Скорость. Назад в СССР

Глава 10

Я подложил рюкзак под голову и тоже довольно быстро провалился в сон.

Утром я проснулся от женских криков, обещавших вызвать милицию. Сначала спросонья я не понял, где нахожусь, но увидев угольную топку в кабине машиниста моментально все вспомнил.

Генки нигде не было видно, рядом со мной на полу валялся выпотрошенный рюкзак и разбросанная одежда. Ни документов, ни денег, ни радио приемника в нем не оказалось…

Были бы крылья, а демон найдется, тот что научит летать…

Там, где нас нет… Там, где нас нет,

любая тропа уведёт из тени на свет.

Моя реакция на ситуацию была мгновенна.

Я вскочил, сгреб всю разбросанную одежду в кучу. Запихал в рюкзак, и пулей выскочил из кабины, едва не вытолкнув кричащую на меня служительницу музея.

Надо было делать ноги, попадать еще раз в милицию после всего произошедшего не было никакого желания.

Я подбежал к входным дверям, и на мою удачу они были не заперты и тут же выскользнул на улицу.

Я несся бегом по скверу в сторону Кожевнической улицы и привокзальной площади, пытаясь сообразить стоит ли мне искать Генку в окрестностях вокзала.

Наверняка он прятался где-то поблизости.

Но пацаненок в отличии от меня знал все окрестности, как свои пять пальцев и притаился где-нибудь, понимая что его могут искать.

Все таки он свистнул не только деньги, но документы, а это серьезный проступок, за такое по головке не погладят.

Я оглянулся и увидел, что одна из смотрительниц стоит у дверей музея с мужчиной в сером костюме и указывает рукой в мою сторону. Наверно директор.

Я надеялся, что он не станет обращаться в органы.

Ему самому не захочется связываться с ментами, потому что тогда ему придется отвечать за неработающую сигнализацию.

Добежав до привокзальной площади, я перешел на быстрый шаг и решил отдышаться.

Я проснулся секунд сорок назад и был рад, что мои ноги унесли меня из музея.

Конечно мое положение было отвратительным. Я теперь без жилья, денег и документов. Новоиспеченный бич. Сам виноват, нечего было зевать.

Домой я возвращаться не собирался, я просто не мог показаться на глаза маме, мне было бы ужасно стыдно.

Кроме прочего, я представлял выражение лица отца, когда он услышит о том, что я потерял документы, свои скудные финансы и радиоприемник.

Так, что путь домой отрезан.

Деньги я конечно уже не верну, а вот с паспортом может и обойдется. Возможно мальчишка схватил документ впопыхах, не разобравшись, без умысла.

Когда все, Генка снова придет ночевать в музей, он считал, что место его по праву. Можно понаблюдать за его лазом в подвал издалека.

Присутствия духа я не терял, я не впервые попадал в неприятности и знал, что я преодолею все трудности. Я был полон сил и надежд на мое будущее.

Вот бы Трубецкой взял меня в ученики, я готов трудится день иночь не покаладая рук.

Не сбавляя шага решил идти на автобазу. Если потороплюсь, то снова попаду к началу смены.

Так и произошло, только в это раз я пришел самый первый. Машины Николая не было видно. Водители, слесаря и механики потянулись на работу.

На мое счастье, Трубецкой пришел раньше и к моему большому удивлению вахтер на проходной пропустил нас с ним без оформления пропуска.

Пока мы шли к боксу я успел ему рассказать, о том, что твердо решил стать автогонщиком и ушел из дома.

О том, что ночевал в музее и меня обокрали. И теперь у меня нет документов для поступления на работу.

— Александр Сергеевич, у вас отличный вкус. Вы выбрали для ночлега не вокзал, не подвал, а настоящий музей. Я чувствую в вас зарождающегося эстета и любителя прекрасного.

— Игорь Николаевич, а можно вас попросить не называть меня по имени отчеству, и еще не нужно называть меня эстетом.

— Как вам будет угодно, — улыбнулся Трубецкой, — но должен заметить, что в слове эстет нет негативного оттенка.

С души немного отлегло, меня напрягало, когда он обращался ко мне так пафосно.

Понятно, что люди его круга и воспитания привыкли к такому стилю общения.

