Сердце Вьюги

Глава 22

Монастырь, в который три года назад Верховный Жрец отправил Мейлин, находился у восточных границ. Поскольку от меня толку не было – дракон почти не откликался – туда отправился Рейнер.

Эйс ближе остальных принял нашу историю к сердцу и долго сокрушался о том, что не понял про ведьмино вмешательство, хотя и он сам, и весь его род долгое время были жертвами чужого коварства.

— Я должен был догадаться! — повторял он, — должен был! Как только ты заикнулся о том, что с твоей истинностью что-то не так, я должен был предположить, что тут дело не чисто и не обошлось без ведьм.

Увы, уже поздно было говорить о том, кто и что был должен заподозрить или сделать, оставалось разгребать последствия.

До монастыря неделя пути по земле, по воздуху – день. Поэтому я не ждал его возвращения раньше следующего вечера и, чтобы не терять времени даром, отправился к Марре Рейган, тетушке Линн.

С каждой секундой во мне крепла уверенность, что новая знакомая не менее важна, чем Мей. Что не просто так она появилась в моей жизни, не просто так сердце пропускало удары, когда она была рядом, и изнывало от тоски, когда между нами появилось расстояние.

Я ни черта не понимал в происходящем, но знал, что надо искать обеих.

К сожалению, в этих поисках я был одинок. Мой дракон все еще был со мной, но казалось, будто он в спячке. Будто его все сильнее и сильнее окутывала призрачная морозная паутина, вытягивая силы и желание жить.

Уверен и тут не обошлось без ведьмовского влияния. Кто еще мог сотворить такое с драконом? У кого бы хватило сил?

С поиском Марры возникли сложности.

Старой бездельницы не оказалось дома, а слуга только и смог сказать, что она ушла играть в преферанс к кому-то из подруг. К кому именно он не знал, поэтому пришлось наведываться ко всем без разбора.

Я мотался по городу с такой с скоростью, будто меня в зад клюнул бешеный петух и, в конце концов, удача улыбнулась мне. В одном из особняков на краю города, ярко светились все окна первого этажа.

Не особо церемонясь, я толкнул калитку и вошел внутрь, тут же наткнувшись на парочку сплетниц, самозабвенно обсуждающих кого-то из гостей. Увидев меня, они дружно заткнулись и вытянулись, как гончие, поймавшие след.

— Вечер добрый. Марра Рейган тут?

— Тут-тут, — закивали они, — а что случилось?

И в глазах интерес такой жадный, что аж тошно.

— Ничего, чтобы могло вас касаться, — ответил я с прохладной улыбкой, и не обращая внимания на возмущенный шелест за спиной, отправился на поиски Марры.

Обнаружил я ее за игральным столом, с веером карт в руках. Старая лиса непрестанно болтала и хохотала, но глазами шныряла по сторонам, явно просчитывая ходы противников. Стоило ей заметить меня, как улыбка стала шире, но холоднее.

— Айсхарт, какими судьбами?

— Поговорить надо.

— Я занята, у меня очень важная игра.

— Важнее жизни Линн?

Марра нахмурилась, сходила еще один раз, потом все-таки отложила карты и поднялась из-за стола:

— Прошу меня простить. Этот нетерпеливый молодой человек, все равно не даст нам нормально закончить.

Мы вышли на террасу и Марра, плотно прикрыв дверь, недовольно поинтересовалась:

— Надеюсь, ты не просто так оторвал меня от победного кона?

— Где Линн?

— Уехала, — холодно ответила она, — и совершенно точно не желает больше с тобой встречаться. Так что оставь ее в покое.

Это мы еще посмотрим. Разберемся в чем причина таких перемени и чем я ее обидел. Мне бы ее только найти.

— Я хочу знать, добралась ли она до конечной цели своего пути.

Марра подбоченилась:

— Если тебе есть что сказать, Айсхарт, – просто скажи это. Играть в загадки я не намерена.

