Шайтан Иван 5

Глава 10

Особняк графа Васильева. Петербург.

Дмитрий Борисович сидел в кресле и слушал князя Долгорукого. Очередная встреча старых друзей. Князь, заседая в сенате, состоял в партии правых консерваторов. Компания разношёрстная, но конечная цель: Россия превыше всего! Заставляет объединить свои усилия. Потому как в оппозиции к ней стоят такие сильные партии сторонников Англии, Франции, Австрии и Пруссии. Ни для кого не было секретом, что они активно поддерживаются этими странами, особенно финансово. Красивые слова не подкреплённые деньгами остаются только словами.

— Дмитрий Борисович, действия и позиция Нессельроде, становятся не только вредными для России, но и опасными. Австрияки целенаправленно склоняют нас к очередному конфликту с Османами. Если бы это делалось кулуарно, так нет же, он уже не особо стесняется в воинственной риторике по отношению к Порте. Единственно, что остаётся надеяться на здравомыслие Императора.

Упоминание о Нессельроде вызвало неприятные ощущения у графа, как зубная боль. Он помимо своей воли скривился и отпил вина из бокала. Разыгрывалась очередная классическая партия. Австрия, которая находится по постоянным давлением турок на Балканах и Дунайских территориях постепенно уступает им во всех отношениях. Поэтому дипломатия и близкие круги Императора постоянно предпринимают шаги побуждая Россию к более острому противостоянию с Османами. Что естественно переключит внимание Султана на Кавказский театр и даст передышку Австрии. Ещё, огромные средства вливаемые Англией и Францией в реформирование турецкой армии и флота по европейскому образцу и всё для того же, военными действиями ослабить Россию. Куда ни кинь, везде клин. Затея Петра, в случае её реализации, становится как никогда кстати. Возрождение Аварского ханства, дружественного к России, в корне поменяет обстановку на Кавказе. Прав князь, остаётся надеяться на здравомыслие императора и Бенкендорфа.

Появление старого слуги прервало ход его мысли.

— Ваше сиятельство, к вам посыльный.

— Пригласи.

В кабинет вошел поручик гвардии с адъютантским аксельбантом.

— Ваше сиятельство, Его Величество соизволили назначить вам аудиенцию на завтра, по первому часу после полудни.

Он вручил пакет с золочённым вензелем и удалился. Граф Васильев смотрел на конверт в руке, продолжая свою мысль.

— Возможно завтра решиться судьба этой простой и одновременно сложной дипломатической игры на Кавказе, где Россию, как всегда, попытаются использовать, каждый в своих интересах.

Сравнивание с дешёвой портовой шлюхой, заставило графа передёрнуть плечами.

— Что с вами Дмитрий Борисович? — спросил князь.

— Неприятные воспоминания, не обращайте внимания. Думаю нет смысла утомлять себя предположениями. Завтра всё проясниться. Есть известия от князя Андрея? Пётр отписался мне кратко и без лирики. Жив, здоров, служу. — рассмеялся Васильев.

— Вы знаете, Дмитрий Борисович, Андрей тоже не балует нас письмами. В последнем письме сообщил, что получил чин есаула и назначен на должность начальника штаба батальона. Много работает и поэтому часто писать нет времени. — Князь озарился теплой улыбкой.

По лицу князя граф видел, как гордиться он сыном и радуется его успехам по службе.

— Слава богу, что у нашей молодёжи всё складывается успешно.

За день до этого. Зимний дворец. Кабинет Императора.

Николай внимательно слушал очередной доклад Бенкендорфа. Александр, присутствовавший на еженедельном совещании с шефом жандармов, сидел в стороне, не вмешиваясь в разговор. Император постепенно приобщал сына к государственным делам и пока оставался доволен его сдержанностью.

— Александр Христофорович, как обстоят дела с Кавказским вопросом?

— Пока ничего определённого, Ваше Величество. Надворный советник Куликов ведёт расследование. Человек он крайне обязательный и осмотрительный, никогда не торопится с выводами. Как только работа будет завершена, я представлю вам подробный отчёт. Без вашего решения никаких действий предпринято не будет. Что касается полковника, графа Иванова-Васильева, то он занят развёртыванием батальона. О других его действиях сведений не поступало. Он проинформирован о необходимости немедленного доклада при любых изменениях в известном вам деле — через нашу почту.

— Что-нибудь ещё, Александр Христофорович?

