Шидонай-Сирота. Часть 1. Добро пожаловать на Бару!

Глава 6

Полное, глубинное изменение сознания достаточно тяжело засечь. Возможно, конечно, потому что все равно остаются намеки – провалы в воспоминаниях, плохо прописанный сценарий детства. Однако это ничего по-настоящему не меняет, потому что даже при обнаружении постороннего вмешательства его почти нереально обратить вспять. Замена старых воспоминаний на новые требует разрушения нейронных связей, а если личность переписывается полностью, это приводит к опасной травме головного мозга.

Так что телепат, резвившийся здесь, не мог провернуть такое незаметно и один. Его наверняка подстраховывал хилер, и компания «Айрмид» прекрасно знала о происходящем. Удивляет скорее не это, а то, что проект в итоге свернули.

Или то, что его вообще начали. Зачем это? Зачем создавать целый город удобных идиотов, которые, если уж называть вещи своими именами, ни на что не годны? Альда предположила бы, что дело тут в научном интересе. Замену сознания никогда толком не изучали, потому что она считалась неэтичной. Все сведения, которые о ней были, космический флот как раз получил после разоблачения нелегальных экспериментов.

Вот только крупные корпорации редко интересуются наукой как таковой, им нужно то, что принесет прибыль. Так что происходящее здесь могло оказаться намного сложнее, чем представлялось даже с учетом знаний об изменении памяти.

Альда хотела во всем разобраться. Да, она не обратила на это внимания сразу так, как Стефан, потому что надеялась как можно скорее найти след Азахары. Однако быстрых ответов тут не было, и телепатке пришлось взять паузу. Даже капитан велела ей сделать это – ведь телепат, если он по-прежнему на Бару, мог угрожать всей команде.

Сначала Альда снова просмотрела сознание мэра, но ничего толкового там не нашла. Шейла была предельно мила, с такой общаться – все равно что снова и снова пережевывать кусок сахара. Она была настроена на то, чтобы помочь им, даже если их просьбы казались откровенно странными. Похоже, для этого ее и создали: быть угодливой, делать, что говорят. Очень и очень неожиданный выбор для главы поселения…

Рядом с Шейлой постоянно таскался ее сын, угрюмый парень лет двадцати. Вот на него Альда возлагала большие надежды: ему же явно не нравится то, что здесь происходит, возможно, он догадывается о правде! Однако его мрачность оказалась запоздалым подростковым бунтом, ему просто не нравилось все вокруг. При этом обязанности секретаря матери он выполнял безупречно, похоже, ему и в голову бы не пришло ослушаться.

Тогда Альда решила отчасти повторить эксперимент Кая – без членовредительства, разумеется. Она хотела понаблюдать за жителями городка во время привычных для них занятий и направилась в школу.

Детей здесь было совсем мало… На удивление мало при таком населении, если задуматься – но никто не задумывался. Из-за столь малой численности составлять классы из ровесников было невозможно, и детей распределяли по группам в пределах пяти лет. В итоге малыши оказывались на одном уроке с теми, кто вот-вот должен был стать подростком, и это предсказуемо приводило к хаосу, легкому и не очень.

Но учителя справлялись. Альда напросилась присутствовать на уроке младшей группы, и ей, конечно же, не отказали. Похоже, тут вообще не умели отказывать!

Группу из семи детей курировала молодая женщина по имени Бете́ль. В представлении Альды, учительница была если не урожденным ангелом, то предельно точной копией. Малыши не желали слушать, отвлекались, вопили и бросались друг в друга всем, что под руку попадется. Бетель усаживала их на места с милой улыбкой и поглаживала по голове вместо того, чтобы дать подзатыльник.

Это не было игрой на публику. Альда внимательно следила за учительницей, но слышала в ее сознании лишь одно: «Какие же они все-таки зайки… Такие хорошие!»

С детьми все оказалось чуть сложнее. Почти все они родились уже после того, как Бару перешла в собственность бывших испытуемых. Казалось бы: при таком раскладе в их сознание вообще лезть нет смысла, они и так помнят то, что надо! Однако Альду не покидало ощущение, что часть их воспоминаний все-таки стерли, а зачем – непонятно. Детская психика такие ранние события все равно не осознает! Хотя, может, неизвестный телепат подстраховывался? Он удалил воспоминания не из-за самих детей, а из-за того, что кто-то мог порыться в их разуме.

Тогда все эти глушилки обретали новую роль – или, скорее, дополнение к изначальной. Телепатам они мешали работать, на остальных людей влияния не оказывали, потому что люди не воспринимали частоту их действия. Но это при обычных обстоятельствах. Если же люди прошли через агрессивное изменение сознания и памяти, глушилки помешали бы им вспомнить все, что было раньше, и сама попытка что-то осознать могла привести к серьезной головной боли.

Это многое объясняло. Похоже, глушилки работали в поселке постоянно, а это требовало серьезных ресурсов. Вряд ли такое провернули бы ради чужаков, которые и являться-то не должны были! Нет, скорее, эксперимент на Бару продолжался, только непонятно, какой.

Пока Альда размышляла об этом, урок шел своим чередом. Присутствие посторонней поначалу усмирило детей, которые не привыкли к новым лицам. Однако когда до них дошло, что никакой опасности от нее не исходит, они начали воспринимать ее как аудиторию, перед которой можно проявить себя. Они теперь шумели все больше, то и дело оборачиваясь на Альду. Она их игнорировала, однако дети, вместо того чтобы угомониться, восприняли это как вызов.

