Шарлатан III

Глава 6

На самом деле я все же товарища Сталина обманул: Хрущ ни при каких условиях не смог бы сделать то, что было проделано через КБО в рамках нашей очень непростой авантюры. И даже не потому, что он был для такого дела туповат: у него просто физической возможности сделать такое не было. Но он вдобавок и не хотел ничего такого делать – и вот на этом стоило сыграть. Но все же не раньше ноября: было у меня чувство, что «товарищ» сейчас еще в состоянии вывернуться. Но только сейчас, а сейчас он, видя грядущий безусловный провал по всем плановым показателям, наверняка постарается еще что-то сделать, чтобы все же провал стал не настолько оглушительным – и наверняка только усугубит. И я даже предполагал, как он это сделает – и вот тогда…

Тогда я достану из широких штанин… нет, у меня еще паспорта вообще не было за младостью лет, а достану я простой финансовый отчет о проделанной работе. Который подготовит Зинаида Михайловна – и глядя на который любой здравомыслящий человек придет к выводу, что в Москве и области руководство очень много денежек просто пустило на ветер. А, возможно, еще и разворовав по дороге половину областного бюджета – ведь никакого иного объяснения тому, что в КБО стройки точно таких же объектов обходились в два-три раза дешевле, чем в Москве, просто найти невозможно. Невозможно, если не знать «изнутри», как этого в КБО было организовано.

Где-то я слышал замечательную максиму: жене не рассказывают про любовницу, любовнице не рассказывают про болячки, врачу не рассказываю о делах. А главбуху рассказывают всё. И это совершенно верно, если главбух – профессионал, а Зинаида Михайловна была как раз суперпрофессионалом. Еще изучая мой первоначальный план, она не смогла не отметить, что в своих расчетах я ошибся немного, примерно на миллиард-полтора рублей ошибся, но она чисто бухгалтерскими способами все мои ошибки «исправила». И вся наша авантюра с финансовой точки зрения была чиста и прозрачна как слеза. Даже несмотря на то, что в авантюру ценой в три с половиной миллиарда рублей мы влезли, имея все еще не закрытый кассовый разрыв почти на сорок миллионов. Но так как три с половиной миллиарда авантюра оценивалась во «внутренних расценках КБО», а в «действующих ценах» она должна была зайти намного за границу пяти миллиардов, то Зинаида Михайловна решила, что «экономия» чуть меньше двух миллиардов стоит того, чтобы рискнуть… буквально всем рискнуть, вплоть до свободы. А чтобы авантюра все же началась, как раз мне и пришлось «бежать впереди паровоза», очень сильно подталкиваемым очень умной бухгалтершей в пятую точку.

Да, в начале марта денег в КБО не было совсем, но деньги были у областей и у Белоруссии – и она нам все имеющиеся у них денежки радостно отдали. Даже отдали «больше, чем у них было» – то есть они отдали не только средства, предусмотренные выделенными бюджетами на капстроительство, но и все прочие резервы постарались для нас выгрести. По одной простой причине они это сделали: руководители областей уже знали, что в КБО за те же деньги выстроят всякого вдвое больше. А так как комбинат собрался в эту же программу и своих средств добавить даже больше, чем их у областей имелось, то выгода, причем огромная, казалась очевидной. А когда Зинаида Михайловна еще ткнула секретарей обкомов мордочками в явные нарушения финансовой дисциплины, которые те собрались совершить, КБО получил абсолютное доверие. Абсолютное финансовое доверие: ведь нам они собрались передать сразу все средства, выделенные им на год, а бюджетное планирование велось в стране поквартально, и тратить деньги «до наступления отчетного квартала» было категорически нельзя (как, впрочем, и после его завершения). А Зинаида Михайловна предложила им простой способ все же финансовую дисциплину не нарушать: вместо того, чтобы схватить денежку в потную ладошку и с хохотом умчаться в неведомые дали, она вместо денег у обкомов взяла банковские гарантии по кредитам и на всю сумму как раз в Промстройбанке открыла кредитные линии. Чисто перекладывание бумажек, ведь Промстройбанк кредиты под госгарантии выдавал даже беспроцентные – зато ни малейших нарушений финансовой дисциплины никто не совершил…

