Глава 3. Мисс К. Камбрези

«И Тьма заключена навеки в том,

Кто жжет сердца Желания огнем.

Он — Все, но он же и Ничто,

Разрушить и Создать ему дано»

Поднимаясь по парадной лестнице «Частной галереи», на следующее утро Като точно знала — на Шпалерную она больше не ходок. А если этот буйно-помешанный коллекционер все же позвонит к ней на работу? Расскажет, как она отказалась провести сделку, и вместо этого бежала на выход прямо по его партерному газону, не разбирая дороги? Тогда проблем не оберешься. Голос Арчи она услышала еще с первого этажа, и уже мысленно придумывала оправдания.

— И, представьте, девочки, привозят к нам как-то «Мону Лизу». Да, да, настоящую. Привет, Каток.

Арчи уже с утра нашел где-то особей женского пола, верящих его побасенкам. Сколько можно парить всем мозги историей про то, как он якобы смыл растворителем усы «Моне Лизе»?

Но Арчи не сдавался. Он готов был и дальше заниматься откровенным словоблудием, лишь бы купаться во внимании холеных очаровашек из бухгалтерии.

— Я ее распаковал, эту «Джоконду», с позволения сказать. И смотрю, а у нее усы нарисованные. Я и говорю…

— Мать вашу! — Вскрикнула Като. — Какая сволочь это сделала?

Она держала в руке ключ, который ей сегодня так и не пригодился, и с открытым ртом стояла и смотрела на то, что когда-то было ее маленьким, но все же вычищенным до блеска кабинетиком.

Книги и рукописи, находившиеся там, теперь были как попало свалены в одну большую кучу на полу. Там же валялись документы и паспорта артефактов, одним махом вытащенные из письменного стола. В крошечном кабинете, по форме и размерам напоминавшем прямую кишку, стоял удушливый запах пинена и прочих растворителей, на паркете кислотой выжгло черные пятна, посыпанные осколками склянок из-под реактивов.

— Вот это ничего себе, — Присвистнул Арчимбольдо Викторович, он тут же забыл о своем открытии «Моны Лизы» и даже не обратил внимания на то, что его слушательницы стремительно ретировались.

— Здесь кто-то был!

— Я заметила. — Като пинцетом выудила остатки полугодового отчета из кислотной лужи. — Я надеюсь, мне будет хоть какая-то отсрочка с подачей этих отчетов? Я вчера честно всю ночь напролет занималась ими, чтобы с утра найти их на полу в трехпроцентной солянке…

— Что, Каток, попалась на горячем со своей солянкой? Решила сплавить в ней недоделанные отчеты?

Като даже выпустила из рук злосчастную бумажку, настолько она не ожидала услышать такое, сдобренное злорадным смешком, от своего начальника.

— Арчимбольдо Викторович, — собравшись с мыслями и по возможности стараясь не повышать на шефа голос, хотя ее уже мелко трясло, начала было наш арт-эксперт. — Зачем бы я сидела тогда до утра…

— А я вообще не знаю, зачем ты здесь сидишь, Каток. Со Шпалерной ты вчера вернулась, ни слова мне не сказав. Сегодня — у тебя Армагеддон в кабинете, соляные источники Памуккале! И это в тот момент, когда я требую от тебя сдачи полугодовой отчетности! Пока я схожу за начальницей, заявление мне на стол.

И начались бесконечные разборки. Прибежавшую шефиню едва не хватил удар. Потом в разгромленный кабинет Като сбежалась, как на светопредставление, вся фирма. Даже Элинор впервые позволила себе покинуть свой пост на вахте и зайти полюбоваться на учиненный кем-то разгром. Шефиня намеревалась вызвать полицию, дабы попиариться в хрониках происшествий по ТВ, но Като заявила, что ничего не пропало, а полицейские будут только мешать работе. Да и окна, двери — все ведь было цело, сигнализация тоже не сработала, так что Арчи имел все основания нашептывать шефине, что это сама Като решила оттянуть для себя пренеприятнейший момент сдачи отчетных бумаг, наведя весь этот бардак, и что премии ее следует лишить обязательно.

