семён поджал губы. — Откуда, уважаемый, у тебя такие глубокие полицейские познания? Вернее, полиментовские. Ты что, из этих, из службистов?

— Избранный я, — терпеливо повторил Хайк. — Через меня знаешь сколько заклинаний прошло! Я ими хоть пользоваться не могу, зато много чего о принципах их работы знаю. Слишком много знаю. Короче, уходить отсюда надо. И непременно в другой Мир. А то ни мне, ни тебе не поздоровится! Особенно тебе.

— Конечно, уходить, — заторопился Мар, — дело человек говорит, мотаем отсюда, пока не началось. Я угрозу чую... сверху что-то идёт... думай скорее!

— Тогда давай, — решил Семён. — В любой, на твоё усмотрение. Вместе с Хайком, разумеется.

— Минуточку, — засуетился медальон, — сейчас по списку пробегусь... — и замолчал. Список принялся читать, наверное.

— А, управляемый голосом многофункциональный медальон, — понял Хайк, с интересом приглядываясь к кругляшу на груди Семёна. — Одушевлённый небось. Слышал я байки об одушевлённых... Свежая разработка? Новинка, да?

— Древняя новинка, — уклонился Семён от объяснений. — Из закрытых фондов.

— Дашь адресок? — оживился Хайк. — Ежели я новый шар новостей раздобуду, то обязательно туда загляну. Люблю закрытые места!

Семён не ответил, не успел: сверху дохнуло холодным воздухом. Семён и Хайк одновременно посмотрели вверх.

Над поляной, в вышине, висела летающая тарелка. Прыгалка. Круглая, блестящая словно хромированная, местами покрытая густым инеем. Большая.

Прыгалка бесшумно опускалась вниз, прямо на головы людей.

— А эти здесь при чём? — непонятно чему удивился Хайк. — Вообще-то я других ожидал.

— Мар, давай действуй! — с испугом крикнул Семён. — Нечего в списке ковыряться! В любой мир, быстро! В безопасный.

— Есть, — коротко ответил Мар. — В безопасный.

Лесной Мир поплыл разноцветными сполохами, исказился, на миг стало темно и тут же посветлело: Семён еле устоял на ногах. Потому что земля под его ногами стала странно неустойчивой, колышущейся. Земля?.. Семён огляделся, предчувствуя неожиданное.

Это была не земля. Это вообще было непонятно что.

Вокруг было небо. И сверху, и по бокам — одно небо. Такое, какое бывает только в сентябре, в самом начале осени: синее, глубокое. Чистое. Пахнущее морозцем.

Над головой вместо обледеневшего диска висело ослепительно белое солнце; поодаль, на краю небосвода, другое — маленькое и не такое яркое. Всё пространство над головой Семёна было исчёркано тёмными пересекающимися полосами: небо было в клеточку.

А то, на чём стоял Семён... Оно было живое. Громадное, плоское, треугольное и живое: тугая шкура, сплошь покрытая чёрным ворсом, маслянисто поблескивала в солнечных лучах — под шкурой, в глубине, перекатывались твёрдые бугры мышц; существо летело, изредка лениво шевеля далёкими углами-крыльями. Хотя это, конечно, были не крылья, с такими крыльями летать никто не смог бы — но существо летело.

Невдалеке от Семёна сидела группка людей, азартно играющих в кости: сухой стук костяшек в стакане доносился даже сюда. Никто из игроков не заметил появления новых попутчиков, все были увлечены игрой.

Чуть подальше, в сторону носа-угла, тоже были люди: кто читал газеты, поджав ноги по-турецки, кто резался в карты, кто спал. Обстановка до того напоминала поездку в пригородной электричке, что Семён усмехнулся — для полной схожести только пьяных не хватало. Хотя... Семён глянул в другую сторону: ближе к задней части летающего треугольника сидела обособленно от всех шумная троица с откупоренной прозрачной амфорой. Амфора была литра на три, заполненная лишь наполовину тёмной густой жидкостью — судя по всему, троице уже было хорошо.

— Порядок, — сказал Семён, присаживаясь на чёрную поверхность, — всё как у людей. Мар, где мы?