— В темнице Императорского замка сидит ведьма, которая утверждает, что Линн забрали и сгноят в неведомом месте, где ее никто и никогда не найдет. Поэтому я спрашиваю еще раз. Ты УВЕРЕНА, что она добралась куда надо?

Марра как-то схлынула с лица:

— Ведьма? Что за ведьма?

— Я ничего не скажу, пока ты не ответишь на мои вопросы. Поэтому…

Не дослушав мои слова, она с неожиданной прытью ринулась мимо меня. Я едва успел поймать ее за локоть:

— Ты так и не ответила.

Она вскинула на меня прозрачный, встревоженный взгляд и призналась:

— Я понятию не имею. Мне надо домой. Срочно!

На ходу бросив всем смазанное «До встречи», она вылетела из особняка, заскочила в первый попавшийся экипаж и гаркнула:

— Гони во всю прыть!

Я за ней верхом.

Возница гнал лошадей во весь опор, но с каждым мигом нарастало ощущение, что время безвозвратно утекало сквозь пальцы.

Возможно, прямо сейчас, в этот самый момент…

Я предпочитал об этом не думать. Стискивал зубы и мчал дальше.

Марра ни слова не сказала, когда ввалился следом за ней в ее дом. Только указала на диван в гостиной:

— Жди здесь, — А сама скрылась где-то в недрах дома.

Меня разрывало от дурных предчувствий, но я ждал, потому что все то же внутреннее чутье нашептывало, что так надо, что я не должен сейчас мешать.

Прошел, наверное, час, прежде чем она вышла ко мне бледная и взлохмаченная и срывающимся голосом сообщила:

— Линн не вернулась. И не останавливалась на ночлег ни в одном из привычных мест. Она…пропала…

И это было еще не все.

Рейнер вернулся на следующий день еще до обеда и тоже принес неутешительные новости.

Мей не появлялась в монастыре. В дороге и правда случилось нападение разбойников, после которого никто не выжил.

Ведьма не врала.

Я чувствовал, что единственный шанс все исправить – это уничтожить дьявольскую купель, что была сокрыта где-то в Родери.

В том замке я был лишь раз, три года назад, когда прилетел за своей истинной, а вернулся с Ханной. Воспоминания о том месте были размытыми, но неизменно неприятными. И вроде не было там ничего особо отталкивающего – замок, как замок — но все равно, стоило только вспомнить и становилось душно.

Там эта чертова купель. Там!

В этом я был уверен. Как и в том, что без ведьмы мы ее не отыщем. Она столько лет ее прятала, и никто ничего не заподозрил, и вряд ли нам удастся сходу ее найти, а времени перетряхивать весь Родери до основания попросту не было.

Однако с ведьмой вышла накладка. После вмешательства Верховной она стала слабее, и каждое воздействие менталиста теперь вызывало приступ и беспамятство, когда она просто сидела, уронив голову на грудь и что-то бессвязно бормотала, капая слюной на грязное платье.

Толку от нее не будет, можно и не пытаться.

Однако у нас была Ханна. Пусть не ведьма, но в ее жилах текла кровь матери, и это могло помочь нам обнаружить купель.

Когда Ханна увидела меня, на бледных губах расцвела слабая улыбка:

— Мой муж, ты пришел за мной.

Я кивнул тюремщику, чтобы тот отпер ее клетку.

— Идем.

— Я так слаба, — простонала она, хватаясь за прутья решетки, — ноги не держат.

Протянула свободную руку, явно рассчитывая на помощь. Только ничего у меня не отозвалось на ее жалкий вид, ничего не дрогнуло.

Столько лет мерзавка водила за нос, гордо утверждая, что она – моя истинная. Смотрела мне в глаза, прекрасно зная, что случилось с Мейлин, и вместе с мамашей ликовала от того, что удалось всех обмануть, а теперь смела надеяться на поддержку.

— Не переживай. Тебя донесут.

