Скорость. Назад в СССР

Глава 18

Я с удовольствием мысленно представил выражение лиц Славы и Артура, когда они узнают, что я добыл нашей команде новую машину.

— Хорошо. Я и не думал тянуть, ты же знаешь, я сам в этом заинтересован больше всех.

— Скажи, Каменев, а если Николай Соменко в больнице, другой гонщик-то у вас есть?

Когда кажется, что весь мир настроен против тебя, помни,

что самолёт взлетает против ветра.

Генри Форд

Новость о том, что я нашёл новую машину, да её и заряженную, произвела в гараже эффект разорвавшейся бомбы.

Даже скромный и всегда владеющий собой князь Трубецкой ходил в приподнятом настроении.

Несмотря на все сложности и несчастья, которые свалились на команду, он ни разу не терял присутствия духа.

Безусловно, в команде Академии Наук всё держалось на Игоре Николаевиче, но я был той самой «новой кровью», которая придала команде новый импульс. И должна была обновить её.

Особенно важно было моё присутствие после выбытия Соменко. Мой оптимистичный настрой очень поддерживал старика и ребят, и я старался справляться со своей ролью как можно лучше.

Требования Саши Дзюба оказалось вполне выполнимыми для Князя. Она попросила, чтобы машину по возможности берегли, а кроме этого Саша хотела, чтобы Трубецкой начал её тренировать и готовить к участию в новом сезоне.

В гараже на Третьей автобазе уважали память её отца и помогли с трудоустройством и даже со временем стали доверять сложные работы, которые не каждый опытный автослесарь мог выполнить

Но никто не относился серьёзно к её мечте стать гонщицей. Женщина за рулём и так достаточно редкое явление, а на гоночной трассе и подавно.

Бывают, конечно, редчайшие исключения, вроде Лидии Судневой, которая была единственной женщиной в СССР, ставшей мастером спорта международного класса по автоспорту.

Но ко всем просьбам Саши взять её с собой на тренировки, коллеги по работе и друзья отца по команде относились, как к несерьёзным и импульсивным желаниям капризной девчонки.

А отец её баловал. Это знали все. Она была единственной дочерью, и сейчас это только усугубляло её положение. Обычно она слышала обидные отговорки в духе «подрастёшь, получишь права, а там видно будет» и тому подобное. Хуже только: «женщинам за рулём нечего делать, её забота — это детей растить и за порядком в доме следить».

Но я уже успел познакомиться и прочувствовать характер девушки, и понимал, что она не из тех, которые ломаются при первом же возникшем на пути препятствии, врубают заднюю и отказываются от своей цели.

Её так же, как и меня трудности заставляли становиться ещё более активной, искать новые способы и методы решения проблем.

Мы горели своими идеями и страстями.

Вот и со мной она ухватилась за возможность начать тренироваться. Она знала, что князь Трубецкой, находясь в почти безвыходном положении, не откажет ей.

Насколько я понял, Трубецкому очень нравилось, то, что мы так горячо любим машины и оба желаем тренироваться, чтобы стать чемпионами.

Судя по всему, очень любил молодых людей с большими амбициями, только он почему-то это называл амбиции потенциалом.

Может, потому, что слово амбиции было почти ругательным?

В нашей стране сложилось негласное правило, которое приравнивало тех, кто лез со своими личными инициативами к выскочкам.

Молодёжи типа нас с Сашей, следовало двигаться вперёд, только вместе с коллективом, не высовываться и ждать, когда коллектив заметит наши заслуги и выдвинет нас туда, где мы хотели бы себя видеть.

У некоторых на это уходили годы и даже десятилетия. Они переставали быть «молодёжью», а были и такие, кто вовсе не дожидался.

Это немного подбешивало меня. Я понимал, что человеку нужно время, чтобы зарекомендовать себя с лучшей стороны, доказать свою надёжность и полезность.

Всё так. Но соперники, время, а самое главное решение о будущем финансировании команды «Академии Наук» совсем не ждали нас.

Когда я об этом думал, мне почему-то казалось, что жизнь проносится мимо, как идущий на полной скорости экспресс.

И все-таки тот факт, что князь прожил часть жизни за границей, помогал мне с Сашей.

В мире, где хватка и желание победить, добиваться успеха собственными усилиями ценились не меньше, чем тот же коллективизм и умение помогать своим товарищам в СССР, молодым доверяли немного больше и давали возможность себя проявить чуть чаще.

Трубецкой сразу, почти без разговоров, согласился тренировать Дзюбу. Она сияла от счастья, когда получила его одобрение и согласие. Я тоже не мог упустить эту возможность, пока единственную на сегодняшний день, и нагло попросился на тренировки вместе с ними.

Трубецкой мне не стал отказывать.

