Сити, деньги и перо

Глава 20

Я же говорил, что Мирон отморозок? Нет? Странно! В общем, запомните! Мирон отморозок!

Казалось бы, за столько лет нашего общения, я уже давно должен был привыкнуть ко всем закидонам напарника, но нет! Он явно эволюционирует и открывает в себе всё новые и новые грани.

Нормальный человек на опасность из темноты реагирует совсем иначе! Как именно? Ну, я не знаю! Закатывает глаза, падает без сознания, ойкает… В крайнем случае, как я, стоит и ждёт развития ситуации.

Нам же абсолютно неизвестно, чей голос раздался из темноты. Толком ничего не видно, какие-то бесформенные фигуры… Даже моё звериное зрение и то помогает не очень сильно. Если окажется, что это ещё какие-нибудь оборотни, то я готов поверить в существование инопланетян. Впору и впрямь поверить, что в маленький провинциальный городок сбежались оборотни с самых отдалённых окраин.

Впрочем, здесь я наверняка перебарщиваю. Поверить в то, что Павлов играет на стороне оборотней у меня почему-то не получалось. Да и версия, что это не спутники французика, а какие-то иные, совсем другие оборотни тоже казалась чересчур фантастичной.

Гораздо вероятнее, что там в темноте прячутся знакомые Павлова, причём, скорей всего из его же полицейских кругов. Ну а как иначе, с чего бы они тогда про повышение по службе заговорили. Ни про деньги, ни про другие плюшки…

Вообще, мне сейчас было просто любопытно, зачем и когда Павлов начал играть в свою игру? Или он просто пешка в чьей-то чужой партии, соблазнённая возможностью превратиться в более значимую фигуру? Скорей всего, истина лежит где-то посередине.

А ещё я понял, что сокровища Еремеева действительно представляют огромную опасность для окружающих. Можно со счёта сбиться, прикидывая, у какого количества людей поехала крыша в желании обладать хотя бы частью из его наследства. Представляю, что могло бы начаться, окажись здесь хотя бы половина той честной публики, что собралась на оглашение завещания…

— Уважаемый Андрей! — раздался из темноты голос неизвестного. — Жаль, что мы не успели познакомиться с вами поближе, но я хотел бы предупредить. У меня в руках карабин и патроны с повышенной мощности. Причём, я подготовился к нашей встрече, так что это исключительно патроны с серебряными пулями. Надеюсь, что этот факт сумеет предостеречь вас от необдуманных поступков и излишнего геройства. А ещё будет просто прекрасно, если вы медленно поднимете руки вверх и позволите Сергею связать вас. Так сказать, во избежание… Заодно посоветуйте то же самое сделать вашему другу. Нам не нужны лишние жертвы. Мы возьмём своё и не больше. Обещаю, что если вы не будете препятствовать нам, то останетесь живы.

— Сладкая песня, — недовольно пробурчал Мирон. — Вот только почему-то в неё не верится. Особенно в той части, где останетесь живы и возьмём исключительно своё. За километр разит подвохом.

— Это потому, уважаемый Мирон, что в детстве вас часто обманывали и обижали, — принялся откровенно ёрничать неизвестный. Причем, сейчас, во время кривляний, мне показалось, что я где-то уже слышал такой говор. — Мы не воюем с людьми. Да впрочем, вообще ни с кем не воюем. Мы просто считаем, что знания, собранные людьми, должны оставаться в человеческих руках, а не оседать в карманах разной нечисти.

— Я щас расплачусь, — демонстративно сплюнул на пол Мирон. — Вот только моё тяжелое детство научило меня не верить в красивые сказочки и смотреть на жизнь гораздо более прагматично. Вы пришли наложить лапу на чужое имущество, а этот старлей надеется получить с этого профит. Что вы ему пообещали? Очередную звёздочку на погоны? Орден? Серега, ты идиот! Тебя развели, как самого последнего лоха!