Я честно всех предупреждал, что строить мы будем не в областных центрах, а там, где сами решим – но никто все равно не возражал: люди уже убедились, что для выполнения «своих» планов КБО создает в области такое производство по стройматериалам, что в следующем году и в областном центре все прошлогодние планы наверстают, и планы следующего года вдвое-втрое перевыполнят. Пример Воронежа был не показателен, там же именно в областном центре много понастроили, а вот Смоленск – да, как раз в конце января в городе в торжественной обстановке расселили последнюю коммуналку и Смоленск стал первым областным центром без коммуналок. Рая, конечно, там еще не создали, заводские общежития отнюдь не опустели – но люди увидели тенденцию, и им этого хватило для принятия верных решений на предмет мне все денежки передать.

Тем более все это воспринималось обкомами положительно, что они отвечали за область, а не за областной город и по большому счету им было вообще безразлично, где дома строить. В том числе и по этой причине мы «работали» с обкомами, а не с горкомами…

И таким образом денег получилось быстро заполучить очень немало, хотя я испытал все же чувство глубокой грусти: бюджет десяти областей России с населением около двадцати миллионов человек оказался сильно меньше бюджета шестимиллионного Узбекистана, а весь белорусский бюджет немного уступал даже бюджету Армении. Тем не менее получилось консолидировать почти полмиллиарда рублей, а так как в целом союзный бюджет вот уже третий год был профицитным, деньги в банках все же были и открыть кредитную линию на всю сумму труда не составило. Но это были лишь началом.

Потому что полмиллиарда – это совсем не три с половиной, так что остальные денежки пришлось мне добывать. По предложенной Зинаидой Михайловной схеме: я просто мотался по разным местам и убеждал полмиллиона человек «немного поработать за еду». На самом деле, если смотреть по бухгалтерским документам, мы просто «взяли взаймы» у этого полумиллиона человек почти всю их зарплату, оставив только чтобы на прокорм им хватило. Но именно «взаймы», причем «под хороший процент»: за такой совместный труд для моей пользы работу им было обещано оплатить чуть позже, примерно через год – но в качестве «процентов» им и жилье достойное вне всяких очередей должно было предоставляться, и – если она пожелают не деньгами брать, а товарами – товары, производимые на предприятиях КБО, предоставить с приличной, до двадцати процентов, скидкой. Ну а если предпочтут деньги, то они их получат, до копеечки получат.

Полмиллиона человек, с каждого по пятьсот, а то и по шестьсот рублей в месяц за полгода – это уже чуть меньше двух миллиардов. Ну а на остальные деньги уже действующие предприятия КБО продукции всяко произведут, и даже больше произведут. Настолько больше, что все кредиты будут полностью погашены, как подсчитала бухгалтерия, как раз к ноябрю. То есть все выплаты по государственным кредитам будут проведены, а с людьми мы собирались до следующей весны потихоньку рассчитаться.

Но все это – лишь финансовая «крышка», под которой была спрятана технологическая начинка, которую тот же Хрущ заполучить в принципе не мог. В строительстве жилых домов за счет механизации всего, что только можно и нельзя, стоимость метра жилья у нас упала до менее чем пятисот рублей, даже до «чуть более четырехсот». И на все жилищное строительство было потрачено… чуть больше, чем я подсчитал изначально, но все же меньше полутора миллиардов. А если смотреть «по действующим утвержденным расценкам», то такое жилье обошлось бы бюджеты в сумму около пяти миллиардов. Потому что в КБО всю зиму денежки тратились не столько на покрытие кассового разрыва, сколько на изготовление мелкой строительной техники. И теперь канавы и котлованы копали не мужики с лопатами, а небольшие экскаваторы – из-за которых и кирпич теперь за пятнадцать процентов подешевел, так как глина из карьера дешевле выкапывалась. «Бутовый» кирпич прямо на стройке штамповали из выкопанной из котлована земли и молотого шлака, перемешанных в электрической бетономешалке электрический же гидравлический пресс-полуавтомат, дырки в стенах делались не молотком и зубилом, а перфоратором, а всю эту машинерию электричеством снабжала передвижная электростанция. И поэтому собственно коробка здания обходилась нам вчетверо дешевле, чем в любом государственном стройуправлении, даже если не считать, что почти все рабочие работали почти бесплатно. Не совсем бесплатно, но им-то мы собирались платить гораздо позднее, и все рабочие были на такое согласны.