Я отлично помнил, что вначале Саша и слышать не хотела о передаче её машины нашей команде. Я знал, что послужило спусковым крючком, изменившим её решение на сто восемьдесят градусов.

Таким катализатором явилась фамилия Махарадзе. Она что-то замыслила.

По договорённости с Сашей, я пока не стал ничего рассказывать Трубецкому. Очень боялся, что узнай он об истинных мотивах этой смелой девушки, князь откажется принимать машину и тренировать Сашу.

Сама Саша тоже прекрасно понимала, что, как только старик узнает о её скрытом желании участвовать в гонке последним соперником и врагом её отца, то он тут же выразит своё несогласие с дальнейшим сотрудничеством.

Может, это было слишком самонадеянным и я много на себя брал, но я пребывал в уверенности, что пока контролирую ситуацию.

И если возникнет риск новой конфронтации между Дзюбой и Махарадзе, будь то на треке или в жизни, то я разрулю ситуацию, открыв все карты пред князем Трубецким.

Я не собирался отдавать Давида Махарадзе этой симпатичной девчонке. У меня, у самого куча вопросов к нему.

Надо сначала всё про него и его братца разузнать. Уже понятно, что с наскоку голыми руками его не возьмёшь.

Как минимум два случая аварий с тяжёлыми последствиями — это его рук дело. Наш Коля и отец Саши Дзюба. Нужно хорошенько проштудировать и изучить историю его заездов.

Не зря Михалыч из девятого таксопарка сказал, что он «охамел». Возможно есть и другие гонщики, которые сталкивались с ним на трассе.

Еще, я пока ничего не говорил Трубецкому, но я собирался быть не просто учеником автослесаря, но и планировал занять место за гоночным рулём «Сокола».

Игорь Николаевич уже бросил клич в федерации и среди руководителей других команд, о том, что «академики» ищут опытного гонщика.

К нам действительно могли перейти те, кто уже вылетел в этом сезоне, а также те, кто годами дожидался своей очереди в заводских командах.

Эти ребята просиживали штаны во вторых и третьих составах, и иногда среди них попадались неплохие профессионалы.

Осмотрев и протестировав новую машину, мы пришли к выводу, что она была в идеале. Отец Саши потрудился, что называется на славу

Единственным дополнительным усовершенствованием, которое стоило бы непременно использовать — это сдвоенные карбюраторы Вебер, как на нашем предыдущем Жигуленке.

— Ну что, Александр, вы уже проявили чудеса находчивости и даже сумели раздобыть в очень короткие сроки, по приемлемым ценам амортизаторы Koni.

Трубецкой улыбался.

— Может быть, вам и в это раз повезёт, и вы сумеете купить карбюраторы?

— Есть каталожный номер запчасти и какую сумму мы можем себе позволить?

— Я знал, что в вас сокрыто много талантов, Александр.

Он назвал мне сумму. И полез сверять информацию в справочник.

Через несколько минут я уже звонил Юрку.

— Серёг, привет. А есть у тебя кто-нибудь на «болотах», кто с карбюраторами?

Я стоял в телефонной будке и диктовал ему цифры из каталога.

— Да. Вебер. Почему немецкие? Нет, это итальянская фирма. Они на Фиат поставляют и ещё двум десяткам автогигантами во всём мире. Да, очень крутые. Самые лучшие. Хорошо, перезвоню.

Он попросил перезвонить ему через полчаса.

— Сань есть, но продавец со странностями. Он ломается.

— Что значит ломается?

— Говорит, что уже кому-то пообещал, но на самом деле врёт. Цену себе набивает.

— И что в таких случаях делать?

— Да ты не дрейфь, Академик, всё будет тип-топ. Он просто хочет в ресторан на халяву сходить.

— На халяву? В ресторан? — недоумённо повторил я. Что за люди. Ведь этот продавец наверняка вполне сам может оплатить ужин в любом ресторане, — Вот он жлобяра, когда?

— Жлобяра мало сказано. Говорит, что сегодня.

— Юрок, сегодня никак не могу, — на вечер у меня было назначено первое свидание с Сашей, — давай завтра?

— Почему не можешь? Завтра не получится. По его словам он в отпуск на Юга уезжает.

— Не могу, потому что с девушкой сегодня встречаюсь, встречу отменить никак не могу.

— О! С девушкой? Ты завёл себе подружку?

— Пока нет, пока только коллегу.

— Не говори мне, что на тоже мечтает стать гонщиком…

— Угум, что-то типа того.

Серёга засмеялся:

— Каменев, ты больной на всю голову. Хоть красивая?

— Очень.

— Ну вот и отлично, тогда тащи её вечером в ресторан, а я свою подругу возьму. Девчонкам вместе будет веселее. Мы с тобой этим типом по-быстрому перетрём, а потом с дамами посидим, пофестивалим. Кстати, я тебе как раз за последний Москвич денег отдам.