— В Безопасном Мире, — доложил медальон. — Как ты и приказал. Я, правда, не знаю, насколько он безопасен, этот мир, я здесь никогда раньше не был, но название многообещающее. Надеюсь.

— Что он сказал, твой медальон? — Хайк присел рядом с Семёном, с любопытством осмотрелся. — Общественное транспортное средство, понятно. Летающая лошадка. А почему именно сюда? Хотя какая разница...

— Мы в Безопасном Мире, — сказал Семён. — Что это за мир, кто его знает!

— А, Безопасный, — покивал Хайк, — слышал, слышал. Это куда чужим вход категорически воспрещён. Под страхом смерти. Говорят, что местные даже специальную сетку против них поставили, — Хайк ткнул пальцем вверх. — Против прыгалок. Весьма дорогое колдовство! Не каждому миру по карману.

— Да уж, — Семён мельком глянул на сетку, — впечатляющий размах. Молодцы. Значит, чужие нас здесь не достанут. Пока что. И поисковое заклинание... сколько ему там надо... ты говорил, до трёх суток? Значит, есть ещё время поговорить.

— Есть, — подтвердил Хайк. — Ну, давай тогда по новой знакомиться, раз такое дело. Поосновательнее. Хайк, избранный, — церемонно представился Семёну собеседник. — Специалист по вседисковым линиям связи. Вынужденно специалист.

— Симеон, — торжественно сказал Семён. — Вор с прикрытием. Вынужденно вор.

И они пожали друг другу руки, специалист по связи и вор с прикрытием. Вынужденные.

— Так, будем считать, что официальная часть завершена, — Хайк потёр ладони. — Эх, хорошо бы за знакомство... Ну да ладно, успеется.

— Ты расскажи, как в тот сувенирный домик попал-то, — Семён прилёг, лежать на чёрной шкуре было удобнее, чем сидеть, — в тот, с разноцветными огоньками по стенам и зеркальными стёклами. В друидскую хатку.

— Ого! — восхитился Хайк. — Ты, оказывается, не только сам дом увидел, но ещё и его разрешающий символ разглядел? Огни разноцветные? Чего ж ты стенку ломал, раз ты из допущенных! Или ты не из допущенных, а из видящих?

— Не важно, — отмахнулся Семён. — Я думаю, что и из тех, и из других. Понемножку. Из допущенно-видящих.

— Что-то новенькое, — в задумчивости потёр переносицу Хайк. — Впрочем, что сделано, то сделано. И спасибо тебе за это. Иначе сидел бы я в том доме до явления слимпа народу.

— Хорошее выражение, — одобрил Мар. — Надо запомнить.

— Те, кто видел разрешающий символ, могли проходить сквозь стену беспрепятственно, — Хайк вздохнул. — Туда и обратно. В отличие от меня. Например эти, как их... Допущенные к контролю. Хотя ко мне за все годы лишь один раз такой наведывался. Выяснял, есть ли какие жалобы... Ха, жалобы! Да всё моё существование в те времена было одной толстой жалобой: после вольной жизни да в камеру! Хоть и в богатую, роскошную, но — камеру... Так, о чём это я говорил? А, о символах входа.

Те, кому проход был запрещён, видели старый гнилой склеп. И, как правило, проникнуть туда не пытались: почём зря могильники колдовскими стенами не огораживают. Может, вампиры там живут, или какая другая нечисть обитает... С умом придумано, верно?

— Верно, — Семён легонько дотронулся до медальона. — Теперь понятно. Понятно, почему я пройти не смог. Кое-кому в допуске было отказано.

— И тут дискриминация, — недовольно фыркнул Мар. — Чем это я им не понравился, тем стенам? Вроде свой, колдовской.

— Избранным я стал пять лет тому назад, — Хайк лёг на спину, сунул руки под голову и уставился в синее небо. — За что и почему — не знаю. Стал и всё. Это, друг Симеон, как болезнь... Скоротечная. Кто не был избранным, тот не поймёт.

Я одно время травками баловался, курил пакость всякую. Есть, понимаешь, в Мирах разные интересные травы, которые довольно любопытно действуют на человека. Их по разному можно... курить, например, можно. Или заваривать. Я — курил.

