Шидонай-Сирота. Часть 1. Добро пожаловать на Бару!

Глава 7

Альда прекрасно знала, что случившееся ночью – это отчасти ее вина. Или, по крайней мере, недосмотр. Телепаты настроены воспринимать нечто столь глобальное, как смерть, а она понятия не имела, когда именно умер Аарон и где это произошло – с учетом того, что тела не оказалось поблизости. Ну и конечно, телепаты должны следить за членами своей команды, а она не представляла, где сейчас находится Кай Ателлир.

Возле перекрестка очень быстро собрались все члены экипажа, кроме него. Первой это, естественно, заметила его сестра, которая тут же подняла крик:

– Где мой брат?!

Вопрос был вполне справедливым, Альда тут же попробовала отыскать Кая и… не смогла. Она не была так же близка с ним, как с членами собственного экипажа, но успела неплохо его изучить. Она должна была его обнаружить, однако вместо этого натыкалась на помехи – и глухую тишину за ними.

Ей пришлось признать:

– Пока что определить это не получится.

– Ты намекаешь, что он мертв? – ужаснулась Янга.

– Это один из вариантов, – неохотно ответила Альда. – Но не единственный! Возможно, Кай просто слишком далеко или в коме, тогда сознание в особом состоянии…

– Как ты вообще такое допустила?!

Что ж, кто-то должен был задать этот вопрос. От того, что возмущалась Янга, а не капитан Лукия, становилось даже немного легче, хотя облегчение было сомнительным. У Альды уже был подготовлен ответ:

– Это из-за помех… Чтобы преодолеть их, требуется усилие, которое я не могу поддерживать круглые сутки.

Она даже не солгала, просто не сказала всей правды. Помехи действительно мешали Альде, но не так сильно. Она была достаточно опытна, чтобы преодолеть их, и уловила бы смерть, если бы в этот момент не медитировала внутри памяти Триана. Она пыталась добиться от него совета – она ведь потеряла след Шидоная! А такая медитация предполагает отстранение от реального мира, в котором и случилась трагедия.

Янга не желала так просто сдаваться:

– Это твое оправдание? Перед трибуналом тоже на него ссылаться будешь?

Альда не стала с ней спорить, знала, что это бесполезно. Янга сейчас слишком напугана, а напуганный зверь атакует отчаянно. Телепатка ожидала, что вмешается Лукия, однако хилера неожиданно усмирил Стефан:

– Достаточно. Ты и сама ночью не следила за братом, а предпочла занятия поинтересней.

Янга тут же смутилась, бросила на легионера гневный взгляд, но замолчала. Альда не хотела знать, чем же эти двое занимались ночью – настолько, что даже не полезла в память легионера.

Она предпочла наблюдать за толпой горожан, собравшихся на перекрестке. Она ожидала, что они нападут или хоть как-то проявят агрессию. Разве не в этом был смысл убийства доктора? Подставить чужаков, начать конфликт?

Но нет, жители поселка проявляли лишь озабоченность, причем снова картинную. Они тяжело вздыхали, так, чтобы все слышали, заламывали руки и утирали несуществующие слезы. Никто из них не скорбел по-настоящему и не испытывал страха. Альда раньше не подозревала, что изменение личности приводит к такой вот эмоциональной стерилизации… Или это было не побочкой, а намеренным элементом изменений?

Шейла подошла поближе к оторванной голове и брезгливо коснулась мертвеца каблуком – так, чтобы чуть пошевелить его, но при этом не слишком запачкать туфельку. И от этого Альде становилось куда страшнее, чем от типичной толпы с факелами и вилами, преследующей монстров-чужаков.

– Ну во-о-от, – расстроенно протянула мэр. – Без доктора остались! Теперь придется нового приглашать, причем с другой планеты… От этого сразу столько суеты! Да и расследовать это дело надо, не похоже, что он умер от естественных причин. Как вы считаете, Дариус?

Она обратилась к высокому пожилому мужчине, наряженному в старомодную полицейскую форму.

– Да, что-то надо делать, – кивнул он. – Но у меня не хватает в участке людей, ты же знаешь, Шей!

– А сколько их у вас? – отвлеченно поинтересовался Матео, все еще разглядывавший искаженное агонией лицо доктора.

– Только я.

– Да, недоукомплектован штат…

– Мы можем помочь, – спокойно объявила Лукия. – Мы сами проведем расследование.

Для горожан это была последняя возможность напасть. Объявить, что чужаки пытаются замести следы, потому что сами и избавились от несчастного Аарона. Атаковать всей толпой прямо сейчас…

Но толпа не хотела атаковать, толпа хотела вернуться домой – к потягиванию коктейлей, солнечным ваннам на уютных лежаках и просмотру бесконечных шоу.

– Мы будем очень благодарны вам! – просияла Шейла. – Если что – обращайтесь!

Остальные будто только этих слов и ждали. Толпа схлынула, разбилась на отдельные группы, возвращавшиеся в свои коттеджи. Альда проверила мысли горожан, однако ничего особенного там не нашла. Убийство пугало их – но лишь как досадное происшествие, способное принести неудобства в будущем. Никто не рвался отомстить за Аарона, не печалился о его судьбе и не считал, что остальным что-то угрожает. Даже начальник полиции молча радовался тому, что ему не придется лишний раз напрягаться.

– Клоуны какие-то… – не выдержала Альда.

– Не отвлекайтесь, Мазарин, – велела капитан. – Происшествие, с которым мы столкнулись, менее трагичным не становится. Нам необходимо в первую очередь определить судьбу Ателлира.

– И понять, чего добивались вот этим, – Стефан указан на голову медика. – Если это была не диверсия против нас, какой смысл его убивать?

– Да плевать на него, где мой брат?! – снова сорвалась Янга.

– Выполняйте свою работу, Ателлир, – осадила ее Лукия. – Мы не нашли вашего брата не потому, что это никому не нужно, всему свое время. Ваша задача – определить, куда делось тело.

Капитан умела быть убедительной. Она никогда не кричала на подчиненных, а угрозы применяла только при самых ничтожных нарушениях. Если же все становилось серьезным, Лукия избегала любой формы шантажа. Ей это было и не нужно, она просто отдавала приказ – и его нельзя было не исполнить.