В новом для меня взрослом мире я себя неплохо чувствовал. Я уже успел получить аванс и раздать все долги.

В этом помог пошив двух заказов по Серёгиным выкройкам. Один на Волгу двадцать четвёртую, другой на Москвич четыреста восьмой.

Мне полагалось за работу сто рублей. Пятьдесят я планировал отложить для погашения долга перед отцом.

Пока я раздумывал, стоить ли потратить вторые пятьдесят на поход в ресторан, Серёга развеял мои сомнения.

— Не будем шиковать на широкую ногу, посидим скромно. Выйдет примерно по пять-десять рубликов с носа. Я помню, что ты на тачку отцу копишь. Но чтобы деньги лучше зарабатывались, их иногда нужно тратить.

— А вдруг она не согласится?

— Отставить нерешительность, боец! Только вперед! Ты парень видный, конечно же, она согласится.

Серёга тут же продолжил:

— Ты не подумай, я это, расходы по твоему карбюраторщику в ресторане беру на себя, раз такое дело.

— Ну нет, так мы не договаривались, я сам заплачу.

— Не переживай. Братец. Потом разберёмся.

Мы приехали раньше назначенного срока, чтобы, как сказал Серёга, занять места получше

— Может, лучше не стоило ему показывать? Хрен его знает, кем он раньше был? Ты же знаешь, что в общепит кого только не принимают.

Сказал я, когда мы сели за столик, который нам на выбор предложил метрдотель, знакомый Юрка.

Мой друг подозвал официанта и показал тому пачку денег во внутреннем кармане вельветового пиджака.

С одной стороны, советский общепит по причине дефицита кадров был чуть ли не единственным местом, куда принимали тех, кто уже отбыл наказание в местах, не столь отдаленных без особых придирок.

Главное условие — отсутствие татуировок на видных частях тела.

С другой, места в ресторанах были хлебными, и попасть сюда мог далеко не каждый.

— Всё нормально! Не дрейфь, Академик — возразил Серёга. — Я специально на него впечатление произвёл. Я его тут раньше не видел. Скорее всего — новенький. Он на нас косился недовольно, теперь будет бегать к нам как миленький!

Он откуда-то знал все эти тонкости и ухищрения психологии денег и всего, что связывало их с людьми.

Иногда складывалось впечатление, что мой друг происходил из семьи потомственных купцов, владельцев мануфактур или кулаков с крепкими финансовыми традициями. Он откуда-то знал все эти тонкости психологии денег и всего, что связывало их с людьми.

Хотя на самом деле это было не так. Его отец и мать были простыми рабочими людьми, работавшими на Карачаровском механическом заводе.

Но я всегда замечал особую породу людей, к которым деньги просто липли. Они так же одевались, питались, как и остальные. Но при равных зарплатах и премиях, одни всегда были при деньгах, а другие вечно тянули лямку от зарплаты до зарплаты.

Серёга был из первых. И даже, если не занимался бы пошивом, то всё равно имел бы деньги всегда.

Уж не знаю, передалось ли эта способность ему генетически от деда с бабкой, которые всю жизнь воевали друг с другом, и любили эту войну, не могли жить без нее, но вместе составляли единый финансовый механизм, можно сказать, кулак.

Или он дисциплинирован характер и воспитывал в себе особые качества, позволяющие тратить рационально. Ясно было одно: Серега был из тех, про которых говорят, что он и из камня воду выжмет.

Он не был циником, и так же, как и многие советские парни, искренне верил, что когда-нибудь в будущем наступит коммунизм. Но его философия заключалась во фразе, которую он часто повторял «деньги к деньгам, а мечты к мечтам».

На меня немного давила обстановка солидного ресторана: яркий свет и надменные официанты, обилие разных бокалов, массивных вилок и ножей на столах.

Надо признаться, что я был в ресторане впервые и немного волновался. Мои родители по понятным причинам нечасто ходили в рестораны, а уж детей с собой не брали тем более.

Подобные заведения раньше всегда казались сродни вертепам из фильмов, где милиция выслеживает матёрых бандитов, по типу «Места встречи изменить нельзя».

Отчасти это могло быть правдой. Обычные советские люди редко ходили в такие места, как «Славянский Базар» на Никольской. Поговаривали, что сюда любили захаживать не только знаменитости, но и жулики всех мастей. А ещё когда-то сюда приходили Станиславский и Немирович-Данченко.

В роскошный зал стали собираться гости. Фоном играла приятная музыка, между столами сновали официанты. Наш потенциальный поставщик карбюраторов должен был подъехать через полчаса, а наши девушки примерно через час.