С этими словами я ухватил ее под локоть и потащил наверх.

— Шейн! — возмущалась она, тут же позабыв о том, что еще минуту назад строила из себя умирающего лебедя, — отпусти меня! Немедленно отпусти! Что на тебя нашло?

Я все-таки не выдержал. Резко остановился и, схватив ее за плечи, встряхнул:

— Что на меня нашло, дорогая моя, любимая Истинная? — последнее слово выплюнул, как ругательство, — да я сама сдержанность и миролюбие! Но если ты не заткнешься, и не перестанешь строить из себя жертву – пеняй на себя.

— Ты…ты злой!

— Я злющий, Ханна! И в шаге от того, чтобы свернуть тебе шею.

В ее глазах привычно заблестели лживые слезы.

— Ты меня никогда не любил!

Я клацнул зубами и потащил ее дальше. Руки и правда чесались от лютого желания свернуть ей шею. Но нельзя. Никак нельзя. Надо найти купель.

— Я все маме скажу, — захныкала она, споткнувшись на последней ступени. Наверное, было больно. Но мне плевать. У меня у самого внутри кипела непримиримая боль, и сердце едва справлялось. На ногах держался только благодаря отвратным настойкам Арона и стремлению спасти хотя бы Линн.

— Тебе не доложили? — хмыкнул я, выталкивая ее на улицу, — твоя мать ничем тебе помочь не сможет. Она сидит в камере и надувает кровавые пузыри, а перед этим мы от нее все узнали. Про Мей и ваши коварные планы.

Ханна вздрогнула, будто я ударил, а потом ее лицо исказила ненависть:

— Из-за тебя вся жизнь пошла под откос!

— Она подошла под откос, когда вы решили, что самые хитрые и умные, и что вам все можно. Когда вы забрали то, что не принадлежало вам. Сейчас мы с тобой отправимся в замок Родери, и ты покажешь мне, где твоя мамаша прятала купель.

— Катись к черту, Айсхарт! Я ничего не знаю. А знала бы – не сказала.

— Врешь, — просто сказал я и кивнул Рейнеру, поджидающему нас чуть в стороне. В руках у него был несуразный овечий тулуп. Я забрал его и бросил Ханне, — надень. Я не хочу, чтобы ты в дороге околела от холода.

— Я никуда не поеду!

— Конечно не поедешь, — хмыкнул Эйс, — ты полетишь.

И обернулся.

Когда рядом с нами возникла покрытая чешуей махина, Ханна истошно завизжала и бросилась бежать. Однако и пяти шагов нее сделала, как я ее настиг, насильно накинул тулуп на плечи и держал, пока дракон не ухватил ее когтистой лапой. Второй лапой он сгреб меня, и взмыл в воздух.

Ханна визжала и требовала опустить ее на землю, но ее истошные вопли тонули в порывах ветра.

Я же просто закрыл глаза. Дорога предстояла неблизкая, и от меня больше ничего не зависело.

Черной стрелой пронзая весеннее небо, Эйсан гнал во весь опор, и к вечеру на горизонте появились знакомые тяжелые очертания замка Родери. Он все еще утопал в снегу – в глуши зима не спешила сдавать позиции. Под нами мелькал заснеженный лес, озера все еще скованные льдом и белые росчерки укатанных дорог.

Скользнув над крепостной стеной, Рейнер тяжело взмахнул крыльями и опустился во двор замка, проскрежетав когтями по заледенелой брусчатке.

К нам тут же бросился кто-то из слуг и, замахав руками, закричал:

— Хозяйки нет дома! Она уехала в столицу… — и заткнулся, когда дракон прямо в снег вытряхнул Ханну, — госпожа?

Она кое-как поднялась с земли. Потом, придерживаясь за поясницу, распрямилась.

— Идем, — сказал я и потащил ее к крыльцу.

Рейнер обернулся и двинулся следом за нами, подозрительно глядя по сторонам.