Я-то сам из богатой семьи... Между прочим, художником хотел стать, не по мне было семейным делом всю жизнь заниматься. Эх, не получилось... Семья запретила. Вот я травками и стал увлекаться... Были, конечно у меня проблемы с родственниками из-за такого моего увлечения, были. Разногласия, а как же! Мой образ жизни их не устраивал. Понятное дело! Впрочем, я не о том.

Однажды после травки мне вдруг стало плохо. Ни с того, ни с сего. В голове сплошная каша образовалась: перед глазами какие-то непонятные символы-значки как мухи снуют, в ушах незнакомые голоса вразнобой кричат, орут неразборчивое... Бросать меня начало то в жар, то в холод. Всё, понял я, допрыгался. Докурился. Меня, понятное дело, — в лучшую больницу. Только лечить там не стали. Не успели. Видимо, кто-то из врачей был проинструктирован насчёт таких случаев — через час в больницу приехали вежливые люди в одинаковых деловых костюмах. Вежливые люди дали мне подержать в руках какой-то шар, после чего мне стало гораздо лучше. И меня тут же увезли. Вежливо. Даже родным не сообщили.

Как после оказалось, это была специальная имперская служба. Служба по выявлению избранных. Мы, избранные, поначалу все через стадию душевной болезни проходим; болезни, конечно, разные бывают, и не только у избранных случаются, но если шар помогает, то... Вот так нас и вычисляют. А дальше... Дальше были дом и шар новостей. От меня много не требовалось — как почувствую приступ, сразу брать шар в руки. У меня, значит, тут же проходит недомогание, а Имперское Магохранилище в этот миг становится богаче на некоторое количество комплексных заклинаний. Прямая линия! Для меня — всегда свободная.

Работа, честно говоря, непыльная, но тоскливая. Потому что никуда я из того дома выйти не мог. Нельзя и всё тут! Для моей же пользы, как мне объяснили. За последние годы много избранных пропало непонятно куда, словно на них охоту кто-то объявил. Может и впрямь их убивать принялись, мало ли психов в Мирах... В общем, обезопасили меня. Достояние Империи, как-никак! Только мне, достоянию, от той безопасности ох как нерадостно стало. Хоть волком вой.

Одна отдушина у меня была — шар. Поначалу я относился к нему лишь как к обычному врачебному устройству. Которое мои приступы снимает, не более. А постепенно, от нечего делать, я его стал изучать.

Тонкая штука оказалась! Интересная. Те, кто шар мне вручили, наверное, и не подозревали обо всех его возможностях. Хотя бы о том, что с его помощью можно было запросто влезать во вседисковые линии связи. В любые, даже в самые закрытые. Где сторожевые заклинания есть. Они меня не видели, представляешь? Пропускали на раз!.. Хм, а может быть, это только у избранных получается? Да и то не у всех. Потому что я много раз пытался связаться через шар с другими, такими же как я, но ничего у меня не вышло. Никого в линиях не нашёл.

Так вот, Симеон, — Хайк перекатился на бок, лицом к Семёну, задорно подмигнул ему, — именно там, в линиях, я с тобой и познакомился. Меня заинтересовала новость о необычном случае с превращением чужого в камень. Чтобы на Перекрёстке так обошлись с чужим — невероятно! После, если не ошибаюсь, был взлом слимперского дома. Потом проскальзывало ещё что-то, связанное с запрещённым золотом... Однако эти сообщения из доступных линий подозрительно быстро убрали. Как будто ничего и не было. Теперь мне стало совсем интересно — а почему убрали-то? Что за этим кроется? И я принялся искать по всем направлениям любые сообщения, связанные с вором Симеоном. О котором теперь ничего не говорилось в открытых линиях, но много чего сообщалось в закрытых. Особенно в полиментовском архиве. Хочешь, расскажу?

— Не хочу, — сердито ответил Семён, — времени нет ерунду всякую слушать.

