Сибирский эндшпиль

48

Когда Пола вышла из главного входа Административного здания, все речи уже закончились, но на площади было еще полно народу. Ее сопровождали майор Ускаев, капитан и два охранника. Женщина в зеленой тюремной униформе под вооруженной охраной выделялась на фоне яркой праздничной атмосферы, царившей вокруг, и прохожие, оборачиваясь, с любопытством смотрели им вслед, когда они пересекали площадку перед дверьми и спускались на площадь, где их ждала машина службы безопасности.

Машина тронулась по извилистым улицам к выезду из города. Глядя в окно, Пола видела, что переходы и мостики над головой кишели людьми. Многие из них вели себя, как туристы, вытягивая шеи, чтобы получше разглядеть достопримечательность или позируя перед камерой — несомненно, это вновь прибывшие на станцию рассматривают свой новый дом, подумала Пола. Выезжая из города, они проехали мимо большой лужайки, на которой группы детей в белых и красных трико заканчивали свои репетиции перед праздником. Через мгновения перед ними изогнулась вверх яркая долина станции, с желтыми и зелеными пятнами полей на террасах, а затем машина въехала в туннель, который вел с городского уровня в долину.

Агрозоны снова выглядели прилично — после героических усилий, вложенных в это, чтобы сохранить лицо станции, а также советского руководства. Террасы с посевами зерна, фруктов и овощей, пастбища с приличного вида коровами проносились мимо на всем пути под выгнутым голубым небом, от Агрокультурной станции 3 до Новой Казани. Здесь они проехали через развилку к резервуару, где даже плавали две лодочки, и поднялись по рампе к воротам в Замок. Пройдя через контрольный пункт, машина остановилась во внутреннем дворе, где они вышли и направились в Административное здание Замка.

Несколько минут спустя Пола, уже одна, вышла наружу через задние двери на наземный уровень Замка. В разговоре с Ольгой и Протворновым они пришли к выводу, что добиться успеха с Эрншоу можно, только притворяясь, что все в порядке, чтобы он не догадывался о том, что здесь замешаны русские. Да, дни тщательно законспирированных операций, проводимых из В-3, закончились. Но прежде, чем окончательно прервать их, власти позволят выполнить еще одну, последнюю операцию.

Когда Пола вошла в домик 8, Истамел читал, сидя за столом. По ее лицу он сразу догадался, что произошло что-то срочное, встал и шагнул к кассетнику. Некоторое время назад обитатели домика 8 и их гости начали записывать различные разговоры, обычно настолько нудные, насколько это возможно — как раз для такого случая, как этот. Истамел взял кассету, на которой он с Полой вели бесконечную беседу о средневековой турецкой поэзии, и подключил выход магнитофона к проводу от подслушивающего микрофона. Теперь, если их подслушивают, то запись будет соответствовать тому, что в домик вошла Пола.

На пути из Тургенева Пола решила, что не стоит пока говорить Истамелу о том, что случилось. Все заключалось в том, чтобы сказать Эрншоу — Ольга отправила на Запад сообщение о лазерном сигнале, и убедить его, что все идет совершенно нормально. Истамел сыграет свою роль лучше, ели и он тоже будет знать только это — а он узнает об этом, когда она расскажет Эрншоу.

— Мне немедленно нужно в Склеп. Ты не знаешь, Лью там?

— Должен быть там. Когда я уходил, он сидел там с Рашаззи и Хабером. Они были чем-то заняты. А где Ольга? Я думал, что вы вернетесь вместе.

— Да там кое-что случилось. Сейчас долго объяснять. Пошли вниз, там все узнаешь, вместе с остальными.

Истамел кивнул и больше не задавал вопросов. Они прошли в душ и открыли люк в полу. Истамел спустился первым, Пола вслед за ним, закрывая над головой люк. Они спустились сквозь потолок машинной галерей, где лестница заканчивалась, и дошли до мостика к стене шахты лифта. Пола уже много раз проходила этим путем, и переход через шахту к нише между рельсами на другой стороне больше не пугал ее. После первого перехода с Сэрджентом она еще два раза пользовалась веревкой, которая была сложена рядом, чтобы пользоваться ею при надобности, но сейчас она свободно обходилась без нее. Истамел все еще пользовался этой веревкой, что каждый раз давало ей повод гордиться собой. Они спустились вниз, вышли из шахты через люк обслуживания, и направились к Склепу, между рядами баков, по дороге стараясь не нарушить систему сигнализации Рашаззи. Когда они приблизились к Склепу, они услышали возбужденные спорящие голоса. Это само по себе было необычным. Пола решительно сжала губы и приготовилась к наступающему столкновению.