Но порой мне казалось, что он таким образом соблюдал некую дистанцию. Мне же хотелось наоборот поскорее с ним подружиться.

— По моему вы хотите подколоть меня.

— Подколоть?

— Подшутить, звучит иронично, как «вшивый интеллигент».

— Что вы, Саша. У меня и в мыслях не было иронизировать. Наоборот, должен заметить, что эстетика, как область изучения прекрасного в жизни, природе и искусстве очень важна для нашего ремесла гонщика и автопрома в целом.

— Чем же она важна? По моему, все эти примочки на скорость никак не влияют. Главное движок и ходовая. Ну и аэродинамика само собой.

— Вы знаете, почему в гонках так важна эстетика?

— Почему?

— Люди любят красивые машины. Чаще всего выигрывает тот гонщик который чувствует, что его любят. Чувствует, что нравится людям. Это ощущение дарит невероятную уверенность и силу. Любовь, которую заслужил гонщик, дает ему дополнительные невидимые лошадиные.

Я попробовал представить каково это, но моя мысль убежала как только Трубецкой открыл ворота бокса и я увидел Жигуленок.

Вот полюбуйтесь, какая красавица.

Я не сразу заметил, что в облике машины прибавились задний спойлер, передний бампер сняли. Ее украсили длинными красными бортовым полосами, который придавали стремительности облику.

Они шли по верхней плоскости передних крыльев к задним стопарям.

Я не мог не согласиться, что Жигуль стал выглядеть привлекательней и агрессивнее.

Его передняя решетка радиатора и все хромированные детали были окрашены в матовый черный цвет.

— Анодирование. Найти место где могут прилично, а главное в разумные сроки обновить хромированные детали практически невозможно. Ты можешь заглянуть в салон.

Теперь, когда я понял, что у меня нет необходимости прощаться с автомобилем мне стало значительно легче воспринимать то, что машина сменила хозяина и стояла в гараже.

Я медленно прошелся по кругу, гладя рукой на ходу ее кузов, сверкающей новизной. На задних крыльях присутствовали виниловые наклейки с названием «Autoexport» — советской конторы, поставляющей наши машины за границу. Еще фамилия и инициалы гонщика «Соменко Н. К.».

В салоне уже стояли дуги и вторая приборная панель.

Рассказал о том, что они поработали с движком, форсировав его до ста десяти лошадей, перебрали все по винтику, поставили второй топливный бак в багажник.

— Но все равно у нас есть проблемы.

— Дайте угадаю — амортизаторы и резина.

Трубецкой довольно улыбнулся.

— Александр, вы не перестаете меня удивлять. Вы абсолютно правы. Нам кровь из носу нужны заграничные «кони», но как назло, везде где у нас есть знакомства или блат, все запасы выгребли подчистую.

— Неужели по всей Москве невозможно найти?

— Пустое, — Игорь Николаевич несколько разочарованно махнул рукой, — куда мы только не звонили, с кем не пытались договориться. Даже всех академиков подключили к поискам. Но увы, все наши усилия оказались тщетны.

— Может я попробую? — была у меня одна идейка. Моя библиотека. Среди тех, кто нелегально кормился на всем, что связано с гонками и приторговывал вским был у меня один человечек.

— Ну попробуй, за спрос денег не берут, кажется так говорят.

— Еще бы тормоза…

— Это да, но пока можем обойтись тем, что есть. Как же нам быть с тобой? Паспорт нужно новый получать. Без него тебе тяжело будет.

— А просто паспортные данные не подойдут? Они у меня записаны, — я поковырялся в рюкзаке и достал небольшой блокнотик, подаренный мне сестренкой.

На первых двух страницах ее аккуратным, почти каллиграфическим почерком были записаны все мои данные: Фио, год рождения, домашний адрес и телефон, паспортные данные. Пустовало только место работы.

— Вот, — я протянул ему записную книжку.

Он взял ее в свои руки и похвалил почерк.

— Это ваш почерк? Он просто прекрасен.

— Нет, если бы. Сестра писала.

— Что же сразу видно, что у нее замечательный характер. Я то учился еще дореформенной письменности, писали пером и чернилами. Педагоги нас муштровали дай Боже, к тем, кто писал с кляксами или неаккуратно применяли телесные наказания.

— Как это?

— Ну могли высечь розгами.

— Вот звери!