— Почему же ерунду? — удивился Хайк. — Удачное вооружённое ограбление пяти крупных банков в имперских Мирах, это не ерунда... Грабители во всех случаях представлялись вором Симеоном. И по приметам на тебя здорово похожи: я подробное описание в досье читал. В досье на тебя.

— Воры не грабят, — не на шутку разъярился Мар, до того спокойно слушавший рассказ Хайка, — вот же беззастенчивая брехня! Воруют воры, а не гопстопничают! Семён, нас подставили!!! Ур-роды! Всех в клочья! Правилку им, гадам, устроить надо! Перо в бочину и...

— Я грабежом не занимаюсь, — надменно сказал Семён, садясь и пряча медальон за пазуху, чтобы тот не так сильно оглушал его своими воплями, — я человек тихий, спокойный. Уравновешенный. Если что и делаю, то, как правило, без лишнего шума. Мне огласка не нужна.

— Само собой, — легко согласился Хайк, — я вскоре тоже понял, что это был не ты. Понимаешь, преступления такого масштаба... тем более хорошо организованные, удачные, и за такой короткий срок... с идиотскими саморекламными заявлениями... Это всё было сделано слишком показно. Слишком нарочно! Кем-то из весьма влиятельных людей. Явно для того, чтобы поставить всех полиментов на дыбы и дать твои приметы во всеимперский розыск. Но это ещё не всё!

— Так, — мрачно сказал Семён, — продолжай, — и вынул притихшего Мара из-за пазухи: тому тоже было полезно послушать такие новости.

— Я случайно влез в абсолютно закрытую линию, — понижая голос до шёпота сообщил Хайк. — Понимаешь — в абсолютно! Искал всё о Симеоне и нашёл-таки. На свою голову нашёл. Прямая линия, связь между Кардиналом и Советом чужих. И тут я понял, что пропал. С такими знаниями долго не живут. И, по-моему, меня засекли — там лихое сторожевое заклинание оказалось, очень чуткое... А, неважно. Теперь — неважно.

— Не тяни, — взмолился Семён, — давай, рожай. Ну!

— Кардинал и чужие уже много лет вместе ищут слимп, — Хайк сел, огляделся, близко наклонился к Семёну и продолжил быстрым шёпотом:

— Главный во всём этом деле — Кардинал. Он сам предложил чужим сотрудничать вместе, у них магия иная, техническая, с особыми возможностями. С такими, каких нет у Кардинала. А Кардинал за помощь платит им диковинками, найденными слимперами в их поисковых прыжках.

Представляешь, он хочет ни много ни мало, а полной переделки всего мироздания! Облагораживающей переделки, как записано у него в договоре с чужими. Соответственно его, Кардинала, личным представлениям о правильности мироустройства. Где все будут обязательно счастливы, хотят они того или нет. Все поголовно! Где не будет никаких Империй, никакого насилия, никаких войн. Никаких денег, никаких преступлений, полиментов и болезней. Все будут изначально равны и возвышенно-благородны. Добрые все будут, умные. И — бессмертные.

— Кошмар, — с ужасом сказал Семён. — Не врёшь?

— Чтоб меня эта тварь слопала, — Хайк с силой ударил кулаком по чёрной шкуре.

— А чего, а мне нравится, — пробормотал Мар. — Насчёт преступлений это он зря, погорячился, воровали и будут воровать, а так — ничего. Забавно, — и захихикал.

— А сам Кардинал? Он-то как вписывается в собственную модель мироздания? — Семён щёлкнул по медальону ногтём, Мар ойкнул и замолчал. — Кем он себя там назначить собрался?

— Верховным следящим за порядком, незримым и всемогущим, — сурово ответил Хайк. — Богом. А чужие станут его наместниками по всем Мирам. По тем, которым он разрешит существовать.

В первую очередь будут уничтожены самые бесперспективные Миры, те, которые ещё в древности перестали быть магическими... Я неверно выразился, — Хайк скривился, словно ему в рот попала муха, — не уничтожены, а полностью переделаны. Стопроцентно облагорожены. Хотя какая разница! Мой мир попадает под эту категорию, у нас своей магии нет, вся сплошь привозная, имперская. Комплексная. Медальоны по блату или через чёрный рынок.