Эрншоу действительно был вместе с Рашаззи и Хабером, как и говорил Истамел. Кроме того, появился Ко. Они стояли вокруг большого стола, покрытого листочками, возбужденно жестикулировали и рисовали какие-то схемки, не обращая внимания на спускающихся к ним Полу и Истамела, словно не слыша их приближения. Затем Эрншоу повернул к ним голову и все остальные замолчали.

Сейчас было не время для соблюдения вежливостей. Пола шагнула ближе и коротким жестом обвела всю мастерскую.

— Это может подождать. Я только что приехала из Тургенева. Ольга там, она отправляет сообщение. Это очень важное сообщение. Случилось много такого, о чем вы здесь внизу не знаете.

Хабер протянул руку к листу бумаги, над которым они спорили и собрался что-то сказать, но Пола оборвала его движением руки:

— Сегодня утром мы получили сообщение от Воротилы, в котором между строк сказано — Запад уверен в том, что Советы собираются нанести первый удар. Они не шутят, это серьезно! Это начинается!

Истамел недоверчиво глядел на нее.

— Но ты ничего об этом даже не говорила…

— Наверху времени не было. Я говорю это сейчас.

— Но что там написано? Почему они думают, что русские собираются ударить именно сейчас, когда вся их верхушка здесь? Это же…

— В этом все дело, — оборвала его Пола. — Они не верят, что русские лидеры здесь. Они подозревают, что телепередачи — это записи, сделанные заранее, другими словами, все это состряпано для отвода глаз, чтобы прикрыть удар. Так или иначе, мы с Ольгой отправили им сообщение, в котором подтверждаем, что русские руководители здесь. Это все, что мы могли тогда сделать. И мы думаем, что этого будет недостаточно. Мы хотим, чтобы ты….

— Заткнись.

Голос Эрншоу был негромким, но прозвучал, как неожиданный удар бичом. Пола заткнулась. Он удовлетворенно кивнул.

— А теперь повтори это еще раз, специально для меня.

Пола была слишком растеряна, чтобы говорить, поэтому Эрншоу повторил за нее:

— У нашей стороны есть причины считать, что раз русских руководителей на самом деле нет на "Терешковой", то Советы готовят неожиданный удар так? Но ты знаешь, что это ошибка, потому что русские лидеры здесь. И именно это ты сказала Воротиле.

Пола кивнула, удивленно глядя на него. Он сделал паузу и Пола собралась с мыслями настолько, чтобы продолжать.

— Мы сделали все, что могли, но в сообщении был только мой код подтверждения. Я не уверена, что он имеет в Вашингтоне достаточный вес. Чтобы действительно убедить их…

Она говорила все тише и наконец замолкла, увидев, что Эрншоу и двое ученых не слушают ее, обмениваясь зловещими взглядами. Ко незаметно растворился в темноте, но смятение Полы было так велико, что она этого не заметила.

— Все сходится, — пробормотал Эрншоу. — Они спрятали их всех где-то под землей, подальше от беды. Господи, они действительно собираются ударить. Отсчет уже начат!

— Эта штука — супербоевая станция, — шепнул Рашаззи. — Они ждут только прибытия корабля ООН.

— До этого осталось шестнадцать часов, — закончил Хабер бесстрастно.

Пола наконец сообразила, что где-то в ходе разговора она совершенно потеряла его нить. Она непонимающе смотрела то на одного, то на другого.

— Я… не понимаю, о чем вы. Что происходит?