Выстрел прозвучал неожиданно, выбив фонтан пыли у самых ног моего напарника. Пятно света от телефона дёрнулось, а затем и вовсе погасло. Мирон сунул телефон в карман, а затем также демонстративно заложил руки за спину. Теперь свет давали лишь мой телефон и положенный на землю возле двери хранилища смартфон Павлова.

— Ну и что вы этим добились? — усмехнулся мой напарник. — Думаете, что я так быстро испугаюсь?

— Следующая обязательно будет в живот, — предупредили из темноты и теперь голос неизвестного был предельно серьёзен. — Я не хочу убивать вас, но вы сами делаете всё для подобного развития событий. Мне нужна коллекция Еремеева, и я сделаю всё, чтобы получить к ней доступ.

«Как он ладно строит предложения!» Очередная мысль не к месту показалась интересной и даже заслуживающей внимания. Если я прав, и мы правда столкнулись с каким-то милицейским начальством, то там, в темноте, прятался явно не простой опер с окраины. С нами разговаривал кто-то, привычный к упражнениям в эпистолярном жанре, хотя бы в составлении отчётов и речей для выступлений на совещаниях различного уровня. Наверняка это кто-то из руководства местной полиции, причём либо кадровик, либо воспитатель.

Впрочем, специализация неизвестного прямо сейчас мне глубоко параллельна и фиолетова. А вот тот факт, что голос кажется мне знакомым, почему-то изрядно нервировал. Где я мог слышать его раньше? Память категорически отказывалась отвечать на мои вопросы, да и обстановка отнюдь не располагала к спокойному осмыслению.

— Павлов! Что ты возишься? — внезапно рявкнул неизвестный. — Ты откроешь эту чёртову дверь?

— Вы искренне думаете, что сможете откусить кусок чужого пирога и не подавиться? — снова усмехнулся Мирон. — Брать чужое — плохо! Эта истина настолько не требует доказательств, что мне заранее жаль вас всех! Я не знаю, какому тельцу вы продались, золотому или бриллиантовому, но поверьте мне! Сокровища Еремеева не принесут вам ничего хорошего!

— И это говорите вы-ы? — удивился неизвестный. — Вообще-то, мы работаем на государство, а вы за подачку хозяина. Так что упрёк, как минимум, не по адресу!

— Ну не за деньги, так за медальку! — фыркнул мой напарник. — Ещё глупее! Служи дурачок — получишь значок!

— В отличии от вас, я не продался за большие деньги и думаю о человечестве! — Павлов махнул вспыхнувшим в воздухе пером и сделал пару шагов в сторону моего напарника. Судя по всему, слова Мирона задели его за живое, раз уж он решился влезть в разговор, не обращая внимания на светящийся в руке артефакт. Что-то раньше подобной иллюминации не замечал…

— Я не хочу, чтобы нашим городом правили ведьмы! — продолжал брызгать слюной Павлов, а Мирон, как китайский болванчик, кивал в такт его словам. — Наследство Еремеева должно служить людям, а не против них.

Вот теперь я окончательно убедился, что Павлов помогает этим ребятам не за деньги. Он действительно верит во весь тот пафос, который только что втирал нам с Мироном. Как говорил мой преподаватель по оперативной подготовке, самая ударенная на голову категория людей для вербовки. «Идеалист», искренне уверенный, что может сделать мир лучше.

Хотя с другой стороны, идеалисты не склонны к предательству. А он явно сливает Тагира своим поступком. Или нет? Тогда получается, что Тагир тоже в теме? Почему они оживились именно сейчас? Ещё одна абсолютно лишняя мысль зудела в голове и требовала объяснений, но я никак не мог найти происходящему объяснений. Впрочем, может быть, всё дело в том, что не то время и не то место? Отвлекают, короче…

— Так, уважаемые! — продолжал нарываться Мирон на неприятности. — Давайте вы все сейчас сдристнете отсюда, а я не буду рассказывать старшим, что вы вообще появлялись возле хранилища.