Еще феноменальная дешевизна домов объяснялась и тем, что пока все они были выстроены без «внешней отделки»: по проекту стены снаружи требовалось как минимум оштукатурить, а лучше полностью отделать пустотелыми керамическими плитами. Но пока заводики по выпуску таких плит только строились, да и по нормам (которые товарищ Ильгаров ввел) такую отделку можно было проводить через год, когда «дом осядет» – а это еще процентов на десять расходы сокращало. И внутри (не в самих квартирах, а на лестничных клетках) отделку пока вообще не проводили – все же денег не хватало. Потом ее пусть уже области за свой счет сделают, а откуда они деньги на это возьмут, мне было неинтересно. Но ведь возьмут откуда-то и все точно сделают…

Кроме жилья конечно, еще и заводы строились, но там строительство было попроще, и все заводы были выстроены за жалких шестьсот с чем-то миллионов – это со всеми коммуникациями и полной инфраструктурой. А станки и оборудование – часть уже поставили и даже оплатили, за часть оборудования предстояло расплатиться с поставщиками позднее и в основном тем же жильем, а примерно половину оборудования еще не поставили и даже не сделали. Но заводы-то хоть косо-криво, но работать уже начали, продукцию выпускать стали – и в очень обозримое время они и сами денежек на оставшееся оборудование заработают. Пока они входят в структуры КБО и бухгалтерию им ведут «наши» профессионалы, не смогут не заработать…

Но Хрущев не мог повторить ничего подобного даже не потому, что у него не было «передовой строительной техники» или знаний определенных чисто бухгалтерских хитростей. В конце концов технику можно и изготовить (или отнять у кого-то), а бухгалтеров грамотных тоже найти все же возможно. Но вот что он не мог сделать по определению, так это уговорить полмиллиона человек полгода поработать бесплатно. А я – мог, просто потому, что я – Шарлатан и про меня вся страна знает. Знает и верит мне, потому что вся страна знает меня не только в лицо. Вся страна знает, что Шарлатан никогда не обманывает. Врет – это завсегда пожалуйста, а вот обманывать – ни за что. Мне даже Сергей Яковлевич как-то со смехом рассказал, что в обкоме, по крайней мере, в ходу новое определение гуляет: «врёт как Шарлатан»: то есть видно же, что товарищ врёт, причем нагло врёт – но вот обещанное им почему-то точно получится. И вроде бы он такую поговорку даже на улице как-то услышал. Да, слава – она такая, да и репутация… такую репутацию замарать просто недопустимо. Ну так я и не допущу, сдохну, но не допущу…

Но сначала нужно было хотя бы нужные бумажки получить, например, диплом университета.

Да, хорошо, что мне Иосиф Виссарионович «напомнил» про университет, а то я закрутился и совсем о нем забыл. Так что утром двадцать девятого я позвонил Сергею Яковлевичу насчет передачи моих документов в приемную комиссию и узнал, что он тоже «напрочь забыл». Впрочем, он мне где-то через полчала перезвонил и сказал, что «все в порядке»:

– Завтра часиков в десять с паспортом зайдешь в канцелярию университета и получишь студенческий билет. И тебе там все расскажут о том, куда тебе потом приходить и что делать.

– С каким паспортом? Мне же всего четырнадцать!

– А, ну да. Тогда не забудь хотя бы свою физиономию захватить, – пошутил в трубку товарищ Киреев, – она у нас тебе вместо паспорта послужит, поскольку каждому известна.