Эрншоу выдохнул и отвернулся, словно желая переварить новую информацию. Рашаззи отсутствующим взглядом смотрел на верстак, с головой погрузившись в свои мысли. Хабер до сих пор выглядел как громом ударенный. Пола поискала глазами Ко и только сейчас заметила, что он исчез. Эрншоу увидел на лице Полы вопрос и шагнул вперед, не давая ей заговорить.

— Может быть, тебе стоит узнать кое-о-чем, прежде чем ты еще раз откроешь рот.

На мгновение Пола почувствовала напряжение его голоса, предупредительную нотку, чтобы отвлечь ее внимание.

Эрншоу неожиданно и быстро повернулся и его кулак, молниеносно выброшенный вперед тем же движением, нанес сокрушительный удар в солнечное сплетение Истамела. Турок издал сдавленный булькающий звук, его ноги подогнулись и он осел на колени. В то же мгновение сзади из темноты материализовался Ко, его правая рука скользнула вокруг шеи Истамела, схватив его за ворот пиджака под ухом, а левая рука с другой стороны ухватила его справа. Ко уперся коленом в спину турка, и, как ножницами, сдавил ему шею так, что мускулы, прикрывающие сонную артерию на шее, отодвинулись в сторону, и прижав артерию своим твердым предплечьем. Лишение мозга кровоснабжения приводит к полной потере сознания куда быстрее, чем удушение. Рашаззи повернулся от верстака с тяжелым металлическим прутом в руке, готовый помочь, если понадобится. Истамел попытался сопротивляться, но удар Эрншоу парализовал его дыхание. Его усилия освободиться становились все слабее, глаза закатились и он осел вниз. Ко еще несколько секунд сжимал его шею, с сожалением покачивая головой.

— Что-то подобное неминуемо должно было случиться. Это было ясно с тех пор, как вы встретились, — обратился он к Эрншоу, освободив тело, дав ему упасть.

Эрншоу наклонился и расстегнул пиджак Истамела. Потом расстегнул рубашку и вытащил из-под нее советский коммуникатор на ремешке. Быстрый, но тщательный обыск обнаружил автоматический крупнокалиберный пистолет в кобуре под мышкой, запасные обоймы и общий гражданский пропуск. Хабер достал веревку и помог Эрншоу посадить тело турка спиной к одной из опор и привязать его. Рашаззи заткнул ему рот.

Пола смогла только потрясти головой в беспомощном потрясении от происходящего. Эрншоу выпрямился и снова посмотрел на нее.

— Хороших друзей ты себе выбираешь.

— Что это? Кто-нибудь, скажите мне, что происходит? Откуда вы узнали, что он агент? — пролепетала Пола.

Рашаззи, Хабер и Ко вернулись к столу.

— Он сказал, что был на оси, — ответил Эрншоу.

Пола все еще не могла понять происшедшее.

— Ну и что?

— Нет никакой оси.

Пола неуверенно переводила взгляд с одного на другого, наконец остановила его на Эрншоу. Он смотрел на нее со странным вызовом.

— А если я скажу тебе, что место, в котором мы находимся, вовсе не "Валентина Терешкова"? И мы вообще не в космосе?

Это звучало так странно, что в первый момент Пола не обратила на это внимания и механически ответила:

— Это смешно. Конечно, мы в космосе. Сходи в любую агрозону и выгляни в окно. А мы прилетели отсюда с Земли. И все прилетели отсюда с Земли.

— Правда? — иронический голос Рашаззи заставил ее выйти из ступора и оторвать, наконец, взгляд от Эрншоу. Только сейчас на ее лице появились первые признаки того, что она начинает соображать. Рашаззи продолжал:

— Ты прилетела на станцию на транспортере с Земли шесть месяцев назад, но это большая разница. С тех пор случилось многое.

— Любопытства ради… — вмешался Эрншоу. — Ты не заболела вскоре после ареста?

Выражение на ее лице было выразительным ответом.

— И я тоже. А когда ты пришла в себя, доктор не рассказывал тебе, что ты пару дней была без сознания? Они испытали то же самое, — он кивнул на остальных. — Разве это не странно? А как ты думаешь, что могло случиться за эту пару дней?

— Но это… абсурдно, — возразила Пола. В ее голосе, однако, не было прошлой уверенности. Вместо этого в нем звучал вопрос: как это могло случиться?

