Серые Ангелы

— Как загонять бульдога

Григорий пружинистой походкой весь сияя энтузиазмом шагал в сторону новенького, с иголочки, ангара. Василий за ним еле поспевал. Зачем так настоятельно брат просил его посетить Воздухоплавательный парк, он не знал, так как сам Григорий это говорить и не думал. Сказал, чтобы обязательно.

Ну… Обязательно, значит обязательно. Что-то очень важное.

Вокруг сновали разнообразнейшие чины Базы. Где-то поодаль, у другого ангара кипела работа по подготовке сразу двух самолётов к полётам. Возле того, что поменьше, с эмблемой Валькирий, стояла спиной к ним кажется, Екатерина Соколова. Её же напарницы-пилота Ольги пока видно не было.

Григорий лишь мельком взглянул на деловое мельтешение, но не успел он дойти до двери, ведущей в новенький ангар, как его остановил подлетевший неожиданно рядовой Воздухоплавательного парка.

— Их высокопревосходительство ругались! — несколько оторопело доложил младший чин после необходимых «здравжелам» и прочего.

— И почто ругань была?

— Ну дык, говорят, «только построили новый ангар для новых самолётов, так его тут же загромоздили всякими…».

Григорий оскалился и махнул рукой следовать за собой.

— Это не «всякие-разные». А очень даже особенные!

— Ну, дык его высокопревосходительство говорит, что нужны места под самолёты! И, говорят, что «не хватало, нам тут паломничеств…», — гнул свою линию солдат, еле поспевающий за «господином Руматой».

— Передай, что пущай не беспокоятся. Это моё и я скоро уберу. Чисто временная мера. А то, что тут «паломничества» будут… Так это же хорошо! Пилотам лишний раз напоминание в необходимости старания и тщания. Чтобы усерднее готовились, лучше летали! Чтобы превзойти, так сказать! — закончил на бравой ноте Григорий и остановился повернувшись к порученцу. — всё уяснил? Передашь?

— Так точно вашебродь! — козырнул солдат. — Разрешите идтить?

— Р-разрешаю!

— Есть! — Нижний чин по уставу развернулся и рысью кинулся бежать в сторону недавно выстроенных административных корпусов.

— А о чём речь? — заинтересовался Василий.

— А речь вон о том! — загадочно бросил Григорий и указал в сторону того самого новенького ангара. — Из-за этого я тебя и позвал сюда.

— А что такое?

— А сюрпри-из! — со значением протянул Григорий вышагивая в прежнем направлении.

Василий, оценив оставшееся расстояние до ангара не стал переспрашивать и настаивать.

В ангаре было темновато. Так что когда Василий проморгался, привыкая к полумраку, ему в глаза бросилось то, что он почти пустой. Однако не совсем.

Посреди него возвышалось нечто. Причём явно на самолёты не смахивающее. Разве что на ракету. Но и то…

— А это что?!! — изумлённо спросил Василий глядя на это «нечто» закрытое плотной материей. И было оно около четырёх метров в высоту.

Григорий оскалился своей фирменной улыбочкой сытого аллигатора и подошёл ближе.

— Тада-ам! — пропел он и дёрнул за верёвочку. Материя спала и обнажила бронзовую статую. Также исправно упала челюсть и у Василия.

Оно и понятно: перед ним возвышалась «забронзовелое» изображение, которое он уже видел: дама, с небольшим рюкзачком за плечами, с карабином воздетым над головой и в узнаваемом прикиде «а-ля Натин». То есть сочетании брюк и платья до колен плюс изящные сапожки, но без высоких каблуков. Кстати и рюкзак за плечами дамы был не таким вещмешком, как тут привыкли щеголять разные путешественники в конце 19-го века. А более-менее узнаваемым по концу века 20-го.

Да и лицо дамы было узнаваемым не просто так. А сразу по двум причинам.

Во-первых, этот образ уже был однажды «собран» на компе яхты для иллюстрирования приключений одной мифической дамочки. Впрочем, «как оказалось», по результатам визита в Парагвай, и не такой уж и мифической[1].

Во-вторых, именно этот образ, нарисованный в объёме, видел однажды Василий. Как раз тогда, когда брат собирал этот образ и выбирал нужный для «фотографии» в книгу.

Надо отметить, что образ получился удачный. Даже ветер в этой бронзовой статуе также присутствовал — в развевающихся волосах Мэри и ремне карабина, как бы свободно болтающегося под ветрами. Ясно дело, что и то, и другое было выполнено в бронзе, но именно впечатление ветра в лицо было передано отменно. И естественность образа подчёркивалась даже мельчайшими деталями. Например, пряжкой на ремне карабина. Не только в деталях одеяния героини.

Однако больше всего притягивало взор лицо. И не потому, что скульптор догадался прорисовать зрачки, от чего сама бронзовая фигура приобретала весьма живой вид.

Лицо прямо светилось жаждой жизни. Весёлое и дерзкое.

Василий подошёл ближе. Потрогал свежую бронзу.

— Ха! Так вот ты зачем меня пытал про защищающие бронзу составы!

— Для этого! — всё также скалясь ответил Григорий и гордо указал широким жестом на статую.

— Гм! — смутился Василий, пришедшей мысли. — а не слишком ли быстро её сделали? Ты когда заказал её?

— Да я её заказал ещё тогда, когда писал рОман про Мэри Сью. Так, по приколу. А получилось… ВОТ!

— Прелестно!.. Хм! А не послать ли вот эту статую нашим друзьям-парагвайцам? — оторвавшись от созерцания статуи спросил Василий.

— Я так и планировал. А копию ещё заказал. Тому же скульптору. Чтобы здесь, в Питере установить.

— А ведь ТЕМА! — продолжил восторгаться брат.

Лязгнула открываясь малая дверь ангара и кто-то вошёл.

— О-о!!! — раздалось от входа.

— Вот это да!!! — вторил ему другой голос.

Братья обернулись.

У входа с расширенными от восхищения глазами застыли Ольга Смирнова с неразлучной Катериной Соколовой.

— Ну вот! Паломничество началось! — поддел брата Василий.

Григорий же наоборот стал в позу и опёршись одной рукой на статую заявил!

— Вот, уважаемые дамы! И в нашей Рассее умеют делать великие скульптуры! Не хухры-мухры! Та самая Мэри Сью!

— …Которая на самом деле Мари Эстелла Габриэль де Суньига… — тут же добавил Василий, заметив табличку у подножия. Просто положенную там и, как видно предполагающуюся к закреплению на постаменте.

— Так это… Сью… не настоящая её фамилия?!

— А то! — ещё больше надулся Григорий. — Ей ещё жить охота, чтобы выставляться под своей родной! Впрочем, сейчас она и не «Суньига», и не «Сью». Как вы можете предположить.