Вот и Янга смутилась, перестала вопить. Она подошла к оторванной голове, однако свою кровь на мертвеце использовать не стала, как это делала когда-то Римильда. Она просто заключила:

– Умер он не здесь, и никто его сюда не приносил, это всем понятно.

– Что умер не здесь – понятно, – согласился Матео. – Но не приносил… Откуда он тогда взялся? С неба упал? Вот же кровавый след, указание на то, что голову несли.

– Это не кровавый след, а брызги, – пояснила хилер. – Разлетелись в разные стороны при падении. Так что да, с неба!

Она была права. Повреждение черепа, искажение лица – все указывало на то, что голова упала с большой высоты. Да и кровавые капли, на которые указывал Матео, не тянулись с одной стороны, а окружали мертвеца кольцом.

Команда, не сговариваясь, посмотрела вверх – и обнаружила прямо над собой сияющую металлическую стрелу монорельса. Поезда там пока не было, но он, единственный на весь городок, скоро должен был появиться, он непрерывно наматывал тут круг за кругом, лишенный определенной цели и не приносящий особой пользы.

– Не похоже, что голову срезало этой штукой, – заметил Матео.

– Нет, это однозначно травматическая ампутация, – подтвердила Янга. – Края рваные, ни одного указания на ровное лезвие. Но нет указаний и на когти, а голову нужно было чем-то подцепить… Я не знаю, как это было сделано. Неплохо бы увидеть тело!

– Тогда будем искать, – сказала Альда. Она повернулась к Матео: – Останови, пожалуйста, поезд, когда он появится в зоне видимости.

– А ты куда? – удивился электрокинетик.

Отвечать она не стала, знала, что все сейчас и так будет очевидно. Альда использовала телекинез, чтобы поднять себя в воздух – как раз над монорельсом.

На самом рельсе следов крови не было, однако это ничего не значило. Вряд ли Аарон перед смертью балансировал тут! Да и повреждения мертвой головы указывали, что падала она примерно с этой высоты. Если бы ею запустили откуда-то издалека, что само по себе странно, угол падения и след крови были бы совершенно другими.

Так что основные надежды Альда возлагала на поезд, уже показавшийся на горизонте. Остальные тоже его видели, Матео позволил ему подобраться поближе, прежде чем выпустил в воздух молнию. Выстрел оказался идеально точным, но от электрокинетика такого уровня и не следовало ожидать меньшего. Поезд просто замер на рельсе, серьезных повреждений он не получил. Двери тут же открылись, явно в рамках протокола безопасности, хотя сложно сказать, куда именно полагалось эвакуироваться пассажирам при такой высоте. Не то чтобы это имело значение – Альда уже не раз замечала, что местные поездом не пользуются, он служит тут скорее декорацией на общей картинке несостоявшегося будущего.

Внутрь телепатка пока не спешила, она подлетела к крыше поезда. Там долго искать следы не пришлось: металл, в прошлом белый, был покрыт плотной коркой запекшейся крови. Судя по фрагментам кожи и волос, погиб Аарон именно здесь. Но вот как? Используя телекинез, Альда осторожно убрала в сторону засохшую корку, однако никаких повреждений не нашла. Если в Аарона стреляли или тем более взорвали, должны были остаться следы… Да и как он вообще забрался на крышу поезда? Прыгучестью немолодой грузный доктор точно не отличался!

Убедившись, что снаружи следов нет, Альда перенеслась в единственный вагон, и там как раз поджидало неожиданное открытие.

Кай Ателлир все еще находился внутри – и он был жив. Но и гадать, почему не получилось его почувствовать, телепатке не пришлось. Хилер высшего уровня был изранен, все его тело покрывали страшные травмы – будто кто-то вырывал плоть крупными кусками. При этом края каждой раны выглядели очень странно: не обожженные, какие-то бледные, будто… обваренные? И плоти, удаленной из ран, Альда нигде не видела.

При таких травмах погибли бы многие солдаты специального корпуса и уж точно любой обычный человек. Сильному хилеру удалось выжить, однако он оставался в глубокой коме – разум просто отключился, чтобы спасти себя от боли и позволить телу сосредоточиться на самовосстановлении.

Альда не собиралась гадать, что же с ним произошло, это стало бы напрасной тратой времени. Она просто перенесла в вагон, залитый кровью, всю команду. Янга тут же бросилась к брату, надрезала собственную руку от запястья до локтевого изгиба и щедро полила раны свежей кровью.

Ей пока не мешали, не отвлекали даже вопросами. Стефан по-кошачьи ловко забрался на крышу, чтобы изучить оставшуюся там кровь. Матео выпустил в стены вагона еще одну молнию и пояснил:

– Видеонаблюдение я отключил, но действовать теперь придется решительней. Они знают, что нам известно про их камеры. Думаю, мирное пребывание на планете для нас закончилось.

Альда не стала уточнять, кого он имеет в виду, просто заглянула в его память. Значительных результатов это не принесло: Матео и сам мало что понимал.

Ситуация стремительно выходила из-под контроля, непонимание накапливалось. Капитан Лукия заметила это и взяла управление на себя:

– Наша приоритетная задача – обеспечить выздоровление Ателлира.

– Это быстро, – необычно тихо отозвалась Янга. – Мне нужен примерно час.

– Принято. Тогда мы узнаем, кто именно напал на него и при каких обстоятельствах. После этого мы проследуем в пункт, из которого предположительно ведется наблюдение.

В этот момент Стефан скользнул обратно в вагон. Спрашивать, что они обсуждали, он не стал, острый слух легионера и так уловил каждое слово.

– Выходим сразу после того, как Ателлир, который мальчик, сможет встать на ноги, – объявил Стефан. – Убираться отсюда нужно как можно скорее независимо от того, верную вам дали наводку или нет.

– Почему вы так считаете, Северин?