Рашаззи шагнул к столу и взял карандаш. Пола, а за ней остальные подошли следом. На чистом листе бумаги Рашаззи нарисовал широкое вогнутое кольцо, наподобие гоночной трассы.

— Предположим, что это огромная платформа, несколько миль в радиусе, с миниатюрными городами, агрозонами, со своим ландшафтом, помещенная в огромный кольцевой туннель где-нибудь глубоко под землей. Теперь поставим эту платформу на систему сверхпроводящих магнитов, подвесим ее на магнитном поле и будем вращать с такой скоростью, что векторы силы тяжести и центробежной силы дадут результирующую, перпендикулярную поверхности платформы. Если ты хочешь знать конкретные цифры, то исходя из наших экспериментов, угол наклона платформы около двадцати пяти градусов, а период вращения девяносто секунд, откуда мы получаем радиус чуть меньше километра, или шесть десятых мили.

Пола потрясла головой, словно пытаясь проснуться.

— Но это не… Я имею в виду, если складывать так векторы… Все должно весить больше.

— С теми цифрами, которые я только что приводил, на десять процентов, — согласился Рашаззи. — Что, пожалуй, максимум, к которому люди могут привыкнуть достаточно быстро, и поэтому больший угол наклона невозможен. Но и ускорение силы тяжести, измеренное в Замке, на десять процентов больше, чем земное. Странный метод конструирования космической станции, правда?

— И по странному совпадению, весы, на которых тебя взвешивали в госпитале, откалиброваны так, чтобы показывать на десять процентов больше, — добавил Хабер. — Очень интересно, не правда ли?

— Ты помнишь ощущение тяжести во всем теле, когда ты очнулась? спросил Эрншоу. — Мы тоже. Это прошло через несколько дней.

Пола посмотрела на рисунок Рашаззи с изменившимся выражением, словно она уже хотела, чтобы ее убедили. Но сейчас в ней проснулся ученый, выискивающий ошибки.

— А зачем вообще ее вращать? Если она находится на Земле и уже есть сила тяжести, зачем это нужно?

— Из-за того, что кривизна должна быть встроена в конструкцию. Статичная платформа должна быть плоской, как поднос. Внутри нее никогда не возникнет ощущение, что ты крутишься в кольце, как белка в колесе. Но если ее накренить, то возникает нужный вертикальный изгиб и поверхность перед тобой действительно по мере удаления загибается вверх.

Пола с сомнением глядела на рисунок Рашаззи, потом взяла еще один листок и провела карандашом две кривых линии, идущие по бокам наблюдателя, по мере удаления сходящиеся вместе и загибающиеся вбок. Это был вид с поверхности этого гоночного трека Рашаззи. Она добавила еще несколько радиальных линий от внешнего края кольца к внутреннему и нарисовала несколько человеческих фигурок на разных расстояниях. Затем критически взглянула на результат своих усилий и протянула его другим. Другие молчали. Наконец она не выдержала:

— Нет, я все равно в это не верю. Как бы вы не маскировали ее она все равно будет выглядеть, как наклонная гоночная кольцевая трасса. По мере удаления люди должны будут казаться наклоняющимися в сторону. Это будет выглядеть приблизительно так. А должно — вот так.

И она нарисовала второй рисунок, с теми же двумя линиями, сходившимися в перспективе, но на этот раз поднимающимися прямо вверх, не уклоняясь в стороны. Это изображало вид из беличьего колеса изнутри. Пола снова добавила несколько человечков.

— Видите, они совсем не похожи. Люди должны оставаться на вертикали и уменьшаться в росте, — Пола показала на первый рисунок. — Если перекрыть все возможности глядеть на большое расстояние, то это может пройти. Но я только что приехала из Тургенева в Новую Казань, да и все вы были снаружи. Видно всю дорогу от Новой Казани до Агрокультурной станции 3. И так везде. Луч зрения на больших расстояниях не блокируется так, как это было бы на кольцевом треке. Так как же это может быть так, как вы думаете?

Рашаззи взял у нее карандаш.

— Нас это тоже очень долго сбивало с толку, поэтому сначала мы отбросили объяснение про кольцевой трек. Но вот как это можно сделать.

