Шидонай-Сирота. Часть 1. Добро пожаловать на Бару!

Глава 10

Они смогли бы пробиться через энергетическую защиту, даже самую сложную, если бы у них было больше времени. Хозяева планеты, вероятнее всего, догадывались об этом: барьер был не единственной их подстраховкой.

Свалка просто ожила – движение появилось быстро, повсюду сразу. Боевые машины были расположены великолепно: так, чтобы взять любого противника в оцепление и защитить, если понадобится, хозяев. Причем охранная система до последнего момента оставалась скрытой, основная ставка делалась на жителей городка.

Однако прошло несколько минут, активности со стороны жителей не было, и компьютер запустил резервный протокол.

– Найдите укрытие! – велела Лукия, когда стало очевидно, что оставаться на виду у такого противника слишком опасно. – Отступаем обратно в основное здание!

Ей не хотелось этого. Чем больше Лукия узнавала о безымянных пока хозяевах планеты, чем четче понимала: они неплохо подготовлены и не ограничены в ресурсах. Значит, Альда на этот раз может и не справиться, ей нужна помощь… А помочь они не могли.

Они даже до укрытия добирались под огненным дождем. В такой ситуации команде необходим был телекинетик – но и это была Альда. Так что прикрыть их от атаки оказалось некому, они вынуждены были прорываться к особняку каждый своим путем. Стефан вообще исчез в самом начале атаки, и капитан не была уверена, где именно он находится. Остальным приходилось непросто: они оказались вынуждены все силы сосредоточить на обороне, даже Матео не смог пока уничтожить ни одного робота.

В особняке стало чуть полегче, но это была не их заслуга. Просто само здание роботы разрушать не решались, видно, их хозяева хотели сохранить привычную базу. Лукия знала, что это не полноценная защита. Если компьютер решит, что атака затягивается, он пожертвует особняком.

– Да, не лучший для нас расклад, – объявил Стефан, появившийся рядом с ними.

Янга шарахнулась от него, как от призрака, Матео бросил осуждающий взгляд. Лукия спросила с привычным спокойствием:

– Как вы сюда попали, Северин?

– Так же, как и все, только быстрее. Не люблю, когда в меня стреляют. Что скажете, капитан?

– Достаточно неприятная для нас ситуация.

Из пяти человек в их маленькой команде только один был способен на дальний бой – Матео. Но его силы шли в основном на то, чтобы держать роботов на расстоянии, не подпуская живую волну машин к особняку. Уничтожить всех сразу Матео не мог – особенно при том, что боевые роботы обычно обладали повышенной защитой от атак электричеством.

Хилеры и Лукия были способны исключительно на ближний бой. На территории особняка есть оружие, но слишком слабое для такого противника. Капитан пока не бралась угадать, сколько раз нужно попасть в одного робота, чтобы нейтрализовать его.

Что же до легионера, то способностей именно Стефана она не знала, но помнила, что обычно основная ставка делается на контроль над живой материей. Роботы тут не подходят… И ни киборга на этот раз, ни полноценного телекинетика…

Лукия знала, что они все равно справятся. Перейдут к ближнему бою, если понадобится, будут уничтожать машины одну за другой. Проблема в том, что это займет куда больше времени, чем хотелось бы… непозволительно много. А еще их наверняка намеренно отогнали подальше от энергетической стены, чтобы и Альде было непросто добраться до них, если она вдруг попытается сбежать.

Что бы ни ожидало телепатку в этой ловушке, на помощь команды она рассчитывать больше не могла.

Все как-то быстро, разом потеряло смысл. Шарлотта Мю не могла не то что принять это, осознать до конца. Она делала то же, что раньше, скорее по привычке. Она надеялась, что, если продолжит работать и улыбаться, она сможет наконец почувствовать все то, что чувствовала раньше. От радости до горя – подошло бы не только хорошее! Но хоть что-нибудь…

Пока не складывалось. Шарлотта ощущала себя пустой внутри, самозванкой, занявшей чужое место. Может, это потому, что она выжила за счет чужой жизни?

Началось все с телепатической тишины. Они с Люси были в сцепке много лет, причем в сцепке особой. За счет использования собственных клеток и телепатического дара напарницы Шарлотта сумела установить с ней особую связь. Она чувствовала Люси на расстоянии, улавливала ее настроение. Она не просто доверяла своей постоянной спутнице, Шарлотта считала ее чуть ли не продолжением себя – ведь в некотором смысле так и было.

Ей почему-то казалось, что так будет вечно. Глупо, наверно, или эгоистично – с учетом того, что сама Люси не раз хотела уйти. Но пока она оставалась рядом, мир был простым и не страшным.

Теперь же не мир, а осколки… В самой Шарлотте – мертвая пустота. Вокруг нее – сплошные могилы. Умер Рафаль, который совсем недавно начал свой путь и казался таким сильным и добрым. Да не просто умер, а получил судьбу, которую и врагу не пожелаешь! Умер Гидденис, хотя создавалось впечатление, что он всех переживет и станет тем самым последним человеком на Земле. Можно считать, что умер Одхан – в Легионе все уже знали, что его убьют очень скоро, оставалось только найти подходящие условия для полной утилизации тела. Умер даже Седьмой… тот самый, который всегда представлялся Шарлотте не человеком, а стихийным явлением.

Как оказалось, можно убить и стихию.

Были, конечно, и выжившие, но о них думать почему-то не получалось. С каждым днем у Шарлотты оставалось все меньше сил просто подниматься с кровати и что-то делать. Этим она подводила саму себя: как бы она ни притворялась, она не могла пройти телепатическую проверку и получить допуск на новое задание.

