Шайтан Иван 5

Глава 8

Владикавказ. Гостиница.

Жан Иванович Куликов устало потёр переносицу, откинувшись на спинку стула. Материалы предоставленные жандармским подполковником Булавиным и подполковником Серковым М. А., возглавлявшего местное жандармское отделение, нарисовали вполне ясную коррупционную схему связанную с финансами, продовольствием, фуражом. Всё, как обычно, умные воровали с оглядкой, дураки без оглядки. Самое грустное, что единственно более или менее честный чиновник, в финансовом комиссариате дивизии, при личной встрече с ним, отказался быть свидетелем и дать показания на своё начальство. Несмотря на то, что он может стать обвиняемым и уголовно преследуемым. Да, его обвинят в мошенничестве и превышении своих полномочий, но не больше. Он выполнял приказы. Источник не верил Куликову, что он сможет что-то сделать, но поделился всей информацией, которой владел. Всех тех, которые воровали по мелочи, можно было еще терпеть, но махинации с подрядчиками или закупки у местных на такие крупные суммы, переходили все мыслимые границы. За год по приблизительным подсчётам украдено сто тридцать тысяч. Реальная цифра, скорее всего, была куда больше. Если подсчитать за десять лет, волосы встают дыбом. Через пару дней можно ехать в Тифлис. Он даже не хотел представлять, что его там ждёт. Полковник Барович с нетерпением ожидает его приезда, чтобы скоординировать и свести в единый доклад генералу Бенкендорфу все результаты проделанной работы, а тот доложит Императору. А может и нет, уж больно неприятная картина вырисовывается и выводы напрашиваются соответственные.

Хотя до завершения следствия было ещё далеко. Одних подозрений мало, нужны железные доказательства: документы, показания, неопровержимые улики. А с этим пока были проблемы. Жан Иванович привык работать на совесть, выстраивая каждое дело как крепость так, чтобы ни одна деталь не вызывала сомнений. Именно за эту дотошность его и ценил Бенкендорф.

Но сейчас, глядя на разрозненные бумаги на столе, Куликов впервые почувствовал, как между пальцами ускользает привычная уверенность. Слишком влиятельные люди оказались замешаны, слишком много нитей вели куда-то за пределы его полномочий.

Он резко встал и прошелся по комнате. Мысли путались, но одно было ясно, в Тифлисе его ждёт не просто доклад, а настоящая политическая мина. И от того, как он её обезвредит, зависело слишком многое. Настала пора позаботиться о своей безопасности. Скоро крупные фигуранты поймут, что кто-то копается в их делах и нужно быть готовым к их противодействию. Жан Иванович решил вернуться в Пятигорск и попросить графа Иванова выполнить своё обещание, помимо двух надёжных жандармов в гражданском, которых обещал Булавин, ещё двоих шустрых пластунов. Так, как-то спокойней. В Тифлисе придётся выходить из тени.

Мы прибыли на базу. Сотня ушла в свои казармы, а я с фургоном, семейством Хайбулы, направился к Роману, чтобы обрадовать его. Романа не было дома и нас встретила Амина с сыном на руках.

— Здравствуйте, Пётр Алексеевич, проходите в дом.

Она с удивлением смотрела на гостей вылезавших из фургона.

— Здравствуй Амина как сын? Ох, ты здоровый какой. — Я взял малыша на руки. Рома назвал своего первенца Пётр, я был крёстным у своего тёзки. Амина провела женщин в дом, мужчины расположились во дворе. Появился Рома и Егор Лукич.

— Здрав будь, командир. — поздоровались они.

— Чего тут у вас? — спросил старшина.

— Значит так, Егор Лукич. Привёз я семейство ээ… одного человека. Хайбулы — тихо на ухо прошептал я. — Их временно нужно разместить пока всё утрясется и образуется. Нужно чтобы о них знали как можно меньше народа. Думаю, Рома, у тебя разместить. Как ты, не против?

— Ну, если надо. — ответил он, озабоченно оглядывая двор. — Только тесно будет.

— Да уж, действительно тесно.

— Так чего тесниться, командир, давай всех ко мне. — вздохнул Егор Лукич.

— Куда, в станицу? — Не понял я.

— Да нет, Пётр Ляксеич, здесь, в Пластуновке, дом построил для себя. Днями собирался переезжать. У меня удобней и охранять сподручней. Давай командир, перевози гостей.