— Каким старшим? — насторожился неизвестный. — Что ты рассказываешь? Вас двое всего, и за вами никто не стоит.

— Ты тупой? — Мирона понесло, и я совершенно не стремился его останавливать. Во-первых, когда на моего друга находит вдохновение, остановить его не сможет даже самосвал, гружёный песком или щебнем. А во-вторых, хороший понт всегда дороже денег. А ну как эти идиоты сейчас тоже купятся и действительно решат по-тихому свалить?

Тот факт, что друзья Павлова не хотят выходить из темноты и светить свои лица, убеждал меня в том, что нас с Мироном убивать все-таки не собираются. Иначе какой ещё смысл хранить инкогнито? Раз люди не окончательно слетели с катушек, то и авантюра напарника имеет какие-то шансы на успех.

— Эй, ты похоже забыл, у кого из нас в руках оружие? — угрожающе донеслось из тоннеля, но подобные мелочи моего напарника не смущали даже в детском садике.

— Ребята, вы откровенно закисли мозгами в своей провинции и не способны сложить даже элементарное уравнение, — продолжал изгаляться Мирон. — Вы что, серьёзно решили, что за коллекцией Еремеева отправят всего навсего двоих пенсионеров? Мы лишь глаза и уши! Волкодавы придут после и калёным железом выжгут всех, кто пытался сказать мяу против курса партии. Валите отсюда быстрее и тогда может быть, я забуду об этом досадном инциденте.

Мирон отморозок! Больше добавить нечего. На самых серьёзных щах нести подобную пургу могут немногие. В какой-то момент даже я начал сомневаться в том, что полностью в курсе происходящего и непроизвольно прикидывал, с какой стороны действительно может прилететь помощь.

Эдик! Кроме полковника нам с Мироном помогать некому. Но Эдика здесь нет и быть не может по определению. Существуют вещи, переступить которые никому не под силу, и, судя по словам господина полковника, поездка в Белёв относится как раз к таким.

Так что Мирон просто отморозок, который даже под дулом огнестрела сумел сочинить сумасшедшую историю. Конечно же, все его слова не выдержали бы и минимальной проверки, но в этом и заключается прелесть хорошего понта. Он всегда срабатывает именно в условиях дефицита времени и нервного напряжения.

— Какие волкодавы?! — прячущийся в темноте мужчина окончательно потерял терпение и решил, что пришло время играть в открытую. Даже звуков стало как будто бы больше. Я услышал аккуратные, но быстрые, шаги и махнул телефоном, пытаясь осветить приближающегося к нам неизвестного. Торопится… Впрочем, мой друг при желании способен достать абсолютно любого!

— Ох, ничего себе! — изумился Мирон, увидев, кто именно попал в полосу света от моего смартфона. — Господин Митрошкин! А что вы здесь делаете? Мы же говорили вам. Чтобы вы и близко не подходили к наследию семьи Еремеевых! Или вы всё-таки происходите из породы непонятливых?

— Моя фамилия Митрохин! — с пафосом заявил полицейский. — И я рад, что вы меня вспомнили, хотя до сих пор не понимаете, кто именно является хозяином положения.

— Ну ты дурак! — с непонятной интонацией протянул Мирон. — В Москве не получилось, ты здесь решил руки нагреть? Вам тогда непонятно объяснили?

Шедший позади Митрохина мужчина в бушлате с погонами полковника изумлённо посмотрел на нас, а затем перевёл такой же взгляд на своего подельника.

— А вы похоже не в курсе? — продолжал изгаляться Мирон. — Совсем недавно господин полковник очень настойчиво пытался записать себя в наследники скоропостижно скончавшегося, но не учёл некоторые нюансы.