А жаль. Шарлотта очень надеялась, что работа отвлечет ее, вернет смысл если не всему существованию легионера, то хотя бы дням, посвященным работе. Однако телепаты были безжалостны:

– У вас депрессия. Вам нельзя в таком состоянии вступать в бой, вы же знаете, сейчас правила ужесточились… после того, что было.

– Нет у меня никакой депрессии! – огрызалась Шарлотта.

«Ты даже с врачами спорить умудряешься!» – наверняка упрекнула бы ее Люси. Но Люси больше нет. Она умерла. Все умерли – или скоро умрут, независимо от того, будет Шарлотта что-то делать или нет.

– К сожалению, она есть, – настаивали телепаты, хотя чувствовалось, что им даже спорить с ней страшно. – При вашем уровне способностей это очень опасное состояние.

– Ну так вылечите меня!

– Мы пытаемся…

Они и правда пытались. Шарлотта соглашалась на любые процедуры, без сомнений открывала свое сознание, однако толкового результата это не приносило. Разрыв многолетней телепатической связи с Люси создал в ее разуме парадокс, который медики Легиона устранить не могли. Шарлотта была здорова, но она же погибала внутри.

Ей говорили подождать, потом записаться на новый сеанс. Шарлотта послушно выполняла, ей было даже легче, когда кто-то подсказывал, что делать. Она уже ни на что не надеялась, даже не запоминала имена телепатов, которые с ней работали. Они все равно были одинаковыми – милыми и бесполезными.

Однако сегодня, войдя в кабинет, она неожиданно обнаружила, что помнит имя. Потому что знала его задолго до этого сеанса.

– Вы? – прошептала Шарлотта.

– Я, – кивнул Валентин Вернон, свободно устроившийся в кресле.

Других телепатов поблизости не было. Но ведь это так странно! Шарлотта прекрасно знала, что у Легиона собственный телепатический штат. Они со спецкорпусом не то что конкуренты, просто… далеко не лучшие друзья. Так что помощь высших телепатов иерархии запрашивали очень редко, а уж к лидеру обращались в исключительных случаях. Похоже, Шарлотта здорово напугала руководство, раз они пошли на такое!

– Ты права, – кивнул Вернон. – Они там близки к панике. Эти идиоты не видят разницы между твоей подавленностью и тем, через что проходил Рафаль Стром, хотя это принципиально разные процессы. Они допускают твой срыв и помнят, что убить тебя будет не так просто, как и без того умирающего Одхана.

Шарлотта печально улыбнулась и перешла к мягкому креслу для пациентов. Удивление прошло, снова сменившись пустотой. То, что руководство Легиона допускало ее смерть, даже не задело Шарлотту. Может, это не худший вариант?

– Они хотят, чтобы вы вылечили мою депрессию? – спросила она.

– Да.

– А вы вылечите?

– Нет.

– Потому что я безнадежна?

– Потому что у тебя нет никакой депрессии, – покачал головой Вернон.

– Вы думаете, что я здорова? – нахмурилась Шарлотта. Она до сих пор не могла понять, почему вообще обращается к нему на «вы».

– Ты обращаешься ко мне на «вы», потому что я старше, опытней и во многом сильнее тебя. А еще потому, что такое обращение подсознательно делает меня авторитетом, который способен тебе помочь.

– Но разве мне нужна помощь, если я в порядке?

– Я не говорил, что ты в порядке, – возразил телепат. – Я просто сказал, что у тебя не депрессия.

– А что же тогда?

– Горе. Ты переживаешь утрату, Шарлотта. Это непросто.

– Другие телепаты сказали, что у меня депрессия.

– Другие телепаты не отличат депрессию от собственной задницы, – равнодушно заметил он. – То, что ты ощущаешь, – это горе.

Она не стала спрашивать, откуда он знает, что она ощущает. Понятно, что он уже влез ей в сознание, он слышит ее мысли, как только они появляются у нее в голове. Раньше это разозлило бы Шарлотту, но не теперь.

– Это не похоже на горе, – только и сказала она.

– А такого у тебя в жизни еще не было. Был ужас от возможной потери когда-то, но он быстро прошел, ведь ты сумела создать Люси. Как и у большинства легионеров, у тебя мало близких. Но именно это делает каждого из них особенно ценным. Куда более ценным, чем собственная жизнь – разве опыт Седьмого не подсказал тебе это? Я видел разные формы горя – и ощущал их. Любопытные особенности работы.

– И как же ощущается горе?

– Это может быть груз, который давит на тебя сверху. Веревка, которая опутывает твои ноги и не дает двинуться с места. Или пустота, которую ты носишь в себе. Нужно ли пояснять, как оно проявилось у тебя?

– Если вы знаете, как это работает, заберите это! Мне оно не нужно…

– Нужно, – еле заметно улыбнулся Вернон. – Единственный способ избавиться от горя – уничтожить все воспоминания о том, что его вызвало. Гражданские иногда заказывают такую услугу у телепатов и получают ее. А военным нельзя, легионерам – тем более.

– Почему? Нам тоже больно!

– Потому что горе не дает вам потерять связь с людьми. Все вы массовые убийцы – такова участь высших легионеров. Но от психопатов вас отличает именно способность проживать горе.

Это был какой-то тупик, Шарлотта почувствовала, как пустота внутри словно расползается на все вокруг. Ей нельзя лишаться горя, потому что это делает ее лучшим легионером. Но и быть легионером ей больше не хочется, потому что это потеряло смысл.

Ну так что тогда делать? Припугнуть начальство так, чтобы они все-таки приняли решение о казни?

– Самый дебильный план, какой ты только могла придумать, – объявил Вернон. – Ты не имеешь права сдаваться, Шарлотта. Ты слишком уникальна, и раз тебе достались такие способности – плати за них миру. Используй их.

– Но у меня нет никаких уникальных способностей… – растерялась Шарлотта. – Мне, кажется, повысили номер в иерархии… Но это потому что многие погибли. Я всегда была Шестой – и не могла подняться выше.