— Ну да… Конечно! Она же замуж вышла за этого… — произнесла Ольга но видно слова в горле застряли. Статуя чисто литературной героини производила мощное впечатление.

— …А как вы говорите, господин Румата, её по настоящему зовут? — спросила Катерина в то время как Ольга с открытым ртом жадно разглядывала сверкающую бронзу.

— Мария Эстелла Габриэль де Суньига! — торжественно объявил тот. — Совсем недавно мы получили разрешение на прямое использование её настоящей фамилии и полностью. За исключением её нынешней.

— А вы нас с ней познакомите? — тут же загорелась Катерина.

— Вот тут — увы и ах! — тут же посмурнел Григорий. — За ней всё ещё гоняется тьма разобиженного бандитского люду. С весьма кровожадными намерениями. Так что не можем! Чтобы не раскрыть её нынешнее местопребывание и нынешнюю фамилию. Так что звиняйте!

— О! Ну да… Мы понимаем! — тут же закивала Катерина, переключилась на созерцание статуи и двинувшись вслед за Ольгой вокруг неё.

Увидев, что дамы заняты, Василий ехидно заметил на санскрите.

— Вот и увековечили твой ёрнически-фельетонный персонаж! Сначала издатели, потом парагвайцы, «узнав в ней» свою, а сейчас и скульптор.

— Подожди, братец, и тебя тоже когда-нибудь увековечат.

— Только вместе с тобой!

— А как же! — с апломбом заявил Григорий. — И не только со мной. Вообще всю нашу компанию в бронзе отольют. Как ещё одних мэрисьюшников. Бу-га-га-га!

— Ну… не вижу в себе таких качеств, чтоб быть похожим на вот эту — пожав плечами бросил Василий и кивнул на стоящую перед ним статую.

— Кстати братик! — продолжил на санскрите хохмить Григорий. При этом дамы лишь недоверчиво покосились на обоих братьев недоумевая зачем они говорят так, чтобы им было не понятно. — По большому счёту самая чёткая «Мэри Сью» среди нас — Натин Юсейхиме. Вот эта мамзель любой тест на мэрисьюшность пройдёт не почесавшись!

— Ну… ей как бы по роли полагается быть ею. — снова пожал плечами Василий.

— ?!

— Прогрессор! — удивлённо напомнил брат.

— А всё равно! — тут же пришёл в себя Григорий и отмахнувшись продолжил. — Прикинь! Чисто по канону мэрисьюшности. Ведь всё есть: кр-расавица! Целая Принцесса! Силы немерено — «одним махом всех побивахом»…

Последнюю фразу Григорий сказал по-русски, так как поговорка русская. Из-за чего обе дамы оторвались от созерцания новоявленного «образа богини» и бросили заинтересованные взгляды на братьев. Но те не заметили и Григорий как ни в чём не бывало продолжил перечисление попутно загибая пальцы.

— …Все повесы-идиоты, увидев её за квартал, обделываются жидко и стремятся убраться подальше… Дабы не попасть под горячую руку. А она у неё всегда «горячая». Чуть что — балбес рискует лишиться пары зубов… как минимум. А как максимум парой поломанных конечностей, которые он по глупости «не туда пристроил».

— А! Ты вспомнил случай, как она решила пройти по Питеру в прикиде простой мещанки?

— Да не только! Вспомни, как её ещё зимой от того дятла, сынка генерала, отмазывали… Общими усилиями. Так там вообще она умудрилась по рылу настучать многим, да ещё «голыми руками» за шашку хваталась… Да… И вообще, даже в высшем свете на неё смотрят часто с изумлением и опаской.

— Ну, положим, из высшего как раз только один принц Ольденбургский её вблизи видел. И что-то я не заметил, чтобы он на неё с опаской смотрел. Наоборот — с интересом.

— И это тоже укладывается в канон! Да ещё ты, братец, не слышал разговорчики в среде разных там генералов и прочих. Так там…

Продолжить он не успел. Со стороны незакрытой двери ангара послышалось рассерженное шипение и в полумрак ангара шагнула обсуждаемая.

Натин сжав кулаки, и совершенно не обратив внимание на статую, на пару авиатрисс, направилась к Григорию.

— Говоришь «канону соответствую»?!! Да?!! — начала она ещё издали и тон у неё был весьма обиженный. — А о моих чувствах подумали?!! А я хочу… Я жажду стать снова нормальной! А не этой злобной стервой, что меня «маска» крючит! Я хочу нормально с людьми общаться, а не через эти кривые очки «маски»! Ты хоть представляешь, как я вижу людей? Нет?!! Так я тебе скажу: первое, что я вижу, так это «какой ущерб этот человек может мне нанести и какой я в ответ могу нанести ему, чтобы „честь“ не пострадала»! Ты можешь понять сколько мне сил приходится тратить, чтобы на людей не кидаться как бешеная собака?!!

— Да мы ничего плохого… Извини если что… — оторопело начал Григорий, полностью выбитый из колеи таким диким напором. — Мы и сами тут… как тот Марти Сью… И ничего!

— «И ничего»?!! — злобно сверкая глазами выпалила Натин всё больше сжимая кулаки. Казалось, вот-вот и она кинется на Григория.

— Вы не представляете как я вам завидую, что вы без «маски» которую невозможно снять! — сквозь зубы процедила Натин и также внезапно как появилась, зашагала к выходу.

Василий, видно чувствуя себя наиболее виноватым, кинулся за ней. За спиной и Ольга, и Катерина, пребывали в полном обалдении и непонимании что происходит. Ведь весь диалог происходил на санскрите.

Выбежав за дверь ангара, Василий кинулся вслед за Натин попутно озираясь. Ну не хотел, чтобы ещё кто-то видел это «выяснение отношений».

На счастье, поблизости никого, из инженеров, офицеров или нижних чинов видно не было.

— Натин! Ты только не обижайся. Мы же любя тебя обсуждали. Только твои достоинства… Да и вся наша группа тут «как по канону». Ведь прогрессоры. Нам и нельзя иначе! Зря ты так! — Начал он ещё издали на том же санскрите.

Натин остановилась и с обиженным видом уставилась на Василия.

— Да и вообще… Натин! У тебя «маска» давно «треснула». Не переживай так. — добавил Василий ободряюще.

Недоверчиво глянув на него, Натин задумалась. И чем дальше она думала, тем больше обида на её лице заменялась простой мрачностью. Видно таки взяла себя в руки.

— Хочу надеяться, что это так… — уже несколько неуверенным тоном, мрачно выговорила она и развернувшись зашагала в сторону ворот Парка.

Василий долго смотрел ей вслед, не решаясь догнать. Чувствовал что Натин надо побыть одной, но и вина за невольно нанесённую ей обиду наоборот гнала вслед за ней. Наконец не придя ни к какому выводу, он раздосадованно махнул рукой и вернулся в ангар.