Учительница тоже все поняла, но выгнать гостью так и не осмелилась. Вместо этого она попыталась отвлечь детей чистописанием – раздала им планшеты и специальные ручки, развивающие мелкую моторику. Теперь ученикам полагалось водить ручкой по планшетам там, где появлялись контуры букв, а вовсе не отвлекаться на сидящую в дальней части класса девушку.

Однако один из мальчиков, пухленький блондин лет десяти, решил, что его выступление на этом не закончено. Он не только объявил окружающим, что ручка очень даже похожа на ракету, но и решил немедленно подтвердить это сходство действием.

Он метнул ручку в своего соседа, сидящего через проход от него. Идея была откровенно плохая: ручка, сделанная из металла, могла ударить куда больнее, чем предполагал запустивший ее ученик. Но мальчик, судя по радостной ухмылке, не привык продумывать свои планы так далеко наперед.

Все могло закончиться травмой, и Альда тут же выставила возле ученика, невольно ставшего мишенью, телекинетический щит. Однако это оказалось лишним, потому что Бетель среагировала так же быстро. Она, заметившая выходку ученика лишь боковым зрением, мгновенно обернулась и перехватила ручку в полете.

Уже это было чертовски странно. У Альды реакция солдата была вполне объяснима – и обучение, и опыт давали о себе знать. Но откуда такая скорость у школьной учительницы? Да и не только скорость: Бетель перехватила ручку очень необычно. Не как любой человек ловит случайно упавший предмет, а как воин сжимает кинжал, готовясь напасть.

На секунду мелькнул образ: металлическая ручка рассекает пространство, входит глубоко в голубой глаз мальчишки. Этот щенок с воем падает, извивается на полу, сшибая мебель, а потом наконец становится очень, очень тихо…

Образ был настолько ярким, что Альда невольно вздрогнула, приготовилась действовать, спасая ребенка. Но иллюзия мелькнула и пропала, учительница отложила ручку и привычно погладила мальчика по голове.

– Не надо так, Перси, – только и сказала она. – Твоему другу будет больно. Плохо, когда людям больно.

Альда не собиралась ограничиваться одними словами, она тут же полезла в разум учительницы. Но там не было ничего подозрительного: Бетель думала именно о том, что сказала. Что дети есть дети. Хорошо, что она успела и никто не пострадал. Какие же они все-таки сладкие. Зайчики.

При этом в себе Альда не сомневалась, она точно знала: образ, который она уловила, был реален. Бетель хотелось это сделать, но хотелось даже не на подсознательном уровне, а где-то в глубине собственного разума, той самой, которую задавила телепатическая перековка личности.

Да и это движение, эта ручка, сжатая как нож… Телепаты могли воздействовать на память мозга, но не тела. И теперь Альде было вдвойне интересно: что же такого помнило тело Бетель, что это решили навсегда запереть на Бару?

Легион выбрал для проведения операции именно эту базу на Земле по многим причинам. О некоторых Виндар уже рассказал своим спутникам, о некоторых предпочел умолчать.

Например, о том, что эту базу очень легко разрушить, если что-то пойдет не так. Сооружение, протянувшееся одновременно под землей и водой, располагало лишь минимальными средствами безопасности. Одна ошибка или одна диверсия – и все вокруг заберет себе черный океан. Но Легиону это как раз выгодно: чем меньше следов, тем меньше указаний на него. После того, что недавно произошло на Марсе, начальству не хотелось нового скандала.

Виндар не исключал, что этим свойством базы придется воспользоваться, если станет совсем туго. Но пока он не терял надежды выкрутиться – выкручивался же раньше, когда смерть казалась неизбежной!

Когда другие легионеры остались позади, за преградой из металла, он повел своих спутников дальше – вниз, в черную бездну, которая наверняка всем им напоминала распахнутую пасть, они просто не говорили об этом.

Здесь уже никаких подъемников не было, любые сложные технологии, особенно вызывающие вибрацию, в проходном тоннеле применяли очень осторожно. Им пришлось воспользоваться одной из металлических лестниц, уводящих вниз. Это позволяло ощутить и снижение температуры, и увеличение давления, намекавшие, как грандиозна принимающая их глубина.

В первое время Омелиан еще пытался связаться с ними, используя переговорную систему станции. Его игнорировали. Виндар предпочел бы сейчас побеседовать не с ним, а с начальством, но это как раз оказалось невозможно: в целях безопасности любой сигнал, кроме внутреннего, тут блокировался.

Понятно, что их кураторы заподозрят неладное, когда Виндар не выйдет на связь в назначенное время. Но, во-первых, будет это нескоро, на исполнение миссии отвели больше суток. А во-вторых, не факт, что Омелиан к тому моменту не сочинит какую-нибудь убедительную историю.

Легионеры пока не рвались следом. Если не считать опрометчивый поступок Жайлы, они понимали, что действовать нужно осторожно. Вряд ли они с самого начала делали ставку только на эффект неожиданности – ведь их противником все-таки выступал номер 9! Скорее всего, у них было подкрепление, которого они теперь дожидались. Вопрос лишь в том, кто оказался настолько наглым, чтобы поддержать их на Земле.

Причем Виндар с удовольствием прожил бы остаток жизни без ответа на этот вопрос, да не срослось. После нескольких часов гнетущей тишины сверху послышался жуткий грохот, оглушительным эхо разлетевшийся по всей базе.

– Они что, пытаются нас затопить? – насторожилась телекинетик.