Со всем сторон за нами наблюдали. Жители замка провожали нас угрюмыми, настороженными взглядами, и воздух звенел от напряжения.

— Какие-то они тут все странные, — шепнул Эйс, склонившись к моему уху.

— Будь начеку.

Происходящее мне нравилось все меньше. Атмосфера в замке была натянутой, неправильной, казалось, чиркни спичкой и все взлетит в воздух.

В темном холле нас встретила статуя Хранителя рода. Мудрый старец стоял, раскрыв руки для объятий, но в его каменном взгляде плескались укор и осуждение, предназначенные только для меня.

Я знаю. Я виноват. Будучи в этом замке в прошлый раз, я сам разрушил свою жизнь, и жизнь той, кто была предназначена мне судьбой. Все сам.

Я это знал, понимал, но сейчас нуждался не в укорах, а в помощи.

— Прошу тебя, направь, — прошептал так тихо, что едва слышал сам себя, — помоги.

И в тот же миг, Ханна вырвалась у меня из рук и заверещала дурным голосом:

— Спасите! Они похитили меня! И пытают вашу хозяйку! Мучают бедную Барнетту!

Я от неожиданности опешил, а жена ринулась к стражникам и через миг скрылась за их спинами. Раздался звон металла, и нам навстречу ощерились мечи и копья.

— Мы позволим причинить вред хозяйской дочери! — пробасил бородатый, здоровенный, словно медведь мужик.

Внутри заклокотало, но Рейнер положил мне руку на плечо, удерживая от необдуманных поступков, и шагнул вперед.

— Я сам.

Копья тут же поднялись выше.

— Мы ее не обижать пришли, а спасать.

— Врут! — заголосила Ханна, — все врут. Гоните их прочь.

— У хозяйки вашей тайник тут есть, и мы хотим его найти.

— Нет никаких тайников, — огрызнулась щербатая служанка, — А ежели и были бы, то не сказал бы вам об этом никто. Убирайтесь.

Эйс улыбнулся:

— Вы не знаете, а она, — кивнул на мою жену, — знает. И не хочет помочь своей бедной, несчастной матушке.

На лицах слуг проступило тугое выражение. Они будто думали…пытались думать, но шестеренки в их голове не захватывали друг друга и со свистом проворачивались.

С ними со всеми что-то было не так. Они вели, себя как куклы: бестолковые, но преданные.

И Эйс правильно прочувствовал: их преданность принадлежала не Ханне, а ее матери. Ведьмины чары, не иначе.

— Это все ложь! — заверещала она.

— Ну какая же ложь? Барнетта сидит в темнице и чувствует себя очень плохо. Но если мы найдем ее тайник и уничтожим то, что там хранится – император дарует ей помилование.

Насчет помилования он загнул, но когда она потеряет все свои силы и станет просто человеком, от нее хотя бы уберут менталиста, который с каждым подходом все сильнее и сильнее разрушал не только тело, но и душу.

— Выбор за вами. Вы можете защищать Ханну, но тогда погубите свою настоящую хозяйку, — строго сказал Рейнер, — выбор за вами. Если нет, то мы просто уйдем.

Ни черта мы не уйдем! Просто разнесем здесь все до основания!

Снова тяжелая рука сжалась на моем плече.

Переглянувшись с соседями, бородач опустил копье и растерянно сказал:

— Не знаем мы где тайник. Не видели ни разу.

— А если подумать? — со скучающим видом спросил Рейнер.

— Мы б сказали, если это и правда хозяйке помочь могло.

— Да не слушайте вы их! — снова завопила Ханна, — лгут они! Меня слушать надо! Меня! Я ваша хозяйка!

— Да молчи ты там! — отмахнулась от нее румяная повариха, тоже вышедшая на шум, — тоже мне хозяйка нашлась. Барнетте мы служим, не тебе.