— Ни фига себе, — сказал Семён. Подумал и добавил такое о Кардинале и чужих, что Хайк лишь крякнул и покачал головой, а Мар немедленно поинтересовался, относится ли описываемое действие к чужим, изначально бесполым и размножающихся насильственным делением. Про Кардинала медальон спрашивать не стал.

Семён проигнорировал вопрос.

— Что там ещё у тебя в запасе имеется? — напряжённым голосом спросил Семён. — Хайк, я ведь понимаю, что ты не всё мне рассказал. Давай-давай, не стесняйся. Раз начал говорить, то выкладывай свою историю полностью. До конца.

— Я проследил линию до архива чужих, это несложно было — для меня несложно — и... И нашёл там несколько иные намерения по практическому использованию слимпа. Разумеется, без ведома и участия Кардинала. В стиле чужих, без идеалистических заскоков.

Чужие, кстати, уже давным-давно вовсю действуют в закрытых Мирах! Подминают их под себя. Слимп слимпом, а действительность — действительностью. Одно другому не мешает.

А намерения у чужих такие: полная стерилизация всех Миров, не заселённых чужими... повсеместное уничтожение магии как таковой... и напоследок — уничтожение самого слимпа. Во избежание.

— Разумно, — буркнул Семён. — Зачем технической цивилизации магия, не нужна она ей вовсе. Одно лишь беспокойство. А в просмотренных тобой линиях нигде не намекалось, что же такое слимп на самом деле?

— Намекалось, — Хайк мельком глянул на Сенин медальон: Мар от нетерпения ходил на цепочке ходуном. — То там, то тут, всего понемножку... Многие думают, что слимп — это природное чудо. Сердце магии. Стихийный источник всех заклинаний: и устных, и комплексных. И магии жестов. Но чужие считают иначе. Они предполагают, что это — специально созданный кем-то символ-ключ. Ключ к громадной колдовской силе, хранящейся в неведомом никому тайнике. К очень древней силе, дремлющей до поры до времени. А что это за сила, я понятия не имею. Нигде об этом не было написано, но...

— Обращённая магия, — рычащим голосом сказал Мар. — Запретное золото. Полный кошель! У нас.

— ...судя по записям в архиве чужих, они точно знают, кто имеет доступ к этой силе. — Хайк твёрдо посмотрел в глаза Семёну. — Чужие засекли её недавнее появление на Перекрёстке. И определили конкретного носителя силы. Это ты. Они на тебя даже устроили покушение, но оно почему-то не удалось, хотя если чужие берутся за дело, то, как правило, своего добиваются. А потом ты пропал, ухитрился выйти из-под их контроля. Так что, Симеон, тебя нынче ищут и чужие, и, возможно, сам Кардинал. Порознь друг от дружки. Все ищут.

— Ищут пожарные, ищет милиция, — задумчиво сказал Семён. — Надо же! С одной стороны — озверелый идеалист с инициативой и властью... из тех, кто схватит тебя за глотку и потащит к счастью, пиная коленом под зад для ускорения... По-моему, одно из худших преступлений — творить благо насильственно! Особенно в таких масштабах.

С другой стороны — чужие с их простенькими незатейливыми планами уничтожения и завоевания.

А посерёдке — я.

— Мы, — поправил Семёна медальон. — Ну и что? Подумаешь, Кардинал! Подумаешь, чужие! Они не всеведущие и не всесильные. Иначе давно бы нас отловили. Всесильным это раз плюнуть. Вот если бы ты был всесиль... если бы ты... — Мар поперхнулся, дёрнулся на цепочке. — Семён, — задыхающимся голосом прошептал медальон, — а почему бы тебе, да-да, тебе, не найти слимп? Древняя магия у нас в кармане, в кошеле то есть, способности у тебя великолепные... не воровские, но для этой цели в самый раз. Опять же — найдёшь слимп и тогда никакой Кардинал тебе не указ. И чужих можно того... к хренам собачьим. На предмет поголовной стерилизации с обязательным отрыванием тех голов.

— А у тебя-то какой интерес? — изумился Семён, поднося медальон к лицу. — Ты-то чего так завёлся?