– А там же еще фотографироваться надо…

– Тебе точно не надо, у нас твоих фотографий море.

– И я еще насчет общежития узнать хотел…

– Никакого тебе общежития. Решением горкома тебе выделяется отдельная квартира: ну не может у нас в городе человек, выстроивший дома для сотни тысяч человек, ютиться в общаге. И не спорь, а после университета ко мне зайдешь, получишь ордер… ну и все остальное. А если тебе там мебель какая-то или еще что-то…

– Я тогда Зинаиде Михайловне скажу.

– Ну да, кому я все это говорю. В общем, поздравляю с поступлением! Я по такому случаю бутылку приготовил, но тебе отдам, когда диплом получишь… ну, если ты его получишь уже когда тебе восемнадцать исполнится, конечно. Еще вопросы есть?

Вопросов у меня больше пока не было, и в пятницу я приступил к грызьбе науки. То есть за студбилетом я все же в среду зашел, и даже взял с собой «удостоверение на право вождения»: там хотя бы фотография была – но «документ» не потребовался. Как только я зашел в канцелярию университета, какая-то молодая девчонка радостно закричала:

– Ага, наконец-то Шарлатан соизволил к нам придти! Иди сюда, забирай свой студбилет – и весело рассмеялась. А причину ее смеха я выяснил уже спустя полминуты: в студенческий было вклеена моя фотография, которую какой-то корреспондент горьковский сделал у нас в школе. Примерно осенью сорок четвертого сделал, а девчонка, отмечавшая в каком-то своем журнале выдачу студбилета, в графе «документ, удостоверяющий личность» большими печатными буквами написала одно слово: «Шарлатан». И пояснила, почти полностью повторив тезис Сергея Яковлевича:

– Да тебе у нас в области, а может и вообще во всей стране, паспорт не нужен. Вот когда его получишь, то уже паспорту придется доказывать, что он твой и фотография в нем на тебя похожа… – и смеялась до тех пор, пока я из канцелярии не ушел. А может, и после этого, но я уже не слышал.

С жильем получилось интересно: оказалось, что Валька (Алексеевна) и Настя (Николаевна) тоже как раз в университет поступили, а Васька (Николаевич) уже два года отучился в индустриальном – так что я всех двоюродных у себя собрал. Потому что квартиру мне выделили ту, из которой год назад Маринка выехала, и она так год пустая и простояла. И в ней даже телефон старый не сняли! Правда, если телефона, привинченного к стене, не считать, то была она пустая абсолютно, так что мы весь четверг потратили на покупку хоть какой-то мебели, постельных принадлежностей и посуды – но я родичей предупредил, что покупаем мы все это в качестве очень временного: я все же решил, что обстановку собственной квартиры я в Сомово закажу. Солидную такую обстановку: летом-то в Воронеже уже приступили к постройке ГЭС. То есть начали плотину понемножку строить (где она пока еще с водой не пересекалась) и расчищать будущее водохранилище – а там такого понаходили!

Но это опять-таки было делом будущего, а настоящее мне показало, что высшую математику я все же основательно подзабыл. Ну да, если чем-то очень долго не пользоваться… у меня знакомый заокеанец был, который таковым стал в возрасте шестнадцати лет, и он жаловался, что за сорок лет в Заокеании он русский забывать стал. Но мог бы и не жаловаться: по-русски он с таким тяжелым акцентом говорил, будто выучил его только в пенсии на бесплатных курсах местного аграрного университета. Родной язык забыл, что уж говорить о какой-то «вышке»?

