Скорость. Назад в СССР

Глава 17

Вдруг в разговор вмешался Михалыч, механик из команды третьего таксопарка.

— Вы это, насчёт машины с Сашей Дзюбой переговорите…

Артур и Слава молча переглянулись, в их глазах на минуту мелькнула надежда.

— Так, ребят… — я обратился к обоим своим коллегам, — ну-ка, что за Саша Дзюба? Расскажете?

Мне пришлось догонять и переспрашивать Михалыча.

— Где найти Сашу Дзюбу?

— Так, на третьем автокомбинате работает.

Автомобили покупают не для того, чтобы вкладывать

деньги и зарабатывать. Их покупают,

чтобы тратить деньги.

Эрих Мария Ремарк.

Теперь я стоял у открытых ворот ремонтного бокса на Третьей автобазе и наблюдал, как человек в импортном синем комбинезоне автомеханика ковыряется под днищем легковушки, лёжа на спине.

Головы и верхней части тела не было видно. Снаружи торчали его худые ноги, обутые в необычные рыжие ботинки.

Обувь выглядело очень стильно, и меня очень удивило, что человек носит такие шикарные башмаки на работу.

Похоже, что передо мной модник, стиляга, который даже в замасленный бокс носит «фирму». Я деликатно подождал некоторое время, надеясь, что меня заметят и спросят, что я тут делаю.

Но мастер был настолько увлечён своим делом, что я простоял минут десять, а потом решил взять инициативу в свои руки.

— Гм-гм. Извините, что отвлекаю от работы, мне нужен Саша Дзюба, не подскажете, как его найти?

Но человек под днищем сначала никак не отреагировал на моё обращение. И даже он даже не шелохнулся.

Заснул, что ли? Может, не слышит.

— Уважаемый, где найти Сашу Дзюбу? — сказал я так громко, что на мой голос обернулся проходящий мимо по тротуару мужчина.

На этот раз человек зашевелился и начал вылезать из-под днища.

Как же я несказанно удивился, когда увидел, что ботинки и фирмовый синий комбинезон принадлежали очень симпатичной молодой девушке.

Это была юная особа, лет восемнадцати с красивыми карими глазами. Из-под её косынки выглядывали светлые локоны, а тонкие шея и плечи подчёркивали ее исключительную женственность.

Она была так привлекательна, что у меня на секунду дух перехватило.

Во-первых, я совсем не ожидал тут встретить девушку, женский пол в таких местах не работает. А во-вторых, я совершенно не понимал, что такая красавица тут делает.

Её яркая внешность изрядно контрастировала с промасленными полами в сочетании с тусклым освещением помещения.

Она была чертовски хороша и будто светилась в полумраке тёмного бокса.

— Что надо? — спокойно спросила девица, вытирая белой тряпкой испачканные смазкой руки.

Возникла короткая пауза, я чувствовал, как она серьёзно и изучающе смотрит на меня. Где-то в области солнечного сплетения я ощутил холодок от ее взгляда. А затем тело налилось приятной энергией. Кажется, я ей нравлюсь.

— Извините, девушка. Мне нужен Саша Дзюба, как его найти?

— Её.

— Что…? Не совсем вас понял. Что значит «её»?

— То, и значит. Она стоит перед тобой. Что надо, спрашиваю?

— Как это… — я немного растерялся. Я совсем не предполагал, что Дзюба — это девушка.

— Так это… — она передразнила меня.

Я даже огляделся по сторонам и за спину, чтобы убедиться в том, что девчонка не шутит и где-то сзади не стоит потешающися надо мной настоящий Дзюба. Но вокруг не было ни души.

Мы с ней были в боксе одни.

— Слушай, зачем пришёл? — девушка начинала раздражаться, — У меня совсем мало времени. Мне машиной надо заниматься!

— Всё-всё, не сердитесь, пожалуйста, — я сделал успокаивающий жест ладонью и представился, — я Каменев Александр, из гоночной команды автобазы Академии Наук. Слыхали про такую? У нас гараж на Вавилова двадцать один.

— Ну? — она смотрела на меня исподлобья, пытаясь понять, что от неё нужно.

— Мне сказали, что у вас стоит гоночный автомобиль без дела…

Она злобно сверкнула глазками.

— Машина не продаётся! Разговор окончен — в голосе прозвучали стальные нотки. Стало понятно, что моя собеседница — девушка с гонором. Или как говорят — с характером.