– Уникальность не всегда связана с уровнем силы. Например, Гидденис Планта был намного сильнее тебя – но он не был уникален. А ты однажды сотворила то, чего не смог сделать ни один легионер до тебя. Так сделай это снова!

Вернон сказал это, поднялся с кресла и направился к выходу, оставляя вконец потерявшуюся Шарлотту одну в кабинете.

Он явно намекал на что-то – и не просто так. Он обыскал ее сознание и нашел то, что считал по-настоящему ценным, раз вообще согласился на этот разговор. Только что это могло быть? Что в ней такого ценного, не позволяющего заменить ее на другого легионера? Да еще и хоть сколько-то важное для Вернона, ведь он благотворительностью не занимается, если он согласился помочь ей, значит, ему это тоже выгодно.

Шарлотте казалось, что ответ она не найдет. Но спешить ей было некуда, она так и осталась на месте, перебирая в памяти одно событие за другим…

А потом она наконец поняла.

– Способ подняться остался только один: спуститься глубже, – объявил Виндар.

Иарлайт не стал спрашивать, что имеет в виду легионер. Киборг уже успел просмотреть чертежи этой сомнительной конструкции, он знал, что под ними располагается старый тоннель, ведущий к самому дну.

Изначально исследовательская база была заказана, спроектирована и построена еще нефтедобывающей компанией – очень, очень давно. Так что и вышка, которую они хотели использовать для побега, и этот спуск были не элементами маскировки, а вполне необходимыми ресурсами.

На дне находилась защитная капсула, в которой жили и отдыхали сначала исследователи, а потом и строители, собиравшие бурильную установку. В те времена еще не было скафандров, способных уберечь людей от перепадов давления. При подобных работах проще и безопасней было долгое время находиться в одних условиях, потом медленно подниматься на поверхность и проходить реабилитацию. Строителям платили столько, что они соглашались на подобный риск – и неделями жили в помещении размером с самый маленький челнок, стараясь не думать о том, что их окружает.

Легиону, выкупившему базу, такое жилье было без надобности, но и разбирать защитную капсулу не стали. Там установили дополнительные блоки эвакуации – как крайнюю меру при совсем уж неблагоприятных обстоятельствах.

У этих блоков было лишь одно достоинство: автономность. Компьютер запускал их сразу в воду, в сторону от платформы. Предполагалось, что, если дело дошло до них, платформа небезопасна или уничтожена, значит, от нее нужно держаться подальше и выживать, как получится. Так что блоки спасали прячущихся внутри людей сначала от чудовищной смены давления, а потом и от холодного океана.

Но за такую пользу приходилось платить дополнительными рисками. Иарлайт уже видел, что легионеры не пользовались этой частью базы со времен реконструкции, они даже проверок толковых не проводили. Так что никто не мог гарантировать, что тоннель не развалится, как только они начнут спуск!

Да и защитную капсулу хоть и модернизировали, а принципиально не изменили. Там нужно было очень внимательно следить за показателями давления. Одна ошибка, один не вовремя открытый люк, и все они превратятся в фарш… Ну, кроме Тео, он выживет в любом случае, но вряд ли это его порадует.

Да, они не были обычными людьми. Но, судя по мрачному виду легионера, даже он не считал их положение простым.

Вот только оставаться здесь было бессмысленно, этим они порадовали бы пиратов. Им пришлось рискнуть.

Лифт в этом тоннеле работал – по крайней мере, компьютер показывал, что он не сломан. Однако Виндар решил не пользоваться им, и тут киборг был с легионером согласен. Лифт и правда сделал бы их слишком уязвимыми: замкнутое пространство, предельная глубина, старое оборудование… Тут даже не приходится гадать, что пойдет не так, куда меньше шансы, что спуск состоится без проблем!

Поэтому они предпочли грузовую платформу, механическую, на ручном управлении. Выглядела она жутко: хлипкая металлическая кабина, застывшая над бездной. Но благодаря системе канатов и блоков она двигалась, только когда внутри крутили специальную ручку, и мгновенно останавливалась, если ручку эту крутить прекращали. Поскольку предназначалась она в первую очередь для грузов и роботов, от перепада давления она защищала отвратительно. Но все они обладали повышенной выносливостью, а Бенни еще и заверила, что, если станет совсем туго, она создаст телекинетическое поле.

Места в кабине было очень мало, они едва уместились. Управление взял на себя Виндар, между ним, Бенни и Иарлайтом оказалась платформа с Тео. Это было к лучшему: киборгу хотелось остаться рядом с Бенни, она казалась непривычно подавленной. Раньше она переносила испытания лучше… но и с таким они прежде не сталкивались!

Когда они двинулись в холодную темноту, а зал, раньше казавшийся неуютным, но теперь представлявшийся чуть ли не лучшим местом на земле, остался где-то далеко наверху, Иарлайт тихо сказал:

– Не думай о них сейчас. Они еще не победили.

Бенни встрепенулась, будто она только-только задремала, а он бесцеремонно ее разбудил.

– Что? О ком не думать? Извини, я что-то пропустила… О ком ты сейчас?

– Ты разве не из-за пиратов расстроена? – удивился Иарлайт. – Которые умудрились спеться с легионерами?

– Да я о них даже не думала… Плевать на них, они от нас получили один раз – получат снова, если сунутся! Буду топить их, пока не кончатся.

Он хорошо знал Бенни и видел, что она не врет сейчас. Она полностью пришла в себя, ее не пугала битва, в которой они вполне могли проиграть, необходимость убить большую группу людей и глубина. Но и в том, что она расстроена, напугана даже, Иарлайт не сомневался.

– Если дело не в них, что тогда происходит? Только не говори, пожалуйста, что ничего.