Мы изучали в школе, что до Великой Октябрьской Революции, учеников очень жестоко наказывали.

— Слава Богу, что я не родился в ваше время.

Он вопросительно посмотрел на меня смеющимися глазами.

— Почерк, у меня хреновый.

— Подожди меня здесь.

Он вышел из бокса. Я тут же ринулся в салон за руль. Мне не терпелось ощутить себя на месте водителя.

Ведь заводские серийный кресла заменили на спортивные, имеющее необыкновенный футуристический дизайн. Итальянские что ли? Нет, все же немцы. Рекаро.

Они были довольно потертыми. Было видно, что успели неоднократно покочевать с машины на машину. Но все равно даже в такой кондиции стоили целое состояние.

Обивка из тканевого материала скорее похожего на замшу, на такой гонщик не будет скользить.

Кресло оказалось достаточно жестким, но безумно удобным. боковины приятно обхватывали поясницу, а само сиденье приняло мое тело будто мы вместе родились.

Хорошее гоночное кресло — это очень важно. Оно оставляло ощущение надежности. Для хорошего гоночного кресла крайне важна прочность, ведь нагрузки ему предстоят нешуточные.

Кресло должно «дышать», не давая гонщику потеть, а ещё иметь обивку из негорючей ткани.

Я читал, что буржуи за границей имеют возможность подгонять параметры гоночного кресла под каждого гонщика индивидуально. Для нас это пока, можно сказать, недосягаемая роскошь.

Руль тоже заменили на спортивный, обод был покрыт толстым слоем плотного пенополиуретана — большой дефицит в наше время.

На этот раз ключей в зажигании не было.

Интерьер полностью изменился. На дверях и потолке не было привычной обивки. Стойки усиления в кузове были покрашены в темно синий цвет.

Я держал руками руль и мысленно переключал скорости во время гонки. Но мои грезы прервал строгий мужской голос.

— Э, карась, а ну давай-ка, вылазь из моей машины! И поживее! Что ты вообще здесь делаешь?

Соменко стоял рядом с водительской дверью с видом огнедышашего дракона.

Белки его глаз налились краснотой то ли от гнева, то ли от ночного обильного возлияния.

Он смотрел на меня с нескрываемой ненавистью. Ему очень не нравилось, что за меня поручились и взяли в команду.

Я неспешно вышел из машины, сохраняя чувство собственного достоинства.

— Доброе утро, Николай. Я жду Игоря Николаевича, он только недавно ушел. Я вот, что вам хотел сказать: если вы еще раз назовете, меня «карасем» или как-нибудь иначе пытаясь оскорбить или унизить меня то я вам разобью табло

Я старался это говорить с улыбкой и максимально дружелюбной интонацией, но по всей видимости сказанное прозвучало издевательски, потому что Соменко бросился на меня и схватил за грудки.

То что он не умеет драться я понял с первой же секунды, когда увидел как беспечно он прет на меня выставленным вперед подбородком.

Пожалуй, засадить и нокаутировать его не составит труда даже новичку из секции бокса.

— Стоп! Совенко, ты что творишь? Что здесь за хрень твориться? Успокойся! — только что пришедшие Артур и Слава бросились нас разнимать.

Николай все еще держал одной рукой меня за рубашку. Он наклонил голову чуть вправо, приблизился ко мне почти вплотную, бешено выпучил глаза, и, сотрясая в воздухе указательным пальцем свободной руки, прорычал:

— Слышишь, щенок! Ты еще мал так со старшими разговаривать!

До меня дошло его несвежее дыхание.

— Соменко, ты что бухал всю ночь? От тебя несет перегаром за километр, — я поморщился.

Он расслабил руку, и выпустив мою одежду, сделал шаг назад.

В бокс снова вошел Трубецкой, он мельком глянул на присутствующих, потом поздоровался со всеми.

— Итак, господа, если тут таковые имеются, и товарищи: я имею честь сообщить вам, что у нас новый член команды — Александр Сергеевич Каменев. Поприветствуем его, — князь захлопал в ладони. Артур и Слава поддержали его, потом подошли и похлопали меня по плечу.

Лишь Николай, сложив руки на груди и оперевшись на переднее крыло машины, стоял не шелохнувшись.