Снова погрузились в фургон и переехали к Егору Лукичу. Добротный дом в три комнаты. Большая гостевая и две маленькие. Печь. Хоз постройки, уборная, конюшня, скотник, небольшая баня. Вместительный двор.

— Благодарю, Егор Лукич, выручил.— обрадовался я такому решению проблемы.

— Да чего там, ежели для дела надо. Я счас распоряжусь, чтобы ковров привезли, ну всего, что по хозяйству нужно. Лихо ты однако завернул, командир. Хайбула то знает, что семья его у тебя? — озабоченно спросил старшина.

— Знает, её встречать ходил.

— Неужто с Хайбулой дела затевать будешь? — Посмотрел с удивлением на меня Егор Лукич. — Ох, Пётр Ляксеич, смотри не перемудри. Горцы народ не простой, себе на уме, тем паче Хайбула. Не последний человек у них, сам знаешь сколько крови нам свернул. Может проще пристрелить его и вся недолга?

— Мелко мыслишь зампотыл, пристрелить всегда успеем. Будем из него союзника делать. Вот задачи достойные героев! — произнес я с пафосом.

— Ну, ну херой, — вздохнул старшина, — будем посмотреть, как ты говоришь, командир.

Оставил Савву контролировать обстановку и подумать над охраной дома, поехал к себе. Первая сотня ушла в учебный рейд согласно расписанию. Задача прежняя, только в этот раз с отклонением маршрута в право. Всё, как в боевом выходе. После бани с удовольствием растянулся у себя на тахте, почувствовал пустоту и одиночество. Стала грустно. Слышу голос Андрея.

— Аслан, командир, спит что ли? — было слышно, как он усаживается за столик. Вздохнув, оделся.

— Здравия, командир, — встал Андрей.

— Да сиди уж, что-то вежливый какой-то, наверно просить пришёл. — спросил я настороженно у Андрея.

— Давай, Петр, объясни каким образом семья Хайбулы у нас оказалась?

— И много народа знает, что это семья Хайбулы? — недовольно спросил я.

— Нет, Егор Лукич только мне сказал. Остальные не знают кто это. Даже Миша не догадывается.

— Андрей, я не могу тебе сказать ничего определённого. Не потому, что не доверяю тебе, а потому, что сам не знаю, как всё обернётся. Хайбула начинает свою игру и он попросил меня на время укрыть свою семью. Тебе необходимо ускорить формирование новых сотен и начать их обучение. Возможно, повторяю возможно, нам придётся помочь Хайбуле, но надеюсь он справиться сам.

— Вот значит как. — задумчиво потянул Андрей.

— Я понял командир. Завтра вручим пластунки сотникам и отправим их по своим местам квартирования. Я объявил, от твоего имени, дополнительный набор пятьдесят казаков. Сделаем перетасовку и новичков равномерно распределим на две сотни. Сотников я предупредил. Потом я проедусь и посмотрю, как формируются сотни.

— Согласен, действуй Андрей. Мне нужно будет кое с кем переговорить. Возможно я уеду к Дауду, останешься главным. Помни охрана семьи Хайбулы. Пусть Костя займется этим.

Я в сопровождении Паши отправился к Мелис, посмотреть как они устроились и поговорить.

Пустой дом ожил. Чувствовалось, что тут живут.

Мурат, увидев меня, подбежал и приложив ладонь к виску доложил.

— Здравствуйте полковник! — улыбаясь стоял он. — Ты в гости к нам пришёл?

— Здравствуй боец, — откозырял ему в ответ с серьёзным видом. Подошёл Анвар.

— Здравия желаю господин полковник.— поздоровался он. Опека Мурата была его основная обязанность.

— Все умаялись, а ему всё нипочем. Как вскочил утром, так и носиться.

— Так боец, за ворота ни шагу, поедем ко мне на базу только когда я разрешу. Слушать Анвара. Всё ясно.

— Да, господин полковник, ясно. — Погрустнел Мурат.

У входа в дом меня встретила Елна.

— Здравствуйте, господин, — почтительно склонила голову служанка. — Проходите, госпожа уже ждёт вас.

Егор Лукич явно не поскупился на обустройство. Пол комнаты был застлан узорчатыми коврами, в центре стоял низкий стол, окружённый расшитыми подушками. Мелис при моём появлении поднялась и сделала лёгкий поклон.

— Здравствуйте, Пётр Алексеевич.

— Здравствуй, Мелис, — улыбнулся я. — Когда мы одни, можно просто «Пётр» и на «ты». Как устроилась?