Вот так Ханна узнала, что нездоровая преданность слуг распространялась только на саму ведьму и никоим образом не на ее никчемную дочь.

— У Барнетты мало времени. Нам надо найти тайник, иначе, — он развел руками.

Драконий голос обладал даром убеждения, и люди, которые еще минуту назад воспринимали нас как врагов, теперь взволнованно перешёптывались, не зная, как помочь Барнетте.

— Давайте девку пытать! Она точно знала, где ее матушка тайник устроила! — предложила все та же повариха. — на вилы ее посадим – мигом заговорит.

Ханна в ужасе отпрянула, а потом, когда все обернулись к ней, прожигая хмурыми, безжалостными взглядами и вовсе попятилась.

— Сдурели?! Она с вас шкуру спусти, когда вернется. На кол всех насадит, если со мной что-то случится.

— Пусть насаживает, — равнодушно сказал бородач, — главное спасти ее.

А в глазах будто ни единой мысли. Пустота.

Чтобы с ними ведьма не делала, но ей удалось подчинить себе целый замок. Они все были готовы ради нее и умереть, и убить.

Даже не по себе стало. И судя по тому, как сдавленно кашлянул Рейнер – ему тоже. Взяв себя в руки, он вклинился в толпу:

— Так. Расступились. Не трогаем ее! Слышите? Не трогаем! Без нее – тайник не открыть и Барнетту не спасти. Так что держим себя в руках. Лучше вспоминайте, где видели что-то странное.

— Нет тут ничего странного.

— Должно быть. Должно. Думайте, — подгонял Эйс, — может видели Барнетту в каком-то месте необычном. Или дочь ее. Или прислужниц личных. Вспоминайте.

Судя по бездонной пропасти в глазах, там был провал. Возможно, не только меня поили зельем, стирающим из памяти то, что ведьме неугодно.

— Ну же! Должно быть хоть что-то!

Тишина. Хранитель рода равнодушно наблюдал за нашими потугами. Где-то размеренно тикали часы.

Наконец, одна из девушек, нерешительно почесывая нос, сказала:

— На первом этаже, в старом крыле. Место есть, которое крысы обходят.

— Подумаешь, крысы, — фыркнула ее соседка, — у этих тварей ума нет и отродясь не было.

— Да ты вспомни. Они по всему старому крылу шныряют, а в одном месте цепочка следов вечно дугой изгибается, будто они обходят что-то.

Слабая зацепка, но другой не было.

Рейнер, уже не встречая сопротивления, подошел к Ханне, ухватил ее за руку и дернул к себе, а я хрипло приказал:

— Ведите нас.

Служанка та, что про крыс вспомнила, закивала, как болванчик и шустро нырнула в боковой проход. Мы за ней. И чем дольше шли, тем сильнее брыкалась Ханна:

— Отпустите меня! Немедленно! Я буду жаловаться!

— Жалуйся, — равнодушно отвечал Эйс и тащил дальше, я шел рядом со взволнованной служанкой и высматривал на полу следы.

В старом крыле было прохладно – окна там были плохо законопачены и студеный ветер нет-нет, да и прорывался внутрь – и не убрано.

— Вон там, смотрите! — сказала служанка, резко остановившись и пальцем указывая куда-то под ноги.

И правда. Крысиная тропинка изгибалась дугой на пыльном полу, обходя участок серой, каменной стены.

Мы принялись осматривать ее, но ничего не нашли. Пинали, стучали, толкали – все без толку. Тогда я достал нож, подтянул к себе отчаянно сопротивляющуюся и визжащую Ханну и порезал ей ладонь.

— Ненавижу тебя! Ненавижу! Ненавижу! — завыла она, а я принялся прикладывать ее руку к разным участкам стены.

В какой-то момент, что-то щелкнуло глубоко внутри кирпичной кладки, а потом, совершенно бесшумно открылся узкий проход в нише, из которого повеяло холодом и сладостью крови.

Мы нашли проход в ведьмино логово.