— Есть у меня интерес, — категорически заявил Мар. — Не хочу я жить в идеальном мироустройстве. Не по нутру оно мне! Скучно. Это в том случае, если Кардинал по мирозданию пройдётся. А если чужие, тут и говорить нечего: каюк магии — это каюк и мне. Не хочу каюкнуться!

— А я тебя так настрою, чтобы ты не испортился, — с улыбкой сказал Семён, — я же Настройщик. Как-никак.

— Ой-ой, — ехидно засмеялся Мар. — А то я тебя не раскусил. Разобрался, не дурачок! Сказки это всё про Настройщика, трепня. К сожалению. — Медальон вздохнул. — А так хотелось верить... Но кое-что ты и впрямь можешь, этого у тебя не отнять. Так какое будет твоё решение?

— Дай подумать, — Семён с досадой прикусил губу. — Не торопи меня. Слимп искать — это тебе не за пивом в ларёк сбегать.

— Вон оно что, — оживился Хайк, — вон вы о чём. Решили сами со слимпом разобраться? Правильно, Симеон, это единственно верное решение! Именно на него я и надеялся, иначе бы не старался встретиться с тобой.

— В каком таком смысле — старался? — недоумённо спросил Семён. — Это ведь я тебя... я с тобой встретился, а не ты со мной. Случайно.

— Хе, — сказал Хайк, — хе-хе. Шар новостей — он ещё иногда и предсказывать может! Очень иногда, не точно и максимум на день-два вперёд — но может. Вот так я и узнал, где в ближайшее время будет находиться вор Симеон. А потом дал приказ дому переместиться в Лесной Мир. Туда, где через день должен был оказаться ты: мой дом в случае опасности мог уходить в другие Миры. По аварийному режиму. Вот я кое-как и подключился через шар к этому режиму. Взял управление на себя и контролировал ситуацию до тех пор, пока ты не уничтожил дом. Не позволил ему удрать от тебя... Эх, жаль, что шар новостей тоже пропал, — закручинился Хайк, — где теперь новый раздобудешь! Не делают их нынче, утерян секрет изготовления... шаров-то всего ничего осталось. Охраняются почище имперской казны! Поди достань такой.

— Погоди-ка, — Семён, не слушая жалоб бородача, в растерянности схватился за голову, — это что ж получается, что любой кардинальский гад может меня точно так же вычислить? У кого шар найдётся. А чего же они тогда поисковыми заклинаниями пользуются? Глянул в шар — и готово. Проще простого!

— Э нет, — Хайк ободряюще похлопал Семёна по плечу, — таких специалистов по шарам, как я, в Империи немного. Всего двое — я и моё отражение в зеркале. Остальным просто не дана способность использовать шар в полную силу. Тем более не избранным. Говорят, в древности были умельцы, вот те многое могли, похлеще моего, но то ведь в древности!

— Хотелось бы надеяться, — Семён успокоился, сел поудобнее. — А ты от меня чего хочешь? Раз искал, значит на что-то надеялся. На что?

— Я, Симеон, хочу вместе с тобой отыскать слимп, — помолчав, ответил Хайк и предостерегающе поднял руку, заметив, что Семён порывается его о чём-то спросить. — Да-да, меня тоже не устраивают планы Кардинала и чужих. Разумеется. Но больше всего мне интересен даже не сам слимп... хотя нет, вру, интересен конечно, но постольку поскольку... я хочу разобраться, откуда на самом деле приходят комплексные заклинания.

— А разве не от слимпа? — Семён ошарашенно уставился на Хайка. — Разве не?..

— В том-то всё и дело, — медленно кивнул Хайк. — В том-то и дело.

— Ты не ошибаешься? — осторожно спросил Семён, хотя уже знал ответ. И этот ответ ему не нравился. Потому что вносил тоскливую неопределённость в уже сложившуюся картину реальности.

— Нет, — Хайк упрямо покачал головой. — Это было бы здорово, если бы я ошибался. Но я не ошибаюсь. Заклинания идут из ниоткуда. А такого не может быть! И я хочу понять, в чём дело.