Прибраться нашему нерадивому арт-эксперту помогала молчаливо-безучастная уборщица. Хотя какой заинтересованности к происходящему на работе можно было требовать от обладательницы оклада в полставки?

Когда же Повелительница тряпок дотерла пол и удалилась, в кабинет Като проник ее непосредственный начальник, и с каким-то застывшим, заранее приготовленным выражением сосредоточенной решимости прикрыл дверь.

— Ну ты, Каток, даешь, — преувеличенно-театрально, почти с отеческим укором вздохнул он. — Я, конечно, подозревал, что ты не такая честная дура, какой тут все тебя считают. Но ты же не думаешь, что я спущу тебе это с рук?

Като застыла с мокрой губкой в руках, даже не замечая, как пенистая струйка чистящего средства льется ей в рукав.

— Я честно закрыла вчера дверь в кабинет, я не знаю, кто…

— Да причем здесь весь этот бардак в твоем кабинете? — Наконец, вспылил Арчи. Никакого участия, пусть даже напускного, в его голосе больше не слышалось. Ее начальник взгромоздился прямиком на ее рабочий стол и слегка манерным движением окольцованных пухлых пальцев вытащил что-то из кармана офисных брюк.

— Откуда ты это счистила? — Отчеканил он.

Като бросила губку, «Мистера Пропера», и как завороженная, уставилась на маленькую баночку из-под бальзама для волос, которую всего день назад она принесла сюда на экспертизу, и о которой сразу же забыла, закружившись в делах по работе.

— Я спрашиваю, откуда, Камбрези? Если ты будешь молчать, я сам сейчас вызову полицию, до того, как ты успеешь подать мне заявление на стол…

— Это пыльца, — тихо, но уверенно ответила Като.

Арчи, засунув волосатые ручищи обратно в карманы, с тревогой и недоверием оглядел ее, совсем как Канта день назад смотрела на нее саму и ее руки, вымазанные этой самой пыльцой.

— Ты это мне будешь рассказывать о паре граммов чистейшей золотой пудры без лигатур? Пыльца?!

На последнем слове голос Арчимбольдо Викторовича повысился до опасных значений.

Като, пытаясь скрыть обуявшее ее волнение, вернулась к полкам с битыми колбами и к «Мистеру Проперу», стараясь не смотреть своему начальнику в глаза и вообще держаться от него на безопасном расстоянии.

— Я тебя последний раз спрашиваю — с какого хрена ты счистила это золото? Все, моего терпения больше нет, превратила «Галерею» в бордель какой-то своим приходом…

Като выдержала паузу. Не придумав никакого внятного и стройного объяснения, она решилась сказать правду.

— Не поверите, Арчимбольдо Викторович, все с моих рук.

Начальник смерил Като долгим взглядом, в котором читалась и ярость, родившаяся из мысли «она меня за идиота держит?», и даже презрение к неудавшейся, как ему думалось, воришке.

— Жду заявление к себе на стол. И тебя саму в костюме зайчика, тогда, может, еще поговорим о твоем переводе на полставки. Тоже мне, Като Золотая ручка.

* * *

С работы Като бежала чуть ли не бегом, так что даже не заметила, что Канта ждала ее в машине у выхода.

— Ты меня уже не замечаешь? — Обиделась та. — Я тебе сигналила.

— Как погуляли у Ламнари? — Спросила Като, думая совсем о другом — о разгроме в своем кабинете и недвусмысленных намеках ее непосредственного начальника.

Канта внимательно посмотрела на сестру и завела одолженную у Ламнари машину.

— Вообще-то, мы уже виделись с тобой после этого, — осторожно заметила та. — Тебя домой подвезти или как?

Като на секунду задумалась.

— Знаешь, сегодня у меня на работе какой-то Мрак. Даже покушать не удалось в перерыв, да и не было у меня вообще никакого перерыва. Может, заедем в какой-нибудь фастфуд? Дома ты наверняка уже все сжевала.

— Времени мало, за Ламнари нужно ехать в салон. — Канта определенно обиделась на последнюю реплику сестры.

— Перебьется твоя Ламнари, лишние пять минут в шоколадной обертке полежит. А я умираю, есть хочу.