Так что учиться мне пришлось всерьез, хотя в любом случае вспоминать должно быть проще, чем заново материал осваивать. В теории должно быть проще, но я что-то этого не заметил. Зато учебная группа собралась очень интересная, я с ребятами быстро нашел общий язык и они все мне старались с учебой помочь. А так как меня теперь совсем по «производственным вопросам» дергать перестали, я потихоньку в процесс втягивался. Ведь за весь сентябрь меня вообще никто от «процесса» не отвлекал! То есть один раз вечером к нам в гости зашел Сергей Яковлевич, тортик принес, «Киевский»: его за все хорошее орденом Ленина наградили. И не его одного: он сказал, что девятерых из десяти секретарей обкомов наградили, и товарища Патоличева, который всей Белоруссией заведовал, тоже. А еще четырех председателей облсоветов (остальным по «Красному Знамени» досталось), а обделили только товарища Попова из Смоленска, и лишь потому, что орден Ленина он еще в прошлом году получил. Оказывается, в Госплане подсчитали, что мы успели там наделать, и пришли к выводу, что области и республика вместе «сэкономили» чуть больше пяти миллиардов рублей капвложений, потратив чуть больше полумиллиарда – ну да, за такое ордена выдавать положено. Правда, в Горьковской-то области мы в этом году вроде и не делали ничего особенного, но обком и без нас расстарался: для всех горьковских институтов были выстроены новые современные общежития, индустриальному и новый учебный корпус почти достроили…

Хотя нет, меня еще раз за месяц «отвлекли»: как-то на перемене меня отловил товарищ Мельниченко, подрабатывающий в университете ректором (хотя на самом деле он был завкафедрой генетики) и, заведя к себе в кабинет, как-то неуверенно поинтересовался:

– Владимир Васильевич…

– Вовка или Шарлатан.

– Ну да, тут правильно будет вас именно Шарлатаном называть. Сейчас страна очень много средств вкладывает в высшую школу, и я узнавал: нам могут выделить определенные средства. Университету выделить, причем суммы могут быть весьма значительными. И обком готов помочь, но я все не совсем понимаю… вот что я хотел спросить: вы можете как-то поспособствовать постройке нового учебного здания для университета? Высотного, я имею в виду, но поменьше, конечно, чем в Москве. То есть не я имею в виду, но товарищ Киреев предложил к вам обратиться… – по профессору было видно, что он понимает, что чушь в общем-то говорит, но ему руководство приказало…

– Андрей Николаевич, я понимаю, что вы не сами это придумали, но вам же все равно какой-то ответ нужен – хотя бы чтобы было что начальству сказать. Так вот, мне для университета ничего не жалко, однако денег у меня хватит хорошо если на дверь входную, такую же, как в Москве ставить собираются, даже на половинку двери. А, скажем, проектировать я такие здания не умею, да и уметь не собираюсь. Однако если вам деньги на строительство предлагают – берите, деньги лишними никогда не бывают. Однако я думаю, что высотка просто не впишется в городскую архитектуру. В отличие от Москвы у нас и Кремль… приземистый, да и все дома в совершенно иной, не столичной, стилистике выстроены. Так что можете сказать, что Шарлатан не только помогать в таком деле не будет, но все силы приложит, чтобы такому строительству воспрепятствовать.

– Ну, слава богу. А если бы я обратился к вам за помощью в постройке обычных зданий? А то, знаете ли, все же с помещениями у нас как-то туговато…

– А я об чём? Там, на задворках университета, вдоль Окского спуска, участочек как раз подходящий, гектаров пятнадцать, и если избушки там снести… Вы только архитектора нормального подыщите, чтобы он там дворец науки выстроил в стиле нынешних зданий. А то дядька Бахтияр – он, конечно, архитектор талантливый, но если у него дворец науки попросить выстроить, то он такой дворец выстроит, что там о науке все просто забудут. А как до стройки дело дойдет – обращайтесь, я Зинаиду Михайловну попрошу помочь. Впрочем, вы и без меня это сделать сможете…

И после этого случая меня уже вообще никто ни по каким строительным поводам не дергал. Да и не по строительным тоже. Разве что в середине октября позвонила Маринка и похвасталась, что первый ее «модельный» моторчик отработал на стенде две тысячи часов и не сдох, а второй в старт-стопном режиме (с полным остыванием после каждого получасового прогона) тоже тысячу циклов выдержал и «признаков износа мы не нашли». Вот только лопатки горячего контура пришлось все же менять, но нижегородские специалисты (студенты и преподаватели индустриального) заканчивают монтаж установки по напылению на лопатки окиси циркония и все надеются, что ресурс получится поднять до пяти тысяч часов или пяти тысяч запусков.