– Мне не нужно ждать, пока он очухается, общую картину я и так вижу. Вашего запасного хилера знатно пожевало то, что до последнего скрывалось внутри уважаемого доктора Аарона. Ну а когда хозяева отдали ему приказ напасть, оно порвало на части свою оболочку, которая даже не догадывалась о том, что она оболочка, а не человек. Так что если вы, как и я, искали, в чем же подвох этого идеального городка – это сейчас был он.

Стерлинг воспринял опасения Кигана не слишком серьезно. Все ведь знали, как электрокинетик относился к Римильде и в каком он сейчас состоянии… Но соблюдение протоколов – дело нужное, так что проверку киборг провел по всем правилам. И, к его удивлению, отмахнуться от результата оказалось не так просто.

Поначалу те повреждения в тоннеле, на которые указал Киган, выглядели неубедительно. Все-таки пена для дезинфекции – не строительный материал, обрушить ее могло что угодно. Например, сверху проехал тяжелый военный транспорт – и пожалуйста!

Однако изучение записей, сделанных сервисными дронами, многое изменило. В дальней части лабиринта повреждений было больше, хотя там тоннели как раз становились шире и находились глубже. То есть, для внешнего воздействия становилось меньше оснований, а повреждения пены все равно были.

И располагались они именно так, как указывал Киган: не повсюду, да и отваливались не самые тонкие фрагменты. Разрушение протянулось примерно по середине тоннеля, там, где как раз шли бы люди, если бы они вдруг оказались под землей. Вначале они еще таились, следили за тем, чтобы скрыть свое присутствие. Но чем дальше они оказывались от города, тем больше расслаблялись. В таких группах достаточно одного человека, ведущего себя неосторожно, чтобы выдать всех.

Это не было прямым доказательством проблемы, однако внушало куда больше опасений, чем общая тревожность Кигана. Молчать о своем открытии Стерлинг не стал, он тут же сообщил обо всем Телиле. Почему именно ей – он и сам не понимал. Пожалуй, потому что только она во всей комиссии соблюдала правила так же строго, как он. Других причин быть не могло…

Телила выслушала его внимательно, как всегда, и сразу же заявила:

– Рэйборну об этом лучше пока не знать.

– Почему? – удивился Стерлинг, хотя удивляться, пожалуй, не стоило.

– Вы и сами знаете, что он воспринимает это как личное. Вот как он отреагирует, если увидит эти записи?

– Помчится в подземелье, чтобы жечь всех подряд, – обреченно признал киборг.

– Именно! А мы даже не знаем, есть ли там кто-то… Что, если его необдуманные действия навредят охране кокона? Или даже разбудят само существо. Маловероятно – но все же!

– Что вы тогда предлагаете?

– Действовать по протоколу, – уверенно сказала Телила. – Мы сообщим обо всем Первому, он ведь глава комиссии! А он примет решение.

Стерлинг не был уверен, что это лучший план. Нет, возможно, как боевой телекинетик Феликс Рид был великолепен. Но как стратег он производил не лучшее впечатление. Однако Телила была права: если руководство именно его назначило на роль лидера, остальным нужно уважать это решение.

Феликс отнесся к их рассказу неожиданно серьезно, и это чуть успокоило Стерлинга. Телекинетик не посмеялся и не отмахнулся, он тут же отдал приказ:

– Запросите у военных сканирующих дронов. Живую силу отправлять пока не будем, но тоннели нужно просветить. Также проверьте на генетический след, но тоже роботами. Ну и конечно, предупредите команду в «Демиурге», пусть проведут дополнительный обход!

– А что по Рэйборну? – уточнила Телила.

– Ему и правда лучше не знать. Я отошлю его на окраину города, пусть проверяет здания там. К моменту, когда он все выяснит, у нас уже будет хотя бы предварительный результат.

Это было на удивление взвешенное решение. Стерлинг и сам принял бы такое, а вот от Феликса подобного не ожидал. Конечно, у телекинетиков репутация была получше, чем у электрокинетиков, но самыми дисциплинированными представителями спецкорпуса они никогда не считались.

Дальше картина должна была проясниться. Стерлингу неловко было скрывать нечто настолько важное от друга, однако киборг успокаивал себя тем, что с данными, добытыми роботами, Киган сможет сразу действовать правильно, а не метаться по Марсу, сжигая все подряд.

Оправдание долго не продержалось: никаких данных от роботов не было. Точнее, были, но вовсе не те, которых ожидал Стерлинг. Сканирование подземелья ничего не дало, повреждения пены были признаны несущественными. Мелкие дроны, запущенные прямо в тоннели, не нашли постороннюю ДНК, все указывало на то, что последними живыми существами под землей стали спасатели. Охранные бригады на территории «Демиурга» устроили два масштабных рейда, а потом сухо сообщили, что кое-кому следовало бы проверять свои наводки получше, прежде чем поднимать шум.

Феликса это не разозлило, он казался даже повеселевшим.

– Ничего, напрягутся лишний раз, хоть жир растрясут, – отмахнулся он после сеанса связи с подземной базой. – К вам никаких претензий, тут и правда лучше перестраховаться. Главное, что чужаков на планете нет!

Стерлингу только и оставалось, что кивнуть. Феликс был прав во всем, ситуацию изучили с разных сторон, люди и роботы не могут ошибаться одновременно!

Но официально тревога была отклонена, а неприятное чувство на душе все равно осталось…

Пиратский корабль пошел на опасный маневр. Он развернулся в последний момент, подставив под удар бок, но атаковал настолько быстро и нагло, да еще и модернизированными, неизвестными флоту орудиями, что риск все равно был невелик. Если бы ему противостоял обычный патрульный корабль, военные могли проиграть. Может, и не погибнуть, ведь подкрепление оказалось не так уж далеко, но получить серьезные повреждения и лишиться части экипажа. Такое уже случалось в последние дни – куда чаще, чем хотелось бы.

Вот только на этот раз пираты сражались не с обычным патрульным кораблем. Они, правда, даже не догадывались об этом – внешних отличий не было. Никто, кроме, пожалуй, телепатов не смог бы понять, что внутри скрыта одна из великолепно обученных команд Черной Армады.