Дамы всё также удивлённо на него уставились. Григорий же пребывал во всё том же обалделом состоянии не зная куда бежать и за что хвататься.

Василий досадливо махнул рукой.

— Натин не в духе. — произнёс он виноватым тоном по-русски.

— Что-то случилось? — со страхом спросила Ольга.

— Не бери в голову. Это чисто наше. — отмахнулся Василий.

Раздался лязг открываемой двери и вся компания обернулась на звук.

На пороге застыв в изумлении стоял Александр Богданов. Он тоже увидел бронзовый памятник. И также сообразил кому. Уж Василий-то озаботился снабдить в своё время Александра полным комплектом литературы «от братьев Эсторских».

— А вот и Марти Сью в нашу злую компанию прибыл! — ехидно заметил Григорий на русском. Но Богданов этого не заметил.

— Здравствуйте господа… Потрясающе! И когда вы это успели?

— А какая разница когда успели?! — мгновенно выкинув из головы недавний конфуз с Натин, с прежним апломбом риторически заявил Григорий. — Главное что… Вот!

И указал обеими руками на статую.

— Но не это самое главное. — тут же сменил тон Григорий и подойдя к бронзовой табличке постучал по ней. — вот это главное! Мы получили разрешение частично раскрыть настоящее имя этой исторической дамы.

Взгляд Богданова скользнул по табличке.

— А что значит «частично»? — немедленно заинтересовался он.

— Мы не раскрываем нынешнего её имени. По известным причинам.

— Ах вот оно что!..

— Как я понимаю, вы только что из Швейцарии? — немедленно сменил тему Василий.

— И как там Берн? Стоит на месте? — не упустил Григорий случая слегка похохмить.

— Да куда ему деться! — посмеиваясь ответил Александр. — Но у меня новости! И не просто новости! А замечательные новости!

— Как я понимаю, предприятие с йодом таки дошло до триумфального завершения?

— Да! И не только! — тут же загорелся Богданов.

— И что ещё? — заинтересовались оба брата. А так как последнюю фразу выговорили одновременно, дружно переглянулись, дружно хмыкнули и снова переключились на Александра. Но тот казалось бы и не заметил.

— Теперь я понял, зачем вы мне дали то поручение в Швейцарии! Признаю: я был не прав, когда сказал, что нечестно. Только сейчас, когда пошёл шум, я понял ваш расчёт! На что вы рассчитывали!

— Аборигены в шоке? — ехидно заметил Василий, за что удостоился осуждающего взгляда со стороны Александра.

— Ну вы скажете! Вы о нас, как англичане про каких-то африканцев…

— Я не вас имел в виду! — мягко усмехнувшись возразил Василий. — А швейцарцев.

— Всё равно. — мрачно заметил Александр. — Задевает. И нас тоже. Особенно в ваших устах!

Катерина и Ольга не понимая о чём речь переглянулись и вопросительно посмотрели на Василия. Тот же, но уже осуждающе посмотрел на Александра. А он поняв, что слегка проговорился покраснел и буркнул что-то типа «извиняюсь» и снова стал разглядывать великолепную статую.

— И всё-таки она прекрасна! — заключил он.

— Ещё бы! Она на Паолу похожа! — тут же поддела егоза Ольга. Катерина тихо хихикнула. Но толстокожий Богданов этого даже не заметил.

— А всё-таки, о чём была речь? — недоумевая спросил Григорий.

— Ну… — помялся Василий. — Понимаешь, брат… Достижение в глазах швейцарцев — выдающееся. Теперь они могут решить крайне болезненную проблему гипотиреоза на своей территории. И идиотии тоже, так как именно дефицитом йода в воде и пище она вызывается. А так как решение проблемы связано не с какими-то западными «специалистами», а с российскими, то образ идиотов-русских, в глазах хотя бы швейцарцев, дал серьёзную трещину[2].

— Н-да! Однако с Натин несколько нехорошо получилось. — чуть помолчав и перейдя снова на санскрит заметил Григорий. — Надо бы с ней поговорить как слегка остынет.

Меж тем германцы подошли к расследованию происшествия в Геттингене весьма основательно. Присланный в Питер ихний эмиссар «рыл землю на три метра», последовательно перебирая все, в том числе и самые бредовые, версии. Как у него возникла «идея», что к нападению причастны японцы — одному ему известно. Но то, что одна из «фамилий» Натин явно японского происхождения, его не на шутку встревожило и заинтересовало. Пришлось на встрече с ним Григорию разъяснять что к чему.

— …Вы ошибаетесь. Юсейхиме — не фамилия. А что-то типа титула, переведённого на японский. Например, «Аудитора Истины». По настоящему, у неё фамилия, как и у всех княжеских фамилий по имени княжества. То есть она Натин Юсейхиме Аттала младшая принцесса, Аудитор Истины и так далее, и далее. Но, как я понял, Аттала — это одно из названий того княжества которое официально не фигурирует. И она здесь — как-бы инкогнито. Да и до ваших проблем ей дела нет если вы её в чём-то подозреваете. С вашей точки зрения это может выглядеть подозрительно, но…

Григорий развёл руками.

— Но ведь она была в Германии и имела некое дело к нашим профессорам.

— Профессора выполнили исследование по её заданию, и она, удовлетворившись тем, что они нашли, благополучно отбыла восвояси.

— А что это за исследование? С ним можно ознакомиться?

— Естественно! Всё опубликовано в научной печати. И в статьях по нему стоит приписка: выполнена при финансовой поддержке госпожи Натин Юсейхиме Аттала.

— И в каких журналах это опубликовано?

— Извините, но не помню. Не интересовался особо. Впрочем, если вам так сильно надо — спросите у Натин Юсейхиме.

В следующем диалоге, стало ясно, что германец не отказался от идеи связи Натин с Японией и попытался мягко и ненавязчиво выяснить нет ли у неё или у её княжества каких-либо договоров с Японским императором. Но этим лишь вызвал смех у Григория.

— Если бы вы знали детали, то таких диких предположений не делали. Заносчивость японцев, то, что они всех остальных считают своими потенциальными рабами, а иногда и вообще за людей не считают, вам известно?

— Нет!

— Кстати всех извне они величают не иначе как «гайкокудзин». Или даже сокращённо — гайдзин. Причём часто в смысле «варвар извне». А себя считают господами всей жёлтой расы, а почему не являются — это лишь пока. И это обстоятельство очень многие народы Восточной Азии слишком хорошо знают. Белых они считают врагами. И то что пока с ними вежливо раскланиваются — это до тех пор, пока страна не обретёт могущество и земли для того, чтобы окончательно изгнать «белых гайдзинов» вообще из Азии.

— Но почему тогда её высочество называет себя по-японски?