Еще как раз в середине октября я получил из Алексина подарок: серийный холодильник. Совсем серийный и совершенно не такой, каким я его себе представлял: там что ли поленились корпус красить и сделали его из некрашеной нержавейки. Не то, чтобы в стране был избыток той нержавейки, но лист им поставлялся из Кулебак, а там как раз хром практически «из-под себя копали» и пока выплавляемый там феррохром даже в государственные планы не включили.. Я не знаю, кто только додумался такие холодильники выпускать, но мне понравилось…

Стиральную машину мне из Торжка пообещали прислать к празднику (а за это очень сильно попросили помочь им с поставками резиновых шлангов: почему-то этот пункт при планировании производства кто-то упустил), но я даже голову себе по этому поводу напрягать не стал, а запрос отправил в правление КБО. Есть же люди, которые такие вопросы по должности решать должны – вот пусть они и решают. А я займусь все-таки учебой.

Учиться мне было интересно, и даже не потому, что я узнавал что-то «хорошо забытое старое». Я узнавал новых людей, а студенты, оказывается, сейчас были совершенно иными, чем в семидесятых. И мотивации у них были другими: учились они реально изо всех сил. Но при этом каждый буквально смотрел, как другие рядом учатся – и если у соседа возникали трудности, этот каждый сразу старался соседу помочь. Не потому что тот попросил, а потому что так надо!

Причем речь не только о трудностях в освоении каких-то предметов, материальные трудности тоже принимались во внимание. Но опять-таки «не так»: разовую помощь рублем оказать, конечно, почти все могли, но если проблема была постоянной, то соседи помогали товарищу подработку найти и даже вместе с ним работать шли. Но не для того, чтобы потом бедолаге деньги отдать, тут каждый все же для себя работал и зарабатывал. А чтобы личным примером показать, что «такая подработка – это нормально и не стыдно». Конечно, разные подработки бывают, но когда целая бригада из пяти человек отправилась на чистку затопленного канализационного колодца – такое внушает уважение…

А еще в университете вероятно каждый студент и преподаватель был в курсе, что у меня-то как раз материальных проблем нет – но вот ко мне за такой помощью никто вообще ни разу не обращался, даже полтинника на трамвай не просил никто. И я где-то в начале октября поинтересовался у комсорга (да, в комсомол меня с такой рекомендацией вообще за пару минут приняли, ни о чем вообще не спрашивая), почему меня в этом вопросе студенты сторонятся: я же вроде на сволочь жадную не похож и людям помощь оказать мне нетрудно. Но ответ меня удивил:

– Знаешь, Вовка, мы все знаем, что деньги-то у тебя всегда есть. Но тут дело такое: ты ведь денег дашь, а потом обратно не возьмешь, а это, как ни крути, неправильно. Но раз у тебя машина есть… мы тут иногда по деревням за продуктами ездим, и если тебе будет нетрудно от вокзала к общаге мешки подвезти…

– Не вопрос, только вы меня все же заранее предупреждайте, хотя бы за день. А то меня, бывает, по разным делам в очень далекие места вызывают – а там-то отказаться точно не получается…

И оказалось, что в этом я был прав: первого ноября вечером мне позвонили, и очень знакомый голос сказал:

– Товарищ Шарлатан, я прочитал вашу записку. И у меня возникло несколько вопросов, а еще вопросы возникли у товарища Шкирятова, который ее прямо сейчас читает. Вас не затруднит посетить нас завтра, часикам к двум пополудни?

На такие просьбы как-то отвечать отказом было у нас в стране не принято, а до Москвы лететь было вообще всего полтора часа. Так что я позвонил на аэродром и попросил Вальку выгладить мне пиджак и брюки: все же в мятом в Москву как-то неудобно лететь. А рано утром на своем «Капитане» выехал на аэродром двадцать первого завода, не забыв прихватить и полученную вчера копию финотчета КБО. С положительным уже сальдо наличных счетов…