У нас было время обсудить с Серёгой последние заказы. Он зарабатывал не только на пошиве, но и на обтяжке. Юрок, всё хотел меня приобщить к этому делу, но я всячески отнекивался и брыкался.

Все потому что, если бы я занялся ещё и обтяжкой, то тогда у меня совсем не хватило бы времени на тренировки на машине.

— Ну что, как прошло? — спросил я Серёгу о последнем заказе. Я старался пошить москвичевский чехол идеально по выкройкам, так, чтобы моему другу не пришлось краснеть за мою работу.

Судя по его довольному лицу, мне это удалось.

— Похоже, ты начинаешь шить лучше меня, — он достал деньги и протянул их мне под столом. Это были четыре двадцатипятирублевые бумажки. Остальное ушло на материалы.

— Доброе слово и кошке приятно, а если серьёзно?

— Я серьёзно. Чехлы отлично сели. Машина сразу помолодела, салон будто только с конвейера выехал. Заказчик просто сиял. Дело пошло! Фирма наша гремит! Завтра в двенадцать этот Боря приведёт ещё какого-то своего земляка. Этому чуваку нужны чехлы на Жигули — трёшку. Если я был бы один, то без тебя, уже точно засыпался с заказами.

Я поймал себя на мысли, что за десять дней заработал больше, чем отец зарабатывал за месяц.

Официант, которому Серёга «показал» пачку, внимательно наблюдал за нами, и как только заметил мимолетный взгляд Юрка тут же ринулся к нам.

Он вежливо склонился над столом, на котором лежало меню, сложив руки за спиной.

— Уже выбрали что-нибудь?

— Мы ещё смотрим и ждём гостей, принеси-ка нам кофе.

— Будет сделано. В семь часов оркестр начинает музыкальный вечер! Сегодня у нас поёт Николай носков и ВИА «Надежда», — со значением предупредил официант, кивнув на музыкантов, настраивающих инструменты в глубине эстрады.

— Это которые «Это только начало»?

— Они самые. После начала вечера никого с улицы в ресторан пускать не будут, так что вам придётся пройти к входу и оттуда встречать ваших гостей.

Серёга строго посмотрел на официанта, а потом неожиданно расплылся в улыбке. Он вытащил из кожаного портмоне трёшку и протянул тому купюру, зажатую между указательным и средним пальцем.

Официант почти поклонился, осторожно взялся за край зелёной трёхрублёвой, но Серёга удержал:

— Проследи, чтобы у наших гостей, все было в порядке. Сначала придёт толстячок лет тридцати, ты его узнаешь по чёрному пончо, которое он носит почти всегда. А потом вместе придут еще две прекрасные девушки. Все будут спрашивать Юрка. Веди их к нам за стол. Усек?

— Конечно, спросят Юрка. Привести толстячка и двух прекрасных девушек к вам за стол, — повторил официант, будто запоминал заказ.

— Смотри, чтобы они там на входе недолго ждали. Пусть их не маринуют, а встретят, как важных гостей. Это передашь метрдотелю, — он отпустил купюру и тут же достал синюю пятирублевку и положил ее на стол рядом с салфеткой, — а это тебе. Заберёшь, когда всех усадишь.

— Всё понял! — официант с таким же наклонённым корпусом спешно профланировал в сторону входа, остановился у метрдотеля, передал ему деньги, что-то шепча на ухо и указывая в сторону нашего стола.

Метрдотель, похожий на солиста Песняров, с усами и бакенбардами, согласно закивал.

— На хрена сорить деньгами, Серёг? Я бы сам сходил спокойно. Целых восемь рублей! — я от удивления вытаращил глаза на друга. Такие излишние траты казались мне совсем не разумными.

Серега улыбнулся, ответил не сразу. Он достал сигарету, закурил и затянулся*.

— Он нам ещё очень пригодиться, ты просто не знаешь, насколько полезно в некоторых случаях иметь личный контакт с работниками ресторана.

Я не понял, о чём он говорит, но Юрок также улыбаясь, кивнул мне за спину.

Я обернулся и дальней тёмной нише ресторана увидел кутящую компанию из шести-семи человек. Это были наши старые знакомые с Южного порта — конкуренты с друзьями Серёги.

— Здравствуйте, я ваша тётя… — отреагировал я на неожиданно обнаруженную группу неприятеля.

— Я сразу понял, что толстяк неспроста назначил здесь встречу. Он обычно сюда не ходит.

— Помнишь, я тебе рассказывал, про Давида Махарадзе, который вынес нашего Соменко и фактически сжёг нашу тачку.

— Ну? Он что среди них.

Я тоже улыбнулся.

— Ага, прикинь…

— Который?

*(Автор осуждает табакокурение. Уже сам семь лет не курит и никому не советует).