— Она так издевается над японцами. Но это ясно лишь самим японцам. Когда они слышат её титул, переведённый на японский. Последнее — сложно переводимая игра слов и смыслов. В чисто азиатском стиле. В общем же — он как бы говорит, что японцы, по отношению к Аттале — презренная низшая раса, которая даже в рабы не годится.

Под конец сей «содержательной» беседы, где Григорий просто пересказал заранее согласованную с Натин сказочку, германец порадовал сообщением.

Оказывается, горные инженеры, таки нашли на побережье Намибии россыпи алмазов. С чего те жутко рады, и подтверждают все взятые на себя ранее обязательства.

— Всегда пожалуйста! Приятно иметь с вами дело! И если что — у нас ещё кое-что есть. Это так — намёк на будущее. На продолжение взаимовыгодного сотрудничества.

На этом и расстались.

Хотя у Григория остался некий осадок. Чего-то недосказал он, или чего-то ему не досказали. Но так как всё было в рамках ранее предполагавшегося, он просто отложил сии подозрения и ощущения на потом.

Однако, чем ближе был срок отправки в Южную Африку, тем больше его грызли сомнения. И насчёт ляпа при «набеге» на гобинистов, и насчёт того, что Англия всё больше проявляет свою нервозность в отношении общего положения дел. Как в Южной Африке, так и вообще в мире.

По здравому размышлению, получалось, что пока не задеты интересы действительно больших акул бизнеса — братья могли себе позволить очень большую свободу действий.

В случае с Парагваем, пока их действия не выходят за пределы этой бедной страны — о них никто и знать не желает. Но, в случае, если Парагвай вдруг решит подняться, вернуть себе то, что ему когда-то принадлежало по праву, и, тем более, попытаться объединить южно-американский континент, вот тут-то все и забегают! В английском крысятнике. Это вам не плитку для мостовых в Бразилию и Аргентину поставлять[3]! Тут уже пахнет потерей очень больших финансовых вложений и источников дохода, что имела Британская империя. Хотя бы те же плантации кофе и какао, с которых они имели очень много чего. Не говоря уже о поставках чисто промышленных материалов и продукции. От паровозов до текстиля.

И хохма тут заключалась в том, что даже пятисот хорошо обученных и хорошо вооружённых солдат и офицеров, вкупе с дополнительным вооружением и боеприпасами для армии Парагвая было более чем достаточно, чтобы карточный домик южно-американских «банановых республик» посыпался.

Относительно Южной Африки дела обстояли совершенно иначе. Там уже действовал многотысячный экспедиционный корпус англичан. Стянутый как из метрополии, так и, в первую очередь, из Индии. Из Метрополии — в гораздо меньшей степени, чем из Индии. И это легко было объяснимо — эбола в южных графствах. Её никак не могли победить. Она постоянно вылезала то там, то здесь и держала в тонусе как администрацию, так и войска стоящие в оцеплении. Те самые войска, которые в ином раскладе уже давно бы воевали буров.

Но и тут тоже был нюанс: как среагирует английская аристократия и вообще военные, когда в сторону Южной Африки двинется караван с оружием и пятьюстами хорошо обученных, и хорошо вооружённых людей? Ведь явно попытаются остановить. Однако если вся эта тёплая компания вдруг отправится не в Южную Африку, а в Парагвай… Вот тут-то будет совершенно иначе.

Ведь к чему сейчас приковано всё внимание английской, и не только, общественности?

К Южной Африке.

Поэтому, когда пройдёт сообщение о том, что вся «русская банда» отправляется не в Южную Африку, а в Южную Америку, будет очень большой зазор времени, чтобы до той «английской общественности» в лице особо заинтересованных лиц, завязанных на Южную Америку, дошло чем всё это грозит.

Григорий сидел на верхней палубе яхты, попивал свежий квасок, захваченный прямо целым бочонком у местного производителя. Конечно, можно было бы и яхте заказать, но для этого у «повара» должен быть образец. Вот он и доставил ему этот образец. А сейчас, вечерочком, в одиночестве сидел за столиком и просто смотрел на небеса, где разгорались звёзды.

Ну вот так ему захотелось — «угнал» яхту на рейд и решил просто побыть один. Ну… если, конечно, братику приспичит срочно что-то взять или сделать на яхте, он, конечно, пригонит обратно к причалу. Но пока никаких звонков не было, он наслаждался покоем. И размышлял.

Мозги как-то не желали отдыхать. И даже если хорошо набегался, или там порешал кучу проблем на берегу, здесь, под чистым небом и звёздами всё равно никуда не денешься от проблем вездесущих.

Он смотрел на огни города, слушал как в борт бьёт волна, вдыхал запахи моря, но всё равно мысленно он был далеко. В Парагвае. И чем больше он думал про эту страну, чем больше у него разворачивалась в мозгах картина предстоящего сражения за этот мир, сражения со здешними паразитами, уже успевшими присосаться к нему, тем больше расползалась у него по лицу иезуитская улыбочка.

«Итак: надо бы „всем“ объявить, что плывём в Парагвай!..» — подумал он.

Ночь была длинная. Квасу много (а его, как известно, как и пива можно выпить очень много), да и заедки к нему.

Так что на придумывание разных пакостей соперникам и врагам времени много. Да ещё с бортовым искином…

Ва-аще!

На фармакологической фабрике было пополнение. Новые работники. Вновь вводимые мощности требовали большего количества обслуживающего персонала. А так как персонал должен быть не просто так, а квалифицированным, пришлось побегать. По Питеру. И чем дальше шло расширение производств, тем более отчаянным становился кадровый голод.

Ведь неграмотного на такую работу брать — себе дороже. Неаккуратного работника — тем более. Так что приходилось не только проверять грамотность, но ещё и всё остальное — аккуратность, тщательность, исполнительность. Попасть на фабрику желали многие. Но… требования отсекали абсолютное большинство желающих. Не решением было и спешное введение «воскресных школ» для работающих.

Да, они были бесплатные. Для всех желающих стать грамотными. Но когда ещё было ждать тех, кто их таки закончит? Или тех ребят, что ныне обучались в гимназии?

И ведь далеко не все могут быть приняты. Сложное производство — высокие требования. И ведь не поставишь к каждому работнику по инженеру, чтобы каждый шаг объяснял и пояснял.

Впрочем и поступающих, прошедших жёсткий отбор, приходилось долго обучать, чтобы не накосячили. Забивать в рефлексы всё, что необходимо.

И для этой цели даже отдельный «цех» отвели, где новоприбывшие «на кошках», то есть на оборудовании, которое ничего не выпускает, отрабатывали необходимые навыки. Вместе с получением нужных знаний.

Уже здесь, в этом «тренировочном» цехе, всё сверкало чистотой и стерильностью. Пол, и стены, выстеленные белой кафельной плиткой. И оборудование из нержавеющей стали.

