Гардемарин ее величества. Сатисфакция

Глава 6

Переодевшись и экипировавшись, мы выстроились на плацу друг напротив друга. С одной стороны — гардемарины Особой роты, с другой — бойцы иберийского спецназа с Георгом во главе. Иберийцы вели себя спокойно и собранно, но по их лицам нет-нет, да и проскакивали то насмешливые ухмылки, то едва скрываемое высокомерие. Будто они уже выиграли, еще не начав.

Ну-ну, ребята… Недооценивать противника — последнее дело и верный путь к поражению. Я бы на их месте был посерьезнее. Особенно после того, как доблестные спецназовцы в Выборге прошляпили опекаемую персону.

Гардемарины же вели себя как обычно. Идеальная выправка, каменные лица — сжатая пружина внутри, готовая распрямиться, как только последует команда. Пожалуй, по сравнению с иберийцами, наши смотрелись поубедительнее. Несмотря на все модные шмотки, обвес, гаджеты и прочие заграничные игрушки.

Гагарин вышел в центр плаца, окинул взглядом всех присутствующих и кивком поздоровался.

— Здравия желаю, господа! — Его голос прозвучал отчетливо и громко. — Сегодня у нас совместные учения с нашими зарубежными коллегами. Благодарим его светлость герцога Брауншвейгского за возможность обменяться опытом.

Гагарин бросил быстрый взгляд на Георга, и тот легонько кивнул в ответ и обвел всех взглядом, слегка прищурившись.

— Легенда тренировки следующая: эвакуация вип-персоны из зоны боевых действий. Одна группа должна провести объект — гражданское лицо, неспособное к сопротивлению — через городской квартал к точке выхода, не допустив его захвата или гибели, — принялся объяснять Гагарин. — Задача второй группы — перехватить или ликвидировать эвакуируемого. Этап заканчивается, когда все бойцы противника или вип-персона ликвидированы. Работаем пятерками. Начинает Особая рота.

Я заметил, как у некоторых иберийцев на лицах промелькнуло что-то вроде недовольства. Они рассчитывали, что право «первого хода» отдадут им — видимо, хотели сразу показать себя во всей красе.

— Первая пятерка — Корнилов, Белов, Савельев, Чесноков, Острогорский.

Мы синхронно шагнули вперед. Корниловым оказался уже хорошо знакомый мне штабс-капитан Иван — я почему-то так и не смог запомнить его фамилию.

Это хорошо, с ним мы уже работали. С остальными тоже, но именно со Иваном у нас уже сложилось некое взаимопонимание, а главное — парень куда лучше других знал, на что я на самом деле способен. Так что, если он будет командовать группой, работать будет сильно проще.

— Вип-персона — Астафьев. Разоблачайся, снимай все, оставляй только броник. Командир группы…

Пауза.

Гагарин медленно обернулся, явно смакуя этот момент.

— Острогорский.

Я моргнул.

Где-то рядом раздался короткий смешок, кто-то присвистнул. А я повернулся к Гагарину, стараясь не выдать удивления.

Ах ты ж…

Я понял, что он делает!

Это же форменное издевательство — поставить командиром группы какого-то там прапорщика. Не штабс-капитана, даже не кого-то из младших офицеров, а меня. Гардемарина наполовинку, едва закончившего первый курс. Демонстративно — чтобы наглядно показать герцогу Брауншвейгскому и иберийцам, что их здесь вообще не воспринимают всерьез.

Я скользнул взглядом по лицу Георга. Тот нахмурился, но ничего не сказал. На его губах играла натянутая улыбка.

— Не возражаешь, Острогорский? — лениво осведомился Гагарин.

— Да какие могут быть возражения, ваше сиятельство? — Я хмыкнул. — Спасибо за оказанное доверие.

Краем глаза я заметил, как Иван заулыбался и незаметно толкнул локтем кого-то из товарищей.

Гагарин кивнул и, будто ничего необычного не произошло, продолжил:

— Группа Острогорского будет эвакуировать вип-персону. Ваша задача — довести Астафьева до эвакуационной точки в целости и сохранности. Цель вам укажут перед началом.

Он перевел взгляд на Георга.