— Я не собираюсь становиться наследником! — набычился Митрохин. — Но я был знаком с покойным много лет и считаю, что он отнёсся ко мне несправедливо. Я столько раз просил его помочь мне в карьере. Но он лишь смеялся надо мной и говорил, что я могу умереть от свалившегося счастья.

— Умнейший человек погиб! — изобразил скорбное лицо Мирон. — И ведь не соврал ни разу. Тем более, что дураков среди полицейских и так хватает. Не хватало ещё из них руководителей делать.

— Закрой свой рот! — навёл ствол карабина на Мирона Митрохин. — Я свои погоны заслужил потом и кровью!

Мирон открыл было рот для очередной издёвки, но полковник счёл спор бессмысленным и завершенным.

— Павлов, открывай хранилище! — команда оказалась резкой и хлёсткой. Я даже подумал, что на сцене появился новый персонаж, как вдруг время спрессовалось и думать оказалось некогда.

Дознаватель повернулся к двери и приложил артефакт к её темной поверхности.

— Стой, дурак! — крикнул Мирон, как всегда, раньше всех почувствовавший неладное.

Дознаватель даже не повернулся на крик, прижимая перо к двери и заворожённо глядя, как железное полотно начинает наливаться голубым светом. Что-то явно шло не по плану. Это же склад, грубо говоря. Здесь не должно быть спецэффектов и космической анимации.

— Павлов, отойди от двери! — Мирон шагнул к полицейскому, но ещё один выстрел под ноги остановил попытки моего друга.

— Не трогай дверь, придурок! — пришёл и я на помощь к напарнику. Я рванулся к дознавателю, но не успел…

Сильный удар в живот швырнул меня на стену и лишь затем я услышал звук ещё одного выстрела.

«Ну нефига себе!»

Я стоял у стены на подкашивающихся коленях и с изумлением смотрел на кровь, которая проступала сквозь пальцы прижатых к животу рук. Мирон рванулся было ко мне, но тут же упал с прострелленым бедром.

Время для расшаркиваний закончилось! Господин полковник увидел цель и расчищал себе поляну!

— Павлов! В сторону! — махнул стволом Митрохин. — Я слишком долго ждал этой минуты. Ещё одно движение и я тебе тоже живот продырявлю!

А ведь выстрелит, к гадалке не ходи! Лично у меня сейчас исчезли всякие сомнения в этом. Глаза мужчины отдавали безумием и непонятно скорей, почему он патологически хочет оставить нас в живых?

Тем временем, послышался отчётливый металлический щелчок и Павлов двумя руками потянул дверь на себя. Я ощутил лёгкое подрагивание в ногах.

— Не дёргаться! — визгливым тоном заорал второй мужчина. — Стреляю без предупреждения.

Происходящее напоминало ужасно отрепетированный спектакль, вот только мы с Мироном по-прежнему вели себя совсем не по тексту. Дверь оказалась тяжёлой, Павлов тянул изо всех сил, но массивное полотно двигалось неторопливо, как будто бы нехотя. Как же Еремеев открывал вход? Вряд ли в старости он отличался огромной физической силой.

— Я не понял! — простонал Митрохин, недоуменно оглядываясь на подельника и опуская дулом вниз карабин. — А где, собственно?

В наступившей тишине раздался ещё один металлический щелчок.

Раздавшийся после открытия двери звук отозвался в памяти каким-то воспоминанием, но сообразить каким именно я не успел.

Ложи-и-сь!!!! — Мирон в невообразимом прыжке врезался головой мне в грудь и повалил на землю, погребая меня под собой.

От удара у меня опять перехватило дыхание, но возмущаться было поздно. Дикий грохот ударил по барабанным перепонкам, оглушая и оставляя после себя только оглушительный звон сквозь забитую в уши вату. Я чувствовал, как что-то колотит по спине Мирона, но никак не мог спихнуть его с себя.

— Сле-е… — попытался выдавить из себя я, но в этот миг что-то тяжелое ударило меня по голове, и я потерял сознание.