— Александр, я договорился с отделом кадров. Паспорт и справку из ВУЗа мы принесем позже. На держи, — он протянул мне временный пропуск из плотной бумаги, — нужно принести три фотографии три на четыре.

Я кивнул, по ходу размышляя, где взять денег на фотографа.

— Ты принят на автобазу Академии наук СССР учеником автослесаря с окладом шестьдесят пять рублей в месяц. Через два или три месяца пройдешь комиссию и получишь второй разряд.

— Мы поможем, не переживай, это не сложно, — прокомментировал Артур.

Трубецкой продолжил:

— Там зарплата станет повыше — девяносто в месяц, но насколько я понимаю тебе придется перевестись на полставки из-за учебы в институте. Пока до сентября будешь работать так же как и остальные — с восьми до семнадцати. Есть вопросы?

А отрицательно покачал головой.

— А теперь пойдем смотреть твои апартаменты. Бери свой рюкзак.

— Апартаменты?

— Да, ты же у нас пока без жилья.

Он улыбнулся и жестом пригласил следовать за ним. Когда я уходил из бокса Соменко, проводил меня злобным взглядом и не проронил ни слова в мой адрес.

— Прости его он слаб, а ты силен, — сказал мне князь, не оборачиваясь и ловко перепрыгивая через колдобины и лужи средних размеров на территории автобазы.

— Игорь Николаевич, я не совсем понял, кого нужно простить.

— Ты понял, что я говорю о Николае. Он никогда не станет хорошим гонщиком, а тем более чемпионом.

— Почему?

— Он из тех людей, что прекрасны в своих мечтах замыслах, но совершенно бессильны в их осуществлении. В этом и его беда и его обаяние.

Я промолчал, обдумывая много ли я знаю подобных людей.

— Он бывает иногда невыносим, но в целом, он неплохой парень.

— Да, выходит, что я крупно ему насолил. Мне показалось, что он меня ненавидит.

— Нет. Это не ненависть.

— Что же тогда? — я шел за князем пока мы не остановились у строительного вагончика с окном, забитым досками.

Трубецкой повернулся ко мне и улыбнулся.

— Это страх. Он боиться тебя.

Я ничего не понял.

— Он знает, что он уперся в свой потолок и ты пришел, чтобы сменить его в команде, занять его место.

— Как же я могу занять его место, если он является главным и единственным гонщиком в команде?

— Иногда место, которое занимает человек в жизни, давно не имеет ничего общего с этой самой жизнью. Это все видят. Проходи.

На этих словах Трубецкой открыл и вытащил из петель навесной замок на бытовке.

— Конечно, не отель Энтернасьональ, но я полагаю, это намного лучше, чем вокзальная скамья. Летом тут можно жить, если все привести в порядок. А ближе к осени, что-нибудь придумаем.

Я заглянул внутрь. Там стояла кровать, тумбочка, стол и два стула. Меня вполне устраивало.

— Это тебе на первое время, — князь протянул мне двадцатипятирублевку.

— Нет, я не могу взять.

— Берите, берите, Александр. Теперь мы не чужие люди, мы одна команда. Отдадите с первого полученного жалования.

Мне было неудобно, но деваться было некуда. Как-то нужно было питаться и те же фотографии делать.

Трубецкой вручил мне ключ от вагончика.

— Спасибо большое Игорь Николаевич. Можно вопрос?

— Слушаю, Александр.

— А вы были хорошим гонщиком?

— Сложно ответить однозначно на этот вопрос. Быть хорошим гонщиком — это не только быть быстрым и уметь прекрасно водить автомобиль. Это нечто большее. Хороший гонщик умеет читать всю картину целиком.

— Картину гонок?

— Берите выше, Александр. Картину мира! Хороший гонщик читает все: погоду, покрытие трассы, окружающих гонщика женщин, машину, топливо, настроение конкурентов, членов команды, свои собственные слабые и сильные стороны.

— Ого!

— Располагайтесь, когда наведете тут порядок, то приходите в бокс, мы начнем изучать все перечисленное. Забыл сообщить, гостей снаружи водить сюда крайне нежелательно. Особенно представительниц прекрасного пола

— Здорово, но у меня пока нет, как вы сказали, окружающих женщин. Разве, что только мама и сестра. Они вряд ли захотят сюда прийти.