Он повторил первый рисунок Полы, но на этот раз пересек две кривые двумя параллельными линиями, образовавшими прямую полосу, как кусок резиновой ленты, положенный на изогнутый край тарелки. Затем он добавил несколько вертикальных линий, соединил их горизонталями, чтобы завершить иллюзию, и протянул рисунок Поле.

— Нужно построить стены. Колония, внутри которой мы находимся, изнутри точная копия настоящей "Терешковой", той, на которую ты прилетела в мае. Но у этой копии — одно отличие. Она построена из нескольких прямых сегментов со стенами, которые не изгибаются в сторону по горизонтали, и, как я уже объяснял, с полом и потолком, изгибающимся по вертикали, так что сила тяжести перпендикулярна полу, как и в настоящей станции. Шесть больших сегментов идут между основаниями спиц. А соединены они основаниями спиц — еще шесть сегментов, только поменьше, три города и три агрокультурных станции.

Рашаззи порылся в бумагах, над которыми они спорили, когда появилась Пола с Истамелом, и протянул ей план, о котором он говорил.

— Но это значит, что вам придется сворачивать в сторону, проходя из сегмента в сегмент, — прокомментировала Пола. — Это будет…

Она замолчала, неожиданно поняв, в чем дело.

— У архитектора, который строил эти города, не было пунктика, напомнил Эрншоу, словно прочитав ее мысли. — Они сделали так специально, чтобы ты теряла направление.

— По крайней мере, достаточно запутывалась, чтобы не сообразить, что ты уклонилась от своего направления на тридцать градусов, — добавил Рашаззи.

И это объясняло, почему в городах и агростанциях были такие высокие здания: чтобы закрыть дальний вид. С относительно небольших расстояний обзор закрывали здания, а если отойти дальше, то прогиб потолка мешал увидеть что-либо поверх зданий, в следующей прямой секции.

— Те кусочки неба, которые ты видела кое-где за зонами перехода, без сомнения, оптические изображения, проецируемые на экраны, встроенные на верхних уровнях, — сказал Хабер. — Даже с близкого расстояния разницу отличить невозможно. Звезды над головой и спицы, поднимающиеся к оси тоже картинки.

— И значит, никакой оси нет, и поэтому он не мог там быть, продолжал Эрншоу, показывая на безжизненное тело Истамела. — И вот почему вокруг спиц так строги меры безопасности.

Пола снова посмотрела на бумаги, лежащие на столе. Ей требовалось какое-то время, чтобы целиком все осознать.

— Внушение довершило все остальное. Конечно, есть некоторые искажения, но неравномерная поверхность земли сглаживает их. Сила тяжести в длинных секторах несколько изменяется от начала к середине, а угол наклона с внешней стороны немного возрастает. Но над этим доминирует другое — сознание того, что ты знаешь — ты прибыл сюда через космическое пространство, и эта убежденность формирует твое восприятие. Как ты отреагировала в начале? А если ты еще окружена людьми, которые лишь усиливают эту убежденность? Зачем тогда вообще сомневаться в этом?

— А почему ты засомневался? — спросила Пола.

— Я? Я не сомневался. Спроси у них. Они были учеными… пока ты спасала мир.

Пола долго на это напрашивалась, поэтому не стала возражать. В ее голове возникало столько вопросов, что она не знала, с чего начать.

— А все люди там снаружи? Их ведь не подвергали подобному лечению? Не в таком же масштабе.

— Русские офицеры и тому подобное, без сомнения, играют свои роли, объяснил Эрншоу. — И вероятно, большинство заключенных — тоже. Но есть и настоящие, вроде нас, вероятно, чтобы при контактах не возникало ощущение подделки.

— Я имею в виду всех обитателей колонии.

— Не знаю. Им могли сказать, что они принимают участие в эксперименте по моделированию, и потребовали соблюдать молчание — чтобы сохранить реализм. С другой стороны, я говорил с многими, которые не могут точно вспомнить, как они сюда попали. То есть они думают, что могут, пока у них не спросишь. И тогда обнаруживается, что все это расплывчато и неопределенно.