– Нет уж, я лучше сошлюсь на ничего. Потому что если я скажу тебе правду, ты решишь, что я сошла с ума, а такие подозрения на особо опасной миссии не в наших интересах!

– С чего бы мне так думать? Просто скажи. Ты ведь знаешь, что я от тебя не отстану.

Иарлайту не слишком нравилось вытягивать из нее откровенность, но сейчас это было необходимо. Ситуация становилась все опасней, и страх мог стать для Бенни дополнительной уязвимостью.

Киборг понятия не имел, подслушивает ли их разговор Виндар. Легионер мог услышать – а мог просто не обращать на них внимания. Но с этим пока следовало смириться как с неизбежной сложностью.

После долгих колебаний Бенни наконец решилась, и заговорила она так тихо, что Иарлайт едва различил ее слова:

– Мне кажется, он общается со мной…

– Кто? – не понял киборг.

Вместо ответа Бенни посмотрела на медицинскую платформу рядом с ними, а потом быстро отвела взгляд. Иарлайт не испытывал перед Тео такого же ужаса, он просто старался лишний раз не смотреть на это создание. Но теперь вот посмотрел – и не обнаружил ничего нового. Все такой же человекоподобный монстр с мутным глазом.

– Ты ведь понимаешь, что это невозможно?

– Понимаю, – вздохнула Бенни. – Обвинять меня в сумасшествии будешь открыто или это уже висит в воздухе?

– Подожди, никто тебя не обвиняет… Я пытаюсь разобраться! Как бы ты отреагировала на моем месте? Сразу сказала: «А, ну ясно, привет, Тео»?

Сообразив, что он не собирается над ней насмехаться, Бенни чуть успокоилась, хотя уверенности ей все равно не хватало.

– Я не знаю, как это объяснить, если честно. Не то чтобы я слышу его голос, в реальности или в своей голове… Это вообще не похоже на нормальное общение! Просто… когда я сказала, что мы не должны подниматься наверх сразу, помнишь?

– Помню, и ты была права.

– Да – но права была не я! Мне так хотелось поскорее убраться из этого зала, что я ни о чем другом не могла думать. Мне нужно было попасть наверх любой ценой, а там уже разбираться! И вдруг в один миг все как будто переменилось: я четко знала, что туда нельзя.

Это и правда было странно, но предположение, что Тео способен на разумное общение, казалось еще менее вероятным.

– Его же проверили все, включая Вернона Великого, – напомнил Иарлайт. – Как они могли пропустить нечто настолько грандиозное, как способность к общению?

– Да не знаю я! И не знаю, почему он все эти годы не общался… Хотя… Может, общался, но это было вот так странно, неуловимо, и никто ничего не понял?

От этого и правда становилось не по себе. От того, что разумный человек может быть заперт в такой оболочке… и от того, что они везли его на смерть, если уж называть вещи своими именами.

Но изменить Иарлайт ничего не мог, пока приходилось действовать по ситуации.

Телекинетический экран им все-таки понадобился: в нижней части тоннеля условия были настолько паршивыми, что кабина начала опасно скрипеть и подрагивать. Для Бенни нагрузка получилась серьезной, однако телекинетик не жаловалась, она, кажется, и рада была отвлечься.

Возле люка, ведущего в капсулу, ситуация была еще печальней. Иарлайт быстро просканировал стены тоннеля и определил, что они в критическом состоянии. Сейчас, может, и выдержат… Если все пройдет хорошо. Но если пираты додумаются использовать глубоководную бомбу, выживший в этой ситуации будет только один!

– А вот сейчас слушаем внимательно, никакой самодеятельности, – распорядился Виндар. – Я открываю люк, мы проходим в отстойник. Там есть второй люк. Тому, кто его тронет до моего приказа, я лично оторву руки.

– Бессмысленно, – проворчал Иарлайт. – Если тронуть второй люк при открытом первом, руки оторвутся естественным образом.

– Хорошо, что ты это понимаешь.

Переход оказался даже большим испытанием, чем они ожидали. Отстойник, построенный по старым чертежам, не предполагал перемещение медицинской капсулы. Если бы просто можно было пройти в основной зал по одному, проблемы бы не было. Но им действительно требовалось сначала закрыть внешний люк, чтобы не нарушить давление.

Тут пришлось постараться, вжаться в капсулу чуть ли не всем телом. Защитный купол помогал, и все равно Иарлайту казалось, что стекло вот-вот треснет и он коснется мерзкой бесформенной твари… Нет, не может оно быть разумным, никак!

Они все-таки справились, добрались до спасательных блоков. Здесь им пришлось разделиться: каждый блок был рассчитан на двух человек. Иарлайт хотел бы остаться с Бенни, да не получилось. По правилам безопасности она должна была находиться рядом с Тео, ее ведь для этого и привлекли к миссии!

Как только подготовка завершилась, все произошло быстро. Механизм, пусть и старый, выдвинул блоки в ледяные воды океана – а потом просто отпустил. Сработали направляющие двигатели, позволяющие набрать скорость, которая вызвала бы уважение и в космосе! Это настораживало: Иарлайт опасался, что им все-таки придется столкнуться с перегрузкой… Но нет, обошлось. Может, защитная капсула на дне и была старой, а вот спасательные технологии – новыми.

Они оказались далеко от острова, так далеко, что его было и не видно из-за проплывающих мимо льдин. Они справились, они должны были спастись… Но Иарлайту хватило одного взгляда в иллюминатор, чтобы понять: простого и уж тем более счастливого финала для них не будет.

Над ними уже парили пиратские челноки. Не потому, что их кто-то предал или их противники оказались умнее. Просто Омелиан и другие легионеры поняли: от них можно ожидать всего. А при изобилии живой силы они могли организовать наблюдение повсюду!