– Думаю, наше убийство – это план Б, – равнодушно отозвался Виндар. Как бы ни сложилась эта миссия, он был намерен оставаться высшим легионером до конца. – Они по-прежнему пытаются захватить Тео, пока есть хоть какая-то надежда это сделать.

– Они просто ломают ворота, – подсказал Иарлайт. – Я успел их осмотреть… Конструкция неплохая, но не самая надежная. Они могли бы сделать это раньше!

– Они предатели, – напомнил Девятый. – А предатели не любят рисковать своими шкурами. Они дожидались подкрепления или оружия, которое позволит им пережить схватку с нами.

Предположением он не ограничился, Виндар закрыл глаза и сосредоточился на своих способностях, пытаясь понять, что сейчас творится наверху. Он прекрасно знал, что телепатия не относится к его сильным сторонам – даже при том, что у всех легионеров она ограниченная. Но кое-что он уловить мог, и сейчас Виндар почувствовал, что форм жизни над ними стало намного больше.

Получается, они предпочли живую силу… Это не означало, что у них там нет боевых роботов, просто их легионер не мог ощутить на расстоянии. Дела были плохи при любом раскладе: противник над ними, его больше, пространство ограничено и уязвимо… И ведь Виндар не соврал насчет предателей: они собой понапрасну рисковать не будут, если они решились на такое, у них есть план.

Но план был и у Виндара.

– Нужно ускориться, – только и сказал Девятый.

– А смысл? – усмехнулась Бенни. – Они нас догонят, они наверняка добыли мобильные платформы или что получше!

– В специальном корпусе теперь принято отказываться от выполнения приказов только потому, что они не нравятся? – холодно осведомился Виндар.

– Что?.. В смысле, нет!

– Тогда выполняй.

Он мог бы объяснить им все сейчас, время позволяло: им предстояло не меньше часа спуска. Но Виндар прекрасно знал: если они узнают слишком рано, они начнут обдумывать его план, сомневаться, искать альтернативы… Он не нуждался в их мнении, ему требовалось, чтобы они действовали с предельной четкостью.

Он прекрасно знал, что преследователи догоняют их – слух у него был острее, чем у спутников, да и телепатические способности никуда не исчезли. Но знал он и то, что мгновенно сократить дистанцию, созданную за несколько часов, не получится. Инженеры, нанятые Легионом, тоже не были дураками. Они спроектировали переплетение лестниц так, чтобы мимо могли пролететь лишь малые платформы, да и то петляя, с большой осторожностью. А раз Омелиан и остальные еще надеялись получить Тео живым, на прорыв они бы не пошли.

Так что Виндар и его спутники все равно добрались до нижней площадки первыми. Правда, за это время преследователи оказались так близко, что можно было уловить отзвуки голосов, но это уже не важно. Времени должно хватить.

Здесь тоннель изгибался под углом девяносто градусов, дальше он вел не вниз, а в сторону – от острова к океану. Тут располагались еще одни блокирующие ворота, которые Виндар без труда открыл, однако своим спутникам перейти на другую сторону не позволил.

– Не спешите, – тихо велел он. Виндар сомневался, что преследователи способны их подслушать, но не хотел рисковать. – Для начала нужно подготовить небольшой подарок. У тебя ведь есть мины?

– Есть, – кивнул Иарлайт. – Только… какой от них толк? Я примерно представляю, где мы находимся. Даже если установить тут мину малой мощности, будет уничтожено все!

– Верно. Но для того, чтобы этого не случилось, у нас есть она, – легионер кивнул на Бенни.

– Вы хотите, чтобы я удержала ту часть тоннеля, в которой будем мы? – догадалась телекинетик.

– Именно так. И не удерживала ту, в которой будут наши несостоявшиеся друзья. Это возможно?

– Это очень опасно…

– Возможно или нет, – прервал ее Виндар. Голоса преследователей звучали все ближе.

Бенни тоже заметила это, ответила она куда тверже:

– Да, это возможно.

– Тогда выполняйте.

Судя по взглядам, план его спутникам не нравился. Но Виндар прибыл сюда не для того, чтобы их порадовать! Он наблюдал, как Иарлайт устанавливает на стенах и полу несколько миниатюрных мин. Даже если преследователи их заметят, обезвредить все сразу не получится, расчет отличный. Похоже, Одхан не зря гордился своим учеником!

Бенни помогать киборгу не стала. Она перешла за ворота, закрыла глаза и сосредоточилась. Похоже, пыталась настроиться на окружающее пространство, и Виндар не мешал ей. Тут нельзя ей помочь, даже посоветовать ничего нельзя. Все будет зависеть от ее силы и уровня контроля.

Когда подготовка была завершена, наверху уже можно было уловить движение среди скудного освещения тоннеля. Зато Виндару не пришлось торопить своих спутников: они, заметив приближение преследователей, сами ускорились. Иарлайт перешел ворота, и легионер тут же заблокировал их.

Уходить он не спешил, его спутники не спрашивали, почему, и так знали. Он стоял у динамика, ожидая, когда зазвучит знакомый голос.

Омелиан и правда заговорил с ними, он явно не отказался от попыток переманить их на свою сторону – или обмануть. Почему нет? Он, давно продавшийся, искренне не понимал, почему не продаются остальные.

– Мы так и будем бегать здесь друг за другом? Или, может, договоримся мирно? Ну же, Виндар, ты умеешь выживать – ты знаешь, что для этого нужно!

Объясняться с ним Виндар не собирался, это лишь дало бы преследователям больше времени, чтобы обнаружить мины. Девятый просто кивнул своим спутникам, и они, даже придавленные страхом, все сделали правильно.