Канта припарковала ламнарин «Land Rover» у первой попавшейся забегаловки. Като заказала себе целый комплексный обед и в пять минут с наслаждением уплела его, пока Канта развозила по стенкам розетки фруктовый салатик.

— Простите, среди вас нет мисс К. Камбрези? — Осведомился официант. На подносе у него лежал конверт.

— О, это, наверное, мне. — По-кошачьи изогнувшись, Канта выхватила у него письмо. — Это так старомодно, но мне нравится, — щебетала она, гелевыми когтями вспарывая девственно-чистый, без единой надписи, конверт.

Но по мере прочтения выражение ее лица менялось с беззаботно-восторженного на явно озадаченное.

— Что за чушь? Что еще за угрозы? Это вообще кому?

Канта бросила письмо на стол, но Като поймала его на лету.

«Уважаемая мисс К.Камбрези!

Есть все основания полагать, что дальнейшее ваше пребывание в Н-ске становится небезопасным. Очень жаль, что мы не нашли с вами общего языка».

И внизу небольшая приписка, в спешке накарябанная карандашом такой твердости, что грифельных следов он практически не оставил, а лишь процарапанные в бумаге слабо различимые буквы. Итак, прочесть это послесловие можно было только под определенным углом к падавшему из окна свету.

«Где два пути в одно начало слившись,

Где двух минут до Тьмы не достает,

Покажут Древо. В лодку обратившись,

Оно тебя в заветный город принесет»

И еще ниже карандашом той же твердости:

«Сожги».

— С кем это я «не нашла общего языка»? Или это у тебя опять какие-то проблемы на работе? — Пробурчала разочарованная Канта. Она-то ожидала увидеть очередное любовное послание в свой адрес.

Не было никаких сомнений, что процарапанную приписку о каком-то Древе сестрица даже не заметила, как и пожелание отправителя избавиться от письма после прочтения.

— Это не развлечение. — Като засунула письмо в карман плаща. — Значит, он следит за мной, этот «книголюб».

— Тебя преследует какой-то маньяк, да? Сексуальный? — Канта понизила голос до шепота и перегнулась через стол. Соус ее фруктового салатика капал на одежду, но она и не замечала этого.

Като усмехнулась.

— Приготовься слушать. И вытри блузку, как дите, уже вляпалась.

Канта, казалось, вот-вот вспылит и встанет из-за стола в ответ на родительский тон Като.

— Судя по всему, вляпалась как раз не я.

Она вскинула руку, с запястья вниз скользнули новые часики. И добавила громче:

— Официант, два клубнично-ванильных мохито!

Като поморщилась.

— Классический, пожалуйста.

* * *

— К сожалению, мы этим не занимаемся.

— Вынужден вас огорчить, у нас их не завозят.

— На такое нет спроса, мы их не закупаем.

Переступив порог тридцатого, если не больше, за сегодня ювелирного магазина, Канта остановилась на секунду, чтобы отцепить сумку от чулка в черных ромбиках и прочесть вывеску.

«Золотофф & Сереброфф».

Наверняка ассортимент столь же скуден, как и фантазия владельцев, обозвавших свою лавку столь заурядно. Черт ее только дернул пообещать Като найти какой-то Шерл, якобы описанный в ее книге. Лучше бы в фирме за реферат заплатила, чем участвовать не пойми в чем. За сестрицей следят, а она возомнила себя Шерлоком Холмсом, и ее саму в Ватсоны завербовала.

Канта сокрушенно помотала головой, убедившись, что чулок порван, и шагнула в очередное Царство Обручальных колечек.

В просторном, но темном, как склеп, полуподвальном помещении ее встретили охранник и продавщица с бейджиком и натянутой улыбкой. За ними в гигантском серванте загадочно поблескивали штампованные изделия для дамских пальчиков.

Конечно, она не сразу сказала продавщице, что ищет, и вдоволь налюбовалась массивными обручальными кольцами на безымянном пальце. Замечталась.

— 67 999 рублей, — проворковала натянутая улыбка продавщицы. Причем с сарказмом, достойным Чеширского кота. Наверняка позлорадствует, услышав в ответ «дорого».