— Результаты ваших гонок всецело зависят от ваших женщин. Только они способны вдохновлять, окрылять или тормозить хорошего гонщика.

— Даже если это мама гонщика.

— Особенно мама.

— Ваша мама влияла на ваши результаты, Игорь Николаевич?

— Очевидно, что она была вечно недовольна тем, что я вместо того, что возить ее на воскресные пикники, все выходные пропадал гоняя на автомобилях.

— А команда? Разве не важна поддержка команды?

— Команда тоже безусловно важна.

— Игорь Николаевич, а где вы раздобыли такие шикарные кресла? Это же Рекаро.

Он одобрительно покачал головой, показывая, что он оценил мою осведомленность

— О, это замечательная история. Эти Рекаро стояли у итальянцев на Альфа-Ромео на кубке мира по ралли. Им установили их перед самым началом гонки, убрав старые.

Гонщикам не дали времени на пробные заезды с новыми сидениями. Ведь лучше протестировать такие замены заране.

Как это часто бывает, когда решения принимаются необдуманно кресла оказались скорее помехой, чем помощью.

На ралли не только сидения, но задницы и позвоночники гонщика и штурмана испытывают колоссальные нагрузки.

Вообщем вкратце в первый же день экипажи отбили пятые точки настолько, что чуть не избили до полусмерти механика, предложившего замену. Они потребовали вернуть прежние сидения, а эти со злости выбросили.

Всю эту трагическую картину с отбитыми, пардон муа, фессе, то есть жопами, наблюдал наш механик из русской технички. Он подобрал выброшенное. Кресла были практически новыми.

Ведь, как известно, хорошие Рекаро на дороге не валяются. а тут такая удача, мимо которой невозможно пройти.

Итальянцы потом остыли, спохватились, вернулись и искали сиденья, спрашивали у других команд, но кто здравом уме и твердой памяти вернет такое сокровище.

Так они попали в Союз по завершению ралли. За них шли нешуточные схватки и торги.

Потом они ходили по рукам, пока наконец мы с Николаем их не выкупили. Они как нельзя кстати подошли к ВАЗу вашего отца.

— Да, повезло, что в нашей команде такой ушлый механик оказался.

— Хороший механик и снабженец в одном лице — большая редкость.

Мы вернулись в наш гараж. Трубецкой и Николай Соменко повезли машину на обкатку, куда-то в МАДИ на трек.

Меня прикрепили к Артуру, который стал моим мастером. Первым делом он показал мне шкафчик в раздевалке, рассказал про правила пользования инструментом и приспособлениями.

Хороший инструмент залог успешной работы любого механика и автослесаря, говорил Артур. Он показывал, спрашивал знаю ли я, что это такое, как бы тестируя меня.

Я отметил про себя, что в этом вопросе в гараже команды царил полный порядок. Бокс был не то чтобы отлично, а просто прекрасно оснащен.

Кроме двух ям и подъемника в гараже имелись своя потолочная кран-балка для съема и установки двигателей, сварка, небольшой парк списанных металлообрабатывающих станков, на котором изготавливался собственный крепеж, трубогиб, воздушный компрессор.

Шиномонтажный участок с вулканизацией и балансировкой, своя покрасочная камера.

Конечно, все это ни шло ни в какое сравнение с тем, что мы имели с отцом в гараже.

Ведь, к примеру, обычные тиски, купленные отцом по случаю на барахолке, считались величайшей находкой, и далеко не у всех наших соседей по кооперативу они имелись.

А тут их было аж четверо, что называется на любой вкус и размер. От самых маленьких до больших слесарных с ходом губок под двести миллиметров.

Но больше всего меня восхитили аккуратно развешанные по стене наборы отверток, ключей и накидных головок. За них многие советские мужики готовы были бы продать душу.

Артур веселился, когда видел, как горят мои глаза и шутя, предлагал зажмуриться, чтобы не ослепнуть от этой красоты.

В боксе также имелся небольшой склад для запчастей и материалов, но Артур и Слава, у которого были ключи, туда в «святая святых», меня не допустили, пообещав сделать это в другой день.

— Отличная база у команды, — я искренне поделился своим восхищением с Артуром, — просто глазам своим не верю.