С другой стороны ворот громыхнул взрыв. Послышались крики – но только из динамика, который Виндар поспешно отключил. Теперь они были ограждены от ужаса, через который проходили люди, оказавшиеся в огненной ловушке. Пламя очень быстро превратило металлический тоннель в гигантскую печь, уничтожающую все вокруг. Потом стены поддались – или сами по себе, или легионеры обеспечили это, и в зал хлынула ледяная вода. Но легче не стало, не всем так точно.

Виндар не сомневался, что спасутся немногие, но сейчас думать нужно было не об этом, ведь и сами они были далеко не в безопасности. Ворота как таковые не могли уберечь их от разрушений, боковая часть тоннеля лишилась опоры и могла развалиться в любой момент.

Так что все теперь зависело от телекинетика, и эта девица действовала на удивление грамотно. Бенни удержала боковую часть тоннеля, однако сохранять переход вот так вечно или даже долго телекинетик не могла, ее уже сейчас трясло от усталости.

Ей нужно было чем-то закрепить тоннель. Она могла использовать обломки того, который взорвался, или камни, или осколки ледника – Виндар не знал, что она предпочтет, и советы давать не собирался. Он давно уже усвоил: не можешь помочь – помолчи, на опасных миссиях – только так.

В какой-то момент ему показалось, что все сорвется. Девицу колотило, как в лихорадке, изо рта, носа и ушей уже струились тонкие ручейки крови, указывающие на предельное напряжение. В такой ситуации упустить контроль даже слишком легко, а если это произойдет, киборг и телекинетик точно погибнут, Девятому снова придется выживать одному…

Бенни то ли сама поняла, что на кону, то ли просто была не из тех, кто легко сдается. Она все-таки удержала. Тоннель, еще недавно опасно раскачивавшийся, как корабль во время шторма, наконец замер – а вот телекинетик без чувств повалилась на пол. Иарлайт тут же бросился к ней, чтобы проверить пульс, а Виндару это не требовалось, он и на расстоянии чувствовал все, что нужно.

– Жива и даже серьезно не ранена, – сказал он. – Бери ее на руки, здесь лучше не задерживаться. Та часть тоннеля, в которой мы находимся, похожа на гигантскую трубу, подвешенную в воде. Пока мы тут, мы уязвимы. Основная подводная база обустроена куда лучше, там будет безопасней.

– Но обратно мы этим путем уже не вернемся, – Иарлайт указал на ворота. К его чести, устраивать истерику из-за перегрузки телекинетика он не стал.

– Нет, этот путь был для нас потерян еще до взрыва. Мы найдем другой.

Виндар произнес это уверенно, потому что другой путь и правда был. Ну а то, что пройти по этому пути без способностей легионера и остаться в живых почти нереально, он решил сообщить чуть позже.

В том, что они не обнаружили в архивах Бару важных данных, Матео не видел ничего удивительного. Дело было даже не в легкости, с которой местные их туда пустили – заблуждение наверняка было вполне искренним. А вот кто не мог позволить себе такую наивность, так это люди, превратившие городок в жизнерадостный сумасшедший дом.

Матео все равно не отказался участвовать в изучении архива, потому что допускал: нечто по-настоящему важное могли скрыть у всех на виду. Но нет, не в этот раз. Официальные документы Бару-908 свидетельствовали о славной битве городка и жадной фармацевтической компании.

Все это лишь означало, что нужно действовать иначе. Матео вернулся в выделенный ему гостевой дом, уселся на пол и сосредоточился. Многие электрокинетики чувствовали энергию, которой управляли, просто высшие предсказуемо делали это лучше. Вот и Матео был способен уловить мельчайшие колебания в воздухе, если уделял этому все внимание.

Любое устройство нуждается в энергии. Не важно, откуда оно эту энергию получает и как маскирует, след все равно остается. Его можно спрятать от сканеров, но не от электрокинетиков. Поэтому Матео разыскивал то, что было для него привычно, и понемногу находил.

Вот тут как раз использовали схему «прячь на виду». В городке создали такой энергетический шум, что прорваться сквозь него оказалось очень непросто. Он, выставленный напоказ, ослеплял и оглушал. Многие приборы тут работали только для того, чтобы работать, никакой пользы людям они не несли. Ну и глушилки эти проклятые со своим излучением раздражали не только телепатов!

Но Матео не позволил себе отвлечься на такой примитивный трюк. Тот, кто остановился в шаге от первой десятки, мог увидеть куда больше.

После нескольких часов медитации он наконец обнаружил то, что искал. Усмехнулся, сделал вид, что продолжает медитировать, но при этом выпустил в пространство разряд электричества – ровно столько, сколько требовалось для короткого замыкания. Матео не спешил, он оставался в той же позе – на случай, если за ним следят через окно.

Выдержав необходимую паузу, он встал, потянулся, зевнул, всем своим видом показывая, что очень хочет спать. Он заблокировал окна от солнечного света и затаился внутри. Хотелось позвать капитана, поскорее предупредить ее обо всем, а он не имел права. Замыкание уже могли обнаружить, тогда за ним пристально наблюдают. Одно неверное решение с его стороны, и истинные хозяева этой планеты прекратят дружелюбный спектакль.

Он знал, что Лукия придет к нему сама: она периодически проверяла, чем заняты все члены экипажа, особенно теперь, когда странностей накапливалось все больше. Когда она постучала, он досчитал до десяти и только потом открыл.

– Как у вас дела, Сибри? – спросила она. – Есть прогресс?