Инженер-принимающий отошёл от неровного строя экзаменуемых в бело-голубых спецовках и коротким кивком обозначил, что свою часть он выполнил. Стоявшие со страхом уставились на «господина-начальника» ожидая, что он скажет: забракует и прогонит или таки им повезло.

Их пугали такой перспективой постоянно, что имело, конечно и негативные последствия. Но, похоже вот эти, — выдержали. Всё выдержали.

— Ну что же… Очень хорошо! — заключил Василий, закрывая экзамен. — Поздравляю всех прошедших экзамен со вступлением в нашу большую и дружную заводскую семью!

Облегчение, тут же проявившееся в глазах стоящих работников было настолько явственным, что Василий улыбнулся. Тут конечно, надо было бы толкануть какую-нибудь пламенную речугу. Чтобы прозвучало как напутствие. Но Василий как раз не считал себя мастером по таким речам. Хоть и был в прошлом профессиональным преподавателем. Поэтому он поступил просто. Зарядил ответственностью, сказав просто правду. Звучало оно, по понятиям Василия, слишком пафосно, но всем нравилось. И почему-то именно инженера считали, что он всё-таки именно мастер по выступлениям.

Краем глаза Василий заметил, что в помещение просочился мелкий клерк из заводоуправления. Видно прислали с каким-то поручением. Но скромно стал возле двери, ожидая когда господа закончат. Тот тоже проникся важностью момента.

— Отныне на ваши плечи ложится большая ответственность. За жизни тысяч людей, которые мы, я подчёркиваю, МЫ! — МОЖЕМ спасти. И от качества работы каждого из нас, зависит теперь их жизнь. От того, сколько мы сможем произвести лекарства, от того, насколько оно будет чистым, чтобы принимающий не помер случайно от аллергии, и вообще от цены. Да, я подчёркиваю последнее. От качества вашей работы зависит эта самая проклятая цена. А следовательно и доступность лекарства для народа. Чем ниже себестоимость — тем больше людей из простого народа получат возможность купить его. И спасти свои жизни. Поэтому, начиная работу помните — инженера со своей стороны будут стараться думать как всю работу сделать лучше. Но и вы тоже думайте. И обязательно сообщайте о ваших идеях. Если идея окажется хорошей, выиграют все. И тот, кто придумал, и та бригада, в которой этот человек работал. Все. Вам уже описывали эту систему[4]. И особо… От аккуратности и тщательности зависит очень многое. Начиная с ваших спецовок, масок и методов дезинфекции, кончая «странными» правилами, которые вы недавно изучили. Так что — в добрый путь! И да, спасём мы нашими лекарствами как можно больше людей!

Работников проняло.

Инженер блеснул очками и сдержанно улыбнулся. Как он это умеет — как старый строгий учитель.

— В какую смену их завтра ставите? — обратился Василий к нему.

— В первую. Всё готово. Можно запускать эту линию.

— Замечательно!

Вообще у Василия было весьма приподнятое настроение. Месяца два назад он почувствовал, что таки продрался через первые «тернии» и дальше «фармакологический концерн», что он мылился создать, начал жить. Самостоятельной жизнью. Да, предстояло решить ещё кучу проблем, но главное уже было сделано: есть производства, есть персонал и руководство, которое знает что делает, и делает это вполне прилично. Особенно учитывая в каких условиях это самое «прилично» делается. По тем временам, даже очень плохонький и серенький результат (по меркам конца двадцатого века), в сравнении с другими производствами века девятнадцатого, смотрелся как немыслимое достижение. Особенно по части качества.

Сейчас бы сохранить этот задел. Чтобы качество не снижалось, а только повышалось. Вместе с объёмами производства.

Не успел он закончить свою речь, как подкрался клерк с сообщением, что «прибыли с важным делом господин профессор Кравков Николай Павлович».

Фармаколог никогда просто так не прибывал. И если прибывал, то по очень важным делам. Ибо был загружен работой сверх всякой меры.

Впрочем, в этой загруженности, до некоторой степени были виноваты лекарства, что производила «фабрика и лаборатории братьев Эсторских». Многие «наводки», что выдал в своё время Василий, военно-медицинская академия не успевала проверять. Хорошо ещё, что лабораторию Павлова и работающего при ней Леонида Васильевича Соболева стали обеспечивать финансами и материалами не в пример более щедро, нежели до этого.

Оно и понятно: после феерического «бенефиса» антипеста с роганиваром, перспектива выхода ещё одного чудодейственного лекарства — инсулина — очень даже окрыляла медиков.

И, скорее всего, по мысли Василия, Кравков прибыл как раз по поводу инсулина. Одно дело — производство инсулина в лаборатории. А другое, выход сего препарата в массовое производство. Это сулило очень интересные перспективы. Не только то, что больные диабетом получат возможность жить и жить вполне прилично.

— Ой, Николай Павлович! Как приятно вас видеть! У меня как раз было кое-что по вашей части из новых разработок! — начал сыпать Василий с порога, как увидел великого фармаколога, но осёкся. Слишком уж официально выглядел Кравков. — Или вы не по этой части к нам?

— Да, господин Эсторский, но вы всё равно меня заинтриговали. Тем более, что мне… — Кравков понизил голос и заговорщическим тоном сказал — …сообщили, что у вас началось производство нового препарата! И какого именно? Чем на этот раз порадуете?

— Ну у вас и разведка! Работает! Ах да! Вы же из военного ведомства. Сам бог велел. — Хохотнул Василий. — Пройдёмте ко мне в кабинет. Там обсудим…

— Чаю! — бросил он проходя мимо секретаря и открывая дверь для визитёра.

Вообще Кравков относился к тому типу подвижников, которые не только сами могли произвести «что-то эдакое» и пробить его в жизнь, но и организовать работу людей в конкретных направлениях. Что далеко не часто встречается среди учёных. Слишком уж многие из них относятся к тому самому типу «ботаников», которые ничего не видят дальше собственного носа и той задачи, которую решают.

Так что в этом смысле Николай Павлович Кравков был воистину выдающейся личностью.

Василий надеялся через его пробивные способности, зарядить как можно больше наших учёных на вполне конкретные исследования. По «подсказкам из будущего». Ясное дело, что нигде и никак не артикулируется, что это именно «подсказки», и именно «из будущего». Фигурировали они в той среде как некие «туманные гипотезы о…». Но и этого было вполне достаточно. Учёные помня о том, какие открытия были сделаны братьями буквально только что, внимали таким подсказкам весьма внимательно. Хоть и сохранялся некоторый скепсис со старых времён, но критическая точка была пройдена. По крайней мере в химии и биологии.

Чего, впрочем, не скажешь о физике…

— Если вы об инсулине говорили, — начал Василий, когда за секретарём, принёсшим чай с печеньем закрылась дверь. — то тут вас несколько излишне обнадёжили. Тут только готовится линия. Но скоро будем!