— А группа его светлости будет перехватывать. Работаем в полный контакт, патроны — травматические, Дар использовать с умом, в полсилы. Нам ведь не нужны здесь жертвы, верно?

— Так точно! — дружно гаркнули мы.

— Вот и хорошо. Работаем, господа! По позициям!

Мы развернулись и направились в сторону тактического городка, оставив за спиной иберийцев. Которые почему-то больше не улыбались.

Надо отдать должное инженерному взводу — потрудились они на славу. Узкие улочки, разбитые машины, бетонные блоки, облупившиеся стены — всё это было тщательно продумано для тренировок и моделирования работы в городской застройке. Мы будто действительно переместились на полуразрушенную улочку в самом сердце затяжных боевых действий. Атмосферно, ничего не скажешь. Через считанные минуты из-за любого угла, за любым окном или на крыше могут появиться противники, и все превратится в настоящий хаос.

А нам в этом хаосе нужно не только выжить, но и одержать демонстративную, показательную победу.

По легенде наш вертолет разбился где-то на окраине полигона. Вертолет, конечно, был условный — просто точка старта, но суть оставалась той же: небольшая группа бойцов, а за спиной у нас вип-персона, которую необходимо провести через застройку территорию к точке эвакуации.

Над полигоном взлетела зеленая ракета: тренировка началась. Поехали!

— Белов! — Я повернулся к снайперу. — Найди себе гнездышко. Контроль и наблюдение. Обо всем подозрительном сообщаешь незамедлительно, цели себе выбираешь сам, работаешь по обстановке.

Тот кивнул и потрусил к трехэтажному домику с обвалившимся балконом: пожалуй, самой высокой точке на полигоне. Конечно, я несколько рисковал, разделяя и без того небольшую группу, но толку от снайпера в этих узких трущобах мало, а без наблюдения и прикрытия — плохо. Так что лучше так. Вчетвером отобьемся. Не впервой.

— Астафьев — в центр группы, — продолжил я. — Имей в виду: ты, хоть и гражданский, но будешь подставляться — нажалуюсь Гагарину. Загоняет. Лишний раз не высовывайся.

Белобрысая и лопоухая «вип-персона» усмехнулась и кивнула.

— Савельев, правый фланг! — Я на всякий случай продублировал команду жестом. — Чесноков — левый, Корнилов — замыкаешь. Я веду группу. Все, вперед!

Убедившись, что все поняли свои роли, я вжал приклад в плечо, и, водя стволом, быстрым шагом повел свой маленький отряд вперед, в узкую улочку, тянущуюся к противоположному концу полигона.

Мы прошли не больше ста метров, когда в наушнике послышался голос Белова.

— Движение на двенадцать часов. Работать не могу.

— Принял.

Я нахмурился, припадая к прицелу. Махнув рукой, отдал команду, и отряд сместился в сторону, прижимаясь к стене дома справа. Все чувства обострились донельзя — казалось, я слышал каждый камешек, хрустнувший у меня под подошвой.

Шаг… Еще шаг… Проклятье!

Впереди, за парой гнилых малолитражек, перегородивших улицу, я засек движение, но не успел его идентифицировать, как через машины уже полетели серые цилиндры. Гранаты!

— В здание! — рявкнул я, хватая Астафьева за шиворот и буквально зашвыривая его в двери очень кстати подвернувшегося магазинчика.

Я едва успел нырнуть следом, и в тот же момент с крыши по нам ударил автомат.

— Я минус, — раздался в наушнике голос Савельева.

Я выругался под нос. Отлично начали, ничего не скажешь!

Где-то в отдалении хлопнула снайперская винтовка, и спокойный голос Белова возвестил:

— Минус автоматчик на крыше.

— Корнилов, Чесноков, в укрытие!

Улицу заволокли густые темные клубы: гранаты оказались дымовыми. Я лихорадочно оглядывался в поисках выхода. Вот только его не было. Нас загнали в западню, и сейчас передушат, как слепых котят. В прямом и переносном смысле. Нужно действовать… Вот только, кажется, уже поздно.

В магазин ввалились чудом уцелевшие товарищи, и тут же по витрине магазинчика ударили пули. Стекло обрушилось на пол грохочущим ливнем, и тут же сквозь проем полетели новые гранаты — на этот раз зеленого цвета, имитирующие боевые.