– Да какой прогресс, капитан! – широко улыбнулся Матео. – Отдых один, а не работа! Хотите зайти? Все равно делать нечего!

Момент был опасный: если бы Лукия не поняла намек, пришлось бы объясняться открыто, а это в подобных ситуациях очень плохо. Однако она не подвела – да и намек был очевидным. Матео раньше так с ней не общался, и он уже очень давно никому не улыбался.

Лукия кивнула, направляясь в дом. Со стороны это наверняка смотрелось как желание отдохнуть – раз уж делать действительно нечего. Может, местные, мало что знающие о космическом флоте, решили, что капитан и вовсе собралась уединиться со своим помощником для понятных целей! Открывать окна Матео в любом случае не стал.

Когда дверь закрылась, электрокинетик прекратил ухмыляться, это сейчас было откровенно лишним. Он направился в комнату, и капитан проследовала за ним.

В гостиной Матео убрал в сторону панель, отвечающую за освещение в доме, и достал из переплетения проводов небольшое устройство.

– Камера? – мгновенно догадалась Лукия.

– Камера-сканер, – уточнил Матео. – Новейшая модель, установлена явно не десять лет назад! И такие здесь повсюду. В моем доме – не меньше пары десятков, я их все отключил, но это так, временная мера… В случайный перепад энергии обычно верят только один раз.

– Как вы их нашли?

– Через наблюдение за распределением энергии. Каждая такая камера незаметна, но то, что их здесь много, упростило мне задачу. Я проверил только ближайшую улицу, однако в ней нет ничего примечательного, и можно предположить, что она не исключение из правил, а часть общей схемы. Весь город под наблюдением.

– Это прямой эфир или запись? – уточнила Лукия.

– При использовании такой модели возможны оба варианта. Нам важнее другое: радиус действия. Эта камера не может передать данные за пределы планеты. Тот, кто установил наблюдение, должен находиться на Бару.

И оба они понимали, что это не решение проблемы. Бару-908 – пусть и искусственная, но все-таки планета. На ней нет других поселений, зато есть леса, дополнительный аэродром, утилизационная зона, даже небольшая горная цепь, и базу можно обустроить где угодно.

Нет, отследить истинных хозяев все равно можно, но это будет трудно. Матео как раз собирался предложить пару вариантов, когда в дверь постучали.

Ему не нужны были телепатические способности для того, чтобы определить: это не кто-то из экипажа. Человек, которому просто нужно привлечь к себе внимание, стучит быстро и не слишком громко. Тут звук был тоже не громкий, но превращенный в мелодию, будто само намерение войти для того, кто стоял за дверью, было шуткой.

Раньше к Матео никто из местных не приходил. Получается, они все-таки заметили замыкание, но пока решили не нападать открыто.

Он тоже не собирался выдавать себя. Матео открыл дверь и обнаружил на пороге местную градоправительницу, такую же бодрую, как всегда.

– Здра-а-авствуйте! – пропела она. – Мне наши техники сообщили, что у вас какие-то проблемы с электричеством. Это правда?

Матео тут же пощелкал ближайшим выключателем и демонстративно удивился, когда освещение в прихожей никак на это не отреагировало.

– Надо же, а я и не заметил!

– Ой, ничего страшного! – Шейла картинно махнула рукой, вновь облаченной в бесполезную белую перчатку. – Из-за жары тут то и дело такое случается! Поэтому техники за этим постоянно следят. Они сегодня же придут и починят.

– Да? И что техники делают, если починить не удается?

– Отправляют в утиль, разумеется.

Шейла произнесла это почти как обычно, однако это «почти» и было ключом. Ее тон прозвучал чуть серьезней, взгляд стал чуть мрачнее. Самую малость, но Матео заметил. Впрочем, изменение мелькнуло не на секунду даже, а на долю секунды. Потом Шейла снова манерно закрутилась на месте, так, чтобы пошло волнами пышное платье.

– Ох, не хочу вас забалтывать! – прощебетала она. – Да и у меня еще дела-дела! Обращайтесь, если что!

– Непременно.

Матео дождался пока она уйдет, закрыл дверь и лишь после этого решился сказать Лукии то, что смутило его почти сразу.

– И что это было? Откровенная ловушка? Мол, если вы обо всем догадались, идите на свалку? Ведь она явно же указывала на свалку!

– Я тоже так думаю, – кивнула капитан. – Но я не уверена, что это действительно ловушка.

– Что же еще это может быть?

– Вариант с ловушкой я тоже не отбрасываю, не зря Шейлу сделали мэром. Но некоторые наши спутники предполагают, что местные жители прошли через глобальную чистку памяти и насильственную смену личности.

– Да, я слышал… И что с того?

– По имеющимся у флота сведениям, исходная личность, если она достаточно сильна, может иногда прорываться через навязанную. Скорее инстинктивно, чем контролируемо, но все же.

– И вы считаете, что подсказку нам дала не мэр Шейла, а первоначальная Шейла? – сообразил Матео.

– Именно так. Настоящая Шейла, которой совсем не понравилось то, что с ней сделали.

Кигану не раз говорили, что не нужно туда ходить. Не то что говорили – официально приказывали! Он неизменно соглашался, в глубине души зная, что все равно пойдет. В том, что он не сделал это сразу, не было никакой заслуги, он не боролся со своей совестью и не размышлял о воинском долге. Ему просто было страшно.