И теперь деваться было некуда. На этот раз их преследователи победили…

Киган по-прежнему не верил, что цель оправдывает любые средства. Не любые. Но порой цель настолько важна, что список средств, допустимых для ее достижения, заметно увеличивается.

Раньше Киган ни за что не стал бы подчиняться приказам такого мудака, как Феликс Рит. В зависимости от ситуации он или подал бы прошение о переводе, или ушел в отставку, или затеял новую драку – на этот раз до конца. Естественно, проиграл бы, слишком уж разный у них уровень способностей. Но Киган Рэйборн был из тех, для кого самоуважение дороже жизни.

Это при обычных обстоятельствах. Теперь же цель подталкивала его к смирению, и это тоже была жертва, просто понятная лишь ему. Целью этой стало продолжение миссии на Марсе. Киган не простил бы себя, если бы совсем никак не отомстил за ее смерть… Особенно при том, что Феликс ведь все сказал верно: электрокинетик действительно считал себя виноватым.

Феликс позволил ему отлежаться почти сутки, так, чтобы зажили основные травмы. После такого неплохо было бы не делать резких движений еще хотя бы денек – чтоб уж наверняка. Однако к этому моменту телекинетику снова приспичило поиграть в большого босса, а заодно и подоминировать, чтобы убедиться: Киган усвоил урок. Видимо, Феликсу давно уже никто не бросал вызов, а Первый оказался не только могущественным, но и злопамятным. Опасное сочетание, между прочим, на которое нужно обращать внимание сразу, однако космический флот никогда не учится на своих ошибках. Само понятие грабель сохранилось не потому, что они еще нужны в саду, тут их функцию перехватили сервисные дроны. Просто прыжки по граблям слишком хорошо символизировали то, чем даже в нынешнем веке любили заниматься очень многие.

Теперь вот Феликс решил провести зачистку в дальней части Нового Константинополя. Проверка сканерами показала, что там установлена крупная ловушка: несколько десятков «спящих» боевых машин. Киган подозревал, что телекинетик легко расправился бы с ними сам, однако Феликс потащил с собой подчиненного, чтобы напомнить тому, кто есть кто.

Киган все это прекрасно понимал, но отказываться не стал. Он вообще говорил с Феликсом очень мало, строго по делу. В таком и обвинить нельзя, и бесит достаточно сильно, чтобы электрокинетик почувствовал хоть какое-то удовлетворение. Похоже, Феликс ожидал, что побитый противник начнет извиняться и заискивать перед ним. А вот черта с два! Пускай привыкает к тому, что даже его власть доходит лишь до определенного предела.

Ловушка скрывалась в покинутом жилом квартале города. Место было красивое: тонкие небоскребы, изящными бело-зеркальными спиралями уходящие в небо, сочная зелень деревьев, неподалеку – небольшой парк с искусственным озером. Кажется даже, что люди все еще здесь: они ведь уезжали в спешке, и через окна можно было рассмотреть, что все их вещи остались в квартирах.

Вот только на самом деле людей не было, а в некоторых квартирах притаились машины, похожие на гигантских насекомых, сжавшихся в собственных бронированных панцирях. Но это пока они отключены… Киган понимал: как только начнется противостояние, из этих панцирей появится много интересного.

– Задание простое: уничтожай всех роботов, которых увидишь, – распорядился Феликс. – Закончим – вернемся на базу.

Киган хотел проворчать про стратега от Бога, но передумал. Откровенная колкость наверняка задела бы телекинетика меньше, чем очередная порция безразличного молчания.

Феликс действительно не полагался на сложные стратегии, он предпочел сразу разворошить осиное гнездо. Он перехватил всех роботов, каких только видел, рывком вытащил их из квартир и превратил в единый комок металла, который небрежно бросил в озеро. Похоже, он не боялся выговоров начальства за порчу марсианского имущества, он был выше этого.

Роботы, как и следовало ожидать, управлялись единой системой. Остальные машины среагировали на атаку, они мгновенно включились и рванули в разные стороны, явно занимая заранее подготовленные места. У них-то стратегия как раз была!

Телекинетик тут же полетел за теми роботами, которых увидел. Он вообще очень любил летать, это Киган давно заметил. Какой-нибудь психолог наверняка объяснил бы, на какие комплексы указывает подобная мания. Электрокинетик же незатейливо считал это одним из признаков скотской натуры.

Далеко Феликс все равно не улетал, потому что и роботы были сосредоточены в одном квартале. Киган убедился в этом, когда совершенно плоские газоны рядом с ним сдвинулись, приподнимаясь – и выпуская на свободу массивные бронированные платформы, похожие на колоссальную версию мокриц.

– Ну, привет, – криво усмехнулся электрокинетик.

Он понятия не имел, что это за модель. Такого он раньше не видел и в общем военном реестре этой каракатицы точно не было. Хотя удивляться, пожалуй, не стоило – Марс не на пустом месте получил славу инновационного кластера. Киган даже не брался предположить, когда роботов закопали в землю – до восстания или уже в процессе?

Это было не так важно, от него требовалось лишь уничтожить их. Кигана несколько напрягало то, что он не видел у роботов никаких внешних орудий – они, даже приближаясь к цели, не выпускали их. Плохо… Во-первых, непонятно, чего от них ожидать. Во-вторых, порт для орудия – это всегда уязвимость машины, которой мог воспользоваться электрокинетик. Что они вообще делать собираются, задавить его своими тушами? Так для этого нужно, чтобы он лег на дорогу и не двигался!

Однако оказалось, что возможности у роботов все-таки посложнее будут. Киган понял это, когда в панцирях открылись тонкие отверстия, из которых полетели лезвия: небольшие, очень острые, сделанные в форме полумесяца, позволяющей им рассекать пространство с огромной скоростью.