— Наркотики, — сказал Хабер. — Можно, наверное, перевезти сюда людей, имитировав двухдневный полет, под действием веществ, влияющих на ощущения или ориентацию, которые ослабят память и повысят внушаемость.

— А невесомость?

— А они не вспомнят. Они будут вспоминать, что невесомость была, как им и внушили.

Пола прикрыла глаза, кивая головой в знак того, что она окончательно убеждена.

— Но почему? — спросила она неожиданно усталым голосом. — Что может оправдать такие усилия, цену, уплаченную за… все это?

— Мир, — ответил Эрншоу. — Они уже давно видели, к чему клонится их игра, а это — их последний козырь. Они построили в космосе боевую платформу, слегка замаскированную под колонию — достаточно, чтобы обмануть туристов. В то же время они создали эту копию, со всеми подробностями. А затем была придумана схема — доставить в копию людей, которым Запад будет доверять, и позволить им найти якобы секретные каналы связи. Они устроили этот трюк с ноябрьскими праздниками и руководством, чтобы сбить всех с толку. Конечно, когда мы прилетели туда шесть месяцев назад, на станции были люди, но с тех пор их оттуда сняли.

Теперь много становилось понятно.

— Земля, — медленно прошептала Пола. — Вот из-за чего все это устраивалось. Им нужно было не везти сюда… туда наверх землю, а спускать людей оттуда вниз.

Эрншоу кивнул.

— Вот именно. И куда перед ударом могли отправить русские всех своих лидеров с семьями, генералов, партийных шишек, и еще многих других, кот мог быть слишком полезен, чтобы рисковать ими в случае, если потом придется долго отстраиваться заново? Здесь внизу, где бы эта штука ни находилась, свой автономный мир, со своей промышленностью, сельским хозяйством, жизнеобеспечением и населением, способный жить независимой жизнью многие годы — в том случае, их прогнозы не оправдаются и условия на поверхности будут слишком тяжелыми. Мы находимся в гигантском бомбоубежище.

Пола замолчала, когда ей в полной мере стало ясно, как же ее обманули, и с какой готовностью она приняла этот обман. Это, должно быть, отразилось и на ее лице, потому что подняв глаза, она увидела взгляд Эрншоу.

— Слишком не беспокойся, — продолжал он. — Ты не одна на этом попалась. Они были очень аккуратны. Они даже сняли обшивку камер, в которых мы сидели после того, как нас арестовали на настоящей "Терешковой" и перевезли их сюда вместе с нами. Я помню, что в потолке на вентиляционной решетке была та же самая царапина. И не огорчайся, что связалась с шпиком.

Тут он кивнул в сторону Истамела.

— У меня тоже была моя Ольга и я клюнул на нее.

Пола неуверенно посмотрела на него.

— Скэнлон, — сказал Рашаззи. В первый раз Пола услышала ноту отчаяния в голосе израильтянина.

— Он ведь знал все, с самого начала. Они играли с нами в кошки-мышки с самого начала.

Пола в ужасе посмотрела вокруг. Она посмотрела на верстаки, на то, в создание чего было вложено столько усилий: космические скафандры, чтобы пробиться в несуществующую ось, лазер, чтобы подавать сигналы через несуществующий космос, детекторы, тестеры, инфракрасные и радиочастотные датчики, пропуска и тому подобные атрибуты, изобретавшиеся для того, чтобы обмануть систему безопасности, которая и не должна была их сдерживать. Она закачала головой из стороны в сторону, не желая смириться с подлинной величиной катастрофы.

И тут у них за спиной, в тени, раздался новый голос с ирландским акцентом.

— Так вы все-таки догадались.

Они обернулись и увидели выходящего на свет Скэнлона. Эрншоу рванулся было вперед, но замер, увидев в его руке пистолет. Другие не двигались с места. Скэнлон стал достаточно далеко от них, чтобы достать его было невозможно.

— Надо отдать вам должное, Лью никогда не говорил мне о том, что вы выясняете, где же вы находитесь на самом деле.

Он обвел взглядом понурые лица.

— Мои поздравления, джентльмены. Как сказала горничная священнику: "Чем больше вы показываете, тем это интереснее". Я не прав?