Он мало чего боялся – так бывает с теми, кто много повидал. Но все, что касалось смерти Римильды, по-прежнему оставалось запретным, болезненно острым, уничтожающим своей необратимостью. Прийти туда, где ее не стало, было все равно что который раз прожить миг ее гибели. Ему все повторяли, что это она сделала выбор, ему не в чем себя винить. Киган быстро сворачивал разговоры на эту тему, он никому ничего не объяснял.

Но сам он знал правду. Дело было не в том, что выбор сделала Римильда, и даже не в обстоятельствах, которые вынудили ее сделать такой выбор. Дело было в том, что Киган мог спасти ее – и не спас. Именно поэтому дальше он вынужден жить уже без нее.

А если так, он не имел права себя жалеть. Он должен был прийти на место ее смерти, ему просто потребовалось чуть больше времени, чем он ожидал, чтобы решиться.

Изначально существо использовало тоннели, в прошлом применявшиеся в терраформировании, чтобы добраться до города. Но под центр Нового Константинополя они не вели, это было бы слишком опасно. Поэтому тварь, почуявшая близкую добычу, пробивалась вперед – сквозь землю, сквозь камни и трубы, проложенные под мегаполисом. Она тянулась щупальцами ко всему, что оказывалось достаточно близко, и все пожирала.

Этот ублюдок даже не смог осознать, что получил одного из лучших хилеров во Вселенной. Для существа Римильда имела не большее значение, чем потерявший сознание наркоман или стая крыс. Просто кусок мяса, достаточно большой, чтобы дополнить плоть чудовища. Это не влияло на исход, смерть есть смерть, и все равно это безразличие к тому, насколько уникальна была Римильда, отзывалось в душе Кигана бессильным, бессмысленным гневом.

После того, как Марсианская Резня завершилась, тоннели осмотрели. Существа там больше не было, оно сжалось, забилось в подземную базу, прежде чем скрыться внутри кокона. Оно словно пыталось спастись, уплотнив собственную массу, и щупалец нигде не осталось.

Но это не означало, что тоннели стали мирными и безопасными. Нет, тех, кто прибыл сюда первым, поджидало множество неприятных открытий. На город существо напало незадолго до того, как было уничтожено – в этом Киган видел бессердечную шутку судьбы. Поэтому оно даже не успело сожрать всех своих жертв, и тоннели были полны фрагментов тел людей и животных.

Когда Кигану рассказали об этом, он позволил себе надеяться, что могут быть и выжившие… Надежда долго не продержалась. Существо относилось к тем хищникам, которые медленно поглощают живую жертву, только если время позволяет. Но в Новом Константинополе этот уродец столкнулся с сопротивлением, и он сначала убивал своих жертв, а потом уже пожирал их.

Так что в тоннелях не было не то что выживших – даже целых трупов. Спасателям пришлось серьезно поработать, и все же они собрали все фрагменты человеческих тех. Мертвых людей направили на Землю для опознания и захоронения. Мертвых животных, марсианских и инопланетных, трогать не стали, не до того было в бушевавшем на планете хаосе. Чтобы избежать распространения инфекций, эти останки залили специальной пеной, превратившей их в гротескное подобие бетонных статуй.

Вход туда был запрещен всем. Кигану еще и выдали личный приказ, его историю к тому моменту знало больше людей, чем хотелось бы. Но сегодня он почувствовал, что – пора. Не было никаких предпосылок или особых обстоятельств, он просто понял это где-то внутри, там, где до сих пор полыхала боль, и пошел.

Он использовал один из люков, укрытых в подворотнях, чтобы ему не помешали. Киган захватил с собой пару сервисных дронов – для съемки и освещения. Ну и еще для того, чтобы подавить это паскудное ощущение, будто он попал в мир мертвых, где ничто уже не имеет значения.

Подземные тоннели, пробитые существом, были неровными и узкими. Спасатели установили здесь специальные подпорки – не для сохранения этой жуткой братской могилы, просто чтобы не просела земля под городом. Потом, насколько было известно Кигану, тоннели планировали залить строительной смесью. Ну а пока они напоминали зловещий языческий храм, посвященный восхвалению самой смерти.

Повсюду, куда только дотягивался белесый свет сервисного дрона, виднелись серые изваяния фрагментов тел. Пена, застывая, исказила их, но они все равно остались узнаваемы. Киган оказался в окружении протянутых к нему лап, оторванных голов, валяющихся как попало внутренностей. Он старался не присматриваться, не замечать детали, и все равно видел слишком много. Да и как иначе? Застывшие останки занимали большую часть пространства. Все остальное раньше было заполнено плотью существа, а потом она схлынула единой волной, бросив лишь то, что сочла мусором.

Киган был даже рад, что ему не позволили прорваться сюда одним из первых. Он не представлял, что чувствовали люди, которым приходилось осторожно вытаскивать человеческие останки из этой мешанины. И, конечно же, собственный разум не давал ему покоя, снова и снова рисуя ее тело среди кровавых ошметков.

Он убеждал себя, что так не могло быть. Римильда не стала последней жертвой, она сопротивлялась, и существо поглотило ее полностью. От этого не становилось легче, но у ее смерти хотя бы оставалось какое-то достоинство. Хотя смешно, пожалуй… Типичная черта живых: думать, что мертвым не все равно, что они не выше этого после того, как пересекли финальную черту.

Сначала Киган большую часть сил тратил на то, чтобы отстраниться от наваливающегося на него кошмара. Но постепенно на помощь пришло внимание военного, привыкшего замечать детали. Электрокинетик наконец смог вырваться из плена прошлого, потому что в настоящем появилось кое-что важное.