Экипаж укрепил защиту корабля телекинезом. Двойная стена атаку пиратов выдержала, и корабль перешел к контрнаступлению сразу же, до того, как пиратское судно успело выровняться. Так что в уязвимый бок пираты все-таки получили, и сильнее, чем им хотелось бы. Боевой корабль, секунду назад такой грозный, смертоносный для многих, превратился в полыхающую сферу, вмиг лишившуюся любой жизни.

Данкард Этерион, адмирал Черной Армады, раздраженно откинулся на спинку капитанского кресла патрульного корабля, которое занял на время. Он знал, что начальство наверняка сочтет миссию успешной, его команда получит очередную благодарность. Однако к благодарностям Данкард был равнодушен, а сам себе предъявлял совершенно другие требования.

Он надеялся захватить пиратов живыми, и его люди знали об этом. Нельзя сказать, что они ошиблись или намеренно нарушили приказ, их выстрел был контролируемым, они не палили в панике из всех орудий. Однако взрыв в итоге получился слишком сильный… То ли они совсем уж неудачно попали, то ли вражеский корабль был снабжен системой самоуничтожения – кто-то не хотел, чтобы пираты оказались в плену и начали болтать.

А жаль, очень жаль. Вопросов накапливалось все больше, но за ответами не к кому было пойти.

В последнее время пираты со звериной яростью принялись атаковать Луну. Для этого не было особых причин – на спутнике ничего не изменилось. И выгоды в этом тоже не было. Пираты прекрасно знали, что ближайшая к Земле база великолепно охраняется, и все равно не отступали. Они тратили на это внушительный объем снарядов, теряли людей, порой их кораблям едва удавалось уйти. Правда, лишь сегодня их судно удалось взорвать, но и раньше они несли потери, ничего не получая взамен.

Кроме побед, разумеется. Им не удалось полностью уничтожить ни одного корабля патрульных, однако многие они повредили так сильно, что Луне пришлось запросить у Земли дополнительную поддержку. Ни с чем подобным космический флот еще не сталкивался. Обычно пираты держались сами по себе, а если и объединялись в гильдии, то исключительно ради обогащения. Теперь же все напоминало череду диверсий, спланированную очень неплохим стратегом.

Вопрос в том, ради чего.

– Это похоже на месть за то, что произошло на Луне, – сказал один из руководителей флота, когда они вынужденно обратились к Данкарду за помощью.

– Ни в коем случае, – спокойно возразил Черный Адмирал.

– Считаете, что слишком много времени прошло?

– Считаю, что месть как таковая пиратам не нужна. Они делают только то, что выгодно.

– Но то, что они творят сейчас, выгоды точно не приносит!

– Приносит. Мы просто ее не понимаем.

Данкард не сомневался: если бы он привел к Луне Черную Армаду, пираты сразу же отступили бы. А ему хотелось понаблюдать за ними в бою, посмотреть, как далеко они готовы зайти, ну и допросить, если получится.

Первая часть плана воплотилась неплохо. Он увидел, что пираты действительно рисковали, но всегда оставляли за собой возможность удрать. За их показной яростью скрывался тонкий расчет, который помог бы и в нынешней битве, если бы им по-прежнему противостоял только флот. Это не значит, что пираты вдруг стали исполнительны и равнодушны, нет. Многие из тех, с кем сражался Данкард, отличались совершенно искренним безумием того, кто находит радость в лишении жизни. Но даже они нуждались в правильном поощрении, и кто-то это поощрение обеспечил.

– Свяжите меня с Валентином Верноном, – велел Данкард своему помощнику.

Общаться с телепатом номер 1 он по-прежнему не любил, но признавал за Верноном ум и нестандартное мышление, а только это и требовалось сейчас. Данкард понимал: если он ограничится докладом руководству, его выслушают, но все равно останутся при своем мнении. А ему нужно, чтобы были предприняты ответные шаги.

Вернон ответил быстро, но это и понятно: пока его основная хилерша прикована к больнице, он застрял на станции и ему наверняка скучно.

– Мне сообщили, что ты только что устроил над Землей салют пиратами, – сказал Вернон. – И сразу после этого ты звонишь мне. Если ты не выложил их трупами мое имя, я сочту это оскорблением.

– Там не осталось трупов, но причина не в этом, – отозвался Данкард. Он слишком хорошо знал телепата, чтобы поддаваться раздражению из-за его мелких провокаций. – Твои друзья что-то готовят.

– У меня много друзей, и почти все они не чураются нарушением закона. Так что тебе придется уточнить, о ком именно идет речь.

– О спонсорах мятежа. О тех самых корпорациях, которые ты пытаешься вычислить. Ты знаешь, кто именно за этим стоит?

– Я близок к этому, – признал Вернон. – Но почему ты решил, что это именно они швыряются в Луну пиратами?

– Потому что у пиратов новейшее вооружение и неограниченный запас снарядов. Сами пираты такой запасливостью и щедростью не отличаются. Делай выводы.

– Они готовят что-то на Земле… Чтоб их, креативная шайка идиотов!

Многие не поняли бы, почему Вернон вдруг заговорил о таком. Считалось, что корпорации интересует только Марс и оставшееся на нем существо, этому и были посвящены все нынешние судебные заседания. А даже если нет, атаковали ведь Луну, Землю вообще никто не трогал!

Но именно за это Данкард уважал Вернона куда больше, чем любого члена Общего Правительства: телепат мгновенно отметал все лишнее и видел суть.

Всем казалось, что после поражения корпорации, ставшие спонсорами мятежа, будут заметать следы. А на Земле таких следов нет, только на Марсе и Итойе. Ну а поскольку частный бизнес очень не любит спускать средства в никуда, они попытаются получить хоть какую-то выгоду, забрав себе неизвестное существо.

Теперь же все изменилось. На Луну нападали так нагло, потому что прекрасно знали: она запросит подкрепление. Часть кораблей Земли двинется туда, основное внимание будет сосредоточено на спутнике. Если в такие моменты действовать тихо и аккуратно, на Земле можно хоть целый континент поджечь – и то заметят не сразу.

– Ты догадываешься, что это может быть? – спросил Данкард.