Видимо, я был не первый, кто интересовался автомобилем, про который мне рассказал Михалыч.

— Нет-нет, подождите, девушка, вы меня не так поняли. Речь не идёт о покупке вашей машины. Я на это вовсе не претендую.

— А что тогда от меня нужно?

— Саша, у нас временно отсутствует в команде автомобиль, и я хотел попросить у вас вашу машину для соревнований. В аренду.

— Как это в аренду? — теперь пришёл её черёд удивляться, она впервые с начала нашего разговора не хмурилась.

— В аренду — это значит в пользование. Вы нам предоставите вашу машину, мы будем на ней участвовать в гонках, а мы вам за это будем её обслуживать, движок форсировать и всякое такое.

— Нет уж, спасибо! Я сама могу обслуживать и ремонтировать машины. До свидания, неинтересно.

Она почти не скрывала своего раздражения и уже собиралась снова лезть под машину. Надо было срочно придумать, какие-то убедительные аргументы, но в голову ничего не шло.

— Чехлы могу вам бесплатно пошить, на любую легковушку. А если очень постараться, то и на иномарку. Ещё каждую неделю поход в кино. Кроме того, я приглашаю вас на свидание. Буду угощать вас в кафе мороженым. Я знаю место, где…

— Не интересует, всего доброго, — из-под днища раздался её приглушённый голос.

— Вы меня без ножа режете, Саша. А я, между прочим, ваш тезка, меня тоже Александром зовут.

— Прекрасно, Александр, меня не интересует ваша аренда. Я всё сказала, машину вы не получите.

«Чем же взять эту крепкую деваху? Что ей предложить. Думай, думай, Каменев. Тебе нужна машина!».

Я не собирался сдаваться.

Любовь! Ну, конечно же, любовь! Все девицы в её возрасте мечтают о настоящей любви. Великой Любви с заглавной буквы «Л». В то же время, они очень сентиментальны и сердобольны. Они обожают плаксивые истории про любовь!

Надо рассказать ей про Нину и Николая Соменко. Саша Дзюба наверняка поймёт меня и согласиться, что Нине нужно доказать, что она совершила большую ошибку, предав команду и Николая.

Я постарался как можно красочнее описать Нину, Николая, команду, как я туда попал, как доставал амортизаторы. Словом, всё, что происходило до и после гонки, избегая упоминания моего конфликта с Соменко и его физического состояния.

Мой рассказ о неверности и непостоянстве нашего бывшего «талисмана» Нины мог пронять до мурашек любую девушку, но Саша оставалась непреклонной.

— Забавно. Куда же смотрел ваш Коля, когда приводил её в команду. Где была его голова? А да, вы мужчины, всегда оправдываетесь тем, что теряете голову при виде смазливой мордашки. Извини, Александр, но я ничем помочь не могу. Жаль, конечно, что так у вас вышло. Ты мешаешь мне работать.

Она перешла на «ты». Это уже кое-что. Хотя мои надежды на то, что рассказ про Нину растопит её сердце и поможет мне в получении гоночного автомобиля, таяли с каждой секундой.

— Саш, ну если вот так по-человечески, ты можешь войти в моё положение? Нашей команде очень нужна машина. Это дело принципа. Понимаешь, не будет машины, не будет команды.

— В положение войти могу, судя по тому, что ты рассказываешь, вины твоей нет. Ты же предлагал ему дождевую резину — гонщик отказался. Но машину всё равно не дам.

— Такое ощущение, будто у тебя в груди камень вместо сердца. А человек страдает.

— Меня мало волнуют, чужие душевные стенания. У меня самой море таких. Ваш Соменко сам способен с вашей Ниной разобраться.

— В том-то и дело, что нет, не разберется. Он лежит в больнице, и большой вопрос будет ли он ходить.

Она ответила после короткой паузы.

— Ну, что же. Это автоспорт. Ваш гонщик знал, на что идёт. Желаю ему скорейшего восстановления и здоровья.

— Ладно, я понял. Спасибо и на этом. Значит, буду искать другой способ наказать этого Махарадзе. В федерации у него наверняка хорошие связи. Его отмажут. Надежды на то, что его дисквалифицируют, нет.

Саша неожиданно замолчала, вылезла из-под машины, поднялась, и, глядя мне в глаза, спросила:

— Как ты сказал?