Он прекрасно знал, как проходила процедура дезинфекции. Сначала забрали все, что нужно, потом пустили пену. Роботы, занимавшиеся этим, не бродили среди останков. Они медленно отступали, поливая раствором все позади себя. Пена изначально была вязкой, застывала она чуть позже, из-за этого порой образовывались маленькие острые пики и даже сероватые нити, смыкающиеся в пространстве тоннеля.

Они были и здесь – раньше. Теперь же они оказались разломаны, они валялись на полу осколками, порой перемолотыми в пыль.

Это было важно, и просто отмахиваться от такого Киган не собирался. Он как раз набирал в контейнер образец, когда неподалеку от него раздался шум сдвигающегося в сторону люка. Электрокинетик выпрямился и досадливо поморщился. Похоже, его все-таки засекли… Других причин соваться сюда ни у кого нет. Вопрос в том, кто это сделал. Если Феликс – скандала не избежать. Номер 1, при всем своем кажущемся дружелюбии, терпеть не мог, когда его приказы нарушались, даже если этого требовали обстоятельства.

Однако это оказался не Феликс. Люк открылся, и в сумрачное подземелье хлынул теплый солнечный свет. Сначала этот свет заслонил собой Стерлинг, который даже спускаться по лестнице умудрялся возмущенно. За ним последовала Телила, одной рукой державшаяся за скобы, другой постоянно одергивавшая юбку, которая, вообще-то, изначально не была такой уж короткой.

С тех пор, как этих двоих достали из сейфа, они все больше времени проводили вместе. Киган прекрасно знал, что происходит, ему даже шутить на эту тему не требовалось, достаточно было произнести «Телила» – и Стерлинг взрывался потоком упреков и цитат из свода правил, которые были совершенно не к месту.

– Вы меня искали? – поинтересовался Киган. – Или вам больше уединиться негде?

– Это что за предположения такие? – вспыхнул Стерлинг. – Согласно внутреннему кодексу поведения сотрудников…

– Не надо, – мягко прервала его Телила. – Не ведитесь на это, он вас намеренно провоцирует, чтобы вы отвлеклись от обоснованной критики.

– Вы оба такие душные, что в замкнутом пространстве должны были задохнуться за десять секунд, – заметил Киган. – Как выжили – вообще непонятно.

– Вашими стараниями в том числе, – парировала Телила. – И именно поэтому мы не будем сообщать начальству о нарушении с вашей стороны, если вы немедленно прекратите!

– Прекращу что?

– Делать то, что вы делаете!

– Исчерпывающая информация, – кивнул электрокинетик. – Только никто на самом деле не заинтересован в том, чтобы я прекратил. Я нашел кое-что важное.

– Мы и так знали, что это здесь, – поежился Стерлинг, стараясь отвести взгляд от статуй – и повсюду натыкаясь на них.

– Я не о мертвяках. Похоже, здесь уже кто-то проходил – после того, как спасатели запечатали эту адскую нору.

– С чего вы взяли? – удивилась Телила.

Киган продемонстрировал ей контейнер с образцами, а потом настроил свет так, чтобы можно было разглядеть все обломанные пики.

– Примерно вот с этого.

– Они могли обвалиться сами! – тут же встрял Стерлинг.

– Не могли. Они только выглядят хрупкими, для того чтобы они сломались, нужно определенное усилие.

Одними словами Киган не ограничился, он тут же щелкнул пальцем по ближайшей пике – и она удержалась на месте. Стерлинг побледнел так, будто готовился распрощаться с остатками завтрака. Телила, к удивлению электрокинетика, восприняла все куда спокойней.

– Да, это и правда странно… Может быть, всему виной сейсмическая активность?

Теперь уже настал черед Кигана удивляться:

– Откуда тут сейсмическая активность? Новую партию завезли, пока я спал?

– Мне показалось, что я засек ее, когда мы были в ловушке, – пояснил Стерлинг. – Но именно показалось, даже данные со сканеров нельзя трактовать однозначно!

– Во-первых, мы находимся в ситуации, когда от подозрений опасно отмахиваться, – напомнил Киган. – Во-вторых, легкой сейсмической активности, которая то ли показалась, то ли была, недостаточно, чтобы столько обрушить. Ну а в-третьих, пики отвалились неравномерно. Больше похоже на то, что кто-то проходил мимо них и случайно задел, а потом еще и растоптал.

– Это неоднозначное доказательство, – возразила Телила.

– Вы лучше не спорьте, а подумайте вот о чем: если кому-то нужно было подобраться к личинке пожирателя миров, как это лучше сделать? Стандартными путями, которые старательно охраняют? Или через тоннели, которые все признали безопасными, потому что они запечатаны, а преступники, конечно же, никогда не нарушают правила?

Теперь уже они не спешили спорить. Они оба были военными, достаточно опытными, чтобы понять: небольшая группа диверсантов и правда могла здесь пройти…

Киган считал, что все очевидно: нужно немедленно проверить. Однако Телила все равно упрямо удержала его.

– Вам запрещено находиться в этих тоннелях. Еще до начала миссии военный психолог счел, что это слишком опасно для вас.

– Серьезно? Мы позволим кому-то добраться до выродка, потому что у меня заподозрили нервный тик?

– Нет, мы используем вот это, – Телила указала на сервисных дронов. – Они оснащены хорошими камерами, задайте программу, которая позволит им все тут осмотреть. А мы с вами в это время доложим о случившемся Первому. Он поймет, что нужно делать!

Киган сильно сомневался, что Феликс действительно что-то поймет, но решил пока не возражать. Ему и правда не следовало идти дальше, тоннели по-прежнему обладали слишком большой властью над ним.