Очень, очень много лезвий, которые Киган не мог почувствовать. Такого он точно не ожидал.

Обычно при подобных атаках использовались металлические снаряды. Если создать сеть молний, можно легко защититься от них. Все, что проводило ток, электрокинетики неплохо чувствовали на расстоянии.

Однако эти лезвия ток не проводили. Напротив, они были сделаны из укрепленного пластика, который на электричество не реагировал! Так что они летели на Кигана со всех сторон, а он мог обороняться лишь прямыми попаданиями. Он все равно не поддался страху, укрылся за проекционным экраном, чтобы получить хотя бы пару секунд покоя. Воспользовавшись частичной защитой, он выпустил череду молний в самих роботов и… ничего не добился. Похоже, при создании этих плоских тварей было задействовано особое заземление, спасающее их от таких атак.

Это было похоже на паранойю, но и отмахнуться от очевидных фактов Киган не мог: он оказался перед роботами, будто специально созданными для убийства электрокинетиков. Как еще их воспринимать? Защиту от удара электричеством можно объяснить общими мерами безопасности, но эти пластиковые лезвия – для чего они вообще? Они опасны только для пехоты, ни одну боевую машину такими не пробьешь. А какая пехота в здравом уме попрет на такую бандуру? Да только электрокинетики, которые никак не ожидают, что их проверенная защита вдруг станет бесполезной!

При том, что роботов было всего двое, от немедленной смерти Кигана спасала лишь их медлительность – да и то относительная. Но он уже видел, что сбежать не получится: он использовал единственное укрытие на открытом пространстве. Если он сейчас двинется к домам, ему выстрелят в спину – и он, скорее всего, не сумеет отклонить лезвие, которое не увидит.

Ему пришлось вновь подавить гордость и позвать на помощь:

– Феликс! Эй! Мне тут не помешала бы поддержка с воздуха!

Телекинетик не улетел далеко, Киган все еще его видел – возле соседнего здания, на уровне верхних этажей. Человек с такого расстояния, разумеется, не услышал бы, а вот обладатель специальных способностей должен был. Тут примерно как с фактором самоисцеления: он не такой сильный, как у хилеров, капитанов или легионеров, но куда выше, чем у гражданских.

Так что Феликс обязан был услышать… но почему-то не услышал. По крайней мере, вниз он не посмотрел. Он увлеченно продолжал отлавливать мелких роботов в зданиях и на крышах, да еще и давить их по одному, хотя мог бы – всех сразу. Пожалуй, даже слишком увлеченно.

Совпадений накапливалось так много, что считать их совпадениями уже не получалось. Феликс притащил Кигана сюда, хотя мог бы выполнить это задание в одиночестве. И Феликс же занимался расшифровкой данных от разведывательных роботов, которые обнаружили этот схрон. Возможно, он с самого начала знал, что здесь есть машины, разработанные специально для борьбы с электрокинетиками – увидел это, понял и решил использовать.

Киган знал, что он злопамятный, но чтобы настолько… Похоже, Феликса серьезно взбесило продолжающееся неповиновение электрокинетика. Еще бы! На него все пялятся с восхищением, а он летает тут кокетливой примадонной и порой автографы раздает! При всем своем таланте, он еще не перерос типично подростковые комплексы, хотя следовало бы, и вот теперь для Кигана это могло закончиться большой бедой.

Наказать его своими руками Феликс не мог, он и так подставился с этим избиением. Киган жаловаться не собирался, но его состояние заметили остальные, Стерлинг, вон, поднял шум. Возможно, это оскорбило Первого, а может, напугало… Когда до него дошли слухи, что киборг планирует подавать жалобу высшему руководству, этот самоназначенный принц вполне мог обделать свои монаршие кальсоны.

Тогда Феликс пришел к гениальному выводу: нужно убрать Кигана как главного свидетеля! Причем убрать так, чтобы в этом не обвинили самого телекинетика. А что подходит лучше, чем трагическая гибель во время выполнения задания?

Если поблизости есть камеры наблюдения, – Феликс наверняка позаботился о том, чтобы они были, – они докажут, что Первый не убивал Кигана. Просто был высоко, увлекся боем, не пришел на помощь… Потом, конечно же, заметил, что случилось, раздавил роботов одним ударом, хотя мог сделать это в любой момент, и принялся оплакивать то, что осталось от Кигана.

Ему поверят, потому что никто даже не заподозрит убийство товарища по оружию из-за подросткового каприза. Его не обвинят. Даже если тот же Стерлинг почует неладное, делу не дадут ход, ведь сильные воины сейчас куда дороже боевых кораблей.

Так что на помощь можно было не рассчитывать, Кигану оставалось лишь справляться самому. А он пока не знал, как! Роботы подбирались все ближе, и снаряды у них не заканчивались. Они и не закончатся: в таких массивных тушах можно спрятать огромный запас. Киган не мог сделать ничего, ему даже пожар не на чем было устроить, их окружала безупречная каменная дорога, чуть дальше – земля и растения, все это красиво, но чертовски плохо горит. Ему и обрушить на этих металлических жуков было нечего, все здания располагались слишком далеко.

Его последнее укрытие дрожало и искрило под непрекращающимися ударами. Киган понимал: как только роботы доберутся до него, они этот жалкий экран просто снесут. Нужно было решиться на финальный рывок… Интересно, Феликс наблюдает за этим? Или по-прежнему изображает наверху старательного солдатика?

Мысли о нем бесили, мешали полноценной концентрации, и Киган заставил себя отстраниться от них. Он сделал глубокий вдох, медленно выдохнул – и побежал вперед, к тому зданию, которое оказалось ближе всего.