— Благодарю, Пётр, — в её голосе послышалась теплота. — Всё хорошо, я довольна. Только Мурат ворчит, что за пределы дома выходить нельзя.

Она мягко улыбнулась, и мы опустились на подушки напротив друг друга. Исчезла прежняя настороженность в её взгляде, теперь в тёмных глазах читались доброжелательность и любопытство.

— Прости, но пока вам придётся оставаться в тени, — сказал я, отодвигая край скатерти. — Поверь, это для вашей же безопасности.

— Я понимаю, Пётр, не беспокойся.

— Скажи, Мелис… — я задержал взгляд на её лице. — Гасан и Сафар — кто они? Насколько можно им доверять?

Она задумалась, пальцы её невольно переплелись.

— Хайбула доверяет им безоговорочно, особенно Гасану. Когда я попала к нему, Гасан уже был рядом. Сафар присоединился позже. Не знаю, стоит ли тебе им верить, но если Хайбула тебя признал, они не предадут. Однако помни, Гасан предан ему слепо. Он выполнит любой приказ, даже не задумываясь. Умен, хитер, как лиса, и Хайбула всегда прислушивается к его советам.

Мелис будто угадала мой следующий вопрос:

— Говорят, Хайбула спас ему жизнь, и с тех пор Гасан поклялся служить ему. Подробностей не знаю — Хайбула никогда об этом не рассказывал.

Она замолчала, а потом тихо спросила.

— Скажи, Пётр… Разве возможно то, что задумал Хайбула?

Я задумался на мгновение, собирая мысли. Её вопрос требовал осторожного, но честного ответа.

— В таких делах, — начал я, тщательно подбирая слова, — нельзя ничего утверждать с абсолютной уверенностью. Только трезвый расчёт, выверенная тактика и… безграничное терпение. Понимаешь, о чём я?

Мелис молча кивнула, её пальцы слегка сжали край халата.

— Твой муж, человек серьёзный. Уважаемый не только среди горцев, но и среди нас. — Я сделал паузу, давая словам проникнуть в её сознание. — За время нашего знакомства я убедился, Хайбула способен на большее, чем уготовил ему Абдулах-амин.

— Он сам видит, как растёт его влияние, как к нему примыкают новые сторонники. И поверь, это не остаётся незамеченным. Абдулах-амин… он тревожится. Боится.

Я поймал её взгляд, серые глаза с внезапно проступившими в них зелёными искрами внимательно изучали моё лицо.

— У Хайбулы два пути, смириться и ждать, что решит за него другой… или взять судьбу в собственные руки. Третьего не дано.

Неожиданная тень пробежала по её лицу.

— Тебя, наверное, удивляет, — продолжал я, — почему я, его бывший враг, теперь поддерживаю Хайбулу?

Мелис слегка наклонила голову, жест, полный невысказанного вопроса.

— Всё просто, — улыбнулся я, наблюдая, как в её серые глаза приобрели зеленоватый оттенок. — Нам крайне важно иметь дружественное ханство у своих границ. Наладить торговлю, установить мир.

Я наклонился вперёд:

— Послушай… Я могу взять Мурата в Петербург. Кадетский корпус, затем военное училище. Под моим покровительством он сделает блестящую карьеру. — Мои пальцы сомкнулись вокруг чашки с чаем. — И помни, я помогу тебе и Хайбуле в любом случае, независимо от исхода этого дела.

Мелис молчала, её взгляд стал проницательным, почти физически ощутимым. Она словно пыталась разглядеть правду за моими словами.

— Ты пытаешься понять мои истинные мотивы? — мягко спросил я. — Мурат будет жить в России. Увидит своими глазами, что дружба с нами куда выгоднее вражды.

Её губы слегка дрогнули. Возможно, начало ответа, возможно, внутренней борьбы. Но она продолжала молчать, давая мне понять, что каждое моё слово взвешивается на невидимых весах доверия. Сейчас в ней мало что осталось от той юнной, русской девочки, тринадцати лет, захваченной крымчаками. Передо мной сидела жена Хайбулы и мать его детей. Благополучие семьи, вот, что было важно для неё. Остальное, лишь средства, которые помогают ей решать этот важный вопрос.

— Я подумаю, Пётр, благодарю тебя за заботу о Мурате. Ты ещё хотел о чем-то попросить меня?

— Да, хочу поговорить с Гасаном. Он говорит по-русски?

— Очень плохо. Он аварец, я буду переводить, если ты не против?

— Хорошо, я согласен.

— Елма, позови Гасана.