— Собирали несколько лет, что-то сами варганили, что на свалках находили и восстанавливали, — он указал на малый токарный станок, стоящий в углу, — что-то скидывались и покупали. Редко когда сам гараж из фондов что-то новое покупает.

— Понятно, — я уже прикидывал, что с этим оборудованием можно воплотить кучу разных «примочек».

Параллельно мы стали изучать с ним технику безопасности. День пролетел быстро.

Ближе к вечеру снова заговорили про амортизаторы. Я слушал, а потом спросил:

— Можно мне попробовать помочь в этом вопросе?

— Да брось, сам Матвиенко не смог. Куда уж там нам, — махнул рукой Слава.

— А кто это Матвиенко? — спросил я?

— Это такой волшебник. Главный снабженец Академии наук. Он черта лысого может из под земли достать, — Артур объяснил кто это.

— Он такой матерый! Про него говорят, что хоть и не академик, но любого без лошади обскачет. Если что-то возможно достать — достанет, у министров с секретарями обкомов из под носа уведёт. Про него такие истории ходили — охренеешь, — Слава жестикулировал руками.

— С краном помнишь? — он посмотрел на Артура.

— Ага. Расскажи.

— Матвиенко может решить любые проблемы. Для него не существует никаких преград. Академия наук строила девятиэтажный жилой дом хозспособом, и был необходим башенный кран. А где его взять. У Госстроя все на два года вперед расписано. Надо подавать заявку и ждать. А ждать не можем, нужно осваивать участок, который под это здание выделили.

— Да, там еще была какая-то заваруха, что если до конца года не начинаем строительство, то участок забирают, — добавил Артур.

— Вообщем тыр-пыр, восемь дыр туда письма, сюда письма. Ничего не помогает. Тогда Матвиенко берет деньги, коньяки, икру, балыки и мчится в Рыбинск на крановый завод.

В гостинице знакомится со снабженцем из Ташкента, тот за краном приехал. Контролировать погрузку. Завод, что-то опаздывает, снабженец сидит у администратора телефонизирует продление командировочных. Уехать пока не получит не может.

А у ташкентца горит получение по министерской квоте оборудование для Горно-Обогатительного Комбината. Его в Дагестан грозятся передать, потому что махачкалинцы всех подмазали и собираются бортовать узбеков. Узбек плачет.

Узбекам-то кран сейчас совсем не нужен, у них стройка только через два года. А вот за оборудование для ГОКа всем головы поснимают его делали почти пятилетку. Что делает наш Матвиенко, выслушав узбека?

Правильно. Тут же находит подмосковный завод у которого есть фонды прям по заявке Махачкалы, обещает узбеку отгрузить все, что полагается на ГОК, взамен просит отдать кран, ну то есть поменяться местами в очереди. прикинь. С Дагестаном тоже перебазарил и все порешал.

Вроде все предварительно согласны, но как это сделать? Он три дня, как бешеный летает, как муха по маршрутам Москва-Махачкала-Ташкент. Согласовывает все в Министерствах и управлениях и вуаля, в итоге.

У нас башенный кран, у остальных оборудование. А самый смех, что он под шумок смог выписать на Академию Наук три лишних автокрана и один бензовоз, про запас на всякий случай.

Вон краны стоят за ангаром на площадке. Незаменимые машины оказались. Вот такие пироги, брат.

— Так что такому человеку достать амортизаторы, как два пальца об асфальт. Он нам всегда помогает, самый дефицит, резину импортную Пирелли или итальянские стартера от Фиата на раз два достает. У Николаича с ним хорошие отношения. Но тут говорит, что нет нигде амортизаторов. Придется на заводских ездить. А это сам понимаешь…

Я прекрасно понимал о чем речь.

Задача обычных заводских амортизаторов сделать езду комфортной, а у спортивных совсем другая.

Они намного жестче и их можно регулировать. От жесткости зависит, как машина реагирует на торможение и вхождение в поворот.

Чем больше «раскачивается» или накреняется кузов, тем более нестабильно движение. Тем сильнее центробежные силы стремятся выбросить машину.

Поэтому гонщику на «гражданских» амортизаторах приходится раньше тормозить при вхождении в поворот, и дольше разгоняться при выходе.

Иными словами у Соменко и команды почти не было шансов победить в предстоящей гонке.

Я посмотрел на ребят и заявил:

— Я достану Koni!