Он не мог просто двигаться, полагаясь на удачу, знал, что с такого расстояния роботы не промажут. Кигану приходилось постоянно петлять, удлиняя и без того мучительно долгий путь. Он то и дело оборачивался, чтобы отразить очередную волну снарядов. В воздухе завис привычный запах озона, молнии сияли и стрекотали, как гремучие змеи. Такое, пожалуй, и на базе уже заметили, но Феликс по-прежнему не смотрел вниз, будто у него шею свело!

Выжить следовало хотя бы ему назло, и Киган работал над этим. У него даже получалось… сначала. Но в таких делах нет частичной победы, все или ничего. Он все-таки допустил ошибку, незначительную, по-своему глупую, однако из тех, исправить которые уже не удастся.

Он додумался обернуться для очередной контратаки, как раз подбираясь к газону перед зданием. Он считал, что все под контролем, что ему хватит ловкости, и все равно споткнулся. Киган как раз направлял молнии, на ногах он не удержался, повалился на траву… и понял, что это конец.

Он еще мог отбиваться, он кое-как отражал летящие на него лезвия. Но и роботы обнаружили, что их цель предельно уязвима, нужно добивать. Теперь выстрелы шли один за другим, сплошной стеной. Рано или поздно Киган должен был пропустить хотя бы одно лезвие… одного бы хватило.

И это действительно произошло. Проклятый заточенный полумесяц подлетел так близко, что Киган успел рассмотреть каждый изгиб в узоре пластика, когда-то выливавшегося в специальную форму, каждую трещину, образовавшуюся при заточке. Как не рассмотреть, если эта дрянь летела ему в глаза?

Лезвие могло стать последним, что он увидел в своей жизни. Не случилось это лишь потому, что снаряд застыл в воздухе прямо перед лицом Кигана – да и остальные замерли, не двигаясь. А вот роботы очень даже двигались, только не по своей воле. Бронированные махины сжимались под давлением телекинеза, теряли форму, прогибались, будто кто-то наступил на них, поступил с ними так, как и следовало поступать с ядовитыми насекомыми.

Когда они наконец были уничтожены, лезвия тоже повалились на землю. Все закончилось.

Киган устало откинулся на мягкую траву, подниматься пока не хотелось. Он чувствовал облегчение – и злость. Похоже, он переоценил коварство Феликса. Этот пижон хотел не убить его, а напугать, страхом наказывая за неповиновение. Мол, смотри, что я могу с тобой сделать – и жив ты только благодаря моей воле! Феликс все это время наблюдал за ним сверху, сохраняя за собой право эффектно вмешаться в последний момент.

Так что благодарить его Киган точно не собирался. Услышав рядом с собой шаги, электрокинетик даже не повернулся в ту сторону, он лишь недовольно бросил:

– Наконец-то! Ну и где тебя носило?

– Преимущественно в коме, – отозвался знакомый голос, который принадлежал совсем не Феликсу Риту. – Меня не было не слишком долго, а ты уже забыл, как произносится «спасибо».

Вот теперь Киган подскочил так, будто одно из лезвий до него все-таки добралось, причем попало в то место, ранением в которое воины обычно не хвастаются. Он не мог поверить своим ушам – но хотел верить! Ему срочно нужно было во всем убедиться…

Слух его не подводил. Прямо перед ним стоял Рале Лиам Майрон собственной персоной. Облаченный в новую форму, совершенно здоровый, выглядящий даже лучше, чем до ранения. Привычно напоминающий довольного кота, который долго грелся на солнце и только что ушел оттуда, потому что устал отдыхать.

Живой Рале, который должен быть мертвым. Им ведь сказали, что все безнадежно… даже капитан поверила! Киган лишь надеялся, что им сообщат день эвтаназии, позволят попрощаться, хотя в глубине души понимал: не сделает флот нечто настолько человечное.

Но вот Рале не мертв, он снова на Марсе, и его самого это даже не смущает. Вопросов было много и становилось только больше. Но задать их Киган планировал чуть позже, пока он лишь с довольным хохотом обнял телекинетика, даже на секунду над землей приподнял, потом отпустил и, хлопнув по спине, объявил:

– Что, устал наконец-то валяться? А и правильно, ленивая ты задница, добро пожаловать на очередную миссию!

Он появился почти сразу, как только началась битва. Альда его не призывала, но, начиная опасную игру с чужой памятью, она допускала, что в какой-то момент иллюзия может выйти из-под контроля. Так в итоге и произошло.

Триан был рядом с ней, когда на нее напали все телепаты одновременно. Они не ограничились использованием своих способностей, они атаковали напрямую – как и следовало ожидать, они прошли великолепную боевую подготовку.

– Левее, мелкая, левее, – подсказывал Триан. – Понимаю, можно принять ее за кучу мусора, но это твоя противница.

Если бы настоящий Триан был здесь, все закончилось бы очень быстро. Это не было фантазией Альды, она знала наверняка. Он умел противостоять даже сильному телепатическому воздействию, в этом она убедилась на «Демиурге». Ну а в близком бою у отважной Византийской Пятерки и шансов не было, они минут за пять превратились бы в Византийское Массовое Захоронение.

Но Триана не было, не по-настоящему. Его образ стал лишь попыткой ее подсознания уберечь Альду от беды. А еще – напоминанием о том, ради чего вообще это все.

Поэтому она не сдавалась, даже зная, что не сможет победить. От нее и этого не ожидали! Поначалу телепаты растерялись, они-то были уверены, что ситуация давно уже у них под контролем. Потом растерянность сменилась злостью. Они десять лет жили в своем маленьком уютном мирке, где их желания мгновенно исполнялись. А тут, смотри-ка, они приказали кому-то сдаться – и получили ботинком по мордашкам!