Канта сокрушенно вздохнула, стянув с пальца приглянувшееся кольцо.

— На самом деле я ищу нечто более… штучное. Мне нужен черный турмалин, шерл. У него должно быть 6 граней и размером он должен быть, сейчас вспомню… нет, забыла. Эти ваши караты… В общем, он должен быть с ладонь величиной.

Чеширская улыбка не исчезла совсем, а немного изогнулась в удивлении. «Золотофф и Сереброфф» торгует более ходовым товаром. Следовало ожидать.

— Но вы можете зайти с торца здания, пройти сквозь двор, свернуть направо, подняться по широкой лестнице, и там увидите ювелирную мастерскую. Только имейте в виду, к нам эта мастерская никакого отношения не имеет. И я вам этого не говорила.

Канта, уже следовавшая на выход, в этот момент круто развернулась.

Все та же неизменная чеширская улыбка. Спрашивать ее о чем-то более, наверное, смысла нет — она же этого не говорила.

* * *

«Мастерская», если это вообще можно было назвать мастерской — ей сразу не понравилась. И особенно — ее владелец.

— Я ищу ше…

— Вам кто-то дал этот адрес или вы случайно зашли? — Поверх увеличительного стекла ее нахально оглядел с головы до ног среднего роста парень, примерно одного с ней возраста. Миндалевидные глаза, но взгляд совсем не миндальный. Хулигански взъерошенные русые волосы не вязались с по-дворянски прямым и даже чуть большеватым носом, таким, как у героев полотен Эль Греко. Но если бы Канта знала Эль Греко! Увы, она составила свое мнение о ювелире по его одежке: «Затертое худи непонятно какой фирмы. Еще и джинсы мешковатые, вытертые, немодные. Бомж какой-то».

В свою очередь, критично осмотрев нежданную посетительницу, парень вновь принялся за работу, и Канта невольно стала наблюдать за движениями его исполосованных белыми шрамами рук.

— Я случайно вас нашла. — Ответила Канта, вспомнив о просьбе улыбчивой продавщицы не выдавать ее.

Парень молчал, занятый работой — клеил маленькие камушки-кошачьи глазки на причитающиеся им места в золотом кольце.

— Оливковая веточка! — Неожиданно для самой себя восхитилась Канта, когда камушки встали на свои места, словно зеленоватые плоды, прикрепленные к тончайшим золотым черешкам.

— «Оливковая веточка» не продается, — буркнул мастер, разогревая какой-то прибор.

— Я просто хотела спросить… мне нужно достать черный турмалин. Но я уже все объездила, везде только…

Парень отвлекся от работы и еще раз, по-новому, оглядел посетительницу.

— На проспекте Фаберже выставлено ожерелье из турмалинов. Размером, чтоб вам было понятнее — с перепелиное яйцо.

Канта не сразу поняла, что последнее было сказано с изрядной долей сарказма.

— Нет, мне нужен один большой черный турмалин, шерл.

— Над вами, скорее всего, кто-то подшутил. По древней легенде шерлы — камни ведьм.

Канта в этот момент чувствовала себя по-дурацки. Издевается он над ней, что ли?

— Смотрю, вы не можете мне помочь. Может быть, возможно его искусственно вырастить как-то?

Мастер вдруг громко расхохотался.

— Нет, я все, конечно, понимаю. Мы живем во времена китайских Bulgari со стразами, но ведь не все же можно подделать. — Он продолжал посмеиваться, вытирая тряпкой пальцы от ювелирного клея.

Канта почувствовала, как щеки залило краской. Машинально опустила в карман руку со злополучным кольцом. С китайским «Bulgari» со стразами. Она так привыкла играть роль подруги «золотой девушки» Ламнари, донашивая не подошедшие ей вещи из шоу-румов, и дополняя их покупками из брэндовых секонд-хэндов… Всего одна деталь, какое-то несчастное кольцо — и гетто-бой в ободранных джинсах раскусил ее до мозга костей и насмехается над ней.