— К черту! Уходим отсюда!

Отскочив от витрины, я щедро зачерпнул Дар из резерва и Молотом размером с легковой автомобиль вынес часть противоположной стены, открывая проход. Схватил Астафьева за эвакуационную петлю на бронежилете, и, прикрывая его собой, вывалился наружу. Над головой мелькнула тень: Иван мощным прыжком покинул здание, приземлившись на руки, перекатился через голову и тут же занял позицию. Позади грохнуло, и послышалась ругань Чеснокова.

— Я триста, — прохрипел наушник его голосом. — Перевязываюсь.

— Принял, — хмуро буркнул я. — Держи вход. Иван прикроет. Астафьев, мать твою, хватит разлеживаться, пошли!

Снова ухватив за шкирку нашего несчастного «випа», который, кажется, был уже ничуть не рад той роли, что ему назначили, я поволок беднягу за собой, продолжая рваться к цели. Мы не прошли еще и половины полигона, а уже потеряли одного бойца, а второй получил ранение.

Гагарин определенно будет не в восторге.

Я бежал вдоль стены дома на полусогнутых, приникнув к прицелу и водя стволом в поисках цели, а Астафьев семенил за мной. Слева, в проходе между домами, мелькнула тень, и я тут же резко развернулся и утопил спуск. Две короткие очереди хлестнули по фигуре в черном костюме, и я радостно осклабился: два-один!

Главное теперь не потерять преимущество.

Справа показался подъезд, и я, не раздумывая, втолкнул Астафьева в него.

— Корнилов, Чесноков, веду «випа» до точки сам, — Я привалился лопатками к стене. — Ваша задача — связать иберийцев боем.

— Уверен? — послышался в наушнике слегка удивленный голос Ивана.

— Так точно! Выполнять!

Я стремглав взлетел по ступеням, ударом ноги вынес дверь и вбежал в квартиру. Пересек ее, выбил прикладом хлипкое окно вместе с рамой, и, высунувшись, бегло оценил обстановку.

Никого. А вон за тем грузовиком можно укрыться. Отлично.

— Я иду первым, ты — за мной по сигналу, — распорядился я, повернувшись к Астафьеву.

Тот кивнул, и я сиганул в окно. Земля ударила в ноги, я перекатился, гася энергию падения, и стремглав метнулся к грузовику. Присел за ним, выставив автомат, убедился, что путь свободен, и махнул Астафьеву.

А с другой стороны дома уже грохотали автоматы и рвались гранаты. Кажется, наш маневр остался незамеченным, и иберийцы продолжали воевать с оставшейся двойкой, свято веря, что мы с «випом» тоже где-то рядом.

Что ж, не будем их в этом разубеждать.

Пробираясь от укрытия к укрытию, мы двигались вперед. До точки эвакуации оставалось не больше полусотни метров, когда наушник голосом Чеснокова пожаловался, что он «минус», а Иван доложил, что целей больше не наблюдает.

Я бегло прикинул в уме. Одного иберийца снял Белов, одного — я, третьего срезал Иван. Оставалось двое. Вдалеке хлопнула винтовка, внося коррективы в мои подсчеты.

— Минус один, — доложил Белов.

Красавчик! Итого — четверо условно «двухсотых». Остался один. Интересно… Где же он засел, собака такая?

Впереди показалась точка эвакуации: раздолбанная заправка с парой видавших виды наливников. Слева на дороге стоял желтый автобус с выбитыми стеклами, окончательно загромождая обзор. Я выругался под нос. Идеальное место для засады. Если последний оставшийся в живых ибериец разгадал точку…

— Стой, — прошептал я, останавливая Астафьева. — Снимай броник!

— Чего? — возмутился тот. — Это зачем?

— Снимай, говорю! Быстро!

Я сбросил собственный бронежилет, куртку, и нацепил их на Астафьева. Водрузил ему на голову шлем, скрывая приметные белые волосы, а свой подшлемник закатал шапочкой. Последним штрихом стал автомат, который я повесил «випу» на плечо.

— Э, я же гражданское лицо! — снова не понял тот.