– Догадываюсь… Я займусь этим, по нашим уважаемым бизнесменам все решится совсем скоро.

– Я слышал, они привлекли для защиты Аделину Каглиене.

– Это не станет проблемой, – сдержанно улыбнулся Вернон. У него такие улыбки получались более пугающими, чем у иных – откровенные угрозы. – По крайней мере, не такой, как считает Аделина. Ты ведь используешь корабли флота? Твои сейчас где?

– Неподалеку.

– Будем считать, что это нормальный ответ. Перемести их из этого неподалека к Земле немедленно. Луну продолжайте охранять обычными патрульными кораблями.

– Наши действия не останутся незамеченными, – сказал Данкард.

– Да уж, Черную Армаду сложно не заметить! Но то, что мы не уберем патрули и от Луны, может внушить нашим хитровыдуманным друзьям иллюзию того, что мы не разгадали их план и во всем сомневаемся. То, что интересует их на Земле, уже в любом случае началось, интрига здесь лишь в том, сможем ли мы повлиять на результат.

Каю Ателлиру нравилось это задание. Он о таком не распространялся – просто потому, что не любил говорить о своих чувствах, смысла в этом не видел. За разговоры в их дуэте изначально отвечала сестра, Кай же не считал нужным никому отчитываться о том, что наслаждается моментом.

Да и потом, подобную болтовню мог не одобрить босс. Валентин Вернон от недостатка уверенности в себе не страдал, и все равно он был тщеславен. Он прекрасно знал, что работать на него – большая честь, и убедился, что его младшие сотрудники это понимают. Особые правила существовали лишь для Тимандры Кресс, все остальные, от Ателлиров до официанта, подававшего Первому кофе, должны были в полной мере осознавать, как им повезло.

Кай не жалел о том, что после академии согласился принять предложение Вернона. Работа на Первого давала куда больше преимуществ, чем положение хилера, пусть даже могущественного. Но все же порой Кай скучал. Деятельность Вернона сводилась в основном к переговорам и играм разума, боевые хилеры оставались его подстраховкой, они развлекались по большей части тренировками и изучением новых техник. А Каю хотелось действия, да и его сестре тоже. Доходило до того, что Ателлиры порой устраивали самые банальные драки в барах и клубах, чтобы хоть как-то снять напряжение. Вернон на такое смотрел снисходительно, ну а всем остальным полагалось лишь принять его мнение.

И вот случилось это задание… Сложное, опасное, заставляющее по-настоящему использовать свои способности. Кай не собирался просто пережидать его, оставаясь пилотом и механиком, он намеревался дать своей силе волю.

Поэтому он хотел разобраться, что представляет собой этот городок на самом деле. Фармацевтические испытания – это ведь почти сфера хилеров! Да и определенный след он нащупал, осталось лишь выяснить, куда этот след ведет.

Кай предлагал сестре присоединиться к нему, но она отказалась. У Янги были на эту ночь свои планы, ей приспичило переспать с легионером. Кай верил, что затея дурацкая вдвойне – и потому что это легионер, и потому что это Стефан Северин, о котором во флоте ходили специфические слухи. Но хилер прекрасно знал, что его сестру не остановит даже летящий ей в лоб космический корабль, и оставил за Янгой дивное право разочароваться.

Сам же Кай отправился осматривать городок. Сначала он просто бродил по улицам, без смущения заглядывая в ярко освещенные окна. Но там ничего особенного не происходило, и очень скоро стало ясно, что он понапрасну тратит время. Ему нужно было увидеть как можно больше – и как можно быстрее.

Тогда он и решил использовать монорельс – хоть для чего-то эта декорация должна быть полезна! Забраться на крышу движущегося поезда боевому хилеру было несложно. Оттуда открывался великолепный вид – и на городок, и на леса и поля вокруг него, и на далекое звездное небо. Улицы засыпали, гасли окна, и Кай все четче понимал, что его разведывательная миссия сорвалась. Это его не расстраивало, ему просто нравилось наблюдать за всем, что его окружало. Для того, кто большую часть жизни проводил на космических станциях, это было редким удовольствием.

Вот тогда и появился Аарон. Он поджидал поезд на одной из немногочисленных посадочных площадок, на которые можно подняться с земли по специальным лестницам. Кая медик, естественно, заметил, тот и не пытался скрыться. Но Аарон не выглядел удивленным – казалось, что никто из местных жителей не был на это способен. Врач лишь неловко махнул рукой, явно призывая пришельца спуститься и поговорить. Однако Кай не был настроен портить такую прекрасную ночь пустой болтовней, он остался на крыше.

Доктор оказался настойчивым. Сначала Аарон сел в вагон, а потом, пыхтя и отдуваясь, забрался на крышу. Для этого он использовал люк, который Кай даже не заметил – хилеру, просто запрыгнувшему на поезд, такие обходные пути были неинтересны.

– Здравствуйте, – растерянно улыбнулся Аарон. – Вы меня, наверно, не заметили…

– Нет, осознанно проигнорировал. Что вам нужно?

Медику, в отличие от Кая, на крыше не нравилось. Аарон до последнего цеплялся за люк, и чувствовалось, что с куда большим удовольствием он бы вернулся обратно в вагон и позабыл об этой поездке навсегда. Однако хилер упрощать ему задачу не собирался, и врач кое-как перебрался на крышу.

– Я ищу вас, – сказал он.

– Зачем?

И тут произошло нечто такое, чего Кай не ожидал. Он-то думал, что Аарон снова начнет убеждать его в чем-то или оправдываться. Однако медик посмотрел на него испуганно и растерянно, как человек, который только что проснулся – и далеко не в своей постели.

– А я не знаю… – только и успел произнести он.

Ну а потом его не стало. Абсолютно здорового мужчину разорвало изнутри так, будто он термогранату проглотил! И хилер, могущественный, опытный, даже не заподозрил, что это случится. Аарон был в порядке до последнего, нервничал ровно настолько, насколько и полагается нервничать мужчине его возраста и комплекции на крыше движущегося поезда.