Но и забывать о том, что видел, он не собирался – даже если придется снова нарушить приказ. Нет, Киган не боялся, что неизвестные диверсанты навредят существу. Электрокинетика скорее напрягало, что они попытаются его спасти.

А этого Киган не собирался позволять никому.

Ночи на Бару были короткими, заметно короче дней. И все равно они были – Стефану доводилось бывать на планетах, где из-за близкой чужой звезды тьма никогда не наступала.

Здесь же завершение дня становилось целым ритуалом, таким же показательным, как вся жизнь в городке. Местные запускали громкую музыку для желающих потанцевать. По телевизору, который Стефан один раз даже включил, просто из любопытства, шли немыслимо однотипные, не имеющие смысла шоу. А потом, в назначенный час, причем не самый поздний, все очень быстро затихало, и взрослые люди отправлялись спать, как покорные детишки. Фактические детишки бунтовали куда больше, но их никто не спрашивал.

Легионер наблюдал это уже два раза и не сомневался, что другой нормы на Бару нет. Сам Стефан спать не собирался, прошлой ночью он бродил по улицам, проверяя, не начнутся ли те самые перемены, которых все давно ждали. Однако ничего страшного не происходило, и легионер рассудил, что шляться тут не обязательно, любую угрозу он все равно почувствует на расстоянии.

Сегодня он планировал изучить все строительные и инженерные документы по Бару-908, переданные ему Легионом, когда у него неожиданно появилась компания.

Янга Ателлир вошла в выделенный ему дом без стука, воспользовавшись тем, что он не запер дверь. Стефана это не удивило: он чувствовал, что она рядом, просто ожидал, что она двинется дальше по улице. А она вместо этого свернула сюда, и то, что хилер исходила феромонами, которых было достаточно, чтобы пробудить романтическое настроение даже в тостере, делало цель ее визита очевидной.

Но Стефан не без оснований считал себя чуть умнее тостера. Он без особых усилий адаптировал организм так, что иммунная система подавляла феромоны, как простуду, и объявил:

– Сразу нет.

Сдаваться Янга не собиралась, однако и это было предсказуемо. Стефан уже убедился, что она не из тех, кто быстро отступает. Сильная хилер, которая благодаря Вернону быстро получила богатство и власть – у нее нашлись все основания быть избалованной.

Так что она не сделала ни шагу назад, даже не прекратила улыбаться. Она лишь расстегнула и неспешно сняла верхнюю часть формы, обнажая великолепное, как у большинства хилеров, тело. А в ответ получила лишь сухое:

– Все равно нет.

Тут уже она возмутилась, уперлась руками в бока, даже не пытаясь прикрыть грудь. Стесняться ей было и правда нечего.

– Почему? – недовольно поинтересовалась она.

– Потому что ты не входишь в мои планы.

– Ты боишься, что я потребую от тебя большего? Любви, привязанности? Напрасно. Я просто никогда еще не была с легионером – особенно номером 1! Это все, что мне нужно.

– Ты действительно пытаешься соблазнить меня возможностью стать экспонатом твоей коллекции? – изумился Стефан.

В воздухе мелькнуло нечто странное. Не приятное, скорее, тревожное. Оно располагалось далеко, где-то на периферии восприятия. Стефан не отказался бы разобраться, что это было, однако оно появилось и пропало, зато Янга усилила биохимическую атаку.

– Тебе даже не придется ничего делать, – проворковала она, подбираясь ближе.

– Это не так заманчиво, как тебе кажется.

– Да в чем проблема вообще? Это же просто одна ночь развлечений!

– Твой босс так развлекся уже один раз, – напомнил Стефан. – А теперь плод его развлечений всему флоту покоя не дает. Сама выйдешь или помочь?

– Да ну тебя! Ты какой-то…

– Злопамятный, – жестко подсказал легионер. – Я злопамятный, это все, что тебе нужно знать наверняка.

Она все-таки проявила благоразумие и свалила молча. Стефан снова попытался отыскать то странное, обеспокоившее его ощущение, однако оно больше никак себя не проявляло.

Это могло быть ошибкой или совсем не касающейся команды проблемой. Однако Стефан даже не удивился, когда ранним утром большую часть поселка разбудил отчаянный женский крик.

Кричала одна из местных жительниц, отправившаяся на пробежку. Здоровый старт дня не задался в момент, когда она обнаружила на главном перекрестке городских улиц оторванную голову. Не в силах сделать никаких выводов в столь необычных для поселка обстоятельствах, женщина предпочла просто кричать.

Стефан пугаться не собирался, однако даже он был озадачен, да и все остальные члены экипажа, собравшиеся у перекрестка, тоже. Они предполагали, что, если на кого и нападут, то на пришельцев. Больше никто не угрожал истинным хозяевам Бару!

Однако на асфальте лежала покрытая запекшейся кровью голова местного врача – Аарона, того самого, который недавно не прошел проверку. И сложно сказать, что было более странным: такая находка или то, что тела уважаемого доктора не наблюдалось даже поблизости, а вокруг головы сохранилось подозрительно мало крови.

Страшная смерть угнетала не всех, но очень многих. Это Стефана интересовал скорее процесс, чем результат, местным полагалось скорбеть о том, кто был им другом. И тем более чудовищным показался в этой звенящей тишине голос Шейлы, бодрый, как чириканье мелкой птички.

– Надо же! – всплеснула руками мэр. – Готова поспорить, еще вчера ничего подобного тут не было! И откуда только такие штуки в приличных городах берутся?