Кравков слегка усмехнулся.

— Нет. Об инсулине-то как раз мы в курсе. А «разведка донесла» о другом препарате. И также сия «разведка донесла» о том, что были какие-то сложности. Но мы, мнится мне, не успели добежать с предложениями о помощи вам. Вы уже успешно приступили к производству. — посмеиваясь выговорил он.

— Вы правы. Новое средство, но очень тяжело синтезируемое… Как оказалось. — сообразив о чём речь начала Василий. — Хоть и формула его очень проста. Пиперазин. Действие — антигельминтное.

— А чего через нас побрезговали подрядить? — удивился Кравков. — И вообще… Ведь мы проверку должны сделать и бумаги оформить, чтобы ваше лекарство можно было продавать в России.

— Торопились. — тяжко вздохнул Василий. — Но вы не беспокойтесь! Все необходимые процедуры и документы для производства для внутреннего распространения мы сделаем через вас. В самом ближайшем будущем. А сейчас… Почему торопимся… Надо отгрузить сие лекарство для Парагвая. С ними договор.

— Для Парагвая?!! — изумился Кравков.

— Ну… Вот! — скорчив виноватую мину развёл руками Василий. — У них там это дело вообще национальное бедствие. Кричат «спасите-помогите!!!». Ну мы и вошли в положение. Кстати не только по пиперазину. Также с роганиваром и антипестом дела обстоят. Ну и некоторыми другими лекарствами. Загружены по самое «не могу».

— Ая-яй! А я как раз с просьбой и заказом на те самые прибыл! Выходит опоздал? — обеспокоился фармаколог. И прищурившись спросил. — Может сначала наш выполните, а потом парагвайцам?

Василий глянул на Кравкова и у него мелькнули нехорошие подозрения. Слишком уж «вовремя» прибыл этот заказ.

Да, сам Кравков о тех самых «обстоятельствах» наверняка ни сном, ни духом. И вообще вся его контора, которую, возможно, используют в тёмную. Но…

Василий снова развёл руками и принялся извиняться.

— Нет. Сейчас все мощности — на экспорт. Потому, что надо забить медикаментами пароход, отправляющийся в Парагвай. Ведь когда ещё туда оказия случится. А тут — прямая доставка. Заказчику. А они нам, кстати, много чего дают. Кофе, какао и прочие вкусности. По ценам в разы ниже английских. Но вы не волнуйтесь! Когда этот заказ выполним — немедленно начнём выпуск для армии. Ведь вы явно прибыли с намереньем прозондировать почву насчёт сделки с армией? По этой части…

— Я прибыл для того, чтобы «прозондировать почву» насчёт поставок вашего «антипеста».

Кравков раскрыл папку и подал Василию бумагу. Тот глянул в итог и глаза у него на лоб полезли.

— Ого!!! Вот это объём!!!

— Думаю, что вам это будет очень к спеху, такой заказ. Вы ведь постоянно расширяетесь и деньги для этого нужны большие… Да и требуется сие лекарство срочно.

— Ну вы прям змий искуситель! — хохотнул Василий. Хотя вот это самое «срочно» у него отложилось в памяти. Оговорочка характерная. Ещё один штришок к версии что Кравкова и контору кто-то в тёмную «играет». И… «не будем показывать пальцами кто играет».

— Но, к сожалению, пока не выполним заказ НА ПАРАГВАЙ, мы не можем. — меж тем снова стал оправдываться Василий. — Они как бы уже заплатили, и нам, учитывая пароход туда… Нужно успеть. Но вы не волнуйтесь! Как только завершится исполнение ЭТОГО заказа, мы немедленно приступим к вашему.

— Я понимаю, что вы согласны с… — Кравков сделал паузу и посмотрел на Василия. Василий же ещё раз глянул в бумагу, где была проставлена цена и сумма.

— Да. Мы согласны с ценой, такими объёмами и… — Василий прервался и быстро просчитал в уме, прежде чем продолжить. — И даже такими сроками. Тем более, что ваши министерские бюрократы не изъявили желания нам руки выкручивать насчёт цены. Она у нас и так… низковатая.

— Ну… за то, что вам не пытаются поставить цену ниже, благодарить не меня или наших бюрократов надо. — внезапно осклабился Кравков и взглядом многозначительно показал на потолок. — А… его высочество….

— Понимаю! — с готовностью сказал Василий. — немедленно выкажу благодарность!

— Но… вы говорили только что насчёт поставки в Парагвай… И как вот эти сроки? Заинтересовался Кравков.

— Да и что сроки? — фыркнул Василий. — Мы тут, с последнего вашего посещения нашей фабрики успели увеличить мощности в четыре раза. Успеем. И ещё время останется на всякое прочее.

— Так много?!! И так быстро? — снова удивился Николай Павлович.

— А что?! Просто надо знать к кому в Европе обратиться, чтобы те срочно и качественно выполнили заказ на оборудование. — хитро прищурившись сказал Василий.

— Как я понимаю… Германия?

— Они. Именно они. Последнее время у нас с ними очень даже тёплые отношения сложились. Что ни закажем — мгновенно выполняют!

Оба хохотнули. Потому что оба знали почему так. Конечно, Кравков не знал об алмазах Намибии, которые были в этом деле главной причиной такого благоволения. Но и поставки медикаментов Германии тут не последнюю роль играли. А в глазах большинства именно это обстоятельство объясняло всё.

Потом разговор скатился на темы не связанные с этим внезапным заказом.

Проехались по текущим исследованиям, которые вёл и сам Кравков, и тем, которые делались в Лабораториях Эсторских. Потом вообще о делах житейских. Под чай с лимоном.

Но Василия так и не отпускало чувство, что с этим «заказом» что-то нечисто. Странным было такое совпадение. Кстати, странно было и то, что послали Кравкова, а не банального чиновника из министерства.

«На что расчёт? — думал Василий болтая меж тем о „наполеоновских планах“ по выпуску разнообразных лекарств и вообще по увеличению их ассортимента. — На то, что он как бы свой и не привлечёт внимания? Но тогда… Стоит „передать приветик“ тому, кто его так „в тёмную“ использует».

Разговор снова вильнул. И упёрся в «тот самый Парагвай».

— Ну вы же понимаете, что страна бедная, да ещё в блокаде англичан. Они её до сих пор давят, так как парагвайцы не покорились.

— Тридцать лет же прошло с той войны!

— Да вот… Всё равно англичане давят. Ведь парагвайцы сделали у себя настолько серьёзную систему экономики под руководством иезуитов, что могли реально стать первыми на континенте по мощи экономики и армии. Да ещё полностью независимые. Вот их и боятся…

— Так вы таким образом, — медикаментами, — решили им помочь?