В одну секунду он хорошо себя чувствовал, а в следующую его тело разнесло на части, причем с такой силой, что фрагменты полетели куда-то далеко в стороны. Но Каю уже было не до наблюдения за ними, у него появилась проблема посерьезней: его накрыла горячая вязкая пелена. Хилер обладал инстинктами и навыками воина, однако даже они не помогли ему спастись, слишком уж неожиданно все произошло.

Лучшее, что он смог сделать, – это устоять на ногах и спуститься в вагон. Сбросить с себя мерзкую тварь у него не получалось, хотя он уже разобрался, что именно его атаковало. Это было невероятно, как и все случившееся, однако отменить Кай ничего не мог, ему только и оставалось, что справляться с последствиями.

Он знал, что пострадает, это было неизбежно. Но боевых хилеров учили воспринимать такое спокойно: отключать боль и делать все, что получится. Поэтому большую часть сил он бросил на то, чтобы убить нападавшее на него нечто. Для этого ему пришлось принять серьезные травмы, и они тянули его в пустоту. Однако даже это не испугало его по-настоящему. Он позволил разуму отключиться, зная, что главная угроза миновала, остальное тело исправит само, и он справится… если, конечно, друзья найдут его раньше, чем враги.

На этот раз ему повезло. Еще до того, как он окончательно пришел в себя, он обнаружил, что его тело полностью здорово. Так что Кай не торопился, он позволил себе медленное полноценное пробуждение, и когда он открыл глаза, он был готов к действию.

Правда, пока никакого действия от него не требовалось. Он по-прежнему находился в вагоне, на этот раз – в окружении всего экипажа. Остальные выглядели настороженными, похоже, они больше не питали иллюзий насчет сказочного городка. Но прямо сейчас на них никто не нападал – и на том спасибо!

– Вы уже знаете? – хмуро поинтересовался Кай.

То, что его нашли в таком состоянии, было по-своему унизительно. Это сейчас сестра выглядит искренне испуганной, потом, успокоившись, Янга еще не раз припомнит ему момент слабости.

Но об этом можно было подумать позже, пока у них оставались проблемы посерьезней.

– Мы знаем, что внутри горожан каким-то образом спрятано хищное существо, – ответила капитан. – Но эти знания представляются весьма сомнительными – с учетом того, что никаких следов существа мы в вагоне не нашли.

– Если бы тут остались его следы – тут не осталось бы меня, – рассудил Кай. – Это реально одна из тех схваток, где двое не выживают. Только это было не существо.

– А что же тогда?

– Похоже, тот самый эксперимент, ради которого и заселили Бару.

Когда все только произошло, Каю было не до размышлений о причинах и следствиях. Появились лишь инстинктивные догадки, требовавшиеся ему, чтобы выжить. Теперь же, когда он полностью пришел в себя, он разобрался, что к чему.

Аарона превратили в живой контейнер – как и, вероятно, всех жителей городка. В его тело была помещена крупная, полностью герметичная капсула с питательной средой. Сам он о ней мог и не знать… скорее всего, не знал. Судя по судьбе, постигшей его на крыше поезда, рядом с капсулой располагалось взрывное устройство, призванное в нужный момент уничтожить оболочку и выпустить то, что внутри.

Когда команда «Северной короны» проводила проверку, они ни в чем не ошиблись. Хилеры определили, что жители городка здоровы, – и это было правдой. Телепатка определила, что они не замышляют зла, – и это тоже было правдой. Неведение живых контейнеров стало такой же важной частью плана, как и капсулы внутри.

Кай собирался объяснить, для чего это нужно, да не пришлось – его опередил легионер.

– Из них сделали оружие, – сказал Стефан. – Причем террористическое. Надо же, как интересно… Такой ничего не подозревающий дурачок пройдет все проверки, окажется в толпе и там взорвется, поражая сразу многих людей.

– Но такие капсулы, по идее, могут обнаружить киборги, – заметила Альда.

– Вовсе не обязательно, – покачал головой Кай. – Если капсулу замаскировали под протез или поставили на место удаленного органа, можно проскочить.

– Не маловато ли в итоге разрушение? – засомневался Матео. – Ну скольких людей сможет убить это существо даже в толпе? Одного, двух? Простите мне мой цинизм, но результат не оправдывает траты на создание контейнера.

– Я же сказал, что это было не существо.

– А что тогда?

– Сильно измененная плотоядная бактерия, – пояснил хилер. – Первоначальная версия вывелась на Земле. При попадании внутрь организма может вызвать некротический фасциит, если человек уже ослаблен.

– То есть, он сгниет заживо, – уточнила Янга. – Но эта дрянь легко лечится…

– Измененная, чем ты слушала? Стандартный некротический фасциит развивается быстро, но не молниеносно, мы говорим о днях, в которые человека можно спасти. Здешняя версия сжирает зараженного человека за секунды… Ну, если на него попадет абсолютный концентрат, как на меня. Если бы Аарон взорвался в толпе и в зоне поражения оказались десятки людей, они бы умерли чуть медленней. И все равно за минуты, то есть, спасти бы их вряд ли успели.

Это была очень опасная схема, даже если внутри всех капсул находилась одна и та же бактерия, а в этом Кай сильно сомневался. Питательная среда таких капсул могла поддерживать какие угодно бактерии и вирусы, в том числе и те, которые на Земле считались исчезнувшими. Это как раз было гениально – в самом сумрачном смысле слова. Тот, кто спонсировал исследование, получил тысячи живых бомб, не подозревающих о своем назначении.

Любопытней было скорее другое: Аарон сработал идеально, так, как надо. Получается, жители Бару готовы к своей кровавой миссии. Так почему же их до сих пор не использовали? Из-за отсутствия полевых испытаний – или по какой-то другой причине? По крайней мере, ни о чем похожем на такие теракты Кай даже не слышал, а босс не обошел бы это вниманием!

От размышлений об этом его отвлек вопрос легионера:

– Он знал о том, что сделает?

– Вообще нет, – уверенно ответил Кай. – Было похоже, что он выполнял какую-то строгую программу, которая оборвалась, когда он добрался до меня. Причем он понял, что у его поступка вроде как нет цели, лишь в последний момент. Не думаю, что он сам активировал бомбу.