— Да, Ваше Императорское Величество. Настоятельно прошу вашего содействия в том, чтобы министр иностранных дел смягчил свою риторику в отношении Порты. Сейчас излишне раздражать султана, это большая ошибка. Или… — Бенкендорф многозначительно помедлил, — намеренная игра, но не в нашу пользу. Задуманная нами инициатива достигнет большего эффекта, если станет неожиданностью. Если у него получится… — Шеф жандармов вновь сделал паузу, на этот раз явно намекая на Иванова, — поднимется такой шум, что последствия могут быть непредсказуемыми. К чему заранее настораживать турок?

— Хорошо, Александр Христофорович, вы свободны.

Бенкендорф почтительно поклонился и вышел.

Николай задумался, устремив взгляд в окно. Александр, соблюдая тишину, не решался прервать размышления отца.

— Завтра у меня встреча с графом Васильевым, в час по полудни. Твоё присутствие, Александр, обязательно.

— Я непременно буду, Ваше величество.

Граф сидел в покоях Екатерины, с тихим удовольствием наблюдая, как Ада возится с малышом. Правнука назвали Дмитрием, в его честь. Васильев молча принял этот дар от Петра и Екатерины, и в душе его теплилось счастье от такого знака внимания.

За десять дней до родов к ним неожиданно явился Иван Петрович Генгольц, старший врач Преображенского полка. Он вручил графу письмо от Петра, в котором тот настоятельно требовал допустить доктора к Екатерине во время родов. «Акушер обязан беспрекословно выполнять его указания, какими бы странными они ни казались», — писал Пётр, хваля Генгольца как врача высочайшей квалификации, в которой сам убедился. То же касалось и Марэ, Генгольц побывал у князя Долгоругоко с рекомендательным письмом от князя Андрея.

Граф, далёкий от медицины, не стал спорить и полностью положился на выбор Петра. Он ни за что не признался бы вслух, но в глубине души его охватывал леденящий ужас при мысли о предстоящих родах. Смерть дочери от родильной горячки когда-то потрясла его до глубины души, и теперь страх потерять ещё и внучку временами буквально парализовал его.

К счастью, роды, хоть и не без осложнений, завершились благополучно. Екатерина родила здорового мальчика и чувствовала себя вполне сносно. Акушер, принимавший роды вместе с Генгольцем, вышел к графу, обрадовал его благой вестью и поздравил с рождением правнука.

Оживлённо беседуя, оба врача, в запачканных кровью халатах, с папиросами в руках спустились в холл, продолжая о чём-то горячо спорить.

— Уверяю вас коллега эти простые в исполнении действия просто гениальны. Всё многократно испытанно мною в полковом госпитале на многих больных и результат потрясает. Этот Иванов просто самородок.

— И здесь отметился, — заметил тогда граф. Но самое удивительное для графа было то, что он узнал после родов Катерины. Катя, слабая и обессиленная родами, не смогла кормить сына грудью, у неё пропало молоко. Хотя она решила непременно кормить малыша сама. Подобная практика была не принята в это время, детей выкармливали кормилицы из крестьян или слуги у которых были грудные дети. Ада категорически отвергла молочную кормилицу и попробовала кормить Митю своей грудью. И, О, чудо у неё появилось молоко. В первое время Ада сама не могла поверить и объяснить такое непонятное явление. Потом махнув рукой кормила сына плача от счастья. Она считала Митю своим сыном, пусть и молочным. Катя просто улыбнулась, гладя по руке Аду. Лишь через месяц Катерина стала чувствовать себя лучше, смогла вставать с кровати и ходить по дому. К ней вернулся аппетит и с лица сошла бледность. Катерина с Адой, попеременно держа сына на руках, разговаривали с ним и пели ему колыбельные песни. Они знали, что Марэ благополучно разрешилась от бремени родив мальчика. Назвали его Александр, Марэ называла его на свой лад, Искандер. Она жила в доме князя и в отличие от Кати быстро восстановилась после родов и успела навестить свою сестру.

Проведав внучку с правнуком, граф ушел к себе в кабинет, чтобы обдумать завтрашнюю беседу с императором. Он знал о чем пойдёт речь. Знание планов Петра, которые они неоднократно обсуждали, заставляли его подумать о том, чтобы действия исходящие из столицы не помешали ему в их осуществлении. Сделать это было не просто. Настроить императора на нужный лад и заставить его поступить так, чтобы помочь Петру, это было главной задачей на завтра.