— Не теряйте времени, такие вещи нужно искать по коллекциям. — Сказал он уже без капли иронии удаляющейся спине Канты. — Оставьте номер телефона, если не передумали.

Она обернулась, но ничего не сказала в ответ. Обида и злость еще не улеглись. Шагнула было за дверь, но передумала — вернулась обратно и старательно делая вид, что едкое замечание гетто-ювелира ее не тронуло, молча написала свой номер на салфетке.

Прикрывая за собой дверь в мастерскую, Канта постаралась переключиться на что-то другое, не эти чертовы шерлы, чтобы не думать о своем фиаско. Нет, это провал, провал по всем фронтам. Она ничего не узнала про эти дурацкие камни дурацких ведьм…И Като не докажешь, что она действительно полдня бегала по ее заданию, а не делала лазерную эпиляцию в салоне на пару с Ламнари.

Канте ничего лучше не пришло в голову, как откупиться от сестры добротным ужином. Правда, нужно признать — этот гаденыш из мастерской вывел ее из себя настолько, что купленные вино и коньяк для артишоков-фламбэ употребились ею единолично, еще до окончания процесса готовки, пока она вычитывала рецепт в интернете. Канта безвольно полулежала на кровати и никак не могла сфокусировать взгляд на пришедшей с работы сестре.

— Артишоки в духовке. Это тебе за котлетки, — махнула она неопределенно рукой в сторону кухни, при этом чуть не свалившись с кровати на стоявшие под ней пустые бутылки — из-под белого и чекушку коньяка.

Като прибралась и в очередной раз пожалела, что взяла с собой сестру в Н-ск. Канта, освободившись от опеки родителей, которые, надо сказать, итак особо ей ни в чем не препятствовали, начала отрываться по полной. Она почти сразу же забила на занятия в медицинском колледже, положение спасала только ее, Като, помощь. А откуда сестра брала деньги на косметику и недешевые вещи — об этом не хотелось даже думать.

Скудное солнце этих широт как могло быстро закатилось на запад. То там, то здесь, за окном загорались фонари. И мобильный Канты. Спит, не слышит звонков, алкашка малолетняя. Забытые ею артишоки в духовке давно превратились в пепел.

Созерцая теперь вместо дыры в кухонном потолке изнанку ковра соседей сверху, Като размышляла, стоит ли начать принимать снотворное, чтобы также крепко, без странных кошмаров, спать, а также как и почему люди сходят с ума, в ее памяти всплыли слова бабки из подземного перехода. Неприкаянная… Высокие Кручи… Вот куда можно было съездить. Жить с бессонницей трудно, так почему бы не обратиться к ведунье-травнице?

Внезапно в дверях появилась мокрая, только что из душа голова сестры с явными признаками похмелья.

— Почему ты не спрашиваешь о шерлах? — Возмутилась она.

— Пять минут назад с тобой разговаривать было — все равно что с твоими артишоками. — Отозвалась Като, готовя нехитрый ужин из двух яиц.

Канта укоризненно посмотрела на сестру, протискиваясь в комнату.

— Какой стремный юмор, — обиженно произнесла она. — Тебе только потертых джинсов не хватает.

Като с опаской глянула на сестру. Белая горячка? Гашишный психоз? Что она несет?

— Проехали, — махнула рукой Канта, присаживаясь на табурет и откупорив бутылку минералки из холодильника. — Отменила на сегодня все дела, даже в «Гадкий койот» с Ламной не поехала…

Като усмехнулась, помешивая омлет, мол, знаем, с похмелья не до клубов.

— Особо, конечно, ничего утешительного про твои шерлы узнать не удалось, — начала Канта с озабоченным видом. — Но и это уже хоть что-то.

— Не тяни, — попросила Като, пытаясь дыханием остудить горячий омлет.

— В первом попавшемся ларьке такого не купить. А еще может быть, этот мальчиш-плохиш из захудалой мастерской меня троллил, но он сказал, что шерл — это камень ведьм. Я оставила ему свой номер.

— Прекрасно, — саркастически подытожила Като, уронив кусочек горячего омлета себе на колени от удивления. — Думаю, пришла пора наведаться к одной из них.

Загрузка...