– Он и не должен, ведь знание об активации, пусть даже подсознательное, выдало бы его на первой же проверке, – отметила Альда. – То, что ты описываешь, – агрессивная поведенческая модель, подавляющая его собственные желания. Такое невозможно заложить на расстоянии или даже внедрить как спящую миссию. Слишком уж специфическим было то, что он сделал – найти именно тебя, залезть на монорельс…

– Вы предполагаете, что телепат, контролирующий город, все еще здесь, Мазарин? – осведомилась капитан.

– Именно это я и предполагаю. Скорее всего, он хотел убрать одного Кая, потому что тот уже почти разоблачил Аарона. Но теперь он знает, что Кай выжил и все нам передал. Мы в городке, полном живых бомб, в которых скрывается что угодно… Я так думаю, нам пора на выход!

Киган прекрасно понимал, почему ему ничего не сказали о проверке в тоннелях. Вот только умиляться такой нежной заботе о его душевном благополучии он не собирался – потому что она подозрительно смахивала на недоверие. У него отняли право голоса, хотя именно он нашел след!

Ну а то, как была проведена проверка… Это же смешно! Кто может воспринимать такое всерьез? Они с самого начала знали, что «Демиург» огромен, как и укрытое там существо. Если внутрь пробралась маленькая группа диверсантов, им несложно было укрыться от любого рейда! Глаза человека увидят не все, для обмана роботов существует целая коллекция нейроиллюзий. Но Феликс и компания почему-то решили, что могут успокоиться!

Хотя понятно, почему. Они не раз упрекали Кигана за то, что для него эта история стала личной. Но точно так же он мог упрекнуть их за то, что для них она личной не была. Они недостаточно старались, недостаточно боялись, думали сначала о своей карьере, а потом только о необходимости уничтожить существо.

Поэтому объясняться с ними цивилизованно Киган больше не собирался, теперь он планировал действовать своими методами.

Он дождался, пока Стерлинг и его новая подружка отправились в компьютерный центр – разбираться с отчетами. Киборгу он все еще доверял, а вот Телила эта невероятно бесила. Да и Стерлинга лучше не подставлять: чем меньше он знает, тем меньше будет его ответственность.

Убедившись, что они его на этот раз не перехватят, Киган забрал один из вездеходов и направился в сторону «Демиурга». Возможно, стоило использовать тоннели, чтобы окончательно проверить, проходимы ли они. Но это отняло бы больше времени, а он хотел разобраться со всем как можно скорее.

Перед отъездом Киган просмотрел график дежурств, вычислил, где находятся охранные посты, а где будет свободно. У него все должно было получиться… и, конечно же, не получилось.

Он никого не заметил, потому что некого оказалось замечать. Вездеход, в котором он находился, просто оторвался от земли и завис в воздухе – так, будто вообще ничего не весил. Несложно было догадаться, что случилось, кто именно его перехватил. В момент, когда его застукало за побегом начальство, Кигану полагалось ощутить хотя бы смущение, а он чувствовал лишь нарастающую злость.

Поэтому он выпрыгнул из машины и оказался на одной из дальних улиц. Убежать Киган не пытался, знал, что это бесполезно, он просто ждал.

Феликс не стал таиться. Он небрежно отшвырнул в сторону многотонную машину и опустился на дорогу. Конечно же, до этого он парил. Киган давно уже заметил, что ходит Первый куда реже, чем мотается по воздуху величественным облаком. В этом явно сквозили какие-то комплексы, но разбираться в них у Кигана не было настроения.

– Просто прекрати, – велел Феликс. – Я знал Римильду лично, все высшие номера обычно знакомы. Из уважения к ней я сделаю вид, что ничего не было, и дело обойдется без наказания. Но ты должен отказаться от таких выходок.

– Это не выходка. Мне нужно в «Демиург».

– Это запрещено.

– Тогда я подам прошение – или возьму увольнительную и перестану быть твоей ответственностью. Но я туда попаду!

– Ты разве еще не понял? – удивился Феликс. – Не попадешь. Как бы ты там ни оказался, это навредит моей репутации. Такого я не позволяю никому.

Киган не остановился. Он направился прочь, а спустя мгновение почувствовал, как его останавливает невидимая хватка телекинеза. Он знал, что так будет, и не понимал, зачем вообще это затеял. Ему просто показалось, что иначе уже нельзя.

Он резко обернулся и выпустил молнию в сторону телекинетика. Феликс легко отбил атаку, и это тоже было предсказуемо. Киган просто не мог остановиться, не мог отказаться от стремления попасть к «Демиургу». Если ему не суждено оказаться там, пусть это будет из-за ареста, а не по доброй воле!

– Электрокинетики все-таки отбитые, – поморщился Феликс. – Все без исключения. Ваша порода никогда не умела выбирать достойных противников.

Он мог бы остановить Кигана – легко! Запереть в телекинетический кокон, лишить сознания, вариантов не так уж мало. Но Феликс предпочел драку. Возможно, он был слишком зол для мудрого решения, или ему хотелось преподать подчиненному урок.

А Киган только этого и желал: настоящей драки, когда можно не сдерживаться… делать хоть что-то, даже понимая, что это ничего не исправит!

Он атаковал в полную силу, потому что знал: он никогда не навредит Первому, слишком разным был уровень силы. Горностай легко убивает мышей – но он незаметен для слона, так уж природой заведено.

Не сдерживался и Феликс. У него для такого наверняка были свои причины, однако это ничего не меняло. Он легко отражал атаки Кигана, бил в ответ – без сомнений, без жалости. Он дробил стены, превращая металл и камни в метательные снаряды, делал лезвия из стекла и поднимал с земли облака пыли, сбивая Кигана с толку.

– Капитан Лукия непростительно избаловала своих подчиненных, – заметил Феликс. – Но это не значит, что весь флот будет воспринимать вас как особенных!

Сколько бы он ни изображал спокойное высокомерие, его злость тоже росла. Да и понятно, почему! Киган не мог его победить, а он не мог причинить электрокинетику настоящий вред. Противник оказался быстрым и свои способности, пусть и ограниченные, использовал на удивление грамотно. Чувствовалось, что боевого опыта у Кигана все-таки побольше, чем у совсем молодого номера 1.