— Да и не только по этой причине и таким образом. Ведь у них там болезней по территории обитает — «ацкий ужас»! И это не учитывая разных «прелестей» типа ядовитых змей, и прочей дряни. Вот поэтому и снаряжаем пароход туда. И не один.

— «И не один»? — удивился Кравков. — Это как?!!

— Везём медикаменты, врачей, сельхозинвентарь, железо для производства на месте разных нужных вещей, и иммигрантов-поселенцев, изъявивших желание выехать в эту очень тёплую страну. В первую очередь именно медикаменты и врачей. Там имеется угроза эпидемии. Парагвайцы слезно умоляли.

То, что «некоторый сельхозинвентарь» в отправляемых грузах был огнестрельный, Василий умолчал. Но, собственно и спрятан он был также хорошо. На поверхностную поверку там только и видно было что всякое сельскохозяйственное железо.

Мда…

Василий представил и очень пожалел, что не увидит рожи тех, кто вот так, через кучу подставных людей, часто совершенно не подозревающих о том, что их используют, пытался добыть из него информацию. Ведь когда они услышат, что собирается большая экспедиция и снаряжается караван не в Южную Африку а в ПАРАГВАЙ…

Да. «Шок — это по-нашему!».

Он давно уже не сомневался, что их пасут разведки. Причём не одной страны. Ведь впёрлись в «Высокую Политику» как слоны в посудную лавку. Или не впёрлись… Но обещали впереться так, что всей «посуде» там мало не покажется.

А что разведки будут делать в первую очередь?

«Коллекционировать факты».

Факт первый: наличие настроя некоторых кругов в России помочь бурам. Отсюда и разговорчики. А также факт подготовки нескольких сотен человек туда… Впрочем туда ли?

Факт второй: в Европе заказали карты… ПАРАГВАЯ.

Спрашивается: нахрена братьям эти карты, если они собрались в Южную Африку?!!

Дальше идут косяком факты… Но! Крайне противоречивые.

Вон, недельку назад некий проболтался на заводе. Так его тут же уволили. И что? Этот хмырь пошёл трепаться по кабакам, что никакие братья не спасители буров, а «гребут всё под себя» и «на буров им начхать, так как хотят завоевать себе родную Патагонщину» ибо «они все парагвайцы, только ловко притворяются».

Бывший работник упился до зелёных чертей, продолжая нести околесицу про «завоевание разных Бразилий», а потом неожиданно исчез. Оказалось, что его, братья, таки восстановили. Но задвинули подальше. На задворки. Чтобы газетчикам был недоступен.

Вывод: замазывают?

Про это же узнали газетчики и пошла гулять по бульварной прессе разная лабуда про то, что «вот несправедливыя эти Эсторские — хороших работников не ценят. На улицу выгоняют». И на этом фоне рассуждизмы: «А куда, собственно они так активно готовятся?!!». Ведь скрыть подготовку ТАКОЙ экспедиции — невозможно в принципе.

«И тут ещё один кирпич в нагнетание шизы — реальные планы по отправке медиков и медикаментов вкупе с поселенцами, в Парагвай».

Да уж! Вид у фармаколога был прелюбопытный. Видно в его среде тоже ходили слухи и домыслы. А тут ещё один кирпич стену версии о предстоящей Парагвайской авантюре братьев. И что болтовня про Южную Африку лишь прикрытие реальной.

Но продолжить в этом же духе помешало явление гостьи.

В дверь решительно и настойчиво постучали.

Сразу понятно, что это не секретарь или кто-то из клерков. Те не стучат, те скребутся в дверь, будто ожидая, что в дверь, сразу же после стука полетит что-то тяжёлое. Типа кресла или комода.

— Войдите! — крикнул Василий и в резко отворившуюся дверь…

Вошла Натин. И вид у неё был мрачно-обиженный. Не просто обиженный. А это значит, что ещё и зла. На что-то. Или кого-то.

Кравкова из кресла будто катапультой выкинуло. Тот рассыпался в извинениях и приветствиях. Однако Натин не меняя своего страдальческого вида холодно поприветствовала гостя.

— Я вижу вы уже представлены друг другу. — как утверждение сказал Василий.

Те переглянулись и дружно так кивнули.

— О! Госпожа Натин, оказывается, великолепно разбирается в химии! — тут же отвесил комплимент фармаколог.

— Гм! Ещё бы! Её даже Дмитрий Иванович побаивается. — подколол Василий за что заработал мрачный взгляд прогрессорши.

Так как надо было завершить разговор с фармакологом, Василий для начала рассыпался перед Натин в извинениях по-русски, и добавил ещё их же, но на санскрите. Та, похоже, приняла их, слегка просветлела лицом и уже чисто по-деловому глянула на Кравкова. Секунды три изучала вежливо-серьёзное лицо профессора, но потом…

— Вашу академию, случаем не интересуют особо ядовитые вещества, которые можно распылять в воздухе, для уничтожения больших масс живой силы противника? — вдруг заявила она. — Ну таких, что только вдохнув, человек в страшных мучениях бы умирал? Например, нервно-паралитические газы и аэрозоли? Или, кожно-нарывного действия, когда кожа покрывается язвами, а человек умирает либо от общего отравления, либо от отёка лёгких?

Примерно через минуту немой сцены, Василий осознал что такое настоящий «вынос мозга». К чести ему быть сказано, но он очухался раньше своего высокопоставленного гостя. Когда Василий уже «подобрал челюсть», Кравков ещё продолжал изображать из себя рыбу, глотающую воздух. Наконец и он обрёл опору в реальности и с опаской покосился на даму.

— Странные у вас шутки, госпожа Натин! — осторожно выговорил он.

— А это не шутки! — не меняя своего серьёзного выражения коротко бросила та.

— Э-э так они есть… — как утверждение, осторожно сказал Кравков.

Натин же, молча выдернула из стопки на столе лист бумаги, вытянула из стоящего рядом стакана карандаш и быстро что-то набросала на листе. Посмотрела на короткий список и протянула Кравкову.

— И что это?

— Первое, по вашей химической спецификации, дихлордиэтилсульфид[5]. Смертельная доза при воздействии через кожу — семьдесят миллиграмм вещества из расчёта на один килограмм живого веса организма. Скрытый период действия — четыре часа. Смертельная концентрация при действии через органы дыхания в течение полутора часов — около ноль целых, пятнадцать тысячных миллиграмм на литр воздуха. Скрытый период действия от четырёх часов до суток. Скрытый период — это время от момента отравления, до появления его первых признаков.

Василия разве что не подбросило. Но разразиться чем либо — от ругани до монолога, Натин ему не дала.

— А они его уже давно синтезировали… Оказывается…

— Вот эту дрянь?!! — выпалил Василий.

— Вот эту дрянь! Лет пятьдесят назад. — ледяным тоном продолжила Натин.

Кравков бледный на лицо, посмотрел на список.