Следующим днём, ровно в назначенное время, граф одетый в парадный вицмундир при всех положенных регалиях вошёл в кабинет.

— Здравствуйте ваше императорское величество. — склонился Васильев в глубоком придворном поклоне. В кабинете помимо императора находился цесаревич и Бенкендорф. Они поклонились в ответном приветствии.

— Здравствуйте, Дмитрий Борисович. Я пригласил вас, как знатока всех хитросплетений двора Блистательной Порты. Мне необходим ваш совет. Присаживайтесь, граф.

— Благодарю вас ваше величество. — Граф сел в кресло и посмотрел на Николая в ожидании вопроса.

— Дмитрий Борисович мне известны ваши расхождение с Нессельроде по вопросу наших отношений с Австрией. Что вы думаете о нашей политике по отношению к Порте?

— Мои расхождения во взглядах с Нессельроде по отношению к Австрии, как вы изволили выразиться, ваше величество, это мягко сказано. Я противник близкого общения с Австрией или ещё с кем бы то ни было. Как удачно выразился один мой знакомый: В политике не может быть друзей, только временные партнёры. И в ней нет места верной дружбе, только выгода на сегодняшний день. И он прав, ваше величество. Коротко и правдиво. Что такое Австрия, лоскутная империя, которая с трудом удерживает свою целостность. В данный момент она переживает тяжёлые времена. Османы усиливают своё влияние на Балканах и Придунайских областях. И вот уважаемый господин Нессельроде вдруг воспылал любовью к славянским народам проживающим под управлением Австрии. Если они так заботятся о своих подданных пусть изволят защищать их сами. Причём тут мы. Смысл нашего военного участия против османов только в том, чтобы они отвлеклись на нас и дали передышку Австриякам. Мы и так находимся в постоянном противостоянии с ними на Кавказе. Австрию беспокоит активная военная реформа султана Абдул Меджида 1 при поддержке Англии и Франции. Надеюсь, ваше величество не испытывает ни каких иллюзий по отношению к этим странам. Наши заклятые друзья. Могу даже допустить, что султан, лично, не испытывает враждебности по отношении к России, но эти наши друзья активно натравливают его на нас с единственной целью ослабить Россию и самих Османов. Англия блюдёт свои интересы, Франция исключительно свои, но в данный момент их интересы совпадают и они дружно помогают султану Меджиду трепать Австрию и Россию. Так было, есть и будет ваше величество. Я прошу вас всегда подходить к вопросу дружбы и союзничества чисто с прагматической стороны, выгодно ли это нам. Понимаю, что это звучит немного цинично, но вы ответственны за судьбу такой великой державы, как Россия. Это тяжкая ноша, но такова ваша монаршая судьба.

Всё время монолога в кабинете была полная тишина. Негромкий голос графа терялся в высоких потолках. Он устал от длинной речи.

Александр посмотрел на отца, прося разрешения задать вопрос, и получив разрешающий кивок спросил.

— Значит, Дмитрий Борисович, по вашему мы можем нарушать заключенный договора если нам это выгодно?

— Ваше высочество, я не призываю нарушать и игнорировать наши обещания данные кому-то. Я призываю к тщательному и взвешенному подходу перед заключением их. Только с условием, что это выгодно нам, а не в угоду кому-то, в ущерб себе. Мы и так испытываем большие трудности на Кавказе. К чему обострять наши отношения с Османами сейчас. Если мы затеем с ними полноценную войну, то-то будет радости у всех, кроме нас с Портой. Подумайте, ваше высочество, все станет простым и ясным, когда слетит шелуха сладких речей и правильных, на первый взгляд, советов.

— Я услышал вас, Дмитрий Борисович, благодарю вас. Прошу вас задержаться немного.

Император выразительно посмотрел на Александра и Бенкендорфа. Они, поняв намек, поднялись и вышли из кабинета.

— Как себя чувствует Екатерина? — В голосе Николая звучало участие.

— Она почти оправилась после родов. Чувствует себя вполне хорошо. — улыбнулся граф. — Правнук ест, спит и пачкает пелёнки. Очень голосистый и требовательный.

— Что же, благодарю вас, Дмитрий Борисович, ещё раз. Думаю придется обратиться к вам за советом не раз.

— Я всегда к вашим услугам, ваше величество.