Впрочем, очень скоро оказалось, что Феликс умеет бить и по-другому.

– Ты наверняка убедил себя, что ты делаешь это для Римильды, ведь правда? Но единственное, что ты мог сделать для нее, – это удержать тогда. Ты не справился с этим, и все твои отважные потуги якобы отомстить за нее – чистый эгоизм. Ты убеждаешь себя, что не забыл о ней, что важно только действие… А важно не любое действие. Ты был нужен ей, только пока она была жива.

Конечно же, Феликс знал. Все знали. Смерти солдат специального корпуса давно расследовали, а такого высокого номера, как Римильда, – тем более. В Новом Константинополе хватало камер, записавших ее последние мгновения. Киган просто отстранялся от этого, позволял себе не помнить…

Теперь вот вспомнить пришлось, и уклоняться от слов Феликса оказалось куда сложнее, чем от телекинетических атак. Потому что слова накладывались на то, что Киган давно уже испытывал. Виноват ли он? Да, виноват, и исправить это не получится, и все его усилия смешны.

Как бы он ни отстранялся от этого знания, сейчас оно все равно его коснулось, замедлило, не позволило в решающий момент призвать силу. Ну а Феликс своего не упустил: телекинез подхватил электрокинетика, пронес через всю улицу и ударил о стену небоскреба.

Это была великолепная, идеально выверенная атака – из тех, что завершают битву. Недостаточно сильная, чтобы убить Кигана и этим подвести Феликса под трибунал. Но все же сломавшая ему три ребра, повредившая легкое и вывихнувшая плечо. Улучшенное здоровье солдата специального корпуса могло справиться с такими травмами без помощи хилера, однако на это требовалось немало времени. Пока что Киган только и мог, что кое-как подняться на колени, отплевываясь кровью.

Феликс же со своей фирменной величественностью воспарил и двинулся через пространство, остановившись в паре метров от Кигана. На электрокинетика он теперь смотрел без злости, с триумфом того, кто доказал свою правоту.

– Я не шутил, когда сказал, что знал ее и из симпатии к ней сделаю одолжение тебе. Если я сообщу о твоем нарушении, тебя отстранят от службы. А служба – это все, что у тебя осталось, ведь так? Чудо уже то, что Римильда изначально выбрала тебя, хотя бы ненадолго. Но ты умудрился изгадить даже это, не пожертвовав ради нее жизнью. Вот и тяни эту жалкую жизнь дальше, нравится тебе это или нет.

Сказал это – и гордо улетел. Потому что величественные речи резко портятся, когда на них отвечают.

Кигану было все равно, что там думает этот парящий недоумок. По-настоящему его придавило не поражение, а боль – от правды, которую Феликс просто использовал. Как бы Киган ни старался, что бы ни делал, искупить свою вину не получится.

А наказать себя – вполне. Причем далеко не всегда смерть становится самой страшной карой. Когда жить слишком больно, именно не-умирание требует больше мужества и сил. Но Киган был к этому готов, даже зная, что ничего по-настоящему хорошего в его будущем нет и не будет уже никогда.

Когда смерть смотрит прямо тебе в глаза, она так близко, что не ты чувствуешь ее дыхание, а она забирает твое, кажется, что исход уже предрешен. Вот он, финал, и любые действия потеряли смысл. Но это неправда. Даже в такой миг остается два пути.

Первый из них – покой и смирение. Закрыть глаза и просто все принять. Не мучить себя болью сопротивления, плыть по течению до самого водопада, смириться… упасть, если нельзя не упасть. И нет в этом ничего постыдного, нет ничего преступного. Право упасть остается за каждым и требует уважения.

Но есть и второй путь: драться до самого конца, даже зная, что он близок и неизбежен. Продлять собственную агонию не ради самого процесса, а в попытке получить крошечный, в большинстве случаев невозможный шанс что-то изменить.

Сложно сказать, какой из путей дается труднее. Это лишь на первый взгляд кажется, что ответ очевиден, на самом деле у любого выбора свои плюсы и минусы. Смирение защищает от боли, но не от горечи сожаления. Борьба дарит ярость, надежду, отпугивающую страх. Даже если ничего не получится, ты не успеешь это по-настоящему осознать.

Выбор чаще всего делается подсознательно. Смерть ведь уже рядом – и она не возьмет паузу, давая своей жертве взвесить все «за» и «против». Так что финальное решение обнажает душу, позволяет человеку увидеть, кто же он такой на самом деле.

Именно поэтому она боролась. Даже в те последние секунды, что были отведены на эту борьбу. Острый от природы ум стал ее ловушкой: она сразу поняла, чем дело кончится. Она не надеялась выжить, не искала того самого спасения, которое мерцало одинокой звездой в огромной черной Вселенной. Она просто делала то, что делала всю жизнь. Какой смысл изменять самой себе в последний момент?

Естественно, она проиграла, к этому все и шло с самого начала. Всей ее силы, дарованной при рождении, и всего опыта, накопленного за долгие годы, оказалось недостаточно. Просто так бывает – смерть забирает лучших, справедливость – не ее сестра.

Она должна была раствориться, но за миг до того, как ее настигло поражение, все закончилось. Просто закончилось, не из-за правильности ее поступков, а потому что вмешалась третья сила, которой не было до нее никакого дела. Мир застыл – и она застыла в нем. Почти мертвая, почти уничтоженная, почти… «Почти» никогда не считается. Порой это не так уж плохо.

Она осознала свое «почти» не сразу. Куда там! Когда смерть побеждает в схватке, она берет очень много. Но если приговор не приведен в исполнение, а победительница отступила, время меняет сторону. Теперь оно работает на проигравшую, оно лечит, сращивает, восстанавливает и исцеляет. Оно делает то, во что никто уже не верит, и однажды творит чудо…

В день, когда время решило, что настал черед чуда, где-то глубоко под землей, в кромешной тьме, Римильда Фревилл впервые за много месяцев открыла глаза.