— Что?

— Кого отмажут в федерации автоспорта?

Я недоумённо посмотрел на неё. И тут я понял, что не упоминал имён, когда рассказывал про аварию на последней гонке.

— Махарадзе. Это он столкнул Соменко с трассы.

— Давид Махарадзе?

— Да, он самый. А ты его знаешь?

— Что же ты сразу не сказал про Махарадзе? Это в корне меняет дело.

Она промолчала и сложила руки на груди. Я пока не понимал, что именно ее заставило изменить своё мнение.

— Кто у вас старший? Трубецкой?

— По факту да — Игорь Николаевич, а с юридической точки зрения начальство в Академии Наук заседает. Почему интересуетесь?

— Трубецкой хорошо знал моего отца. Если он не откажет мне в просьбе, то считай, что в вашей команде есть машина.

Серьёзность, с которой она произнесла последние слова, не оставляла у меня сомнений в том, что автомобиль у нас будет.

— Хочешь посмотреть на машину?

— Спрашиваешь! Конечно, хочу! Если не покажешь, то я сейчас прямо тут сдохну!

— Пошли.

Она отвела меня в дальний угол большого бокса. С самого начала нашей беседы я не заметил, силуэт машины, накрытой брезентовым чехлом.

Мы приблизились к ней, и Саша, отвязав тесьму, рывком обнажила капот и лобовое стекло ещё одной гоночной «копейки».

Вместе с поднявшимся облаком пыли, раздался характе́рный хлопок ткани чехла, эхом разнёсшийся по помещению.

— Знакомься — это Сокол. Иногда я его называю «Соколиком».

— Ни хрена себе! — я восхитился чёрными гоночными полосами и надписями на Жигулях необычной жёлтой расцветки.

Машина выглядела восхитительно и просто переливалась и бликовала своей глянцевой поверхностью кузова. Диски с резиной тоже выглядели сногсшибательно.

Знаменитый Генри Форд произнёс удивительно простую, но весьма значимую для всего автопрома фразу: «Восемьдесят процентов красоты автомобиля сосредоточено в его колесах».

Похоже, что он не ошибался.

Спортивные кованые диски и резина желтой гоночной «копейки» также имели убойнейший вид.

Я не удержался и погладил переднее крыло.

— Это же не заводской цвет, верно?

Саша была довольна произведённым на меня впечатлением. Я же ощущал себя «выпавшим в осадок»

Девушка улыбалась и от этого выглядела ещё более привлекательно.

— Точно. Краску отцу моряки привезли из Японии из Йокогамы, считай с завода Ниссан. Это его машина. Он сам полностью готовил её к соревнованиям.

— А отец разрешит нам на ней гонять?

— Тебе что не сказали?

— Что не сказали?

— Он погиб два года назад. Разбился на соревнованиях. Сегодня я владелица этой птички. Это его наследство. Моё приданое, так сказать. Он всю жизнь болел только машинами и меня заразил. Сокол — это все, что он оставил, после себя.

Я почувствовал себя неуютно. Теперь я понимал, почему Саша отшивала всех покупателей и лиц, заинтересованных в её гоночной машине.

— Прости, я не знал. Светлая память твоему папе.

— Всё нормально. Это жизнь. Отец знал, на что шёл.

Похоже, что она говорила это искренне и вполне справлялась со своими эмоциями.

— В первое время я на него очень сердилась, за то, что он меня, шестнадцатилетнюю девчонку, оставил совсем одну. Мамы у нас не было. Мы жили с ним вдвоём. Но потом, когда сама села за руль и впервые проехалась по трассе — поняла, почему он так любил всё это.

— Тебя взяли в команду?

— Взяли в команду — громко сказано. Можно сказать, что я «при команде». Не гонят и на том, спасибо. Работу дали.

— Это здорово, — я заглянул в салон и увидел там гоночные ковши «Рекаро», — помогают?

— Да, ребята, отцовские друзья и руководство автокомбината поддержали меня после аварии, в которой его не стало. Не дали, чтобы меня в детдом забрали. Вот работаю тут и учусь на вечернем.

— Ты уже школу закончила? По тебе не скажешь, молодо выглядишь.

Она улыбнулась, ей было приятно услышать простой комплимент.