Сколько продлилось беспамятство, сказать было сложно. Голова раскалывалась от страшной боли, а сплошная темнота вокруг давила на меня бетонной плитой.

Что произошло? Нет, я не отупел настолько, чтобы не осознавать элементарного. Но вот только объяснений эти элементарные вещи не добавляли. Что-то взорвалось…

Хотя какое что-то… «Монка»! Мина направленного действия «МОН-50» или даже «МОН-200», на звук различить, наверное, невозможно. Этот звук я ни с чем не перепутаю. В своё время устройство этого смертоносного изобретения советских инженеров нам объясняли более, чем подробно. Блин, у неё же зона сплошного поражения!

Только сейчас я понял, что мои руки испачканы чем-то липким, а лежащий на мне Мирон не подаёт признаков жизни! И почему он такой тяжелый? Я пытался выбраться из под напарника, но казалось, что он весит килограмм триста, а то и четыреста сразу!

— Мирон! — негромко позвал я, но мой друг не отзывался, пребывая в забытьи. Он же не умер?

— Мирон!

Я напряг слух и уловил едва слышное дыхание, скорее даже не дыхание, а свист.

— Мирон, твою мать! Очнись!

Наверное, эти крики были самым глупым, что можно было придумать в сложившейся ситуации, но мою голову захлёстывали эмоции. За прошедшие годы я настолько сроднился с напарником, что не представлял себе просто существования без него.

Спокойно! Криком помочь делу не получится! Мирон жив, а значит надо просто выбраться на поверхность! В машине должен быть «красный огонь», заначка на самый крайний случай.

Или его там нет? Должен быть!

Мысли в голове путались, слетаясь в причудливые шарады, но тело уже само собой начало действовать, аккуратно, по миллиметру сдвигая то ли Мирона, то ли себя из под него…

Ещё чуть-чуть! Ещё! Я напряжённо вслушивался в присвистывание из лёгких Мирона, каждую секунду ожидая чего-то страшного и ужасного. Ещё сантиметр, ещё!

Я уже полностью освободил руку и наконец смог ощупать, что же именно придавило нас к земле.

Дверь!

Та самая массивная дверь, открывавшаяся с помощью золотого пера. Я поднатужился и, чувствуя, как хрустят максимально напряженные мышцы и сухожилия, всё-таки сдвинул эту тяжеленную, как бетонная плита, железную штуковину.

Скорей всего, именно она спасла жизнь моему другу, приняв на себя основную часть поражающих элементов. Конечно, Мирохе с лихвой хватило и остального, но всё-таки он пока жив, и я не собираюсь дать ему умереть у меня на руках.

Не сегодня, Мирон! Ты обязательно сдохнешь, но не сегодня!

Наконец-таки я сумел освободиться и первым делом зашарил по карманам в поисках смартфона или зажигалки. Мне нужен свет!

Кирпичик телефона отыскался достаточно быстро, но он, к сожалению, не пережил всех выпавших на его долю приключений. Новомодное электронное устройство не реагировало на нажатие кнопок или прикосновения к экрану, лишая меня всякой надежды использовать его в качестве фонарика.

Зажигалка в кармане джинс в очередной раз напомнила, что от курения может быть польза, а по-другому считают лишь несчастные, которые сами никогда курить не пробовали.

Крутанув колёсико, я постарался хоть как-то осмотреть своего друга. Выглядел он, конечно, откровенно плохо. Особенно ужасно выглядели ноги, превратившиеся после взрыва в сплошное кровавое месиво. А вот лицо, наоборот, казалось каким-то безмятженым и умиротворенным.

— Мирон! — мозг. Как иглой, пронзила страшная догадка.

— Мирон! Очнись! Мироха!

Я изо всех сил тряс напарника за плечи, но его лицо оставалось таким же расслабленным и безмятежным. Просто Мирон в какое-то мгновение окончательно перестал дышать.