— Нормально. Считай, я тебя мобилизовал, — буркнул я. — Давай, пошел вперед! Открывать огонь нельзя, но веди себя так, будто «вип» — я, а ты сопровождаешь. Понял?

— Так точно.

— Ну и молодец.

Себе я оставил только пистолет, который сунул под жилет. Астафьев, вскинув автомат и вглядываясь в прицел, пошел вперед, а я двинулся следом за ним, пригибаясь и держась в отдалении. Если где-то среди руин засел снайпер, мой маскарад роли не сыграет: без разницы, кого он выберет в качестве цели — игра будет проиграна. Но я подозревал, что здесь будет нечто другое…

И не просчитался.

Едва мы ступили на территорию заправки, как справа от меня послышался едва различимый шорох. Будто кто-то наступил то ли на пластиковый стаканчик, то ли на сигаретную пачку. Я на голых инстинктах отпрыгнул в сторону, и пространство за моей спиной тут же разрубила Сабля. Тренировочная версия — физического ущерба элемент причинить бы не смог, но вот конец тренировке положил бы с гарантией.

Вот только меня уже не было на месте.

Георг, прятавшийся все это время за наливником, зарычал от злости и вскинул пистолет. Я сместился в сторону и рубанул ребром ладони по руке, выбивая оружие. Его светлость округлил глаза, увидев, что «условно-гражданский» сопротивляется, но потом сообразил и тут же бросился вперед. Я едва успел повернуть голову, пропуская мощный удар по касательной, и атаковал в ответ.

Бил в полсилы, рассчитывая, что этого герцогу Брауншвейгскому окажется достаточно, однако не тут-то было: Георг внезапно взорвался целой серией быстрых, хлестких ударов, чтобы парировать которые мне пришлось отступить. Прямой в голову, обманный финт и сразу за ними — выверенная серия.

Не бокс и не АРБ — скорее что-то восточное, вроде каратэ. Несколько секунд я молча отбивался, анализируя манеру боя противника и удивляясь остервенению, с которым он на меня наседал. А потом улучил момент, когда Георг провалился слишком глубоко вперед, поймал его руку в захват, и, провернувшись, швырнул его светлость через плечо, нисколько не пытаясь смягчить падение.

Георг тяжело рухнул на землю, а я рванул из-за пояса пистолет и направил ему в лицо.

— Пиф-паф, ваша светлость, вы убиты. Минус пять, тренировка завершена.

Георг запоздало дернулся, явно примериваясь, как бы свести схватку хотя бы вничью, однако вовремя вообразил, что ловить тут уже нечего. И не стоит добавлять к полученным тумакам еще несколько резиновых пуль по ребрам.

— Прекрасно, Владимир. Просто прекрасно, — сквозь зубы выдавил он. — Ты в очередной раз сумел меня удивить.

— Ты меня тоже.

Я убрал пистолет обратно за пояс, уважительно поклонился и протянул руку. Георг секунду колебался, но все же принял помощь и с негромким сопением поднялся. Я же запустил ладонь в подсумок, достал оттуда дымовую шашку, и, рванув чеку, поднял ее над головой. Та зашипела, и пространство вокруг окуталось вонючим зеленым дымом.

— Владимир, — послышался за спиной голос Георга.

— Да?

— Знаешь… Ты действительно хорош. Мне очень понадобятся такие люди, когда… Когда я получу то, что принадлежит мне по праву. И я хотел бы в дальнейшем еще вернуться к этому разговору. — Георг улыбнулся одними уголками рта. — Думаю, у меня найдется для тебя очень, очень интересное предложение.

Вот так гусь! Нет, я, конечно, догадывался, что его светлость не слишком разборчив в методах завоевания новых друзей, но такого все-таки не ожидал. Мне стоило большого труда сохранить каменное выражение лица.

Я смерил Георга взглядом, а потом, вздохнув, произнес:

— Знаешь, друг мой… В нашем языке есть поговорка: Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь. Так вот. — Я сделал многозначительную паузу и закончил: — Ты не то, что не перепрыгнул, ты еще даже не разбежался для прыжка.

Пару секунд понаслаждавшись ошарашенным лицом Георга, я развернулся и медленно пошел к зданию заправки, где меня ждал привалившийся к стене Астафьев.