— Да, чуть-чуть до серебряной медали не дотянула. Хотя, если честно, раньше, до смерти папы, я к учёбе не испытывала особого рвения.

— Извини, что спрашиваю, Саш, а что у тебя с этим Давидом?

— Примерно то же, что и у тебя.

— Не совсем понял, он имеет какое-то отношение к отцу?

Она грустно кивнула пару раз головой.

— Отец разбился, когда боролся с Махарадзе за первое место в чемпионате. Никто не видел, комиссия долго изучала материалы, была куча экспертиз. В конце концов, пришли к выводу, что отец не справился с управлением. Хотя на машине Махарадзе многие явно видели следы столкновения. Я уверена, что это дело рук этого Давида, но кто меня слушать будет?

— Как же так? Неужели ваши из команды ничего не смогли доказать? Ведь наверняка видели вмятины на машине Махарадзе?

— Махарадзе хитрый, сказал, что своего задел. У них от Кутаиси две машины выступали. Перед экспертизой на второй волшебным образом появились царапины, якобы от Махарадзе.

— И всё?

— Наши пытались ещё доказывать, что Махарадзе это со злым умыслом сделал. Но получили ответ, что по результатам проверок, выяснилось, что авария была трагической случайностью.

Каналья, этой девчонке крепко досталось за её короткую жизнь. Понятно, почему ей помогли и разрешили работать автослесарем в боксе.

Мужики видели, что ей передалась любовь к автомобилям от отца и машины были той отдушиной, которая помогла этой красивой девочке не сойти с ума и не скатиться вниз.

Саша мне нравилась, я видел в ней родственную душу, которая любит автомобили так же, как и я.

Я испытывал к ней не только притяжение полов, которое ощущают все юноши при виде симпатичной девчонки, но и какое-то тёплое сочувствие.

При этом совсем у меня совсем не было желания проявлять какую-нибудь жалость. С её-то характером это мгновенно выстроило бы непробиваемую стену между нами.

Её глаза будто говорили: «Мне твоя жалость нахрен не нужна. Я уже сыта ею по горло. Только попробуй! Сразу пойдёшь лесом!»

А «идти лесом» мне меньше всего хотелось. Я скорее испытывал жгучее желание сдружиться с Сашей.

Теперь у нас общий враг.

— Он ещё получит по заслугам, не сомневайся. Рано или поздно я выведу этого гада на чистую воду. Неважно, сколько времени на это понадобится.

Она оценивающе, с некоторой долей сомнения, посмотрела на меня. Вероятно, мои слова показались ей неправдоподобными, но она плохо меня знала. Я добьюсь своего.

Любой другой на моём месте засмущался бы от недоверия, но я только испытал прилив сил. В конце концов, она сказала:

— Запиши мой домашний и давай свой.

Достав свою записную книжку, я записал туда её номер телефона.

— Я это… Уже не живу с родителями, а в моих «апартаментах» телефона нет и не предвидится. Давай я тебе буду из таксофона звонить?

— Как же мне тогда тебя найти, Каменев? — в её глазах заиграли смешинки, — ты же меня на свидание приглашать собирался? Или с кафе мороженым мы уже завязали?

— Нет-нет, что ты? Как ты могла такое подумать? Мы только начинаем развязывать. Конечно же, я тебя приглашаю поесть мороженого, хоть сегодня, хоть сейчас.

— Нет сегодня не пойду. У меня работы полно́.

— Тогда в любое удобное для тебя время! Давай я тебе буду из таксофона звонить? Когда ты бываешь дома?

— Ну хорошо, звони. Пока лето, можешь звонить после семи. Обычно я к этому времени возвращаюсь. Скажи, а Игорь Николаевич в выходные у вас в боксе бывает?

Мы договорились с Сашей, что созвонимся в пятницу вечером, чтобы определить время её приезда на нашу базу. Я пообещал к субботе договориться с князем о встрече. А если не получится, то согласовать с ним другой день.

— Не тяни с этим делом, если хочешь, чтобы ваша команда в этом сезоне успела выехать на Соколе.

Я с удовольствием мысленно представил выражение лиц Славы и Артура, когда они узнаю́т, что я добыл нашей команде новую машину.

— Хорошо. Я и не думал тянуть, ты же знаешь, я сам в этом заинтересован больше всех.

— Скажи, Каменев, а если Николай Соменко в больнице, другой гонщик-то у вас есть?