— Второе вещество в списке я знаю. — Тяжело выговорил он. — Синильная кислота.

— Третье, карбонилхлорид[6]. — в том же стиле продолжила принцесса-прогрессор. — Удушающее действие. Синтезируется очень просто. Либо нагреванием угарного газа с хлором в присутствии угля, либо несильным нагреванием смеси тетрахлорметана с олеумом. Тоже синтезировано давно. Почти восемьдесят лет назад. Также у вещества есть скрытый период действия от четырёх до двенадцати часов. Вдыхание газа в течение пяти минут при концентрации один миллиграмм на литр воздуха — смертельно. В концентрации в пять раз большей — смертельно уже в течение нескольких секунд.

— Дальше… — мрачно изрёк Василий.

— Дальше простой хлор. — как-то потеряно сказал Кравков.

— Произвести в больших количествах и применить на поле боя тоже очень даже легко.

— Следующее — хлорциан. — продолжила Натин — Синтезирован. Давно. Действие такое же как и у синильной кислоты.

— А следующие?

— Следующее — фосфорорганика… какая-то. — С опаской глядя на формулу, сказал Кравков. Он уже явно опасался комментария.

— Это ещё не синтезировали. Но в любой момент могут. Потому, что в этих пределах — «простые ядохимикаты» сельскохозяйственного назначения. Кто-то уже пытается на этот счёт что-то делать.

— Дай угадаю… — откинувшись в кресле заявил Василий. — последнее — нервно-паралитического действия, с токсичностью семьдесят микрограмм на литр.

— Да оно. То, что ты сказал — смертельная концентрация.

— Вам тоже знакомо это вещество? — догадался Кравков.

— Да, Николай Павлович. Знакомо… К сожалению. Там целый класс таких веществ. Фосфор-органических.

— В ТЫСЯЧУ РАЗ БОЛЕЕ ЯДОВИТОЕ, чем карбонилхлорид! — в ужасе проговорил Кравков.

Похоже день у Кравкова выдался слишком богатым на потрясения. Сначала информация про караван в Парагвай. Потом кошмарное сообщение про химическое оружие. Ему и в голову не могло прийти, что для убийства людей, в больших количествах можно просто отравить воздух, которым они дышат. И тем самым заставить тысячи людей принять яд.

— Пулемёт «Максим» тоже достаточно смертельная штука. И убивает не хуже чем газ. — уже справившись с шоком выдал Василий. Это было явное ёрничание. Но на Кравкова подействовало отрезвляюще.

— Так и что мы будем делать… Точнее что вы предлагаете делать? Начать производить вот эту гадость? — спросил фармаколог у Натин.

— А это я хотела от вас услышать. Что бы вы хотели? — производить или не производить?

Кравков мелко затряс головой отрицая.

— По мне бы… Так никогда… Даже кинжалов!..

— Но ваши противники придерживаются явно другого мнения. И жаждут уничтожить побольше «этих русских свиней». — ядовито заметила Натин и сделала в воздухе жест при последней фразе закавычивая её.

Кравков не нашёлся что ответить, так что пришлось Василию прийти к нему на помощь.

— Я понимаю, Николай Павлович. Ситуация с этими веществами… аховая. И если учесть, что в ближайшие полтора десятилетия так называемые «мировые державы» сцепятся в великой бойне, появление этого оружия неизбежно.

— Но…

Василий поднял руку мягко прерывая своего собеседника и показывая что он ещё не закончил.

— Анализ показывает, что мы, Россия, не можем в достаточных количествах произвести эти вещества. В России просто отсутствует должная химическая промышленность. К тому же, любое такое производство немедленно заинтересует наших «заклятых друзей». Через их же специалистов работающих по контракту. А значит, они тоже проникнутся и начнут производить. А у них технических возможностей сделать эти вещества, на порядок больше, чем у нас. Поэтому вывод — сама идея применения этих веществ в военных целях должна держаться в строжайшей тайне. Из соображения безопасности самой России.

— Но ведь… Что мешает той же Британии или Германии начать у себя производить нечто такое, но тайно? — задал вполне здравый вопрос Кравков.

— Ничто не мешает. Но мы же можем пойти иным путём. — слегка задумавшись выговорил Василий. Профессор тут же заметил в его голосе нотки неуверенности. И задал напрашивающийся вопрос.

— Каким?

— Делать защиту. Массовую защиту. Как в виде медикаментов, так и в виде защитных масок, которые закрывали и тело, и дыхательные пути от попадания отравы… Кстати антидоты от синильной кислоты, я думаю, вы знаете. В частности сахар и… ну это уже детали.

— Что требуется от нас? — тут же перешёл на деловой тон Кравков.

— Как бы это ни печально звучало, но сделать эти вещества, продумав перед этим меры безопасности персонала. Чтобы и они не потравились. А дальше в деле участвуют… кролики-собачки и ваши мозги. Будем готовиться к химической войне… Раз её высочество так нас на это натолкнула….

Кравков вздрогнул.

Когда за Кравковым закрылась дверь Василий обернулся к Натин. И, несмотря на тот пиетет, который он испытывал к ней до этого, ему сильно хотелось поругаться. На повышенных тонах. С кучей ядовитых слов и выражений. Но когда он увидел её лицо желание мгновенно испарилось.

Натин откровенно трясло.

Он быстро прошёл в угол кабинета и налил стакан воды.

Когда Натин залпом выпила, было слышно как её зубы стучат о стекло. Громко стукнув о столешницу донышком пустого стакана она рухнула в кресло.

— И что это… было? — острожно начал Василий. — Мы всячески противились распространению ТАКОГО знания. Всячески оттягивали момент…

Натин же закрыла ладонями лицо. Видно было, что она пытается успокоится, но у неё ничего не получается.

— Мы здесь закрыты… — наконец выговорила она.

— Ну… это и так было ясно. Ещё тогда, когда мы сюда попали. — недоуменно высказался Василий.

— Мы здесь закрыты наглухо! Навсегда! И никак…

— Да что же всё-таки происходит?! — не выдержал Василий и бросил раздражённо.

— Мы… В мёртвой зоне! Без сомнения! Ты понимаешь?!! — оторвав ладони от лица, и глядя полубезумным взглядом выпалила Натин.

— И откуда такая точность? — язвительно спросил Василий. — …И кстати, где ты была эти две недели и почему нам не сказала?

Последнее Василий выпалил начав догадываться где она такое «нашла». Плечи у Натин поникли. Её по-прежнему колотило. Однако продолжила она уже более спокойным тоном.

— Две недели назад пришла телеграмма. От нашей экспедиции. Археологической. Послал её твой человек. Бокий…

— Так-так! А вот с этого места — поподробнее!

Василий сел напротив Натин. В то самое кресло, где перед этим сидел Кравков. Он уже почти догадался о чём пойдёт речь.