Их злость чуть упрощала Альде жизнь, делала их приемы предсказуемыми. К сожалению, глобально это изменить ничего не могло. Все телепатические усилия Альды уходили на то, чтобы отразить их атаки, не сойти с ума от помех глушилки и сохранять не только свое сознание, но и память Триана. Если бы не телекинез, она давно бы проиграла. Но он подчинялся ей, помогая то отшвыривать нападающих, то бить друг о друга, то присыпать мусором.

И все равно она чаще отступала, чем нападала… Да вообще не нападала! Даже впятером эти телепаты были не равны ей, так ведь дело не только в силе, обстоятельства порой имеют не меньшее значение, и тут обстоятельства были против нее.

Все ее надежды были связаны с командой, вот только команда не появлялась. Альда не верила, что они ее бросили. Стефан еще мог, хотя даже он вряд ли испугался бы каких-то пяти огрызков, он бы возможность придавить их как вызов воспринял. А капитан Лукия точно пришла бы, если бы могла!

Значит, не могла, полагаться Альде приходилось только на себя. При этом ее сил не хватало. Замкнутый круг, разорвать который сможет только ее смерть.

– Не только, – возразил Триан. – Ты знаешь еще один путь.

«Даже не думай об этом!» – мысленно огрызнулась Альда. Говорить вслух со своей галлюцинацией она не собиралась, это лишь порадовало бы ее противников.

– О, мне не нужно об этом думать – потому что уже думаешь ты. Ты знаешь, как поступить, чтобы победить.

Альда действительно знала – и почти ненавидела себя за это знание. Она была не просто сильнее пятерки, она была намного сильнее их. Вот только ее способности оказались сильно ограничены, причем глушилкой – в меньшей степени. Львиная доля ее энергии уходила на поддержание чужой памяти. Человеческий разум не предназначен для того, чтобы долго хранить одновременно два сознания, даже Альде это удалось лишь чудом.

Однако чудеса не длятся вечно, однажды их нужно отпускать. Альда понимала: если она отпустит память Триана, просто позволит этому огромному массиву раствориться, она с легкостью уничтожит Византийскую Пятерку. Она их мозги в такой кисель превратит, что им участь собственной матери мечтой покажется!

Альда хотела этого, очень хотела… И не могла. Если она отпустит память, это навсегда. Триана просто не будет, нигде.

– Меня и так нет, – мягко напомнил призрак. – Все, что я сделал, я сделал для тебя. Ты обесценишь это, если проиграешь таким ничтожествам.

«Я дождусь помощи!» – настаивала Альда.

– Не дождешься. Если бы помощь была возможна, они уже пробились бы к тебе. Мы не на обычной планете, Бару-908 – искусственный мир, где все работает на хозяев. У команды свои сложности. Поступи как надо. Я бы никогда не осудил тебя за это.

«Тебе и не нужно, с осуждением себя я справляюсь сама, я очень самостоятельная в этом плане!»

Храбриться она могла сколько угодно, она чувствовала, что пятерка побеждает ее. Альда надеялась, что ей хотя бы удастся выиграть побольше времени… Но очень скоро оказалось, что телепаты контролировали даже ее отступление.

Нет, в ее разум они так и не пробрались, тут память Триана помогала, защищая ее. Но своими атаками пятерка вынудила Альду отступить именно туда, куда им нужно.

Телепатка вдруг обнаружила, что стоит в центре полигонного пресса. На эту площадку обычно сгружали особо крупный мусор, вплоть до обломков космических кораблей, и гигантские металлические плиты давлением утрамбовывали исходный материал в плотные кубы, из которых состояла значительная часть холмов в этой зоне свалки.

Пресс запустили мгновенно, плитам было все равно, что давить… или кого. Они двинулись на Альду со всех сторон сразу, и ей пришлось использовать остатки телекинеза, чтобы удержать их.

Вот теперь она была в настоящем тупике. Пятеро телепатов понимали это, они не спешили нападать – они хотели продлить свой триумф. Они окружили Альду, не заходя при этом на площадку. Они наблюдали, как она дрожит от напряжения, ей едва хватило сил, чтобы сдержать пресс – но не чтобы его остановить.

– Мелкая, ты должна сдаться! – нахмурился Триан. – Просто отпусти меня, другого выхода нет!

Он был прав. Сопротивляться телекинезом она больше не могла – он уходил на сдерживание пресса. Ее телепатия была занята глушилкой и не прекращающейся единой атакой Византийской Пятерки. Усталость уже подбиралась к ней хищным зверем, поражение при таких условиях становилось лишь вопросом времени.

Но и отпустить Триана она не могла, потому что, если его не будет – зачем вообще это все? Да, своей смертью она сделает его жертву напрасной… Но напрасной лично для него. Он об этом уже не узнает, а для Марса он навеки останется героем, пусть и безымянным.

С жизнью же, в которой его точно не будет, Альда не готова была столкнуться. Она знала это, даже пока верила, что выживание еще возможно – хотя бы в пределах плена.

Но потом ей удалось заглянуть в мысли пятерки, и все стало только хуже. Да, изначально «Феникс Арт» велели взять ее живой – чтобы изучить, шантажировать Вернона или еще по какой причине… Но теперь это стало неважным для молодых телепатов.

Они впервые столкнулись с силой, равной им – и превосходящей их. Они испугались. Они были достаточно умны, чтобы понять: сегодня – их единственный шанс убить Альду, второго уже не будет. И этим шансом они планировали воспользоваться, возможность погибнуть пугала их куда больше, чем очередной выговор от начальства, которое и само их побаивалось.

Альде предстояло умереть здесь и сейчас, на свалке, просто превратиться в ничто под давлением мусорного пресса – после всего, что она уже вынесла! Но прошлые достижения тут не имели цены, а изменить свое будущее она больше не могла.

– Прости, – прошептала она, глядя на призрака, печально улыбавшегося ей. – Похоже, я все-таки не справилась…